Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Конституция России и международное право: генезис взаимоотношений
1. Российское правоведение о соотношении конституции и международного права 16
2. Материальная и юридическая основы взаимодействия Конституции России и международного права 38
Глава 2. Влияние международного права на содержание Конституции России
1. Отражение основных принципов международного права в Конституции России 57
2. Конституционное воплощение международных стандартов в области прав человека 85
Глава 3. Воздействие Конституции на реализацию международного права в России
1. Формы согласования российского и международного права 109
2. Критерии конституционности международных договоров РФ 138
Заключение 164
Список литературы 170
- Российское правоведение о соотношении конституции и международного права
- Отражение основных принципов международного права в Конституции России
- Конституционное воплощение международных стандартов в области прав человека
- Критерии конституционности международных договоров РФ
Российское правоведение о соотношении конституции и международного права
Дореволюционный период. По объективным причинам дооктябрьское правоведение не содержит комплексных исследований взаимодействия конституции и международного права. Во-первых, Российская Империя не имела в то время писаной конституции. Во-вторых, в рассматриваемом контексте отсутствовала единая теоретическая точка зрения о сущности международного права1. И, в-третьих, одной из причин, на наш взгляд, служит низкая эффективность в дооктябрьское время международно-правовых механизмов регулирования межгосударственной деятельности, что отмечается российскими правоведами2. Поэтому первоначально взаимодействие Конституции и международного права рассматривалось как часть более общей теоретико-практической проблемы соотношения внутригосударственного и международного права.
Следует подчеркнуть, что дореволюционные правоведы больше внимания, чем их зарубежные коллеги, уделяли исследованию именно данного направления \ Относительно значения подобных работ известный российский ученый Ф.Ф. Мартене писал: "Современное положительное международное право нельзя понять, не зная действующего государственного права образованных народов"2. В основе взаимодействия двух правовых систем, по мнению автора, "несмотря на все разнообразие политических учреждений, гражданских и уголовных законов современных цивилизованных государств,... лежит один и тот же источник - идея правды и справедливости, присущая человеческой природе. Международное право имеет тот же источник, из которого истекают все другие отделы права"3
Отечественное правоведение справедливо отмечало существование и объективную необходимость для России международного сотрудничества4. Подчеркивалось прямое влияние мировых процессов на внутреннюю жизнь государства5. Должное внимание обращалось и на обратный процесс - влияние внутреннего права на международное1. Как следствие, в научной доктрине поднимается вопрос о соотношении, иерархии права внутригосударственного и международного.
Ряд авторов отстаивал позицию верховенства международного права2. В частности, П. Е. Казанский пишет: "Понятно, что постановления международного права и постановления права внутригосударственного должны находится в согласии между собой. Внутригосударственное право не может противоречить международному. Если же подобные противоречия окажутся почему-либо, государство обязано устранить их, согласовать свои внутренние порядки с обязательными для него началами права народов"3.
Однако, идеи верховенства международного права наталкиваются на иную объективную реальность - государственный суверенитет4. К тому же, как отметил Л. А. Камаровскии, международное право страдает еще многими, очень многими недостатками, которые "постепенно слабеют, но еще далеки от исчезновения. Нормы его часто не довольно полны и точны, что вызывает споры об их содержании и объеме; их применение к жизни всецело еще субъективно, т.е. зависит от тех личностей- государств, которые их высказывают и приводят по своему изволению; наконец, защита этих норм слишком мало еще носит характер юридический, т.е. она зависит от политики и материальной силы государств гораздо более, нежели от органов правительства и судов, более всего призванных давать эту защиту"1. Отсюда автор заключает, что международное право не должно отвергать принципов политики относительно сохранения и развития государств, уважать их национальные интересы2.
Настоятельная необходимость гармонизации основ международно-правового общения и основ государственного суверенитета привела российских правоведов, наряду с идеей соотношения (субординации) двух систем, к идее взаимодействия (координации) международного права и внутригосударственного законодательства. "Надлежит обратить внимание,- отмечал В. П. Даневский,- на взаимодействие, которое оказывают друг на друга требования и задачи международного правового общения и начала государственного суверенитета. Их взаимодействие доказывается тем, что требования, выставляемые интересами международного правового общения, приводят и к соответственным изменениям во внутренних законодательствах государств (членов международного союза), а эти последние, влияя на международные сношения, отражаясь и преломляясь в них, приводят к заключению международных договоров и, вообще, к известным формам международной организации, в которых выражены интересы и идеи, составляющие содержание известных актов внутреннего законодательства государств"3.
