Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Государственное обвинение в современном российском уголовном процессе 16
1. Обвинение в уголовно-процессуальном праве России: функциональный, материальный и процессуальный аспект 16
2. Государственное обвинение: сущность, субъекты, пределы реализации 42
Глава 2. Возбуждение государственного обвинения перед судом 67
1. Возбуждение государственного обвинения как самостоятельная стадия уголовного процесса 67
2. Полномочия участников стадии возбуждения государственного обвинения 86
Глава 3. Поддержание государственного обвинения в суде 116
1. Государственный обвинитель как субъект судебного производства 116
2. Полномочия субъектов государственного обвинения на стадии подготовки к судебному заседанию 144
3. Поддержание государственного обвинения на стадии судебного разбирательства 171
Заключение 198
Библиография 207
Приложение 225
- Обвинение в уголовно-процессуальном праве России: функциональный, материальный и процессуальный аспект
- Государственное обвинение: сущность, субъекты, пределы реализации
- Возбуждение государственного обвинения как самостоятельная стадия уголовного процесса
- Государственный обвинитель как субъект судебного производства
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Важная роль института государственного обвинения в уголовном процессе не требует подтверждения. Государственным обвинением заканчивается уголовное преследование виновных в совершении преступлений лиц как результат правозащитной функции государства. Это - итог всего уголовного процесса. От его эффективности во многом зависит достижение назначения уголовного судопроизводства.
Институт государственного обвинения в России имеет длительную историю. Его развитие, с одной стороны, тесно связано со становлением публичного уголовного процесса на основе принципа состязательности, и с другой стороны, с формированием особого органа государственного обвинения -прокуратуры.
Социальные преобразования начала 90-х гг. XX в., ставшие катализатором судебной реформы, существенно изменили концепцию отечественного уголовного процесса. В новом УПК РФ, принятом в декабре 2001 г., нашли свое отражение: возвращение к смешанной форме уголовного судопроизводства, господствовавшей в дореволюционной России; реализация принципа состязательности сторон; закрепление в уголовно-процессуальных нормах концепции трех основных процессуальных функций; разделение всех участников уголовного судопроизводства на стороны обвинения и защиты, а так же суд.
Проводимая в России судебная реформа существенно изменила и институт государственного обвинения. Впервые за долгие годы государственный обвинитель был поставлен в жесткие условия состязания с равным по процессуальным правам и не уступающим ему в профессионализме противником — защитником подсудимого.
Проверка состязательностью доказала крайне низкую эффективность сложившегося в годы советской власти механизма уголовного преследования во главе с процессуально независимым, наделенным большими полномочия-
ми и в то же время никому не подконтрольным прокурором, осуществлявшим государственное обвинение в советском уголовном процессе. Косвенно об этом свидетельствует и рост преступности в последние годы:
2002 г. - 2526 тыс. (1755 на 100 тыс. населения);
2003 г. - 2756 тыс. (1926 на 100 тыс. населения);
2004 г. - 2894 тыс. (2007 на 100 тыс. населения);
2005 г. - 3555 тыс. (2478 на 100 тыс. населения);
2006 г. - 3855 тыс. (2700 на 100 тыс. населения).
Таким образом, за исследуемые пять лет наблюдается рост преступности в 1,5 раза (на 52,6 % по сравнению с 2002 г.). При этом показатель преступности на 100 тысяч населения вырос на 53,8 %, т.е. наблюдается как абсолютный, так и относительный рост преступности . Если учесть при этом, что раскрываемость преступлений снижается (в 2002 г. - 63,4 %, в 2003 г. - 57,9 %, в 2004 г. - 56,2 %, в 2005 г. - 56,6 %), общая картина свидетельствует о низкой эффективности как уголовного преследования в целом, так и института государственного обвинения как важнейшей его составляющей:
Осознавая низкую эффективность старых механизмов государственного преследования лиц, совершивших преступления, законодатель в июне 2007 г. предпринял попытку поиска новых форм взаимодействия прокуратуры и следствия, напрямую коснувшихся института государственного обвинения".
Стремление законодательно возродить процессуальную самостоятельность следователя неизбежно отразились на полномочиях прокурора - как руководителя уголовного преследования и как процессуальной фигуры, наделенной полномочиями по поддержанию государственного обвинения в суде.
На наш взгляд, эти изменения нельзя расценивать однозначно позитив-
1 См.: Состояние преступности в РФ: Итоговая коллегия МВД РФ // Официальный сайт журнала «Проблемы
местного управления». - 2007. - № 22. .
2 Федеральный закон от 5 июня 2007 г. № 87-ФЗ «О внесении изменений в УПК РФ и Федеральный закон
«О прокуратуре РФ» // Российская газета. - 2007. — 8 июня. - № 122; Федеральный закон от 3 декабря 2007 г.
№ 323-ФЗ «О внесении изменений в УПК Российской Федерации» // Российская газета. - 2007. - 6 декабря.
-№273.
но. Лишение прокурора полномочий по возбуждению уголовного дела, контролю за следственными действиями, проведение которых допускается лишь с разрешения суда, самостоятельному ведению расследования, вмешательству в процессуальные решения, принимаемые следователем, в целом можно приветствовать. Одновременное ведение расследования двумя процессуальными фигурами стороны обвинения вряд ли было оправдано.
