Содержание к диссертации
Введение
Глава I Установление фактических обстоятельств дела - начальная стадия применения права 14
Глава II Квалификация юридически значимой информации в условиях дифференциации и качества источников ее получения 74
Глава III Особенности юридической конструкции состава правомерного поступка как основание юридической квалификации фактических обстоятельств 122
Глава IV Роль состава правонарушения в юридической квалификации фактических обстоятельств 164
Заключение 211
Список использованной литературы 229
- Установление фактических обстоятельств дела - начальная стадия применения права
- Квалификация юридически значимой информации в условиях дифференциации и качества источников ее получения
- Особенности юридической конструкции состава правомерного поступка как основание юридической квалификации фактических обстоятельств
- Роль состава правонарушения в юридической квалификации фактических обстоятельств
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования обусловлена функциональной ролью фактических обстоятельств для правоприменения. Полнота и достоверность полученной информации по конкретному юридическому факту позволяет дать ему правильную оценку. Именно фактические обстоятельства определяют направление и пределы осуществления применения права. Они выступают аккумулирующим основанием обеспечения единства теории и практики, претворения в жизнь конкретного предписания.
Специфика фактических обстоятельств в правоприменении проявляется в возможности установления истины по делу. Поэтому фактические обстоятельства выступают юридически значимым основанием для осуществления полномочий субъектами правоприменительных отношений. Следовательно, они предопределяют формальный и материальный аспекты содержания связей, возникающих между участниками правоприменения.
Глобализация коренным образом изменила содержательные компоненты правоприменения. Данная тенденция проявляется в конвергенции отечественной и международной юридической практики в сфере реализации права. Отмеченные процессы объективно ставят вопрос о комплексном анализе фактических обстоятельств, поскольку они являются тем материальным (фактическим) началом, которое предопределяет динамику формальных качеств применения права, например, внешняя юрисдикция в отношениях деятельности отечественных товаропроизводителей.
Раскрытие вопросов, касающихся проблематики выявления фактических обстоятельств, способствует пониманию сущности иных стадий правоприменительной деятельности. Однако, несовершенство материальных и формальных аспектов деятельности специально уполномоченных субъектов правоприменения по установлению фактических обстоятельств часто рассматривается односторонне, неполно и необъективно. В этой связи не представляется возможным говорить о полноте обстоятельств, влияющих на квалификацию юридически значимого поведения.
Проблемы установления фактических обстоятельств в системе применения права требуют от юридической науки и практики построения единообразного алгоритма действий всех субъектов правоприменительных отношений путем квалификации фактических обстоятельств, что и определяет особенности юридической оценки при правомерном и противоправном поведении.
Современные жизненные условия изменяют обстановку в обществе и способствуют преобразованию характера поведения людей. Новое общественное значение совершаемых поступков не может не отразиться на их восприятии, оценке, что важно в отношении и правомерных проявлений, и противоправных. Вопросы понятия и определения общих условий, принципов квалификации деяния, несмотря на многообразие трактовок, не нашли единообразного подхода к пониманию в общей теории права.
Степень разработанности проблемы на современном этапе развития отечественной теории правоприменения не отвечает велениям времени. На этот факт обращают внимание и авторы коллективной монографии «Правоприменение: теория и практика», вышедшей в 2008 году под редакцией Ю.А. Тихомирова. Данное обстоятельство объясняется тем, что основные труды известных ученых-юристов таких, как А.Т. Боннер, Н.Н. Вопленко, А.Я. Вышинский, А.А. Давлетов, И.Я. Дюрягин, Р.Т. Жеругов, В.В. Золотых, В.Я. Колдин, В.Н. Кудрявцев, Б.А. Куринов, В.В. Лазарев, А.А. Малиновский, И.И. Мухин, П.Е. Недбайло, А.В. Нечепурнов, В.А. Новицкий, Е.К. Нурпеисов, М.Ю. Осипов, В.В. Оксамытный, А.С. Пиголкин, А.И. Рарог, Ю.С. Решетов, Ю.А. Тихомиров, Н.Ю. Фролова, С.А. Шейфер и др., были написаны в советский период или в начале - середине 1990-х годов прошлого века.
Об интересе к правоприменительной деятельности, равно как и к юридически значимому поведению, свидетельствуют диссертационные исследования, относящиеся к началу 2000-х годов, среди которых следует отметить работы: Герасимовой Н.П. «Установление фактических обстоятельств дела в правоприменительной деятельности (На основе материалов органов внутренних дел)» (Москва, 2000); Ковалевой Е.Л. «Правомерное и противоправное поведение: их соотношение» (Москва, 2002); Бачернихиной М.В. «Техника установления фактических обстоятельств юридического дела» (Владимир, 2011).
Указанные работы анализируют конкретные аспекты правоприменения и его стадий, а также специфику правомерного и противоправного поведения. Однако, в исследованиях не предпринято попытки комплексного изучения вышеуказанных явлений и определения зависимости квалификации каждого из видов юридически значимого поведения от установления конкретных фактических обстоятельств. В связи с изменением общественных отношений и действующего законодательства был сделан ряд качественно новых предложений. По настоящее время малоизученными остаются особенности установления обстоятельств в зависимости от юридических конструкций составов правомерного или противоправного поступков, являющихся основаниями для квалификации.
Объектом диссертационного исследования выступают правоприменительные отношения, которые определяют пределы установления, оценки и правовой регламентации фактических обстоятельств и их влияния на квалификацию правомерного и противоправного поведения.
Предметом исследования является процесс установления фактических обстоятельств дела и роль выявленных обстоятельств в системе правоприменения.
Целью диссертационного исследования является установление роли и значения фактических обстоятельств дела в правоприменении.
