Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Общая характеристика автоматических санкций.16
Параграф 1.1. Санкция как особое правовое последствие .16
Параграф 1.2.Понятие автоматической санкции.50
Глава 2. Виды и функции автоматических санкций66
Параграф 2.1. Виды автоматических санкций66
Параграф 2.2.Функции автоматических санкций.121
Глава 3. Проблемы и перспективы использования автоматических санкций 154
Параграф 3.1. Отдельные проблемы функционирования автоматических санкций в современной российской правовой системе 154
Параграф 3.2. Перспективы использования автоматических санкций в российском праве182
Заключение .199
Библиография 202
Список иллюстративного материала 224
Приложение № 1 225
Приложение № 2 .227
- Понятие автоматической санкции
- Виды автоматических санкций
- Функции автоматических санкций
- Перспективы использования автоматических санкций в российском праве
Понятие автоматической санкции
Принимая во внимание, что функционально механизм правового регулирования общественных отношений состоит из трх основных стадий (организационной, трансформационной и корреляционной), а начало его функционирования и переход от одной стадии к другой обусловлены определнными юридическими фактами (фактическими составами), правовыми презумпциями, фикциями и юридическими условиями, следует ответить на вопрос: имеются ли юридически значимые для адресатов различия в способах возникновения правовых последствий, в том числе и санкций?
Для ответа на поставленный вопрос обратимся к анализу механизма правового регулирования возникновения некоторых правовых последствий. С точки зрения цели и задач настоящего исследования представляет интерес рассмотрение правовых последствий в виде вступления в силу самой правовой нормы. Согласно статье 6 Федерального закона от 14 июня 1994 года № 5-ФЗ «О порядке опубликования и вступления в силу федеральных конституционных законов, федеральных законов, актов палат Федерального Собрания» федеральные конституционные законы, федеральные законы, акты палат Федерального Собрания вступают в силу одновременно на всей территории Российской Федерации по истечении десяти дней после дня их официального опубликования, если самими законами или актами палат не установлен другой порядок вступления их в силу1 (выделено нами – П.В.) Аналогичные правоотношения, объектом которых являются акты Президента Российской Федерации, Правительства Российской Федерации и нормативные правовые акты федеральных органов исполнительной власти, регулируются Указом Президента Российской Федерации от 23 мая 1996 года № 763 «О порядке опубликования и вступления в силу актов Президента Российской Федерации, Правительства Российской Федерации и нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти»1. Содержащиеся в изучаемых нормативных положениях правовые последствия можно сформулировать как вступление в силу правовых норм. Рассмотрим их с позиций теории механизма правового регулирования. Адресатами указанных правовых последствий являются все участники общественных отношений, на которых распространяется действие российского законодательства. Юридическими условиями их наступления являются: 1) существование нормативного правового акта, обладающего высшей юридической силой, каковым является Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 года2, и устанавливающего компетенцию субъектов нормотворчества; 2) соблюдение законности при издании нормативного правового акта. Юридические факты представлены такими обстоятельствами, как: 1) официальное опубликование нормативного правового акта, за исключением актов, содержащих сведения, составляющие государственную тайну, или сведения конфиденциального характера и не подлежащие в связи с этим официальному опубликованию3; 2) истечение срока (семидневного4 или десятидневного) после дня их официального опубликования, при отсутствии специального предписания об установлении иного порядка вступления нормативного правового акта в силу. Наличие или отсутствие оговорки об установлении иного порядка вступления нормативного правового акта в силу имеет важное юридическое значение для определения момента наступления правовых последствий. Это означает, что в динамике механизма правового регулирования правоотношений нормотворчества должны иметься соответствующие различия. Выявить их представляется возможным путм анализа правоотношений нормотворчества в системе механизма правового регулирования. Организационная стадия механизма правового регулирования правоотношений нормотворчества в общем виде представлена установлением соответствующей компетенции субъекта и порядка реализации нормотворческой инициативы. В некоторых случаях нормативные правовые акты, обладающие иерархическим приоритетом перед нижестоящими актами, могут предусматривать специальные случаи и предмет правового регулирования для нижестоящих актов1. Трансформационная стадия для указанных правоотношений в целом представлена деятельностью субъектов с момента внесения предложения о создании, изменении или отмене правовой нормы и до вступления соответствующего нормативного правового акта (полностью или в части) в силу. Корреляционная стадия представлена существованием конкретных правовых последствий в виде возникновения изменения или прекращения прав и обязанностей участников общественных отношений. Она начинается с момента вступления нормативного правового акта в силу и продолжается до утраты им таковой.