Однако совершенно по-другому следует расценивать лишение прокурора полномочий в отношении органов предварительного расследования на стадии возбуждения государственного обвинения и подготовки к судебному заседанию. Непонятно, как прокурор, лишенный права переформулировать обвинительное заключение, сообразуясь со своим опытом и внутренним убеждением, самостоятельно скорректировать список лиц, которых ему предстоит допросить в суде для подтверждения своей позиции, отказаться от уголовного преследования в случаях, когда того прямо требует закон - будет активно поддерживать государственное обвинение в судебных стадиях, где он фактически полностью лишен возможности исправления ошибок следствия. Не говоря уже о том, что лишение прокурора властно-распорядительных полномочий в отношении следователя блокирует действие норм, регулирующих возвращение дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ.
Важность института государственного обвинения, а также неоднозначные новеллы уголовно-процессуального законодательства, внесшие в него существенные изменения, делают тему настоящего исследования особенно актуальной.
Степень научной разработанности темы. Следует отметить, что проблема государственного обвинения, хотя и периодически становившаяся предметом самостоятельного изучения, не относится к разряду хорошо изученных.
Как правило, она частично раскрывается в работах, посвященных уголовному преследованию как процессуальной функции. Так, в дореволюционный период вопросы государственного обвинения частично были затронуты
в работах А. Квачевского, Н.Н. Полянского, Д.Г. Тальберга, И.Я. Фойницкого и др. В советское время - в многочисленных исследованиях, посвященных уголовному преследованию (обвинению) как процессуальной функции уголовного процесса (работы В.И. Баскова, B.C. Зеленецкого, 3.3. Зинатуллина, Я.О. Мотовиловкера, В.М. Савицкого, М.С. Строговича, М.А. Чельцова-Бебутова, Ф.Н. Фаткуллина и др.). На современном этапе среди исследований этого направления следует назвать труды С.А. Альперта, A.M. Баксаловой, В.П. Божьева, М.П. Бобылева, О.В. Волколуп, З.Д. Еникеева, А.Б. Соловьева, Ф.Н. Фаткуллина, С.А. Шейфера, Ф.М. Ягофарова, Н.А. Якубович и др.
Кроме того, тема'государственного обвинения также частично затрагивается в работах, посвященных исследованию роли прокурора в отечественном уголовном процессе (например, монография Н.В. Муравьева (1889), ра-^ боты советского периода - О.Я. Баева, М.П. Канн, В.М. Савицкого, Г.Г. Ту-рилова, А.А. Чувилева и др.; современные исследования - О.Я. Баева, М.О. Баева, Г.Н. Королева, В.Ф. Крюкова, Л.А. Курочкиной, И.Л. Петрухина, А.А. Тушева, В.В. Яковенко и др.).
Собственно государственному обвинению посвящено не так много работ. Так, из работ советского периода следует, прежде всего, отметить монографии В.М. Савицкого (1971) и B.C. Зеленецкого (1979). Их заслугой является формирование концепции государственного обвинения как специфической функции уголовного процесса и как стадии уголовного преследования.
Особое внимание проблема реализации государственного обвинения в отечественном уголовном процессе приобрела с началом судебной реформы постсоветского периода (труды М.Г. Зориной (2002), В.Г. Ульянова (2002), посвященные криминалистическим и процессуальным аспектам государственного обвинения, работы Н.П. Кирилловой (1995, 2004), исследующей его на судебных стадиях). Из последних работ хочется назвать исследования Н.Ю. Дупак (2005) и Х.М. Лукожева (2006).
Казалось бы, тема достаточно разработана. Однако исследования, охватывающие все стадии института государственного обвинения, проведены в
своём абсолютном большинстве, по материалам, предшествующим вступлению в силу ныне действующего УПК РФ (М.Г. Зорина, В.Г. Ульянов). Работы последних 5 лет, как правило, значительно сужают рамки исследования государственного обвинения судебными стадиями уголовного процесса (Н.Ю. Дупак, Х.М. Лукожев). К тому же, они не затрагивают всех проблем поддержания государственного обвинения в суде, а порой отличаются противоречивостью.
К неразрешенным вопросам института государственного обвинения мы относим: понятие государственного обвинения, которое не раскрывается ни в нормах УПК РФ, ни - в достаточной степени - в современных исследованиях; время и порядок возбуждения государственного обвинения в уголовном процессе; процедуру назначения государственного обвинителя; проблему его процессуального статуса и процессуальной самостоятельности (УПК РФ на судебных стадиях смешивает понятия прокурора и государственного обвинителя) и др. Новеллы УПК РФ, связанные с реформированием следственного аппарата, лишь усугубили эти проблемы, что также требует дополнительного * исследования.
Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования- „ заключается в комплексном рассмотрении сущности и механизмов реализации института государственного "обвинения, в отечественном уголовном судопроизводстве, определении его процессуальных границ, выявлении пробелов современного законодательного регулирования и поиске путей по его совершенствованию. Поставленная цель определяет следующий круг исследовательских задач:
проанализировать понятие обвинения в отечественном уголовном процессе, его соотношение с государственным обвинением;
определить сущность, пределы реализации, субъектов института государственного обвинения через концепцию трех основных процессуальных функций; .
рассмотреть особенности возбуждения государственного обвинения пе-
ред судом как самостоятельной стадии уголовного процесса;
проанализировать процессуальный статус государственного обвинителя в судебном производстве;
определить круг полномочий по поддержанию государственного обвинения на стадии подготовки к суду и в судебном разбирательстве;
разработать рекомендации по совершенствованию института государственного обвинения в уголовном процессе России.
Объект и предмет исследования. Объектом исследования являются правовая природа государственного обвинения, а также общественные отношения, охватываемые этим институтом, и их место в современном уголовном процессе России.
