Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Национально-культурная специфика коммуникации
1.1. Понятие коммуникации 10
1.2. Национальные особенности коммуникативного поведения 17
1.3. Понятия культуры и лингвокультуры 24
1.4. Национальные особенности культуры 28
1.5. Понятие межкультурной коммуникации 33
1.6. Понимание как цель межкультурной коммуникации 37
Выводы главы 1 46
Глава 2. Невербальная коммуникация: компонентный анализ 47
2.1. История исследований невербальной коммуникации 47
2.2. Кинесический аспект коммуникации 51
2.2.1. Мимический параметр невербальной коммуникации 52
2.2.2. Жестовый параметр коммуникации 58
2.2.3. Проблема типологизации жестов 62
2.3. Проксемический параметр коммуникации 75
2.4. Такесический параметр коммуникации 81
2.5. Национально-культурный, тендерный, возрастной и социальный аспекты невербальной коммуникации 84
Выводы главы 2 95
Глава 3. Сравнительный анализ национально-культурной специфики взаимодействия вербального и невербального компонентов коммуникации в рамках русской и еврейской лингвокультур 96
3.1. Национально-культурная специфика мимического параметра невербальной коммуникации в русской и еврейской лингвокультурах...96
3.2. Национально-культурная специфика жестового параметра невербальной коммуникации в русской и еврейской лингвокультурах 102
3.3. Национально-культурная специфика проксемического параметра в русской и еврейской лингвокультурах 116
3.4. Национально-культурная специфика такесического параметра в русской и еврейской лингвокультурах 123
3.5. Национально-культурная специфика взаимодействия вербального и невербального компонентов коммуникации 127
3.5.1. Соотношение вербальных и невербальных компонентов коммуникации 127
3.5.2. Комбинаторика вербальных и невербальных (мимических) средств в русской и еврейской лингвокультурах 136
3.5.3. Комбинаторика вербальных и невербальных (жестовых) средств в русской и еврейской лингвокультурах 141
Выводы главы 3 146
Заключение 147
Библиография 151
Приложение 197
- Национальные особенности культуры
- Мимический параметр невербальной коммуникации
- Национально-культурный, тендерный, возрастной и социальный аспекты невербальной коммуникации
- Национально-культурная специфика проксемического параметра в русской и еврейской лингвокультурах
Введение к работе
Национально-культурная специфика оказывает огромное влияние на эффективность коммуникации. Становясь участниками межкультурных контактов, представители различных национальньгх культур осуществляют коммуникативное взаимодействие. Отличия в языках, нормах поведения усложняют эти контакты. Важными причинами неудач межкультурных контактов являются различия мироощущений, то есть иное отношение к миру и к другим народам. В результате представители другой культуры воспринимаются через призму собственной культуры, значение нехарактерных слов, поступков, действий не получают должной оценки.
Важными средствами коммуникации являются невербальные средства. Жестовое и мимическое "сопровождение" общения может усилить ее действенность, подтвердить сказанное, подчеркнуть его значимость. Система невербальных средств конкретного языка носит ярко выраженный национальный характер, ибо она в каждой культуре приобретает особый самостоятельный смысл. Изучение невербальных средств является такой же необходимостью, как и изучение самого языка. Без учета лингвокультурологического аспекта невозможно адекватное усвоение культурных ценностей иной страны, успешное овладение спецификой коммуникации.
Актуальность исследования обусловлена:
- возрастанием роли межкультурной коммуникации ввиду расширения
границ международного сотрудничества;
- формированием новых требований к качеству межкультурного
коммуникативного процесса, направленных на достижение взаимопонимания;
необходимостью изучения лингвокультурной специфики поведения участников поликультурного коммуникативного процесса, направленной на успешную реализацию языковой коммуникации;
возрастанием значимости проблем межкультурного невербального
5 общения и взаимодействия людей и появлением потребности в знании этнических особенностей поведения представленных лингвокультур.
Целью диссертационного исследования является изучение типологических и специфических форм осуществления взаимодействия вербальных и невербальных компонентов, выявление особенностей невербального коммуникативного поведения представителей русской и еврейской лингвокультур, анализ и сравнительная характеристика словесного и несловесного компонентов коммуникации в анализируемых лингвокультурах.