В связи с тем, что организационная и корреляционная стадии вряд ли могут существенно различаться в зависимости от способов возникновения юридических последствий, особый интерес для нас представляет трансформационная стадия механизма правового регулирования правоотношений, регламентированных вышеизложенными нормами. Факт наличия или отсутствия в нормативном правовом акте специальной оговорки об установлении иного порядка вступления его в силу свидетельствует о том, что акт вступит в силу либо автоматически, по истечении указанного срока или с момента подписания, либо для вступления его в силу необходимо возникновение дополнительных юридических фактов. Например, пункт 6 Заключительных и переходных положений Конституции Российской Федерации содержит положение, согласно которому впредь до приведения уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации в соответствие с положениями настоящей Конституции сохраняется прежний порядок ареста, содержания под стражей и задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления. Это означает, что положения Конституции об аресте, содержании под стражей и задержании лиц, подозреваемых в совершении преступления, вступили в силу не автоматически со дня официального опубликования текста Конституции Российской Федерации по результатам всенародного голосования – 25 декабря 1993 года, а с 1 июля 2002 года, когда ступил в силу Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации1. Таким образом, трансформационная стадия механизма правового регулирования правоотношений по наделению силой положений Конституции Российской Федерации об аресте, содержании под стражей и задержании лиц, подозреваемых в совершении преступления, разделена на два этапа самостоятельным юридическим фактом – вступлением в силу уголовно-процессуального закона. Большинство же положений Конституции Российской Федерации вступили в силу автоматически, то есть в соответствии с пунктом 1 е Заключительных и переходных положений. Анализ трансформационной стадии механизма правового регулирования правоотношений по возникновению правовых последствий нормотворчества показывает, что правовые нормы могут вступать в силу либо автоматически, либо не автоматически, если для этого необходимы какие-то дополнительные юридические факты.
Виды автоматических санкций
Возможность практической реализации научных разработок в сфере права во многом обеспечивается выявлением и обоснованием тех юридических свойств изучаемых предметов, которые могут использоваться для внешнего властного регулирования общественных отношений. В целях выделения и изучения указанных свойств в науке используется классификация. В логике под классификацией понимается особый вид деления понятий, представляющий собой распределение предметов по группам (классам), при котором каждый класс имеет сво постоянное, определнное место1. Следует согласиться с мнением А.С. Дугенца о том, что «классификация представляет собой научный прим познания окружающего мира, который позволяет упорядочить знания об изучаемых явлениях на основе их группировки по определнным признакам. В ходе такой группировки выделяются наиболее устойчивые, типичные свойства исследуемых объектов, которые и обуславливают сходство их определнных сторон»2. В теории права имеется несколько классификаций правовых санкций по различным основаниям. Так, наиболее распространнным классификационным критерием для юридических явлений является отраслевая принадлежность. По отраслевой принадлежности автоматические санкции, в качестве вида правовых санкций в целом, можно подразделить на конституционно-правовые, административно-правовые, уголовно-правовые3, муниципального права, гражданско-правовые, экологического права, информационно-правовые, семейно-правовые, трудового права и других отраслей. Однако ограниченность такой классификации ещ в 1981 году отметил О.Э. Лейст, указавший в числе прочих е недостатков то обстоятельство, что «в пределах отраслевой классификации трудно провести различие между разнородными санкциями, существующими в одной отрасли права… Наконец, отраслевая классификация санкций не является исчерпывающей и не становится такой при дополнении традиционного перечня указанием на государственно-правовые, процессуальные, семейно-правовые, земельные, кредитно-финансовые и иные санкции, поскольку вне этой классификации остаются такие общие ряду отраслей права санкции, как принудительное исполнение, отмена незаконных актов и др.»1. В качестве основного классификационного критерия О.Э. Лейст предложил способ охраны правопорядка. Обосновывая значимость данного критерия, учный отметил, что «по этому основанию, выражающему социальную роль и функции санкций, они делятся на два основных вида: правовосстановительные (направленные на устранение непосредственного вреда, причиннного правопорядку, и тем самым выполняющие также задачи предупреждения правонарушений) и штрафные, карательные, задача которых – общая и частная превенция правонарушений, исправление и перевоспитание правонарушителей»2. Однако, в связи с тем, что учный в принципе отрицал позитивные правовые санкции, он не исследовал их видовой потенциал для воздействия на общественные отношения. Учитывая приведнное в параграфе 1.1 настоящего исследования обоснование позитивных правовых санкций, способ охраны правопорядка в предлагаемом О.Э. Лейстом смысле не представляется возможным использовать в качестве основного критерия для классификации автоматических санкций.
