Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Биография и методология Рональда Дворкина 16
Глава 2. Понимание права 44
1 Теоретические основы учения Дворкина о праве 44
2 Критика позитивизма в учении Рональда Дворкина 70
3 Теория права как целостности 87
Глава 3 Теория справедливости 115
1 Теоретические основы учения Дворкина о справедливости 115
2 Теория справедливости Рональда Дворкина 135
3 Критика теории справедливости Дворкина 152
Глава 4 Учение о ценности 159
1 Теоретические основы учения Дворкина о ценности 159
2 Аксиология Рональда Дворкина 180
3 Критическая оценка аксиологии Дворкина 201
Заключение 217
Список литературы 221
- Биография и методология Рональда Дворкина
- Критика позитивизма в учении Рональда Дворкина
- Теория справедливости Рональда Дворкина
- Аксиология Рональда Дворкина
Биография и методология Рональда Дворкина
14 февраля 2013 года в возрасте восьмидесяти одного года в Лондоне от лейкемии скончался член Британской Академии Наук, Королевский адвокат, лауреат премии Хольберга за передовые достижения в области гуманитарных наук, человек, в разное время занимавший должности профессора права, философии и юриспруденции в Йеле, Оксфорде и Нью-Йоркском университете, а также один из самых цитируемых американских юристов современности, Рональд Майлз Дворкин. Однако, пожалуй, самым важным являются не эти громкие титулы, но то идейное наследие, которое оставил нам ученый. А это десятки книг и сотни статей по самым разным темам, начиная от вопросов права и равенства и заканчивая проблемами эвтаназии, аборта и дискриминации. Такая многогранность сама по себе удивительна в наш век специализации. Но еще более удивителен тот факт, что все разнообразные исследования связаны в единую общую концепцию, подчинены единым принципам, чьему изложению, а также критической оценке, и посвящена настоящая работа. Если бы кто-то задался целью дать краткое описание политико правовой теории Рональда Дворкина, то этот кто-то мог бы вслед за профессором Стефаном Гестом, человеком, который долгое время был коллегой Дворкина в Великобритании, а также одним из его главных апологетов, высказаться следующим образом: «Суть теории права Дворкина сводится к утверждению о том, что природа правового аргумента состоит в наилучшем моральном толковании существующих социальных обыкновений. Суть же его политической теории сводится к тому, что политические суждения должны исходить из максимы, согласно которой все люди равны по своей природе, независимо от обстоятельств, в которых они рождены9».
Или же можно воспользоваться строками из некролога Рональду Дворкину в газете «Guardian»: «Если кто-то все же осмелится дать обобщающую характеристику всему тому богатству мыслей, которое содержаться в работах Рональда Дворкина, то он, скорее всего, скажет, что Дворкин отрицал как традиционный взгляд, согласно которому судьи должны во всем слепо следовать за властью и авторитетными мнениями своих предшественников, так и позицию американских либералов, полагающих, будто предназначение судей – исправлять недостатки общества. С точки зрения Дворкина, задача суда заключается в поддержании как индивидуальных, так и коллективных моральных ценностей10».
