Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Развитие социокультурных ценностей в контексте исторического сознания 12
1. Социально-философский анализ исторического сознания как формы общественного сознания 12
2. Трансформация социокультурных ценностей в историческом сознании этноса 44
ГЛАВА II. Особенности социокультурных ценностей в контексте исторического сознания в процессе преобразования общества 81
1. Трансформация социокультурных ценностей в историческом сознании личности 81
2. Воспитание патриотизма на основе исторического сознания общества 108
Заключение 138
Список литературы
- Социально-философский анализ исторического сознания как формы общественного сознания
- Трансформация социокультурных ценностей в историческом сознании этноса
- Трансформация социокультурных ценностей в историческом сознании личности
- Воспитание патриотизма на основе исторического сознания общества
Социально-философский анализ исторического сознания как формы общественного сознания
Спецификой данной систематизации, на наш взгляд, является то, что историческое сознание, проходя различные периоды своего развития, включает в себя сравнительную рефлексию, то есть позволяет через другое «Я», через сравнение с другим этносом идентифицировать себя и свою историю. Как справедливо отметил М.А. Барг, «способность посмотреть на себя со стороны, включает внутреннюю критику самого процесса получения знания. Под е контролем чаще всего имплицитно в историографии протекает процесс мысленного воспроизведения исторической действительности»3. Историческое сознание вызревало в недрах мифологии. Как показывает анализ, не у каждого народа из присущего ему мифотворчества зарождались компоненты исторического сознания. На наш взгляд, должны существовать конкретные, объективные историко-социальные условия, без которых невозможно
Барг М.А. Эпохи и идеи: становление историзма. – М.: Мысль, 1987. – С. 12. Там же. Там же. формирование и становление основ исторического сознания в культуре. К таким условиям следует отнести, в первую очередь, сложноорганизованную социальную структуру общества с имущественным расслоением, характеризующуюся интенсивными, динамичными процессами социального развития, это условие позволяет иметь высокий социокультурный уровень цивилизации.
Вторым условием является тесное соседство с многочисленными иными народами, сопоставимыми по социальному и материальному уровням развития, с которыми имеются тесные торговые, военные, культурные связи как мирного, так и конкурентного характера. Данное условие способствует возникновению сравнительной рефлексии, которая посредством противопоставления, сравнения и оценки своей истории и культуры с историей и культурой соседей развивает этническое и национальное самосознание, способствующее становлению самоидентификации и исторического сознания.
Третье условие связано с развитием самого мифологического сознания, когда оно обретает антропоцентрированную плоскость, совершая восхождение от абстрактного космологического содержания к конкретному описанию активной включнности человека в динамику разворачивающегося мира, определяя его специфическое место и активную роль в мифологической картине истории. Данное условие детерминируется предыдущими двумя. Так, в ранних развитых земледельческих культурах Ближнего Востока, в которых существовали развитое материальное производство, иерархическая социальная структура, торговые сношения с другими народами, антропоцентрированные мифы появляются уже в III тыс. до н.э., например, «Эпос о Гильгамеше» в шумеро-аккадской культуре.
Четвртым необходимым условием зарождения исторического сознания является наличие письменной культуры, которая позволяет зафиксировать на материальных носителях важнейшие исторические факты, исторические события, а также сами мифы. Письменная фиксация исторических фактов и событий накапливают знание о прошлом, это знание в соединении с осознанием континуальности социального времени (фактора времени) «рождает историческое сознание, которое есть не что иное, как экстраполяция информации о прошлом в желаемое будущее, через осуществляемую в настоящем материальную и интеллектуальную практику»1.
Отметим, что в тех культурах, в которых отсутствовало хотя бы одно из этих условий, историческое сознание не нашло своего рождения и оформления. Также происходило торможение становления его исторического самосознания и гносеологического познания истории народа. В этом случае сознание этноса остатся зафиксированным на догносеологическом уровне и не получает дальнейшего развития.