Взаимодействие международного и внутреннего законодательства исследовалось, в частности, применительно к вопросу об источниках международного права. По мнению Л. А. Камаровского, к косвенным источникам международного права относятся внутреннее законодательство государств и решения государственных судов4. Развивая свою мысль, он выделил троякое значение законов. Во-первых, законы очень часто предшествуют международным договорам, закрепляя в себе идеи, которые не настолько еще назрели, чтобы облечься в международную форму. Во-вторых, законы необходимы для толкования договоров, так как стоят ближе к национальной жизни и больше всего знакомят с интересами и воззрениями правительств. В-третьих, законы подтверждают международные нормы, дают им государственную санкцию1.
Практически тех же идей придерживались П. Е. Казанский2, В. А. Уляницкий3 и А. К. Бялэцкий. Последний, в частности, справедливо указал, что международные нормы применяются внутри государства преломляясь сквозь призму внутреннего законодательства4.
Актуализация научных исследований проблематики взаимодействия внутреннего и международного права имела и другую, не менее существенную причину - бесконтрольность действий государства во внешнеполитической сфере5. В. П. Даневский подчеркивал, что "вся история международных отношений есть история упорной борьбы силы и произвола с зарождающимся сознанием права, с постепенным его проникновением в область международных отношений, со стремлением к правовому высшему порядку отношений между народами"6.
Российские правоведы все более утверждаются во мнении, что произвол внешнегосударственный производен от внутриполитического режима государства. Например, Ф. Ф. Мартене заметил: " Если в государстве человеческая личность как таковая, признается источником гражданских и политических прав, то и международная жизнь представляется высокую степень развития и права"1.
Сложившаяся в стране политическая обстановка не удовлетворяла жизненным интересам населения, находящегося в положении рабов, бесправных по отношению к власти2. Отсюда понятны и обоснованны стремления так или иначе ограничить государственную власть. " Эти стремления,- заключает Н. И. Лазаревский , - находили себе известное оправдание и в том, что на деле никакая власть, даже самая деспотическая, не является абсолютно безграничной3.
Поэтому вопросы взаимопереплетения, взаимопереходов внутригосударственного и международного права все более приобретали в научных исследованиях социально-правовой оттенок, где акцент ставится на поиске внутренних эффективных правовых средств ограничения самодержавия. Логическим следствием стало обращение российских правоведов к теории конституции. "Возможно, - писал Н. И. Лазаревский, - что могли быть средства и лучше конституционной формы правления, но они не могли заменить конституции и именно в ее классической форме. Конституционная формула - это знамя, которое обошло весь цивилизованный мир, знамя, которому поклонялось такое множество не только людей , но и народов, из-за которого было перенесено такое количество борьбы, которому принесено такое количество жертв, что никакое другое не может его заслонить или заменить"1.
Кстати, подобная тенденция закономерна в общемировом научном плане. Так, в 1885 г. выходит в свет книга английского конституционалиста А. Дайси " Введение в изучение конституционного права"2, где впервые находит свое отражение концепция "господства права" (rule of law), a в 1899 г. появилась первая специальная работа, посвященная вопросам соотношения внутригосударственного и международного права, известного немецкого юриста Г.Трипеля - "Международное и внутригосударственное право"3.
Отражение основных принципов международного права в Конституции России
Новая российская Конституция закрепила результаты кардинальных перемен в жизни российского общества, в его экономике, политике, идеологии. Объективным изменениям подверглась конституционная сфера взаимодействия внутригосударственного и международного права. Однако, исследуя особенности современного российского конституционализма, многие авторы не затрагивают внешнеполитические, международно-правовые аспекты2, в то время как преамбула и ч. 4 ст. 15 Конституции прямо на это указывают.
