Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Гносеологический аспект исследования категории «ошибка»
1. Общенаучная постановка проблемы ошибок и ее юридическая формализация
2. Истина и заблуждение 7 4
ГЛАВА II. Характеристика юридического значения категории «ошибка»
1. Ошибка как категория правоведения 129
2. Классификация как средство юридической формализации ошибки 183
ГЛАВА III. Соотношение категории «ошибка» с другими правовыми явлениями
1. Правосознание и ошибка 241
2. Юридический факт и ошибка 255
3. Правоотношение и ошибка 270
4. Риск и ошибка 284
5. Юридическая техника и ошибка 301
6. Законность и ошибка 318
ГЛАВА IV. Детерминация правовых ошибок средства их выявления, предупреждения и исправления
1. Детерминированность правовой ошибки 335
2. Средства выявления, предупреждения и исправления ошибок 358
Заключение 382
Библиография
- Общенаучная постановка проблемы ошибок и ее юридическая формализация
- Ошибка как категория правоведения
- Правосознание и ошибка
- Детерминированность правовой ошибки
Введение к работе
Актуальность диссертационного исследования. Проводимые сегодня в России преобразования постепенно приобретают черты социально-экономической стабилизации. Вместе с тем процессу изменения прежнего государственного и общественного строя страны были присущи стратегические просчеты и ошибки. Характер их негативного воздействия на благосостояние общества можно сопоставить лишь с трагическими последствиями Великой Отечественной войны.
Как заметил известный российский ученый-экономист Н. Шмелев, «то, что мы пережили в ельцинскую эпоху никому из экономистов-рыночников не могло и в дурном сне присниться»1. Иными словами, в ходе демонтажа старой системы и становления новой имели место ошибки и заблуждения, в том числе и в правовой сфере, что не могло не вызвать в некоторых слоях общества определенного разочарования и крушения надежд.
Преодоление подобного рода негативных явлений невозможно без их теоретического осмысления и юридической оценки, поскольку ошибки, влекущие правовые последствия, значительной частью российских граждан — нередко отождествляются с преступлениями. Поэтому юридической науке необходим научно обоснованный, четкий, унифицированный категориальный аппарат. В этой связи одна из основных задач теории государства и права состоит в нормативном обосновании и выявлении критериев и границ формализации ошибок.
Между тем сама проблема ошибок в юриспруденции, несмотря на отдельные публикации и диссертационные исследо-
Шмелев Н. Почему мы такие бедные? // Трибуна. 2001. 27 сент.
вания, относится к числу чрезвычайно противоречивых и малоизученных. Этот факт трудно объяснить с точки зрения научной и практической значимости рассматриваемой темы. В отечественной юридической науке вплоть до последнего времени не проводилось общетеоретических исследований нормативной природы ошибки.
Предпринимаемые же попытки обосновать категорию «ошибка» через ее социальную сущность в пределах конкретной отрасли права или определенного вида профессиональной юридической деятельности не внесли полной ясности в характеристику юридической природы рассматриваемого феномена. Между тем существует объективная потребность в разработке общеправового понятия ошибки.
К сожалению, отсутствие должной четкости и обоснованности юридического значения ошибки, а также единства в методологическом и эмпирическом подходах к разрешению обозначенной проблемы на общеправовом уровне только усугубляет ее. Во избежание подобных коллизий автором предпринята попытка обобщения гносеологических и нормативных оснований определения пределов материализации ошибки в правоведении как самостоятельного правового явления. Поэтому вопрос юридической формализации ошибки — это ключевой вопрос в выявлении ее нормативного содержания.
По мнению автора, без создания единой научной концепции юридического значения ошибки трудно установить ее функциональную роль в правовой действительности, дать исчерпывающую характеристику статусу ошибки в системе категорий правоведения. Неоднозначность решения этого вопроса ведет к формированию противоречий относительно понятия ошибки и ее нормативной природы.
Например, в гражданском праве ошибка отождествляется с заблуждением; в процессуальных отраслях она рассматривается в качестве правонарушения; в общей теории государства и права — как негативный результат, специфический юридический факт. Существуют и другие представления об юридической природе ошибки. Подобные коллизии формируют предпосылки для многозначной оценки ошибок в юридической практике.
Ошибка — это продукт жизнедеятельности человека. Она отражает и выражает реалии социально-экономической действительности, ее сложности, динамику многообразий и противоречий, которые воздействуют на содержание и роль ошибки в ней. Поэтому ошибки по-разному оцениваются людьми. В этой связи вопрос юридической формализации ошибки — важнейшее направление познания и объяснения нормативной природы рассматриваемого феномена.