В теории права предложены также и другие классификации правовых санкций. В зависимости от определнности правовых последствий санкции подразделяются на абсолютно определнные, относительно определнные (с указанием верхнего и нижнего пределов или только верхнего), альтернативные и кумулятивные1. Э.А. Сатина подразделяет правовые санкции по характеру деяния, повлекшего их применение, на позитивные, негативные и квазинегативные2. В.М. Соболев, поддерживая деление правовых санкций на негативные и позитивные, особое внимание обращает на последние. Изучив деление правовых санкций на указанные виды, М.В. Соболев выделяет формальные и материальные позитивные санкции. К формальным позитивным санкциям он относит «формы поощрения, не имеющие реального материального выражения, а именно, благодарность (устную или письменную), грамоту, похвальный лист, помещение фотографии на доску почта, награды и т.д. Соответственно к материальным позитивным санкциям, по его мнению, следует отнести формы поощрения, имеющие реальное материальное выражение, представляющие собой определнную ценность, измеряемую в денежном эквиваленте, а именно, денежные средства, ценные подарки, недвижимость и т.д.»3. Представляется, что все приведнные классификации не в полной мере отражают юридическую специфику автоматических санкций, так как не раскрывают особенности автоматизма их реализации. Обосновывая самостоятельность отдельных видов автоматических санкций, следует согласиться с Л.П. Рожковой в том, что «за основу классификации необходимо брать наиболее существенные признаки и свойства явлений, которые раскрывали бы сущность и содержание исследуемых объектов, позволяли объяснить их количественные свойства и характеристики»4. Кроме того, таких критериях, которые, являясь существенными признаками изучаемых явлений, имеют значение для совершенствования законодательства. Принимая во внимание, что итоговая стадия механизма правового регулирования с использованием автоматических санкций является корреляционной, в которой осуществляется реальное функционирование санкции в качестве негативного или позитивного для адресата правового средства, непосредственно определяющего его правовой статус (поведение), основным классификационным критерием может стать именно качество1 автоматических санкций. По качеству автоматические санкции подразделяются на негативные и позитивные. В связи с тем, что понимание правовых санкций традиционно связано с негативным воздействием на правовой статус их адресата, рассмотрение видов автоматических санкций начнм именно с них. Негативные автоматические санкции можно определить как негативные для адресата правовые последствия, юридическая возможность непосредственного и незамедлительного наступления которых обусловлена единством и неизменностью его правового статуса с момента совершения деяния и до реализации санкции.