Без учета международного аспекта, как справедливо замечает Б.С. Эбзеев, становится не полной логическая система познания сущности Конституции1. Речь в данном случае идет о том, насколько точно в Конституции отражается место, занимаемое государством в международном сообществе, о целях его внешнеполитической деятельности, характере и принципах взаимоотношений с другими участниками международного общества. В широком плане, проблема состоит в возрождении самых тесных связей российского общества как части современной цивилизации с процессом мирового развития, преодоление самоизоляции страны и учет общих для всего международного сообщества закономерностей общественно- исторического развития2. Поэтому конституционный строй современной России предстает в виде суммы взаимосвязанных категорий, закрепляющих, в том числе, и указание на соотношение внутригосударственного и международного права. Международное сообщество как над государственное явление стало внешней средой, элементом системы "человек - общество - государство - мир". Отсюда круг регулируемых Конституцией отношений вбирает в себя логическую взаимосвязь "человек - общество - государство - мировое сообщество". Такая система воплощает гармоничное единение в многообразии и подтверждает глобальную взаимозависимость в современном мире.
Конституция - важнейшая, принципиальная составляющая правовой системы России. Она необходима для нормального функционирования состоящего из людей гражданского общества и государства, для организации их внутреннего единства и обеспечения эффективных взаимоотношений с внешним миром. По образному замечанию М. В. Погудиной, конституции служат "основным "мостом" между международным и иностранным правом и национально- правовой системой, а также системой] законодательства"1.
Между тем, полагаем, обоснованной постановку вопроса о том, насколько прочен, а следовательно и долговечен, в юридическом смысле данный "мост". Иными словами - возможна ли оценка правового характера новой Конституции, того насколько высок ее уровень права.
В исследуемом аспекте считаем, что к самой Конституции в полной мере применим термин "конституционность". Такой подход подтверждается, в частности, в ст. 16 Конституции России: "1. Положения настоящей главы Конституции составляют основы конституционного строя Российской Федерации и не могут быть изменены иначе как в порядке, установленном настоящей Конституцией. 2. Никакие другие положения настоящей Конституции не могут противоречить основам конституционного строя Российской Федерации". Следовательно при оценке прочих, кроме главы 1, положений Конституции критерием выступают базовые конституционные нормативы. Подобное соответствие позволяет говорить о системности Конституции и имеет своей целью устранение противоречий.
Конституционные основы являются итогом длительного исторического развития общества, результатом глубокого философско- теоретического осмысления. Но и для них, как нам представляется, должны существовать определенные правовые каноны. На наш взгляд, соответствие основ конституционного строя международным стандартам, в первую очередь основным принципам , позволяет во многом ответить на поставленный вопрос. В данной связи справедливо замечание А. Кисе о том, что " конституции, их характер и содержание, казалось бы полностью подпадают под исключительную компетенцию национального госу- / дарства, но в действительности суверенные полномочия последнего \ существенно ограничены: во-первых, положения конституции не должны \ противоречить общепризнанным нормам поведения; во-вторых, национальные конституции обязаны учитывать и отражать международные ! обязательства государств"1.
Таким образом, понятие конституционности расширяется и предполагает наличие соответствия норм конституции не только основам конституционного строя, но и основным принципам международного права. Именно с этих позиций более четко просматриваются пробелы и перспективы взаимодействия Конституции России и международного права.
1. Принцип суверенного равенства государств. В международном праве данный принцип нормативно закреплен, в частности в п. 1 ст. 2 Устава ООН: "Организация основана на принципе суверенного равенства всех ее Членов". В более развернутом виде он представлен в Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций от 24 октября 1970 г., где, в частности, указывается, что принцип суверенного равенства государств включает в себя положение о юридическом равенстве государств2.
В соответствии с рассматриваемым принципом каждый народ свободен выбирать не только политическую форму организации своей жизни, но и правовую. Следовательно, право отдельного государства также обладает качеством суверенности.
Применительно к России, указанное в полной мере отражено в новой Конституции. Уже в преамбуле записано" "Мы, многонациональный народ Российской Федерации, утверждая права и свободы человека,... исходя из общепризнанных принципов равноправия и самоопределения народов ... принимаем Конституцию России"1.
Суверенность российского права определена посредством верховенства на территории России ее Конституции и законов. В ч. 2 ст. 4 закреплено:" Конституция Российской Федерации и федеральные законы имеют верховенство на всей территории Российской Федерации". Тем самым в стране устанавливается единое правовое пространство. Повторно на это указывает ч. 2 ст. 15 " Органы государственной власти, органы местного самоуправления, должностные лица, граждане и их объединения обязаны соблюдать Конституцию Российской Федерации и законы".
