Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Взгляды А.С. Пушкина на литературный язык и пути его дальнейшего развития стр. 14-78
1. Литературный язык эпохи формирования и образования русской нации (середина XVII - конец XVIII вв.) стр. 15-28
2. Пушкинский период в истории русского литературного языка стр. 29-56
2.1. Народность языка А.С. Пушкина стр. 35-42
2.2. Церковнославянизмы и архаизмы в языке А.С. Пушкина стр. 43-47
2.3. Европеизмы в лексике, фразеологии, синтаксисе пушкинского языка. Их национальное оправдание стр. 48-56
3. Закрепление и развитие пушкинских традиций в литературном языке середины XIX - XX вв стр. 57-76
3.1. Развитие и совершенствование пушкинских традиций в творчестве М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя, В.Г. Белинского стр. 57-71
3.2. Пушкинский идеал и современная поэзия стр. 72-76
Выводы по Главе I стр. 77-78
Глава II. Устаревшая лексика и принципы ее использования в произведениях А.С. Пушкина стр. 79-131
1. Архаизмы и церковнославянизмы (теоретический аспект) стр. 79-90
2. Архаизмы и церковнославянизмы в произведениях А.С. Пушкина стр. 91-129
2.1. Архаизмы в произведениях А.С. Пушкина стр. 91-113
2.2. Церковнославянизмы в произведениях А.С. Пушкина стр. 114-129
2.2.1. Старославянская стихия в лирических произведениях А.С. Пушкина стр. 114-125
2.2.2. Старославянизмы в прозе А.С. Пушкина стр. 126-129
Выводы по Главе II стр. 130-131
Глава III. Проблема перевода архаизмов и церковнославянизмов в произведениях А.С. Пушкина на английский язык стр. 132-207
1. Проблематика переводов произведений А.С. Пушкина на иностранные языки стр. 132-148
1 1. На главных языках Европы стр. 132-139
1.2. О проблемах перевода поэзии А.С. Пушкина на английский язык стр. 140-148
2. Понятие перевода. Эквивалентные и безэквивалентные единицы при переводе стр. 149-172
2.1. Понятие эквивалентных и безэквивалентных единиц... стр. 153-156
2.2. Приемы перевода безэквивалентных единиц стр. 157-165
2.3. Типы безэквивалентной лексики (БЭЛ) стр. 166-172
3. Анализ переводов церковнославянизмов и архаизмов на примерах произведений А.С. Пушкина стр. 173-195
4. Возможные способы сохранения стилистической окраски архаизмов стр. 196-205
Выводы по Главе III стр. 206-207
Заключение стр. 208-215
Список использованной литературы стр. 216-238
- Литературный язык эпохи формирования и образования русской нации (середина XVII - конец XVIII вв.)
- Пушкинский период в истории русского литературного языка
- Архаизмы и церковнославянизмы (теоретический аспект)
- На главных языках Европы
Введение к работе
Многосторонность и всеобъемлющий характер творчества А.С. Пушкина, изумительная широта, с которой сумел он охватить своим умственным взором всю современную ему действительность, засвидетельствованы давно и неоднократно подвергались специальному обсуждению. Ещё В.Г. Белинский отмечал, что поэзия А.С. Пушкина «проникнута насквозь действительностью» (Белинский В.Г., 1988: 158), подчеркивая кипучую стремительность русского культурного развития в те годы, когда зарождалось, складывалось и мужало творчество великого русского поэта. «...Пушкин откликнулся на все, в чем проявлялась русская жизнь; он обозрел все ее стороны, проследил ее во всех степенях»,- писал Н.А. Добролюбов (Добролюбов Н.А., 1934: т.1, 114). Эти слова, исходившие от людей, близких к поколению самого А.С. Пушкина, имеют силу исторических свидетельств, тем более интересных, что они сказаны проницательными критиками лишь на основании изучения творчества Пушкина, знакомого им с гораздо меньшей полнотой, чем известно оно нам сейчас.
Но и ближайшие современники А.С. Пушкина, находившиеся с ним в личном общении и имевшие возможность непосредственно наблюдать за самим методом его творческого восприятия действительности, утверждали то же самое. Таково, например, свидетельство Н.В. Гоголя, которое можно было бы считать своего рода лирическим преувеличением, если бы оно не было окружено другими ясными и точными свидетельствами по этому же поводу. Гоголь писал о Пушкине: «На все, что ни есть во внутреннем человеке, начиная от его великой черты до малейшего вздоха его слабости и ничтожной приметы, его смутившей, он откликнулся так же, как откликнулся на все, что ни есть в природе видимой и внешней» (Гоголь Н.В., 1952: т. 8, 380-381). Друзья А.С. Пушкина, всегда удивлялись его творческой восприимчивости, способной понять все то, что хотя бы случайно оказалось доступным его наблюдению и вниманию. «Природа,
кроме поэтического таланта, наградила его изумительной памятью и проницательностью, - писал о А.С. Пушкине П.А. Плетнев. - Ни одно чтение, ни один разговор, ни одна минута размышления не пропадали для него на целую жизнь» (Плетнев П.А., 1885: т. 1, 366). Анна Семеновна Сиркур (рожденная Хлюстина), говоря о последних своих встречах с А.С. Пушкиным в 1836 году (письмо от 23 декабря 1837 года), рассказывала, что «его ум, отличавшийся способностью угадывать все, что могло быть воспринято только с помощью интеллекта», поразил ее так же, как и «тот поэтический облик, который бессознательно придавала всякой вещи его воспринимающая мысль» (Алексеев М.П., 1987: 197).