Особое внимание на данной стадии исследования следует уделить признаку «негативные», который в контексте настоящей работы имеет следующее смысловое наполнение. Во-первых, он предполагает непосредственное влияние на правовой статус лица – адресата автоматической санкции. Если же рассуждать с позиции интересов лица, принимающего решение о реализации автоматической санкции, а также интересов других участников общественных отношений, которые от указанной реализации могут получать выгоду прямо или косвенно, то в целом следует сделать вывод о положительном социальном воздействии, которое является конечным социальным результатом правового регулирования. Во-вторых, негативизм санкций предполагает обусловленность их таким правовым поведением адресата, которое не отвечает велению правовой нормы1. В-третьих, негативизм заключается в снижении у адресата автоматических санкций возможности реализовывать (защищать) свои субъективные интересы. Юридически это выражается либо в лишении адресата возможности использовать субъективное право на какой-либо срок или бессрочно, либо в возложении на него юридической обязанности или причинении иного правового урона.
Функции автоматических санкций
Известный российский теоретик права Т.Н. Радько, изучая методологические вопросы познания функций права, отмечает двойственность творческой роли права в обществе, которая заключается, во-первых, в искоренении и нейтрализации нежелательных явлений, ликвидации отношений, не отвечающих интересам народа, во-вторых, в укреплении и охране полезных отношений, а также содействии становлению и развитию тех отношений, которые соответствуют целям общественного развития1.
Учитывая цель и задачи настоящего исследования, указанную творческую роль права представляется возможным рассмотреть как функционирование автоматических санкций. При этом следует согласиться с Д.М. Трошиным и разделяющим его взгляды Т.Н. Радько в том, что … «в содержание функций любого явления входят внутренние и внешние его связи, обеспечивающие его относительную устойчивость и взаимодействие с другими явлениями»2. Следовательно, для изучения изменений в общественных отношениях, которые вызываются автоматическими санкциями, необходимо изучить вопрос об их функциях, раскрыв при этом как внешние социальные, так и внутренние формально – юридические аспекты правового функционирования изучаемых правовых средств.
В науке понятие «функция» употребляется в самых различных значениях. Каждая из наук использует эту категорию для отражения и характеристики действия изучаемых явлений. В математике под функцией понимается зависимая переменная величина, то есть величина, изменяющаяся по мере изменения другой величины, называемой аргументом. В биологии – это специфическая деятельность органа или организма (функция руки, сонных артерий, щитовидной железы и т.д.). В других науках функция понимается как направленное действие какой-либо системы (кибернетика). В категориальный аппарат юриспруденции…термин «функция» вошел в конце XIX – начале XX веков1. В.П. Тугаринов предлагает под функциями предмета, вещества или явления понимать формы их воздействия на другие предметы, вещества и явления. Функциональный подход, по его мнению, состоит в том, что «исследователь отвлекается от конкретного носителя исследуемых функций, от их субстрата, чтобы изучить эти функции как таковые»2. В общественных науках понятие «функция» употребляется в различных значениях. В наиболее общем виде е определяют как «воздействие друг на друга элементов целостной системы, а также е взаимодействие с другими системами (вещами), обеспечивающее е устойчивое существование»3. В юридической науке функции права понимаются как обусловленные социальным назначением направления правового воздействия на общественные отношения4. Методология познания правовых функций в юридической науке разработана достаточно полно. В связи с этим представляется возможным использовать достижения теории права в области исследования правовых функций для выявления особенностей функционирования автоматических санкций. В теории права функции правовых санкций изучены достаточно подробно. Так, Н.И. Дегтярева выделяет регулятивную, охранительную и информационно-воспитательную функции правовых санкций. При этом регулятивная функция, свойственная как праву в целом, так и отдельным правовым нормам, а также имеет самостоятельное значение и для санкции правовой нормы. Наличие данной 123 функции у правовых санкций обусловлено тем, что санкции реализуются, в первую очередь, в правоприменительной деятельности соответствующих органов и должностных лиц государства. Охранительную функцию правовых санкций, то есть способность санкции осуществлять охрану предписаний норм права от нарушений, Н.И. Дегтярева предлагает разделять на несколько подфункций: предупредительная, или превентивная. Эта функция характерна для всех правовых санкций и направлена на предупреждение нарушений предписаний норм права за счт указания в санкциях на возможность применения государством мер принуждения за такие нарушения; правовосстановительная – подфункция соответствующей разновидности юридических санкций, закрепляющих в качестве последствий правонарушения обязанность виновного восстановить состояние, существовавшее до нарушения права; штрафная подфункция, обеспечиваемая существованием санкций, содержащих вид и меру наказания для правонарушителей. Исследуя информационно-воспитательную функцию, автор анализирует составляющие е элементы: информационный и воспитательный, которые функционируют в едином комплексе. Информационная составляющая указывает на характер и меру последствий, ожидающих субъекта права, а воспитательная, воздействуя на индивидуальный, групповой и массовый уровни правосознания, с одной стороны, формирует у носителей соответствующего уровня правосознания систему взглядов на степень защищнности предписания нормы права указанными в санкции мерами, а с другой – обуславливает соответствующее эмоциональное отношение субъекта к реализации правовых норм. Также, по мнению Н.И. Дегтяревой, воспитательная составляющая данной функции в большей степени связана не с самими санкциями в праве (статичными элементами правовой нормы), а с процессом их реализации (санкцией в действии, динамике)1.