Предметом исследования является эффективность действующих уголовно-процессуальных норм, определяющих механизм реализации института государственного обвинения на всех стадиях уголовного судопроизводства, а также особенности их правоприменительной практики.
Методология и методика исследования. Методологической базой исследования является диалектический метод научного познания, а также основанные на нем общенаучные и специальные познавательные методы: исторический, логический, сравнительно-правовой, статистический, социологический и другие частные методы научно-исследовательской деятельности.
Выводы и предложения, представленные в работе, основываются на положениях Конституции Российской Федерации, уголовного и уголовно-процессуального законодательства, постановлений Конституционного Суда РФ, нормативных документов министерств и ведомств, входящих в отечественную правоохранительную систему. Кроме того, автор в работа опирается на анализ утративших силу законодательных актов России, действующего законодательства зарубежных государств, научных трудов как отечественных, так и зарубежных ученых, публикаций в периодической печати, следственной, прокурорской и судебной практики.
Эмпирическая база исследования. В ходе исследования были изучены
материалы 295 уголовных дел, рассмотренных судами г. Москвы и Московской области в период с 2002 по 2007 гг., а также материалы 86 надзорных производств межрайонных, городской и областной прокуратур г. Москвы.
Ряд предложений рекомендательного плана был проверен результатами анкетирования работников прокуратур, следственных органов, судов и адвокатур г. Москвы, проведенного нами в сентябре - октябре 2007 г. В рамках исследования было опрошено 56 следователей, 72 прокурора различных уровней, 63 судьи и 48 адвокатов (всего 239 человек). Использован также и личный опыт работы автора прокурором отдела государственного обвинения прокуратуры г. Москвы.
Научная новизна исследования выражается, во-первых, в комплексном подходе к изучению института государственного обвинения, основанном на анализе исторического, зарубежного опыта, действующего законодательства и практики его применения. Государственное обвинение рассматривается в трех аспектах: как часть исторически сложившейся формы участия государства в защите граждан от преступлений, как стадия уголовного процесса и связанная с ней процессуальная деятельность, как сформулированное от лица государства утверждение о виновности в совершении преступления. Таким образом, реализован традиционный подход отечественных исследователей.к пониманию сущности обвинения в уголовном процессе.
Во-вторых, с учетом проводимой с июня 2007 г. реформы следственного аппарата и прокуратуры сделан акцент на досудебных стадиях уголовного процесса и стадии подготовки дела к судебному разбирательству, где взаимодействие прокурора и органов предварительного расследования проявляется наиболее значимо. Следует отметить, что большинство современных исследований, посвященных государственному обвинению, этих вопросов не затрагивает вообще либо раскрывает их весьма поверхностно.
В-третьих, впервые предпринята попытка проанализировать влияние проводимых реформ следственного аппарата и прокуратуры на государственное обвинение в суде.
Научная новизна исследования раскрывается в следующих положениях, выносимых на защиту:
Рассматривая состояние института государственного обвинения и зарубежный опыт, можно выделить следующие особенности института государственного обвинения в России: развитие в условиях инквизиционного процесса и процесса смешанного типа с ограниченной состязательностью; близость к континентальной (преимущественно французской) модели государственного обвинения; особое положение органа государственного обвинения - прокуратуры, которая изначально рассматривалась как орган по контролю за исполнением законов органами исполнительной власти; тесное слияние в рамках уголовного процесса прокуратуры и органов предварительного расследования; отнесение органов предварительного расследования и государственного обвинения к одной стороне - стороне обвинения.
В связи с противоречиями использования термина "государственное обвинение" в нормах УПК РФ, а также отсутствием единого понимания в теоретических исследованиях предлагаем следующее определение:
государственное обвинение — стадия уголовного процесса, выраженная в процессуальной деятельности уполномоченных государством должностных лиц стороны обвинения по возбуждению перед судом и поддержанию в суде утверждения о совершении определенным лицом деяния, запрещенного уголовным законом, выдвинутого при наличии достаточных оснований в порядке, установленном настоящим Кодексом. Полагаем, что данное определение должно быть внесено в ст. 5 УПК РФ.
3. УПК РФ отказался от тезиса о том, что прокурор, поддерживая обвинение,
защищает и государственный (публичный) интерес. Согласно УПК РФ
2001 г., государственный обвинитель защищает частный интерес потерпев
ших от преступления лиц и организаций, но лишь в том объеме, в котором
государство признает эти частные интересы публично значимыми, а деяние —
общественно опасным. Полагаем, что такой подход неоправданно сужает
рамки социальной значимости института государственного обвинения и
предлагаем ввести в ст. 6 УПК РФ положение о том, что назначением уголовного процесса являются не только защита частных интересов граждан и юридических лиц, но и защита интересов общества, государственной безопасности, охрана правопорядка, которые являются исключительными объектами деятельности государственного обвинения.
Анализируя особенности возбуждения государственного обвинения, мы пришли к выводу, что это - самостоятельная стадия уголовного процесса, начинающаяся с момента передачи уголовного дела с обвинительным заключением (обвинительным актом) прокурору, и завершающаяся направлением дела в суд. При этом мы пришли к выводу, что возбуждение государственного обвинения обладает всеми признаками самостоятельной стадии уголовного судопроизводства: кругом специфических для данной стадии задач; процессуальными сроками и процессуальными пределами; кругом задействованных лиц (субъектов стадии); специфическим содержанием и завершающим стадию процессуальным решением, выраженным в специфическом для данной стадии процессуальном акте.
