Содержание к диссертации
Введение
Часть 1. Теоретические основы диссертационной работы 15
Глава 1.1 . Асимметрия Концепта с позиций когнитивной лингвистики 15
1.1.1. Концепт как единица художественной концептосферы 16
1.1.1.1. Роль концепта в художественной концептосфере автора 20
1.1.1.2. Концептуальная и языковая картины мира: соотношение и взаимосвязи 23
1.1.2. Методика концептуального анализа художественного текста 26
1.1.3. Концептуальная и языковая асимметрия 29
1.1.3.1. Асимметрия и симметрия как научные категории 30
1.1.3.2.Асимметрия в лингвистике и межкультурной коммуникации 33
1.1.4. Выводы 38
Глава 1.2. Когнитивно-деятельностная теория как новая парадигма в современном переводоведении 42
1.2.1. Деятельностные основы перевода в концепции современных ученых 45
1.2.1.1. Схемы мыследеятельности при понимании текста 47
1.2.1.2. Схемообразующая рефлексия 52
1.2.1.3. Деятельностная онтология перевода 54
1.2.2. Когнитивные основы развития нового этапа переводоведения 60
1.2.3. Влияние концептуальной и языковой асимметрии на перевод 67
1.2.4. Выводы 72
Выводы по Части 1 75
Часть 2. Влияние концептуальной и языковой асимметрии на результат принятия переводческих решений 78
Глава 2.1. Анализ языковых средств вербализации концепта «вера» в русской картине мира и в тексте романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» 78
2.1.1. Общее описание материала исследования 78
2.1.2. Концепт «вера» в русской языковой картине мира 84
2.1.3. Концептуальный анализ языковых средств репрезентации концепта «вера» в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» 94
2.1.4. Выводы 119
Глава 2.2. Анализ языковых средств вербализации концепта «вера» в английской картине мира и в текстах переводов романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» на английский язык 122
2.2.1. Концепт «вера» в английской языковой картине мира 122
2.2.2. Концептуальный анализ языковых средств вербализации концепта «вера» в тексте перевода М. Гленни 130
2.2.3. Концептуальный анализ языковых средств вербализации концепта «вера» в переводе Р. Пивера 155
2.2.4. Выводы 176
Глава 2.3. Сопоставительный анализ языковых средств репрезентации концепта «вера» в русской и английской языковой картинах мира и проявлений асимметрии при его вербализации 180
2.3.1. Сопоставительный анализ реализаций концепта «вера» в русской и английской языковой картинах мира 180
2.3.2. Сопоставительный анализ проявлений асимметрии русской и английской картин мира при передаче концепта «вера» 189
2.3.3. Выводы 198
Выводы по Части 2 201
Заключение 206
Список использованной литературы 211
Список использованных сокращений 227
Приложения 228
- Концепт как единица художественной концептосферы
- Концепт «вера» в русской языковой картине мира
- Концептуальный анализ языковых средств вербализации концепта «вера» в тексте перевода М. Гленни
- Сопоставительный анализ проявлений асимметрии русской и английской картин мира при передаче концепта «вера»
Введение к работе
Настоящее диссертационное исследование посвящено изучению феномена асимметрии Концепта в свете когнитивно-деятельностного подхода в переводоведении на примере транспонирования концепта «вера» из русского языка и культуры в английский язык и культуру.
Современный этап развития науки привёл к расширению и углублению знаний в области описания языка, его единиц, механизмов понимания связной речи. Лингвистика расширяет границы своих исследований, используя текстцентрический подход в науке о языке: Ю.Д. Апресян (1995), Н.Д. Арутюнова (1990), Г.А. Брутян (1976), А.Вежбицка (1999), В.В. Виноградов (1982), В.Г. Гак (2002), И.Р. Гальперин (1981), В.А. Звегинцев (1968), А.Е. Кибрик (1995), В.И. Постовалова (1988), Б.А. Серебренников (1988), В.Н. Телия (1988), Н.В. Уфимцева (2000), Т.В. Цивьян (1990) и др.
Когнитология исследует когнитивные основы построения текстов: К.А. Андреева (2004; 2009), Н.Н. Белозёрова (2004), Н.Н. Болдырев (2002), С.Г. Воркачёв (2003), В.И. Герасимов (1988), В.З. Демьянков (1994), Ю.Н. Караулов (1999), А.А. Кибрик (1994), Н.А. Красавский (2002), Е.С. Ку-брякова (2002; 2004), Д.С. Лихачёв (1993), В.А. Маслова (2004), О.Б. Пономарёва (2003), З.Д. Попова (2003), Г.Г. Слышкин (2000), Ю.С. Степанов (1997), И. А. Стернин (2001), И. А. Тарасова (2004) и др.
Психология, психолингвистика глубже проникают в механизмы текстового понимания: В.П. Белянин (2000), Г.И. Богин (2000), А.А. Брудный (1998), Л.С. Выготский (2000), А.А. Залевская (2000), В.В. Красных (2001), А.А. Леонтьев (1997), А.Р. Лурия (2002), Р.И. Павилёнис (1983), Ю.А. Сорокин (1985), P.M. Фрумкина (2001), Н. Хомский (1972), Г.П. Щедровицкий (1995) и др.