Такая потребность в теории права осознается учеными-юристами, занимающимися изучением данной проблемы. На этот пробел обращают внимание A.M. Баранов, В.М. Баранов, А.Д. Бойко, Н.Н. Вопленко, Н.И. Гаврилова, Ф.Г. Гилязев, В.Н. Карташов, З.Ф. Коврига, А.С. Дашков, М.Н. Малеина, К.Р. Мурсалимов, К.А. Панько, С.Г. Пишина, СВ. Поленина, А.Б. Соловьев, В.М. Сырых, Ю.А. Тихомиров, С.А. Шейфер, В.Я. Якушин и другие.
Не вызывает сомнения, что теоретическое обоснование юридической природы ошибки должно проходить на основе анализа социальной природы ошибки и ее общенаучной постановки в правоведении, что формирует гносеологические и эмпирические предпосылки для определения нормативного содержания, признаков и родового понятия «ошибка».
Без этих базовых конструкций трудно обсуждать значение ошибки в законодательной, правоприменительной и интерпретационной деятельности. Именно в таком подходе к решению вопроса об общеправовом понятии ошибки нуждаются современная отечественная юридическая мысль и практика.
Только через нормативные пределы обобщения и формализации ошибки в правоведении субъектами права достигается возможность учитывать реальное содержание негативного воздействия таких просчетов и давать им соответствующую юридическую оценку, а также принимать конкретные меры по их предупреждению.
Смещение акцентов в теоретическом исследовании ошибки с отраслевого (прикладного) уровня на фундаментальный создает условия для сопоставления ошибки с рядом соотносимых философских и правовых понятий — истиной, заблуждением, правосознанием, юридическим фактом, правоотношением, риском, юридической техникой, законностью и другими. Здесь метод сравнения позволяет установить нормативные границы проявления ошибки в правовой действительности и определить те признаки ошибки, которые формируют ее юридическое значение.
Анализ общей концепции юридического значения ошибки следует проводить с учетом субъективных аспектов нормативной природы ошибки, которые выражаются через категории воли, мотива, цели, интереса, вины и другие. Они в своем единстве формируют как предпосылки для соотнесения ошибки с правонарушением, халатностью, небрежностью и т. д., так и вероятность определения юридического содержания ошибки. На основе данного обобщения в диссертации делается вывод, что далеко не любая ошибка, обнаруженная в правовой реаль-
ности, обладает юридической значимостью и принимается во внимание правоприменителем.
Проведение типологии и классификации ошибок способствует определению многообразия связей ошибки с явлениями правовой действительности и обусловленность ее юридического значения содержанием таких связей, что подчеркивает производный характер нормативной природы ошибки. Подобного рода ограниченность ошибки является одним из свидетельств ее случайно-эмпирической детерминированности.
Данное теоретическое положение подтверждается судебной практикой, где каждый факт обнаружения ошибки тщательно исследуется, устанавливается ее юридическое значение. На основании такой научной посылки в диссертации обосновывается предложение о разработке адекватной правовой процедуры выявления ошибки, фиксации ее нормативного содержания и исправления. Эта теоретическая и практическая установка открывает путь для законодательного оформления юридической природы категории «ошибка» и определения ее статуса в системе правовых явлений.
Социально-индивидуальная детерминация ошибки в правовой действительности указывает на многообразие способов и форм проявления ошибки и ее относительно-вероятностный характер. Поэтому сопоставление ошибки с соотносимыми правовыми явлениями выступает обязательным фактором для определения юридического значения ошибки, где ее существенный характер — обязательный признак и необходимое условие отнесения к юридически значимым обстоятельствам.
Теоретическое разрешение проблемы юридического значения ошибки — это не только методологический аспект, но и практический. Общая концепция юридического значения ошибки
обозначает сферу применения ошибки, ее роль и статус. Именно в единстве теоретического и эмпирического достигается возможность использования категории «ошибка» в характеристике различных процессов и явлений.
Юридическая природа ошибки — вопрос нормативной оценки качества и эффективности законодательной и правоприменительной деятельности субъектов права, который теснейшим образом связан с потребностью их совершенствования и га-, рантированностью основных прав и свобод личности.
Все это вместе взятое выражает объективную потребность разработки целостной научной доктрины ошибки в правоведении. В ней должны быть объединены как отраслевые, так и общеправовые подходы к исследованию феномена ошибки в юриспруденции. Вместе с тем автор в полной мере отдает себе отчет в том, что решение этой задачи возможно лишь на основе объединения усилий ряда ученых, занимающихся изучением данной проблемы.