Исследуя в свете законодательных новелл взаимодействие прокурора, утверждающего обвинительное заключение, и следователя на стадии возбуждения государственного обвинения, мы пришли к выводу о том, что законодатель неоправданно сузил рамки властно-распорядительных полномочий прокурора. Отсутствие у прокурора реальных возможностей влиять на содержание обвинительного заключения лишает его процессуальной самостоятельности, и сводит процесс утверждения обвинительного заключения к пустой формальности, в связи с чем, предлагаем восстановить: право прокурора отказаться от уголовного преследования; изменить обвинение; требовать от следователя исполнения своих распоряжений.
Установленная УПК РФ новая процедура обжалования следователем указаний прокурора на стадии возбуждения государственного обвинения является громоздкой и нереализуемой на практике. Полагаем, что это вряд ли будет способствовать тесному взаимодействию прокурора и следователя. Предла-
гаем упростить процедуру обжалования следователем указаний прокурора, ограничив ее вышестоящим прокурором. Во-первых, это сократит сроки согласовательных процедур. Во-вторых, именно вышестоящий прокурор обладает всей полнотой властных полномочий на последующих судебных стадиях: назначить государственного обвинителя с учетом его позиции по отношению к обвинительному заключению, либо самостоятельно поддержать государственное обвинение в суде.
Исследуя институт государственного обвинения на судебных стадиях, мы пришли к выводу, что УПК РФ определяет процессуальный статус государственного обвинителя крайне непоследовательно, не обозначая ни момент назначения государственного обвинителя, ни порядок такого назначения, ни процессуальные полномочия государственного обвинителя, отличающие его от других процессуальных участников на судебных стадиях судопроизводства. Даже в статье, посвященной полномочиям государственного обвинителя, законодатель смешивает это понятие с процессуальной фигурой прокурора.
В целях укрепления процессуального статуса государственного обвинителя в судебных стадиях мы предлагаем:
четко разграничить полномочия надзирающего прокурора и государственного обвинителя;
законодательно разрешить вопрос об участии помощников прокурора и иных должностных лиц органов прокуратуры в качестве государственных обвинителей (внести изменения в п. 6 ч.2, ч. 5 и ч. 3 ст. 37 УПК РФ);
формализовать процедуру своевременного назначения государственного обвинителя, установив в ст. 222 УПК РФ порядок его назначения одновременно с направлением дела с обвинительным заключением в суд;
закрепить в ст. 227 УПК РФ обязанность суда предоставить государственному обвинителю по его ходатайству дополнительное время для ознакомления с материалами уголовного дела.
9. Оценивая влияние реформ следственного аппарата и роли прокуратуры в
уголовном процессе, начатых в июне 2007 г., необходимо отметить, что ли-
шение прокурора полномочий по самостоятельному исправлению ошибок предварительного расследования и обвинительного заключения фактически блокировало действие института возвращения дела прокурору на стадии предварительного слушания (возвращение дела прокурору при наличии оснований для соединения уголовных дел (п. 4 ч. 1 ст. 237 УПК РФ); при необходимости пересоставления обвинительного заключения (п. 3 ч. 1 ст. 237 УПК РФ)). Лишенный прав соединять уголовные дела и изменять содержание обвинительного заключения, прокурор вряд ли сможет исправить указанные судом нарушения в 5-дневный срок. Процедур прямого обращения суда к следователю УПК РФ не предусмотрел. Считаем, что права прокурора на формулирование обвинительного заключения и дачу обязательных для следователя указаний необходимо вернуть. Возможно, следует предусмотреть специальную норму (ст. 237.1 УПК РФ), предусматривающую порядок реагирования государственного обвинителя при возвращении дела судом, или решить этот вопрос на уровне общих полномочий прокурора (ст. 37 УПК РФ).
Анализируя содержание государственного обвинения на стадии судебного разбирательства, необходимо отметить следующие недостатки законодательного регулирования, влияющие на эффективность государственного обвинения: проблема обеспечения безопасности свидетелей; проблема законодательного регулирования процедуры перекрестного допроса; проблема необоснованного отказа государственного обвинителя от обвинения.
Понимая необходимость устранения данных недостатков, мы предлагаем следующее:
для обеспечения безопасности свидетелей ч. 6 ст. 278 УПК РФ исключить, либо предусмотреть право стороны защиты предъявлять свои сомнения суду в письменном виде для разрешения их в отдельном порядке в присутствии судьи, защищаемого свидетеля и стороны, выдвинувшей ходатайство о его защите;
урегулировать процедуру перекрестного допроса, изложив ч. 3 ст. 278
УПК РФ в следующей редакции:
"3. Первой задает вопросы свидетелю та сторона, по ходатайству которой он вызван в судебное заседание. Судья задает вопросы свидетелю после его допроса сторонами. По завершении допроса по ходатайству одной из сторон с разрешения суда, свидетель может быть дополнительно подвергнут перекрестному допросу. Перекрестный допрос по ходатайству стороны допускается во всех случаях для устранения противоречий в показаниях либо для решения вопроса доверия к свидетелю";
предлагаем ввести в УПК РФ нормы, предоставляющие потерпевшему право самостоятельно поддерживать уголовный иск в случае отказа государственного обвинителя от обвинения. Проблемы юридической состоятельности потерпевшего при этом могли бы быть решены по аналогии с подсудимым - путем предоставления потерпевшему не только права иметь в суде своего профессионального представителя, но и по необходимости обеспечивать в случаях необходимости участие профессионального представителя (адвоката) по назначению.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Сформулированные в рамках диссертации положения могут быть использованы в преподавании курса уголовного процесса и соответствующих спецкурсов для студентов юридических учебных заведений, а также слушателей различных курсов и форм повышения квалификации практических работников. Содержащиеся в работе теоретические выводы могут быть предложены для дальнейшего научного исследования проблем института государственного обвинения в уголовном судопроизводстве. Выводы исследования, а также сформулированные в диссертации предложения и рекомендации могут способствовать правильному уяснению соответствующих положений нового УПК, при необходимости - применяться для их совершенствования, а также для осуществления практической деятельности по расследованию уголовных дел. Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертационного исследования обсуждались на постоянно действующем теоретическом семинаре кафедры криминалистики Воронежского государст-
венного университета. Отдельные положения диссертации были изложены на двух конференциях: Всероссийской научно-практической конференции, проведённой Центральным филиалом Российской академии правосудия (Воронеж, 2007 г.), Международной научно-практической конференции, проведённой юридическим факультетом Воронежского государственного университета (Воронеж, 2007 г.).
