Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Общетеоретические аспекты понятия и истории идеи субсидиарности . 13
1. Историография проблемы. 13
2. Общие положения. 18
3. Понятие и история идеи субсидиарности . 23
Глава II. Теоретические источники идеи субсидиарности . 33
1. Аристотель и философские основания идеи субсидиарности. 33
1.1. Рождение концепта. 33
1.2. Политика как форма компенсации несовершенства общественной жизни . 36
2. Фома Аквинский и теологические основания идеи субсидиарности 51
2.1. Идея субсидиарности - служанка теологии. 51
2.2. Социально-политические последствия теологических оснований. 54
3. И. Альтузий и теория симбиотического общества и права . 64
4. Либерализм Дж. Локка: принцип субсидиарной дополнительности в свете теории общественного договора. 84
5. «Диалектическая» субсидиарность по Г.В.Ф. Гегелю: гражданское общество и государственный интерес. 95
6. Анархизм П.-Ж. Прудона и принципы федеративного образования. 115
Глава III. Католицизм, христианский социализм и идея субсидиарности . 126
1 . В. Э. фон Кеттелер: субсидиарное право и христианский социализм . 126
2. Принцип субсидиарности, общий интерес и общее благо. 131
3. Идея субсидиарности и социальная доктрина Католической церкви (СДКЦ) 136
4. II Ватиканский собор. 148
5. Официальная позиция католической церкви в отношении принципа субсидиарности. 157
Глава IV. Философско-правовые аспекты субсидиарности . 167
1. Философия права и субсидиарность. : 167
2. Субсидиарность и европейская ментальность. 184
Заключение. 193
Список использованной литературы 203
- Понятие и история идеи субсидиарности
- Политика как форма компенсации несовершенства общественной жизни
- И. Альтузий и теория симбиотического общества и права
- . В. Э. фон Кеттелер: субсидиарное право и христианский социализм
Введение к работе
Актуальность темы определяется множеством проблем и, прежде всего, тем процессом и состоянием времени, которые обозначается в литературе понятием глобализации. Этот процесс - в теории и в действительности - не проявляется как единственный, самодовлеющий, т.е. безотносительно к чему бы то ни было иному. На первый план, как оппозиция или противовес этому, выступают другие линии и тенденции развития, степень необходимости которых определяется степенью единства противоположностей. К таковым мы относим такие явления, которые нуждаются в своем объяснении и развитии — для противостояния общему глобальному объединительному процессу - в акценте на частном своеобразии, единичности и идентичности. Так, объединительные процессы в мире и Европе напрямую касаются всех уровней социального и политико-правового бытия: личности, общества, государства.
С одной стороны, есть во многом единый общий процесс глобализации, на роль ведущего звена, в котором претендует, по всей видимости, одно государство, ас другой стороны, появляется множество различных центров объединения (государственных, межгосударственных, национальных, региональных, культурных, религиозных и проч.), которые для утверждения себя в мире опираются не на современность возникающих связей и взаимоотношений, а на историко-культурные корни и традиции образов мысли и жизни. Такое, казалось бы (и только на первый взгляд), несоответствие «общей глобальной» и единично-традиционной матриц развития является источником многих проблем новейшего времени (терроризм, экстремизм, национально-культурные фобии, различные формы закрытости и нетерпимости).
Речь идет также о том, что, например, европейский центр интеграции и т.н. европейская идентичность (историко-культурная, а также политико-правовая «самобытность» на мировой арене) вызывают к жизни аналогичные постановки вопросов и в отношении России. В той мере, в какой Россия является европейской страной, она - для обоснования своей культурной и политической идентичности (или соответственного своеобразного уточнения европейской) - опирается на европейскую традицию политико-правовой мысли. Но в русской социально-правовой истории триада «личность - общество - государство» выражает, скорее, своеобразие русской политико-правовой ментальности и, стало быть, идентичности, нежели акцентирует на сходстве. Другими словами, идентичность на международной арене тесно связана с внутренними категориями самосознания, в данном случае политико-правового.
Поэтому нам представляется актуальным и важным рассмотреть историю идеи субсидиарное™, которая своим содержанием на разных этапах истории политических и правовых учений, в теории, и, в целом, в социально-исторической действительности, является существенным и необходимым элементом политико-правовой и социальной связности, составляя, таким образом, механизм взаимодействия разных уровней в обществе, государстве и праве. Более того, не смотря на то, что элементы субсидиарности имеют место в описании самых разных обществ, режимов и формаций, её действительное выражение (складываемое в западноевропейской традиции) характеризует именно гражданское общество в современном понимании, а также его эволюцию.
Объектом исследования является сфера духовной и общественной жизни, проявляемая в истории политико-правовых учений Западной Европы и определяющая базовые элементы европейской ментальности в отношении социально-политического уклада и исторического развития.
Предметом исследования выступает история идеи субсидиарности, её рождение и место в различных историко-концептуальных формах, её структурные основания и элементарные составляющие в истории политико-правовых учений, в которых эта идея была непосредственно выражена и в наиболее явном и характерном состоянии для основных направлений политико-правовой мысли (таких как аристотеле-томистское (Аристотель, Фома Аквинский, социальная доктрина католической церкви), протестантское (Альтузий), либеральное (Локк), консервативное (Гегель), анархистское (Прудон); традиция левой политико-правовой мысли не рассматривается, т.к. последняя выражает, как правило, негативное или не основное и недостаточное для анализа определение идеи субсидиарности. Речь также не идет о политологических и федералистских концепциях принципа субсидиарности.