Исходя из поставленной цели, предполагается решение следующих задач:
показать механизм взаимодействия вербальных и невербальных средств коммуникации в русской и еврейской лингвокультурах на основе сравнительного анализа;
описать типичные и вариантные вербальные и невербальные русские и еврейские формулы коммуникации;
- провести контрастивно-сопоставительное исследование употребления
невербальных коммуникативных стандартов в русской и еврейской
лингвокультурах.
Объект исследования представлен вербальным и невербальным компонентами коммуникации в русской и еврейской лингвокультурах.
Предмет исследования - национально-культурная специфика коммуникации в рамках русской и еврейской лингвокультур.
Теоретической базой диссертационного исследования послужили монографии, диссертационные работы, статьи отечественных и зарубежных авторов (А.В.Блинова; Т.Е.Блинушова; М.А.Василик; Е.М.Верещагин, В.Г.Костомаров; В.В.Воробьев; И.Н.Горелов, В.Ф.Енгалычев; Е.И.Горошко; Н.Л.Грейдина; Е.А.Земская, М.А.Китайгородская, Н.Н.Розанова; Й.Инубиси; Ю.Н.Караулов; А.В.Кирилина; Е.В.Клюев; Г.В.Колшанский; Г.Е.Крейдлин; В.А.Лабунская; Т.В.Ларина; А.А.Леонтьев; О.А.Леонтович; В.А.Маслова; О.В.Мудрая; Т.М.Николаева; Г.Г.Почепцов; А.П.Садохин; Н.И.Смирнова; Ю.А.Сорокин; И.А.Стернин; С.Г.Тер-Минасова; Н.И.Формановская;
Р.ОЛкобсон; M.K.Argyle; R.L.Birdwhistell; N.Broid; D.P.Efrron; P.C.Ekman, W.V.Friesen; N.Friedman; W.Gudukunst, Y.Y.Kim; E.T.Hall; M.L.Heght, J.A.DeVito; G.H.Hofstede; A.K.Kendon; J.Martin, Th.Makayama; D.McNeil; A.bLMehrabian; F.K.Poyatos; R.Schneller).
Методы исследования. В соответствии с целью и задачами исследования, характером изучаемого материала в процессе исследования были использованы следующие методы и приемы: описательный, сравнительно-сопоставительный, систематологический, наблюдения. Данные методы помогают обнаружить черты общности и различия рассматриваемых компонентов коммуникации в рамках русской и еврейской лингвокультур.
Научная новизна представленной работы заключается в том, что в ней:
впервые описан интерактивный механизм вербальных и невербальных средств общения в рамках русской и еврейской лингвокультур;
показана коммуникативно-функциональная специфика всех составных компонентов невербального аспекта и ее релевантная значимость в процессе осуществления межкультурного диалога;
- представлена рекуррентность использования моделей вербально-
невербального взаимодействия на уровне "ядерность-периферийность" на
материале обозначенных лингвокультур;
- установлены типологически общие и дифференцированные признаки
коммуникативной реализации вербального и невербального уровней на базе
анализируемых лингвокультур.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Специфика русской лингвокультуры отражает более низкий показатель
использования невербальных средств в процессе коммуникации по сравнению с
еврейской. В русской лингвокультуре максимально употребляются вербальные
формы выражения, в еврейской — невербальные.
2. В русской лингвокультуре наиболее продуктивным уровнем
взаимодействия словесных и несловесных компонентов коммуникации
является их дублирование, в еврейской - элиминирование языковых
7 компонентов. Наименее продуктивным уровнем в обеих лингвокультурах является редуцирование вербальных элементов.
В еврейской лингвокультуре кинесический уровень коммуникации носит более выраженный характер, чем в русской лингвокультуре. Русская лингвокультура является среднекинесической, еврейская — высококинесической.
Формо-функциональные реализации проявления основных эмоций на мимическом уровне тождественны в обеих лингвокультурах. Различия состоят в функциональных детерминантах и особенностях улыбки.
5. Проксемическое поведение русскоязычных и ивритоязычных коммуникантов находит проявление в его типологической общности, однако общение ивритоязычных коммуникантов происходит на меньшей коммуникативной дистанции, чем русскоязычных.
Теоретическая значимость работы состоит в детерминации универсальных и национально-культурных характеристик интерактивного вербально-невербального механизма коммуникации; в определении степени выраженности кинесического, проксемического и такесического уровней, а также проявления формо-фунциональных эмоциональных реализаций на мимическом уровне в русской и еврейской лингвокультурах.