Основные теоретические положения диссертационного исследования, составляющие содержания работы, изложены в шести научных публикациях, в том числе в изданиях, рекомендуемых ВАК РФ.
Обвинение в уголовно-процессуальном праве России: функциональный, материальный и процессуальный аспект
Прежде чем перейти к исследованию проблем возбуждения и поддержания государственного обвинения, следует определиться с терминологией настоящего исследования. Как справедливо заметил А. Нашиц, "правильное определение используемых в законе терминов делает понятным сам текст закона, помогает установлению сферы его действия, уяснению природы правовых институтов и тем самым обеспечивает его эффективность"1. При этом мы разделяем точку зрения В.К. Бабаева, который считает, что "правовая терминология должна отвечать определенным требованиям: точности в обозначении того или иного понятия; единства (однозначности, когда термин имеет одно, а не несколько значений); краткости, ясности и простоты"2.
Исследуя понятие "государственное обвинение", прежде всего обратимся к действующему УПК РФ, который понятия "государственное обвинение" не раскрывает, хотя и активно использует его в отдельных статьях (см. напр. п. 6 ст. 5, ч. 3 ст. 37, ч. 4 ст. 246). Поэтому рассмотрим понятие "обвинение", производным которого оно является, и попробуем определить соотношение государственного обвинения и обвинения.
Анализ юридической литературы показывает, что термин "обвинение" в российском уголовно-процессуальном праве долгое время рассматривался как имеющий несколько значений. В различное время он трактовался: ? как уголовно-процессуальная функция; ? как форма процессуальной деятельности стороны обвинения; ? как утверждение о виновности лица в совершении преступления. Следует отметить, что понятие о трех основных функциях уголовного процесса, а также об обвинении как процессуальной деятельности по доказыванию виновности лица сложилось еще в XVIII - начале XIX вв. В этот же период появился и термин "публичный обвинитель" (аналог используемого в действующем уголовно-процессуальном законодательстве "государственного обвинителя"). Так, в УУС 1864 г. указывалось, что "власть обвинительная отделяется от судебной"1, а "прокурор должен являться публичным обвинителем во всех делах и вести их во всех судебных инстанциях в качестве представителя правительства и закона" .
В дореволюционный период вопросам государственного обвинения были посвящены труды А. Квачевского, Н.Н. Полянского, Д.Г. Тальберга, И.Я. Фойницкого и др. Обвинение определялось ими как утверждение о виновности конкретного лица в совершении уголовно наказуемого деяния, как иск государства к лицу, нарушившему уголовный закон. Так, например, И.Я. признании обвиняемого виновным"1.
В то же время особенностью теории уголовного процесса XVIII-XIX вв. было то, что большинство исследователей отождествляли понятия "обвинение" и "уголовное преследование", понимая под ними также процессуальную деятельность по установлению вины. Например, не разграничивал данные термины видный русский процессуалист И.Я. Фойницкий2. В свою очередь, А. Квачевский писал, что обвинение заключается в " ... преследовании преступления и преступника, называемом также уголовным иском"3, объединяя таким образом в данном термине уголовный иск (т.е. обвинительное заключение) и уголовное преследование.
Советские ученые-процессуалисты фактически воспроизводили концепцию о трех основных процессуальных функциях, понимая под обвинением и уголовно-процессуальную функцию, и материально-правовое значение обвинения, и уголовно-процессуальную деятельность. Исследованию понятия обвинения были посвящены работы B.C. Зеленецкого, 3.3. Зинатуллина, Я. О. Мотовиловкера, В.М. Савицкого, М.С. Строговича, Ф.Н. Фаткуллина и др.
Среди особенностей этого периода развития уголовно-процессуальной науки отметим критическое переосмысление учеными концепции о трех основных процессуальных функциях уголовного процесса, результатом которого стало обострение научной дискуссии, связанной с определением обвинения. Так, М.А. Чельцов-Бебутов подверг критике концепцию трех основных функций, отмечая, что они свойственны лишь буржуазному уголовному процессу с его принципом состязательности, и не приемлемы для советского государства . Позже эту критику поддержали и другие ученые, нашла она свое отражение и в формулировке УПК РСФСР 1960 г., в ст. 20 которого на органы дознания, следователя, прокурора, а также суд накладывались обязательства "принять все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, выявить как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а также смягчающие и отягчающие его ответственность обстоятельства". Такая формулировка, с одной стороны, обязывала следователя, дознавателя, прокурора, выполнять как функцию обвинения, так и защиты, а, с другой стороны, наделяла этими же полномочиями и суд. Таким образом, функции обвинения, защиты и разрешения дела четко не разграничивались, осуществляясь в том или ином объеме всеми должностными лицами, участвующими в уголовном процессе.