Данные цитаты скорее вводят нас в заблуждение, нежели проливают свет на проблему, стоящую перед нами. В настоящей работе предпринимается попытка критически оценить не отдельные стороны концепции профессора Дворкина, но его теорию в целом. На этом пути пришлось столкнуться с рядом трудностей. Ведь, несмотря на кажущуюся доступность и простоту языка, которым написано большинство его книг и статей, далеко не всегда ясно, на что направлен или какое место занимает тот или иной аргумент в общей картине. Отчасти, как уже было упомянуто, это связано с небывалым разнообразием его интересов, отчасти же с тем, что различные его работы написаны для разных аудиторий: что-то для профессиональных юристов, что-то для теоретиков права, что-то для философов или даже экономистов. Частично в этом поможет нам разобраться краткая справка о времени и обстоятельствах его жизни. Рональд Дворкин родился в 1931 году в городе Вустер (Worcester), штат Массачусетс, США. Его отец ушел из семьи, когда Рональд был еще ребенком. Мать была вынуждена растить троих детей в одиночку на доходы учителя игры на пианино. Благодаря своим блестящим оценкам Дворкин смог получить стипендию и поступить в Гарвард. Там он изучал философию. Правом же он всерьез увлекся лишь в Оксфорде. Может показаться символичным, что выпускной экзамен по юриспруденции у Рональда Дворкина, будущего светила науки, принимал профессор (и по совместительству глава кафедры) Герберт Харт, чья звезда уже ярко сияла на небосклоне юриспруденции. Любопытна эта деталь также и тем, что именно на критике теории Харта Рональд Дворкин и построит свою академическую карьеру. Параллель можно провести с присутствием Жуковского на выпускных экзаменах молодого Пушкина в Царскосельском лицее. Свое обучение юриспруденции Дворкин продолжил в Гарвардской правовой школе. После блестящего окончания оной он пошел на работу помощником к одному из самых известных и уважаемых судей США в двадцатом веке – Биллингсу Лернеду Хэнду (Billings Lerned Hand). С ним Дворкин проработал с 1957 по 1958 год. В это же время Дворкин знакомится с женщиной по имени Бетси Росс, которая вскоре вышла за него замуж. В том же году он становится членом Нью-Йоркской коллегии адвокатов, а также одним из партнеров юридической фирмы «Салливан и Кромвель» («Sullivan and Cromwell»). На новом для себя поприще Дворкин оказался успешен. Однако после четырех лет работы, в 1962 году, он по настоянию жены сменил адвокатскую деятельность на место профессора Йельского университета. В 1969 году Дворкин был назначен на почетную должность главы кафедры юриспруденции в Оксфорде, сменив на ней вышеупомянутого Герберта Харта. В разные годы он занимал должность профессора в университетах Нью-Йорка, Гарварда и Корнуэла. Но еще интереснее, нежели факты биографии Рональда Дворкина, были события, на фоне которых эти факты происходили. Рождение Рональда Дворкина пришлось на момент разгара экономического кризиса, который войдет в учебники истории как “Великая депрессия”. А формирование и становление характера будущего теоретика права происходило на фоне развертывания мер по борьбе с этим кризисом, его причинами и последствиями, мер, которые стали известны как “новый курс президента Рузвельта” (“New deal”). О причинах, вызвавших экономический кризис в тридцатых годах двадцатого века в США, лучше всего сказал сам Рузвельт: «Целый народ, о котором позабыли философы в своих рассуждениях о правительстве, молит нас о помощи, о возможности наравне участвовать в распределении достояния нации...11».
Можно с уверенностью утверждать, что последствия депрессии были столь разрушительны именно вследствие колоссального неравенства между богатыми и бедными, отсутствия систематического регулирования экономики со стороны государства (государство выступало как ночной сторож, предоставляя субъектам экономических отношений практически полную, ничем не ограниченную свободу), а также отсутствия системы социального страхования. Именно путем устранения этих трех факторов правительство Рузвельта стремилось решить проблемы, стоящие перед экономикой страны. И именно социальную справедливость, или, точнее, равную заботу правительства обо всех гражданах, положит Рональд Дворкин в основу своей теории.
Критика позитивизма в учении Рональда Дворкина
Стержневым элементом англо-американской теории права последних сорока с лишним лет являлся спор между сторонниками Герберта Харта и Рональдом Дворкиным. С момента публикации в 1967 году статьи Рональда Дворкина «Модель правил I109» были написаны бесчисленные книги и статьи, которые либо защищали доктрину Харта от критики Дворкина, либо самого Дворкина от защитников Харта. Любопытно, что сам Харт дал ответ на критику Дворкина лишь посмертно в послесловии110 ко второму изданию своего magnum opus «Понятие права».
Однако прежде чем выбрать сторону в этом споре, необходимо попытаться понять, что является его предметом. Состоит ли права из правил или включает в себя также и принципы? Имеют ли судьи свободу усмотрения при решении сложных дел? Как правильно толковать юридические тексты? Все эти вопросы, в той или иной форме, возникали в ходе дебатов сторонников враждующих лагерей. Но стали ли они тем камнем преткновения, который порождает несогласие в среде теоретиков и по сей день, или же дело в чем-то ином? Выявить предмет теоретического спора бывает, подчас, довольно сложно. Этому есть три основных причины. Во-первых, как это ни парадоксально, чем больше написано по тому или иному вопросу, тем сложнее определить, в чем же, собственно, состоит проблема. Ведь участники дебатов не только не согласны с позицией своих оппонентов, но, зачастую, не согласны с тем, как последние определяют сам предмет их спора. В «Модели правил I» Дворкин утверждал, что спор между ним и Хартом сводится к вопросу о том, состоит ли право только из правил, или же включает в себя также и принципы. Однако Харт никогда не заявлял, будто право состоит только из правил и больше ничего в себя не включает. Во-вторых, спор между двумя теоретическими лагерями никогда не сводится всего лишь к одному вопросу. Так как в теории права все взаимосвязано, то ответ на один вопрос предполагает определенного рода ответы и на остальные вопросы. Так, спор Дворкина с Хартом затрагивает одновременно проблему свободы судебного усмотрения, роль политических взглядов в процессе отправления правосудия, объективность ценностей, назначение права, а также вопрос о том, должна ли теория права быть дескриптивной или прескриптивной.