Хронологические рамки исследования объединяют основные концепции идеи субсидиарности от Античности до Нового времени для светской истории политико-правовых учений. Религиозная традиция политико-правовой мысли относительно идеи субсидиарности, главным образом, католическая, в силу своего специфического состояния и в силу непосредственного вклада католической церкви в историю и разработку идеи субсидиарности - включает основные документы и события, появившиеся в католической церкви в 20-м веке.
Степень научной разработанности проблемы. В отечественной литературе (отчасти это относится и к зарубежной) материалы, непосредственно относящиеся к истории и содержанию идеи субсидиарности стали появляться в основном лишь в последнее время и в связи с образованием Европейского союза (ЕС) по Маастрихтскому договору 1992 г., где формулируется принцип субсидиарности в отношении права ЕС. Основной акцент, при этом, ставится на политологический, федералистский или правовой анализ принципа субсидиарности, в частности, в конституционном и европейском праве, история же самой идеи либо не представляет собой самостоятельного и непосредственного предмета, либо рассматривается вскользь и отчасти. Другими словами, на данный момент в отечественной историографии нет философско-правовых исследований идеи и принципа субсидиарности.
С этими соображения связана научная новизна данного исследования, где предметом становится сама история идеи субсидиарности в её политико-правовом и философско-правовом измерении, послужившая основанием для формирования принципа субсидиарности, как принципа позитивного права, действие и развитие которого невозможно без выяснения доктринальных корней этого института. Новизна исследования, помимо уточнения места идеи субсидиарности в структуре различных политико-правовых концепций, связана также с попыткой осуществления сравнительного анализа и выявления философских, сущностных оснований идеи субсидиарности для политико-правовой и социальной действительности по линии «личность - общество - государство».
Цель исследования, таким образом, помимо выяснения философско-правовых оснований идеи субсидиарности в её развитии и становлении, состоит, во-первых, в решении вопросов из области аксиологии проблемы, т.е., в ответе, с одной стороны, на такие важные вопросы, как: какие ценности социально- и политико-правовой действительности заключает в себе идея субсидиарности? На какие ценности ориентирует? Гарантией какого состояния политико-правового сознания является? С другой стороны, какие ценности необходимо привлечь для наиболее полного и эффективного анализа идеи субсидиарности? Во-вторых, цель работы связана с тем, как вышесказанное может повлиять на сферу формирования нормальной и в наилучшем виде юрисдикции идеи субсидиарности, т.е. выявить необходимые основания актуализации её в позитивном праве и социальной действительности. Для этого ставились следующие задачи:
- рассмотреть генезис идеи субсидиарности (Античности до Нового времени, включая анализ социально-правовой доктрины современного католицизма);
- выявить основные элементы внутреннего содержания, явные и неявные, основные и не основные аспекты идеи субсидиарности;
- определить место и роль этой идеи (или её историко-концептуальных прототипов), а также её структурообразующую функцию в системе категорий той или иной концепции;
- навести историко-концептуальные мосты и связи между различными элементами идеи субсидиарности в разных политико-правовых доктринах;
- обобщить её философско-правовое значение и определить степень важности для актуальной (прежде всего, правовой) действительности;
Методология и методы исследования, вытекающие из специфики предмета исследования, состоят в совокупности методов сравнительно-исторического, сравнительно-правового, текстологического анализа, а также логического и диалектического подходов, свойственных комплексному исто-рико-концептуальному исследованию.
Общей теоретической базой анализа истории идеи субсидиарности являются исследования по истории политических и правовых учений, к которым следует отнести прежде всего работы С.С. Алексеева, А. Б. Венгерова, Д. А. Керимова, В. С. Нерсесянца, В. П. Сальникова, Л. И. Спиридонова, М.М. Ковалевского и др. Историографию же собственно проблемы принципа субсидиарности в истории и праве можно классифицировать следующим образом. Во-первых, исследования, касающиеся анализа истории идеи субсидиарности и ее места в политической философии Западной Европы. Среди наиболее важных исследований в этом ряду можно выделить монографию французской исследовательницы Ш. Миллон-Дельсоль «Субсидиарное государст--во: вмешательство и невмешательство государства; принцип субсидиарности в основаниях европейской истории»1. Как видно уже из названия, этот автор анализирует содержание принципа субсидиарности в истории европейской мысли с точки зрения, главным образом, одной из важных проблем, возникающих между обществом и государством, — проблемы границ государственного вмешательства в жизнь общества. Эта монография является наиболее объемным исследованием с точки зрения эволюции понятия субсидиарности в доктринальной истории Западной Европы. Естественно, что при этом субсидиарность выступает важным отличительным свойством именно западноевропейского образа мысли и состояния социально-политической истории. Во-вторых, особую группу составляют произведения, посвященные развитию принципа субсидиарности в документах Католической церкви. Их объединя ет общая проблематика - место принципа субсидиарности в социальной доктрине католической церкви2. В-третьих, большой пласт теоретических исследований посвящен принципу субсидиарности в праве ЕС, правовое исследование которого, хоть и составляет известную специфику, но, всё-таки, не может быть не связано с историей формирования концепта. Особое значение в этой области имеет процесс выработки теоретических критериев и оснований правовой практики применения принципа субсидиарности в праве ЕС, теоретико-правовая специфика которого может и должна быть учтена в определении общей теории субсидиарности3.