Представляется, что все указанные функции правовых санкций вообще в полной мере свойственны и автоматическим санкциям, обладающим, тем не менее, собственной функциональной спецификой, которая усматривается в осуществлении изучаемыми правовыми средствами их особенных функций: функции процессуальной (процедурной) экономии, а также ограничительной функции негативных автоматических санкций и стимулирующей функции позитивных автоматических санкций. Функция процессуальной (процедурной) экономии проявляется в форме социального эффекта, который обусловлен именно автоматизмом изучаемых санкций. Выше приведнные примеры наглядно показывают, что переход механизма правового регулирования общественных отношений из трансформационной стадии в корреляционную посредством автоматических санкций существенно упрощается, ускоряется и удешевляется. Это обусловлено тем, что юридическая логика развития воздействия на общественные отношения автоматических санкций непосредственно предусматривает возможность наступления корреляционной стадии механизма правового регулирования, если адресат санкции этому не препятствует (при наличии такой возможности).
Перспективы использования автоматических санкций в российском праве
Другим недостатком действующего российского законодательства является отсутствие в нм автоматических санкций, которые могли бы восполнить пробелы в нормативном правовом регулировании и (или) существенно оптимизировать правореализационную практику. Но прежде чем перейти к их изучению, нам необходимо сделать одну существенную оговорку по поводу логики изложения настоящего параграфа. До этого момента диссертационное исследование строилось на основе дедукции, то есть перехода рассуждений от общих положений к частным. Для задач же настоящего параграфа представляется оправданным использование индуктивной логики изложения. Вначале мы выявим отдельные недостатки правового регулирования, проанализируем их с учтом методологии теории механизма правового регулирования, сформулируем конкретные предложения по совершенствованию законодательства в частных случаях, а после этого предпримем попытку дать общие теоретически обоснованные направления использования автоматических санкций для совершенствования российского законодательства.
В настоящее время в процессуальном (процедурном) законодательстве России отсутствуют правовые нормы, согласно которым показания (объяснения) участников производства по делам или процедурам, в случае выявления их несоответствия ранее данным этим лицом показаниям (объяснениям), автоматически должны признаваться недопустимыми доказательствами. Введение в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации статьи 75, определяющей недопустимые доказательства, явилось существенным достижением по сравнению с прежним уголовно-процессуальным законодательством РСФСР. Однако этого явно недостаточно. Суть указанной проблемы заключается в следующем. Между участником производства и государством в лице, например, следователя, дознавателя или суда, складываются правоотношения, в которых государство заинтересовано в получении правдивых сведений. На организационной стадии указанных правоотношений участники, за исключением некоторых, например, истцов и ответчиков, а также подозреваемых, обвиняемых, подсудимых, обязаны давать правдивые показания, а государство, представленное компетентными должностными лицами, имеет право на получение таких сведений. Однако участники производства могут давать показания (объяснения), не соответствующие действительности. При этом они необязательно могут умышленно лгать органам предварительного расследования или суду, возможно, что они неумышленно заблуждаются. Возникает вопрос: можно ли им верить безоговорочно, особенно тогда, когда участники не заявляют о возможных неточностях в своих показаниях (объяснениях)? Для нас ответ представляется очевидным – однозначно нет.
