Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Переводы произведений А.С. Пушкина 11
1. Переводы произведений А.С. Пушкина — история вопроса 11
2. Переводы произведений А.С. Пушкина на английский язык 23
Выводы 52
Глава II. Глагольная лексика в переводах произведений А. С. Пушкина 53
1. Основные проблемы перевода глагольной лексики произведений А.С. Пушкина и приёмы её передачи на английский язык 53
2. Перевод глаголов в прозаических и поэтических текстах А.С.Пушкина 86
3. Префиксальные глаголы в языке перевода произведений А.С.Пушкина 101
4. Субъективно-оценочная и эмоционально-экспрессивная лексика в переводах «Капитанской дочки» 126
Выводы 148
Глава III. Глагольные фразеологизмы в произведениях А.С.Пушкина и их перевод на английский язык 153
1. Глагольные фразеологизмы:в аспекте сопоставительной фразеологии и перевода 153
2. Перевод на английский язык глагольных фразеологизмов, используемых в произведениях А.С.Пушкина 164
Выводы 192
Заключение 194
Библиография 198
- Переводы произведений А.С. Пушкина — история вопроса
- Переводы произведений А.С. Пушкина на английский язык
- Основные проблемы перевода глагольной лексики произведений А.С. Пушкина и приёмы её передачи на английский язык
- Глагольные фразеологизмы:в аспекте сопоставительной фразеологии и перевода
Введение к работе
Объектом исследования данной диссертационной работы является глагольная лексика и фразеология в произведениях А.С. Пушкина и их переводах на английский язык.
Выбор в качестве объекта сопоставления глагольных единиц обусловлен тем, что они образуют в обоих языках достаточно весомую группу, благодаря чему появляется возможность выявить степень эквивалентности переводческих соответствий.
Предмет исследования - сопоставление глагольных единиц, в том числе служащих для выражения эмоционально-экспрессивной оценки, изучение способов их перевода на английский язык. Как известно, весь мир познается в сравнении. Мир языка также немыслим без сопоставления языковых единиц, а особенности перевода раскрываются при использовании сопоставительного метода исследования.
Актуальность темы определяется всё большим обращением к текстам произведений А.С. Пушкина за рубежом в отличие от предшествующих периодов. Изучение произведений Пушкина важно как в плане выявления особенностей национального языка, так и в плане развития переводческой мысли на Западе во всей её противоречивости.
В современной науке всё чаще исследуется такая важная и общезначимая тема как диалог культур. В открытом обществе, в эпоху развития гласности и демократии, внимание к данной теме глубоко закономерно. Закономерно и обращение к ней учёных-лингвистов, т.к. это способствует сближению народов, взаимообогащению их национальных культур. Невозможно изучение какого-либо литературного шедевра в рамках лишь одной национальной культуры — это вырывает произведение из общемирового литературного процесса и лишает данную культуру её национальной специфики [ ].
Творчество Пушкина изучалось на Западе, в основном, с точки зрения влияния Байрона и Шекспира на произведения русского поэта. В отечественном литературоведении влияние английской литературы на его произведения исследовались в частных аспектах. Наиболее значимые работы по данной теме принадлежат М.П. Алексееву, Ю.М. Лотману и другим современным исследователям, благодаря которым можно отчётливо видеть преодоление Пушкиным влияния английских писателей, творческое переосмысление их метода, стиля, идейного содержания и сюжетных мотивов произведений.
Большое значение также приобретает изучение результатов и достижений зарубежных переводчиков на современном этапе.
Наше исследование исходит из того, что анализ способов перевода произведений А.С. Пушкина отечественными и зарубежными переводчиками может послужить материалом для новых теоретических обобщений в области теории перевода.
Рассмотренная проблематика определяет цель диссертационной работы - на основе перевода одного и того же произведения, выполненного разными авторами, показать специфику перевода произведений А.С.Пушкина, обусловленного различием структуры языков и культур, особенностями восприятия переводчиком языка оригинала и перевода.
Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:
• провести сопоставительный анализ глагольной лексики и фразеологии в избранных переводах произведений А.С. Пушкина на английский язык;
• определить сходства и расхождения в переводах фразеологических единиц, функционирующих в языке А.С.Пушкина;
• изучить способы перевода глагольных лексических и фразеологических единиц пушкинских произведений на английский язык;
• сопоставить переводы прозаических и ряда поэтических произведений А.С. Пушкина;
• дать объяснение основных причин, ошибок и неточностей, возникающих при переводе произведений А.С.Пушкина.