Отечественное переводоведение прошло долгий и трудный путь своего становления и развития. Значительный вклад в его теоретические и практические основы внесли И.С. Алексеева (2002), Л.С. Бархударов (1975), С. Влахов (1980), И.Э. Клюканов (1999), В.Н. Комиссаров (1965), Л.К. Латышев (2000), Р.К. Миньяр-Белоручев (1996), А. Попович (1980), Я.И. Рец-кер (1974), В.Д. Табанакова (1999), С. Флорин (1980), А.Д. Швейцер (1973) и др. Новые направления в переводе намечены в работах Л.М. Алексеевой (2002), Н.Л. Галеевой (1999), Л.В. Кушниной (2004), Т.А. Фесенко (2003).
В нашем исследовании делается попытка соединения актуальных современных подходов в решении проблемы устранения переводческих лакун, интеграции идей когнитивной лингвистики и деятельностной переводческой парадигмы, берущей своё начало в работах выдающихся российских учёных Г.П. Щедровицкого и Г.И. Богина. Именно когнитивно-деятельностный подход положен нами в основу наших теоретических установок.
Духовность литературных текстов определяет степень их художественности, трансляция последней возможна лишь при непосредственном освоении текста оригинала. Вследствие этого предлагается переориентация переводческих приоритетов с текста перевода и принимающей культуры на смысловое освоение текста оригинала, его пространства понимания и духовного пространства. При этом непосредственным объектом деятельности переводчика становится текст оригинала целиком (а не отдельные его части), научные акценты смещаются с поисков приемлемых субститутов и трансформов на исследование смысловой программы автора (по Н.Л. Га-леевой, 1994). Понимание организует и определяет дальнейшую трансляционную деятельность переводчика.
Актуальность исследования определяется следующими обстоятельствами:
-
неоднозначность подходов к понятию «асимметрия» в современном языкознании и переводоведении, сложность описания структуры когнитивных знаний представителей разных этносов;
-
проблемность трансляции комплексных лингвокультурных концептов в иностранную культуру вследствие неоднородности и асимметричности концептуальных и языковых картин мира контактирующих наций;
-
сложность определения и описания набора когнитивных компетенций (понимание, рефлексия, мыследеятельность), которыми должен обладать переводчик помимо лингвистических, межкультурных и психологических способностей;
-
возможность проведения дальнейших исследований концептосферы произведений М.А. Булгакова, чей идиостиль несёт отпечаток национальной специфики и поэтому требует повышенного внимания при переводе на иностранный язык.
Объектом исследования в нашей работе является смыслоорганизую-щий для романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» концепт «вера» и особенности его вербализации на английском языке.
Предметом анализа стали фрагменты концептосферы, вербализующие лингвокультурный концепт «вера» в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» и в текстах его переводов на английский язык.
Целью исследования является выявление случаев асимметричной передачи этноспецифических черт концепта «вера» в переводах романа «Мастер и Маргарита» на английский язык, ведущих к лакунизации понимания.
Реализация данной цели достигается путем решения следующих задач:
1) представление методологических основ работы, включающих определение концепта, концептосферы, межъязыковой и межкультурной асимметрии, когнитивно-деятельностного перевода, понимания, смысла;
-
установление методики концептуального анализа художественного текста;
-
проведение концептуального анализа концепта «вера» на базе лексикографических источников в русской и английской языковых картинах мира;
4) интеграция подходов когнитивной лингвистики и когнитивно-
деятельностного направления в переводоведении в целях концептуального
анализа концепта «вера»;
5) проведение концептуального анализа концепта «вера» на материале
фрагментов романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» и их переводов
на английский язык;
-
определение степени задействования переводчиками рефлексии, мыследеятельности и различных типов понимания при вычленении и передаче концепта «вера» средствами английского языка;
-
проведение сопоставительного анализа фрагментов концептосферы романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» и текстов их переводов на английский язык (раздел 2.3.1.);
-
выявление случаев асимметрии при трансляции концепта «вера» в английскую языковую картину мира, ведущих к последующей лакунизации понимания иноязычным читателем (раздел 2.3.2.).
Материалом исследования послужили текст романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» (Булгаков М.А. Мастер и Маргарита: Роман. СПб.: Азбука-классика, 2005. 608 с.) и тексты переводов романа на английский язык, выполненные М. Гленни и Р. Пивером (Mikhail Bulgakov. The Master and Margarita. Translated from the Russian by Michael Glenny. London: Collins and The Harvill Press, 1967.445 pages; Mikhail Bulgakov. The Master and Margarita. Translated from the Russian by Richard Pevear and Larissa Volokhonsky. London: Penguin Books, 1997.564 pages). Общий объём проанализированного материала составил 1617 страниц.
Комплексный подход в исследовании обеспечивается интеграцией достижений лингвистики, лингвокультурологии и переводоведения. В диссертации объединяются достижения лингвокультурологии при определении концепта и его слоистой структуры, текстцентрический подход к объекту исследования, а также когнитивно-деятельностная теория перевода, акцентирующая внимание на смысловой программе автора. Многоаспектное изучение проблемы обусловило выбор разнообразных частных методов исследования: концептуального анализа, послойного анализа структуры концепта, сопоставительного метода, метода словарных дефиниций.
