Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Понятие и правовое регулирование компенсации морального вреда и определения ее размера в российском гражданском праве. 13-77
1.1. История возникновения и развития института компенсации морального вреда и определения ее размера. 13
1.2. Понятие компенсации морального вреда и соотношение морального вреда с имущественным вредом в целях уточнения критериев определения размера компенсации. 27
1.3. Значение юридической природы института компенсации морального вреда для определения размера компенсации и его места в системе российского гражданского права. 52
Глава II. Гражданско-правовой механизм определения размера компенсации морального вреда. 78-138
2.1. Концептуальные подходы к решению проблемы определения размера компенсации морального вреда в науке гражданского права. 78
2.2. Свободное судейское усмотрение при определении размера компенсации морального вреда. 97
2.3. Судебная практика в гражданско-правовом механизме определения размера компенсации морального вреда. 111
Глава III. Механизм взаимодействия гражданского материального права и судебной практики при определении размера компенсации морального вреда. 139-173
3.1. Практика высших судов России как гражданско-правовой источник правоприменения для определения размера компенсации морального вреда. 139
3.2. Практика Европейского Суда по правам человека как гражданско-правовой источник правоприменения для определения размера компенсации морального вреда. 152
3.3. Обеспечение использования судебной практики для определения, размера компенсации морального вреда. 162
Заключение (основные выводы). 174-186
Библиографический список. 187-215
Приложение (некоторые законодательные предложения).
- История возникновения и развития института компенсации морального вреда и определения ее размера.
- Концептуальные подходы к решению проблемы определения размера компенсации морального вреда в науке гражданского права.
- Практика высших судов России как гражданско-правовой источник правоприменения для определения размера компенсации морального вреда.
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. Институт компенсации морального вреда является активно используемым способом защиты личных неимущественных прав граждан. Относительная новизна самого института и интенсивность его правоприменения вызвали закономерный интерес к нему со стороны ученых и практических работников. Отмечается и постоянное внимание Верховного Суда Российской Федерации в виде разъяснений судебной практики, комментариев отдельных вопросов.
Вместе с тем до настоящего времени так и не решен вопрос об определении размера компенсации морального вреда. Возникла ситуация, когда господствующее в науке представление о необходимости установления каких-либо внятных ориентиров, рамок или тарифов для определения размера компенсации полностью расходится с легализованной позицией законодателя, предоставившего определение размера компенсации судейскому усмотрению. Учитывая, что принципы, которыми при этом должен руководствоваться суд, носят общий и расплывчатый характер, можно констатировать, что определение размера компенсации морального вреда основывается фактически на свободном судейском усмотрении. Положение, когда теория, с одной стороны, а закон и практика - с другой, носят разнонаправленный характер и противоречат друг другу, не может быть признано удовлетворительным.
В ходе настоящего исследования сделан вывод, что поиски фиксированных
подходов к определению размера компенсации морального вреда не
соответствуют природе данного института, его целевому назначению.
Недопустимым представляется и легализованное законодательством свободное
судейское усмотрение при определении размера компенсации морального вреда.
Ничем не ограниченное судейское усмотрение, когда' при сходных
обстоятельствах устанавливаются различные размеры компенсации, нарушает
принцип правового равенства, порождает хаотическую судебную практику.
Субъективное судейское усмотрение объективно порождает судейский произвол,
несовместимый с правом.
В связи с этим в диссертации высказывается предложение об определении размера компенсации морального вреда на основе не абсолютного, а ограниченного судейского усмотрения. В качестве такого дополнительного ограничения предлагается использовать саму же судебную практику как некоторую линию поведения для суда при разрешении соответствующей категории дел, сложившуюся на основе совокупности типичных решений высших (вышестоящих) судов (в качестве источника правоприменения). Такой подход по умолчанию сегодня уже реализуется на практике при отсутствии своего теоретического обоснования. В этой правоприменительной практике ориентируется суд и узкий круг профессиональных юристов, участники же спорного отношения в силу закрытости такой системы не имеют достаточной возможности предвидения последствий своих правовых притязаний или своего противоправного поведения. Поскольку компенсация морального вреда является не только способом защиты гражданских прав, но и мерой гражданско-правовой ответственности, неопределенность в вопросе ответственности и неравенство граждан при ее реализации носят неконституционный характер.