Вместе с тем, вопрос о соотношении, иерархии юридической силы норм непосредственно самой Конституции и международного права по-прежнему имеет существенную остроту. Проблема возникает в виду неоднозначного толкования российской правовой наукой положения ч. 4 ст. 15 Конституции "...Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора". Рассмотрение данного соотношения ведет либо к установлению примата Конституции, а международный договор должен ей соответствовать, либо наоборот - нормы международного права выше по юридической силе, чем конституционные положения, и конституция должна подчиняться договору.
Указанная проблема актуальна не только для России. Зарубежные конституции со времени своего возникновения всегда содержали нормы о соотношении внутригосударственного и международного права. Здесь возможны варианты от закрепления международного права как части национального права ( Бельгия, Нидерланды, США, Франция), до объявления общепризнанных норм и принципов международного права выше права страны (ФРГ, Италия, Греция )1. Достаточно обратиться к ст. 6 Конституции США 1787 г.: "Настоящая Конституция и законы Соединенных Штатов, принимаемые во исполнение ее, и все договоры, которые заключены или будут заключены властью Соединенных Штатов, становятся верховным правом страны; и судьи в каждом из штатов обязаны следовать этому праву, какими бы ни были положения Конституции или законов любого из штатов"2. Однако из приведенного положения не следует, что международное право превалирует над американской Конституцией. Цель данной нормы заключается в усиление центральной власти федерации за счет полномочий отдельных штатов в сфере внешних сношений. Следовательно, Конституция США в ст. 6 говорит о приоритете международных договоров по отношению к конституционному законодательству штатов и законам штатов, но не по отношению к ней самой3.
Конституционное воплощение международных стандартов в области прав человека
Сегодня вопросы защиты прав человека выходят за рамки государственных границ, становятся достоянием всего мирового сообщества. Поэтому обоснованно вести речь о более глубоком проникновении международного права во внутригосударственные процессы, его приближении к конечному субъекту любого социального действия-человеку1.
В международном сообществе утвердилась идея о принципиальном качестве единства и взаимозависимости окружающего нас мира, приоритете общечеловеческих ценностей и идеалов над всеми остальными2. В Итоговом документе Венской встречи от 15.01.1989 г. в рамках СБСЕ, государствами-участниками подтверждено " всеобщее значение прав человека и основных свобод, уважение которых является существенным фактором мира, справедливости и безопасности, необходимой для обеспечения развития дружественных отношений и сотрудничества между ними, как и между всеми государствами"1.
Положения Венского соглашения существенно расширены в Документе Копенгагенского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ. Его нормы не только уточнили содержание некоторых прав и свобод, закрепленных ранее в различных международных документах, но и определили параметры общества, в котором действительно возможна полная реализация прав человека, признанных на международном уровне. Среди таковых выделяется подчиненность правительства и иных государственных властей в своей деятельности требованиям Конституции и законов2.
Таким образом, суть международно-правовой доктрины прав человека заключается в том, что человек обладает определенной автономией, свободой от власти. Границы данной свободы очерчивает конституция через установления основных прав, свобод граждан, их гарантий и закрепление полномочий государственных органов.
Конституция РФ призвана обеспечить такое отношение к правам и свободам личности, которое соответствует международным стандартам в области прав человека, современному пониманию демократии и правового государства. Несомненно прав В. М. Жуйков, когда пишет: " Конституционное положение "Россия - правовое государство" при всей его декларативности не только может, но и должно реально действовать, как должны действовать и применяться все другие положения Конституции России"1.
Российское государство стремится стать подлинно правовым и поэтому должно в первую очередь обеспечить уважение и соблюдение прав человека. Для этого необходимы не только правоохранительные структуры, но и надежные юридические барьеры на пути произвольного и злонамеренного пользования ими имеющейся в их распоряжении властью. Сделать подобное невозможно без четкого и полного законодательного урегулирования тех сторон деятельности государственно-властных структур, которые прямо или косвенно связаны с вторжением в права человека. В правовом государстве законы четко устанавливают границы деятельности каждого субъекта - человека, гражданина, должностного лица, государственного органа, государства в целом. Произвольное вмешательство в данные сферы недопустимо и является антиправовым по сути.