Одним из первых исследований содержания идеи и принципа субсидиарности в отечественной литературе является работа А.А. Амплеевой «Суб-сидиарность и демократия. Введение в тему» (РАН. М.: ИНИОН, 1996 г.), в которой принцип субсидиарности анализируется с точки зрения его значения для демократического государства и гражданского общества (на основе немецкой литературы), обозначаются исторические и политико-правовые основания этого понятия, а также рассматривается его место в истории России (преимущественно негативно).Необходимо отметить также диссертационное исследование Г.З. Биккуловой «Принцип субсидиарности:: Идейно-теоретический смысл и европейские политические реалии»4, в котором автор также, основываясь, главным образом, на немецкой историографии, исследует политологические проблемы европейской интеграции, а также анализа некоторых современных концепций субсидиарности, касаясь отчасти и истории этого концепта. Собственно исторический процесс формирования идеи субсидиарности и её место в различных политико-правовых доктринах непосредственно не рассматриваются. Однако, в этом исследовании осуществляется попытка классификации концепций субсидиарности, включающей, помимо структурно-институционального, такие её типы, как социально-культурные, социально-политические, социально-этические, социально-экономические, политико-правовые.
Источниками данного исследования стали основные произведения и концепции философов и деятелей истории политических и правовых учений (таких, как Аристотель, Фома Аквинский, Альтузий, Локк, Гегель, Прудон), а также католической церкви (социальная доктрина католической церкви, выраженная в основных документах канонического права).
Основные положения, выносимые на защиту. L Концепт субсидиарности возникает в критике Аристотеля учения Платона. Основным способом объяснения политического бытия становится идея общего блага, а также идея целого, не уничтожающего разнообразие и дифференцированность частей как антитеза платоническому пониманию единства общества и государства.
2. Ф. Аквинский основывает гносеологические и онтологические положения, соединяя Аристотелеву идею блага с христианским пониманием человеческого достоинства и помещая философию проблемы в сферу теологии.
3. Концепция субсидиарности И. Альтузия выражает переходный период от средних веков к Новому времени. Теории симбиотического общества и права, органического общества, основанного на совокупности общественных договоров разных уровней содержит необходимые элементы научного обоснования идеи субсидиарности на основе объективирования уходящей эпохи корпоративистского, органического общества средних веков.
4. Согласно учению Дж. Локка и классическому либерализму в целом государство выражает факультативную сферу полномочий, когда общество или индивид не в состоянии обеспечить свою жизнь и безопасность, реализовать либеральные ценности. Общество и право на основе идеи дополнительности и общественный договор в целом призваны стоять на защите, прежде всего, индивидуума и его прав.
5. Идеолог христианского социализма В. Э. фон Кеттелер вводит в употребление сам термин «субсидиарность», определяя необходимость развития «субсидиарного права» на основе христианско-социального мировоззрения.
6. Г. В. Ф. Гегель диалектически соединяет идею государственных интересов с идеей права как степени и уровня свободы. Консервативно-охранительная доктрина государства и права Гегеля при этом не отрицает необходимости промежуточных социальных образований, а, напротив, защищает их с точки зрения диалектики взаимоотношения части и целого.
7. Анархо-социалистические воззрения П.-Ж. Прудона призваны разрешить антиномию власти и свободы в концепции социального контракта на основе теории федерализма. При этом субъекты субсидиаритарных отношений должны быть разведены как можно дальше друг от друга, ориентируя на анархистский образ жизни с элементами социализма.
8. Католическая церковь, с одной стороны, обращается к идее субсидиарности с целью защиты прав личности и социальных групп от угрозы тотального вмешательства власти (первое наиболее полное определение принципа субсидиарности в энциклике Quadragesimo Anno 1931 г.); с другой стороны, рассматриваются возможности применения субсидиарности внутри церковной организации. Принцип субсидиарности представляется важным элементом социального учения Католической церкви.
9. Идея субсидиарности выражает европейскую ментальность в отношении категорий социально-политической свободы, соединяя последнюю с понятием института в широком смысле.
10.B политико-правовой сфере идея субсидиарности выражает механизм или структуру взаимодействия полномочий разного уровня, когда высшие уровни власти должны действовать лишь тогда, когда низшие испытывают неспособность или недостаточность полномочий в отношении важности и масштаба проблем, решение которых должно быть эффективным и целесообразным. 11. Действие или применение идеи субсидиарности должны рассматриваться на основе динамики развития целостных систем. Идея субсидиарности связана с необходимостью определения цели и ценностей социального бытия, с принципом законности и юридического равенства, политических свобод и прав человека. Во избежание негативных последствий субсидиарности, в теоретическом анализе необходимо акцентировать именно на последних, подчеркивая важность двух моментов: (1) утверждения динамической субсидиарности и (2) снизу вверх, по инициативе нижестоящих социальных образований. 12.Субсидиарность не может быть целью в себе, а представляет собой, во-первых, инструмент выработки - в сфере позитивного права - эффективных правовых норм и положений, соответствующих механике социальных взаимоотношений и взаимодействий (горизонтальных и вертикальных, но с акцентом на последних). Во вторых, сфере правовой доктрины это понятие ориентирует на социологический подход в объяснении природы, характера и сущности права, становясь важным инструментом различного рода теоретико-правовой концептуализации социальных отношений. Практическая и теоретическая значимость исследования состоит в том, что результаты и основные его положения могут быть использованы в научно-педагогической работе, в области правовых, исторических, философских, социально-политических дисциплин, при чтении спецкурсов, в области преподавания теории и истории права и государства, истории политических и правовых учений.