Диссертант по результатам проведенного исследования вносит предложение использовать судебную практику в качестве ориентира при определении размера компенсации морального вреда, основываясь на последовательном рассмотрении вопросов о понятии судебной практики как источника права или правоприменения, ее соотношении с прецедентом, нормативно-правовыми актами, о способе ее использования, транспарентности.
Степень разработанности проблемы. Активное исследование вопросов, связанных с институтом компенсации морального вреда, началось в России только в последнее десятилетие XX века, в связи с введением, данного института в отечественном гражданском законодательстве.
Вместе с тем, в работах таких ученых начала ХХв., как Д.И; Мейер,
Л.И. Петражицкий, Г.Ф. Шершеневич уже затрагивался вопрос о допустимости
(недопустимости) института компенсации морального вреда в отечественном
праве. Наиболее яркое и значимое исследование, по мнению диссертанта,
принадлежит С.А. Беляцкину, который не только обосновал необходимость
введения данного института, но и поставил проблему определения размера компенсации, предложив в качестве основания свободное судейское усмотрение. Позднее, в советский период, эта тема в научной литературе практически не исследовалась в силу ее несовместимости с социалистическим правосознанием.
С начала 90-х годов XX века в связи с легализацией института компенсации морального вреда его исследование российскими учеными приобретает достаточно активный характер. Наиболее крупными его исследователями явились: Н.С. Малеин, М.Н. Малеина, СВ. Нарижний, В.Я. Понарин, С.С. Шевчук, А.В. Шичанин, A.M. Эрделевский. В последние годы выполнен ряд диссертационных исследований по проблемам компенсации морального вреда таких авторов как К.М. Арсланов, Е.М. Варпаховская, Е.В. Веретенникова, В.В. Владимирова, И.С. Воронина, СВ. Егизарова, О.Н. Ермолова, К.В. Капустянский, А.В. Клочков, Е.В. Козырева. Н.В. Кузнецова, Е.А. Михно, О.А. Пешкова, В.В. Рябин, Е.В. Смиренская, М.А. Степанов, И.А. Сухаревский, А.Т. Табунщиков, Г.Х. Шафикова.
В настоящей диссертационной работе затрагивается ряд общетеоретических вопросов в приложении к институту компенсации морального вреда, связанных с понятием права, защиты права и юридической ответственности. Эти фундаментальные вопросы глубоко исследовались многими крупными учеными, такими как Т.Е. Абова, СС. Алексеев, М.И. Брагинский, СН. Братусь, В.П. Грибанов, О.С Иоффе, О.А. Красавчиков, О.Э. Лейст, B.C. Нерсесянц, Е.А. Суханов, В.А. Тархов, Ю.В. Тихонравов.
Вопрос о судейском усмотрении, с которым связана исследуемая в диссертации проблема определения размера компенсации морального вреда, исследовался Д.Б. Абушенко, А.Т. Боннером, А.Н. Верещагиным, Д.В. Добрачевым, Л.А. Куликовой, М.К. Маликовым, О.А. Папковой; А.И. Рарог; из зарубежных авторов особо следует назвать А. Барака.
Большое место в диссертации с учетом ее основной проблематики занимают вопросы судебной практики как источника права или правоприменения, которые весьма активно исследуются в последние два десятилетия И.Ю. Богдановской,
В.В. и Л.В. Бойцовыми, СВ. Бошно, СН. Вильнянским, Н.Н. Вопленко,
В.М. Жуйковым, Р.З. Лившиц, М.Н. Мадьяровой, Т.Н. Нешатаевой, Н.А. Подольской, СВ. Полениной, Ю.Г. Попоновым; из иностранных ученых -У.Э. Батлер, Р.Давид, Р.Кросс, Э.Серверэн. Вопросы судебной практики как источника права (правоприменения) и связанные с этим вопросы исследуются в диссертациях Э.В. Богмацера, П.А. Гук, А.А. Диденко, С.К. Загайновой, О.Н. Коростелкиной, СВ. Лозовской, С.С Луцевич, В.И. Миронова, В.Л. Раслина, В.А. Терехина, Д.С Тихоновецкого, Е.В. Черкасовой.