Предмет, цель и задачи исследования. Предметом авторского внимания являются теоретико-методологические аспекты изучения феномена ошибки в правовой действительности. Эти стороны ошибки позволяют конкретизировать общенаучную постановку проблемы ошибки в общей теории государства и права, возможность ее юридической формализации. Выражением этого подхода служит процедура выявления и фиксации нормативной природы и содержания ошибки, а также определение условий и обстоятельств детерминации ошибки в правовой действительности.
Цель настоящей работы обусловлена тенденциями развития современной правовой системы Российской Федерации и состоит в определении юридического значения ошибки и формулиро-
вании на этой гносеологической базе основных направлений разработки общеправовой концепции ошибки как самостоятельного явления правовой действительности.
Для достижения указанной цели необходимо было решить следующие задачи:
— определить научные критерии обнаружения ошибки и
пределы ее исследования в юриспруденции;
выявить роль и значение категорий «истина» и «заблуждение» в общенаучной постановке проблемы ошибок и ее юридической формализации;
установить нормативные границы проявления ошибки и основания их фиксации в праве;
исследовать юридическую природу ошибки и сформулировать ее общеправовое понятие;
показать роль типологии и классификации ошибок в их юридической формализации;
раскрыть соотношение правосознания и ошибки, юридического факта и ошибки, правоотношения и ошибки, риска и ошибки, юридической техники и ошибки, законности и ошибки;
проанализировать условия и обстоятельства детерминации ошибки и предложить меры по созданию механизма выявления, предупреждения и исправления ошибок;
обосновать место и роль ошибки в системе категорий теории государства и права, показать ее особенности как специфической и самостоятельной правовой категории;
сформулировать научно-практические рекомендации по улучшению качества принимаемых нормативно-правовых актов и совершенствованию процесса их реализации.
Научная новизна. Диссертация представляет собой первое в юридической науке комплексное общетеоретическое исследо-
вание феномена ошибки в правовой действительности. В работе выдвигается концептуальный тезис о том, что без общенаучной постановки проблемы ошибки и ее юридической формализации все попытки изучения отдельных аспектов ошибки не могут привести к разрешению существующих в юриспруденции противоречий по этой теме. Они лишь формируют методологические предпосылки для преодоления теоретического пробела. Поэтому в диссертации предлагается прежде всего определить научные пределы и критерии выявления и фиксации юридического значения ошибки и на этой методологической основе сформулировать общеправовую дефиницию ошибки.
Особая роль в решении этого вопроса принадлежит истине и заблуждению. Названные категории рассматриваются не с онтологической точки зрения, а с функционально-рациональной. Данный методологический прием позволяет ввести в их содержание формально-юридические принципы, закрепленные в действующем законодательстве и отражающие закономерности развития юридической практики. Такое теоретическое положение создает условия для эффективного применения гносеологических возможностей истины и заблуждения в изучении юридического значения ошибки.
Исходя из функциональных особенностей истины и заблуждения, автор предлагает определить нормативную природу ошибки и ее признаки, характеризующие юридическое значение данного феномена. Таким образом, создаются предпосылки для формулирования общеправового понятия ошибки, которое берется за основу для проведения типологии и классификации ошибок. Анализ предложенной теоретической конструкции позволил разработать целостную концепцию юридического значения ошибки.
Автором впервые вводится в научный оборот характеристика ошибки как случайно-эмпирического явления, обусловленного юридической практикой и необходимыми связями с другими правовыми феноменами — правосознанием, юридическим фактом, правоотношением, риском, законностью и т. д. В диссертации предлагаются нетрадиционные подходы к трактовке истины, правоотношения, риска и законности.
Результаты сравнения ошибки с указанными понятиями используются для выявления условий и обстоятельств детерминации ошибки в юриспруденции и ее функциональной роли, а также обосновывается позиция о необходимости теоретической разработки проблемы создания механизма выявления, предупреждения и исправления ошибок, подчеркивается значение правовой процедуры не только в структуре механизма, но и в процессе юридической формализации общенаучной конструкции ошибки.
Методологическая основа диссертационного исследования. Базовым основанием изучения феномена ошибки в юриспруденции выступает диалектика, в границах которой автором был применен функционально-рациональный подход к интерпретации большинства явлений правовой действительности, используемых для определения юридического значения ошибки и ее понятия, что способствовало активному привлечению данных общей теории государства и права, специально-отраслевых правовых наук и юридической практики.