В-третьих, теория права никогда не стоит на месте. Правоведы постоянно изменяют свою позицию таким образом, чтобы лучше отражать нападки критиков. То, как Дворкин критиковал позицию Харта в 60-ых, существенно отличается от того, как он это делал в 80-ые годы. А посему любое описание их спора должно отражать его изменчивость во времени. Несмотря на вышеперечисленные трудности, существует мотив, который красной нитью проходит через всю дискуссию. Речь идет об одном из старейших и наиболее спорных вопросов в истории философии права – проблеме соотношения права и морали. Харт, наряду с другими позитивистами, полагал, что содержание права независимо от морали, но определяется фактами социального порядка. Зависимость права от морали является лишь видимостью и никоим образом не подрывает его социальных основ. Дворкин же, со своей стороны, утверждал, что в основании отличий права от неправа лежат не только и не столько факты социального порядка, но также и факты морального порядка. Другими словами, само существование и содержание позитивного права, в конечном счете, зависит от существования и содержания морали.
В данном разделе будет предпринята попытка последовательно проанализировать спор Дворкина с Хартом и предложить подробный разбор критических аргументов Дворкина в разные годы, а также ответов, которые предлагали или могли бы предложить сторонники позитивизма. Цель настоящей главы – продемонстрировать, что примат социальных фактов в позитивизме отражает ряд фундаментальных истин о праве, а также то, что факты морального порядка не только не определяют содержание права, но и не должны его определять.
Дворкин следующим образом определяет три базовых тезиса юридического позитивизма111: 1. Тезис о происхождении («Pedigree thesis»). «Право сообщества – это совокупность особых правил, используемых сообществом, чтобы напрямую или косвенно определять, за какое поведение индивида стоит публично наказывать, а за какое – поощрять. Эти особые правила могут быть идентифицированы благодаря специальному критерию или тесту, который смотрит не на содержание правил, но на их происхождение, т. е. метод их разработки и принятия. Тест на происхождение («pedigree test») позволяет отличить настоящие (действующие) нормы права от ложных (правила, в отношении действительности которых участники процесса заблуждаются), а также от других социальных регуляторов (по традиции, называемых «правилами морали»), которые также устанавливают правила жизнедеятельности общества, но не обеспечиваются принуждением со стороны государства112». 2. Тезис о судейском усмотрении («Discretion thesis»). «Данный перечень действительных юридических правил является исчерпывающим. Однако встречаются случаи, когда чье-то дело не может быть разрешено путем прямого обращения к одному из правил (из-за отсутствия подходящего правила, или чрезмерной их противоречивости, или в силу других причин). В подобных ситуациях судьи (или иные чиновники) вынуждены на свое усмотрение применить некий внеправовой стандарт и с его помощью создать новое юридическое правило, которая дополнило бы старое113». 3. Тезис об обязательстве («Obligation thesis»). «Сказать, что некто имеет правовое обязательство, означает, что существует юридическое правило, которое предписывает совершить ему или ей определенное действие или воздержаться от его совершения. И наоборот, сказать, что у кого-то есть законное право, означает наличие у других людей корреспондирующей этому праву обязанности. В отсутствии действительного юридического правила, отсутствуют и вытекающие из него обязанности; а, следовательно, в тех случаях, когда судья решает дело, исходя из своего усмотрения, нельзя говорить о чьих либо правах114».