Для достижения этой цели автор ставит перед собой следующие задачи:
проанализировать формы и стадии реализации права;
уточнить понятие и характеристику фактических обстоятельств в связи с выделением особенностей юридических конструкций составов правомерного поступка и правонарушения, являющихся основаниями для квалификации юридически значимого поведения;
исследовать процесс установления фактических обстоятельств различных категорий дел;
выявить информационные потоки передачи доказательственной информации, определить их значимость для юридической оценки дела;
представить видовую характеристику субъектов, участвующих в установлении и оценке фактических обстоятельств;
изучить условия влияния фактических обстоятельств на юридическую квалификацию и достижение истины по делу;
охарактеризовать своеобразие фактических обстоятельств и особенности их оценки при правомерном поведении;
отразить специфику фактических обстоятельств и особенности их оценки при противоправном поведении.
Методологическую основу исследования составила материалистическая диалектика. Данный метод применялся при рассмотрении процесса установления фактических обстоятельств в развитии, при исследовании диалектической взаимосвязи фактических обстоятельств с содержанием правовых норм, иной социальной информацией и информацией субъектов правоприменения.
В ходе проведения диссертационного исследования использовались общенаучные и частнонаучные методы познания. Большая роль в изучении фактических обстоятельств дела принадлежит логическому методу и его приемам - анализу и синтезу. Логический метод, как общенаучный, способствовал надлежащему формированию дефиниций часто используемых в тексте понятий. Приемы анализа и синтеза позволили полноценно исследовать сущность применения права, юридической квалификации, а также разновидностей юридически значимого поведения.
В качестве частноправовых методов использовались: формально-юридический - при анализе нормативно-правовых актов и иных источников права, толковании российского законодательства; сравнительно-правовой - в ходе сопоставления элементов составов правомерного поступка и правонарушения.
Теоретическую основу работы составили исследования советских ученых, а также разработки современных представителей теоретической и отраслевых наук. При написании диссертации автор опирался на труды исследователей, анализирующих проблематику применения права и юридически значимого поведения в области уголовного и уголовно-процессуального права, гражданского и гражданско-процессуального права, арбитражно-процессуального права; отдельные примеры взяты из отраслей конституционного, семейного, административного, земельного, жилищного, налогового и международного права.
Научная новизна исследования состоит в том, что на общетеоретическом уровне не проводилось комплексного исследования проблемы установления фактических обстоятельств дела через призму квалификации правомерного и противоправного поведения. В диссертации представлен новый подход к трактовке понятия и формам реализации права, количеству стадий правоприменения и его субъектному составу. Кроме того, автором определены особенности процесса установления фактических обстоятельств в границах правомерного и противоправного поведения, продемонстрирована зависимость квалификации юридически значимого поведения от выявленных данных.
В диссертации впервые предлагается новая форма реализации права - договорная, обосновывается ее роль как переходной формы к правоприменению. Единолично субъект не способен удовлетворить собственные интересы, нуждаясь в ином, не властном субъекте, который, в зависимости от характера интересов первого лица, поможет ему в достижении необходимой цели или получении желаемого результата.
В работе описывается новая концепция видовой дифференциации субъектного состава применения права за счет разделения на: 1) специально уполномоченных субъектов, не имеющих личного интереса в возникшем юридическом споре; 2) участников правоприменения, обладающих собственным интересом или правовой активностью в отстаивании интересов; 3) иных независимых участников применения права, которым могут быть известны какие-либо обстоятельства по делу либо привлекаемые для оказания иного рода помощи (технической, удостоверяющей, консультативной и т.д.), не имеющих в деле ни собственного, ни представляемого юридического интереса.
Приведенная классификация послужила основанием для выделения новых видов информационных потоков, влияющих на квалификацию юридически значимого поведения: 1) потока сведений участников применения права, благодаря которому, проявляя активную жизненную позицию, лица могут продемонстрировать собственную оценку фактических данных; 2) потока сведений иных независимых участников применения права, благодаря которому обеспечивается информативная полнота исследуемых событий и достаточность доказательственной базы, удостоверяются, поясняются и переводятся необщеизвестные или сообщаемые на неизвестном языке сведения.
Автором выявлены причины, формы и виды искажений всех информационных потоков, влияющих на юридическую квалификацию, сформулированы способы распознавания подобных искажений и предложены меры по их предупреждению.
Новизна диссертации выражается в выделении особенностей юридических конструкций составов правомерного поступка и правонарушения. Анализ их соотношения позволил установить связи между процессами установления фактических обстоятельств и квалификацией деяния. Данные выводы явились теоретико-эмпирическим основанием выявления различий и единства специфики правоприменения в границах правомерного и противоправного поведения, а также характером воздействия информационных потоков на полноту, достоверность фактических обстоятельств и правильность квалификации юридически значимого деяния.
На основе анализа предложений общей теории права и норм действующего законодательства разработаны дефиниции основных понятий в области применения права, теории квалификации, правомерного и противоправного поведения.
Научная новизна находит непосредственное выражение в следующих основных теоретических положениях, выносимых на защиту:
1. Обосновывается выделение договорной формы реализации права. Отмечается переходная природа данной формы как условие возникновения правоприменения.
2. Доказывается функциональное единство договорной и правоприменительной форм реализации права в возникновении правоприменительного отношения.
3. Фиксируется длящаяся природа применения права.
Применение права представляет собой основанную на действующем законодательстве особую деятельность специально уполномоченных органов государства и должностных лиц, зависимых и независимых участников по обеспечению надлежащей реализации правовых норм путем принятия единовременных или длящихся правовых актов.