Апробация работы была проведена на кафедре теории и истории права и государства, на кафедре международного и европейского права юридического факультета НННГУ им. Н.И. Лобачевского, в публикациях и выступлениях на различных семинарах и конференциях, проходивших на уровне юридического факультета (материалы Вестника юридического факультета ННГУ), на региональном (Первая сессия молодых ученых гуманитарных наук), российском и международном уровнях (международная научно-практическая конференция «Социальная политика социального государства», 4-6 декабря 2001 г., международный научно-практический семинар 2000 г. «Преподавание права ЕС в российских вузах» (II)), а также во время научных и научно-исследовательских стажировках на факультете права Университета им. П.-М. Франса, Гренобль (Франция), 1999,2003 гг.
Структура диссертации состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной литературы.
Понятие и история идеи субсидиарности
В самом широком смысле «субсидиарность» означает (в общественных отношениях) «принцип приоритета прав и интересов личности перед правами и интересами любой общности, приоритета (при прочих равных условиях) более мелкой, ранее образованной и близкой к личности общности по сравнению с общностью более крупной или общностью более высокого уровня; один из основных принципов, на которых базируется современное демократическое общество в целом, федеративная государственность в частности». То есть «субсидиарность исходит из вполне конкретного индивида, из индивида, "погруженного" и участвующего в системе разнообразных общностей, вне которых он не имеет возможности самореализоваться в качестве личности». На этом же основана и другая трактовка принципа субсидиарности, когда признается, что «публичная сфера субсидиарна (дополнительна) по отношению к частной сфере».
Это же понятие в федеративных отношениях означает «принцип, обосновывающий приоритет (при прочих равных условиях) прав более мелкой (низкой) общности по сравнению с общностью более крупной (более высокого уровня). В соответствии с ним полномочия по реализации какой-либо компетенции должны передаваться на более высокий уровень лишь в том случае, если нижестоящий уровень не имеет возможностей (экономических, правовых, социальных и пр.) для их реализации».
При этом признается, что «последовательная реализация принципа субсидиарности в сфере федеративных отношений создает условия для формирования в государстве четкой, экономически обоснованной и нацеленной на реализацию интересов личности системы территориального управления и соответствующего распределения компетенции»1.
Содержание этого принципа основано на различных источниках: теоретических и юридических, главным образом, конституционных1 (конституционное право федеративных государств, а также документы, имеющие конституционное значение в праве ЕС).
Иначе определяемый как принцип «взаимодополняемости», вначале он использовался с целью защиты индивидуальной или коллективной самостоятельности против любого неоправданного государственного вмешательства. Речь шла о том, чтобы принимать решения на возможно более низком уровне, во избежание недоразумений, вытекающих из значения синонима субсидиарное в обычной речи - «дополнения».
Исторически это понятие происходит от латинского военного термина «subsidium» («помощь из запасных позиций»; так, в отличие от когорт, сражающихся на фронте («prima acies»), обозначались стоящие наготове в тылу резервные когорты («subsidiarii cohortes»); «резервные войска» ; тыловой эшелон, вспомогательный отряд, подкрепление, а также: помощь, поддержка, защита, средство помощи, укрытие, убежище; actio subsidiaria; субсидиарный иск «опекаемого к государственному чиновнику в том случае, если назначенный последним опекун окажется неплатежеспособным»3). Со временем он стал использоваться для определения социальной поддержки или оказания помощи различного рода со стороны государства или отдельных учреждений в пользу лиц или сообществ низшего уровня.
Появившийся в христианской европейской классической мысли, «subsidiarii oficii principium», в дальнейшем принцип субсидиарности развивался на волне христианско-социального движения в период между двумя мировыми войнами, а также в рамках различных учений персоналистского характера4» В том или ином историческом контексте этот термин использовался с целью согласовать понятия индивидуальной свободы и социальной справедливости1.
Первые теоретические определения этого принципа, характеризующие западноевропейскую традицию мысли, восходят к учению Аристотеля, касавшегося вопросов о взаимоотношениях между государственными и общественными сторонами Афинской политий, хотя истоки этого концепта можно отыскать в глубокой древности у авторов самых разных направлений и исторических эпох.
Так, кардинал Иозеф Хёффнер в учебнике по социальному учению Церкви пишет: «Уже в Книге Исхода Моисей получает совет: "Слишком тяжело для тебя это дело: ты один не можешь исправлять его... Ты же усмотри (себе) из всего народа людей способных, боящихся Бога, людей правдивых, ненавидящих корысть, и поставь (их) над ним тысяченачальниками, стона-чальниками, пятидесятиначальниками и десятиначальниками (...) и будет тебе легче, и они понесут с тобой бремя" (Исход 18, 18-22). И Фома Аквинат касается задач субсидиарности, когда он вслед за Аристотелем объясняет, что утрированное единообразие и унификация угрожает существованию "социума, составленного из различных образований", подобно тому "как симфония и гармония голосов исчезает, когда все поют на один голос". И Данте в своей "Монархии" подчеркивает, что "каждый мелкий вопрос каждого города" ни в коем случае не должен решаться непосредственно императором, потому что "нации, королевства и города имеют свои различные осо-бенности, которые должны быть учтены в особых законах"» ...