Как следствие, уголовно-процессуальная наука изменила свой подход к функции обвинения в уголовном процессе.
Государственное обвинение: сущность, субъекты, пределы реализации
Противоречия в научной теории и уголовно-процессуальном законодательстве в отношении понятия обвинения полностью отражаются и в исследованиях, посвященных государственному обвинению. Действующее уголовно-процессуальное законодательство не раскрывает понятия государственного обвинения. Вместе с тем его нельзя отнести к чисто теоретической дефиниции, поскольку и УПК РФ 2001 г., и предыдущее законодательство использовали его в различных статьях, не раскрывая сущности.
Этот пробел активно восполняется многочисленными теоретическими исследованиями. Но, несмотря на то, что изучение роли государственного обвинения в отечественном уголовном процессе ведется более 70 лет, на сегодняшний день теория не сформулировала единой концепции государственного обвинения, что существенно затрудняет наше исследование.
Проведенный нами анализ литературы, посвященной данному вопросу, позволяет выделить основные подходы к определению этой дефиниции: ? как функции - рассматривающий государственное обвинение исключительно как специфическую функцию уголовного процесса, выполняемую стороной обвинения исключительно на стадии судебного разбирательства, которая, являясь производной функции уголовного преследования (обвинения), не тождественна ей, поскольку направлена на свои, специфические цели (защиту государственных интересов) (В.М. Парадеев, В.М. Савицкий, М.С. Строгович, М.Л. Шифман, В.Н. Шпилев и др.); ? как вида уголовного преследования — рассматривающий государственное обвинение как один из видов обвинения, выдвигаемый в установленной процессуальной форме и в установленном процессуальном порядке государственными органами и включающий в себя все составляющие обвинения как части более широкой функции уголовного преследования; государственное обвинение при этом противопоставляется частному обвинению (С.А. Аль-перт, Н.Ю. Дупак, Е. Мартынчик, А.Л. Ривлин); как стадии обвинения - рассматривающий государственное обвинение как деятельность прокурора (государственного обвинителя) после утверждения обвинительного заключения (обвинение трактуется как совокупность стадий: подозрения, т.н. "следственного обвинения" и государственного обвинения) (О.Я. и М.О. Баевы, B.C. Зеленецкий, Ю.Н. Васильева и др.).
Не вступая в активную научную дискуссию о преимуществе того или иного подхода, обратимся к анализу действующего законодательства, с учетом изменений, внесенных в него 5 июня и 3 декабря 2007 г., и попытаемся определить, какого подхода в данном вопросе придерживается законодатель. Сторонники первого подхода, который мы условно обозначим как "функциональный", связывают понятие "государственное обвинение" исключительно с поддержанием обвинения в суде (и только государственным обвинителем), не признавая существование государственного обвинения на других стадиях уголовного процесса1. Данная точка зрения была особенно популярна в советский период развития уголовно-процессуального права. В ее основе лежал подход, предусмотренный законодателем в УПК РФ 1960 г. Видный советский процессуалист В.М. Савицкий приводил в защиту этой позиции следующие аргументы : ? советский уголовный процесс не предусматривает состязательности на досудебных стадиях — значит, не предусматривает и функции обвинения; ? обвинение поддерживают перед судом - на досудебных стадиях его нет; ? понятие "государственное обвинение" позволяет разграничить деятельность прокурора и следователя в уголовном процессе; ? дефиниция "государственное обвинение" имеет политическую окраску, следовательно, она неприменима на досудебных стадиях; ? термин "государственное обвинение" применяется законодателем только для обозначения деятельности прокурора в суде;
? прокурор самостоятельно принимает решение об участии в суде, выступая, таким образом, представителем интересов государства.
Принятый в 2001 г. УПК РФ изменил большинство положений, приведенных в качестве аргументов В.М. Савицким, из чего следует, что законодатель не поддерживает эту точку зрения. Кроме того, эта позиция представляется небесспорной. Как справедливо отметил B.C. Зеленецкий, прокурор "лишь сформулировав государственное обвинение в отношении конкретного лица, приходит в судебное заседание для его поддержания"2, а, следовательно, государственное обвинение формируется до суда.
Вместе с тем, данная точка зрения находит своих сторонников и среди современных исследователей. Так, Х.М. Лукожев, высказываясь в защиту данной позиции, полагает, что по признаку публичного либо частного интереса обвинение подразделяется на "частное" и "публичное", а по осуществляющему его субъекту - на следственное (досудебное) и государственное, имея в виду при этом, что прокурор становится государственным обвинителем лишь в суде3.
Следует отметить, что исследователи, полагающие, что государственное обвинение - это любая деятельность прокурора в судебном разбирательстве, очевидно, рассматривали его именно как специфическую функцию, производную от функции обвинения, но в тоже время достаточно самостоятельную. На такое понимание государственного обвинения указывала и конструкция УПК РСФСР 1960 г., согласно которой прокурор (государственный обвинитель) имел право в любой момент вступить в возбужденное судьей по жалобе потерпевшего дело частного обвинения, "если этого требует охрана государственных или общественных интересов или прав граждан" (ст. 27 УПК РСФСР). Сходная конструкция применялась и в других нормах, устанавливавших, что прокурор выступает в суде как представитель государственных интересов во всех случаях, в том числе и при поддержании предъявляемого потерпевшим гражданского иска, на любых стадиях судебного разбирательства и не зависимо от воли других сторон. Таким образом, УПК РСФСР, казалось бы, легально признавал существование в рамках функции обвинения двух не совпадающих по объему процессуальных интересов — государственного, защищаемого прокурором, и частного, отстаиваемого потерпевшим, гражданским истцом.