Из частно-научных методов активно применялись методы теории систем, моделирования, сравнительного правоведения, прогнозирования, выборки, эксперимента и другие. Кроме того, при исследовании юридического значения ошибки использовались принципы единства исторического и логического, абстрактного и конкретного, общего, особенного и единично-
го, необходимого и случайного, возможного и действительного, простоты и меры сложности, а также общефилософские категории и понятия.
Сложность, противоречивость и недостаточная разработка темы ошибок на общеправовом уровне предопределила отражение в диссертации обширной литературы — философской, социально-политической, научно-публицистической, и, прежде всего, юридической, включая основные работы по общей теории государства и права, конституционному праву, гражданскому, уголовному, гражданскому процессуальному, уголовно-процессуальному и другим отраслям права, юридической статистике и психологии, бухгалтерскому учету и другим областям знания.
При написании диссертации автор опирался на обширный круг источников права, в том числе на Конституцию Российской Федерации и многочисленные другие нормативные правовые акты России и практику их применения, а также на законодательство Германии, США и других государств.
В итоге на защиту выносятся следующие положения.
Поскольку ошибка присуща различным сферам жизнедеятельности человека и отражает ее сложность, динамичность и противоречивость, то для более полного и всестороннего изучения феномена ошибок в правовой действительности диссертант предлагает определить логико-философские основания и пределы общенаучной постановки рассматриваемой проблемы и ее юридической формализации.
При характеристике ошибки автор диссертации исходит из того, что категории «истина» и «заблуждение» являются важнейшими эмпирико-гносеологическими средствами выявления и фиксации ошибки как самостоятельного феномена правовой действительности. Истина и заблуждение рассматриваются в
качестве научных пределов постановки проблемы ошибок в правоведении и выявления ее юридической природы.
Ошибка — продукт жизнедеятельности человека. Она выражает противоречия между объективными и субъективными аспектами развития общества и характеризует единство объективного и субъективного. Поэтому социальная детерминированность ошибки предполагает необходимость определения юридического значения данного феномена.
В работе развивается тезис о том, что общенаучная постановка проблемы ошибок и ее юридическая формализация позволяют сформулировать свойства нормативного содержания ошибки. На основании которых автор разрабатывает теоретическую концепцию юридического значения ошибки.
Ошибка относится к юридически значимым обстоятельствам и является следствием заблуждения субъекта права относительно содержания охраняемых законом интересов, она препятствует их реализации, что не может не приниматься во внимание правоприменителем.
На основе анализа юридической практики аргументируется положение о том, что ошибка принадлежит к случайным эмпирическим явлениям, обладающим юридическим значением, которое устанавливается правоприменителем в каждом конкретном случае ее обнаружения.
В диссертации предлагается рассматривать методологические приемы типологии и классификации ошибок в качестве средства ее юридической формализации и выявления связей с другими правовыми категориями. Данная гносеологическая посылка послужила одним из способов обоснования нормативной природы ошибки и определения ее функциональной роли в системе категорий правоведения.
8. Деление ошибок на типы и виды позволяет установить
зависимости между различными по своей социальной природе
группами ошибок и производный характер ошибки от ряда пра
вовых явлений, что дает возможность провести сравнение
ошибки с правосознанием, юридическим фактом, правоотноше
нием, риском, юридической техникой и законностью.
9. Рассматривая соотношение правосознания и ошибки,
автор приходит к выводу, что ошибка выражает дефект воли
субъекта права в процессе волеизъявления. В этом контексте
допускается возможность совпадения функциональной роли за
блуждения и ошибки. Обосновывается их причинно-
следственная зависимость.
Материализация ошибки в юриспруденции осуществляется через юридические факты и правоотношения. При этом юридический факт и правоотношение выступают средствами формализации ошибки и фиксируют нормативные границы ее проявления, где ошибка есть результат выражения риска вступления сторон в правоотношения.
В процессе анализа признаков ошибки, формирующих ее юридическое значение, и сравнения ошибки с отдельными категориями права автор доказывает, что ошибка не обладает признаком виновности, а предпринимаемые попытки наделить ошибку этим свойством без законодательного решения данной проблемы представляют собой не что иное, как объективное вменение.
Важным аспектом юридической формализации ошибки через юридический факт и правоотношение выступает законность. Она является не только средством оценки юридического значения ошибки, нормативным критерием ее фиксации, но и политико-правовым основанием для определения существенности ошибки.