Базовыми для нашего исследования являются следующие понятия, принимаемые нами в формулировке ведущих отечественных учёных:
Концепт — «сгусток» этнокультурно отмеченного смысла, обязательно имеющий своё имя, которое, как правило, совпадает с доминантой определённого синонимического ряда, либо с ядром определённого лексико-семантического поля» [Воркачёв, 2003: 10].
Концептосфера—«совокупность вербализованных концептов» [Лихачёв, 1993: 5].
Межъязыковая и межкультурная асимметрия — «несовпадение или лакунизация элементов системы одного языка и культуры при сопоставлении их с соответствующими элементами системы другого языка и культуры» [Гончар, 2009: 10].
Когнитивно-деятельностный перевод — «деятельность переводчика по заданной в оригинале программе с целью обеспечения реципиенту перевода возможности усматривать и понимать содержательность, состоящую из содержания, смыслов и идей, максимально близкую содержательности, усматриваемой и понимаемой реципиентом оригинала» [Галеева, 1997: 55].
Смысл — «это общая соотнесённость и связь всех относящихся к ситуации явлений», «конфигурация связей и отношений между разными элементами ситуации деятельности и коммуникации, которая создаётся или восстанавливается человеком, понимающим текст сообщения» [Щедровиц-кий, 1974: 94].
Рефлексия — «связка между новым гносеологическим образом и тем опытом, который есть у человека. Рефлексия есть родовое понятие по отношению к пониманию, понимание и есть организованность рефлексии» [Щедровицкий, 1987: 487].
Мыследеятельность — «мышление, вплетённое в деятельность» [Щедровицкий, 1995: 290].
Понимание — «постижение, уяснение смысла» [Крюков, 1987: 65].
Концептуальная модель перевода — «вербальная проекция этномен-тального опыта одной лингвокультурной общности через интеграцию ментальных пространств переводчика как представителя другой лингвокультурной общности» [Фесенко, 2001: 45].
Научная новизна данной работы заключается в том, что впервые предпринимается комплексное исследование феномена асимметрии Концепта в русской и английской концептуальных и языковых картин мира путём сопоставительного анализа фрагментов концептосферы романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» и текстов их переводов на английский язык. Новизна полученных результатов заключается в выявлении общих и вариативных черт базового лингвокультурного концепта «вера» в русской и английской концептуальных и языковых картинах мира.
Гипотеза исследования. Лакунизация понимания носителей иностранного языка при чтении переводной художественной литературы объясняется наличием асимметрии концептов в концептуальных и языковых картинах мира взаимодействующих наций, что не всегда учитывается переводчиками. Выявление возникающей при переводе асимметрии и последующее уточнение возможностей её преодоления становится реальным при освоении идей современной когнитивно-деятельностной теории переводоведения.
Теоретическая значимость. В настоящем исследовании делается попытка теоретического обоснования основных концептуальных отличий новой, направленной на понимание текста оригинала, когнитивно-деятельностной парадигмы переводоведения в сопоставлении с традиционной, ориентированной на язык и культуру перевода онтологией. В работе уточняются сущность и содержание основополагающих для современной парадигмы переводоведения понятий «смысл», «рефлексия», «понимание», а также определяется степень влияния межъязыковой и межкультурной асимметрии на процесс транспонирования концептов из одной картины мира в другую. Представлены различия языковых средств вербализации концепта «вера» в русской и английской языковых картинах мира, суммированные в виде таблиц, графиков и диаграмм. Данные подходы могут быть использованы при изучении вербализации других базовых концептов в процессе их перевода на английский язык.
Практическая значимость данной работы заключается в том, что полученные результаты могут найти свой применение в преподавании теоретических курсов по когнитивной лингвистике, лингвокультурологии и переводу. Материалы диссертации могут быть использованы также при разработке спецкурсов, семинаров, учебных пособий по художественному переводу и теории межкультурной коммуникации. Предложенные идеи могут послужить основой для создания качественно нового подхода к обучению современных переводчиков.
На защиту выносятся следующие основные положения:
-
Асимметрия этноспецифических концептов выявляется при сопоставительном анализе текстов оригиналов художественных произведений и их переводов на иностранный язык. Межъязыковая и межкультурная асимметрия является причиной лакунизации понимания художественного текста переводчиком, последующей частичной или неадекватной трансляции смыслов и, как следствие, ведет к асимметрии межкультурной коммуникации между представителями двух наций.
-
Основными приёмами деятельности переводчика при работе с художественным текстом (с целью устранения возможных случаев асимметрии межкультурной коммуникации) должны являться понимание, глубокая
рефлексия и активная мыследеятельность по распредмечиванию смысловой программы автора, содержащей общенациональные, этноспецифические и авторские концепты, что соответствует базовым подходам когнитивно-деятельностной теории.
3. При осмыслении, рефлексировании и трансляции смысловой программы автора художественного текста переводчиком основной оперативной единицей его деятельности является концепт. Слоистая структура концепта позволяет провести последовательный анализ базовых концептов текста оригинала, что ведёт к максимально полному и точному транслированию концептуальной информации каждого слоя в текст перевода.
Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на заседаниях кафедры английского языка факультета романо-германской филологии Тюменского государственного университета.
Теоретические положения и практические результаты докладывались автором на общероссийских и международных семинарах и конференциях: в Тамбове («Проблемы когнитивной лингвистики», 2008), Иваново («Актуальные проблемы современной когнитивной науки», 2008), Тобольске («Проблемы межкультурной коммуникации в современном образовательном пространстве», 2008), Уфе («Проблемы лингвистики, методики обучения иностранным языкам и литературоведения в свете межкультурной коммуникации», 2009), Челябинске («Язык. Культура. Коммуникация», 2009), Санкт-Петербурге («Язык и межкультурная коммуникация», 2009), Магасе («Языковая личность в современном мире», 2009), Тюмени («Естественный и виртуальный дискурс: когнитивный, категориальный и семиолингвисти-ческий аспекты», 2009), Самаре («Актуальные проблемы лингвистики и переводоведения», 2010).
Дополнительной апробацией и подтверждением актуальности темы исследования послужило признание её победителем в открытом конкурсе, проводимом в рамках мероприятия «Проведение научных исследований целевыми аспирантами» ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух частей, состоящих из 5 глав, заключения, списка использованной литературы, списка сокращений и приложения. Основное содержание работы изложено на 210 страницах.
Концепт как единица художественной концептосферы
Понимание роли концепта в познании пришло не сразу, а в результате достаточно долгого и скрупулезного изучения языка различными науками.
К.А. Андреева в современном языкознании выделяет четыре основных подхода к изучению концепта: лингвокогнитивный (С.А. Аскольдов, Н.Н. Болдырев, Е.С. Кубрякова); лингвокультурологический (В.И. Карасик, Ю.С. Степанов, Г.Г. Слышкин); психолингвистический (А.А. Залевская, P.M. Фрумкина); лексикографический (Н.Ю. Шведова) [Андреева, 2009, с. 32].
Согласно Е.С. Кубряковой (лингвокогнитивный подход) концепт представляет собой единицу «ментальных или психических ресурсов нашего сознания и той информационной структуры, которая отражает знания и опыт человека»; оперативная содержательная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга (lingua mentalis), всей картины мира, отраженной в человеческой психике [Краткий словарь когнитивных терминов, 1997, с. 90].
Сторонники лингвокультурологического подхода полагают, что в содержание концепта включаются не только категориальные признаки обозначаемого, но и вся сопутствующая культурно-фоновая информация [Михайлова, 2003, с. 181]. Так, по мнению Н.Д. Арутюновой, концепт образует «своего рода культурный слой, посредничающий между человеком и миром» [Арутюнова, 1999, с. 3].
Психолингвистический подход (Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев, А.А. Леонтьев, А.Р. Лурия, М.И. Холодная и др.), по мнению К.А. Андреевой, наиболее убедительно представлен в теории А.А. Залевской. Концепт в этой теории представляет собой базовое перцептивно-когнитивно-аффективное образование динамического характера, спонтанно функционирующее в познавательной и коммуникативной деятельности индивида и вследствие этого по ряду параметров отличающееся от понятий и значений как продуктов научного описания с позиций лингвистической теории [Андреева, 2009, с. 34].
Ранее в лингвистике понятие и концепт рассматривались как синонимы. Принимая за основу это традиционное понимание и развивая его, авторы лексикографического направления во главе с академиком Н.Ю. Шведовой определяют концепт следующим образом: «содержательная сторона словесного знака (значение - одно или некий комплекс ближайше связанных значений), за которой стоит понятие (то есть идея, фиксирующая существенные «умопостигаемые» свойства реалий и явлений, а также отношение между ними), принадлежащее умственной, духовной или жизненно важной материальной сфере существования человека, выработанное и закрепленное общественным опытом народа, имеющее в его жизни исторические корни, социально и субъективно осмысляемое и - через ступень такого осмысления -соотносимое с другими понятиями, ближайше с ними связанными или, во многих случаях, ему противопоставляемыми» [Проект Русского идеографического словаря, 2004, с. 29-30]. Обращаясь к истории, следует отметить, что термин «концепт» в-лингвистику впервые ввел С.А. Аскольдов-Алексеев в статье 1928 года «Концепт и слово». Он одним из первых в отечественной лингвистике отметил двойственную природу концепта. Определив концепт как зачаточный, вероятностный акт к возможным операциям над конкретностями, С.А. Аскольдов подразделил концепты на познавательные (логические) и художественные, эстетически обусловленные [Аскольдов, 1928, с. 31].
Концепт в художественном тексте существует одновременно в двух измерениях: как элемент картины мира конкретной языковой личности, моделируемой в тексте (персонажа), и как базовый концепт текстового концептуального пространства (смысл текста), то есть как элемент индивидуальной картины мира затекстового субъекта — автора, воплощенной в отдельном тексте. Смысл (текстовый концепт) одновременно целостен-(непрерывное концептуальное пространство) и дискретен, поскольку складывается, как мозаика, из некоторого набора «точек зрения» на мир, расположенных на протяжении всего текста художественного произведения [Чурилина, URL].