Научная новизна исследования заключается в том, что язык перевода произведений А.С.Пушкина на английский язык явился объектом специального лингвистического исследования. В частности, новым является сопоставительный анализ глагольной лексики и фразеологии в прозаических произведениях И. и Т. Литвиновых и П. Дебрецени, поэтических переводах И.Железновой, У.Арндта, М. Бэринга, И.Темпеста, В.Пиндто, Д.Рассел.
Нами предпринята попытка сравнения переводов одного и того же художественного произведения, выполненных разными переводчиками. Исследуются также особенности восприятия текста оригинала избранных пушкинских произведений немецкими, английскими и американскими переводчиками; приводятся отрывки из переводов на английский и немецкий языки.
Методы исследования. Значительное место в исследовании автора занял метод сопоставительного анализа. Наряду с ним использован метод фразеологической идентификации, предложенный А.В.Куниным, и данные статистического анализа. Для выявления особенностей функционирования лексем в анализируемых оригинальных и вторичных текстах был использован метод контекстуального анализа.
Материалом для исследования послужили тексты прозаического произведения «Капитанская дочка» А.С. Пушкина и его переводы на английский язык, осуществленные И. и Т.Литвиновыми и П.Дебрецени. Рассматривались также поэтические работы «Евгений Онегин», «Я вас любил», «Узник», «Я памятник себе воздвиг нерукотворный», «Я пережил свои желанья», «Элегия», «Песнь о вещем Олеге», «Зимний вечер», «Зимняя дорога», «Анчар», «Медный всадник», «Пророк», «Сказка о царе Салтане», «Сказка о рыбаке и рыбке», выполненные переводчиками И.Железновой, М.Бэрингом, В.Пиндто, У. Арндтом, Д.Рассел, П.Темпестом, Ф.Фидлером, Д.Хиллер фон Гэртингеном, Ч.Джонстоном, О.Элтоном, В.Набоковым, Ч.Тёрнером.
Были использованы и данные одно- и двуязычных толковых и фразеологических словарей. Составлена авторская картотека, насчитывающая русских единиц и их английских соотвествий, из которых являются глагольными фразеологизмами.
Теоретической базой данной работы явились труды известного филолога В.В. Виноградова, пушкинистов Ю.М.Лотмана, П.Дебрецени, Е.Г.Эткинда, М.П.Алексеева; работы в области перевода В.Н.Комиссарова, А.Д.Швейцера, Р.К.Миньяр-Белоручева, Я.И.Рецкера, Л.К.Латышева, Р.О.Якобсона, А.В.Фёдорова; в области изучения глагольных единиц и словообразования А.А.Бондарко, Е.В.Падучевой, Н.С.Поспелова,
З.Я.Тураевой. Особый интерес для исследования представляет Казанская школа сравнительной фразеологии, которая нашла своё отражение в работах З.З.Гатиатуллиной, Р.А.Юсупова, Е.Ф.Арсентьевой, Э.М.Солодухо, Л.К.Байрамовой, Ю.А.Долгополова, Н.А.Ланкиной, И.И.Ибрагимовой, Г.З.Садыковой и других исследователей. Полезным теоретическим материалом явились также диссертационные работы В. Гаевски, А.Ш. Траховой, И.В. Карпова и других исследователей. Важными для данного исследования явились работы по фразеологии А.В.Кунина, Н.М.Шанского, Ю.П.Солодуба, С.Г.Гаврина.
Научно-практическая значимость. Результаты данного исследования могут быть использованы при составлении словаря языка перевода произведений А.С.Пушкина, при переиздании уже имеющихся фразеологических и толковых словарей.
Материалы диссертации также могут найти применение в курсе теории и практики перевода, лексикологии и фразеологии русского языка.
Структура исследования. Исследование состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии и списка использованных в диссертации сокращений.
Апробация работы. Результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры русского языка в национальной школе и романо-германской филологии Казанского государственного университета им. В.И.Ульянова-Ленина, кафедры контрастивной лингвистики Казанского государственного педагогического университета, итоговых научно-практических конференциях преподавателей и студентов ЗКГУ (Уральск) , , гг., на конференции Первой выездной академической школы для молодых учёных-лингвистов, преподавателей вузов РФ (Казань, ноября - 2 декабря г.), на Всероссийской научно-практической конференции (Казань, - октября г.).
Решение в процессе исследования поставленных задач позволило сформулировать следующие положения, выносимые на защиту:
1. Сопоставление переводов разных авторов, разный язык перевода позволяет более контрастно и ярко показать, что необходим учет реалий при поиске эквивалентов лексических и фразеологических единиц.