Все сказанное подтверждает лишний раз, что потребность знать А.С. Пушкина как можно шире и глубже в разнообразных проявлениях его гения определяет на сегодняшний день важнейшую задачу современного пушкиноведения. Нельзя сказать, чтобы эта задача не привлекала к себе исследователей: медленно, шаг за шагом, но все отчетливее вырисовываются перед нами отдельные детали интересующей нас картины. Мы представляем себе теперь, хотя все еще с недостаточной полнотой, разнообразные отношения, связывавшие творчество А.С. Пушкина с русским и западным искусством его времени. Все более увлекательными становятся разыскания об отношении А.С. Пушкина к гуманитарному знанию: Пушкин-историк, филолог, лингвист, этнограф или даже экономист все чаще становится предметом новых статей и исследований.
Тем не менее, все уже выполненные разнообразные и многосторонние исследования далеко еще не охватили во всем объеме пласт устаревшей лексики в творчестве великого русского поэта, а ведь именно архаизмы и церковнославянизмы, специфика их стилистического употребления в произведениях А.С. Пушкина определяют одну из особенностей языкового наследия этого ярчайшего из представителей русской литературы. Ведь именно в слиянии церковнославянских и русских элементов, по его
мнению, и заключалась основная сила формирования общей,
«нейтральной» системы литературного и общественного выражения,
именно в этой ассимиляции, по мнению
А.С. Пушкина, и заключался дальнейший путь развития русского литературного языка.
Каждый школьник помнит, что обещал поэт:
«Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык...», и это его пророчество сбылось: А.С. Пушкина любят не только в нашей стране, но он переведен, кажется, на все «сущие» языки в мире.
Поэтому, учитывая немаловажную роль архаизмов и церковнославянизмов в произведениях А.С. Пушкина, необходимо ещё и выработать сознательное понимание природы этого особого пласта лексики и овладеть достаточно тонкими, разнообразными приемами их передачи на иностранный, в частности, английский язык.
Актуальность темы диссертационного исследования обусловлена, таким образом, возрастающим вниманием к роли архаичной лексики и церковнославянской стихии в творчестве А.С. Пушкина, а также к изучению проблем передачи архаизмов и церковнославянизмов при переводе пушкинских произведений на иностранный (английский) язык. Ведь такой перевод вызывает значительные трудности, с чем связано огромное количество ошибок и промахов переводчиков при передаче этих лексических явлений.
Научная новизна работы обусловлена тем, что ранее не было в достаточной мере систематизированных исследований, посвященных проблемам употребления церковнославянизмов, а в особенности архаизмов в литературном наследии А.С. Пушкина. Кроме того, отсутствовали какие-либо исследования проблем передачи архаизмов и церковнославянизмов с русского на английский язык. В работе впервые
предпринята исследовать трудности перевода этих лексических единиц, а также предложены пути возможного решения этих трудностей.,
Целью данной работы является исследование устаревших слов (архаизмов и церковнославянизмов) в произведениях А.С. Пушкина и проблемы их перевода на английский язык. В задачи работы входит:
О определение исходных понятий и терминов как в области языкознания (архаизм, церковнославянизм), так и в области теории перевода (эквивалентная и безэквивалентная лексика, прагматически- и референциально-безэквивалентная лексика, эквивалентное соответствие, вариантное соответствие и др.);
О классификация церковнославянизмов и архаизмов с точки зрения лексикологической и стилистической характеристик;
О анализ случаев употребления архаизмов и церковнославянизмов в произведениях А.С. Пушкина;
О анализ основных приемов перевода архаизмов и церковнославянизмов на английский язык, используемых для передачи заключенного в данных лексических единицах смысла;
О рассмотрение путей возможной передачи лексических архаизмов и неполногласных церковнославянизмов на английский язык с сохранением их стилистического своеобразия.
Материалом исследования служат примеры использования архаизмов и церковнославянизмов, взятые путем сплошной выборки из лирических и прозаических произведений А.С. Пушкина, а также примеры передачи данных лексических единиц в переводах пушкинских произведений на английский язык, выполненных как российскими переводчиками (Е. Бонвер, И. Железнова, И. и Т. Литвиновы), так и переводчиками из Великобритании и США (У. Арндт, Э.Д. Бриггс, Н. Даддингтон, Д. Джонстон, Б. Дойч, Т. Кеан, Р.Т. Кьюрал, А. Майерс, С. Уайткер, С. Эдварде, А. Ярмолинский).
В качестве теоретической и методологической основы данного исследования были взяты работы по теории и истории лингвистического и художественного перевода (Л.С. Бархударов, Л.И. Борисова, В.Н. Комиссаров, Ю.Н. Марчук, Р.К. Миньяр-Белоручев, Л.Л. Нелюбин, Я.И. Рецкер, Ю.А. Сорокин, А.В. Федоров, Г.Т. Хухуни, P.P. Чайковский, А.Д. Швейцер и др.), а также по теории языка и истории русского литературного языка (В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, СВ. Гринев, В.Д. Ившин, И.Г. Кошевая, В.И. Кулешов, В.В. Ощепкова, Е.В. Сидоров, Ю.Н. Тынянов, Е.Г. Чалкова, А.Ф. Ширяев, Н.М. Шанский и др.).