Практическая ценность данного исследования заключается в возможности использования его результатов при ведении межкультурного диалога, в рамках лекционных курсов по сопоставительному языкознанию, теории коммуникации, психолингвистике, риторике, при составлении лингвокультурологических иврит-русских и русско-ивритских словарей. Диссертационная работа может способствовать обогащению данных лингвокультурологии и межкультурной коммуникации в области сопоставительного изучения вербальной и невербальной составляющих общения.
Материалом исследования явились наблюдения, видеозаписи, сделанные в России и Израиле, художественные фильмы российского и израильского
8 производства, отражающие реалии современной русской и еврейской лингвокультур, телевизионные передачи, художественные, исторические произведения на русском языке о русской и еврейской лингвокультурах.
Достоверность результатов исследования обусловлена комплексной методикой исследования, обширным исследовательским материалом (940 видеофрагментов художественных фильмов израильского и российского производства и собственных наблюдений), анализом обширного теоретического материала по изучаемой проблематике (464 библиографических источника). Математическая обработка результатов исследования проведена путем корреляционного анализа с расчетом достоверности различий по критерию Стьюдента (р < 0,05).
Апробация работы. Основные положения диссертации апробировались на "Университетских чтениях - 2006" (1-2 февраля 2006г., ПГЛУ), Международной научной конференции "Классическое лингвистическое образование в современном мультикультурном пространстве-2 (7-10 апреля 2006г., ПГЛУ), Первой всероссийской научно-практической конференции "Языки и межкультурная коммуникация в современном мире" (15-16 декабря 2006г., г. Новомосковск), "Университетских чтениях - 2007" (11-12 января 2007г., ПГЛУ), "Университетских чтениях - 2008" (11-12 января 2008г., ПГЛУ), обсуждались на заседаниях кафедры фонетики английского языка ПГЛУ (2005-2008ГГ.).
По теме диссертации опубликовано 11 статей общим объемом 6,7 п.л., в том числе 1 статья в журнале, рекомендованном ВАК РФ.
Цель и задачи диссертации определили композиционное построение.
Работа состоит из введения, трех глав, выводов, заключения, библиографии, списка использованных словарей, перечня литературных источников, видеоматериалов исследования, приложения.
Во введении обосновывается актуальность избранной темы, формулируются цели, задачи, определяется новизна, теоретическая и практическая значимость работы; уточняются материалы и методы
9 исследования, используемые в работе; формулируются основные положения, выносимые на защиту; поясняется структура работы.
В первой главе отражены теоретические предпосылки изучения коммуникации, национально-культурных особенностей и стилей коммуникативного поведения представителей различных лингвокультур, в том числе, русской и еврейской, культуры и лингвокультуры, межкультурной коммуникации и ее целей.
Вторая глава посвящена рассмотрению истории исследования невербальной коммуникации, ее кинесической, проксемической, такесической составляющих, классификации невербальных средств коммуникативного акта, национально-культурных, гендерных, возрастных и социальных аспектов невербальной коммуникации.
В третьей главе представлен анализ национально-культурной специфики кинесического, проксемического, такесического компонентов невербальной коммуникации в русской и еврейской лингвокультурах, взаимодействия вербальных и невербальных (мимических, жестовых) средств в коммуникативном акте.
В заключении излагаются результаты сопоставительного исследования взаимодействия вербальной и невербальной составляющей коммуникации в русской и еврейской лингвокультурах, подводятся основные итоги диссертационного исследования. Основным выводом исследования является то, что взаимодействие вербального и невербального компонентов коммуникативного акта в данных лингвокультурах имеет как общие, так и специфические черты, наполненные лингвокультурологическим содержанием, которые необходимо знать и учитывать в процессе межкультурной коммуникации.
Библиографический список включает перечень 250 отечественных и 214 зарубежных авторов.
Национальные особенности культуры
Каждая культура в силу географических, исторических, территориальных и других факторов имеет характерные особенности. Значимые компоненты в одной культуре оказываются нерелевантными в другой (Формановская, 1989; Залевская, 2000; Почепцов, 2001, Хроленко, 2006; Кравченко, 2007). По мнению В.В.Воробьева (Воробьев, http://66.249.93.104/search), элемент "культурный" в понятии "национально-культурный компонент" означает "определенную совокупность знаний общечеловеческого, регионального и национального характера", а элемент "национальный" — "национально 29 специфическое преломление этих знаний в сознании носителя данного языка".