В настоящей диссертации также рассматриваются вопросы о правовой природе судебных актов высших судов России, Европейского Суда по правам человека, проблемы транспарентности судебных решений. Эти вопросы освещаются в трудах М.В. Баглая, К. Барнар, Н.В. Витрука, А.К. Горбуз, В.А. Канашевского, Е.В. Колесникова, М.В. Кучина, Л.В. Лазарева, В.А. Туманова, Б.С Эбзеева; в диссертационных исследованиях последних лет -О.В. Борисовой, А.Л. Буркова, П.В. Волосюк, СА. Карапетян, М.Ф. Косолапова, О.Н. Кряжковой, З.М. Хатковой, Н.М. Чепурновой.
Вместе с тем, отсутствуют специальные научные работы, в которых предлагалось бы обоснование определения размера компенсации морального вреда с помощью критерия судебной практики как источника правоприменения и связанных с этим вопросов.
Цель диссертационного исследования — предложить и обосновать способ определения размера компенсации морального вреда, максимально адекватный данному виду правонарушения.
Указанная цель обусловила постановку основных задач исследования:
исследовать понятие, основные элементы и специфические черты, выявить правовую природу института компенсации морального вреда и его место в системе российского гражданского права в целях наиболее правильного определения размера компенсации;
проанализировать закрепленный в действующем гражданском законодательстве подход к определению размера компенсации морального вреда и определить его недостатки;
определить выработанные наукой гражданского права теоретические подходы к вопросу определения размера компенсации;
выработать и обосновать предложения по разрешению проблемы определения размера компенсации морального вреда в соответствии с юридической природой данного института и его особенностями в российском гражданском праве.
Объектом исследования выступает совокупность общественных отношений, складывающихся в рамках правового регулирования института компенсации морального вреда и определения размера компенсации.
Предметом исследования выступают нормы гражданского законодательства, образующие в своей совокупности институт компенсации морального вреда; доктринальные разработки в указанной области; судебная практика применения действующего законодательства по вопросам компенсации; теоретические проблемы, возникающие при определении размера компенсации морального вреда.
Методологическую основу исследования составили современные как общенаучные, так и частнонаучные методы познания, включая формальнологический, аналитический, историко-правовой, сравнительно-правовой методы, метод системного и комплексного решения задач.
Теоретическую основу работы составили труды вышеназванных российских и зарубежных правоведов в области общей теории права, гражданского права. При написании работы были использованы научные знания из области философии права, социологии, филологии, истории, в той или иной мере относящиеся к теме диссертации.
Эмпирическую базу исследования составило федеральное гражданское законодательство, акты Конституционного Суда Российской Федерации, Верховного Суда Российской Федерации, Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, судебная практика Европейского Суда по правам человека, а также памятники российского права.
Научная новизна исследования заключается в обосновании предложения
использования судебной практики как источника правоприменения в качестве
критерия определения размера компенсации морального вреда. Исследование построено, с одной стороны, на основе анализа и систематизации дореволюционного и современного научного материала по вопросам компенсации морального вреда и определения размера компенсации, с другой стороны - на оценке соответствующих теоретических положений по проблемам современного состояния разработок методик определения размера компенсации морального вреда и выработке самостоятельных авторских предложений. Новизна работы обусловлена также и примененным диссертантом подходом к исследованию, где впервые обращается внимание на соотношение гражданского материального права и правоприменительной практики в целях решения гражданско-правового вопроса определения размера компенсации морального вреда, а в качестве основы проведенного теоретического анализа использовано положение о двойственной юридической природе института компенсации морального вреда.