По мнению Дворкина, основополагающей идеей юридического позитивизма является разграничение права от неправа. В частности сторонники позитивизма делают особый акцент на разграничении правовых и моральных суждений. У человека есть и моральное, и правовое основание не совершать убийство. Первое проистекает из того, что убийство – это плохо, второе – из установления санкции. Однако требования морали и права совпадают далеко не всегда. Вы можете быть морально, но не юридически, обязаны совершить некое действие (e.g. спасти утопающего), или, наоборот, Вы можете быть юридически обязаны воздержаться от совершения некоего действия (выращивания конопли), но быть свободны в его совершении, с точки зрения морали.
Теория справедливости Рональда Дворкина
Свои основные взгляды по вопросам равенства и справедливости Дворкин излагает в своей работе «Sovereign Virtue, The Theory and Practice of Equality181». Во вступлении он замечает, что многие партии стали убирать идеал равенства из своей политической программы, оставляя судьбы граждан в руках свободного рынка. Дошло до того, что «равенство стало вымирающим идеалом в политике182».
Дворкин же считает, что мы не имеем права повернуться спиной к идеалам равенства и справедливости. Ни одно правительство не является легитимным, если оно не проявляет равную заботу к судьбе всех своих граждан, на которых распространяется его власть, и чьей преданностью оно пользуется. Равная забота – суверенная добродетель политического сообщества. Без нее любое правительство – всего лишь тирания. Таким образом, когда национальные богатства распределены неравномерно (как это сделано в большинстве развитых стран), то равная забота ставится под сомнение183. В скобках позволю себе заметить, что распределение благ в обществе неразрывно связано с правовой системой. Будет справедливым утверждать, что одной из главных причин существования подобной системы как раз и является установление и модификация существующей структуры распределения благ между членами общества. Ведь когда правительство решает ввести определенный закон, неизбежным последствием такого решения станет улучшение жизни для одних людей и ухудшение для других. Например, когда сворачиваются социальные программы, то можно ожидать любо снижение налогов для бизнеса, либо (что более вероятно в нашей стране) увеличение финансирования военной сферы. Дворкин пишет: «Мы должны быть готовы объяснить для тех, кто пострадал…, почему, тем не менее, к ним была проявлена равная забота, которая является их неотъемлемым правом184».
Одним из первых в англо-американской политической мысли, кто высказался в подобном ключе еще в 1911 году, был философ и социолог Леонард Хобхаус. Он утверждал, что материальное неравенство (которое является следствием таких правовых институтов как право собственности, купля-продажа и наследование) несправедливо потому, что «Богатство имеет как социальную, так и личностную основу185». Так Хобхаус писал, что можно говорить о социальной природе собственности в двух смыслах: «С одной стороны, существование собственности обеспечивается именно организованной силой всего общества, которое защищает ее от расхищения и иных посягательств… [С другой стороны] Социальный элемент присутствует как в производстве, так и в формировании ценности. В современной промышленности человек сам по себе мало что может. Труд подвергся очень сильному разделению, а со степень специализации возрастает и степень кооперации186».
В своей работе Дворкин пишет, что цели его теории по своему духу противоречат политическому либерализму Джона Ролза в следующем187: а) Ролз при помощи такого инструмента как общественный договор стремится отделить теорию справедливости от многочисленных мнений и перспектив, относительно того, что справедливо, а что нет, и какая жизнь достойна того, чтобы ее прожить, а какая – нет. Дворкин же (якобы) отказывается от использования общественного договора и стремится найти основание для своих умозаключений не во всеобщем согласии, но в общих для всех этических ценностях. б) Принципы справедливости Ролза исключают всякие соображения личной ответственности за свои действия, тогда как гипотетическое страхование, предложенное Дворкиным, их всячески подчеркивает. Дворкин выделяет два основных принципа, которые лежат в основе его теории188: во-первых, принцип одинаковой важности («the principle of equal importance»), а, во-вторых, принцип специальной ответственности («the principle of special responsibility»). Под первым понимается важность того, чтобы жизнь человека была, в целом, успешна, а не растрачена впустую. Под вторым – тот факт, что хотя мы должны всячески способствовать успеху человека в жизни, окончательная ответственность за свой успех лежит на самом человеке и больше ни на ком. Принцип одинаковой важности вытекает из того, что Дворкин называет «суверенной добродетелью» или обязанности государства проявлять равную долю внимания («equal concern») по отношению ко всем своим гражданам, то есть быть объективным и беспристрастным, не предоставляя преимуществ кому-то одному в ущерб всем остальным. Принцип специальной ответственности означает, что в той степени, в которой обстоятельства жизни человека зависят от выбора этого человека, он, а не кто-нибудь другой, несет за них ответственность. «Первый принцип требует от правительства проведения таких политических мероприятий и принятия таких законов, которые обеспечили бы, в той степени, в которой это достижимо, независимость людских судеб от их принадлежности к определенному полу, расе, национальности, социального происхождения, или наличия у них какого-либо набора умений или физических или психических недостатков. Второй принцип требует от правительства, в той степени, в которой это достижимо, сделать так, чтобы судьбы людей были следствием их собственного выбора189».