Субъективность художественных концептов предопределяет более широкий спектр возможных путей развития системы смысла. Связь элементов структуры художественного концепта основана на «чужой логике и реальной прагматике» художественной ассоциативности. В.З. Демьянков предполагает, что невозможность объяснения мотивировки той или иной ассоциации есть причина редуцирования психологических, культурологических или иных факторов описания [Демьянков, 1992, с. 17].
Л. Буянова считает, что «в художественном концепте сублимируются понятия, представления, эмоции, чувства, волевые акты. Художественный концепт является как бы заместителем образа, в силу чего природа художественного освоения мира отличается эмоционально-экспрессивной маркированностью, особым словесным рисунком, в котором красками выступают эксплицируемые вербальными знаками образы и ассоциативно-символьные констелляции» [Буянова, URL]. В статье Л.В. Миллер художественный концепт определяется как «сложное ментальное образование, принадлежащее не только индивидуальному сознанию, но и психоментальной сфере определенного этнокультурного сообщества», как «универсальный художественный опыт, зафиксированный в культурной памяти и способный выступать в качестве фермента и строительного материала при формировании новых художественных смыслов» [Миллер, 2000, с. 40].
Под художественным концептом в нашей работе будет пониматься фрагмент авторской концептосферы, включающий те ментальные признаки и явления, которые сохранены исторической памятью народа и являются в сознании автора значимыми для развития сюжета [Огнева, 2009, с. 7].
Концептосфера языка [Лихачев, 1993, с. 5] - совокупность вербализованных концептов - весьма сложная система, образованная пересечениями и переплетениями многочисленных и разнообразных структур. Понятие концептосферы позволяет выйти на новый уровень интеграции в лингвистических исследованиях. Оно терминологически закрепляет «объемное» видение многих языковых явлений. Концептосфера - это объемное и многомерное понятие, в котором среди прочих разграничивают художественную концептосферу отдельного автора, произведения, художественного направления (З.Д. Попова, И.А. Стернин).
В своей работе мы придерживаемся лингвокультурологического подхода и присоединяемся к мнению С.Г. Воркачева, который трактовал лингвокультурный концепт как «сгусток» этнокультурно отмеченного смысла, обязательно имеющий свое имя, которое, как правило, совпадает с доминантой определенного синонимического ряда либо с ядром определенного лексико-семантического поля. В этом понимании к числу концептов относятся семантические образования, отмеченные лингвокультурной спецификой и тем или иным образом характеризующие носителей определенной этнокультуры [Воркачев, 2003в, с. 10].
Концепт «вера» в русской языковой картине мира
В когнитивной науке концепт рассматривается как ментальная единица, которая постоянно переживает изменения. Однако направление развития концепта предопределено внутренней формой слова, его этимологией. Закрепленный в этимологии, концепт развивается, проходя через художественные и философские тексты, и оказывается законченным, осмысленным, заполненным всеми содержательными формами. Но тот глубинный признак, запечатленный во внутренней форме, остается, пусть измененным, в окончательно сформированном концепте.
В «Словаре русской культуры» Ю.С. Степанов отмечает уникальность развития концепта «вера»: «Можно было бы ожидать, что концепт Веры в религиозном смысле возникает на основе древнейших языческих представлений об обращении к божеству с молитвой, просьбой, жертвой и т. д. Действительно, такое предположение высказано следующим образом: общеиндоевропейское значение «верить», «уповать», «питать доверие» выражается древним словосочетанием ...буквально: «класть сердце»... В свою очередь, этот оборот можно, по-видимому, рассматривать как метафору с духовным смыслом, возникшую на основе описания ритуального материального действия — вынимания внутренностей жертвенного животного и отдания их богу. Однако исследования последних лет показывают, что эта концептуальная линия со временем как раз затухает, и подлинно духовный концепт Веры возникает совсем на другой основе, связанный с концептом Доверия » [Степанов, 1997, с. 265].
Далее Ю.С. Степанов указывает, что «корень и.-е. bheidh-, на славянской почве не дал существенных производных (в отличие от латинского языка — Н.Д.). Процесс должен был развиваться по линии какого-то другого корня, более связанного с существом этого процесса как «последовательного возникновения взаимного доверия». В действительности мы это и находим. Речь идет об и.-е. корне цёг-, иёгэ- «дружеское расположение; доказывать дружеское расположение»; uer-os «достойный доверия, верный, истинный»: греч. Fer- у Гомера «сделать приятное, одолжение, любезность»; Fera с родит. падежом - наречие-предлог «ради»; прагерман. wera «договор, обет, союз», др.-исл. Var «богиня клятвы на верность», и в этом ряду — ст.-сл., др.-рус. вера» [Степанов, 1997, с. 269]. Исторический путь от понятия «договора» и «доверия», пишет далее Ю.С. Степанов, «оказался как бы принятым индоевропейским сознанием и привел в конечном счете к развитому концепту Вера . В греческой культуре дохристианского периода исходный концепт как в положительной форме pistis «доверие», так и в отрицательной apistia «недоверие» впервые засвидетельствован у Гесиода (ок. 700 г. до н.э.) и у Феогнида (втор. пол. 6 в. до н.э.). Но это слово, как уже было сказано, не имело отношения к религии, зато широко употреблялось в философии и в праве. Лишь в христианскую эпоху с ним связывается понятие «Веры», «Веры в Бога, в Христа» [Степанов, 1997, с. 271].