Так или иначе, история идеи о возможности и необходимости резервного источника политико-правовых действий, воплощаемых в проблеме распределения полномочий разных уровней, по своим истокам и особенностям развития совпадает с историей европейской политико-правовой мысли. В своем самом широком смысле эта идея определяет тип западного политического правления, унаследованного от античных демократий, а также социальной политики, выросшей из христианско-республиканского сознания в эпоху средних веков1. Другими словами, в истории этой идеи есть две главные составляющие: светская (политико-правовая традиция мысли и социальной организации) и религиозная (положения Священного Предания относительно организации Католической церкви и светской жизни, а также протестантская традиция), которые образуют различные варианты их взаимного переплетения.
Так, фризские коммуны Нидерландской республики на Эмденском синоде 1531 года постановили, что ни одна община, приход не должны возвышаться друг над другом и должны сохранять свое управление. Ни провинциальный, ни общий собор не должны заниматься вопросами, которые уже были предметами коллективного рассмотрения на низшем уровне. Соборы решают лишь вопросы общего для всех приходов интереса. Этими решениями закладывался определенный порядок во взаимоотношениях между отдельными приходами и центральной церковью.
Политическая и теоретическая выработка этого положения - относительно автономии коллективов промежуточных уровней - восходит к началу-XVII века, а именно к двум представителям протестантизма - Альтузию, преподававшему в г. Герборн (Германия), и Комениусу из Праги. Альтузий позднее, в 1604, становится мэром г. Эмден (Нидерланды), где и пытается осуществить свои идеи на практике.
С развитием основных политико-правовых учений в рамках как либерального, так и социалистического толка в XIX веке эта идея продолжает развиваться, не отождествляясь полностью ни с какой политической или экономической системой, сохраняя свою оригинальность2, не будучи при этом идеей революционного или, напротив, консервативного характера.
Первое упоминание о принципе субсидиарности в праве («субсидиарное право») относится к XIX веку (Кеттелер), хотя, конечно, истоки ее , как и едва ли не всех основных понятий философии, в том числе политической, - в Античности.
Политика как форма компенсации несовершенства общественной жизни
Древнегреческая, полисная демократия была особой формой демократии, то есть одной из многих и не единственной, и в ней не всё было так демократично, как нам порой хотелось бы с современной точки зрения, тем более когда речь идет об истоках и основах того, что ценно не только само по себе, но в историческом процессе происхождения и преломления. Сама же" история, непрерывная и последовательная в известном нам направлении, представляется едва ли не мифологическим усилением некоторых и сегодгоп актуальных (в данном случае демократических) ценностей. Может быть, ценности и универсальны (скорее всего, так), но их историческое выражение морфологично и достаточно проблематично для упрощенного понимания.
Нечто подобное происходит и с восприятием древнегреческой формы демократии, которая к тому же сама по себе, без необходимости соответствующих действий с нашей стороны, была вписана в определенную систему мифологического понимания мира, известную по-настоящему только её адептам. И когда мифология обнаруживала свою ограниченность и теряла нечто живое в своем воплощении, то есть действительно становилась системой и схемой безжизненных изображений мира, тогда, в условиях разложения самого мифологического сознания, кризису подвергалось и всё то, что оно собой пропитывало. Решительный и безусловный пример этому - история, произошедшая с одним из основоположников европейской философской мысли, определившей всё последующее развитие европейской ментальности, с Сократом. Сократ своим поведением, философским по сути, то есть единым во всем - и в мыслях, и в поступках, - вышел за рамки дозволенного, не только формально-юридических постановлений, но и современного ему принятого образа мысли, то есть мифологического сознания. Конечно, Сократ не отрицал мифологичность мышления как таковую и в этом смысле сам порождал определенную мифологию, не противостоящую научному знанию, но гармонирующую с ней («я знаю, что ничего не знаю»), В данном случае важно подчеркнуть тот момент, что Сократ оказался лишним и не нужным обществу с точки зрения обыденного мифологического и правового сознания. Более того, общественная система не просто отказывалась его принять, не просто пыталась вытеснить его со своей территории — само существование Сократа оказалось для неё незаконным и опасным. Но Сократ был, прежде всего, гражданином и именно через гражданственность свою обосновывал свое право быть человеком во что бы то ни стало, то есть личностью, даже если личностное поведение оказывается незаконным с юридической точки зрения.-Смысл поведения Сократа на суде можно интерпретировать по-разному, и он не ограничивается чисто правовой стороной дела. Поступок Сократа — это пример того, как даже в условиях физической и социальной обреченности можно оставаться самим собой и, более того, тем самым явить нечто универсальное для всей человеческой истории в целом, то есть по-новому взглянуть на природу человека. Но, говоря об одном, приходится касаться многого другого, и только личные, казалось бы, проблемы самопознания Сократа, приобретают социальную окраску и общеисторический смысл, хотя бы на тот момент его идеи не представляли из себя социальной силы. Поведение Сократа - это реакция личности против мнения и поведения толпы, или общества с недифференцированным сознанием. В этом случае индивидуальное сознание обнаруживает новые пределы и противостоит лишь бессознательному.
Именно это событие послужило началом магистральной линии в развитии европейского сознания в его философской, рациональной форме. Философские построения Платона и Аристотеля, с точки зрения предмета нашего исследования, являются различными вариантами ответа на вопрос: как согласовать человека и общество, общество и власть? Что необходимо при этом для построения идеального общества (Платон)? Возможно ли оно или лучше ограничиться определением лучшего из возможных (Аристотель)?
