Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Невербальная коммуникация 8
1.1. Проблемы происхождения невербальной коммуникации 8
1.2. Комплексный подход к изучению невербальной системы коммуникации 13
1.3. Межкультурная специфика невербальной коммуникации 27
1.4. Паралингвистическая и экстралингвистическая специфика невербальной коммуникации 36
1.5. Статус кинесики и специфика жестовой коммуникации 39
ГЛАВА 2. Мимический параметр в процессе коммуникации 47
2.1. Из истории исследования мимического параметра коммуникации 47
2.2. Современные исследования мимического параметра коммуникаци 63
2.2.1. Межкультурные теории мимической экспрессии 70
2.3. Составляющие мимического параметра коммуникации 86
2.3.1. Выражение лица коммуниканта 86
2.3.2. Взгляд коммуниканта 93
2.3.3. Улыбка коммуниканта 102
ГЛАВА 3. Взаимодействие вербальных и невербальных средств 110
Экспериментальный корпус исследования процесса перцепции английских и русских невербальных моделей презрения 113
Экспериментальный корпус исследования процесса интерпретации английских и русских невербальных моделей презрения 138
Экспериментальный корпус исследования уровнего процесса процесса интеракции английских и русских вербально-невербальных моделей презрения 143
Лексико-морфологический уровень 153
Синтаксический уровень 165
Выводы 178
Заключение 191
Библиография 193
Приложение 251
- Проблемы происхождения невербальной коммуникации
- Из истории исследования мимического параметра коммуникации
- Выражение лица коммуниканта
- Экспериментальный корпус исследования процесса перцепции английских и русских невербальных моделей презрения
Введение к работе
Данная диссертация выполнена в русле исследований, отражающих современный взгляд на порождение и экспликацию речевого акта как комплекса вербально-невербального взаимодействия. Актуальность таких исследований обусловлена объективно повышенным интересом не только к внутри-, но и кросс-культурному изучению различных аспектов этой # проблематики.
Одним из частных направлений в указанной области является исследование вербально-невербальных способов проявления эмоций в речи.
Цель реферируемой работы состоит в выявлении и изучении эмоциональных моделей презрения на сопоставительной основе английского и русского языков, а также в установлении их функциональной роли в обеспечении эффективной коммуникации.
В конкретные задачи исследования входило:
1. Выявить вербальные модели, выражающие эмоциональную категорию презрения в каждом из анализируемых языков - английском, русском.
2. Определить мимические модели, экспрессивизирующие презрение в английской и русской лингвокультурах.
3. Установить закономерности функциональной интеракции вербальных и невербальных средств в формировании и трансляции логико- смысловой структуры презрения и описать их экспликационные модели.
4. Проанализировать зависимость речевой реализации выявленных эмоциональных моделей презрения от экстралингвистических факторов - этнокультурного, стилистического, тендерного, возрастного.
5. Таксономизировать полученные коммуникативные образцы презрения « на основе их этноречевого сопоставления.
Объект исследования представлен аутентичными речевыми видеообразцами на английском и русском языках. Источником материала служат 290 речевых видеофрагментов на английском языке и 280 - на русском.
Указанный объект и материал исследования в совокупности с целью и задачами определили его методы, основанные на использовании комплексного подхода, включающего визуальный, аудиторский, паралингвистическии этапы анализа, математическую обработку статистических показателей, лингвистическую интерпретацию экспериментальных данных.
Научная новизна работы определяется тем, что в ней впервые изучены особенности уровневой интеракции способов вербально-невербальной экспликации эмоциональной категории презрения на основе их этноречевого сопоставления и выявлен набор константных типологически общих и дифференциальных признаков, манифестирующих картины английского и русского проявлений презрения.
На защиту выносятся следующие положения:
1) Эмоциональная категория презрения как непосредственная составляющая коммуникативного процесса актуализируется тремя речевыми способами разноуровневого характера: вербальным, невербальным, вербально-невербальным.