Иллюстрацией данной проблемы является уголовное дело № 1–21/131, в котором преподаватель одного из университетов города Ульяновска обвинялся и был осуждн за получение взяток. Характерной особенностью данного дела является то обстоятельство, что на предварительном следствии преподаватель заявил о том, что в день, когда студенты якобы давали ему взятки, не посещал здание университета, а именно во время, когда студенты, по их версии, подходили в помещение кафедры университета и давали ему деньги, вообще находился дома в другом районе города, и что его алиби могут подтвердить свидетели, а также информация сотовой компании о месте нахождения его мобильного телефона, которым он в это время пользовался. После получения показаний обвиняемого преподавателя органы предварительного следствия передопросили лжесвидетелей так, что они вдруг вспомнили совершенно другую дату дачи ими взяток. До этого момента в течение шести месяцев предварительного следствия, включая стадию возбуждения уголовного дела, они не сомневались в одной дате передачи взятки, а после показаний обвиняемого и подтверждения его алиби органами предварительного следствия, они синхронно вдруг вспомнили другую дату передачи взятки. По мнению органов предварительного следствия, с которым согласился суд первой инстанции, а апелляционный суд вообще не стал давать правовую оценку данному факту, свидетели-взяткодатели якобы называли предположительную дату дачи взяток. В приговоре Ленинского районного суда от 22 февраля 2013 года читаем следующее. «Первоначальное в ходе предварительного следствия указание свидетелями Р… и Н … даты передачи ими денежных средств подсудимой А… в качестве взятки 06.04.2012 года, вопреки доводам подсудимой А… и е защитника, суд расценивает как добросовестное заблуждение указанных свидетелей, поскольку в остальной своей части их показания стабильны, последовательны, согласуются между собой в деталях, противоречий, влияющих на существо дела, не содержат. Данных, свидетельствующих о том, что они умышленно исказили известные им по делу обстоятельства или дали ложные показания, не имеется. В связи с чем их показания признаются судом достоверными и допустимыми»1. Подобная позиция суда представляется весьма страной и далкой от принципов как презумпции невиновности, так и состязательности2. Уличнных во лжи свидетелей суд признал добросовестно заблуждающимися. Суд также проигнорировал то обстоятельство, что органы предварительного следствия изменили версию обвинения на удобную им уже после соответствующих показаний обвиняемого, и что студенты ранее уверенно давали детальные, согласованные между собой по времени показания, которые позже были опровергнуты обвиняемым. Указанная ситуация стала возможной в силу того, что суду предоставлены слишком широкие полномочия по оценке доказательств. В настоящее время возможности субъективного усмотрения судей значительно ограничены императивными положениями уголовно-процессуального законодательства о недопустимости доказательств. Но, как следует из вышеизложенного, этого явно недостаточно.
Однако, в данной ситуации, разумеется, нельзя однозначно исключить добросовестного заблуждения свидетелей-взяткодателей, которые через полтора месяца не помнили дату совершения ими преступления, предусмотренного статьй 291 Уголовного кодекса Российской Федерации «Дача взятки». Но имеющееся в праве дозволение суду отдавать таким показаниям предпочтение, учитывая, что студенты ни в заявлениях о явке с повинной, ни в объяснениях, ни в показаниях на допросах и очных ставках ни слова о том, что они не уверены в дате передачи денег, не говорили, является крайне несправедливым.
Представляется целесообразным ввести во все юрисдикционные процессы и процедуры устанавливающие автоматические санкции правовые нормы, примерно следующего содержания: «Изменение участником производства, первоначально не заявлявшим о возможной неточности сообщаемых им сведений, своих показаний и (или) объяснений полностью или в части влечт признание изменнных и первоначальных показаний и (или) объяснений данного участника производства недопустимыми доказательствами в части доказываемого обстоятельства».