С.И. Дудник, А.Я. Гуревич утверждают, что «историческое сознание – это особая темпоральная установка субъекта, “схватывающего” временной характер бытия и способного мыслить, конституировать или переживать бытие как время»2. Социальное время и время как таковое являются важнейшими условиями для понимания феномена исторического сознания, которое появляется в том социальном пространстве, в котором отчтливо наблюдается ускорение общественных процессов – ускоряющийся бег времени рождает историческое сознание. Безусловно, такое ускорение могло происходить исключительно в обществах с высоким уровнем материального производства, сложной социальной организацией и государственной иерархией, то есть в культурах, достигших качества цивилизации. Ускорение социального времени и общественных процессов диктовалось появлением централизованной формы государственного устройства, когда властные и политические процессы обрели основное управляющее значение и институционализированные формы. Переплетение и постоянное политическое столкновение властных интересов различных сил господствующих слов общества вызвало и поддерживало
Время, помимо природно-архаичного содержания, связанного с алиментарными потребностями аграрного и скотоводческого хозяйствования, обретало социальное содержание как следствие возникновения политической борьбы за власть в государстве. Проявлением этих сдвигов в общественном сознании, в изменении представлений о мироустройстве является рождение персонифицированной фигуры Времени – Бога Хроноса. Отчаянная борьба за власть в древнегреческих полисах, трагедия смены властей и правителей, сильное социальное напряжение, социальные катаклизмы, сопровождавшее эти исторические события, пережитые обществом, в греческой мифологии выразились в беспощадном и плотоядном характере Хроноса, который пожирал собственных детей – так общественное сознание восприняло и оценило результат уплотнения и ускорения социального времени.
А.Ф. Лосев отмечает, что «важнейшим условием осознания исторического времени было изменение глубинных структур общественных отношений. Распад общинно-родовых отношений, формирование, а затем разложение греческих полисов, быстрое развитие экономики, коммуникации, материальной и духовной культуры явились основными предпосылками фиксации последовательности и взаимосвязи изменений социальных и личных отношений во времени»1. Таким образом, основными предпосылками зарождения исторического сознания является объединение всех четырех условий, далее в связи с накопленным объемом знаний происходит ускорение Времени. Также А.Ф. Лосев отмечает, что «аналогичные, хотя и не вполне сходные, процессы имели место и в других цивилизациях, находившихся, как известно, в довольно тесном общении с античной Элладой. Почему же там не возникла в столь явно выраженной форме проблема исторического времени и не появился порождаемый ею исторический интерес?»2. На поставленный
Ракитов А.И. Историческое познание: системно-гносеологический подход. – М.: Политиздат, 1992. – С. 40. Там же. А.Ф. Лосевым вопрос ответил А.И. Ракитов. Он видит причину, с одной стороны, в «известной быстроте и универсальном характере социальных изменений внутри греческого общества, а с другой – в относительной медленности подобных изменений в окружающем его мире и выводов, напрашивавшихся из сравнения этих двух типов развития… быстрые и глубокие изменения, охватывавшие экономику, политическое устройство, культурное развитие, этническую и политическую консолидацию, быстро втягивавшую в свое русло всю Грецию на протяжении буквально двух-трех столетий (примерно VII – V вв. до н.э.), могли зафиксировать представители соприкасавшихся поколений. В их сознании в отличии от сознания восточных хронографов и летописцев отдельных греческих городов откладывалась информация не о простой последовательности царских имен и не об отдельных героических поступках и выдающихся деятелях, не о смене социальных ситуаций»1.
Трансформация социокультурных ценностей в историческом сознании этноса
О двойном пассионарном подъеме свидетельствует охватившее Россию в сер. XVIII в. пугачевское восстание. В Башкирии восстание в 1773–1775 гг. возглавлял легендарный военачальник, сподвижник Пугачева, поэт импровизатор (сэсэн), великий сын башкирского народа, Салават Юлаев, сильный пассионарий, который оставил существенный след в историческом сознании башкирского народа.