Российская правовая наука всегда уделяла пристальное внимание исследованию проблем прав человека. По данной теме в разное время высказывались известные советские и российские ученые, такие как В. А. Карташкин, Р. А. Мюллерсон, Г. И. Тункин, С. В. Черниченко, М. Л. Энтин и многие др. В последнее время проведено ряд научных конференций, посвященных современной проблематике прав человека2.
Практическим результатом эволюции политики России в области прав человека стало признание обязательной юрисдикции Международного Суда ООН по спорам о толковании и применении ряда международных договоров о правах человека1. Произошло присоединение России к Факультативному протоколу к Международному Пакту о гражданских и политических правах, признание компетенции Комитета по правам человека, Комитета по ликвидации расовой дискриминации, Комитета против пыток получать и рассматривать сообщения государств и физических лиц о случаях нарушения международных обязательств, вытекающих из соответствующих соглашений2.
Коренные перемены в области прав человека связаны с новой Конституцией России. Преамбула Конституции открывается словами: " Мы, многонациональный народ Российской Федерации, соединенные общей судьбой на своей земле, утверждая права и свободы человека, гражданский мир и согласие,...". Особого внимания заслуживает статья 2, где впервые провозглашено: "Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства". Тем самым преодолен главный недостаток всех советских конституций - отсутствие в них понятия "права человека".
Закономерным итогом научных изысканий российских ученых является включение в новую Конституцию отдельной главы, посвященной правам и свободам человека и гражданина. Здесь собраны практически все общепризнанные стандарты в области прав человека. В общей сложности конституционный текст насчитывает порядка 65 статей в той или иной мере посвященных правам и свободам человека и гражданина1.
Современная Конституция России вводит в национальную правовую систему не только комплекс закрепленных международным правом основных прав и свобод человека2, но и предусматривает возможность использования международно-правового механизма их защиты. В ст. 46 (ч. 3) закреплено, что "каждый вправе в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты".
Заслуживает одобрения положение ч. 1 ст. 55 "Перечисление в Конституции Российской Федерации основных прав и свобод не должно толковаться как отрицание или умаление других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина".
Конституцией восприняты не только международные нормативы, но даже порядок расположения норм, их очередность следования друг за другом по тексту документа. Так, при сопоставлении обнаруживается , что нормы ст. ст. 19 (ч. 3), 20, 21 (ч.1), 22 (ч. 1), 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33 Конституции РФ расположены в том же порядке, что и нормы ст. ст. 6, 7, 9 (ч.1), 12, 18, 19, 20, 21, 22, 25 Международного Пакта о гражданских и политических правах.
В самом деле большинство международно-правовых документов в области прав человека содержат положение, предписывающее государствам-участникам привести национальное законодательство в соответствие с данными документами. Вместе с тем, существующая во многих странах практика реализации указанных соглашений заключается либо в попытках доказать полное соответствие внутреннего права международному и, значит, отсутствие необходимости совершенствования норм внутреннего права, либо заключается в учете отдельных положений международных пактов и конвенций при создании новых национальных законодательных актов. Оба подхода не могут в полной мере обеспечить строгого соответствия национального законодательства международным соглашениям, особенно в условиях постоянного обновления и углубления ранее принятых актов и конвенций1.
Критерии конституционности международных договоров РФ
Механическое копирование из иностранных правовых систем принципов, институтов и норм, которые часто трудно вплести в "системную ткань" российской правовой системы, нередко создает чужеродное тело, порождает противоречия в процессе реализации законов и иных нормативных актов. Многие иностранные правовые конструкции, оказываясь в чуждой им культуре и социальной среде России способны "порождать особое явление правовой аннигиляции, т.е. их уничтожение и поглощение традиционной средой, в результате чего происходят различные правовые мутации, превращение этих конструкций в квазиюридические феномены"1.
Особое значение Конституции России состоит в том, что она служит не только первоисточником каждой отрасли права2, но и одновременно правовым критерием всех норм, создаваемых и применяемых в государстве. По мнению Р. 3. Лившица, "идея права, подлинно правовые критерии в каждой стране таковы, какими они закреплены в Конституции. С этой точки зрения можно полагать, что право каждой страны таково, какова Конституция этой страны"1.