На защиту выносятся следующие основные положения, отражающие научную новизну проведенного диссертационного исследования:
В целях четкого определения тенденций развития законодательства, регулирующего определение размера компенсации морального вреда, диссертант с учетом действующего нормативного регулирования и господствующих научных подходов выделяет несколько этапов формирования отечественного института компенсации морального вреда: 1) с первой половины ХГв.; 2) с первой четверти XVIIIb.; 3) с середины ХГХв.; 4) после 1917г.; 5) 60-70-80-ее г.г. ХХв.; 6) с 1990г.; 7) с 01.01.1995г. Анализ каждого из этих этапов позволяет автору сделать вывод о том, что исторически имеет место общая тенденция постепенного отхода от первоначально сформировавшейся штрафной системы и переход к определению размера компенсации на основе свободного судейского усмотрения, что целесообразно учитывать при дальнейшем совершенствовании законодательства об определении размера компенсации морального вреда.
Автором для уточнения характера материально-правовых отношений,
возникающих при определении размера компенсации морального вреда, в
формулировке «моральный вред» предложено использовать термин: «моральный
(личный неимущественный) вред». Приводятся дополнительные аргументы в
пользу замены формулировки «нравственные страдания» на «психические страдания». Разделяя высказанное в науке мнение о том, что любое правонарушение может причинить моральный вред и право на компенсацию должно возникать во всех случаях, в том числе в связи с причинением имущественного вреда, диссертант предлагает исключить его в сфере предпринимательской деятельности, кроме случаев защиты деловой репутации.
Диссертант обосновывает различие между понятиями «страдания», характеризующиеся мучительностью, и «переживания», что имеет значение при решении судом вопроса о праве па компенсацию морального вреда. При этом факт страданий потерпевшего (как физических, так и нравственных (психических)) в случае правонарушения предлагается презюмировать. Для определения размера компенсации морального вреда с учетом степени и характера страданий потерпевшего, определяемых с учетом обстоятельств конкретного дела, автором, исходя из принципа правового равенства и представлений о врожденном и внутренне присущем достоинстве каждого и любого человека, предлагается минимизировать значение индивидуальных особенностей потерпевшего, допустив их учет только в исключительных случаях.
Поддерживая научный подход, согласно которому категорию «вред» необходимо понимать в широком смысле, включая в нее и имущественный, и личный неимущественный вред, автор делает акцент на том, что основания компенсации морального вреда должны совпадать с основаниями возмещения имущественного вреда, вследствие чего формулируется вывод о необходимости при определении размера компенсации морального вреда законодательного закрепления учета не только степени вины причинителя вреда, но и степени вины потерпевшего. При этом размер компенсации морального вреда при умысле причинителя и отсутствии вины потерпевшего должен носить для причинителя существенный (включая и символический в некоторых случаях) характер, поскольку компенсация, в отличие от возмещения, предполагает не только денежное или иное материальное предоставление, но имеет также значение личного морального удовлетворения для потерпевшего с учетом присущей
рассматриваемому институту карательной функции, являющейся следствием его двойственной юридической природы.
Автором на основании положений общей теории права обосновывается двойственная юридическая природа института компенсации морального вреда, который одновременно является способом защиты субъективных гражданских прав и мерой гражданско-правовой ответственности, что необходимо учитывать при определении размера компенсации морального вреда. Аргументируется целесообразность включения положений статьи 151 (также статей 152 и 152.1) в главу 2 Гражданского кодекса РФ, где раскрываются другие способы защиты гражданских прав. При этом предлагается нормативно закрепить за потерпевшим право на компенсацию морального вреда, поскольку действующая конструкция, относящая решение этого вопроса к усмотрению суда, противоречит юридической природе данного института. С учетом этого и на основании общетеоретических положений о мерах гражданско-правовой ответственности диссертантом сделан вывод о том, что обязательство по компенсации морального вреда возникает с момента совершения правонарушения, когда у потерпевшего возникает право на защиту (на компенсацию), а у причинителя вреда возникает обязанность претерпеть неблагоприятные последствия (юридическую ответственность). Диспозитивный характер гражданско-правовых отношений позволяет определять как размер, так и форму компенсации морального вреда не только в судебном порядке, но и по соглашению сторон.