Национальные особенности культуры и коммуникации проявляются в двух аспектах: во-первых, это соотношение языка, мышления, памяти, общения и в целом место языка в различных видах человеческой деятельности; во-вторых, это процессы и средства общения, обладающие национальной спецификой (Леонтьев, 1977; Леонтьев, 1999; Лосева, 2006; Лурия, 2007; Успенский, 2007).
К компонентам культуры, несущим национально-специфическую окраску, можно отнести (Тер-Минасова, 2000): а) традиции, обычаи, обряды; б) бытовую (традиционно-бытовую) культуру; в) повседневное поведение, а также связанный с ним мимический и пантомимический коды; г) художественную культуру. П.Г. Гачев (Гачев, 2007) к этим компонентам добавляет "национальные" образы мира, отражающие специфику восприятия окружающего мира, национальные особенности мышления представителей той или иной культуры.
Параметры для описания влияния культуры на человеческую деятельность и развитие общества были сформулированы в работах Ф. Клукхона и Ф. Шродбека (Kluckhohn, Strodtbeck, 1960), Э. Холла (Hall, 1966; Hall, 1976; Hall, 1983 b) и Г. Хофстеде (Hofstede, 1980).
Ф. Клукхон и Ф.Щродбек (Kluckhohn, Strodtbeck, 1960) обратили внимание на культурные различия в системах ценностей, которые в целом составляют картину мира данной культуры: отношение к времени, деятельности, природе, представления о ценности межличностных отношений.
Э. Холл в своих работах (Hall, 1966; Hall, 1976; Hall, 1983 b; Hall, 1985; Hall, 1990) описал разные параметры культурно обусловленных коммуникативных различий. Так, в частности, им было введена дихотомия высоко- и низкоконтекстных культур, проявляющаяся в количестве информации, эксплицитно выражаемой в сообщении. К первой группе культур, для которых важен контекст (кто сказал, кому, в какой форме, в какой ситуации), отнесены китайская, японская культуры; ко второй, представители которой общаются на расширенных языках, с помощью распространенных высказываний, — французская, английская, немецкая, американская культуры (Грушевицкая, Попков, Садохин, 2003; Плужник, 2003; Садохин, 2004). Русская культура, которая испытывает значительное влияние, как с Запада, так и с Востока, занимает промежуточное место между низкоконтекстными (западными) и высококонтекстными (восточными) культурами (Леонтович, 2005).
По мнению В.А.Карасика (Карасик, 2000), контекстная зависимость является величиной, определяющей не только личные и социально-групповые, но и национально-культурные особенности общения.
Кроме проблемы контекстности культуры в теории Э.Холла значительное место отводится исследованию вопроса использования времени представителями различных культур. В зависимости от способа использования времени культуры делятся на два противоположных вида (Hall, 1983 b):
- монохромные — культуры, в которых принято планировать свою жизнь, составлять расписания, организовывать деятельность в определенной последовательности, заниматься только одним делом в данный момент. К этой группе принадлежат представители немецкой и швейцарской коммуникативной общностей; - полихронные — подвижные, общительные народы, привыкшие делать много дел сразу, планирующие очередность дел не по расписанию, а по степени относительной привлекательности, значимости того или иного мероприятия в данный момент. Это представители итальянской, латиноамериканской, арабской коммуникативных групп. В российской культуре, преимущественно монохронной, присутствуют элементы полихронного поведения, что, "с одной стороны, проявляется в известном хаосе, а с другой — в большей склонности отдавать время креативным видам деятельности и личному общению" (Леонтович, 2005: 131).
Важно помнить, что в разных культурах присутствуют элементы как монохронного, так и полихронного времени, различаясь по удельному весу того и другого типа.
У разных народов ощущение времени и степень пунктуальности дифференцированы. Не всегда легко собрать людей разных национальностей в одно время: "Японцы придут на десять минут раньше, немцы и шведы -вовремя, американцы и британцы - чуть позже, французы — после них, бразильцы - через час после того, как встреча уже должна быть закончена" (Льюис, 2001: 215). Отличительной чертой многих израильтян является непунктуальность и необязательность. Нормальным считается опоздание на встречу на четверть часа, это касается даже прихода на работу.