2. Значительная роль в языке прозы Пушкина отведена префиксальным глаголам, прежде всего образованиям, обозначающим степень проявления действия, семантическая специфика которых должна учитываться при переводе. 3. Эмоциональность и экспрессивность у Пушкина создаётся посредством использования диалектных и просторечных глаголов, фразеологических единиц, повторов, усилительных частиц, которые не всегда сохранены в языке перев
Переводы произведений А.С. Пушкина — история вопроса
Творчество А.С. Пушкина не столь широко известно в англоязычных странах Запада, как произведения Л. Толстого, Ф. Достоевского, А. Чехова, что обусловлено, на наш взгляд, большими трудностями перевода его произведений.
Ранее можно было услышать, что Пушкин непереводим, как непереводим Лермонтов. Безусловно, Пушкин труднопереводим, но доступен. Об этом свидетельствуют переводы его произведений на польский, румынский, итальянский, болгарский, немецкий, французский, шведский, сербский и другие европейские языки, включая английский. Произведения А.С. Пушкина переводились уже в 1800-1900-х годах, полностью или в отдельности, на языки, относящиеся ко всем главным лингвистическим группам, таким как славянская, германская, романская, кавказская, индоперсидская, семитическая, урало — алтайская, языки отдалённого Запада, языки крайнего Востока, языки народов прошедших времен - народов, хотя и вымерших, но языки которых считаются классическими и священными, а также языки условные или искусственные, например, эсперанто.
Пушкин, по определению П.Д. Драганова [74], «переводной», «многоязычный», «пятидесятиязычный». Предлагаемый Драгановым хронологический перечень иноязычных переводов Пушкина, по мере их постепенного появления в свет, говорит о любознательности каждого народа, знакомившегося с Пушкиным и принимавшегося за его переводы. Приведём их в хронологическом порядке: французские (с 1823 г.), немецкие (с 1823 г.), шведские (с 1825 г.), сербские (с 1826 г.), польские (с 1826 г.), итальянские (с 1828 г.), малороссийские (с 1830 г.), чешско-моравские (с 1830 г.), грузинские (с 1832 г.), молдавско-влахийские (с 1835 г.), иллирийские (с 1835 г.), английские (с 1835 г.), англо-американские (с 1849 г.), англо-индийские (с 1886 г.), голландские (с 1837 г.), персидские (с 1837 г.), датские (с 1843 г.), армянские (с 1843 г.), ново-греческие (с 1847 г.), хорватские (с 1847 г.), словацкие (с 1849 г.), зырянские (с 1856г.), сербо-лужицкие (с 1857 г.), румынские (с 1857 г.), древне-еврейские (с 1861 г.), македонско-славянские (с 1862 г.), венгерские (с 1864 г.), червонорусские (с 1865 г.), хорутанско-славянские (с 1865 г.), турецко-османские (с 1867 г.), болгарские (с 1870 г.), норвежские (с 1871 г.), калмыцкие (с 1871 г.), татарско-караимские (с 1877 г.), испанские (с 1874 г.), испано-американские (с 1875 г.), финские (с 1876 г.), латышские (с 1877 г.), татарско-казанские (с 1877 г.), эстонские (с 1879 г.), латинские (с 1882 г.), древне-греческие (с 1886 г.), сартовские (с 1887 г.), эсперантистские (с 1889 г.), татарско-кавказские или азербайджанские (с 1892 г.), японские (с 1892 г.), монгольско-бурятские (с 1896 г.), черемисские (с 1897 г.), гагаузско-турецкие (с 1898 г.), церковно-славянские (с 1899 г.), литовско-жмудские (с 1899 г.).
Этот список свидетельствует о постепенном распространении произведений А.С. Пушкина по всему миру, указывает каждому переводившему его языку, какое именно место занимает этот язык-народ «по-старшинству» по времени знакомства с известным русским поэтом. Первое место занимают французы, представившие до 1899 года 246 переводов, далее немцы (224 перевода), чехи (203), сербы (61), поляки (57), англичане (54) и т.д.
Первым, согласно П.Д.Драганову, начал переводить Пушкина юрист и литератор, кавалер ордена Почётного Легиона Эмиль Дюпре де Сен-Mop в своем изящно изданном труде «Anthologie Russe» (Paris, 1823), поместивший частью в отрывках, отчасти полностью переводы образцов литературных произведений шестнадцати русских поэтов и писателей, в том числе и А.С. Пушкина.
Пушкинских переводов во французской литературе великое множество, в числе которых особенно выделяются переводы П. Мериме, П. Дюпона, кн. Эл. Мещерского, А.И. Тургенева и др.