Как видно из приведенной цитаты, Дворкин стремится выработать такую теорию справедливости, в которой органично бы соединились равенство и свобода, коллективная и личная ответственность, требования левых и правых политических партий. Он пытается сформулировать тот идеал баланса социального и капиталистического, который и пытался достичь президент Рузвельт при введении своей политики «Нового курса». Дворкин выделяет два вида дистрибутивного равенства: равенство благосостояния190 («equality of welfare») и равенство ресурсов («equality of resources»). Первый вид предполагает распределение ресурсов между людьми до тех пор, пока они не будут равны в благосостоянии. Второй вид предлагает распределять ресурсы между людьми так, чтобы каждый имел одинаковую с другими часть от всей совокупности ресурсов общества191. Во избежание недоразумений стоит отметить, что сам Дворкин – противник равенства благосостояния и сторонник равенства ресурсов: доказывая несостоятельность первого, он обозначает преимущества второго. Для того, чтобы лучше продемонстрировать разницу между двумя видами подходов к пониманию равенства, Дворкин предлагает следующий пример. У богатого человека есть пять сыновей: первый – бонвиван и прожигатель жизни; второй мечтает стать в будущем политиком; третий – поэт с очень скромным образом жизни; четвертый – скульптор, работающий с дорогими материалами; а пятый слеп от рождения. Если отец семейства является сторонником второго подхода, то в своем завещании он оставит равную долю каждому сыну. Если же он за первый подход, то доля каждого в наследстве будет разной. Здесь уже все будет зависеть от того, какую концепцию благосостояния он разделяет, и будут ли дорогие привычки столь же важны при его расчетах как физические недостатки или дорогие амбиции.
Исходя из подобных рассуждений, может показаться, что равенство благосостояния предпочтительнее равенства ресурсов. Так как сторонники равенства ресурсов ставят на первое место инструментальное благо, а сторонники равенства благосостояния ставят на место фундаментальное благо. Как следствие, первых можно обвинить в том, что они смешивают цели и средства и пропагандируют товарно-денежный фетишизм. Ведь, если мы выберем равенство ресурсов без учета той полезности, которую эти ресурсы могут принести, то мы уравниваем банковские счета людей, вместо того, чтобы сделать их жизни одинаково для них желанными, дав им то, что они действительно считают важным.
Аксиология Рональда Дворкина
Для того чтобы доказать возможность единого правильного ответа Дворкин «переворачивает» многие идеи и концепции, изложенные в работах Берлина, не просто опровергая многие его аргументы, но ставя их себе на службу. Критикуя Берлина, Дворкин решает двоякую задачу. Во-первых, это политически Монизм Объективизм Плюрализм Субъективизм Рисунок 8: Взаимосвязь аксиологии и гносеологии верный ход: оспаривая учение наиболее знаменитого апологета плюрализма в XX веке, он оспаривает плюрализм в целом. Во-вторых, главный недостаток теории Берлина, который ставился критиками ему в вину, это невозможность отличить его плюрализм от субъективизма. То есть, критикуя Берлина, Дворкин одновременно доказывает не только единство, но и объективность ценностей, оба постулата, которые необходимы ему для того, чтобы показать возможность единого (монизм) правильного (объективизм) ответа в праве (см. рисунок 6).
Дворкин довольно скрупулезно в своей работе следует за логикой философии Берлина (хотя это и незаметно с первого взгляда). Он практически слово в слово пересказывает принципы разделения гуманитарных и естественных наук, а также вспоминает тезис Юма о причинности. Только Дворкин все это использует для доказательства тезисов, прямо противоположных тем, которые выдвигал Берлин.