Так, Платон устремляется в идеальный мир, ибо душа Сократа идеальна, и только там такие души и, по всей видимости, только там могут быть уместны и признаны по достоинству или, по меньшей мере, не оскорблять своим существованием существование вещей, главным образом, социальных. При этом Платон не настолько был оторван от реальности, как обычно это следует из общих суждений об идеализме. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что его идеальное общество может быть величайшей трагедией для человека1. Для человека профанического сознания, не погруженного в поэтически-прекрасный, космический мир идей, так как любая трагедия строится на несоответствии героизма и обыденности, высоких идей и стремлений - конечности человеческих возможностей и существования. И, по всей видимости, для Платона единственным оправданием его утопии становится реальный, а не воображаемый катарсис, то есть очищение и приближение к истине. Хотя, конечно, (уже для нас) это не является оправданием насильственного привлечения к этой трагедии людей, старающихся обойти трагичность любого человеческого существования.
Аристотель же не занимается моделированием общества для продвинутых умов сократического типа. Истина Аристотеля (которая ему, как известно из легенды, дороже дружбы) состоит в том, что приходится жить среди обычных людей, обычных материальных вещей, которые уже сейчас окружают человека.
Не отрицая мира идей Платона, он занят не творчеством, не построением качественно нового, но классификацией уже имеющегося материала, в чем, собственно, во многом и состоит научный взгляд на вещи. Решение проблемы Сократа достигается им не посредством деления людей на золото, серебро, железо и селекции одаренных душ для жизни в действительно высшем обществе. По Аристотелю, Сократ (как тип индивидуального сознания) мог бы прекрасно существовать ив обычном обществе. Основное внимание должно уделяться тому, как распределить его составляющие, то есть, главным образом, определить его структуру, техническую сторону общественной организации, по возможности избегая качественных и оценочных категорий. Ибо элементы качественно разных структур могут составить оптимальное построение, чего и добивается Аристотель. Более того, этим и обосновывается, в частности, возможность стабильности такого общества - тем, что оно будет уравновешено элементами разных социальных форм.
Таким образом, в основе политико-правовых учений, в частности данных Платоном и Аристотелем, лежит проблема личности, проблема её наилучшего способа адаптации к условиям социально-правовой жизни. Оказывается, что общество, не дифференцированное в себе достаточным для решения проблемы личности образом и не дистанцированное от власти настолько, чтобы выделить её из себя, объективировать для общества механизм власти, - такое общество, нечетко структурированное, оказывается способным допустить тиранию не только по отношению к себе со стороны власти, но и деспотизм по отношению к личности со своей уже стороны.
Оказывается, что ни общество, ни власть, достаточным образом организованные, еще не решают всего. Всего, что составляет проблему личности. Попросту говоря, это не та сфера, где она должна и может решаться. В этом выражается, своего рода, онтологическая некомпетентность общества или власти в отношении личности. Другими словами, бытие общества и бытие личности не тождественны по своим сущностным состояниям. Во многом они совпадают, пересекаются, идентичны, но там, где этого не происходит, -что может напрямую касаться индивидуального сознания, - там возникают проблемы, наиболее концентрированное выражение которых дала история с Сократом. И там, где происходит разрыв связи «человек- общество», или элементы этой связи вступают в конфликт, возникает кризис полномочий, когда за выполнение действий и полномочий одной стороны конфликта стремится отвечать другая сторона, которой это по природе не свойственно и, по сути, не характерно.
И. Альтузий и теория симбиотического общества и права
Иоганн Альтузий (1557, Диденсхаузен, деревня графства Витгенштейн-Берлебург- 12.08.1638, Эмден, Нидерланды) - «немецкий юрист, теоретик права, ярый кальвинист. В главном труде "Политика"1 (1603) Альтузий, один из ранних представителей буржуазной теории естественного права (которую он строил на принципах кальвинистской теологии), развивал идеи народного суверенитета, доказывая, что народ имеет право свергать и казнить государей-тиранов (в этом Альтузий близок монархомахам).
Труд Альтузия по существу был теоретическим обоснованием респуб-ликанского строя Северных Нидерландов» . Кроме этого, он характеризуется «как монархомах, один из тираноборцев, писателей-публицистов в западноевропейских государствах 2-й половины XVI-XVII вв., выступал против абсолютизма. Отрицал божественное происхождение королевской власти, считая, что суверенитет принадлежит народу, который на договорных началах передает власть монарху и соответственно имеет право свергнуть его, если он нарушил условия договора (тем самым превратившись в тирана) и даже убить»3. И еще: «И. Альтузий был в числе первых, выдвинувших концепцию естественного права, разрабатывавшуюся Г. Гроцием»1.
По мнению В. Дильтея, «эта работа и работа Суареса "De legibus", вышедшая 6 лет спустя, в 1609 г., завершает великое движение естественного права среди реформационных и иезуитских писателей в учении о суверенитете народа». Альтузий «декларирует как принцип государственного права исключительный, единый и неотчуждаемый суверенитет народа. Он первым провозгласил "величие" народа... приписал в каждом государстве народному собранию осуществление парламентских полномочий как его неустранимое право» .
Оценка роли Альтузия в истории западноевропейской мысли связана с его вкладом в развитие не только договорной теории, но и теории федерализма, и многие его положения в этой области звучат актуально и сегодня.