Э. Холлом (Hall, 1966), О. Ватсоном (Watson, 1970) предложено разделить культуры на контактные и неконтактные. Контактными называют культуры, представители которых общаются, располагаясь на небольшом расстоянии друг от друга, фронтально по отношению друг к другу, чаще прикасаются друг к другу и встречаются взглядами, говорят громче. К вышеобозначенным культурам относятся итальянская, испанская, греческая, арабская, русская и еврейская. К неконтактным относятся норвежская, голландская, английская, американская культуры.
Мимический параметр невербальной коммуникации
Мимика (в переводе с греческого языка - подражательный) - "движения лицевых мышц, выражающие внутреннее душевное состояние" (ССИС, 1994: 383).
Главными характеристиками мимики являются целостность и динамичность. Отдельные мимические зоны лба, глаз, рта действуют как звенья единой целостной системы (Сухаребский, 1969). При изменении какого-либо компонента "мимического ансамбля" изменяется смысл всей структуры (Жинкин, 1968).
Мимику анализируют (Лабунская, 2004):
1) по линии ее произвольных и непроизвольных компонентов;
2) на основе ее физиологических параметров (тонус, сила, комбинация мышечных сокращений, симметрия-асимметрия, динамика);
3) в социальном и социально-психологическом плане (межкультурные типы выражений лица; выражения, принадлежащие определенной культуре; выражения, принятые в социальной группе; индивидуальный план выражения).
Как установлено еще Ч.С. Дарвином (Darwin, 1872), мимика человека уходит корнями в мир животных. У человека и животных немало общих мимических выражений - мимика страха, испуга, тревожности и т.п. Однако у человека имеются специфические чувства и их мимические выражения -состояние вдохновения, восхищения, сочувствия, энтузиазма и др.
Ч.С.Дарвин обозначил связь между эмоциями человека, их жестовыми манифестациями, в частности, выражениями лица, и смыслами, которые эти невербальные единицы выражают.
Приблизительно в это же время У. Джеймс (James, 1890) описал отношения между чувством и его проявлением наоборот: воздействия извне сразу же приводят к телесным изменениям у человека, к которым относятся жесты и такие физиологические реакции, как пот, бледность, покраснение, а уже эти жесты и реакции могут приводить к внутренним физиологическим изменениям и чувствам.
П.К.Экман и У.В.Фризен (Ekman, Friesen, 1971; Ekman, Friesen, 1992) обнаружили свидетельства, подтвердившие положение Ч.С.Дарвина о том, что выражение лица, которое служит для передачи различных эмоций, едино для всех коммуникантов вне зависимости от культуры, расы и вероисповедания.
Ученые лаборатории П.К. Экмана выявили свыше 1000 различных движений лицевых мышц. Они создали систему кодирования лицевых выражений FAST (facial affect scoring technic): лицо делится на три зоны: лоб -брови - глаза, нос - щеки, рот - подбородок. В результате варьирования и комбинирования соответствующих элементов получаются комплексные лицевые выражения. Опираясь на систему FAST, П. К.Экман (Ekman, 1992 а; Ekman, 1992 b;) выделил шесть человеческих эмоций, которые были названы им основными: радость - счастье, удивление - изумление, страх, отвращение -презрение, печаль, гнев - ярость.
Исследовательские программы П. К. Экмана, К. Е. Изарда продемонстрировали, что основные выражения эмоций на лице распознаются независимо от культуры наблюдателя (Ekman, Friesen, 1971; Izard, 1971, Ekman, 1972; Izard, 1972; Ekman, 1973; Izard, 1977; Ekman, Friesen, 1986; Ekman, Friesen, Ellsworth, 1992; Izard, 1992).
В отличие от П.К.Экмана Р.Л. Бердвистел (Birdwhistell, 1967) считал, что у разных народов и культур существуют совершенно разные эмоции и способы их выражения. Ученый приводил доказательство того, что нет ни одного выражения лица, позы или положения тела, которые имеют одно и то же значение во всех культурах.
В работах же Дж. А.Рассела (Russel, 1994; Russel, 1995) показано, что истина находится посередине.
Если проявление основных эмоций тождественно во всех культурах, то культурная вариативность, по П.К.Экману, относится только к дополнительным эмоциям.