Основными методами исследования здесь являются:
Метод сравнительно-сопоставительного анализа, основное внимание которого сосредоточено на исследовании случаев использования А.С. Пушкиным архаизмов и церковнославянизмов, также на исследовании возможных путей передачи их на английский язык;
Метод сравнительно-исторического анализа, основанного на изучении эволюции русского литературного языка в пушкинский период и эволюции языка самого А.С. Пушкина;
Филологический метод, основанный на использовании цитат из художественных произведений А.С. Пушкина и их переводов на английских язык.
Анализ использования церковнославянизмов и архаизмов в произведениях А.С. Пушкина, а также путей их передачи на английский язык проводится согласно общенаучным принципам системности, конкретности и историзма.
Теоретическая значимость проведенной работы во многом определяется актуальностью поставленных задач. Она заключается в том, что результаты исследования особенностей перевода архаизмов и стилистических церковнославянизмов в переводах поэзии и прозы А.С. Пушкина вносят определенный вклад в развитие функциональной стилистики и теории перевода.
Практическая значимость диссертационного исследования определяется возможностью использовать его результаты в процессе преподавания иностранных языков в вузах, в частности, при составлении курсов общей теории перевода и на практических занятиях по переводу, в переводческой деятельности, а также в работах, посвященных исследованию устаревших слов в творчестве А.С. Пушкина и проблеме их перевода на английский язык.
На защиту выносятся следующие положения:
Творчество А.С. Пушкина представляет интерес не только с этической и эстетической точек зрения, но и с точки зрения истории русского литературного языка. В его творчестве были выработаны и закреплены общенациональные нормы русского литературного языка.
Создание единых общенациональных норм литературного языка касалось не только его структуры, но и системы его стилей. Это означало окончательную ликвидацию пережитков системы трех штилей, и, в результате, возможность бесконечного индивидуально-художественного варьирования литературных стилей.
Литературные традиции А.С. Пушкина продолжали развиваться и совершенствоваться в творчестве его современников - М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя, В.Г. Белинского. Огромна степень влияния А.С. Пушкина и на современную литературу и культуру.
Разрабатывая новую концепцию развития русского литературного языка, в качестве его главнейшего источника А.С. Пушкин признавал «живую русскую речь». В то же время он не оставлял без внимания и вопрос о немаловажной роли книжно-славянской стихии в русском литературном языке, демонстрируя в своем творчестве правильный подход к проблеме использования архаизмов и церковнославянизмов.
В качестве стилистических средств архаизмы и церковнославянизмы стали употребляться в начале XIX века именно в произведениях А.С. Пушкина. На протяжении XIX-XX столетий они превратились в
мощный способ стилистической окраски произведений художественной литературы.
6. Перевод архаизмов и церковнославянизмов представляет собой
нарастающие трудности для переводчика произведений А.С. Пушкина на
иностранный язык. В особенности это касается лексических архаизмов,
которые являются принадлежностью безэквивалентной лексики
(прагматически-безэквивалентный тип). Фонетические, грамматические и
словообразовательные архаизмы являются не релевантными с точки
зрения перевода (обладают внутриязыковым значением, которое не
поддается переводу). Различные переводческие трансформации при
переводе лексических архаизмов используются редко. В основном, это
прием функциональной замены, в частности, ее разновидности -
генерализация и конкретизация.
Церковнославянизмы при переводе подлежат обязательной передаче, т.к. являются эквивалентными единицами. Исключение составляют лишь стилистические церковнославянизмы типа нощь, брег, хлад, злато (в основном с неполногласием), имеющие русские соответствия и являющиеся не релевантными с точки зрения перевода (обладают внутриязыковым значением).
7. Так как эквивалентный перевод очень часто ведет к нейтрализации
экспрессивного значения лексических архаизмов и стилистических
церковнославянизмов, в исследовании предпринята попытка определить
некоторые пути возможного сохранения их своеобразия. Анализ переводов
стихотворений А.С. Пушкина, выполненных переводчиками из России,
Великобритании и США показал, что в этих целях могут использоваться:
архаичная лексика англосаксонского происхождения;
слова, которые в толковом словаре даются с пометой obsolete, т.е. слова устаревшие и вышедшие из активного употребления;
слова с «завышенной» стилистической окрашенностью, которые в толковом словаре даются с пометой poetical or rhetorical, chiefly poetical;
латинизмы;
староанглийские местоимения.
Апробация работы. Основные теоретические положения и практические выводы исследования обсуждались на аспирантских семинарах и заседаниях кафедры переводоведения Московского государственного областного университета, докладывались на общевузовских научно-теоретических конференциях в Орехово-Зуевском государственном педагогическом институте (апрель, 2000; апрель, 2001) и отражены в трех статьях, общим объемом 2 печатных листа.
Структура работы Диссертация включает введение, три главы, каждая из которых состоит из параграфов и разделов и завершается выводами, заключение и библиографию.
Во введении обосновывается актуальность и новизна диссертационного исследования, определяются цели и задачи данной работы, кратко описываются основные методы анализа, указываются основные положения работы, вынесенные на защиту, и источники фактического материала, раскрываются практическая и теоретическая значимости данного исследования, а также описывается структура работы.
Литературный язык эпохи формирования и образования русской нации (середина XVII - конец XVIII вв.)