В «Полном церковно-слаеянском словаре», составленном в 1898 году, ярко прослеживается эволюция концепта «вера» в христианском толковании. Так, первое толкование слова осуществляется со ссылкой на Новый Завет: «Впрованїе, признаніе чего-либо за истинное» [Полный церковно-славянский словарь, 1998, с. 115]. Ефрем Сирин, знаменитый служитель церкви, учитель покаяния, живший в IV веке, указывает на «впра Іисоусова, Христова, Гисоусъ Христова, яже о Христп ІисоусЬ и просто Христп ІисоусЬ, а так же впра Сына Божїа = впра въ Іисоуса Христа, въ Сына Божїа» [Там же, с. 115].
В «Кратком этимологическом словаре русского языка» Н.М. Шанского находим следующую этимологическую характеристику слова вера: «Вера. Общеслав. индоевр. характера (ср. лат. verus - «истинный», авест. var- — «верить», нем. wahr - «верный» и т.д.). Является, скорее всего, суффиксальным производным от той же основы, что и лат. venus - «любовь», готск. wens -«надежда». Первоначальное значение — «истина, правда клятва, присяга» (в верности, истинности), затем- «вера, уверенность» [Шанский, 1971, с. 74].
«Краткая философская энциклопедия» дает следующее определение веры:
«Вера - принятие чего-либо за истину, не нуждающееся в необходимом полном подтверждении истинности принятого со стороны чувств и разума и, следовательно, не могущее претендовать на объективную значимость. В религиозном смысле вера означает, с одной стороны, действие и поведение человека (доверчивая преданность и верность), с другой стороны, согласно христианскому учению, «сверхъестественную добродетель», которая возможна благодаря милости Бога» [Краткая философская энциклопедия, 1991, с. 64].
В.И. Даль в «Толковом словаре русского языка» дает своё определение лексемы вера:
«Вера ж. — уверенность, убеждение, твердое сознание, понятие о чем-либо, особенно о предметах высших, невещественных, духовных; верование; отсутствие всякого сомнения или колебания о бытии и существе Бога; безусловное признание истин, открытых Богом; совокупность учения, принятого народом. Вероисповедание, закон (Божий, церковный, духовный), религия, церковь, духовное братство. Уверенность, твердая надежда, упование, ожидание; стар, клятва, присяга» [Даль, 2008, с. 112].
Электронная версия «Нового толково-словообразовательного словаря русского языка» под редакцией Т.Ф. Ефремовой определяет лексему вера следующим образом:
«Вера [этим.: исконно русское слово общеславянского происхождения, др.-рус. «вера», «верование», «правда»]. I.
1) признание чего-либо силой, превосходящей аргументы, факты и логику;
2) убеждение в реальном существовании и истинности того, что не доказано с несомненностью;
3) твердое убеждение в непременном осуществлении, неизбежности чего-либо предстоящего.
П. 1) абсолютное признание догматов религии, религиозных преданий и обрядов;
2) принадлежность к какой-либо религии, вероисповеданию;
3) религиозное объединение, имеющее своё вероучение в соединении со свойственной ему обрядностью; конфессия.
Синонимы: доверие; вероисповедание, религия» [Новый толково-образовательный словарь русского языка, URL]. В «Словаре русского языка» С.И.Ожегова мы находим три значения слова вера: «Вера - 1. Убежденность, глубокая уверенность в ком- чем-н.
2. Убежденность в существовании Бога, высших божественных сил.
3. То же, что вероисповедание» [Ожегов, Шведова, 2003, с. 74].
«Малый академический словарь русского языка» определяет лексему вера следующим образом:
«Вера, 1) в теистических религиях личное доверие к Богу и его слову, обращенному к человеку (божественное откровение). Вера включает в себя решимость исполнять волю Бога вопреки всем сомнениям ("искушениям"), верность Богу (во всех языках, с которыми изначально связано становление теистических религий, "вера" и "верность", а также "верующий" и "верный" обозначаются соответственно тем же словом). В иудаизме, христианстве и исламе понятие веры почти совпадает с понятием религии (выражения "христианская вера" и "христианская религия" обычно употребляются как синонимы). 2) В философии и методологии науки принятие какого-либо знания без непосредственно эмпирических и рациональных обоснований. 3) В обыденном словоупотреблении - доверие кому-либо, принятие какого-либо положения, утверждения без обоснования, убежденность в чем-либо» [MAC, URL].
В электронном «Толковом словаре русского языка» Д.Н. Ушакова находим такую дефиницию лексемы вера:
«Вера, веры, ж. 1. Состояние сознания верующего, религия (книжн.). Вера в бога. То или иное религиозное учение, верование. Мировоззрение, направление в общественной жизни, науке, искусстве (книжн. шутл.).
2. Убеждение в реальном существовании предметов религии или фантазии, а также в истинности того, что не доказано с несомненностью. Твердое убеждение в непременном осуществлении, неизбежности чего-н. предстоящего (книжн.). Уверенность в исполнении возлагаемых на кого-н. надежд, ожиданий (книжн.).