Метод сравнительного правоведения применяется автором в процессе отстаивания позиции, согласно которой ошибка рассматривается как одно из нормативных условий снижающих качество и эффективность юридической практики.
Автор поддерживает мнение о том, что наиболее полное представление о юридическом значении ошибки можно получить через выявление и изучение факторов ее детерминации, которые послужили теоретико-эмпирическим основанием для выработки теоретической конструкции механизма выявления, предупреждения и исправления ошибки.
15. В заключение работы формулируются предложения по
разработке комплекса мер, направленных на выявление, пре
дупреждение и исправление ошибок, допускаемых субъектами
права в юриспруденции; ставится вопрос о целесообразности
теоретической разработки механизма по выявлению и исправ
лению ошибок.
Научная и практическая значимость. Ценность диссертационного исследования выражается в новой для общей теории государства и права постановке проблемы ошибок, а именно, показывается, что через выявление и фиксацию юридического значения ошибки достигается возможность определения общеправового категориального статуса ошибки.
Посредством юридической формализации ошибки всегда можно получить четкое представление о качестве юридической практики, а также проводить различие между ошибкой и заблуждением, ошибкой и юридическим фактом, ошибкой и небрежностью, ошибкой и халатностью.
Последовательное решение поставленной проблемы может оказать положительное воздействие на содержание профессиональной юридической деятельности.
Результаты диссертационного исследования могут применяться для совершенствования юридической техники работниками правовой сферы, а также для повышения качества и эффективности законодательной и правоприменительной деятельности. Особое значение они имеют для совершенствования судебной практики.
Основные теоретические выводы и положения можно использовать не только в общей теории государства и права, но и в отраслевых юридических науках и преподавательской работе, для чтения специальных лекционных курсов. Данные авторские обобщения расширяют научный аппарат общей теории государства и права, создают теоретическую и методологическую базу для разработки теории ошибок в юриспруденции.
Апробация результатов исследования. Основные теоретические положения диссертации докладывались и обсуждались на кафедре теории государства и права Саратовской государственной академии права. По этой проблеме автор неоднократно выступал с докладами и сообщениями на конференциях, круглых столах, симпозиумах, проводимых в городах Москве, Волгограде, Саратове.
Результаты работы изложены в двух монографиях — «Вопросы методологии исследования категории «ошибка» в правоведении» (Саратов, 2001 г.), «Юридическое значение категории «ошибка»: теоретико-методологический аспект» (Саратов, 2 0 01 г.) и других публикациях. Материалы диссертации используются в учебно-методической работе.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав, разделенных на параграфы, заключения и библиографии.
Общенаучная постановка проблемы ошибок и ее юридическая формализация
Ошибка — широко распространенное явление социальной действительности. Однако уровень общеправовой разработки этой темы не отвечает интересам практики. Причем в правоведении разброс мнений относительно юридического значения категории «ошибка» настолько велик, что они объединяют такие противоположные по своей природе феномены, как правонарушение и заблуждение. Представляется закономерным постановка юридической практикой задачи поиска и разработки единого общенаучного подхода к интерпретации и формализации рассматриваемой темы. Ее решение без определения методологии дело непростое, поскольку методология формирует не только гносеологические возможности и средства теории государства и права, но и научные пределы постановки самой проблемы ошибки в правоведении и ее формализации.
Как показывает обобщение монографической литературы, сегодня в юриспруденции сформировалось несколько подходов к характеристике методологии. Условно их можно объединить в три научных направления. Первая точка зрения: методология — это система методов. Наиболее последовательным сторонником представленной позиции выступает В.К. Бабаев. В одной из последних своих статей он замечает: «...нет смысла различать понятия «метода» и «методологии» при изучении права в целом. Метод в исследовании любой юридической проблемы никогда практически не сводится к одному способу, приему или операции, а представляет собой целую их совокупность, логически сочетающихся, дополняющих друг друга и нацеленных на получение определенного результата. А это и есть методология»1.
Другие исследователи рассматривают методологию как науку о методах2. «Правовая методология в точном смысле этих слов, — пишет A.M. Васильев, — есть учение о методах, применяемых в правовых науках для изучения предметов их познания. Можно сказать и иначе: правовая методология — это теория методов в правовых науках»3.