Что же конкретно означает утверждение, что до А.С. Пушкина «всеобщая русская речь отсутствовала в нашей прозе»? Ответ на этот вопрос неизбежно уводит в глубину истории литературного языка.
Феодальное средневековье с его раздробленностью, экономической, политической и культурной, создало и использовало книжный язык, совершенно разобщенный с этнической речью, чуждый и очень мало понятный массам. Это был церковнославянский язык, генетически восходивший к одному из древнеболгарских говоров и заимствованный с Балкан еще в X веке. В течение семи столетий он пребывал на положении классового литературного диалекта, священного и фетишизированного (для разговора с богом), т.е. закрепленного, главным образом, за креликальной идеологией. «Формирование русской нации и русской государственности с конца XVI века и особенно интенсивно со второй половины XVII века ознаменовалось глубоким кризисом и последовавшим распадом феодального литературного языка. Идеологический перелом заставил его потесниться и сократиться, противопоставив ему влияние издавна претендовавших на литературную роль различных письменных диалектов, которые формировались на этнической речевой основе и обслуживали низшую демократическую ступень литературы: они образовывали замкнутые стилистические системы языка делового и технического, бюрократического, публицистического, повествовательно беллетристического. Их элементы вторгались и расшатывали церковнославянскую систему, и сами, в свою очередь, испытывали влияние последней, занимавшей до XVIII в. включительно господствующие высоты под флагом славяно-российского языка. Все эти «диалекты», отчасти смешиваясь и борясь друг с другом, испытывали в XVII и XVIII вв. сложное многоразличное влияние других языков -польского, украинского, латинского, немецкого, голландского, французского и др., - влияние, обусловленное новыми общественными потребностями...» (Гофман В.А., 1937: 37).
Современники А.С. Пушкина (А.А. Бестужев-Марлинский, Ф. Глинка, М.И. Муравьев-Апостол), оглядываясь назад, не без основания отмечали это хаотическое движение языка в вихре разнороднейших влияний. Во-первых, тогда не было еще структурно-целостного, общего и единого литературного языка. И, во-вторых, несмотря на внутренний распад феодально-литературного языка и чрезвычайно возросшее значение этнической стихии, литературная речь оставалась обособленной, оторванной от народной. Эта важнейшая черта была тоже осознана современниками А.С. Пушкина.
Петровское время и языковая деятельность самого Петра I (борьба с феодально-литературным языком и гражданское письмо, широкая переводческая деятельность и широкий отток западноевропейских заимствований, резкий сдвиг в лингвистических взглядах) представляли существенный шаг вперед по пути развития нового литературного языка, хотя и не могли еще непосредственно привести к его формированию на широкой национальной основе. «Петр Великий хотел нового книжного языка, для которого составил азбуку. Опять появился книжный язык, уже второй, и основанием ему послужил приказный, или деловой, с примесью разговорного языка, со множеством новых слов для новых идей и предметов и щегольством иностранных слов и фраз...» (Бродская В.Б., 1957: 37).
Последовавшая затем полуфеодальная дворянско-крепостническая реакция надолго затормозила свободное и широкое литературно-языковое развитие. Легко представить себе, какой тщедушной должна была выглядеть всякая попытка движения навстречу национально-языковой консолидации.
Вынужденный уступать и перестраиваться под давлением тенденций новой буржуазной эпохи общественного развития, господствовавший класс стремился приспособиться к новому «веку просвещения», закрепиться на новых позициях. С другой стороны, при благоприятном соотношении сил, он переходил в контрнаступление, чтобы вернуть, даже наперекор истории, свои былые позиции, старое положение вещей.
Развитием передовых тенденций петровской эпохи в области языка XVIII век был обязан прежде всего В.К. Тредиаковскому.
До пятидесятых годов он энергично требовал широкого развития литературного языка на национальной основе с полным отказом от феодальной «славенщины». В «Слове о богатом, различном, искусном и несходственном витийстве» В.К. Тредиаковский развил основное положение: «всем одного и того же общества» надлежит пользоваться во всех случаях общественной практики «токмо что природным языком» (Федоров В.И., 1990: 74). Даже для самой высокой литературы он призывал «не употреблять мнимо высокого славенского сочинения», потому что «истинное витийство может состоять одним нашим употребительным языком» (Спасибенко А.П., Гайденков Н.М., 1971: 127). Но впоследствии, учитывая политическую обстановку и боясь служебных неприятностей, Тредиаковский стал бить отбой. В полемике с А.П. Сумароковым он, в противоречие своим прежним взглядам, заявил, что в поэтическом жанре оды «должно удаляться от обыкновенных народных речей» (Федоров В.И., 1990: 77) и защищал «избранные», т.е. книжные слова, упрекая Сумарокова в незнании «славенского языка».
Действительно, литертурно-языковая реакция в XVIII в. сказалась и в частичной реставрации прав «славенщины» и в новом влиянии феодального принципа диалектного разделения. Все это и нашло себе теоретически четкое выражение в знаменитом трактате М.В. Ломоносова «О пользе книг церковных» (1755).
Несмотря на то, что М.В. Ломоносов провел грамматическое отделение русского языка от церковнославянского (Грамматика) и тем самым «санкционировал» русский язык после иностранца В. Лудольфа, который в 1696 г. в своей «Grammatica Russica» констатировал разрыв между книжным языком и «народным диалектом», - несмотря на все это, автор теории «трех штилей», уступая реакционной идеологии, предоставил «российскому простонародному языку» лишь ограниченные права одного из литературных диалектов, и притом низшего. «Славено-российский» диалект, напротив, закреплялся за высокой литературной материей, за высоким штилем.