3. Доверие (офиц. устар.)» [Ушаков, URL].
Концептуальный анализ языковых средств вербализации концепта «вера» в тексте перевода М. Гленни
В данном разделе нашего исследования мы предпринимаем концептуальный анализ языковых средств вербализации концепта «вера» на материале текста перевода романа «Мастер и Маргарита», выполненного М. Гленни (1929 - 1990).
В 1967 году свет увидели два варианта перевода романа М.А. Булгакова на английский язык: перевод М. Гинзбург - в США и перевод М. Гленни - в Великобритании. Поскольку М. Гинзбург перевела сокращенный вариант «Мастера и Маргариты» из журнала «Москва», а М. Гленни - текст, полученный лондонским издательством в результате переговоров с советской стороной, американских издателей обвинили в том, что они опубликовали роман самовольно, воспользовавшись отсутствием конвенции с СССР об авторском праве. М.Гинзбург, в свою очередь, указала на ряд ошибок и неточностей в переводе М. Гленни. Действительно, неточностей насчитано было впоследствии около трехсот - при сравнении перевода М. Гленни с советским изданием «Мастера и Маргариты» 1973 г., которое считается каноническим (хотя в действительности канонического текста романа из-за разночтений в рукописях не существует). Корней Чуковский в своей переписке с американскими славистами отдает предпочтение переводу М. Гинзбург, называя при этом М. Гленни «халтурщиком, плохо знающим русский язык» [Вокруг Высокого искусства, URL].
Тем не менее, обратимся лично к объективации лингвокультурного концепта «вера» в концептуальном пространстве текста перевода, выполненного М. Гленни. Сначала мы проанализируем фрагменты текста перевода, входящие в конкретно-исторический сюжетный план, затем — фрагменты из библейского сюжетного плана.
Перевод фрагмента 1 «Лекция об Иисусе», выполненный М. Гленни
«They had been talking, it seemed, about Jesus Christ. The fact was that the editor had commissioned the poet to write a long anti-religious poem for one of the regular issues of his magazine. Ivan Nikolayich had written this poem in record time, but unfortunately the editor did not care for it at all. Bezdomny had drawn the chief figure in his poem, Jesus, in very black colours, yet in the editor s opinion the whole poem had to be written again. And now he was reading Bezdomny a lecture on Jesus in order to stress the poet s fundamental error.
It was hard to say exactly what had made Bezdomny write as he had-whether it was his great talent for graphic description or complete ignorance of the subject he was writing on, but his Jesus had come out, well, completely alive, a Jesus who had really existed, although admittedly a Jesus who had every possible fault.
Berlioz however wanted to piove to the poet that the main object was not who Jesus was, whether he was bad or good, but that as a person Jesus had never existed at all and that all the stories about him were mere invention, pure myth.
The editor was a well-read man and able to make skilful reference to the ancient historians, such as the famous Philo of Alexandria and the brilliantly educated Josephus Flavius, neither of whom mentioned a word of Jesus existence. With a display of solid erudition, Mikhail Alexandrovich informed the poet that incidentally, the passage in Chapter 44 of the fifteenth book of Tacitus Annals, where he describes the execution of Jesus, was nothing but a later forgery.
The poet, for whom everything the editor was saying was a novelty, listened attentively to Mikhail Alexandrovich, fixing him with his bold green eyes, occasionally hiccuping and cursing the apricot juice under his breath.
There is not one oriental religion, said Berlioz, in which an immaculate virgin does not bring a god into the world. And the Christians, lacking any originality, invented their Jesus in exactly the same way. In fact he never lived at all. That s where the stress has got to lie.
Berlioz s high tenor resounded along the empty avenue and as Mikhail Alexandrovich picked his way round the sort of historical pitfalls that can only be negotiated safely by a highly educated man, the poet learned more and more useful and instructive facts about the Egyptian god Osiris, son of Earth and Heaven, about the Phoenician god Thammuz, about Marduk and even about the fierce little-known god Vitzli-Putzli, who had once been held in great veneration by the Aztecs of Mexico. At the very moment when Mikhail Alexandrovich was telling the poet how the Aztecs used to model figurines of Vitzli-Putzli out of dough - the first man appeared in the avenue» [Bulgakov, 1967, p. 15-16]
В графическом оформлении текст оригинала и текст перевода М. Гленни разнятся: первый фрагмент концептуального пространства романа оригинала состоит из восьми абзацев, тогда как в аналогичном фрагменте перевода седьмой и восьмой абзацы объединены в один. В последнем восьмом абзаце оригинала вводится новый, а впоследствии ключевой персонаж - Воланд, и придание этой мысли формы отдельного абзаца необходимо для подчеркивания её значимости. В тексте перевода фрагмента 1 эта значимость нивелируется, и появление нового героя не привлекает должного внимания читателя Помимо расхождения на уровне графического оформления фрагмента, мы находим значительное расхождение на лексическом уровне при переводе лексемы «управлять» на английский язык: на протяжении всего параграфа М.А. Булгаков использует 6 словоформ глагола «управлять» и одно отглагольное существительное - «управление». Переводчик, в свою очередь, заменяет один русский глагол на 6 различных английских глаголов, а русское существительное — на словосочетание.