Третьими авторами предпринята попытка посредством категории «методология» объединить эмпирический и гносеологический уровни познания. Представители этого направления фактически синтезируют два первых подхода4. Например, Д.А. Керимов пишет: «Методология права есть не что иное, как общенаучный феномен, объединяющий всю совокупность принципов, средств и методов познания (мировоззрение, диалектические методы познания и учение о них, обще- и част-нонаучные понятия и методы), выработанных всеми общественными науками, в том числе и комплексом юридических наук, и применяемых в процессе познания специфики правовой действительности, ее практического преобразования»1.
Необходимо отметить обоснованность и целесообразность приведенных положений, которые в известной мере отражают суть проблемы. Но также нетрудно заметить, что они носят инструментально-дескриптивный характер. Подобный подход ведет к преобладанию эмпирико-эклектического систематизирования с имеющимся теоретическим материалом относительно понятия «методология» и формирует условия для рассогласования базовых аспектов методологии.
Для разрешения этой ситуации в правоведении принципиальное значение имеет вопрос о соотношении инструментально-дескриптивной, субъектно-деятельностной и мировоззрен-ческо-нормативной сторон методологии. На наш взгляд, понятие методологии должно выражать их диалектическое взаимодействие. Следовательно, в прямом значении методология — это система взаимосвязанных между собой внутренних и внешних аспектов ее проявления. Ведь не всегда семантика слов совпадает с их функциональной ролью. В этой связи этимология данной дефиниции представляет самостоятельную проблему, которая требует своего научного объяснения. Термин «методология» образован от слов «метод» и «logos-учение»2, то есть знаковая система, которая помимо выражения смысла выполняет и конкретные функции. Именно через них и проявляется сущность данного феномена.
Методология выделяется в самостоятельный объект познания и фиксируется в науке как система социально апробированных правил и нормативов познания и действия, которые соотносятся со свойствами и законами действительности. Она характеризуется следующими чертами: во-первых, это знаковая система с высокой степенью научной абстракции; во-вторых, представляет собой единство объективного и субъективного; в-третьих, обладает рациональным и универсальным характером; в-четвертых, выражает отношение субъекта к объекту исследования и обозначает процесс познания; в-пятых, имеет высокую степень идеализации, так как не относится к овеществленным предметам познавательной деятельности, а является научным образованием; в-шестых, обладает семантической и функциональной многозначностью; в-седьмых, ограничена естественно-историческим уровнем развития науки и практики; в-восьмых, выступает средством обозначения познавательной деятельности на теоретическом и эмпирическом уровнях через выражение целей, метода и результата познания.
Ошибка как категория правоведения
Юридическая формализация общенаучной постановки проблемы ошибок четко обозначила задачу перед правовой мыслью и практикой — выявление юридического значения ошибки и разработка ее родового понятия. Это — объективная потребность и веление времени. Изучение темы ошибок важно для осмысления и оценки состояния и перспектив развития проводимых в стране преобразований.
Однако сложившиеся в юриспруденции стереотипы по решению рассматриваемого вопроса не отличаются высокой степенью определенности и однозначности в характеристике не только сущности, но и нормативного содержания ошибки, что негативно сказывается на качестве и эффективности юридической практики и не способствует повышению устойчивости правового порядка в обществе.
В этой связи теория государства и права должна не только описать ошибку как научную категорию, но и объяснить ее природу, выявить условия наступления ошибки в правовых отношениях и профессиональной юридической деятельности. Без решения данной гносеологической задачи трудно вести речь об ошибке как самостоятельном явлении юриспруденции.
Предпринимаемые отдельными учеными попытки дать интерпретацию конкретным видам ошибок без учета указанного методологического императива обречены на неудачу, поскольку обобщаемые в этом случае ошибки обладают разной социальной природой — от логических и грамматических до юридических и технических. При этом не всегда уточняется их нормативная сущность, например, логических и грамматических в законотворческой деятельности. Более того, они создают дополнительные трудности на пути движения правовой мысли к истинному юридическому значению категории «ошибка».
Сложность и неоднозначность рассматриваемого феномена правовой действительности предопределена многообразием методологических подходов к исследованию и объяснению понятия и юридического значения ошибки, а также ее нормативной неопределенностью и относительностью. В этой связи логически правильным будет выглядеть, на наш взгляд, анализ точек зрения, которые сложились и используются в основных отраслях права и теории государства и права.
Такой подход позволит избежать ненужных повторов, обобщить признаки ошибки и на их основании сформулировать ее родовое понятие. «Поэтому для правильного решения жизненных проблем гораздо важнее иметь четкую упорядоченную систему понятий, занимающих соответствующее их назначению место, и уметь с ней обращаться, конкретно и наглядно представлять перед своим мысленным взором данную практическую ситуацию»1.