3. Установлено, что субъектами правоприменительной деятельности, помимо специально уполномоченных государственных органов и должностных лиц, являются: 1) участники (стороны), имеющие фактический и юридический интерес в исходе дела; 2) иные независимые участники (свидетель, эксперт, специалист, переводчик, понятой), не наделенные властными полномочиями, не обладающие ни фактической, ни юридической заинтересованностью в деле и привлекаемые для оказания технической, консультативной, разъясняющей, удостоверяющей и иного рода помощи.
4. Анализируется роль информационных потоков, влияющих на достоверность установления фактических обстоятельств по делу.
К числу таких информационных потоков относятся поток информации о фактических обстоятельствах дела, поток правовой информации, поток иной социальной информации, поток сведений участников правоприменения, поток сведений иных независимых участников применения права.
5. Рассматривается воздействие информации на правильность квалификации и принятия решения по юридическому факту. Предлагается ограничение информационного воздействия на установление фактических обстоятельств не только формально-юридическими, но и материальными критериями, например, содержанием правомерного или противоправного поведения.
5. Определяется, что совокупность трех взаимосвязанных элементов информационно-доказательственного процесса - действующих информационных потоков, источников доказательственной информации и составов правомерного поступка и правонарушения - позволила выявить причины и формы искажений доказательственной информации, влияющей на квалификацию юридически значимого поведения.
К числу причин искажения доказательственной информации относятся: 1) физические возможности организма человека; 2) заинтересованность в исходе дела; 3) недобросовестность или неквалифицированность правоприменителя; 4) различного рода сбои на электронных носителях или непрофессионализм пользователя; 5) оказание влияния заинтересованным лицом на независимого участника с целью получения необходимого результата. В качестве форм искажения доказательственной информации выделяются умышленная и неумышленная.
6. Обобщается значение манипуляции информационными потоками в процессе правоприменения и установлении объективной истины.
7. Обосновывается, что исполнение принятого юридически значимого решения в условиях современной действительности связано с необходимостью защиты и восстановления нарушенных прав и законных интересов человека, приобретает особое значение и должно рассматриваться в качестве обязательной стадии правоприменительной деятельности. Выделение данной стадии обосновано телеологическим толкованием закона и его дальнейшей реализацией.
8. Фиксируется зависимость полноты и достоверности фактических обстоятельств от профессиональной подготовки и опыта правоприменителя.
9. Приводится видовая дифференциация фактических обстоятельств, с которыми норма связывает определенные юридические последствия и которые обладают относительным значением для проведения квалификации деяния и принятия правильного решения.
10. Обосновывается различие в воздействии видов юридически значимого поведения на объем установления фактических обстоятельств дела.
11. Подчеркивается негативная роль злоупотребления правом на анализ фактических обстоятельств дела и квалификацию деяния.
Теоретическая значимость результатов диссертационного исследования. Полученные результаты представляют собой определенный вклад в научную разработку проблем теории государства и права, теории правоприменения, теории квалификации, в том числе правомерного и противоправного поведения, и могут быть использованы для дальнейшего научного исследования смежных правовых явлений и процессов, наряду с вышеобозначенными.
Выводы и предложения, сформулированные в работе, будут способствовать эффективному и объективному установлению обстоятельств в интересах правильной квалификации, созданию и укреплению алгоритма действий участников правоприменения.
Практическая значимость диссертационного исследования состоит в том, что определены контентные составляющие реализации права; установлены степени дефектности имеющих юридическое значение обстоятельств; проанализированы особенности юридических конструкций составов правомерного поступка и правонарушения. Эти и иные внесенные в работе предложения могут быть использованы в практической деятельности судов, сотрудников правоохранительных органов, адвокатуры, органов и должностных лиц, осуществляющих управленческую деятельность.
Сформулированные положения будут полезны для дальнейших научных разработок в области применения права, квалификации юридически значимых деяний, а также для использования в учебном процессе в ходе преподавания учебных дисциплин «Теория государства и права», «Проблемы теории государства и права», «Теоретические основы квалификации деяний», при написании диссертационных, дипломных и курсовых работ.
Апробация результатов диссертационного исследования. Диссертационная работа выполнена, обсуждалась и была одобрена на заседании кафедры теории государства и права Саратовской государственной юридической академии. Основополагающие теоретические выводы и предложения нашли отражение в статьях автора, опубликованных в научных изданиях, в том числе в журналах, включенных ВАК Министерства образования и науки РФ в Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий.
Рекомендации и предложения изложены автором в научных докладах и сообщениях на международных и всероссийских конференциях: Международной научно-практической конференции «Современная юридическая наука и правоприменение»: IV Саратовские правовые чтения (Саратов, 3–4 июня 2011 г.); Международной научно-практической конференции, посвященной 80-летию Саратовской государственной юридической академии «Право и его реализация в XXI веке» (Саратов, 29–30 сентября 2011 г.); Всероссийской научно-практической конференции «Юридическая наука и правоприменение»: V Саратовские правовые чтения (Саратов, 1–2 июня 2012 г.); IV Итоговой научной конференции аспирантов, соискателей и молодых ученых «Общетеоретические и отраслевые проблемы российского правосудия» (Москва, 19 марта 2013 г.); XX Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» (Москва, 8-12 апреля 2013 г.); VIII Международной научно – практической конференции «Правовое государство и правосудие: проблемы теории и практики» (Москва, 15-19 апреля 2013 г.).
Структура диссертации обусловлена кругом исследуемых проблем и авторской концепцией. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения и списка используемой литературы.
