Введение к работе
Актуальность темы исследования. Социально-философское исследование феномена медиасферы является актуальной проблемой в силу специфической ситуации в современном мире, пребывающем в состоянии становления, формирования новых базовых оснований социального бытия и требующего поиска актуальных ответов на вопросы, постановкой которых занято рефлексирующее сознание. Проблема власти располагается в ряду фундаментальных проблем, исследование которых сопряжено с надеждой прикоснуться к тайне счастливого устроения человеческого общества, а выявление конститутивной природы информационной власти направляет исследовательский поиск в русло анализа онтологических основ классического и ло-стнеклассического типов власти, вскрывающего, с одной стороны, секреты зарождения манипулятивных интенций, с другой стороны - направляющего к поиску позитивных, обнадеживающих моментов в гуманитарной сфере и обращению к прогностическим моделям социально-политической ситуации в мире.
Очевиден тот факт, что анализ природы формирования информационной власти связан с принципиальными характеристиками информационного общества, в котором информация, теряя субстанциональное начало и приобретая атрибутивные формы существования, завоевывает онтологический статус. В силу этого происходит трансформация всего социального пространства информационного общества, в том числе сферы управленческих и властных отношений. Субъекты и объекты власти, способы её реализации претерпевают существенные изменения, определяя коммуникативную онтологию социума. Важно обозначить и конститутивные связи между онтологи-зацией информации, формирующейся в коммуникативном пространстве социума, и характером феномена власти.
Утверждение знания как источника власти инициирует трансформации управленческих и властных отношений в «обществе информации». Мы полагаем, что систематизация и анализ теоретических трудов, посвященных проблемам сущности и природы власти, позволяет выделить в качестве фундаментального принципа коммуникативный аспект данного феномена, акцентировать в его типологии коммуникативную сферу; сосредоточение же исследовательского интереса на контексте конститутивной обусловленности информационной власти коммуникативной природой социума позволяет в ряду классификации новых форм властных практик особое внимание акцентировать на манипулятивных техниках, позволяет сосредоточиться на конститутивной роли информационной власти в топосе идеологии, проявляющейся через управление коммуникациями, их содержанием, и спецификой неклассического, постметафизического функционирования информации.
Сравнительный анализ традиций классических властных отношений и их трансформаций в условиях деконструкции метафизической парадигмы позволяет обозначить причины разрушения структуры мира повседневности: разрыв с миром истины, плюралистичность, децентрализация субъекта
3 (V4
социального действия, - вот что предъявляется в качестве оснований для манипулирования массовым сознанием.
Важнейший аспект информационной власти, техническим носителем которой являются средства массовых коммуникаций, - манипулятивный характер информационных продуктов. Анализ манипулятивных методов, таких, как конструирование стереотипов, имиджей, мифотворчество, анализ роли и функций СМК в политическом процессе, делает очевидной угрозу антропологических сдвигов, инициированных в том числе информационной ситуацией постнеклассической природы, детерминирующей нелинейность, «ризомность», гетерогенность, неопределенность мира повседневности. Обозначается новый антропологический тип, на который не только рассчитывает в своих манипулятивных возможностях информационная власть, но и готовит его сознательно. Мы считаем важным и выход в плоскость анализа практики функционирования информационной власти в её постметафизическом качестве.
Исследовательский интерес к проблеме природы статусных особенностей и потенциала информационной власти в мире повседневности обусловлен рядом обстоятельств, среди которых - факт недостаточной изученности медиасферы. Со всей очевидностью проявляет себя связь информационной власти с информационно-коммуникативным состоянием социальности. Помимо сказанного, именно сфера массовых медиаресурсов адекватна постметафизическому определению социальности - коммуникативной онтологии, поскольку информационность и коммуникативность сопутствуют друг другу. Анализируя статусные особенности, функции и природу информационной власти, исследователь ориентирует внимание с необходимостью на коммуникации как фактор, обусловливающий содержание и структуру информационной власти. Результатом этого является то, что информационная власть представлена с позиции средств и методов её осуществления - реализации через средства массовой коммуникации.
Особенность исследовательского подхода, реализуемого в осуществлении предлагаемого анализа, заключена в попытке рассмотреть феномен информационной власти в объемном социально-философском контексте, в горизонте того общества, в котором информация, утрачивая субстанциональное начало и обретая иные формы существования, завоевывает онтологический статус, проявляя его в полной мере и степени в границах коммуникативной социальности.