Излюбленным произведением Пушкина у французов является «Капитанская дочка» в переводе А.И.Тургенева и М.Виардо издания 1871, 1873, 1876,1879, 1884, 1889, 1892, 1897 (три издания), всего десять изданий. Вместе же с предыдущими 1854, 1859, 1866, 1869 гг. и позднейшим изданием Жобера (1892г.), пятнадцать переводов одной лишь «Капитанской дочки» были выпущены в типографии Н.Г. Томсона в Стокгольме.
Одним из французских переводчиков А.С. Пушкина был Проспер Мериме. В 1844 году в Париже он подарил известному русскому писателю свой перевод его произведения «Пиковая дама». Это был один из самых удачных переводов того времени, но и он не был лишён некоторых недостатков. Так, Л. Коган в своей статье рассматривает две редакции перевода Мериме [94]. Автор дает развёрнутую характеристику Мериме как переводчика Пушкина и, отмечая ряд достоинств перевода, вскрывает также и ряд ошибок, неточностей и недочётов. На основании анализа текста перевода, отзывов французских критиков и исследователей, Л. Коган делает вывод о том, что Мериме, с одной стороны, приспособлял свой перевод к пониманию французских читателей, а с другой, не избежал влияния эпохи. Л. Коган также указывает, что текстуальные отклонения в переводе сделаны Мериме в виде добавлений.
Переводами А.С. Пушкина занимался известный французский писатель А. Дюма. В 1858 году он совершил длительное путешествие по России, впечатления о котором изложил позднее в своих записках. В них он довольно широко вводил литературный материал, считая необходимым представить своим соотечественникам крупнейших русских писателей, да и не только их. Как известно, Пушкину Дюма посвятил отдельную главу во второй части своих записок.
М.П. Алексеев [5] обратил внимание на включённый в очерк о Пушкине стихотворный перевод послания «В Сибирь», принадлежащий самому Дюма, и тщательно реконструировал историю появления этого перевода, связанную с именем Е.П. Ростопчиной. Поводом к написанию этой работы послужило выявление подлинника письма Ростопчиной к А.Дюма, содержащего сделанный самой Ростопчиной дословный французский перевод послания «В Сибирь».
Из работы Л. Мошенской [146] стало известно о ещё двух содержащихся в записках Дюма французских переводах пушкинских стихов. Это были переводы двух первых строф и начала пятой строфы из вступления к поэме «Медный всадник», баллады «Ворон к ворону летит». Эти переводы вошли в книгу путевых очерков Дюма.
Шотландская песня о двух воронах первоначально была напечатана под заглавием «Два ворона» в «Северных цветах» за 1829 г. Это заглавие сохранилось в переводе Дюма. Известно, что источником пушкинской баллады послужил французский перевод народной шотландской баллады в литературной обработке В.Скотта, опубликованный в 16-м томе полного собрания сочинений писателя, изданном в Париже в 1826 году под заглавием «Les deux Corbeaux».
Переводы произведений А.С. Пушкина на английский язык
В журнале «Новое Время» (№ 8272) был опубликован ряд библиографических заметок, посвященных переводам А.С. Пушкина, с целью определить как начальный год английских переводов Пушкина, так и количество этих переводов. Было указано, что первым было переведено стихотворение «Талисман», напечатанное в 1835 году в Санкт-Петербурге, а перевод приписан некоему Шульцу. П. Драганов утверждает, что это неточно. Объясняется это тем, что г. В. Качановский судил о книге, не видя её лично, а единственно на основании «Пушкинианы» В.И. Межова, который, в свою очередь, не видел её, но поместил в свой указатель из каталога «Rossica» Императорской Публичной библиотеки, составленного старшим библиотекарем К.О. Феттерлейном.
Между тем содержание этой книги свидетельствует о неточности её заглавия. Она называется: The Talisman. From the Russian of Alexander Pushkin, with other pieces. St-Pet.: Printed by Schulz and Beneze. - 1835. — C. 14. Из книги видно, что переведены здесь не только «Талисман», что стоит в заглавии, но также и другое стихотворение Пушкина, именно на стр. 5-7 «Русалка» (The Mermaid), что осталось неизвестным В.И. Межову, которого лишь цитировал г. В. Качановский. Что касается личностей Шульца и Бенеце, то они, по-видимому, собственники типографии, а не переводчики, а перевод её был анонимным.