Диссертант с учетом юридической природы исследуемого института
доказывает, что поскольку компенсация морального вреда является мерой
юридической ответственности, то размер компенсации должен носить
определенный и предсказуемый характер для сходных случаев. Фактически
легализованное в настоящее время свободное судейское усмотрение при
определении размера компенсации морального вреда ведет к отсутствию
единообразия в правоприменительной практике и, следовательно, нарушает
принцип правового равенства. Вместе с тем, в отличие от господствующего в
науке мнения о необходимости законодательного закрепления конкретных
формул или тарифов для «подсчета» размера компенсации, диссертант доказывает
целесообразность и необходимость именно судейского усмотрения для решения гражданско-правового вопроса об определении размера компенсации морального вреда, но не абсолютного, а ограниченного (критерием дополнительным к существующим и более определенным).
7. Диссертантом делается вывод о том, что вариантами взаимодействия норм материального права и правоприменительной практики при определении размера компенсации морального вреда являются:
во-первых, возможность судов при вынесении решений о компенсации морального вреда ссылаться на решения и сформулированные правовые позиции (разъяснения, обобщения, обзоры и т.п. по вопросам судебной практики рассмотрения данной категории дел) высших (вышестоящих) судов Российской Федерации, а также Европейского Суда по правам человека;
во-вторых, обязанность суда при наличии соответствующих доводов сторон мотивировать в решении по делу свой отказ учитывать практику по аналогичным делам при рассмотрении конкретного дела;
в-третьих, опубликование указанных решений и сформулированных правовых позиций, что позволит обеспечить презумпцию всеобщей осведомленности в отношении (равных для всех) мер юридической ответственности по данной категории дел.
Проведенное исследование позволило автору сформулировать ряд конкретных предложений по совершенствованию действующего гражданского законодательства, регулирующего компенсацию морального вреда и определение размера компенсации, изложенных в приложении к диссертации.
Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в том,
что его результаты, выводы и предложения, научные положения,
сформулированные диссертантом, способствуют развитию теории гражданского
права. Они могут быть использованы в дальнейшей научной разработке
затронутых проблем в целях совершенствования гражданского законодательства.
Выводы и предложения в работе во многом носят прикладной характер и могут
быть использованы в ходе законотворчества, правоприменительной практики
судов, юрисдикционных органов, адвокатов, в учебном процессе при
преподавании курсов «Гражданское право», «Предпринимательское право», различных специальных курсов.
Апробация результатов исследования. Диссертация выполнена на кафедре гражданского процессуального и предпринимательского права и обсуждена на кафедре гражданского и предпринимательского права Самарского Государственного университета. Основные положения, выводы и рекомендации, имеющиеся в диссертации, отражены в опубликованных статьях, в том числе в ряде изданий, рецензируемых ВАК РФ, в монографии «Проблема определения размера компенсации морального вреда» (2007г.), имеющей гриф Института государства и права РАН (Саратовский филиал), использовались автором в судебной практике, в выступлениях по теме диссертации на Всероссийской научной конференции в г.Саратове (СГАП), посвященной 10-летию принятия Гражданского кодекса РФ, ежегодных научных конференциях Самарского Государственного университета.
Структура диссертации и ее объем определены задачами и логикой исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, объединяющих девять параграфов, заключения, библиографического списка и приложения с отдельными законодательными предложениями по результатам диссертационного исследования.
История возникновения и развития института компенсации морального вреда и определения ее размера
Институт компенсации морального вреда (далее по тексту - КМВ) имеет в России глубокие корни. Уставы князей Св.Владимира и Ярослава Мудрого дают перечень дел, по которым в церковном суде можно было найти защиту и от оскорбления нравственного чувства, и от оскорбления женской чести, и от обиды словом1. В тот период все наказания носили частный характер и можно говорить о наличии первоначальных предпосылок формирования института КМВ. Убийство, увечье, обиды давали потерпевшему право искать в свою пользу денежное вознаграждение с деликвента за чисто идеальный вред. Такой подход мы встречаем и в Краткой редакции Русской Правды (ст.ст. 2, 4, 11, 13, 15, 37)2 и в Пространной редакции Русской Правды (ст.ст. 23, 33, 46, 47, 59, 60, 61 и др.)3. Денежная компенсация устанавливалась за действия оскорбительного характера4 и ее размер всегда носил строго фиксированный характер.