2) Вербальный способ реализации эмоциональной категории презрения характеризуется единой комплексно-интегративной формой коэкспликации фонетических, лексических и грамматических средств.
3) Невербальный способ активизации презрения символизируется мимической формой этнокультурной специфики.
4) Взаимодействие вербального и невербального способов выражения презрения проявляется через фразовую проминантность посредством лакунизации авербальных составляющих, подчеркиванием несловесных средств за счет элиминации языковых или совмещением выделенных несловесных и словесных компонентов. 5) В английской этнокультурной среде наиболее продуктивными способами репрезентации эмоциональной категории презрения являются вербальный и вербально-невербальный, в русской -невербальный и вербально-невербальный. Теоретическая значимость настоящей диссертации состоит в уточнении и систематизации представления о принципах взаимодействия вербальных и невербальных средств проявления эмоциональных категорий в речи, выявлении основных тенденций экспликации межкультурных и внутрикультурных моделей эмоциональных категорий. Результаты исследования вносят определенный вклад в развитие коммуникативной лингвистики, сопоставительного языкознания, социо- и психолингвистики, теории и практики риторики.
Практическая ценность работы заключается в возможности использования ее материалов при разработке лекционных курсов по коммуникативистике, пособий по красноречию, англо-русских и русско-английских словарей невербальных эквивалентов, а также при изучении проблем совершенствования методики подготовки специалистов по межкультурному общению.
Апробация работы проводилась на научных конференциях и аспирантских семинарах в Пятигорском государственном лингвистическом университете в 2003-2005 годах, в учебном процессе на факультете английского языка и психологии ПГЛУ. Основные положения диссертации отражены в четырех публикациях автора, общим объемом в 60 страниц (3,75 п.л.).
Композиционно диссертация состоит из введения, трех глав, выводов, заключения, библиографии, приложения.
Во введении обосновывается выбор темы исследования, его актуальность, излагаются цели, задачи и методы исследования, отмечается его научная новизна, определяются теоретическая значимость и практическая ценность, выдвигаются основные положения, выносимые на защиту, указывается структура работы.
В первой главе рассматриваются история изучения проблемы невербального аспекта коммуникации, результаты существующих исследований в различных научных сферах, представляется антология терминологического аппарата, комментируются дискуссионные положения.
Во второй главе исследуются появление и динамика в изучении вопроса одного из наиболее релевантных каналов невербального комплекса экспрессивного поведения коммуниканта - мимического, критически анализируется спектр таксономических концепций мимики в трудах отечественных и зарубежных ученых, излагается авторская позиция по проблеме.
В третьей главе осуществляется сопоставительный анализ интерактивного процесса взаимодействия вербальных и невербальных средств на основе выражения эмоциональной категории презрения в разносистемных лингвокультурах, который носит разноуровневый характер и включает фонетический, лексико-морфологический и синтаксический параметры. При этом учитывается экстралингвистический комплекс этнокультурных, стилистических, тендерных, возрастных коммуникативных факторов.
В заключении подтверждается перспективность данной проблематики при условии применения комплексного междисциплинарного подхода к объекту исследования.
В библиографический список включен перечень работ отечественных и зарубежных ученых, результаты исследований которых используются в диссертации.
В приложении содержатся диаграммы, не вошедшие в основной текст работы, но подтверждающие объективность сформулированных выводов.
Проблемы происхождения невербальной коммуникации
Интерес к невербальной коммуникации прослеживается еще с античных времен, когда проблема происхождения языка выдвинула . теорию первоначального возникновения жестового языка, на базе которого развился звуковой язык. На современном этапе существуют три точки зрения, согласно которым а) генетически первичным является невербальная коммуникация; б) исторически вторичным способом является невербальная коммуникация; в) невербальные и вербальные средства коммуникации сосуществуют, как параллельные системы изначально, и только впоследствии одна из них теряет свое самостоятельное значение, попадая в "подчиненное положение по отношению к другой ". Один из известных представителей психологического направления в языкознании Г.С. Пауль (Пауль, 1996: 28), например, считает, что "начатки звукового языка вообще развились на основе языка жестов, и, что звуковой язык перестал нуждаться в этой поддержке не сразу, а лишь постепенно, по мере того, как он все больше совершенствовался".