Различие на лексическом уровне повлекло за собой расхождение на смысловом уровне. Повтор глагола управлять, использование его словоформ и однокоренных слов представляется нам более чем знаменательным и подлежащим обязательному сохранению при переводе. Этому не препятствует возможное ограничение в употреблении или устранение мнимой тавтологии. М.А. Булгаков использует этот стилистический прием для вербализации ключевого концепта «вера» в форме опредмечивания одного из его периферийных смыслов - существование сверхъестественной силы, которая управляет судьбами людей. В переводе этот смысл если не теряется, то перестает быть ключевым, настойчиво диктуемым автором.
В первом фрагменте «Лекция об Иисусе» концепт представлен в оппозиции «вера (в существование Иисуса) - неверие (в существование Иисуса)» и репрезентирован следующими лексическими единицами: Численно количество объективации оппозиции «вера-неверие» в переводе совпадает с количеством репрезентаций в оригинале. Однако по смысловому наполнению некоторые примеры в той или иной мере разнятся. Например, выражение «a Jesus who had every possible fault» в оригинале звучит, как «очертил Иисуса очень черными красками». Смысл этих фраз совершенно разнонаправленный: если в оригинале отрицательные черты были приписаны Иисусу Бездомным, то, по словам перевода, можно сделать вывод, что Бездомный лишь описал отрицательные черты, которыми обладал Иисус.
В первом фрагменте концептосферы оригинала выявлены два примера иронии. В тексте перевода ироничное отношение автора к антирелигиозной поэме и, в общем, к неверию в Бога также находит свое отражение:
«It was hard to say exactly what had made Bezdomny write as he had -whether it was his great talent for graphic description or complete ignorance of the subject he was writing on, but his Jesus had come out, well, completely alive, a Jesus who had really existed, although admittedly a Jesus who had every possible fault» [Bulgakov, 1967, p. 15].
А вот второй пример иронии в оригинале М.А. Булгакова, сопряженный с метафорой, по нашему мнению, не нашел адекватного воплощения в тексте перевода
Сопоставительный анализ проявлений асимметрии русской и английской картин мира при передаче концепта «вера»
В данном разделе нашего исследования мы предпримем попытку сопоставительного анализа фрагментов оригинала романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» и текстов его перевода на английский язык, выполненных М. Гленни и Р. Пивером, с целью выявления асимметрии русской и английской языковых картин мира при передаче концепта «вера».
Анализ проводится на материале 27 объемных текстовых фрагментов концептуального пространства первой, второй, пятнадцатой, шестнадцатой, девятнадцатой и двадцать третьей глав романа «Мастер и Маргарита» и текстов его перевода, репрезентирующих концепт «вера».
Как показывают результаты анализа, материал исследования содержит примеры асимметрии не только между картинами мира двух наций, но и между концептуальными пространствами оригинала и текстов его переводов, а также между концептуальными пространствами перевода М. Гленни и перевода Р. Пивера. Так как в рамки нашего исследования входит только асимметрия языковых картин мира русской и английской наций, примеры только этого вида асимметрии будут представлены ниже в Таблице 7.
Из общего количества проанализированных примеров 13 отражают симметрию, 20 - асимметрию и 1 случай представляет собой асршметричный перевод с положительным результатом, когда Р. Пивер асимметрично переводит элемент текста оригинала, но текст перевода остается гармоничным. Соотношение ясно видно на Диаграмме 8.
Более значительное их число (15) было найдено в текстовых отрывках перевода, выполненного М. Гленни в 1967 году, что составляет 88% от числа всех проанализированных примеров. В текстовых отрывках перевода Р. Пивера 1997 года нами обнаружено всего 4 случая асимметричного перевода, что составляет 23,5% от общего числа.
М. Гленни часто приписывает героям романа некоторые черты, характерные скорее для британцев, нежели для советских граждан тридцатых годов. В тексте перевода отсутствуют лингвострановедческие комментарии, и автор перевода интерпретирует некоторые советские реалии довольно вольно, а иногда и вовсе неадекватно, что приводит к искажению исходной авторской программы. В результате перевод М. Гленни больше направлен на принимающую британскую культуру. Он слабо отражает глубокий философский замысел М.А. Булгакова, что, искажая русскую картину мира, ведет к асимметрии смыслов в процессе межкультурной коммуникации между отечественной и английской нациями.
В свою очередь, перевод, выполненный Р. Пивером, хотя и несет некоторые признаки асимметрии, выполнен на очень высоком уровне (с использованием рефлекторного освоения текста оригинала и активной мыследеятельности) и может служить примером адекватного художественного перевода. Нужно отметить, что перевод выполнялся в соавторстве с Ларисой Волохонской, носителем русского языка и русской культурной традиции. Это повлияло, на наш взгляд, на углубленное понимание и национальной специфики, и авторской оригинальной мысли. Текст перевода сопровождается лингвокультурными комментариями, объясняющими этноспецифические реалии, традиции, трудные для понимания англоговорящего реципиента, которые могут оказаться очень полезными при прочтении этого произведения. Перевод Р. Пивера и Л. Волохонской может достойно представлять великое русское произведение на суд международной аудитории.