Пушкинский период в истории русского литературного языка
Русский язык А.С. Пушкин оценивал как неисчерпаемо богатый, открывающий перед писателем неограниченные возможности: его художественного использования. В статье «О предисловии г-на Лемонте к переводу басен И.А. Крылова» (1825 г.) он писал: «Как материал словесности язык славяно-русский имеет неоспоримое превосходство-перед всеми европейскими: судьба его была чрезвычайно счастлива. В XI веке древний греческий язык вдруг открыл ему свой лексикон, сокровищницу гармонии, даровал ему законы обдуманной своей грамматики, свои прекрасные обороты, величественное течение речи... Сам по себе уже звучный и выразительный, отселе заемлет он гибкость и правильность. Простонародное наречие необходимо должно было отделиться от книжного; но впоследствии они сблизились, и такова стихия, данная нам для сообщения наших мыслей» (Пушкин А.С, 1958: т.7, 27). В одной из заметок 1822 г. А.С. Пушкин особо подчеркнул свое революционно-патриотическое понимание достоинств русского языка и его богатых возможностей: «Только революционная голова может любить Россию так, как писатель только может любить ее язык. Все должно творить в этой России и в этом русском языке...» (Горшков А.И., 1969: 329).
Главной теоретической проблемой, разрабатываемой А.С. Пушкиным с огромным вниманием и глубиной, как уже отмечалось выше, была проблема народности литературного языка.
Уже в ранних своих заметках и набросках А.С. Пушкин указывает на народный язык как основной источник литературного языка: «Есть у нас язык, смелее!., обычаи, песни, сказки...» (1822 г.) (Пушкин А.С, 1958: т.7, 79).
Позднее он снова и снова подчеркивает это основное, исходное положение своих взглядов на развитие литературного языка: «В зрелой словесности приходит время, когда умы, наскуча однообразными произведениями искусства, ограниченным кругом языка условленного, избранного, обращаются к свежим вымыслам народным и к странному просторечию, сначала презренному...» (Пушкин А.С., 1958: т.7, 175).
А вот еще одно известное высказывание А.С. Пушкина на эту тему: «Разговорный язык простого народа (не читающего иностранных книг и, слава богу, не выражающего, как мы, своих мыслей на французском языке) достоин также глубочайших исследований. Альфиери изучал итальянский язык на флорентийском базаре; не худо нам иногда прислушиваться к московским просвирням. Они говорят удивительно чистым и правильным языком...» (Пушкин А.С, 1958: т.7, 175).
Замечательно, что в отличие от таких деятелей прошлого, как В.К. Тредиаковский и А.П. Сумароков, и таких своих современников, как Н.М. Карамзин, А.С. Пушкин выдвигает и утверждает положение о сближении литературного языка с народным языком в самом широком смысле этого слова, положение о народной основе литературного языка.
Обосновывая теоретически и разрабатывая практически это положение, А.С. Пушкин в то же время понимал, что литературный язык не может представлять собой только простую обработку народного, что литературный язык не может и не должен избегать всего того, что было накоплено им в процессе его многовекового развития, ибо это обогащает литературный язык, расширяет его стилистические возможности, усиливает художественную выразительность. В «Письме к издателю» (1836 г.) он формулирует эту мысль с предельной четкостью и сжатостью: «Может ли письменный язык быть совершенно подобным разговорному? Нет, так же, как разговорный язык никогда не может быть совершенно подобным письменному... Чем богаче язык выражениями и оборотами, тем лучше для искусного писателя. Письменный язык оживляется поминутно выражениями, рождающимися в разговоре, но не должен отрекаться от приобретенного им в течение веков. Писать единственно языком разговорным - значит не знать языка» (Пушкин А.С., 1958: т.7, 81).
Отстаивая народность литературного языка, А.С. Пушкин, естественно, боролся как против карамзинского «нового слога», так и против «славянщизны» А.С. Шишкова и его сторонников. Так же, как и положение о народной основе литературного языка, критические замечания в адрес карамзинского и шишковского направлений появляются уже в самых ранних высказываниях А.С. Пушкина и затем развиваются и углубляются.
Критикуя писателей дворянского направления за отрыв от национально-русских, народных источников и подражание стилю французской литературы, он в заметке «О французской словесности» (1822 г.) писал: «...изо всех литератур она имела самое большое, влияние на нашу... Сумароков, Дмитриев, Карамзин, Богданович.... Вредные последствия - манерность, робость, бледность... Некоторые пишут в русском роде, из них один Крылов, коего слог русский...» И далее: «...французская словесность искажается - русские начинают ей подражать. Как можно ей подражать: «глупое стихосложение - робкий, бледный язык - вечно на помочах» (Пушкин А.С, 1958: т.7, 89). Поэт пишет в 1823 г. в письме к П.А. Вяземскому: «Я не люблю видеть в первобытном нашем языке следы европейского жеманства и французской утонченности. Грубость и простота более ему пристали...» (Пушкин А.С, 1958: т.10, 76).