Таким образом, в процессе изучения юридической природы ошибки недостаточно только констатировать факт ее формализации на теоретическом и эмпирическом уровнях, необходимо видеть этот процесс в единстве проявления ошибки в системных связях и ее отражение в понятиях, категориях, что предоставляет возможность обнаружить особенности нормативного значения ошибки в различных отраслях права.
В пределах этого методологического приема совершенно конкретный смысл приобретает теоретическое обобщение фактического материала по этой теме на прикладном и фундаментальном уровнях. Оно будет способствовать всестороннему анализу сложившихся научных концепций и направлений исследования ошибки в правоведении и их реализации на практике. В этом случае достигается возможность фиксировать наиболее существенные свойства ошибки и на этой теоретической основе определять ее юридическое значение.
В методологическом плане задача состоит в правильном выборе для анализа тех точек зрения, которые охватывают более широкую сферу правовых отношений, где себя обнаружила ошибка. Эти позиции должны адекватно отражать юридическое значение ошибки как самостоятельного явления правовой действительности и находить применение на практике. Именно практика подтверждает или опровергает жизненность той или иной теоретической конструкции ошибки в правоведении, которые предлагаются учеными-юристами.
Так достигается возможность объяснения юридического значения ошибки как целостного объекта, а не как конгломерата качественно различных феноменов познания. При этом необходимо помнить, что процедура изучения сложившихся представлений по этой проблеме носит относительный характер, а сама потребность его проведения — это требование любого научного поиска ответов на поставленные вопросы. Отсутствие данного аспекта в работе обедняет ее содержание и не дает полного представления о теме исследования.
Правосознание и ошибка
Типологическое обобщение и классификация ошибок в правоведении отражают специфику рассматриваемой категории — обусловленность ошибки человеческим фактором. «Реальности, которые принимаются за естественные, представляют собой преображение реальности теми построениями, которые из нее создает правовое сознание: это — реальность, рассматриваемая сквозь правосознание народа»1.
Проблема юридической формализации ошибки объективно предполагает проведение сравнения ошибки и правосознания. Когда человек совершает ошибку, то его правовое сознание подчеркивает незрелость в вопросах права. «Человеку, — обращает внимание И.А. Ильин, — невозможно не иметь правосознания; его имеет каждый, кто сознает, что кроме него на свете есть другие люди. Человек имеет правосознание независимо от того, знает он об этом, или не знает. ... Вся жизнь человека и вся судьба его слагаются при участии правосознания и под его руководством; мало того, жить — значит для человека жить правосознанием, в его функции и в его терминах: ибо оно остается всегда одною из великих и необходимых форм человеческой жизни».
Предметом сопоставления являются правосознание, ошибка и условия ее наступления. В процессе изучения раскрываются определенные тенденции и содержание связи между правосознанием и ошибкой, а также особенности воздействия ошибки на формирование правосознания. Владея этими знаниями, субъекты права выбирают наиболее оптимальные варианты поведения в пределах правовых отношений. Причем правосознание выступает как средством предупреждения ошибки, так и основанием оптимизации воли участников правоотношения.
Приоритет правосознания для формализации ошибки в правоведении определяется тем, что оно способствует приобщению человека к правовой жизни общества и его ценностям. Поэтому через правосознание наиболее адекватно отражаются субъективные качества ошибки. На этот аспект обращают внимание известные ученые-юристы: Е.А. Лукашева, И.Е. Фарбер, Е.В. Назаренко, Г.С. Остроумов, В.А. Сапун и многие другие, кто занимался разработкой этой темы.
«Мотивация может иметь значение для личности независимо от того, к какому выводу пришел суд. Итог может быть правильным или не относящимся к гражданину, но формулировки решения иногда затрагивают репутацию, достоинство гражданина. Проверяемость мотивов в контексте права обжалования судебных решений — серьезная гарантия прав личности в гражданском процессе»1.
В этой связи следует заметить, что для решения поставленной гносеологической задачи не требуется проведения всестороннего анализа категории «правосознание». При всем многообразии мнений, сложившихся в правоведении, на наш взгляд, достаточно выделить уровни формализации правосознания — познавательный и эмпирический.
Такой подход подчеркивает универсальность правосознания, ее обусловленность человеческим фактором. Особенно наглядно это качество правосознания проявляется в характеристике казуальных, производных и относительных явлений правовой действительности, к которым относится ошибка. И в этом смысле носителем правового сознания и ошибки выступает субъект права. Поэтому можно утверждать, что правосознание и ошибка — это целостные образования, выраженные конкретными связями, которые складываются между ними в процессе реализации субъективных прав и юридических обязанностей.