Существует четыре способа синтеза дополнительных эмоций (Крейдлин, 2001):
1) полное наложение двух или более основных эмоций;
2) распределение эмоций: одна область лица выражает одну эмоцию, другая - другую;
3) частичное смешение эмоций ("affect blend") за счет особых действий лицевых мышц;
4) последовательное действие друг за другом нескольких основных эмоций. В жизни коммуниканты стремятся следовать определенным правилам лицевого выражения, которые определяют, как должно меняться выражение лица в тех или иных контекстных условиях и при определенных значениях кинетических переменных (пола, возраста, канала коммуникации, типа культурного или социального контекста). Они образуют подкласс правил невербального выражения эмоций (Reece, Whitman, 1962; Wietz, 1972; Ekman, Oster, 1979; Izard, Kagan, Zajonc, 1984; Gallois, Callan, 1986; Ekman, 1992 a; Ekman, 1992 6; Wierzbicka, 1995 a; Wierzbicka, 1995 b).
П.К. Экман и У.В.Фризен (Ekman, Friesen, 1975) разработали систему классификации различных стилей лицевых экспрессией, которые в значительной степени базируются на личностных правилах выражения и имеющихся отклонениях:
- скрывающий ("the withholder"): лицо сдерживает выражение реального эмоциального состояния; движения мимических мышц мимимальны;
- открывающий ("the revealer"): лицо человека открыто показывает то, что он чувствует;
- нечаянно выражающий ("the unwilling expressor"): на лице коммуниканта раскрывается та эмоция, которая, как он считает, незаметна для окружающих;
- бесстрастный ("the blanked expressor"): бесстрастная маска на лице Aкоммуниканта, который убежден, что эмоции не отражаются на его лице;
Национально-культурный, тендерный, возрастной и социальный аспекты невербальной коммуникации
Е.Д.Поливанов (Поливанов, 1968) указывал, что в разных языках имеется различное использование интонации, мимики и жестов. В существующей литературе по данному вопросу исследован знаковый язык североамериканских индейцев (Mallery, 1972), восточных евреев и южных итальянцев (Effron, 1941), а также особенности невербальной коммуникации у англичан (Смирнова, 1971; Смирнова, 1975), японцев (Неверов, 1977; Инубиси, 2002), китайцев (Пан, 1977), индонезийцев (Садур, 1977), французов (Ерохин, 1982), арабов (Родионов, 1983), немцев (Галичев, 1987) и др.
Выявлены национально-культурные различия в невербальном этикетном поведении. Так, во многих культурах пожилым и старым мужчинам можно не вставать со своего места, когда к ним подходит женщина (ЭЭ, 2005). В Израиле юноша, поздоровавшись в автобусе со знакомой девушкой, продолжает сидеть, когда она стоит рядом.
Если в русской и еврейской лингвокультурах смысл человеческой привязанности и любви передается в основном губами и руками (обнять, поцеловать, погладить), то в культуре народа тикопиа эти чувства закреплены за носом, которым касаются различных частей тела другого человека (Firth, 1970). Этот народ не пользуется рукопожатием, которое является самой частой формой приветствия в Европе.
Сложные по форме китайские и японские поклоны наполнены другим содержанием, нежели русские поклоны.
Китайцы очень не любят, когда их трогают, хлопают по плечу, здороваются за руку, а для американцев — это жесты, обозначающие близость и дружелюбие (Miller, 1994).
Афроамериканское население Америки избегает прямого взгляда на собеседника, имеющего более высокий социальный статус (Johnson, 1971), что не принято в русской и еврейской лингвокультурах. В каждой лингвокультуре существуют стереотипные позы для разных возрастов и полов, социального статуса, позы, отражающие физическое состояние субъекта, этикетные позы (Mehrabian, 1968; Burgoon, 1991; Биркенбил, 1997; Крейдлин, 2001; Пиз, 2005). Так, в русской культуре за столом часто ставят локти на стол, избегают высоко скрещенных ног как провоцирующих, некультурной считается поза сидеть, развалившись в кресле (Прохоров, Стернин, 2002).
Исследователи отмечают, что мужское и женское являются дихотомными, исчерпывающими, отличительными "природными" категориями, которым придается особое значение как взрослыми, так и детьми (Serbin et al, 1993).
С точки зрения социальной психологии, тендер находится под сильным влиянием как культурных норм, устанавливающих, что должны делать мужчины, а что - женщины, так и социальной информации, внушающей людям, насколько велика разница между мужчинами и женщинами (Kohlberg, 1966, Davis, Weits, 1981; Hall, 1985; Tannen, 1990; Кирилина, 2000; Кириллина, 2004; Маслова, 2007). Тендерные стереотипы часто действуют как коммуникативно-социальные нормы. Нормативное и информационное давление вынуждает собеседников подчиняться тендерным нормам (Горошко, 1996; Воронина, 2004; Бурн, www.bookap.by).