П. Драганов считает, что первым заграничным изданием Пушкина являются переводы Т.В. Шау (Shawe). Однако, согласно книге "The Oxford Companion to English literature" [263, 800], первым переводчиком «Талисмана» считается известный английский путешественник Г.Борроу (G. Borrow), а последующими переводчиками были: Джон Феннелл (John Fennell), Гиллон Айткен (Gillon Aitken), Энтони Вуд (Antony Wood). Дальнейшими переводчиками и исследователями Пушкина в Англии являлись: Ф.Р.Грэхэм (перевел также оду «Клеветникам России» в 1865 г.), мисс Е.А.Бухчан-Тельфер (урожд. Муравьёва), Русская госпожа (A Russian Lady), а именно Анна Давыдовна Баратынская, урождённая княжна Абамелик, мисс М. Сутэрлэнд-Эдвардс, урождённая Ватсон, москвичка родом, мистер Сутэрлэнд (корреспондент «Times а» в Москве во время коронации императора Александра II, Т. Кин, Мильн Юм, А.ф.-Гаден, Сполдинг, мисс Мэри Анна Фэстон, Ф. Маршанд, Джон Поллен и др.
Англо-американские переводы (1849). Примечательно изящное филадельфийское издание «Бахчисарайского фонтана» [332] на отличной бумаге, мелким, но вполне отчётливым шрифтом. Экземпляр принадлежал Императорской Публичной библиотеке. На стр. 3 имеется следующее посвящение Вильяма Д. Льюиса русским друзьям, внушённое гением Пушкина:
«То ту Russian Friends the following effort to render into the English language a favourite poem of one of their most admired bards and some shorter productions of other Russian poets is respectfully dedicated, as a small testimonial of gratitude for the many Kindnesses of which was the object in their most hospitalle country in carby life the translator». Помечено «Philadelphia» (в штате Пенсильвания, July 1849).
В 1889 г. в «Американских Афинах», Бостон (штат Массачусет), вышли «Избранные поэмы Пушкина с примечаниями».
Англо-индийские переводы (1886). Роскошное издание английского перевода «Капитанской дочки» (1886), принадлежит калькутской (в Индостане) книгопродавческой фирме Тэккера и К0. [327]. Оно снабжено множеством подстрочных примечаний для английских студентов и офицеров, изучающих русский язык. На лицевой стороне III стр. посвящение: «То ту Father and Mother this translation is dedicated in return for having left them to travel in Russia». Предисловие написано в Симле, т.е. на границе Британской Индии и Афганистана и недалеко от русских аванпостов, перевод был дан на просмотр профессору западных литератур Московского университета известному шекспироведу Стороженку (см. Предисловие переводчика). Там же встречаем следующие строки о важности для англичан и индусов изучения пушкинского русского языка и русской литературы вообще. «Itself a dialect of the Slavonic Russian has, during centuries of Tartar, Mongolian and Polish invasions, adopted many words and ideas frome these peoples, so that, although that is unintelligible to theordinary foreigner will be clear to oriental traveller, jet to yain a thorough insight into the characteristics of the nation and its peculiar modes of tought and speech, it is absolutely necessary to travel in the country». На ненумерованном листе можно прочитать пушкинский эпиграф: «guard thy honour from thy youth up. Proverb» (береги честь смолоду — поел.).
Известно, что А.С.Пушкина неоднократно обвиняли в подражании лорду Байрону. Особенно резко это обвинение было высказано Булгариным в №94 «Северной пчелы» за 1830 год, во «Втором письме из Карлова на Каменный остров».
Действительно, интерес Пушкина к творчеству и биографии Байрона общеизвестен. Однако вопрос о причинах обращения Пушкина к биографии Байрона в середине 30-х годов и об источниках, к которым восходит его статья, ещё недостаточно выяснен.
Н.К.Мясоедова [147] пишет, что «одним из источников черновой статьи Пушкина «О Байроне и предметах важных» является книга Т. Мура во французском переводе Анны-Луизы Беллок: «Memoires de Lord Byron publies par T. Moore, traduits de Anglais par M-me Louise Sw-Belloc».
Основные проблемы перевода глагольной лексики произведений А.С. Пушкина и приёмы её передачи на английский язык
Центром высказывания, вокруг которого выстраиваются остальные компоненты, является глагол. На особую роль глагола в организации предложения и высказывания в разное время указывали Аристотель [16], Н.И. Греч [66], А.А. Потебня [168], A.M. Пешковский [161], Ф.И. Буслаев [37], В.В. Виноградов [44], Г.А. Золотова [78] и другие.