Чтобы доказать постулат о возможности единого правильного ответа Рональд Дворкин защищает четыре основных тезиса о ценностях и ценностных суждениях (в число которых, с его точки зрения, входят суждения морального, политического и правового характера): 1. Независимость/самостоятельность/безосновность ценностей и ценностных суждений. Дворкин утверждает, что истина или ложность таких суждений устанавливается вне какой-либо связи с исследованиями, имеющими эмпирический характер, то есть они не могут быть подтверждены или опровергнуты научными фактами. 2. Объективность ценностей и ценностных суждений. С точки зрения Дворкина, вопрос выбора ценностей носит не субъективный, но объективный характер. 3. Интерпретивный характер ценностей и ценностных суждений. Дворкин подчеркивает необходимость толкования для установления подлинного значения той или иной ценности в конкретной ситуации (в конкретном судебном деле). 4. Единство ценностей и ценностных суждений. Дворкин полагает, что ценности не противостоят, но дополняют друг друга. Итак, что же представляет собой тезис Дворкина о независимости (безосновности) ценностей и ценностных суждений? Дворкин весьма скептически относится к любой попытке обратиться к моральным, политическим или правовым вопросам извне, а не изнутри соответствующего дискурса246. Для Дворкина подобная попытка будет проявлением так называемой ошибки Архимеда. Существует легенда, что, когда Архимед открыл принцип рычага, он воскликнул: «Дайте мне точку опоры, и я переверну мир!». Однако подобную точку опоры безуспешно искал не только Архимед. Можно сказать, что это тщетное стремление является определяющим для всей философии в целом. На протяжении всей истории человечества философы, начиная с Платона и заканчивая Хабермасом, постоянно искали за пределами обыденного мышления некую отправную точку, основание, принцип или постулат, исходя из которого, мы смогли бы раз и навсегда положить конец всем спорам, а также бы дать объективную оценку нашим практикам. Заманчивость теорий сторонников Архимеда в том, что нахождение подобной трансцендентной точки зрения позволило бы раз и навсегда избавить философию от скептицизма декартовского толка. Однако ее привлекательность этим не исчерпывается, найдя такую точку опоры, мы смогли бы разрешить также и споры нормативного характера. Дворкин писал, что теоретики, вдохновленные словами Архимеда, «стремятся встать за пределами корпуса убеждений, чтобы иметь возможность судить о них, исходя из посылок, которые от них не зависят247». С точки зрения Дворкина, любая форма «архимедовой» философии неприемлема. Ценностные суждения не имеют и не могут иметь оснований вне обычных способов рассуждения о них. Однако остается неясным, о чем идет речь. От чего должны быть «независимы» наши ценностные суждения? Для Дворкина, речь, прежде всего идет об эмпирических фактах или фактах естественнонаучного характера.
Давайте представим, что физика опытным путем доказала существование магнитного поля, которое оказывает влияние на моральные суждения людей. Люди, находящиеся под воздействием данного излучения, полагают что аборт – это плохо, с моральной точки зрения. Как только воздействие прекращается, они кардинально меняют свою позицию. Конечно же, это всего лишь предположение, но, как утверждает Дворкин, даже если бы это было правдой, это не изменило бы то, как мы обосновываем собственные моральные убеждения. Мы никогда не скажем: «Я подвергся излучению магнитного поля, а значит аборт - это плохо». Напротив, мы будем приводить аргументы морального же порядка, как например, право каждого на жизнь. Дворкин утверждает, что «единственная причина полагать, что некая истина лежит в основании ваших моральных суждений, -это самостоятельная вера в то, что ваши суждения истинны248». Теперь давайте представим себе, что неврология достигла таких высот, что может с высокой точностью предсказать, что нарисует художник, вплоть до последовательности мазков кисти и оттенков цвета. Затем, при помощи робототехники и мощных компьютеров, создать картину прежде, чем она будет завершена самим автором. Внимание, вопрос: понижается ли ценность произведения от того, что мы заранее узнали, что собирается нарисовать художник. Дворкин полагает, что научный прорыв в неврологии никоим образом не влияет на ценность картины, имеет значение лишь сам творческий порыв. Дворкин провозглашает независимость ценностных суждений от любых суждений иного рода. Он считает неверным предположение Берлина, будто некие внешние факторы способны привести к конфликту моральных ценностей (таких как равенство и свобода). Тезис о независимом, то есть самостоятельном, а не производном характере ценностей и ценностных суждений можно идеально проиллюстрировать на примере применения норм Уголовного кодекса Российской Федерации.