Употребление указательных невербальных действий в речи вместе с собственно языковыми средствами указания принадлежит к "реликтовым" образованиям. Указательные жесты представляют собой переходную форму материализации мыслительной деятельности, превзошедшей ее наглядно-действенные образцы. Очевидно, это первая попытка формирующегося человека увеличить дистанцию между собой и чувственно воспринимаемым материальным миром, а с другой стороны, способность его членения и выделения в нем объекта, с которым исполнитель данного невербального движения находится в определенных отношениях, о которых и сообщает другому.
Указательный жест, по Б.Ф. Поршневу (Поршнев, 1979), представляет собой «действие неприкосновения». Суть последнего состоит в том, что между концом вытянутого пальца и предметом, должна оставаться дистанция — прямая линия, безразлично какой длины. В этом смысле указательный жест весьма выразительно отличает человека. Его суть: "Трогать нельзя, невозможно" (Поршнев, 1979: 86).
Использование невербальных действий указания в антропогенезе следует считать формой еще более ранней по отношению к протоформам речемыслительных операций. Гносеологическая информация в структуре их плана содержания еще только начала выделяться в симпрактическом мышлении, но для выполнения сравнительно простых коммуникативных задач уже достаточно иметь объект в поле зрения, чтобы, отсылая к нему, им "манипулировать". Можно предположить ряд трансформаций, результатом которых стал указательный жест, регулярно использующийся в устной коммуникации сегодня.
Сначала - ориентировочный элемент в положении тела в пространстве для получения максимума информации, поступающей как по зрительному, так и слуховому каналам. Не менее важным для определения местоположения источника звука является свойство бинауральности слухового аппарата человека, позволяющее ему устанавливать не только направление, но и расстояние до объекта посредством ориентировки собственного тела, головы, глаз.
Затем - использование передних конечностей при агрессивных и оборонительных реакциях. Данные этапы характеризуются непроизвольностью ответной реакции на раздражитель, образуя целостный комплекс реагирования, в котором движения головы, глаз, корпуса подчинены единой цели восприятия и возможно быстрой ответной реакции в случае необходимости. В указательном движении этот комплекс разрушается. Экстерорецепторы выполняют уже функцию осуществления обратной связи с адресатом указания, а сам жест предъявляет то "новое", что появляется в общей ситуации.
С другой стороны, работы В.В. Бунака (Бунак, 1999) содержат богатый материал, опровергающий по данным антропологических исследований представленную точку зрения. В частности, В.В. Бунак показал наличие у формирующихся людей биологических предпосылок речи в виде инстинктивных нечленораздельных звуковых комплексов, служивших необходимым средством сигнализации, выражая различные эмоциональные состояния.
П.Ф. Протасеня (Протасеня, 1998) отрицает значимость невербальных средств в генезисе речи. По его мнению, жест - более позднее явление, чем слово. Аргументацией данного положения служит тезис, согласно которому, "если передача любой мысли жестами осложняется, то уже никто не в состоянии передать ими хотя бы одну страницу из "Феноменологии духа" Гегеля или "Критики чистого разума" Канта" (Протасеня, 1998).
На наш взгляд, вне зависимости от решения вопроса о первенстве средств общения, коммуникация представляет собой сложное целое, основанное на взаимодействии невербальных и вербальных средств, что неопровержимо доказывает их генетическое родство в филогенезе.