А.С.Пушкин также предпочитает в своих произведениях «прямые, особенно глагольно-активные выражения» [48, 116]. Скупость в эпитетах сочетается у Пушкина с большим богатством и разнообразием глаголов. Обилие эпитетов, их скопление задерживает фразу, придает ей статичность. Наоборот, богатство глаголами придает фразе подвижность, действенность, активность.
Пушкинская фраза характерна не только тем, что в ней много глаголов, но и тем, что данные глаголы обладают особой выразительностью.
Предел, к которому стремится его фраза, — это существительное плюс глагол, на который падает максимальная нагрузка выразительности. Причём, выразительность у Пушкина достигается глаголом в большей степени, чем эпитетом. Фразы пушкинской прозы коротки, но очень энергичны и насыщены активностью. Пушкин зачастую отбрасывает метафоры, редко пользуется сравнением, скуп на эпитеты. Он делает это не потому, что презирает их, а потому, что они слишком выделяются, задерживают внимание на себе в ущерб действию, заслоняют мысль. Эти средства скорее служат для того, чтобы передать не столько саму реальность, природу, сколько её переживание.
Пушкинская проза не терпит повторения деталей. Подробность, раз уже данная, больше не варьируется, а прозаическое описание построено на принципе сдержанности. Пушкин избегает нагромождения глаголов. Выразительность достигается у него в основном одним точным глаголом, который выражает действие прямо и существенно.
А.С.Пушкин содействовал смысловому обогащению слов. Эта мысль отражена в трудах В.В. Виноградова (1938, 1941) и многих других исследователей пушкинского языка. В «Словаре языка Пушкина» приводится много случаев, когда слова оказались в необычном «соседстве», в необычных контекстах и, таким образом, получили возможность увеличить круг значений, расширить своё употребление. В подавляющем большинстве расширение значений приходится на глаголы: забрать (в значении «захватить», «овладеть силой»), закусить («крепко захватить что-нибудь зубами»), заикнуться («упомянуть что-нибудь»), искрошить («изрубить саблями»). Не менее интересен и тот факт, что Пушкин в ряде случаев использует уже известные основные значения слова в изменённом виде. В этих случаях он также прибегает к необычному для слова контексту, который реализует и порождает особый оттенок значения. Речь идёт о многочисленных случаях метонимического переосмысления слова.
Все видоизменения основных значений, их семантические оттенки, явления метонимического употребления слова утвердились в языке как разговорные и обогатили смысловые возможности целого ряда слов литературного языка. Так, Пушкин способствовал семантическому обогащению целого ряда слов, прежде всего глагольной лексики, а также содействовал дифференциации лексических значений слова.
Наибольшие сложности при переводе пушкинских произведений возникают при передаче отдельных грамматических категорий, которые имеют разные способы выражения в языке оригинала и перевода. И это не в последнюю очередь категория времени.
Начало учению о грамматических категориях, включая глагол, положили стоики - представители философской школы эпохи эллинизма, одной из крупных школ в истории лингвистических учений. Они разработали учение о временах глагола.
Уже Аристотель выделял время как характерную особенность глагола в отличие от имени. Позже в европейской научной традиции учение о категории времени опиралось главным образом на систему глагольных времён латыни, различающую основные и относительные времена. Соответственно, М.В.Ломоносов [119] насчитывал в русском языке десять времён, трактуя в ряде случаев видовые и некоторые близкие к ним различия как временные. С осознанием категории вида количество выделяемых времён уменьшилось, и в середине XIX в. была выдвинута теория об отсутствии категории времени в русском глаголе (К.С.Аксаков [18], Н.А.Некрасов [150]). Иную картину категории времени в русском языке и в его истории дает А.А.Потебня [168]. Употребление времён русского глагола подробно описано в работах А.А.Шахматова [243], А.М.Пешковского [161], В.В.Виноградова [44], Н.С.Поспелова [165; 166], А.В.Бондарко [31; 32; 34] и др.
В современном зарубежном языкознании значительное распространение получила реинтерпретация традиционной теории времён, предложенная Г.Рейхенбахом [265] и оперирующая тремя понятиями: событие (Е — от английского event), момент речи (S — от speech moment) и момент референции, соотнесения (R - от reference). Последний может совпадать с моментом события (например, в простом прошлом времени английского языка, в будущем времени), или моментом речи (в английском Present Perfect), или с тем и другим моментом сразу (в настоящем времени) или не совпадать ни с тем, ни с другим (например, в плюсквамперфекте, в котором все три момента выстраиваются в последовательность (E-R-S). Близкую систему с другой символикой предложил У.Э. Булл [257], который конструировал её на основании изучения материала пятидесяти языков. При этом использовалась числовая ось для изображения объективного времени.