В судебниках царей Иоанна III и Иоанна IV содержится целый ряд постановлений о взыскании «бесчестья» в пользу обиженного. То же проводится в Соборном уложении царя Алексея Михайловича 1649г. (гл.Х, ст.ст. 28, 281; гл.ХХП, ст.ст. 10, 11 и др.)5, где значительно расширены основания компенсации: не только за физический вред, но и за оскорбление чести в виде обиды, за клевету, распространение порочащих слухов и т.п. Компенсация также устанавливалась в фиксированном размере. В общих чертах эти правила действовали и в XVIIIB., дополненные при Петре Великом законами об оскорблении чести в Воинском и Морском уставах, позднее в Манифесте Екатерины II о поединках, а затем перешли в свод законов гражданских, и в особенности в разделе под заглавием «О вознаграждении за обиды личные имуществом»7.
Вместе с тем, начиная с Петра І, в законе все более чувствуется публично о карательный аспект наказания за обиды , публичное начало берет верх над идеей частного вознаграждения за личные «обиды». Человек все более превращается в «собственность» государства и даже за «неудачное» самоубийство предписывалось «онаго казнить смертию»9. Частно-правовое начало нивелируется, человек пред лицом государства все менее выступает как самодостаточный носитель таких качеств, как честь, достоинство и т.п.
В XVIII - начале XIX вв. неофициальным средством защиты своего человеческого достоинства становится дуэль, которая, по мнению диссертанта, как бы замещала собой тот правовой вакуум в сфере защиты личных нематериальных благ, и не даром любая дуэль в России считалась политическим преступлением, вмешательством во власть государя10. В «Наказе, данном Комиссии о сочинении проекта нового уложения» 1767г. Екатерина II писала, что «самое лучшее средство предупредить сии преступления есть наказывать наступателя, сиречь того, кто подает случай к поединку, а невиноватым объявить принужденнаго защищати честь свою». В 1787г. Екатерина II издает «Манифест о поединках», который определив понятия «оскорбления или обида» и выделив отдельно «обиду тяжкую», запретил оскорбленному «в собственном деле делаться судьей». В начале ХІХв. при стремлении Александра I привить дворянам рыцарские воззрения поединки в России вспыхнули с новой силой. Николай I ненавидел поединки, но понимал, что одними суровыми наказаниями это явление устранить невозможно. В «Уложении о наказаниях» 1845г. поединок был отнесен к группе преступлений против жизни, здоровья, свободы и чести частных лиц. В конце ХЕХв. наблюдается обратное явление, когда Законом 1894г. были утверждены «Правила о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде», согласно которым суд общества офицеров или командир части, рассматривая дело об оскорблении, в котором потерпевший — офицер, могли постановить, что «поединок является единственным средством восстановления чести»11. Дуэльные условия в России по сравнению с европейскими странами были максимально жестокими. В это время в Италии «разумное, внимательное и даже любовное отношение к институту морального вреда со стороны судов обеспечивает ему полезную роль», а во Франции «суды так широко понимают защиту личных благ, что даже муж, оскорбленный неверностью жены, может претендовать на вознаграждение с соблазнителя»; и даже в Германии «почтенные юристы начинают понимать, что нельзя будет создать надлежащего правопорядка, если закон будет чутко реагировать и прибегать на помощь своими исками, когда по небрежности разбит старый горшок, а при тягчайших нарушениях идеальных благ останется холодным и бесчувственным»12. Поэтому «упорное игнорирование морального вреда и моральных интересов, равнодушное отношение к ним со стороны суда влекут за собой тот результат, что дается обильная пища досаде потерпевшего, чувство раздражения не находит выхода, растет ненужное озлобление, колеблется в массе уверенность в личном праве и личном благе» . По мнению диссертанта, отсутствие легальной возможности защиты личных нематериальных благ ведет к правовой беззащитности, провоцирует появление в обществе либо нормативных неправовых способов защиты (дуэль), либо ненормативных и антиправовых способов (самосуд, самоуправство).