Возбуждение государственного обвинения как самостоятельная стадия уголовного процесса
Мы уже отмечали, что государственное обвинение не может быть сведено к поддержанию его перед судом, хотя на протяжении всего УПК РФ употребляется именно эта конструкция. Государственное обвинение - не специализированная функция прокурора, а завершающая стадия деятельности участников уголовного процесса со стороны обвинения, уполномоченных государством осуществлять уголовное преследование.
В то же время государственное обвинение - это материальный итог предварительного расследования, выражающийся в формулировании уполномоченными государственными органами утверждения о совершении определенным лицом деяния, запрещенного уголовным законом.
Как любое процессуальное решение, основанное на положениях материального права (будь то возбуждение уголовного дела при наличии признаков преступления, отказ от уголовного преследования при выявлении установленных законом оснований и т.д.), государственное обвинение не возникает само по себе. Оно должно быть сформулировано, обосновано и адресовано, причем его адресатом может быть только суд. Эта деятельность стороны обвинения и представляется нам этапом возбуждения государственного обвинения. Направление обвинительного заключения (акта) в суд, является поводом и основанием для начала судебного производства, что определяет сущность данного этапа.
Представляется, что наиболее сложной проблемой данного этапа является определение начала стадии возбуждения государственного обвинения, связанное с формированием его материальной стороны. Казалось бы, УПК РФ четко устанавливает, что именно прокурор адресует обвинительное заключение (обвинительный акт) суду, завершая тем самым досудебные стадии уголовного процесса (ст. 222, п. 1 ч. 1ст. 226 УПК РФ). Однако возможности прокурора при формулировании обвинительного заключения (обвинительного акта) крайне ограничены. Если учесть, что изменения, внесенные в УПК РФ Федеральным законом от 5 июня 2007 г. № 87-ФЗ, еще более сузили круг полномочий прокурора по формированию материальной части государственного обвинения, вопрос о субъектах этапа возбуждения государственного обвинения становится еще более актуальным.
В юридической литературе на определение начала возбуждения государственного обвинения сложились две точки зрения.
Одни авторы связывают начало этого этапа непосредственно с деятельностью прокурора после поступления к нему обвинительного заключения (обвинительного акта), полагая, что именно утверждение прокурора превращает обвинение "следственное" в обвинение "государственное"1.
Другие авторы, напротив, полагают, что государственное обвинение включает в себя всю процессуальную деятельность стороны обвинения, начиная с момента привлечения лица в качестве обвиняемого, и регламентирующуюся нормами гл. 23 "Порядок привлечения в качестве обвиняемого", гл. 30 "Направление уголовного дела с обвинительным заключением прокурору", гл. 31 "Действия и решения прокурора по уголовному делу, посту-пившему с обвинительным заключением" и ст. 225—226 УПК РФ".
Вместе с тем, признавая, что процессуальные решения, принимаемые на этой стадии, неравнозначны, авторы делают попытку разграничить их. Так, Г.Н. Королев, говоря о возбуждении государственного обвинения, пишет: "... при производстве предварительного следствия государственное обвинение расчленяется на две части: первоначальное (следственное) и окончательное. При этом актом первоначального государственного обвинения [курсив наш — Д.М.] является постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого (ст. 171 УПК РФ), а окончательного - обвинительное заключение (ст. 220 УПК РФ). При расследовании преступления в форме дознания первоначальное обвинение остается слитым с обвинением окончательным и оформляется в виде обвинительного акта (ст. 225 УПК РФ)"1. Однако далее, критикуя такой подход, закрепленный в действующем УПК РФ, автор указывает, что государственное обвинение как "настойчивое убеждение, что определенное лицо совершило преступление, возможно и должно осуществляться только перед третьим лицом, в уголовном судопроизводстве - перед представителем судебной власти, как независимым и беспристрастным арбитром", утверждение же о виновности, предъявляемое самому обвиняемому, - "само по себе абсурдно, неэффективно, бессмысленно и нецелесообразно" .
Отчасти соглашаясь с Г.Н. Королевым, что государственное обвинение как завершающая стадия уголовного преследования на досудебных стадиях может предъявляться только независимому суду, а не обвиняемому, все же отметим, что прежде чем быть кому-либо предъявленным, обвинение как утверждение о виновности должно быть сформировано.
М.П. Поляков и А.С. Александров связывают стадию возбуждения государственного обвинения с деятельностью следователя (дознавателя) по формированию обвинительного заключения (обвинительного акта). В своей работе авторы отмечают, что "именно обвинительное заключение (обвинительный акт) с теоретической позиции следует рассматривать как обвинение в собственном смысле, поскольку это утверждение о совершении определенным лицом преступного деяния адресуется суду"1, несмотря на то, что с ними знакомятся в установленном порядке и потерпевший, и сторона защиты.
На первый взгляд, решение вопроса о начале стадии государственного обвинения не должно вызывать сомнений. Повторим еще раз, что УПК РФ не выделяет "следственного обвинения", тем более не говорит и о "дознавательском обвинении", существование которого было бы логичным предположить в данном случае. Уголовно-процессуальное законодательство также не содержит утверждения, что прокурор своими решениями по поступившему к нему обвинительному заключению (акту) формирует принципиально новый процессуальный документ, отличный от "следственного обвинения". Все это свидетельствует о преимуществах позиции тех авторов, которые рассматривают следователя, дознавателя как ключевых фигур этапа возбуждения государственного обвинения.