В ситуации очевидности того, что в начале XXI века информационная власть обрела статус феномена, способного трансформировать систему властных отношений, проявляет себя и необходимость обращения к таким вопросам, нашедшим отражение в диссертационном исследовании, как статус информационной власти в мире повседневности, статус информационной власти в горизонте информационной социальности, власть как самоорганизация коммуникативных отношений, манипулятивный потенциал информационной власти, конструирование политической реальности и виртуализация политического процесса в пространстве информационной власти.
Разрешить обозначенные проблемы наиболее эффективно возможно, на наш взгляд, лишь поместив феномен медиасферы в широкий коммуникативный контекст, что позволит выявить мультимедийность информационной власти, обозначить статус этого вида социального управления в мире повседневности, в том реальном жизненном пространстве, в котором существует человек. Концептуально значимой является в исследовании идея «смещения власти». Мы пишем о ситуации, в которой человечество вступило в эру смещения власти: распадаются ранее существовавшие властные структуры и возникают структуры принципиально новые; происходят фундаментальные сдвиги в соотношении социальных сил в структуре власти; идёт процесс перераспределения власти; трансформация затрагивает как структуру власти, так и её основания. Если до этого факторами социальной власти признавались насилие и богатство, в XX веке к ним присоединилось знание. Ранее государство неизменно основывалось непосредственно на насилии либо на угрозе насилия, управление осуществлялось богатством как источником социальной силы и власти. Сегодня изменено соотношение источников власти в обществе в пользу знания: оно становится непосредственным источником и силы, и богатства, и власти. Насилие как фактор власти впрямую зависит от владения информацией и, более масштабно,- знанием.
Перечень проблем анализа медиасферы сегодня велик, специфика современной власти состоит в том, что формой существования власти выступает информация. Информация как современная форма знания представляет собой особый вид техники, причем не'чуждой экзистенциальной природе человека, но выражающей интеллектуальную природу человека, т.к. информационная техника объединяет в себе материальный носитель (hardware) и интеллект (software); информация может быть интерпретирована как смыс-лообразующий фактор развития социальности, а информационная власть как новая форма власти в современном обществе.
Степень теоретической разработанности проблемы. Современная литература социально-философской направленности по проблемам власти, при всем многообразии исследовательских позиций едина в фиксации трансформации современной власти. Человечество вступило в эру смещения власти: распадаются все существующие властные структуры и задаются принципиально новые (Э. Тоффлер). Доминирующим фактором власти выступает знание, а насилие на государственном уровне становится информационным. Происходит переинтерпретация проблемы власти в направлении от разнообразных традиционных трактовок: власть как средство достижения блага в будущем (Т. Гоббс); власть как возможность осуществить свою волю (Т. Лассауэл, А. Каплан); власть как возможность заставить другого делать то, что он по своей природе не делал бы (Р. Даль); власть как принадлежащая группе, а не индивиду (X. Арендт); обладание властью как способность менять порядок вещей (Э. Гидденс). Возникают такие подходы в анализе власти, как альтернативный (А. Каплан, X. Саймон, Р. Даль, Н. Полеби), и дис-позиционный (Р. Даль, Р. Блоу, М. Берн, Н. Моррис).
Можно говорить о таких подходах к исследованию феномена масс-медиа, как позитивный: масс-медиа интерпретируются как важный фактор, способствующий реализации человеческой личности; и негативный: давление масс-медиа есть способ манипулирования человеком. Способ же исследования власти масс-медиа можно интерпретировать как описывающий функциональные связи феномена, а не его метафизическую сущность, не его природу. В философии XX века получают распространение критический и герменевтический подходы к анализу масс-медиа. Критческий подход, используемый теоретиками франкфуртской школы (Т. Адорно, В. Беньямин, М. Хоркхаймер, М. Ловенталь) определяет масс-медиа как феномен, имеющий социальную природу и направлен на исследование медиасферы с учётом тенденций развития современного общества. Любой феномен культуры (и масс-медиа в частности) есть выражение коллективной формы сознания, которая оценивается с позиции подлинных форм бытия человека. Массовая информация формируется в производстве массовой культуры, неподлинный характер которой является предпосылкой появления ложных форм общественного сознания. В границах герменевтического подхода масс-медиа интерпретируются как современный способ формирования языка.