Категория времени рассматривалась и с позиции лингвистики текста, основанной на отграничении эпического повествования от других видов сообщений. Предшественником этого подхода был А.Белич (1958), выделивший сферу «синтаксического индикатива», в котором употребление всех форм времени соотнесено с реальным моментом речи, и сферу «синтаксического релятива», в которой прошлое как бы полностью отрешено от реального настоящего и изображается само по себе. Э. Бенвенист [25] разграничил «план речи», использующий во французском языке все времена кроме «аориста» и все три грамматические лица, и «план истории», использующий только «повествовательные» времена.
Значения одновременности, предшествования и следования действий и другие временные отношения между действиями, выражаемые глагольными формами, некоторыми языковедами выделяются в особую языковую категорию — таксис (от греч. taxis — построение, порядок, расположение). Понятие таксиса в отличии от понятия времени было определено Р.О.Якобсоном [254.
Таксис существует в любом языке, однако как особая грамматическая категория, отличающаяся от вида и времени — лишь в тех языках, где имеется соответствующая специальная система грамматических форм. Р.О.Якобсон рассматривал таксис как одну из категорий, не относящихся к типу шифтеров: «Таксис характеризует сообщаемый факт по отношению к другому сообщаемому факту и безотносительно к факту сообщения» [254,105].
А.В. Бондарко трактует таксис как «функционально-семантическое поле, формируемое различными средствами (морфологическими, синтаксическими, лексическими), объединёнными функцией выражения временных отношений между действиями в рамках целостного временного периода» [30, 72].
Целостность временного периода - необходимый признак таксисного отношения. Данный признак может характеризовать комплекс действий, выраженных разными формами времени, но, тем не менее, охватываемых единым временным периодом. В таких случаях формы времени разные, но они имеют одну и ту же денотативную темпоральную отнесённость. Таково, например, соотношение форм прошедшего и настоящего времени в функции настоящего исторического в случаях типа «Подошёл и вижу...». Ср. также: соотношение разных форм времени при отнесённости обозначаемых действий к плану абстрактного (узуального) настоящего: «Бывает так: уехал (ср. уедет) человек, которого боялись, и тут-то начинается...».
Глагольные фразеологизмы:в аспекте сопоставительной фразеологии и перевода
Среди языковедов нет единого мнения относительно природы фразеологизмов. В современной зарубежной лингвистике устойчивые выражения часто рассматриваются как стилистические средства, фигуры речи или штампы. В отечественном языкознании большинство учёных выделяет вслед за В.В.Виноградовым (1946) три типа фразеологизмов: фразеологические сращения, фразеологические единства, фразеологические сочетания. Далее к ним были добавлены устойчивые фразы и фразеологические выражения. Наибольшие споры вызывает включение во фразеологический состав пословиц, поговорок и крылатых слов. Принцип классификации, предложенный В.В.Виноградовым, основан на критериях семантической спаянности или аналитичности значения фразеологизма. Существует и номинативно-функциональная классификация фразеологизмов, основанная на комплексе критериев - на целостности/расчлененности/ номинативной функции, на способности называть предмет или сообщать о признаке, отвлечённом от предмета, на соотнесенности фразеологизма с определённым грамматическим классом слов и на разграничении в структуре значения (сигнификата) компонента, выражающего субъективную модальность, содержанием которой является презрительное, пренебрежительное, одобрительное и т.п. отношение субъекта речи к обозначаемому фразеологизмом и создающего его экспрессивную окраску.
В трудах Виноградова (1946, 1977) были сформулированы основные понятия фразеологии, поставлен вопрос об её объёме и задачах. С конца 50-х годов намечается тенденция системного подхода к проблемам фразеологии, разрабатываются вопросы, связанные с описанием структурно-семантической организации фразеологических единиц (А.И.Смирницкий, О.С.Ахманова). 60-е гг. характеризуются интенсивной разработкой собственно фразеологических методов исследования объектов фразеологии, основанных на идеях системно-уровневого анализа фактов языка и на приемах дистрибутивного анализа (В.П.Жуков, А.В.Кунин и др.). Подробно изучается системная упорядоченность фразеологического состава и его историческое развитие (Н.М.Шанский, В.М.Мокиенко, А.И.Фёдоров), особое внимание уделяется сравнительно-типологическому изучению фразеологического состава (А.Д.Райхштейн), а также разработке новых методов исследования, связанных с определением фразеологии как науки о сочетаемости лексем (М.М.Копыленко, З.Д.Попова). Во многих работах [9;10;12;22;216;222;250] исследованию подлежат семантика фразеологизмов и закономерности их употребления в процессе организации высказывания.