«На него оказала сильное влияние доктрина договора Кальвина и Цвингли. Они оба утверждали, что Бог передает право на управление не Королю и не Римскому папе, но народу Израиля. Согласно Альтузию, власть также принадлежит не Королю, но народу, который лишь наделяет его ограниченными полномочиями. В отличие от Гоббса, власть не отделяется от церкви, но трактуется как данная Богом. Король не обладает абсолютной властью, он лишь имеет ограниченные, регулируемые полномочия, которые можно в случае необходимости ограничить через право на сопротивление.
Будучи ограниченными, властные полномочия также делимы, следовательно, могут быть переданы местным властям, городу, области, и, наконец, империи. Концепция государства Альтузия пронизана реализмом и элементами прагматизма, что было достаточно редким и новым для той исторической ситуации, в которой он жил. Его теория основана на динамике социально-политических отношений, так как предусматривает возможность образования многоуровневой структуры власти, начиная от местного уровня вплоть до международного. Эта теория основана на демократических правах народа, так как только народ может наделить кого-либо властными полномочиями. Наконец, эта концепция лишена национализма, потому что право управлять народом принадлежит каждому без какой-либо дискриминации»3.
В труде М. Ковалевского «От прямого народоправства к представительному» Альтузий появляется как «первый систематизатор доктрины народоправства», «состоявший на службе у Эмденской республики во Фрисландии», где защищал «независимость городских советов в пределах унии от притязаний на верховенство фрисландских графов»1. Его доктрина социально-политического устройства, пропитанная духом кальвинизма и пресвитерианства, имела в своей основе тот же принцип, что и церковная, а именно, «что церковь составляет одно общество верующих и что избрание главы её действует исключительно в силу полученных ими полномочий» . Таким образом, Альтузий предстает, с одной стороны, как «кальвинист, с другой стороны, как человек, преданный интересам демократической республики»3.
Основным, по мнению М. Ковалевского, в творчестве Альтузия было положение, что «сумма верховных прав, обнимаемых понятием государственного суверенитета, может принадлежать только народу. Эти права неотчуждаемы и неделимы»4.
«Процесс образования государственного сообщества», то есть собственно государства, происходит «в виде общин и городов, входящих друг с другом в тесное общение, кладущих основания унии. Община уже является для Альтузия "микрокосмом государства", то есть государством в миниатюре, телом сложным, так как оно составлено из соединения семей и корпоративных союзов...» При этом «община выступает в трояком виде: селения, прихода и рыночные местечка (vicus, pagus et appidum)». И далее: «из соединения общин возникает союз провинциальный (universitas provinciae)»5. Другими словами, «отдельные штаты («Соединенные Нидерланды» - прим. авт.) составили как бы провинции одного целого, — провинции, имевшие широкую степень самостоятельности и свои сословные палаты». В этих органах были представлены «рыцарство, городское гражданство и сельское состояние, или крестьянство».
Утверждая, что Альтузий «идет от фактов действительности», М. Ковалевский резюмирует: «Соединение провинций и городов, согласно политической теории Альтузия, ведет к такому же образованию государства, или политий... каким являлся в действительности союз Голландии, Зеландии, Фрисландии, Гельдера, Утрехта, Гренингена и Обер-Иселя»1.
«Природа государства представляется им словом "всеобщий публичный союз", в котором города и провинции обязываются общением усилий и издержек поддерживать и защищать общие права верховенства; "Верховенство" - высшая власть заведовать всем, что необходимо для спа-сения души и тела отдельных членов республики или народа» . Поэтому, по всей видимости, Альтузий допускает «союз церкви с государством»3.
Место Альтузия в истории политических и правовых учений для М. Ковалевского определяется тем, что тот «своим учением о неотчуждаемом народном верховенстве, о характере полномочий, представленного властью правителя, об обязанности государства заботится о спасении душ граждан, наравне со спасением их тел, - может считаться прямым предшественником Жана-Жака Руссо».
. В. Э. фон Кеттелер: субсидиарное право и христианский социализм
Наследник томизма и немецкой традиции социально-политической мысли, основоположник немецкого христианского социализма1 в рамках которого его взгляды были «крайне консервативными»2, Кеттелер (1811-1877)3, критикуя прусскую бюрократию, выступает против всякого абсолютизма, в том числе и христианского4. Пытаясь определить понятие свободы в рамках представлений о справедливости и будучи франкфуртским депутатом, он выражает позицию, которая позднее станет основным элементом социальной доктрины Католической церкви (СДКЦ), и Папа Лев XIIIі назовет его своим предшественником.
Кеттелер занимается определением самых общих, вводных вопросов социальной теории. Государство, по его мнению, должно вмешиваться в общественную жизнь, так как отдельные части общества испытывают недостаточность в средствах и в определении своих целей. Но государство своим вмешательством не должно ослаблять способность к социальному действию со стороны общественных сил. Поэтому либералы говорили об исключительности характера и степени вмешательства. Но для Кеттелера этого положения недостаточно: государство должно по настоящему и в положительной степени помогать обществу, контролируя при этом ситуации, могущие спровоцировать эксцессы этатизма. Для того, чтобы этого не произошло, необходимы промежуточные социальные институты, способные проводить те же государственные функции. Другими словами, в основе его политической теории находятся положения о промежуточных социальных группах и их полномочиях.