Установление фактических обстоятельств дела - начальная стадия применения права
Реализация права была и остается одной из актуальных и практически значимых проблем юридической науки. Данная проблематика непосредственно связана с ежедневной практической деятельностью. Осуществление права влияет на динамику общественных отношений, возникновение новых неурегулированных жизненных ситуаций, требующих правового оформления, стремительно изменяющееся законодательство, правовые позиции судебной власти, которые служат фактической, правовой и процессуальной опорой при принятии законных, обоснованных и справедливых решений.
Основной формой реализации права является правоприменение. Применение права в отечественной юриспруденции отождествлялось с такими категориями, как «действие», «реализация», «осуществление предписаний», что отражало его динамичную, а не статичную наполняемость, характеризовало как длящийся процесс, состоящий из последовательно вытекающих стадий. Начиная с дискуссионных обзоров на страницах журнала «Советское государство и право» в 1954-1955 гг., применение права стало расцениваться как особая форма реализации, качественно отличающаяся от других форм, то есть сама реализация, осуществление права стали родовыми, более широкими понятиями по отношению к правоприменению и иным формам, выступающим как видовые.
По сравнению с формами реализации, которые нацелены на значительную степень саморегуляции своего поведения (соблюдение, исполнение и использование), для наиболее конфликтных и иных особо значимых случаев недостаточно брать в расчет собственные односторонние усилия для претворения в жизнь нормативных предписаний. Дополнительное вмешательство государства в лице органов или должностных лиц, специально уполномоченных на осуществление правоприменительной деятельности, бесспорно, содействует ускоренному и эффективному перенесению законодательного замысла из правовых норм на фактически сложившиеся обстоятельства.
Цель применения права сводится к обеспечению надлежащей реализации правовых норм по разрешению юридических казусов, посредством которого установится порядок во взаимоотношениях и взаимодействиях граждан, их объединений, сформируется такой направляющий вектор, который гарантирует стабильность, упорядоченность и организованность во всех сферах человеческой жизнедеятельности, удовлетворение потребностей и интересов не только персонифицированных субъектов, а всего общества. Поэтому невозможно абстрагироваться от социальной значимости правоприменения.
Такие формы реализации права, как соблюдение, исполнение, использование, требуют наличия одного субъекта, который самостоятельно способен решить, будет ли он соблюдать нормативные запреты, исполнять возложенные на него законом обязанности или использовать предоставленные права. Применение права как особая форма реализации в большинстве случаев требует участия властного органа, который, обладая специальными полномочиями, способствует воплощению норм права в жизни посредством их перенесения на конкретные жизненные ситуации, тем самым удовлетворяя интересы участников правоприменения.
Право на существование имеет еще одна не менее важная форма реализации права - договорная, являющаяся переходной формой к применению права. Новая форма реализации права требует обязательного наличия не менее двух субъектов, не наделенных властными полномочиями. Единолично субъект не способен удовлетворить собственные интересы, нуждаясь в ином, не властном субъекте, который, в зависимости от характера интересов первого лица, поможет ему в достижении необходимой цели или получении желаемого результата. Договорная форма реализации права характеризуется следующими признаками:
1) Свобода договорных отношений, что отражает наличие диспозитивности, самостоятельного волеизъявления сторон без вмешательства иных субъектов, а также способность в любое время путем достижения общего соглашения изменить принятые обязательства или в целом расторгнуть договорные отношения.
2) Наличие не менее двух равноправных субъектов с общим интересом: ввиду отсутствия отношений власти и подчинения стороны признаются равными, солидарными друг перед другом, а также достигнувшими взаимного согласия в отношении осуществления необходимых действий.
3) Заключение договорного акта особого характера, являющегося итогом договорной реализации права.
4) Создание особых нормативных предписаний, свидетельствующих о едином правовом алгоритме деятельности субъектов по достижению заявленной цели.
5) Наличие определенной формы договорного акта. Это обязательно письменная форма, в противном случае за неисполнение обязательств невозможно будет привлечь ни одну из сторон и взыскать понесенные убытки.
6) Добровольность возложения на каждого из субъектов обязательств, вытекающих из содержания договорного акта, что означает отсутствие любого рода принуждения в принятии решения о вступлении в договорные отношения.
7) Длительный период действия обязательств, закрепленных в договорном акте. Строительство жилого дома не может быть завершено за месяц, а квалифицированную юридическую помощь лицу в рамках уголовного судопроизводства с учетом прохождения различных стадий невозможно оказать, точно указывая на период окончания. Поэтому говорить о краткосрочности таких обязательств не целесообразно.
8) Установление эквивалентной взаимной ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение условий, содержащихся в договорном акте.
Примером является деятельность, связанная с заключением всех видов договоров (например, договор строительного подряда (жилого дома, нежилого здания), договор, заключаемый между защитником и обвиняемым на оказание последнему квалифицированной юридической помощи и т.д.), кроме тех, которые носят индивидуально-разовый характер (купля-продажа, дарение).
Интерес представляет введенное в УПК РФ в 2009 году досудебное соглашение о сотрудничестве. Такое соглашение заключается с представителями власти, где каждая из сторон обязуется выполнять соответствующие требования. Досудебное соглашение о сотрудничестве ориентировано на снижение уровня преступности и повышение раскрываемости преступлений, противодействие организованным преступным сообществам (группам) и т.д. Сотрудничество с подозреваемыми (обвиняемыми) обеспечивает гуманизацию их положения, применение к ним особого порядка судебного разбирательства, сокращение срока уголовного наказания, а также соблюдение мер государственной защиты как для вышеперечисленных лиц, так и для их близких родственников. Подобное соглашение, учитывая, что одной из сторон являются представители власти, не может полноценно обеспечивать равенство лиц. Сторона обвинения в любой момент способна дополнительно вменить подозреваемому (обвиняемому) преступление по статье, наказание за которое превышает предыдущую санкцию, хотя подозреваемый (обвиняемый) ранее соглашался на сотрудничество по раскрытию иного преступления. Поэтому заключение такого соглашения не соответствует ряду свойств, выделенных нами для договорной формы реализации права.