Сопоставительную фразеологию, которая находится в стадии развития, характеризует стремление к постановке актуальных проблем и аспектов изучения, а также поиск рациональных принципов и методов внутри- и межъязыкового анализа, опирающихся на выработанные в советском языкознании теоретические основы фразеологии. Одним из основных направлений контрастивной лингвистики является сопоставительная фразеология, которая ставит перед собой задачу выявления сходств и различий родного языка и иностранного.
Межъязыковое сопоставление ставит перед собой прежде всего задачу выявления структурно-семантических различий и сходств ФЕ. Я.И.Рецкер [177, 149] берет из классификации В.В.Виноградова только единства и сращения, считая, что по отношению к этим двум группам ФЕ следует применять неодинаковые приёмы перевода: «перевод фразеологического единства должен, по возможности, быть образным», а перевод фразеологического сращения «осуществляется преимущественно приёмом целостного преобразования». Как пишет С.Влахов, «такой подход к классификации приёмов перевода ФЕ нельзя считать неправильным, так как от степени слитности компонентов, несомненно, зависит в некоторой степени и возможность полноценного перевода, выбор наиболее удачных приёмов» [52,251]. Однако ведущие теоретики перевода прибегают к ряду модификаций и оговорок, вводят дополнительно новые деления: на образные и безобразные (Комиссаров, Рецкер, Тархов), пословичного и непословичного типа (Катцер, Кунин) и т.д.
Перевод образной фразеологии осложняется в первую очередь тем, что в нём должны найти отражение как тропы, так и связанная с ними стилистическая окраска ФЕ. В отличие от образной, перевод безобразной фразеологии характеризуется одноплановостью: не приходится искать таких эквивалентов, которые, наряду с фразеологическим значением, имеют сходную внутреннюю форму (e.g. Вот те на! Вот так так! — Well, I never).
В отличие от ФЕ непословичного типа, хороший перевод которых в идеале обусловлен наличием в ПЯ эквивалентов (или аналогов), пословицу можно вполне адекватно передать и не подыскав ей замены. Каждую пословицу можно воспроизвести на другом языке любым из трёх следующих приёмов: 1) её философское содержание - мораль, жизненный опыт — можно передать «своими словами», 2) пословица - ФЕ поддаётся переводу на общем основании как устойчивый словесный комплекс, по правилам фразеологического перевода, 3) возможен нормальный художественный перевод пословицы в качестве литературного произведения [52].
Проблемой определения оптимальных способов перевода ФЕ занимались многие ученые: А.В.Кунин [108], Ю.П.Солодуб [195], А.Д.Райхштейн [176], А.Д.Швейцер [245], Е.Ф.Арсентьева [19] и другие. Они подразделяют способы перевода на фразеологический и нефразеологический, а ФЕ классифицируют на две группы. А.М.Товмасян [204] выделяет одноуровневый способ перевода (узуальные фразеологические кальки, параллели и фразеологические аналоги) и многоуровневый (лексема, авторский оборот, окказиональная калька), относя их, соответственно, к фразеологическому и нефразеологическому способам.
Р.А.Аюпова [21] подвергает изучению способы перевода фразеологизмов-шекспиризмов с английского на татарский язык. Разнообразные группы фразеологизмов выделяются в работах отечественных исследователей [79; 132; 186; 187; 144; 145]. Некоторые ученые избрали в качестве объекта сопоставления фразеологизмы - антропоцентризмы (Ю.П.Солодуб, Е.П.Молостова). Их выбор обусловлен тем, что они, как показывают многочисленные исследования, являются наиболее репрезентативной частью фразеологического фонда любого языка. Глагольные фразеологизмы относятся к классу номинативных и номинативно-коммуникативных единиц вследствие того, что одни из них являются словосочетаниями, а другие - как словосочетаниями, так и предложениями [108]. Глагольные ФЕ могут быть полностью или частично переосмысленными мотивированными или немотивированными оборотами. Основными типами переосмысления являются метафора, метонимия и сравнения. Метафорические ФЕ часто бывают гиперболическими или эвфемическими. Немотивированность ФЕ вызывается как лингвистическими, так и экстралингвистическими факторами. В частично переосмысленных немотивированных оборотах не мотивирована связь глагольного компонента с остальными компонентами фразеологизма. Большинство глагольных ФЕ относится к описанию человека, действий, совершаемым им, или состояний, в котором он находится.