В 1848 г. он провозглашает необходимость создания коммунальной автономии - в продолжение и в развитие индивидуальной без противоречий и конфликтов. Только свобода и автономия этих социальных групп, по его мнению, способны противостоять излишествам возможного вмешательства. Как в свое время Альтузий, Кеттелер определяет принцип субсидиарности в виде последовательного процесса развития, распределения и распространения полномочий, выражающего различные степени межуровнего взаимодействия.
Признавая, что взаимная близость социальных групп предпочтительней близости государства, Кеттелер не игнорирует возможности неправильного истолкования подобного социального компромисса, который если и имеет основания в действительности, то это не означает, что речь идет о социальной эволюции в сторону улучшения природы человека и общества. Так, со-циокатолики отличаются от либералов тем, что они не верят в безграничный прогресс человека и общества, в частности, по пути расширения автономии человека. Они видят развитие человека обусловленным различными социально-политическими структурами и законами вмешательства. Необходимо подчеркнуть, что такое видение общественного развития основано на признании того, что в истории не происходит улучшения человеческой природы, и зло, в том числе и социальное, выражается прежде всего в лени перед трудом и трусости перед ответственностью, то есть в различных формах эгоизма.
На этих общих основаниях Кеттелер пытается сформировать так называемое субсидиарное право как вид общего права, способного улучшить социально-правовой порядок. В рамках субсидиарного права принцип дополнительности, в отличие от либерального видения, осуществляется посредством децентрализации и последовательности уровней принятия решений. В конечном счете, такое специфическое видение социального развития основано на положении о том, что субсидиарная помощь оказывает положительное влияние в развитии социального благосостояния. Ввиду того, что субсидиарная помощь - это деятельность ближайших уровней власти, именно ближние инстанции могут быть в курсе действительных социальных нужд. И наоборот, отдаленная помощь порождает социальную лень, искаженные представления и неожиданные результаты.
Таким образом, роль государства в отношении общества действительно факультативна, но она определяется при этом как долг и обязанность.
Кеттелер был первым в истории политических и правовых учений, кто ввел в употребление сам термин «субсидиарное право», который он использовал в отношении государственных инстанций. Субсидиарное право выражает не милосердие или гуманизм государства, а справедливость, то есть правовое понимание легитимности действий, исходящих от государства, а не моральные представления о долге помогать ближнему.
«Разум и истина дают народу право "самому обеспечить и совершить то, что он может сделать сам в своем доме, в своей общине, в своем отечестве. Конечно, это ни в коей мере не сочетается с принципом централизованного государственного правления... Тогда бы чрезмерному управлению и изданию несметных законов пришел бы конец". Например, государство имеет по отношению к семье только "определенное опекунское право в тех случаях, когда родители грубо нарушают свои родительские права и обязанности". Это же "жесткий абсолютизм, настоящее порабощение духа и души, когда государство злоупотребляет этим, я хотел бы сказать, субсидиарным правом". "Мои взгляды исходят из простого положения о том, что каждый индивид должен иметь возможность осуществлять те права, которые он может осуществить. Государство, по-моему, не машина, а живой организм с живыми членами, в котором каждый член имеет свое собственное право, свою собственную функцию, устраивает свою собственную свободную жизнь. Такими членами являются, по-моему, индивид, семья, община и т.д. Каждый нижележащий член свободно движется в своей сфере и пользуется правом самого свободного самоопределения и самоуправления. Только там, где нижележащий, член этого организма более не в состоянии сам достичь своей цели или сам предотвратить угрожающую ему опасность, в его пользу начинает действовать вышележащий член"»1.
К своего рода философии субсидиарного права относятся также положения о том, что высшей ценностью для человека является не свобода, а достоинство. Понятие достоинства поглощает понятие свободы, то есть не ограничивается ею. Вмешательство оправдывается недостаточностью в развитии способности сохранить право на свободу, а также неспособностью гарантировать достоинство вне свободы. Таким образом, общество и власть уполномочены развивать и конкретизировать категорию индивидуального достоинства. Поэтому, учитывая то, что одной только свободы недостаточно для реализации религиозно-гуманистических ценностей, возникает необходимость в определении субсидиарного права, нацеленного на помощь социально слабым категориям населения.
Свои теоретические достижения Кеттелер стремился реализовать, выступая, в частности, в рейхстаге с предложением о запрете детского труда до 14 лет, имея в виду, что такое ограничение свободы основано на том, что индивиды и семьи не одинаково защищены. Речь при этом конечно, не шла: об абстрактной критике либерализма в пользу социализма или коммунизма, так как принцип свободы и автономии, хоть и занимает существенное место в теории Кеттелера, но всё-таки выступает вторичным в отношении категории достоинства.
Таким образом, идея субсидиарности, в свете политико-правовой теории, и принцип субсидиарности, в сфере позитивного права, поставлены на службу идеалам человеческого достоинства, узаконивая государственное вмешательство во имя человеческих ценностей. Но если индивид обладает достаточной свободой для сохранения и защиты своего достоинства, то любое вмешательство становится незаконным и запретным. По мнению Кеттелера, если государство злоупотребляет субсидиарным правом, может возникнуть настоящее рабство духа и душ, абсолютизм в самой жесткой форме.
Другими словами, один из существенных элементов социальной доктрины Католической церкви состоит в том, что политика соединяется с моралью уже на уровне осуществления промежуточных задач. Суверен при этом лишь покровитель - для осуществления блага всех и каждого, в чем выражается специфическая идея общего блага.
Похожие диссертации на Идея субсидиарности в истории правовых учений: личность, общество, государство (Теоретико-правовой анализ)