Последовательно борясь против «европейского жеманства», против литературного языка, рассчитанного на вкусы светского дамского общества, А.С. Пушкин противопоставляет «французской утонченности» карамзинской «школы» демократическую простоту и яркую выразительность языка таких писателей, как И.А. Крылов и
Д.И. Фонвизин. В «Опровержении на критики» читаем: «...если б «Недоросль» явился в наше время, то в наших журналах... с ужасом заметили бы, что Простакова бранит Палашку канальей и собачьей дочерью, а себя сравнивает с сукою (!). «Что скажут дамы! - воскликнул бы критик, - ведь эта комедия может попасться дамам!» - В самом деле, страшно! Что за нежный и разборчивый язык должны употреблять господа сии с дамами! Где бы, как бы послушать!» (Пушкин А.С., 1958: т.7, 186).
Столь же едко высмеивает А.С. Пушкин и консервативный национализм А. С. Шишкова, его попытки изгнать из русского языка все заимствования и утвердить в литературном языке господство архаизмов и «церковнославянизмов». В письме к брату Льву от 13 июня 1824 г. он пишет: «На каком основании начал свои действия дедушка Шишков? Не запретит ли он «Бахчисарайский фонтан» из уважения к святыне Академического словаря и неблазно составленному слову водомет?» (Пушкин А.С, 1958: т.7, 629). Позднее, в 1833—1834 гг., в статье «Путешествие из Москвы в Петербург» А.С. Пушкин теоретически обобщает и четко формулирует свое понимание взаимоотношения русского и старославянского языков: «Давно ли стали мы писать языком общепонятным? Убедились ли мы, что славенский язык не есть язык русский и что мы не может смешивать их своенравно, что если многие слова, многие обороты счастливо могут быть заимствованы из церковных книг, то из сего еще не следует, чтобы мы могли писать да лобжет мя лобзанием вместо целуй меня...» (Пушкин А.С, 1958: т.7, 631). Концепция А.С. Пушкина прямо противоположна концепции А.С. Шишкова, который вообще не видел разницы между «славенским» и русским языком, смешивал их и параллельные выражения типа «да лобжет мя лобзанием» и «целуй меня» рассматривал лишь как стилистические варианты.
Архаизмы и церковнославянизмы (теоретический аспект)
Так как целью данного исследования является комплексное рассмотрение вопросов, связанных с использованием архаизмов и церковнославянизмов в произведениях А.С. Пушкина и переводом их на английский язык, то было бы целесообразно для начала определиться с самим понятием «архаизм» и «церковнославянизм».
Большинство российских лингвистов определяют архаизмы как «устаревшие названия современных вещей и явлений» (Белошапкова В.А., 1989: 124), (Нелюбин Л.Л., 2003: 19), (Новиков Л.А., 1987: 124), (Розенталь Д.Э., 1984: 61), (Шанский Н.М., 1972: 144). Французский языковед Жюль Марузо в своем словаре лингвистических терминов определяет архаизмы достаточно обобщенно: «архаизм - особенность формы, конструкции языка, относящаяся к более раннему периоду, чем тот, в котором они еще употребляются» (Марузо Ж., 1960: 39). А в словаре лингвистических терминов О.С. Ахмановой помимо значения «слово или выражение, вышедшее из повседневного употребления и потому воспринимающееся как устарелое», у архаизма есть и другое определение: «архаизм - это троп, состоящий в употреблении старого (старинного) слова или выражения в целях исторической стилизации, придания речи возвышенной стилистической окраски или достижения комического эффекта» (Ахманова О.С, 1966: 56).
Однако, несмотря на разнообразные трактовки термина «архаизм», существует довольно удобное общепринятое систематическое деление архаизмов по группам. Итак, рассмотрим данную классификацию архаизмов. В зависимости от того, устарело ли все слово целиком или устаревшим представляется нам лишь фонетический (словообразовательный, грамматический) облик слова, или только какое-то из его значений, различают несколько типов архаизмов: 1) Архаизмы лексико-фонетические. Есть немало слов, фонетический облик которых прежде был несколько иным. Вот этот-то старый звуковой облик слова мы и называем лексико-фонетическим архаизмом. Лексико-фонетические архаизмы отличаются от современных вариантов тех же слов обычно одним звуком (реже двумя): ПОКАЛ (совр. бокал): «Кто за покалом не поет, тому неполная отрада» (Языков Н.М., 1964: 124); КОШЕМАР (совр. кошмар): «Арапов силился закричать, нарушить этот страшный кошемар» (Тургенев И.С., 1977: 136); КЛОБ (совр. клуб): «К клобе я не был - чуть ли я не исключен, ибо позабыл возобновить свой билет» (Пушкин А.С., 1986: т.З, 353); НУМЕР (совр. номер): «Возвратясь в нумер уже около полуночи, он потребовал шампанского и гаванских сигар» (Достоевский Ф.М., 2000: 204); ГИСТЕРИЧЕСКИ (совр. истерически): «Они гистперичесш навзрыд плакали» (Лесков Н.С., 1931: 468) и т.д. Разновидность лексико-фонетических архаизмов - архаизмы акцентологические. В этих словах устаревшим является только ударение: СИМВоЛ(совр. сИмвол): «Много мятежных решил я вопросов, Прежде чем руки марсельских матросов Подняли якорь - надежды симвОл...» (Баратынский Е.