В обширной литературе по проблеме власти выделяются следующие направления её интерпретации: телеологическое, конфронтационное, бихевиористское, психологическое, системное, структурно-функциональное, редукционистское. Среди многообразия трактовок власти интерпретация современной информационной власти является наиболее актуальной и в то же время наименее разработанной проблемой, которая исследуется сквозь призму манипуляций, формирования хаотизированного сознания, коммуникативной асимметрии.
В России на факультете философии и политологии Санкт-Петербургского государственного университета при поддержке РФФИ работает ежегодный семинар по проблемам медиафилософии. По результатам заседаний семинара можно утверждать, что дискурс медиафилософии активно осваивается российскими специалистами, однако необходимы выявление особенностей российских медиа и на этой основе продуктивные выводы о специфике современной российской ментальное
Наиболее обсуждаемы сообществом исследователей проблемы подлинности медиареальности и трансформации субъекта современной медиа-культуры. Отдельной темой поднимается вопрос о роли образа и, в частности, цифрового образа в культуре («иконический поворот в культуре»); акцентируется внимание на влияние новых современных медиа на стиль мышления и формы коммуникации людей в режиме реального времени. К примеру, профессор В.В. Савчук отстаивает необходимость нового типа рефлексии, адекватного эпохе новых медиа - «топологической рефлексии», позволяющей в условиях глобализации переместить взор от тотального информационного поля к интересам локального контекста.
Опираясь на работы наиболее цитируемых авторов - П. Слотердайка, Ж. Бодрийяра, Н. Лумана, П. Вирильо, В. Беньямина - большинство исследо-
вателей принимают концепцию иконического или пикторального поворота в культуре медиа, то есть ориентацию на язык визуального образа. Согласно концепции «иконического поворота» К. Вульфа, важнейший вопрос о том, что такое образ, влечёт за собой не менее важные вопросы: как используются образы? что образы делают с нами? Этой концепцией устанавливается генетическая связь способности воображения с интеллектуальной и чувственной культурой современного человека, поскольку способность человека в восприятии модифицировать мир в образы и инкорпорировать их есть condition humana (условие человечности). Го, что этимологически воображение восходит к зрению - это характерная предвзятость нашей культуры в её истории, определяющая мироощущение и миропонимание в их европейской модальности.
У большинства исследователей имеется критический дискурс в отношении современной медиакультуры, ориентированной на производство и потребление медиаобразов (С.А. Лишаев, Т.Е. Кудряшова, И.А. Кребель, М.А. Степанов, В.П. Макаренко, Е.В. Буркулай(Украина)). Наиболее употребительные инвективы в сторону медиа: манипуляция сознанием; разрушение целостности восприятия; удаление от жизненного мира; отчуждение от тела; замена действительности виртуальной реальностью. Акцентируется то обстоятельство, что «человечество попадает в электронный плен аудиовизуальных медиа, виртуальных миров компьютерных сетей», где процветают коррупционность, аморальность, подавление мысли, круговорот информации, «рейтинговый менталитет» (В.П. Макаренко); усиливается критика анонимной коммуникации Интернета, антропологические риски постиндустриального общества (Л.Н. Голубева); утверждается, что «информационное общество высоких медийных технологий - это Вселенная Воображения» (Е.И. Наумова).
Позитивная оценка медиасферы и продуктивной силы медиаресурсов высказываются исходя из культурологической (А.В. Смирнов, А.Е. Назимко) и искусствоведческой (А.Н. Фоменко, О.Ю. Тургенева, К. Митенев, X. Ле-манн (Германия), Э.К. Вежлева) перспективы. Этими исследователями указывается на ценность деловых медиа как особого сегмента культуры, на ценность рекламы в рыночной экономике, на позитивность медиасредств в расширении кругозора людей и широкого их доступа к освоению произведений искусства.
Имеются интенции выразить различие вербального языка и визуального образа прежде всего для самосознания личности (Е.В. Молозева). За критическим утверждением о самореферентности и самодостаточности образов следует более сильное суждение об их самоподобии. При этом происходит переход от медиаонтологии к гносеологическим вопросам, прежде всего к вопросу о медиаязыке. Такое смещение со ссылкой на Р. Дойча приводит, скажем, Л.В. Нургалиеву к выводу о том, что в современной системе конструирования реальности медиаязык приобретает новый статус благодаря его «переливанию в сосуды» цифровых компьютерных форм, обладающих высокой комбинаторной динамикой, объединяющей в едином пространстве воз-
можности разных описательных средств. Самоподобие как принцип воспроизводства делает реальность постижимой, а поиск способов моделирования реальности не прихотью эволюционирующего разума, а условием признания неантропоморфного порядка в мире.