Постоянные пассионарные подъемы башкир привели к тому, что в кон. XVIII в. царское правительство решило упорядочить систему военной службы башкир. 10 апреля 1798 г. был издан указ, по которому башкиры и мишаре официально объявлялись военным сословием, в связи с этим изменилась и система управления ими. Вместо старых волостей, сохранившихся еще от родового строя, были созданы кантоны, их границы не совпадали с прежними волостями. Всего на территории Башкирии было создано 11 башкирских и 5 мишарских кантонов. Кантоны различались только порядковыми номерами, никаких названий они не имели.
Башкиры были переведены в военно-казачье сословие, поэтому кантоны представляли собой не только округа, но и военно-административные округа, где управление было сосредоточено в руках кантонных начальников, наделенных соответствующими властными полномочиями. Как военно-казачье сословие, башкиры должны были нести сторожевую службу на восточных границах России, причем за свой счет. Подобное интегрирование этноса государством в структуру государственной «машины» позволило в дальнейшем развиваться историческому сознанию башкир в контексте исторического сознания российской цивилизации и вместе с ним.
В то же время в нач. XX в. известный краевед В.И. Филоненко так оценит социальные последствия введения кантонного управления в Башкирии: «Эта мрачная эпоха кантонного управления не прошла бесследно для башкир. Она принесла им громадный вред, убив в них многие хорошие черты и привив дурные. Насильственное воздействие на характер башкир убило в них, прежде всего, всякую самостоятельность, приучило их к жизни и работе под опекой, из-под палки, по чужой воле. Энергия и самостоятельность народа были подорваны. Говорят, что до эпохи кантонов у башкир процветало скотоводство; среди них были богачи, которые обладали целыми тысячами и более голов скота. Во время же кантонного управления скотоводство так упало, что до сих пор не может поправиться. Таким образом, башкирский народ был испорчен тем, что ему хотели привить другую, чуждую, несвойственную ему культуру, хотели сделать его иным, чем он всего естественнее мог быть, т.е. скотоводом, нарушили постепенно его развитие. Отсюда произошла метаморфоза: один из самых беспокойных, энергичных и воинственных народов в древности превратился с течением времени в народ недеятельный, морально дряблый и ленивый»1. Американский профессор Дж.Т. Александер пишет: «Неоднократно вспыхивавшие в течение 1735–1740 гг. мятежи, вызванные основанием Оренбурга, завершились истреблением одной трети башкир»2.
В связи с такими явлениями следовало бы ожидать пассионарного упадка, но, парадокс истории, этого не произошло, и в нач. XIX в., когда над Россией нависла новая беда – опасность нашествия Наполеона, русское правительство сформировало несколько полков из башкир, мишарей, а также из тептярей и бобылей, хотя бобыли не входили в военное сословие. К августу 1812 г. приказом было сформировано еще несколько башкирских полков. Всего во время Отечественной войны 1812 г. было сформировано 28 башкиро-мишарских и 2 тептярских полка, многие воины дошли до Парижа3.
Башкирские конники приняли активное участие и в «битве народов» под Лейпцигом. Об их храбрости рассказывает в своих воспоминаниях французский генерал де Марбо. Он был поражен бесстрашием башкир,
которые, имея только холодное оружие, луки и стрелы, атаковали личный конвой Наполеона и заставили отступить лучшие французские части. Башкирские полки вместе с другими частями русской армии 1 марта 1814 г. вступили в Париж1. Данный факт показывает нам, что пассионарный подъем не был погашен. По нашему мнению, искусственно его подавить очень трудно в связи с тем, что он возникает из внутренней энергии, вырабатываемой определенным объемом знаний.