А., 1979: 149); ЭПИГРаФ (совр. эпИграф): «Он знал довольно по латыни, Чтоб эпыгрАфы разбирать...» (Пушкин А.С., 1986: т.2, 189); ПРИЗРаК (совр. прИзрак): «Её насмешливый призрАк И днем и ночью дух тревожит...» (Лермонтов М.Ю., 1969: 109). 2) Архаизмы лексико-словообразовательные. Это слова, устаревшие только в какой-то своей морфемной части. Чаще всего устаревшим является суффикс: ДРУЖЕСТВО (совр. дружба): «Любовь и дружество до вас дойдут сквозь мрачные затворы» (Пушкин А.С., 1986: т.1, 395); СОДЕЙСТВО (совр. содействие): «В Москву переведен через мое codeucmeo» (Грибоедов А.С., 1963: 35); РУХНУТЬСЯ (совр. рухнуть): «Он ступил шаг, покачнулся и рухнулся на пол в обмороке» (Достоевский Ф.М., 2000: 165); КАРАНДАШОВЫИ (совр. карандашный): «карандашовые портреты Любы» (Лесков Н.С., 1931: 241) и т.д. 3) Архаизмы собственно лексические. Это слова, устаревшие целиком, а не в какой-то части: ДЕСНИЦА (правая рука, вообще рука), ВЫЯ (шея), ОНЫЙ (тот), ЗАНЕ (потому, что), ЛАНИТЫ (щеки), ОЧИ (глаза), ТУНГУС (эвенк), БУДЕ (если), ПОЕЛИКУ (поскольку), ВСУЕ (напрасно), ДОКОЛЕ (до каких пор) и др. 4) Архаизмы лексико-фонетические, лексико-словообразовательные, и собственно лексические - это виды лексических архаизмов. Кроме лексических архаизмов в текстах встречаются архаизмы семантические.
Семантические (смысловые) архаизмы - это не устаревшие слова, а устаревшие значения слов. В романе Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» читаем: «В этом саду была одна тоненькая, трехлетняя ёлка и три кустика. Кроме того, выстроен был «вокзал», в сущности, распивочная, но там можно было получать и чай, да сверх того стояли несколько зелёных столиков и стульев...» (Достоевский Ф.М., 2000: 89). Вокзалами (или воксалами) первоначально называли разного рода увеселительные заведения, в которых можно было выпить вина, потанцевать, поиграть в карты. Современное «железнодорожное» значение это слово приобрело позже (еще позже стали говорить речной вокзал, аэровокзал и т.п.). Вокзал в значении увеселительное заведение - семантический архаизм.
Вот еще примеры таких архаизмов: «Суворов наблюдал посты». (Пушкин А.С., 1986: т.З, 404) [наблюдал здесь в значении «соблюдал», речь идет о постах религиозных]; «Подивился сам из Питера генерал на парня этого, как в рекрутское присутствие привели его раздетого». (Некрасов Н.А., 1970: 349) [присутствие - государственное учреждение]; «Всё в неизвестной даме невольно привлекало сердце и внушало доверенность» (Пушкин А.С., 1986: т. 3, 316) [доверенность - доверие]; «Я не только не партизан славянофильского настроения, но даже просто не люблю его» (Лесков Н.С., 1931: 326) [партизан - сторонник, человек, принадлежащий к какой-либо партии]. Любопытен следующий диалог в «Фаусте» И.С. Тургенева: «-Ив ваших жилах течет итальянская кровь, - заметил я. - Да, - возразила она, - хотите, я покажу вам портрет моей бабушки?» (Тургенев И.С, 1977: 99). После утвердительного ДА неожиданным кажется глагол возразила, выражающий в современном языке несогласие с тем, что сказал собеседник. Между тем в XIX веке слово возразить могло употребляться в значении ответить - вообще ответить, в том числе и согласием.
Разновидностью семантических архаизмов можно назвать фразеологические архаизмы, под которыми понимают устаревшие устойчивые сочетания слов, идиомы, поговорки (Розенталь Д.Э., 1984: 61-63), например: барашек в бумажке - «взятка», кока с соком - «богатство, состояние», со всеми онерами - «со всем, что полагается».
На главных языках Европы
Прежде чем мы будем говорить о переводах произведений А.С. Пушкина на иностранные языки, хотелось бы отметить тот факт, что Пушкин сам был просто непревзойденным переводчиком.
Известно, что в библиотеке поэта были книги на четырнадцати языках: французском, латинском, испанском, немецком, итальянском, сербском, английском, турецком, арабском, польском, церковнославянском, древнегреческом, древнееврейском и малороссийским. Среди них - словари, учебные пособия. А.С. Пушкин легко читал латинских и греческих авторов. Его настольными книгами были сочинения Тацита, Сенеки и Вергилия. С детства зачитывался он «Илиадой» Гомера. У А.С. Пушкина в архиве сохранились записи, сделанные по-древнееврейски. Диапазон его интересов был широчайшим -история, география, математика, мемуаристика, поэзия разных стран мира и, как уже отмечалось ранее, перевод («Интернет»-сайт [1]).
Переводил А.С. Пушкин очень много и очень плодотворно: Гете, Байрон, Корнуэлл, Мицкевич и т.д. - все эти великие иностранцы стали знакомы и близки русскому читателю именно благодаря замечательным пушкинским переводам, которые всегда поражали своей легкостью и точностью, а также удивительным свойством сохранять тот или иной национальный колорит. И это, учитывая тот факт, что А.С. Пушкин всегда был «невыездным» и в Западной Европе никогда не бывал («Интернет»-сайт [1]).