Отдельно стоят исследования времени в новой технической медиаре-альности. Т.Б. Кудряшова, к примеру, утверждает, что новая информационная среда тяготеет к дискретному времени, к представлению его в пространственных категориях. Такое время отличается от времени физического, механически отсчитываемого эталоном, и оно в сильнейшей степени социализировано, тяготеет к «квантованию» человеческой мысли, как будто через дискретность её готовят к «переводу в цифровой формат». Субъект, привыкший к «неспешным разговорам», не всегда на это способен, поэтому требуется активный тренинг освоения субъектом визуальных языков в полиэкране информационных «окон».
Интересную тему, касающуюся проблемы скуки, затрагивает Е.В. Савенкова: массмедиа дают возможность «наполнить время», то есть превратить пустую длительность, чистое наличие и пребывание личности в богатый псевдособытиями, и тем самым наполненный мыслями и чувствами процесс.
Объект исследования. Объектом исследования является сфера массовых коммуникаций, средства массовой информации как информационная система общества.
Предмет исследования. Предметом исследования являются сущностные и статусные характеристики информационных ресурсов в процессе воспроизводства и модификации социальной реальности и возрастающая роль медиасферы в формировании духовного пространства жизненного мира, в управлении массовым сознанием и контроле над общественной повседневностью.
Цель и задачи исследования.
Цель: опираясь на анализ социально-философских представлений о развитии феномена сферы массовых коммуникаций, построить теоретическую концепцию развития медиасферы как информационной власти.
В соответствии с поставленной целью решаются следующие задачи:
выявление мировоззренческих и методологических предпосылок изучения и систематизация категориального аппарата социально-философской теории медиасферы;
реконструкция основных подходов к исследованию информационной власти, технологий применения медийных ресурсов, их сравнительный критический анализ;
создание концепции функционирования медиасферы на основе анализа эмпирического материала и теоретического моделирования меняющейся роли масс-медиа в трансформации массового сознания в его идеологических и психологических компонентах.
Методологические основания исследования. Методологическую базу исследования образуют положения системно-деятельностного подхода,
излагаемого в работах Г.С. Батищева, М. С. Кагана, В. А. Лекторского, В. Н. Сагатовского, Г. П. Щедровицкого, Э. Г. Юдина и др.
В диссертации учитывались методы, разработанные в зарубежной философии. Речь идет о феноменологическом методе М. Шелера, трансцендентальном методе И. Канта, Г. Риккерта, В. Виндельбанда.
В работе, применительно к анализу феномена медиасферы использованы следующие принципы диалектического метода: единство индукции и дедукции, анализа и синтеза, исторического и логического исследования, принцип выявления и разрешения противоречий в логическом и семантическом контекстах.
Методологической базой исследования послужило также осмысление информационного общества в свете различных исследовательских программ. Среди зарубежных исследователей могут быть названы авторы, чьи концепции обрели статус классических: Е. Масуда, Г. Киссинджер, Дж. Бенин-гер, М. Кастельс, Ф. Уэбстер, Д. Медоуз, Б. Уинстон, Р Катц. Д. Белл, Т. Шуман, А. Турен, П. Дракер, Дж. Гелбрейт, О. Тоффлер, А. Этциони, Ж. Порэт, Д. Клиффорд, Т. Стоуньер, Дж. Мартин, А. Лаборит, Ж.-Ф. Лиотар.
Если попытаться выделить направления эволюции информационного общества, то это может выглядеть следующим образом: традиционные концепции (информационное общество рассматривается как вариант постиндустриального), посттрадиционное (анализ характера информационных изменений), информационное (анализ, появления модернизированной социальной структуры).
Реинтерпретация понятия информационного общества в предметном поле критической социологии (М. Постер, А. Минк, С. Нора) также составила методологическую основу данного исследования. В методологии исследования в определённой мере учитывался герменевтический подход.
Научная новизна исследования и положения, выносимые на защиту. В диссертации разработана социально-философская концепция медиасферы как совокупности современных медийных ресурсов и технологий их применения с целью управления идеологией и психологией больших масс людей, активного вмешательства в их повседневное поведение и манипулирования общественным мнением в частности и общественным сознанием вообще. Наиболее значимые результаты исследования состоят в следующем.