Исследователями (Lakoff, 1975; Lakoff, 1987; Кирилина, 1999; Кирилина, 2000; Гетте, 2004) установлено, что у коммуникантов-мужчин и женщин дифференцированы стратегии коммуникации.
Мужской тип коммуникации — это менее гибкая, но более динамичная и менее ориентированная на собеседника коммуникация. Женский тип коммуникации более направлен на собеседника, диалог, подчиненную роль в общении, где мужчина выбирает и меняет тему разговора (Беляева, 2002; Клецина, 2003).
Коммуниканты мужского и женского пола используют язык в различных целях (Tannen, 1990): коммуникант-женщина относится к разговору как к важной части межличностных отношений, коммуникант-мужчина же, напротив, использует разговор, чтобы показать, что он контролирует ситуацию, разговор помогает ему сохранить независимость и обогатить свой статус. Причины этому лежат в коммуникативных стилях: мужчины независимы, а женщины вовлечены в коммуникацию, вторичны в ней.
Выявлено, что коммуниканты-женщины улыбаются чаще мужчин (Lennon, Eisenberg, 1987). По данным М.К.Аргайла (Argyle, 1967; Argyle, 1987), Х.Розенфельда (Rosenfeld, 1996) улыбка у женщин отражает счастье, приветствие, умиротворение, одобрение. Мужчины улыбкой также выражают положительные эмоции — счастье, удовольствие, удовлетворение (Burgoon, Buller, Woodall, 1999).
Установлено, что между "языком глаз" собеседников мужчины и женщины в европейских культурах имеются следующие тендерные различия в визуальном поведении:
1) число и частота взглядов коммуникантов-мужчин на коммуникантов-женщин линейно растет с увеличением расстояния между ними, в то время как для коммуникантов-женщин, смотрящих на мужчин, это соотношение обратно пропорциально (Aiello, 1972);
2) контакт глаз при беседе женщин больше, чем при беседе мужчин (Exline, 1963; Argyle, Cook, 1976);
3) в смешанных парах в диалоге женщины дольше смотрят на партнера по общению мужчину, чем наоборот, даже если тот им не нравится (Exline, 1963; Argyle, Deany, 1975).
В русском языке имеются типично женские глазные жесты, такие, как, хлопать ресницами1, стрелять глазами : "Разрешите присесть рядом с вами?" — галантно осведомился я. Таня стрельнула по сторонам ярко накрашенными глазами и кокетливо спросила: "Да? А зачем?" (Донцова, 2004: 62); мужчинам свойственно при встрече с женщиной более "решительное" глазное поведение: они могут глазеть на нее, вперить в нее глаза .
Корпус собственных наблюдений позволяет сделать вывод о том, что в русском и еврейском глазном поведении принят прямой взгляд на собеседника; исключение составляет глазное поведение эфиопских евреев, которые при разговоре смотрят в сторону.
Различия по полу, отображаемые в невербальном поведении, привели к тому, что отдельные жесты и даже стили невербального поведения стали оцениваться как (более) женские или (более) мужские, независимо от реального пола их исполнителя. Однако противопоставление мужских и женских жестов не означает, что коммуниканты-женщины не могут использовать некоторые мужские жесты и наоборот.
Жест стукнуть кулаком по столу1 является для мужчин нормальным, типичным и стереотипным, чего нельзя сказать о женщине ("Степан крепко припечатал кулак в столешницу. "Ты меня не любишь, не,жалеешь!" — сказал он громко" (Шукшин, 1976: 45); "Я бы тоже взвыла, если бы обнаружила в кабинете труп!" - стукнула кулаком по столу Ирина" (Донцова, 2006 а: 173).
Жест махнуть рукой типичен для мужчин, но используется и у женщин. Он иллюстрирует пренебрежение, презрение, безнадежность, решимость, досаду, раздражение: "Ну, это неважно", - отмахнулся Николай (Маринина, 2004: 56); "Куда тебе! - махнула рукой Марфа. - Поздно в твоем возрасте переделываться, так и умрешь недотепой" (Донцова, 2005: 164).
Типично мужским является жест почесать в затылке , отражающий недоумение, удивление, затруднение: "Эх, черт, это моя промашка!" — почесал в затылке боцман" (Вильмонт, 2007: 206).