Это не означает, что в рамках уголовного судопроизводства невозможно существование подобной формы реализации права. По верному утверждению Е.А. Толкачева, договорные начала реализуются посредством института судебной сделки, когда до ухода судьи в совещательную комнату стороны в любой момент могут объявить о примирении. И с согласия государственного обвинителя суд обязан будет прекратить уголовное дело1.
Правоприменение осуществляется практически во всех сферах жизни общества, способствует согласованию воли законодателя и развитых социально значимых отношений в целях наиболее эффективного их регулирования, своевременного реагирования на возможные противоправные деяния и открытия широкого доступа к реализации правомерных действий всех субъектов права.
Квалификация юридически значимой информации в условиях дифференциации и качества источников ее получения
Конкретные жизненные обстоятельства должны быть оценены с учетом всех имеющихся сведений. Информационная составляющая дела является фактической, правовой и процессуальной опорой, важной гарантией для законного, мотивированного, обоснованного и, главное, справедливого рассмотрения и разрешения дела по существу. Совокупные данные по делу нередко разграничивают по так называемым потокам, что представляется целесообразным для последующего формирования аналитического вывода о правосудности принятого правоприменительного акта. Е.Н. Балашова характеризует информационный поток как упорядоченную, структурированную последовательность взаимосвязанных сведений об определенных явлениях или процессах действительности, прямо или косвенно влияющих на принятие субъектом социально значимого решения, независимо от форм их внешнего выражения1. Информационно-познавательный поиск осуществляется на всем протяжении применения норм права. Выделение потоков информации упрощает проверку ее объективности и относимости к делу, позволяет говорить о существовании предмета исследования, который благодаря необходимой совокупности сведений будет подвергнут анализу.
В теории права выделяются три информационных потока, влияющих на процесс правоприменения. К ним относятся: поток информации о фактических обстоятельствах дела, поток правовой информации, поток иной социальной информации. Однако представленная триада не раскрывает всей сущности рассматриваемого дела, поэтому предлагается выделить два дополнительных потока - это информационные сведения участников и иных независимых участников применения права. Закономерно возникает вопрос: какая категория лиц относится к вышеуказанным терминологическим группам?
Считалось, что применять нормы к индивидуальным случаям призваны исключительно юрисдикционные органы и должностные лица, наделенные властными полномочиями, находящимися за гранью доступа рядовым гражданам. Субъекты, не обладающие специальными полномочиями, могут только соблюдать, использовать или исполнять право, но не применять его нормы. Сложный характер применения права вытекает из сочетания различных форм реализации. Законодатель, например, наделяет одного субъекта правами, в отношении другого он устанавливает обязанность не препятствовать осуществлению этих прав. Применяя право, юрисдикционные органы или должностные лица способны посредством своей деятельности удовлетворить законно предоставленные права одних лиц при одновременном контролировании или даже устранении возможных нарушений этих прав со стороны других.
Однако не признаем ли мы тем самым пассивное участие граждан в делах государства, лишив их возможности применять правовые нормы? Не принижается ли роль и активность иных негосударственных субъектов в правоприменительном процессе? Субъектный состав правоприменения не ограничивается органами и лицами со специальными полномочиями, иные индивиды (коллективы) выражают не меньшую инициативность в защите своих интересов, в законном лоббировании собственных предложений и в осуществлении действий, форсирующих принятие управленческого решения. Категория независимых участников важна для применения права в силу оказания ими в процессе разного рода содействия, как информативного, так и технического.
В рамках уголовного, гражданского, арбитражного, административного процессов лица, участвующие в деле, наделены комплексом законодательно предусмотренных прав, позволяющих знакомиться с материалами дела, делать выписки из них, представлять доказательства и участвовать в их исследовании и т.д. В процессе важны участники, чья правовая активность обеспечит всестороннюю оценку и принятие справедливого итогового решения. Поэтому представляется нелогичным говорить о применении права как об исключительно государственно-властной форме реализации.
На этом основании и с учетом правоприменительной практики предлагаем расширенное и обоснованное разделение субъектов применения права на 3 группы:
1) специально уполномоченные субъекты правоприменения;
2) участники правоприменения;
3) иные независимые участники применения права.
Выделение первой группы субъектов предопределено государственно-властной направленностью характера правоприменения. Это государственные органы, органы местного самоуправления, должностные лица, которые в рамках своих полномочий обязаны применить нормативные предписания сообразно сложившимся спорным жизненным обстоятельствам с целью их урегулирования и принятия законного решения, т.е. обязаны установить фактические сведения, провести надлежащую квалификацию и в качестве итога вынести правоприменительный акт.
Облечение законодательно установленными полномочиями предусматривает у субъектов отсутствие личного интереса в возникшем юридическом споре. Например, законодатель установил запрет рассмотрения дела лицами, которые лично прямо или косвенно заинтересованы в исходе дела, состоят в родстве или свойстве между собой и т.д., что будет являться безусловным основанием для их отвода. Назначение деятельности первой группы субъектов состоит в обеспечении ее надлежащих условий и порядка, а также форм закрепления имеющихся сведений: должны быть соблюдены законодательные рамки, специально уполномоченные лица должны действовать беспристрастно и объективно, опираясь на закон и совесть. «Правоприменение, конечно, обеспечивается государственным принуждением, силой государственного аппарата, что, как известно, является одной из особенностей правового регулирования общественных отношений. Это помогает упорядочивать общественную жизнь путем установления четких организационных начал во взаимосвязях между различными субъектами общественных отношений»1.