Пассионарный подъем башкирского народа также был использован в 1828–1829 гг. в русско-турецкой войне. Четыре башкирских полка обороняли побережье Финского залива от возможной высадки англичан во время Крымской войны в 1853–1856 гг. Все эти войны естественным образом приводили как к сокращению численности башкирского народа, так и к его ассимиляции.
В XX в. количество пришлого населения в Башкирии все более и более возрастало. Здесь по-прежнему селились припущенники2, и захват ими земли только усиливался. Стремление заменить военную энергию на мирную, житейскую, привело к появлению новых пассионариев. Например, общепризнанными башкирскими просветителями данного периода являются Мифтахетдин Акмулла (1831–1895), Мухаметсалим Уметбаев (1841–1907), Ризаитдин Фахретдинов (1859–1936). Как писал Г.Б. Хусаинов, «просветительство можно назвать прогрессивным культурным движением, основанным на общедемократических идеях национально-освободительной борьбы. Это движение, возникшее в Башкирии во 2-й пол. XIX в., до Первой русской буржуазно-демократической революции прошло определенную эволюцию и в годы революции превратилось в мощное движение, отражающее демократические взгляды широкого слоя национальной интеллигенции в их борьбе за национальное освобождение
Мифтахетдин Камалетдинович (1831–1895), уроженец д. Туксанбаево (ныне Миякинского района Республики Башкортостан), поэт-импровизатор – был широко известен среди казахов, татар, туркмен и других народов своими проповедями просветительских идей. Он был уверен, что с помощью знания можно достигнуть вершины и сокрушить несокрушаемое.
Трансформация социокультурных ценностей в историческом сознании личности
Процессы постоянного взаимодействия прошлого и настоящего пронизывают все стороны бытия человека, вызывая противоречия во всех сферах его жизни. В данных процессах важную роль играет историческое сознание и социокультурные ценности, с которыми человек ассоциирует свое социальное поведение. В современном мире социокультурные ценности переживают особо бурные изменения, связанные с наступлением кризиса исторического сознания, когда прежние представления о мироустройстве перестают адекватно отражать объективную, в том числе социальную, реальность, а стратегические и тактические доктрины перестают отвечать на вызовы времени. Все эти изменения постепенно приводят пассионариев к переоценкам и пересмотрам самих итогов деятельности человечества.
Историческое сознание человечества вновь начинает искать пути выхода из кризиса, а внешний атрибут исторического сознания – прежние социокультурные ценности – деформируются под новым ударом пассионарности. Сложившаяся на третьем – национальном – уровне развития исторического сознания европейская цивилизация теряет сво былое влияние, и на четвертом уровне развития исторического сознания е место занимает североамериканская – происходит глобальная вестернизация.
Из-за глобализации и вестернизации социокультурные ценности приобретают глобализированные черты, при этом в общественном сознании происходит сложный процесс, при котором указанные явления существуют параллельно с приверженностью собственному историческому сознанию. Причиной этого является выстраивание цивилизационной и национально-культурной парадигмы на основе современных, постоянно обновляемых «интернациональных» социокультурных ценностей, которые формируются на базе западных технических достижений.
На наш взгляд, в связи с перечисленными процессами необходимо рассмотреть роль личности в изменении исторического сознания и трансформации социокультурных ценностей в нем для более точного понимания кризиса исторического сознания и для понимания современного образа человека в качестве стержня социальной картины мира.
Для решения поставленной нами задачи следует рассмотреть роль личности на всех уровнях развития общественного исторического сознания, чтобы представить, каким образом человек влиял на ход развития истории, и каким должен быть образ современного человека, так как именно личность является антропологическим стержнем, носителем исторического сознания. По мнению В.С. Невелевой, «человек является универсально-уникальным местом обновления исторического процесса… главное внимание в нем уделяется изначально-бытийному измерению человека, его «бытийной конституции»»1. В данном высказывании заключается та невидимая нить, которую мы называем традицией, оно подтверждает мысль, что без человека не может совершаться история. На основе накопленных знаний предыдущего поколения люди открывают новые горизонты для новых достижений, двигая историю вперед.