Концептуальные подходы к решению проблемы определения размера компенсации морального вреда в науке гражданского права
Определение размера КМВ можно назвать центральной проблемой, «нервом» рассматриваемого правового института. Значимость и актуальность данной проблемы куда глубже и масштабнее, чем представляется на первый взгляд, а попытка решения этой проблемы с неизбежностью выводит на целый ряд общетеоретических и межотраслевых правовых вопросов.
Статьи ГК РФ об определении размера КМВ носят общий, рамочный характер. «При определении размеров КМВ, - гласит п.2 ст. 151 ГК РФ, - суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред». В п.2 ст. 1101 ГК РФ дополнено: «Размер КМВ определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера КМВ должны учитываться требования разумности и справедливости. Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего».
По мнению диссертанта, в основе такого общего, рамочного подхода лежат две причины. Первая объективная, заключается в компенсационной, а не возместительной (восстановительной) природе исследуемого института, что исключает саму возможность подсчета такого вреда. Вторая причина связана с принципиальным подходом законодателя именно таким, наиболее общим образом установить определение размера КМВ, оставив окончательное решение на усмотрение суда в каждом конкретном случае.
Общее тяготение в научной литературе к обоснованию необходимости максимально возможной фиксации параметров для определения размера КМВ очевидно. СВ. Нарижний отмечает, что все «критерии носят весьма общий и обтекаемый характер и в случае необходимости предоставляют практически неограниченный простор свободному усмотрению судьи, никак не скованному никакими пределами присуждаемой денежной компенсации. Это неминуемо стало порождать явно несправедливые с точки зрения как пострадавших, так и здравого смысла судебные решения»195. Л.К. Трунова приходит к выводу, что «законодатель, по существу, отказался регулировать размер денежной компенсации морального вреда, оставив решение этого вопроса на усмотрение суда, однако это вызывает огромные затруднения у судей»196. М.Петров: «Общие положения о возмещении морального вреда явно недостаточны. Представляется целесообразным разработать типовые методики определения размера морального вреда»197. Г.С. Скачкова: «Возникающие в практике судебного разбирательства вопросы о размере компенсации должны быть в целях единообразия в определенной форме унифицированы и не зависеть от усмотрения судьи...» . В.Тараненко: «Здесь нужны какие-то критерии, рамки... Речь не о судебном произволе, но вопрос есть»199. Указывается исследователями при этом и на современное состояние зарубежного законодательства, направленность векторов его развития, которые, по мнению СВ. Нарижнего, не дают бесспорных оснований рассматривать идею свободного усмотрения в качестве базисного принципа при определении размера КМВ. Так, в Великобритании необходимость подчиняться прецедентам при решении вопроса о наличии оснований ответственности фактически приводит к тому, что судья принимает во внимание размер КМВ, присужденный ранее в сходном деле200. В Германии выработанное судебной практикой предписание ориентирует судей на ранее вынесенные судебные решения по делам, связанным с сопоставимыми правонарушениями201, т.е. можно заключить, что зарубежное судопроизводство по данному вопросу в основном ориентировано на сложившуюся судебную практику.
Обоснованием различного подхода к определению размеров КМВ является указание на индивидуальные особенности потерпевшего. Так, Е.М. Варпаховская считает, что учет при определении размера КМВ индивидуальных особенностей потерпевшего не нарушает принцип равенства прав граждан, поскольку такой подход учитывает специфику морального вреда, который у всех людей разный исходя из их индивидуальных особенностей . Но, учитывая, что определение размера КМВ осуществляется с позиций разумности и справедливости, И.Л. Трунов отмечает, что «формальной справедливостью является одинаковый подход к одинаковым делам»203. В практике по одинаковым делам о КМВ, замечает Е.В. Латынова, «назначаются совершенно разные суммы. Если в США когда-то по делу судом была установлена определенная сумма компенсации, то уже никогда по аналогичному делу судья не имеет права назначить меньшую сумму. А в нашем государстве физические и нравственные страдания простых граждан стоят от 3 до 5 тысяч рублей вне зависимости от индивидуальных особенностей и фактических обстоятельств; переживания известных особ выше в сто и более раз»204. «Где тот калькулятор, который конвертирует субъективные эмоциональные ощущения в объективные рубли? - задается вопросом Е.Мамина.