Вторая группа - участники - коренным образом отличается от специально уполномоченных субъектов, в первую очередь наличием собственного интереса или правовой активностью в отстаивании своих интересов. Важно, что не всякий индивид или коллектив может быть участником применения права. Необходимо признание их таковыми уполномоченным на то органом. Кроме того, правовое положение участников нуждается в закреплении в юридическом акте. Для индивидуального участника принципиально значимо обладать сознанием, волей, а также способностью контролировать свое поведение. Для коллективных участников требуются внутренняя организация, единство воли и цели, а также устойчивое состояние. В целом участники должны обладать правосубъектностью, т.е. правоспособностью, дееспособностью и деликтоспособностью, возникновение которых у индивидуальных и коллективных участников не совпадает по времени, и оказывать влияние на юридические последствия.
Таким образом, участники обязаны в соответствии с законом принимать активное участие в рамках всего процесса по делу, т.е. они являются не сторонними наблюдателями правоприменительной деятельности, а непосредственно участвуют в ней. Процесс применения права в управленческой деятельности также сопровождается проявлением инициативности граждан (коллективов), которые наделены правом обращаться в вышестоящие органы или к должностным лицам, в иные инстанции с целью ускорения процедуры принятия необходимого решения.
Третья группа субъектов правоприменения - иные независимые участники, к которым относятся свидетель, понятой (в уголовном судопроизводстве), переводчик, эксперт и специалист. Им могут быть известны какие-либо обстоятельства по делу, или они привлекаются для оказания иного рода помощи (технической, удостоверяющей, консультативной и т.д.), не имея в деле ни собственного (кроме свидетелей), ни представляемого интереса. Некоторые независимые участники, например свидетель, нуждаются в соответствующей защите, т.е. им необходимо обеспечить должный уровень безопасности1. Показания данных лиц имеют весомое значение для определения произошедшего преступного события, для сопоставления доказательств в целях устранения их противоречивости и т.д., что в совокупности с иными изобличающими доказательствами, законно собранными и получившими закрепление в надлежащей уголовно-процессуальной форме, обеспечит постановление справедливого приговора. Поэтому говорить о том, что участники и независимые участники применения права не значимы для процесса, необоснованно. Без их участия невозможно рассмотреть и разрешить дело по существу.
Таким образом, предложенная классификация субъектов правоприменения отвечает комплектации действующего субъектного состава любого из судопроизводств и управленческой деятельности, учитывая активную роль в применении права участников и иных независимых участников, законодательно не наделенных соответствующими полномочиями.
Особенности юридической конструкции состава правомерного поступка как основание юридической квалификации фактических обстоятельств
Информационные основы характеризуют деяние, солидаризуясь со сведениями, заложенными как в правовых, так и в иных социальных предписаниях. Информационные данные формируют свидетельства поведения человека в юридической сфере, но фактическое поведение гораздо богаче и разнообразнее, чем потоки информации о нем. Воплощение законодательно заложенных в норму права сведений проявляется в поведении индивидуальных и коллективных субъектов. Содержание нормативного предписания и его практическая реализация синтезируются не просто на основе прямой связи, а через «посредников» - конкретные действия (бездействие) участников правоотношений. Действия (бездействие) подлежат соотношению с нормой права, с иными фактическими обстоятельствами по делу, в связи с чем представляется возможным утверждать, что «правовая квалификация служит предпосылкой надлежащего воплощения права в реальное поведение людей»1.
Углубляясь в масштабные процессы (глобализация, интеграция), происходящие в современном мире, зададимся вопросом: не остаются ли вне должного исследовательского внимания бихевиористские аспекты жизнедеятельности человека? Уделяется ли надлежащая степень государственной заботы поведению, сознанию, оценкам, установкам, ориентациям человека, коллектива, массы людей? Поддается ли правовой регуляции то, что формируется у человека внутри - его субъективные настрои, чувства, воля, духовный мир в целом?
Являясь одной из важнейших социальных характеристик4 личности, поведение и в настоящее время представляет актуальную сферу исследования. Поскольку данная категория применима к анализу объектов любого уровня, начиная с человеческого общества и завершая неорганической природой, то самым общим определением «поведения» представляется человеческая активность, связанная с воздействием на окружающую среду1. В рамках социальной психологии «поведение есть превращение внутреннего состояния человека в действия по отношению к социально значимым объектам. Оно представляет собой внешне наблюдаемую систему действий (поступков) людей, в которой реализуются внутренние побуждения человека» . Н.И. Уздимаева определяет поведение как акт человеческой жизнедеятельности, получающий свое выражение в действии либо бездействии индивида (поступке) и характеризующий отношение личности к окружающему его социуму".
Интерес представляет не обыденное поведение личности, а подпадающее под необходимое правовое регулирование. Характеристики, применяемые к понятию «поведение» в юридической сфере, дифференцированы: его именуют «правовым»; «поведением, осуществленным под воздействием права»; «поведением, урегулированным правом»; «поведением, предусмотренным правом»; «поведением в правовой сфере».