Каждый уровень развития исторического сознания – это отдельные эпохи со своими ценностными установками для человека и общества в целом. Социокультурные ценности несут в себе умонастроения, накопленный объем знаний и способы их передачи. Н.Б. Бурыкина отмечает, что «стержнем эпохи является человек, и он осознает себя в четырех отношениях: “Я” и “Я”; “Я” и общество; “Я” и память (история); “Я” и природа… эти четыре парадигмы являются стержнем эпохи, смена которых ведет к ее смене»1. Данное высказывание интересно для нас тем, что в нем аккумулируется связь человека с историческим сознанием и социокультурными ценностями как неразрывными между собой. Если первая и четвертая парадигмы олицетворяют биологическое составляющее человека, то вторая и третья – социальный образ человека. Человек как социальное существо благодаря четырем представленным парадигмам идентифицирует себя с определенной общностью – этносом, народом. Смена каждой эпохи порождает образы легендарных личностей, которые, в свою очередь, ведут к смене социокультурных ценностей.
Социокультурные ценности в историческом сознании народа, на наш взгляд, сконцентрированы в основном в образе легендарной, мифологической или исторической личности. Образ такого человека является носителем основных черт личностного характера, ценностей, которые являются для народа значимыми и приоритетными. Через мифологизацию подобного персонажа идет их закрепление в историческом сознании, дальнейшее его оформление как образца для этноса. В дальнейшем этносы ассоциируют себя с данной эпической личностью, и поэтому любой народ, для того чтобы его историческое сознание поддерживалось и развивалось, нуждается в культах легендарных героев.
Образ легендарной личности прослеживается с мифологического уровня развития исторического сознания. На этом уровне историческое сознание складывается при помощи легендарных героев мифов и эпосов, то есть через образ одного или нескольких персонажей мифа складываются основы исторического сознания этноса, народа, что дает нам возможность идентифицировать человека с определенным этносом. Благодаря мифическому герою первый уровень развития исторического сознания становится наиболее стабильным и неизменным компонентом самого исторического сознания, что в последующем находит свое отражение в этнической психологии в виде автостереотипов и гетеростереотипов.
Как пишет Л.В. Владимирова, «стереотипы возникают из-за стремления человека к “экономии” мышления – конкретизации, сведению абстрактных понятий к конкретным образам, и “упрощенному” описанию большой группы людей как единой, объединенной общими характеристиками. Иначе говоря, в этнических стереотипах обобщаются представления о наиболее типичных чертах национального характера, как собственного, так и других народов»1. Данное высказывание указывает на то, что через стереотипы этносов происходит идентификация человека с определенной общностью, а также на то, что вышеуказанные стереотипы начали складываться, на наш взгляд, на мифологическом уровне развития исторического сознания.
Воспитание патриотизма на основе исторического сознания общества
На наш взгляд, воспитание подрастающего поколения должно соответствовать этапам развития исторического сознания, так как каждому уровню развития исторического сознания соответствует собственная форма патриотизма с присущими ему особенностями. Например, на мифологическом уровне патриотизм основан на образе мифологического героя – героя сказки, былины, эпоса, мифа, который защищает общество или государство; на религиозном уровне религия выступает фактором объединения и стабилизации крупных обществ и государств через ценности метафизического порядка; с переходом на национальный уровень патриотизм приобретает государственно идеологический характер; на четвертом уровне патриотизм будет отличаться свободой выбора культурной идентичности благодаря широкому информационному доступу к глобальной культуре. В связи с этим мы предлагаем выделить следующие этапы воспитания подрастающего поколения: - дошкольный (дети с 3 до 6 лет) – соответствует мифологическому уровню исторического сознания, воспитание основывается на образах мифологических героев; - начальная школа (с 7 до 11 лет) – соответствует религиозному уровню исторического сознания, воспитание на основе ценностей религиозных учений; - подростковый (с 12 до 15 лет) – соответствует национальному уровню, воспитание через образы литературных, реальных исторических героев и саму историю; - молодежный (старшие классы и студенты) – соответствует информационно-глобальному уровню, воспитание на основе достижений и открытий современной науки и на основе социальной философии и культурологии.