1. Впервые проведён системный анализ манипулятивных возможностей медиасферы. Мощность информационных технологий, используемых сегодня средствами массовой информации, «перекрывает» соответствующие возможности отдельного человека, что фактически лишает его собственных информационных оснований: человек лишён возможности самостоятельно формировать структуру своих представлений о целом ряде релевантных аспектов реальности, что предполагает произвол отдельных групп в контроле информации и фактическое прекращение свободного оборота информации в обществе. Компьютерные технологии виртуализируют реальность, ведут к дезинтеграции субъекта по-знанавательной и ценностно-ориентационной деятельности.
Ресурсы медиасферы исследованы как инструмент массофикации, деи-дентификации и разрушения национального самосознания и орудие тотального разрушения, дезориентации упорядоченной идеологии и возмущения толерантной психологии в процессах всестороннего вмешательства в духовную культуру субъектов общественных отношений.
Впервые в философском дискурсе проанализированы информационные ресурсы как фактор идеологического процесса. Выделена усиливающаяся тенденция роста политического влияния информационной власти.
Исследован процесс интеграции медиасферой всех видов власти: экономической, политической, административно-принудительной. Выделены такие особенности политического влияния информационной власти, как глобальность распространения, способность делать объектом исследования любое личное и общественное явление, опосредование ею повседневного поведения людей. Информационная власть влияет на политику двояко: через массовые коммуникации и через изменение менталитета больших и малых социальных групп.
Впервые проведена реконструкция интерпретаций информационной власти, адекватная современной ситуации социального развития. Современная власть напрямую зависит от нового в истории человечества фактора - массовой информации. Сегодня способ получения богатства определяется как суперсимволическая экономика - власть питают сила, богатство, знание. Источники власти взаимообусловлены, однако определяющим фактором выступает знание. Возникает новая интерпретация власти как самоорганизующегося процесса взаимоориентаций и конфликтов, пронюьгоающих социум. Изменяются источники власти: насилие на административном уровне всё чаще подменяется информационным внушением.
Манипуляция массовым сознанием интерпретирована как средство осуществления власти, как способ реализации властного потенциала информации и её мультимедийных средств. Формирование имиджа, создание виртуального образа, диффамация конкурентных идей, логика обоснования и псевдологика убеждения и внушения - вот те мощные инструменты, которыми располагает медиасфера в своём воздействии на личности и социальные группы, имея своей задачей заместить реальные отношения искусственным и деформированным структурированием с заранее смоделированными функциями и реакциями социальной среды.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Положения и выводы, сформулированные в диссертации, выступают в качестве методологических ориентиров в выработке более глубокого представления о сущности современной информационной власти; способствуют оптимизации процесса корректировки общественного сознания. Методологическая ориентация проведенного исследования находит отражение в новом, социально-философском осмыслении феномена информационной власти.
Изучение рассматриваемой проблемы непосредственно связано с удовлетворением запросов не только социальной философии, но и других наук, например -наук, изучающих общественное сознание, т.к. положения и выводы, сформулированные в диссертации, углубляют его понимание в связи с раскрытием манипуля-
тивной природы сферы массовых коммуникаций. Выводы, сделанные в диссертации, значимы для социальной теории, для политологии, т.к. представляют собой инновационную интерпретацию информационной власти, а также для футурологии, способствуя более достоверному прогнозированию путей будущего развития общественной идеологии и массовой психологии.
Апробация работы. Основные положения и выводы, содержащиеся в диссертации, докладывались на научно-методических семинарах кафедры, на Научной сессии НГТУ. Результаты исследования обсуждались на ряде конференций, среди которых: Всероссийская научная конференция «Социальная онтология России (I Всероссийские Копыловские чтения)» (Новосибирск, 2 -3 марта 2007г.); Всероссийская научная конференция «Социальная онтология России (II Всероссийские Копыловские чтения)» (Новосибирск, 4-5 марта 2008г.). Материал диссертации докладывался на VIII Международной научно-практической конференции «Лингвистические и культурологические традиции образования» (Томск, 2008 г.); на VIII Международной научно-практической конференции «Мировая культура и язык: взгляд молодых исследователей» (Томск, 2008 г.); на X Международной конференции молодых учёных и специалистов «Наука. Технологии. Инновации» (Новосибирск: НГТУ,06-10дек.2008г.).
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, каждая из которых включает в себя по три параграфа, заключения и библиографии, которая охватывает 257 наименований источников. Общий объём диссертации составляет 139 страниц текста.