Иными словами, правосознание и ошибка представляют различные варианты выражения гносеологической и эмпирической деятельности людей. Они являются результатом эволюции общества, а следовательно, обладают единой социальной природой, что способствует преодолению ограниченности отраслевых исследований проблемы ошибки.
Вместе с тем ошибка — это не только субъективное образование правовой действительности, обусловленное формированием правосознания субъекта права, но и самостоятельное явление юриспруденции. Это продукт развития правовой материи, который характеризует стремление индивида к достижению определенного результата, а вытекающие из данной установки просчеты и ошибки являются следствием отражения правосознанием существующих дефектов и противоречий общественной жизни.
Установленные взаимосвязи между категориями правоведения создают теоретические предпосылки для формирования представлений об индивидуальном и общественном характере правосознания, а также конкретном и общем в юридическом значении ошибки. Анализ этой стороны взаимодействия правосознания и ошибки позволяет отразить процесс реализации поведенческой установки человека — от формирования мотивов, воли и волеизъявления до получения конкретного результата.
Детерминированность правовой ошибки
Ошибка — социальное явление, которое присуще любой форме и виду жизнедеятельности человека. Установить причинно-следственную определенность ошибки — это и цель правового исследования, и средство подтверждения правильности теоретических выводов о юридической природе данного феномена. Поэтому вопрос о причинах совершения ошибки субъектом права обусловлен поиском не только закономерностей возникновения и развития исследуемого явления правовой действительности, но и того класса категорий права, к которым следует отнести ошибку.
Изучение юридического значения ошибки невозможно без анализа ее детерминированности в правовой действительности. Каузальная природа ошибки — это сложная, неоднозначная и противоречивая проблема в юриспруденции, поскольку знание детерминированных зависимостей ошибки выводит анализ этой темы на эмпирический уровень формализации теоретических концепций нормативной природы ошибки. Об этом свидетельствуют публикации в литературе.
Следовательно, анализ причин совершения ошибки — объективная необходимость поиска и объяснения ошибки как самостоятельного явления в системе категорий правовой материи, где каузальная природа ошибки определяет вероятность возможного наступления ошибки и проявления юридического значения.
Между тем не все ошибки, совершаемые субъектами права, можно отнести к юридическим явлениям. Отдельные грамматические и логические ошибки, обнаруженные в процессе реализации норм права, могут не приниматься во внимание, так как с точки зрения формально-юридических критериев они не имеют никакой практической значимости.
В законодательстве США эта оценка ошибок четко фиксируется: «Если административное агентство обоснованно решит, что ошибка не имеет практической значимости, то извещение и публичные процедуры принятия акта излишни и противоречат общественному интересу»1.
Данное правовое предписание играет важную гносеологическую роль в исследовании обстоятельств наступления ошибки и формировании ее нормативной природы. Обоснование причины — это исходный методологический аспект изучения любого правового явления. Он определяет правовые средства формализации феномена ошибки в правовой действительности и возможности процедурной формы выявления юридического значения ошибки через причины ее наступления. «При исследовании причин и условий ошибки в профессиональной юридической деятельности следует исходить из того, — отмечает В.Н. Карташов, — что каузальная и кондициональная (условная)
формы являются важнейшими, но не единственными среди способов воздействия на профессиональную юридическую деятельность . Преимущество причинного объяснения ошибок в профессиональной юридической деятельности состоит в том, что при таком объяснении выделяется главное в их становлении и развитии»1.
Однако в юриспруденции остается малоизученным именно гносеологический и функциональный аспект каузальной обусловленности ошибки. Здесь недостаточно установить только причину каждого явления или события — это линейный подход. Он не дает адекватного ответа на вопрос о детерминированности ошибки. В данном исследовании необходимо еще и выявить пределы функциональной роли причин, а также определить специфику их воздействия на поведение субъектов права.
Поскольку ошибка — это единичное казуальное явление правовой действительности, постольку динамика формирования ее юридического содержания незначительная. И если правоприменитель признает, что причина приводит к смене или изменению правоотношений, в которых была обнаружена ошибка, тогда следует выяснять процедуру этого процесса. В этой связи материализация нормативной природы ошибки предполагает не только установление причин наступления ошибки, но и выявление условий и обстоятельств формализации ошибки в правовой действительности как самостоятельного основания для совершения юридически значимых деяний со стороны участников правоотношения.