За рубежом произведения А.С. Пушкина получили очень высокую оценку еще при жизни поэта.
Известный российский пушкиновед В.И. Кулешов в своей работе «Пушкин: жизнь и творчество» довольно подробно излагает взгляд зарубежных литераторов XIX века на творчество А.С. Пушкина: «...о его судьбе и творчестве писали французские журналы «Энциклопедическое обозрение» ("Revue encyclopedique"); «Обозрение двух миров» ("Revue des Deux mondes"). Весьма сочувственно о Пушкине говорилось в «Очерках русской литературы» ("Literarische Bilder aus Rufiland", 1837) немецкого писателя и критика Генриха Кенинга, вышедших в Германии и вскоре переведенных на английский, французский, чешский, голландские языки.
Адам Мицкевич в статье под названием «Пушкин и литературное движение в России», напечатанной в траурные дни в парижском журнале «Глобус» ("Le Globe"), отмечал необыкновенную оригинальность русского поэта, который не был простым подражателем Байрона, на чем после смерти Пушкина настаивали его недоброжелатели; поэт умер в расцвете сил и «прошел только часть предназначенного ему литературного пути», «пуля, поразившая Пушкина, нанесла интеллектуальной России ужасный удар».
В 1838 году, вскоре после смерти поэта, в берлинском журнале «Ежегодник научной критики» ("Jahrbucher tiir wissenschaftliche Kritik") появилась статья немецкого литератора Фарнгагена фон Энзе, который свободно читал и говорил по-русски, хорошо «чувствовал» Пушкина. Его статья являлась откликом на первые три тома посмертного одиннадцатитомного собрания сочинений поэта, вышедших в указанном году. Статья оказалась настолько хорошей, что ее перевели и пересказали русские журналы «Сын отечества», «Московский наблюдатель», «Отечественные записки». Некоторые ее мысли были использованы в «пушкинских» статьях Белинского. Для Фарнгагена фон Энзе Пушкин «есть выражение всей полноты русской жизни, и поэтому он национален в высшем смысле этого слова»...
За границей было немало разнообразных откликов на пушкинское творчество (журналистов Леве-Веймара, Мармье, Вольфзона). Славянский литератор лужичанин Я.-П. Иордан в 1846 году издал на немецком языке «Историю русской литературы», в которой излагались взгляды Белинского на литературное наследие Пушкина. Компиляции из этого труда Иордана перешли в другие весьма известные «истории всемирной литературы», появившиеся на протяжении последующих десятилетий (Т. Мундта, И. Шерра, А. Анфельта и др.).
Роль Пушкина в развитии русской литературы раскрывала книга Мелькиора де Вогюэ «Русский роман», вышедшая в Париже в 1886 году. Ее высоко ценили и ценят и сегодняшние французские исследователи...» (Кулешов В.И., 1994: 240-241).
Если же говорить о переводах самих произведений А.С. Пушкина, то самые ранние из них появились в Европе еще при жизни поэта - в начале 20-х годов XIX века, после закончившихся наполеоновских войн, в которых Россия и европейские государства выступали как союзники, а русские предстали на Западе как освободители Европы. Интерес Запада к России расширяется, и европейцы стремятся как можно больше узнать о России, ее обычаях, культуре, в том числе и через литературные произведения русских авторов. Эти переводы были сделаны на французском языке такими крупнейшими литераторами, как Мериме, Золя, Флобер, Шамиссо и др. («Интернет»-сайт [3]).
Потом в пушкиниане, кроме наиболее распространенных языков, появились и такие редкие, как мальтийский, якутский, удмуртский, амхарский, цыганский и крымско-татарский. А.С. Пушкина перевели даже на язык эсперанто («Интернет»-сайт [1]).
Но это все было многим позже, а в 1826 году немецкий журнал "Литератур блат" представлял А.С. Пушкина своим читателям как «чрезвычайное явление на горизонте новейшей русской словесности» («Интернет»-сайт [1]). В 1848 году в Германии вышло первое собрание сочинений Пушкина, а вслед за ним, на протяжении столетия увидело свет еще три. Самые ранние переводы Пушкина на немецкий язык были сделаны русскими немцами (К. Борг ["Руслан и Людмила"], А. Ольдекоп [отрывки из «южных» поэм], А. Вульферт ["Кавказский пленник"], К. Кноринг ["Борис Годунов"]. Среди современных переводчиков А.С. Пушкина на немецкий можно отметить имя Александра Нитцберга -немецкого поэта и прозаика, пушкинские переводы которого отличаются высоким качеством: сохранением «характерности» (образности, лиризма) пушкинского стиля и строгим соблюдением размера («Интернет»-сайт [3]).
Первые переводы А.С. Пушкина на французский появились в 1847 году, а в 1849 году в «Ревю де ла Монд» была напечатана «Пиковая дама». Перевел ее Проспер Мериме. Он же перевел «Анчара», «Пророка», «Цыган», стихотворный отрывок «Какая ночь! Мороз трескучий...», причем, считается, что среди всех французских переводчиков, занимавшихся переводом литературного наследия А.С. Пушкина (Золя, Шамиссо, Лабри) Мериме был единственным, кому удалось передать быстрый и лаконичный пушкинский стиль («Интернет»-сайт [1]).