Для стран незападной цивилизации актуальным является вопрос, как сохранить в условиях глобализации баланс между глобальными социокультурными ценностями и традиционным историческим сознанием, как не поддаться экспансии западной беспристрастной модели глобализации в условиях единых политических, экологических и рыночных отношений. Для того чтобы сохранить равновесие отечественного исторического сознания и социокультурных ценностей, не раствориться на мировой исторической арене среди других, сохранить идентичность духа культуры России, на наш взгляд, следует создать условия для формирования с детского возраста гуманного, патриотического отношения к окружающим и к окружающему нас бытию.
Воспитание подрастающего поколения следует начинать с дошкольного возраста, так как данный возраст является благоприятным для социолизации. Дошкольный период развития человека, как уже говорилось, аналогичен мифологическому уровню развития исторического сознания. Мифы относят к одним из древних элементов человеческого сознания. По крайней мере, люди не знают ничего другого, кроме мифа, что могло бы претендовать наравне с ним на эту архаическую роль.
Как принято считать, человек совершенствовал свой разум в определенной степени через мифологию, и через нее могло идти первоначальное становление других направлений познания и знания. При этом появилась способность переводить увиденное в сферу сознания, которое в последующем переходит в познание, знание, а затем формируется действие. В этом плане миф является некоторой изначальной формой исторической самореализации людей, он объединяет человеческие реальности и лежит в основе эволюции языка, духовности. Если же «в человеке духовность тесно взаимосвязана с сознанием… можно сказать, что духовность – стабилизирующая и упорядочивающая среда, сознание – инструмент, дающий импульс»1.
Миф является необходимым элементом жизни и жизненно необходимой категорией мысли, так как в нем не содержатся ненужного, случайного, произвольного, фантастического или выдуманного. Миф – это сознание, максимально приближнное к реальности2. В дошкольный период развития ребенка, аналогично мифологическому уровню развития исторического сознания, мы наблюдаем у ребенка заинтересованность в отношении окружающего мира. Происходит постепенное усложнение мироощущения и мировосприятия, закладываются основы мировоззрения, взаимоотношений между сверстниками и старшим поколением. По мере появления общих интересов, образуются небольшие дружеские объединения, при этом начинается процесс деления на «своих» и «чужих». В дошкольной период развития ребенок, как и общество на мифологическом уровне развития исторического сознания, проявляет внимательность и наблюдательность по отношению к окружающему миру, делая при этом небольшие выводы для себя, выстраивая законы взаимоотношений, но при этом происходит некое копирование общественных норм и правил поведения, что говорит нам о высокой роли традиций старшего поколения.
Особенность дошкольного периода развития, по нашему мнению, заключается в том, что у ребенка начинают возникать вопросы «откуда я появился?», «где мы живем?», «что нас окружает?». Отвечая на вопросы ребенка, можно привести примеры из сказок, мифов, эпосов или былин, что даст возможность заложить фундамент в сознании подрастающего поколения в виде ценностных ориентаций и исторического сознания собственного народа, государства, что и будет являться в будущем внутренним стержнем человека, отвечающим за идентификацию в обществе. Так с помощью образов мифических героев и способности человеческого сознания к моделированию в воображении ребенка возникнет пример взаимоотношений между членами общества. Подражая положительным мифическим героям, он учится действовать в соответствии с установленными в обществе ценностными ориентациями. Например, когда ребенок спрашивает, что за горы нас окружают и как они появились, можно рассказать вполне доступный пониманию дошкольника эпос «Урал-батыр», где через образы мифических героев и рассказ об образовании Уральских гор и рек закладывается глубокий воспитательный смысл.