В.Н. Кудрявцев выделяет нормативное поведение, т.е. любое поведение, соответствующее той или иной норме4. В.В. Оксамытный расценивает поведение, как «законопослушное», «законосообразное», где в качестве критерия разграничения ставятся внешние признаки соблюдения норм права5. Н.И. Матузов, В.Н. Кудрявцев указывают на соответствие, согласно общепринятому смыслу, прилагательного «правовой (ая)» таким характеристикам, как «справедливый», «праведный», «правильный», «упорядоченный», «разумный» и т.д. В.Л. Кулапов описывает свойства «правового» поведения, акцентируясь на: 1) его внешнем выражении в форме деяния; 2) социальной значимости такого деяния; 3) сознательности, воли, способности поддаваться внешнему и внутреннему контролю, типичности для определенных отношений и субъектов, влекущих за собой юридические последствия и, конечно, получении общественной оценки и официального государственного документального закрепления. «Правовое» поведение оценивается как то, которое соответствует праву2. В последующем исследователь употребляет категорию «юридически значимое» поведение, которая точнее отражает содержание данного явления, объединяя правомерное и противоправное поведение . Представляется убедительным отдавать предпочтение при анализе поведения, урегулированного правом, характеристике «юридически значимое».
Согласно положениям науки теории государства и права, регулятивному воздействию права подвластны не все отношения, а непосредственно те, которые являются социально значимыми, существенными с точки зрения соответствия интересам отдельных граждан, общества и государства. Различают три группы общественных отношений: 1) отношения, не урегулированные правом; 2) отношения, частично урегулированные правом; 3) отношения, регулируемые правом. Наибольший интерес представляют отношения, находящиеся в сфере правового воздействия. Государство посредством деятельности законодателей закладывает в норму права ту модель поведения, которая считается социально значимой, не чинящей каких-либо препятствий в ее реализации в жизни и способствующей наступлению благоприятных для субъектов последствий.
Фактическое деление юридически значимого поведения на правомерное и противоправное приводит к следующим выводам. Целью государства является максимизация совершения правомерных действий, выражающихся в надлежащем соблюдении, исполнении и использовании установленных правил поведения. Жить в рамках нормативных предписаний реально: соблюдать запрещающие нормы, исполнять обязывающие и по своей воле использовать управомочивающие. Индивид пытается достичь посредством воплощения своих поступков большей выгоды в отношении себя, но с учетом интересов иных субъектов, - это и формирует его правомерное поведение.
Социальная полезность такой разновидности юридически значимого поведения изучена. Это значимое для социума массовое поведение, способствующее стабильному и эффективному развитию и функционированию человека, обеспечивающее не только его персональное благополучие, но и благополучие общества и государства в целом. Такая «правомерная» линия поведения проводит в жизнь нормы, посредством реализации которых удовлетворяются потребности индивида. Государство одобряет, поощряет, стимулирует, разрешает и напутствует субъектов на осуществление правомерных действий, обеспечивает экономическими, политическими, организационными ресурсами и иными возможностями.
Считается, что правомерное поведение исходит из морально-этических, альтруистических мотивов и общественно полезных. В таком случае отметим роль сознания в формировании правомерного поведения человека. Правомерное поведение в силу своей масштабной распространенности приобретает свойства инстинктивности и автоматизированности. Субъекты действует как по заранее спланированному алгоритму, не переступая черту закона. Находясь в рамках правового предписания, они нередко не догадываются, что осуществляют деятельность сообразно модели поведения, заложенной в правовую норму. Например, совершение мелких бытовых сделок, входящих в ежедневный планинг человека, зафиксировано в законе как розничная купля-продажа: покупатель, получая желаемый товар от продавца (который его предоставил), обязуется исполнить обязательства, выплатив необходимую сумму, составляющую стоимость товара надлежащей формы, качества и т.д. (ст. 492 ГК РФ). Формируется вывод, что допустимо неосознание субъектом социальной значимости правомерного поведения.
Роль государства сводится не только к направлению субъектов в правомерное русло, но и к одновременному сдерживанию их противоправных действий. В этом отношении В.Н. Кудрявцев обоснованно утверждает, что «правомерное поведение - это норма»1: каждый индивид должен придерживаться нормативно закрепленных правил поведения, направленных на эффективное улучшение и ускоренное достижение того благополучия, которое создаст атмосферу удовлетворенности собственных потребностей.
Роль состава правонарушения в юридической квалификации фактических обстоятельств
В отличие от правомерного поведения, противоправное и его состав давно являются объектом исследовательского внимания, но жизнь не стоит на месте, и возникает потребность в его обновлении и уточнении относительно современных реалий. Противоправное поведение имеет важное общественное и государственное значение, однако не влечет позитивных юридических последствий и юридически закрепляется в запрещающих нормах. Для более полного раскрытия данного правового явления целесообразно определиться с понятием, выявить сущностные черты и социальную природу данного вида юридически значимого поведения.
В.Н. Кудрявцев установил равенство понятийной триады: противоправного поведения, неправомерного поведения и правонарушения, которые в совокупности характеризуют поведение, общественно вредное и запрещенное нормами права1. Если прилагательные «противоправный» и «неправомерный» как части речи, обозначающие признак некоего предмета, можно свести в единый синонимичный ряд, то существительное «правонарушение» в совокупности с представленными определениями разнится. Понятие «правонарушение» устоялось в рамках и теоретических, и отраслевых наук, оно выражает единое понимание того явления, которое противоречит праву, способно причинить вред законным правам и интересам отдельных лиц, общества и государства в целом.
Важным представляется разграничение «противоправного поведения» и «правонарушения». Это не тождественные понятия. В первую очередь они дифференцируются по содержанию: противоправное поведение включает не только правонарушения всех видов, но и объективно-противоправное поведение, и злоупотребление правом. Поэтому правонарушение будет более узким понятием, входящим, наравне с иными, в совокупную категорию «противоправное поведение». Правонарушение и иные составляющие противоправного поведения по-разному влияют на установление фактических обстоятельств. Различие прослеживается по субъективной стороне: если в составе правонарушения обязательно в качестве элемента должна быть установлена вина, чтобы деяние было признано таковым, то объективно-противоправное поведение является социально вредным и противоправным, причиняющим вред, но невиновным. В этом и заключается существенный отличительный признак такого поведения. Доказать наличие вины лица в составе подобного деяния будет невозможно. Субъект, совершая объективно-противоправное деяние, ставит перед собой не преступные цели, а правомерные, которые не реализуются по не зависящим от него причинам.