Однако при более глубоком рассмотрении следует, что эта позиция также не бесспорна. УПК РФ однозначно относит формулирование обвинительного акта (заключения) к процессуальным действиям, завершающим предварительное расследование, и не связывает их с началом государственного обвинения, о чем свидетельствует содержание ч. 2 ст. 162, не включающей действия прокурора по уголовному делу, поступившему к нему с обвинительным заключением, в процессуальные сроки предварительного расследования.
Государственный обвинитель как субъект судебного производства
Особенностью судебного производства в уголовном процессе является то, что на данной стадии функция уголовного преследования переходит к специально уполномоченному должностному лицу органа прокуратуры, которое лишь на этом этапе приобретает особый процессуальный статус — государственного обвинителя (ч. 6 ст. 5, ст. 246 УПК РФ).
Прежде чем приступить к исследованию государственного обвинения на различных стадиях судебного производства, представляется необходимым дать характеристику процессуального положения непосредственно поддерживающего его субъекта.
Следует отметить, что УПК РФ определяет процессуальный статус государственного обвинителя крайне непоследовательно. В нем четко не обозначены ни момент назначения государственного обвинителя, ни порядок такого назначения, ни процессуальные полномочия государственного обвинителя, отличающие его от других процессуальных участников на судебных стадиях судопроизводства.
В частности, в ст. 246, 275 УПК РФ законодатель называет должностное лицо прокуратуры, участвующее в суде на стороне обвинения от имени государства, государственным обвинителем, однако на протяжении глав 33, 34, характеризующих подготовку к судебному заседанию и предварительное слушание, он использует термин "прокурор". При этом в ст. 246 УПК РФ, непосредственно регламентирующей порядок участия государственного обвинителя в уголовном судопроизводстве, законодатель использует оба термина как равнозначные. Так, например, в ч. 4 ст. 246 УПК РФ говорится, что поддерживать государственное обвинение могут несколько прокуроров. Однако далее указывается: "Если в ходе судебного разбирательства обнаружится невозможность дальнейшего участия прокурора {здесь и далее выделено мной —Д.М.], то он может быть заменен. Вновь вступившему в судебное раз бирательство прокурору суд предоставляет время для ознакомления с материалами уголовного дела и подготовки к участию в судебном разбирательстве. Замена прокурора не влечет за собой повторения действий, которые к тому времени были совершены в ходе судебного разбирательства. По ходатайству прокурора суд может повторить допросы свидетелей, потерпевших, экспертов либо иные судебные действия".
Таким образом, даже в статье, посвященной полномочиям государственного обвинителя, законодатель смешивает это понятие с процессуальной фигурой прокурора. И это притом, что вплоть до 5 сентября 2007 г. УПК РФ предусматривал участие в суде в качестве государственного обвинителя не только должностное лицо органа прокуратуры, но и следователя, дознавателя по его поручению.
Представляется, что прокурор и государственный обвинитель - процессуально разные фигуры. О необходимости более четкого их разграничения уже неоднократно упоминалось в юридической литературе1.
О том, что в УПК РФ прокурор и государственный обвинитель - понятия разные, свидетельствует следующее.
Во-первых, УПК РФ различает их в ст. 5, содержащей основные понятия и определения, используемые в УПК РФ. Согласно ч. 6 ст. 5 УПК, государственный обвинитель - это "поддерживающее от имени государства обвинение в суде по уголовному делу должностное лицо органа прокуратуры", в то время как прокурор (ч. 1 ст. 37 УПК РФ) является "должностным лицом, уполномоченным в пределах компетенции, предусмотренной настоящим Кодексом, осуществлять от имени государства уголовное преследование в ходе уголовного судопроизводства, а также надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и органов предварительного следствия".
Во-вторых, деятельность прокурора как процессуального лица распространяется на все стадии уголовного процесса (п. 31 ст. 5, ст. 37 УПК РФ), тогда как государственный обвинитель участвует лишь в судебном производстве (п. 6 ст. 5, ст. 246 УПК РФ).
В-третьих, процессуальная функция прокурора значительно шире функции государственного обвинителя, что подтверждается объемом его процессуальных прав. Прокурор в уголовном процессе выполняет одновременно общеправовую законоохранительную функцию и функцию обвинения (уголовного преследования), в то время как деятельность государственного обвинителя ограничивается лишь функцией уголовного преследования, приобретающего форму поддержания государственного обвинения в суде. Полномочиями по надзору государственный обвинитель не обладает.
В-четвертых, как показывает проведенный нами анализ уголовных дел, на практике также далеко не всегда прокурор в понимании ч. 5 ст. 37 УПК РФ (прокурор района, города, их заместители, приравненные к ним прокуроры) самостоятельно поддерживает государственное обвинение в суде. Из 295 изученных уголовных дел прокурорами было поддержано лишь 33 обвинения (11,3 %). Сходная статистика приводится и другими исследователями .
Вместе с тем, ст. 37 УПК РФ, определяющая процессуальный статус прокурора в уголовном процессе, включает в него и полномочия по поддержанию государственного обвинения в суде. Такое двойственное отношение к институту государственного обвинения (с одной стороны, признание его самостоятельности, и, с другой стороны, отождествление с деятельностью прокуратуры) не способствует четкому распределению функций между этими процессуальными фигурами.