В самом деле, если учесть , что законы и иные правовые акты не должны противоречить Конституции РФ, а должностные лица обязаны соблюдать ее (ст. 15 Конституции РФ), обоснованно считать применение не соответствующих Конституции России правил международных договоров как конституционное нарушение. Подобные нарушения Конституции - откровенные либо скрытые, в дальнейшем порождают юридические коллизии, которые ведут к обострению противоречий в государственной сфере, в экономике, в социальных отношениях. Как справедливо отмечается в литературе, "отступления от Конституции, ее игнорирование, произвольные толкования усугубляют конституционные противоречия"2.
Представляется, что вопрос о контроле за рецепцией международного права не вызывает особой сложности. Во-первых, рецепированная норма становится нормой внутригосударственной и следовательно подчиняется правилам внутреннего права, а ее реализация происходит в системе других норм. К тому же контроль за конституционностью подобной нормы вправе осуществить соответствующий нормотворческий орган. Во-вторых, рецепции как правило подвергаются апробированные мировой практикой нормативы.
Напротив, совсем иная ситуация возникает в связи с применением правил международных договоров РФ в свете ч. 4 ст. 15 Конституции России. Прав А. Л. Логинов, когда пишет, что применение международных норм новое и для нас нетипичное явление в праве. Поэтому "требует и новых подходов к правоприменительной деятельности, способной разрешить все вопросы, которые с неизбежностью возникнут в процессе повседневной реализации"1.
Контроль за конституционностью международных договоров более сложен по содержанию и процедуре. Прежде всего укажем, что такой договор не теряет связи с международным правом. В частности, его толкование происходит в свете международного права2. В международном праве действует принцип единства, неделимости международного договора. Это означает, что вопрос о конституционности должен решаться в отношении всего договора. Во-вторых, сложности возникают в виду принципа добросовестного выполнения международных договоров, так как ни одно государство не вправе ссылаться на положения внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора. Подобные обстоятельства вынуждено учитывать каждое государство с тем, чтобы избежать нарушения международного права.
Проблемы определения конституционности международных договоров известны со времен появления первых зарубежных конституций. Так, Соединенные Штаты первыми признали право судебной власти устанавливать соответствие международных договоров Конституции страны3. "Именно суд,- пишет федеральный судья А. Гудвин,- призван определять, не противоречит ли договор Конституции"4. Современная зарубежная теория и судебная практика показывают, что данный вопрос по-прежнему имеет существенное значение и многое здесь еще не решено1.
В Российской Федерации установление конституционности международных договоров РФ отнесено к компетенции Конституционного Суда. Но за время существования в России Конституционного Суда пока не было ни одного подобного дела2. Вместе с тем, нередко Конституционный Суд в своих решениях ссылается на международные нормативы. При чем делает это как в мотивировочной3, так и в резолютивной части постановлений4.
Очевидно, что в будущем Конституционный Суд все чаще будет сталкиваться с проблемой определения соответствия положений международных договоров Конституции России. Подобная ситуация возможна, если, например, заявитель обоснует свою жалобу ( запрос) в Конституционный Суд с позиции международного права. Прецедент уже существует. Группа депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации направила запрос о конституционности Указа Президента Российской Федерации от 2 ноября 1993 г. № 1833 в части, касающейся возможности использования Вооруженных Сил Российской Федерации при разрешении внутренних конфликтов, и Постановления Правительства Российской Федерации от 9 декабря 1994 г. № 1360. По мнению депутатов, использование во исполнение этих актов на территории Чеченской Республики Вооруженных Сил Российской Федерации, повлекшее значительные жертвы среди гражданского населения, противоречит статье 15 Конституции Российской Федерации и международным обязательствам, принятым на себя Российской Федерацией1.
Следовательно вопрос о контроле за соответствием международных договоров Конституции России требует глубокого теоретического осмысления и строго очерченные рамки практического разрешения. В данной связи ряд российских авторов обращает внимание на не достаточно ясный характер формулировки " соответствие Конституции "2.
Полагаем, что данное понятие имеет две взаимосвязанные стороны. Во-первых, под "соответствием Конституции" необходимо понимать непротиворечивость материального содержания принимаемых в России нормативных актов ее положениям. Конкретно на это указывается в ст. 15 Конституции - "законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации. Органы государственной власти, органы местного самоуправления, должностные лица, граждане и их объединения обязаны соблюдать Конституцию Российской Федерации и законы"." Конституция "питает" все отрасли законодательства,- отмечает Ю. А. Тихомиров,- определяет направления и содержание правотворческого и правоприменительного процесса"1.