Практика высших судов России как гражданско-правовой источник правоприменения для определения размера компенсации морального вреда
В научной литературе активно обосновывается мнение, что современная судебная власть России в лице КС РФ фактически уже осуществляет правотворческие функции. Нормативный характер его актов состоит в том, что они имеют общеобязательный характер, рассчитаны на неопределенный круг лиц, предполагают многократность применения408. При этом, как отмечается, КС РФ действует не только как «негативный законодатель», но и как «позитивный», хотя он формально и не создает новый закон, но фактически закладывает его новую основу. Такого рода постановлениям присущи нормативно-интерпретационный характер, обобщенность и обязательность»409.
ФКЗ РФ «О Конституционном Суде Российской Федерации» устанавливает, что решения КС РФ окончательны, не подлежат обжалованию и вступают в силу немедленно после их провозглашения; они действуют непосредственно и не требуют подтверждения другими органами и должностными лицами; юридическая сила его постановлений о признании актов неконституционными «не может быть преодолена повторным принятием этого же акта»; решения судов, основанные на актах, признанных неконституционными, «не подлежат исполнению и должны быть пересмотрены в установленных федеральным законом случаях»; «неисполнение, ненадлежащее исполнение либо воспрепятствование исполнению» его решения влечет за собой ответственность, предусмотренную законом. Данные положения нашли отражение в ряде постановлений КС РФ410. Как говорит Председатель КС РФ В.Д. Зорькин: «Мы не создаем норм, но выводим конституционные принципы»411. В любом случае КС РФ неоднократно формулировал принципиальные положения нормотворческого содержания по целому ряду вопросов . Вышеуказанным законом введена в оборот категория «правовая позиция» КС РФ. Исследователями отмечаются ее следующие характерные особенности: а) общий и обязательный характер; б) обладание юридической силой, «приравниваемой к юридической силе самой Конституции»; в) наличие у нее «характера конституционно-правовой нормы, хотя таковой она никогда не становится»; г) схожесть «в судебной и иной правоприменительной практике» с «характером прецедента»; д) ее самостоятельность как источника конституционного и иных отраслей права среди других источников права413. Признание правовой позиции КС РФ в качестве «самостоятельного источника права», считает М.Н. Марченко, означало бы давно назревшее признание «судейского правотворчества» наряду с парламентским и ознаменовало бы некий компромисс в явно затянувшемся и не всегда продуктивном споре о прецеденте как источнике права в России414.
В науке конституционного права ряд авторов (Е.И. Козлова, М.И. Кукушкин, С.А. Карапетян, С.Д. Князев, В.Г. Стрекозов) не признает нормативного значения актов судебной власти 15. Такие авторы как М.В. Баглай, Р.З. Лившиц, Н.М. Чепурнова относят к источникам ведущей отрасли права решения не только КС РФ, но и ВС РФ , в то время как Н.В. Витрук, А.Б. Дорохова, Ю.А. Юдин, Б.С. Эбзеев - акты исключительно органа конституционного контроля федерального уровня417. Убедительна позиция В.А. Туманова о юридически значимых решениях КС РФ, которые являются источниками ряда отраслей права, включая конституционное418. Близких позиций придерживается Л.В. Лазарев419.
Правовая природа актов КС РФ является предметом значительного количества диссертационных исследований. Так, О.В. Борисовой систематизированы характерные черты правовых позиций КС РФ: подконституционность; оценочность; общеобязательность, включающая в себя элементы интерпретационности и прецедентности420. О.Н. Кряжкова указывает, что объективными признаками правовой позиции КС являются подконституционность, интерпретационный характер, юридическая обязательность и устойчивость. Реализации признака обязательности правовой позиции будет способствовать официальная публикация всех без исключения актов КС РФ421. З.М. Хаткова считает, что та роль, которую сегодня играют в конституционно-правовом регулировании некоторые виды судебных решений, особенно ЕС и КС РФ, заставляет всерьез поставить вопрос о судебном решении как источнике конституционного права РФ.