Национально-культурная специфика проксемического параметра в русской и еврейской лингвокультурах
Нами был проведен сопоставительный анализ личной дистанции между коммуникантами русской и еврейской лингвокулътур на основе наших наблюдений в материалах собственных видеозаписей и телевизионных фильмов двумя способами:
1) измерялось расстояние между коммуникантами, их рост на телеэкране и, учитывая средний рост женщины = 165 см и мужчины =175 см, составлялась пропорция: А = С_ ; х В X /t где А — рост в см на телеэкране; В — расстояние в см между коммуникантами на телеэкране; С - средний рост коммуниканта; X - искомое расстояние между коммуникантами;
2) учитывалась средняя длина плеча мужчины (от плечевого до локтевого сустава) 30 см, предплечья (от локтевого до лучезапястного сустава) -30 см, кисти 20 см, т.е. длина вытянутой руки 80 см, согнутой в локтевом суставе руки 50 см; женщины соответственно: 27 см, 25 см, 18 см, 70 см, 43 см. Для исследования было взято 150 наблюдений в обеих лингвокультурах (табл. 8): Коммуниканты обеих лингвокультур были распределены:
1. По возрастному статусу: 10 — 20 лет; 21—40 лет; 41—60 лет.
2. По тендерному принципу взаимодействия: маскулинная категория, фемининная категория, маскулинно-фемининная категория.
3. По локализации: сидя, стоя.
4. По социальному статусу: тождественный социостатус (высокий-низкий уровень), атождественный социостатус.
118 Статистическая обработка материала проводилась по формуле (Алефиренко, 2005: 389-390): о = \f4Qr, -Z/L где о — среднее квадратичное отклонение; (Xj— х) — отклонение і-ой выборочной частоты от средней; знак суммирования всех отдельных отклонений; к - число выборок.
Используемые формулы мы не относим к высокоточным методам статистической обработки, особенно учитывая достаточно большие погрепшости в оценке расстояний между коммуникантами. Вместе с тем, можно полагаться на полученную качественную проксемическую картину по рассмотренным признакам.
При общении коммуниканты обеих лингвокультур находятся в положении лицом друг к другу, могут сидеть или стоять.
Следовательно, наименьшая личная дистанция при общении характерна для детей и подростков; в возрастной группе 21-40 лет личная дистанция максимальна как в русской, так и в еврейской лингвокультурах, но отличается друг от друга; личная дистанция во всех возрастных группах в еврейской лингвокультуре меньше, чем в тех же возрастных группах русской.
Личная дистанция между русскоязычными коммуникантами маскулинной категории составила 78 — 90 см (84 ± 6), фемининной категории 50 - 66 см (58 ± 8), маскулинно-фемининной категории 63 - 77 см (70 ± 7); между ивритоязычными коммуникантами маскулинной категории 68 - 82 см (75 ± 7), фемининной категории 44 - 60 см (52 ± 8), маскулинно-фемининной категории 54 - 70 см (62 ± 8), т.е. в этой категории выявлена такая же закономерность.
Личная дистанция между русскоязычными коммуникантами в положении сидя составила 72 — 88 см (80 ± 8), стоя 65 — 85 см (75 ± 10); между ивритоязычными коммуникантами в положении сидя 58-78 см (68 ± 10), стоя 48 - 72 см (60 ± 12), т.е. в положении и сидя, и стоя, еврейские коммуниканты, как правило, располагаются ближе друг к другу, чем русские.
Для общения коммуникантов различного социального статуса выявлена следующая закономерность: представители атождественного социального статуса русской и еврейской лингвокультур в процессе общения находятся на большей дистанции друг от друга (в русской лингвокультуре 74 — 90 см, в еврейской — 62 — 82 см), чем коммуниканты тождественного статуса, и приблизительно на том же расстоянии, что коммуниканты высокого уровня тождественного статуса (70 - 90 см в русской, 58 - 82 см в еврейской), а коммуниканты, находящиеся на более высокой ступени социальной лестницы, — на большем расстоянии, чем находящиеся на более низкой ступени (55 — 75 см в русской, 43 - 67 см в еврейской лингвокультуре).
Итак, определение личной дистанции коммуникантов русской и еврейской лингвокультур выявило, что, как правило, общение происходит на небольшом расстоянии друг от друга (у евреев на меньшем, чем у русских), в пределах хорошей слышимости.