A.M. Хужин в ряду таких причин указывает на индивидуальные особенности, добросовестное заблуждение или сложившуюся ситуацию1. Если ранее две вышеуказанные составляющие противоправного поведения (правонарушение и объективно-противоправное поведение) отождествлялись, то причиной тому было отсутствие в законодательстве оговорки об обстоятельствах, исключающих вину субъекта.
Сопоставимо с «правонарушением» и понятие «злоупотребление правом». Часть 3 ст. 17 Конституции РФ гласит, что недопустимо нарушать права и свободы других лиц в процессе осуществления собственных прав и свобод . Злоупотреблять правом - значит выходить за рамки предоставленного законом субъективного права не в пользу интересов иных лиц, а в целях удовлетворения личных потребностей, используя собственное положение. В данном случае сложно говорить о принципиальном различии двух сопоставляемых понятий.
Важно понимать, что государство и общество не запустят импульс реагирования на феномен злоупотребления правом до тех пор, пока не будут затронуты интересы других субъектов. В некоторых случаях факт такого злоупотребления не будет расцениваться как правонарушение. А.А. Малиновский отмечает, что в качестве злоупотребления свободой совести и вероисповедания можно рассмотреть деятельность религиозного объединения и его духовного лидера, но такого рода деятельность под понятие правонарушения подпадать не может1.
С ним соглашается А.Ф. Текаев, высказывая тезис, что не всякое правонарушение есть злоупотребление правом. Если субъект злоупотребляет предоставленным ему субъективным правом, нужно отмечать не только выход за границы объема такого права, но и факт нарушения иных норм, определяющих пределы реализации права и устанавливающих негативные последствия за несоблюдение этих пределов .
Многие авторы склоняются к точке зрения, что злоупотребление правом следует характеризовать как частный случай правонарушения", аргументируя, что подобное осуществление субъективного права противоречит назначению, общим принципам и целям права, нарушает нормальный порядок общественных отношений, причиняет вред государственным, общественным или личным интересам. На законодательном уровне существует изобилие статей, в которых установлен прямой запрет на осуществление действий, имеющих намерение причинить какой-либо вред иным лицам или другим способом злоупотребить субъективным правом (ст. 201, 202, 285 УК РФ; ст. 10, 287, 293 ГК РФ и др.).
Таким образом, злоупотребление правом не приравнивается к правонарушению, равно как и объективно-противоправное поведение.
Противоправное поведение включает правонарушение, а не соотносится с ним как равноценным понятием.
В теории права к противоправному поведению применяются многочисленные характеристики, нуждающиеся в разграничении. Существуют следующие обозначения: «противоправное поведение», «неправомерное поведение», «ненормативное поведение», «правонарушение», «нормонарушение», «нарушения норм права», «нарушения законодательства», «социальная патология». Относительно «противоправного» и «неправомерного» поведения нами была отмечена их синонимичность, отражающая противоречия таких действий моделям поведения, заложенным законодателем в правовое предписание.
Термин «ненормативное поведение» употребляется В.Н. Кудрявцевым, который различает две его разновидности: 1) поведение, не урегулированное нормой (отсутствие законодательного правила поведения в жизненной ситуации); 2) поведение, противоречащее норме. Исследователь дифференцирует «ненормативное поведение» и «социальную патологию», разъясняя, что ненормативное поведение может быть в принципе полезным и не расцениваться как антиобщественное. Примером может служить нарушение правил технического или внутреннего распорядка организации в целях улучшения качества и объема производства, совершенствования основ деятельности, разработки новых проектов и технологий. Первоначальные индивидуальные или коллективные действия могут приобрести масштабность распространения в качестве примера и подобия, тем самым способствуя тому, что такого рода действия приобретут статус нормативных. Поддержка в данном ключе творческого звена, продвинутости и прогрессивности развития той или иной деятельности будет исключать закоренелый консерватизм в моделировании новых общественных отношений.
Что касается «социальной патологии», то она представляет собой такие массовые или индивидуальные негативные отклонения от норм, которые имеют отрицательное значение с точки зрения общественных интересов, выражаются с различной степенью интенсивности и требуют использования разнообразных средств социального контроля1.
В последнее время исследователи прибегают к использованию термина «нормонарушение» при анализе юридически значимого поведения, отмечая, что содержание «правонарушения» не охватывает, например, «безвиновных» деяний в международном и гражданском праве; правонарушений, возникающих в тех отраслях, которые не предусматривают штрафные санкции, и т.д.2 Л.М. Ковалев характеризует «нормонарушение» как «нарушение несправедливых нормативных предписаний при отсутствии вредных последствий для охраняемых законом прав, свобод и интересов граждан и государства, а также предприятий, учреждений, организаций» .
Можно вывести признаки «нормонарушения», которые качественным образом будут отличать данное явление от «правонарушения», несмотря на их формальную созвучность. «Нормонарушения» направлены на несоблюдение конкретного правила, которое не согласуется с требованиями закона, поэтому отсутствуют вредные последствия от нарушения такого нормативного предписания. Обратившись к трактовке понятия «норма», подразумеваем под ней все виды социальных норм, а не исключительно правовые, что дает основание считать термин «нормонарушение» более широким. Верно отмечает Н.И. Уздимаева, говоря о конструкции нормонарушения как меры защиты механизма правового регулирования от коллизий законодательства4. Поэтому «правонарушение» будет более узким понятием, чем «нормонарушение».