Вероятно, овладение собственным телом, его вертикальное положение при локомоторных перемещениях в пространстве, освободившее передние конечности, затем рука как средство осуществления еще примитивных предметных действий, а вместе с ней и собственный голос явились тем генетически предшествующим аналогом предмета, качественно различные манипуляции с которым и сделали их исполнителя "готовым человеком". Таким образом, собственное тело, его органы (голова, рука), голос подготовили те мыслительные операции, которые развиты манипуляции с внешним объектом позднее, окончательно разорвав связь с животным миром.
Неверно представление о том, что формирование средств звуковой сигнализации происходило вне связи с мимико-жестовым поведением, включающим в себя проксемический и ориентировочный компоненты, несоблюдение которых (приближение чужака, нарушение территории) вызывает соответствующую реакцию даже у низших животных. Кроме того, мимика лица развивалась параллельно с формированием артикуляторных звуков, что свидетельствует о комплексном развитии и формировании коммуникативных средств, составляющих структуру поведения, конвенциональная значимость ситуаций в котором имела жизненно важное для всех членов общности значение.
Взаимодействуя с ключевым словом, невербальные элементы способны вносить в высказывание дополнительный смысл, акцентировать в нем то, что без них осталось бы затушеванным. Например, взаимодействуя со словами типа «любой», «каждый», «лучше всех», резкие отсекающие жесты правой рукой выражают семантический признак предельности, а сопровождающие слова типа «подробно», «по очереди» с однотипным покачиванием ладони и одновременным движением руки эксплицируют значение расчлененного множества.
Из истории исследования мимического параметра коммуникации
Мимический параметр коммуникации является важной составляющей кинесического спектра невербального поведения коммуниканта. На протяжении веков человеческая мысль пыталась разгадать загадки психики, искала объективные критерии диагностирования и прогнозирования неожиданных проявлений людских характеров, вторгалась в этот мир точными математическими методами и измерительным инструментарием, пыталась их классифицировать, каталогизировать. Веками за выражением лица велись наблюдения. В результате в сфере знания появился термин «физиогномика» (physiognominica, physiognomica, physiogn5mia), означавший науку или искусство распознавания человеческого характера и суждения о человеке, животных по его внешнему виду — лицу. В слове «физиогномика» два значащих элемента. «Physis» - многозначное слово. Основные его значения: а) «природа», фигурировавшее у понтийцев; б) дарованные природой внешние формы, естественный, телесный облик, постоянный фактор, изначально отличный от внутренней сущности (антитеза тела и духа).
Во второй части слова обозначен процесс («узнаю, познаю, знакомлюсь») суждения и познания посредством внешних, материальных черт духовного начала личности, ее духовного склада, темперамента, аффектов, поведенческого стереотипа. Хотя и считается, что родоначальником физиогномики является Пифагор, однако термин «физиогномика» впервые был употреблен Гиппократом (Moon, 1923), на которого ссылается Гален (Kuhn, 1921). Нельзя не подчеркнуть, что развитие физиогномики шло параллельно с постоянным нарастанием внимания к личности человека, ее внутреннему миру. Не случайно интерес к ней был велик во времена Антисфена (455 г. до н.э. -360 г. до н.э.), Аристотеля (384 г. до н.э. - 322 г. до н.э.), Зенона (333 г. до н.э.-262 г. до н.э.). Из предполагаемого множества сочинений по физиогномике до нашего времени сохранились следующие: 1) вышедший из перипатетической школы и приписываемый Аристотелю учебник, датируемый концом IV в. до н.э. - начала III в. до н.э., 2) трактат влиятельного ритора II в. н.э. времен императора Адриана, Полемона из Лаодикеи, 3) физиогномический труд врача и софиста IV в. н.э. Адамантия, 4) латинский трактат «De physiognomonia» IV в. н.э. анонимного характера. Следует отметить, что одна из первых систем появилась в Китае приблизительно в III в. до н.э. и разрабатывается до настоящего временим. Китайцы делят лицо на три горизонтальные зоны, каждой из которых приписывается особое значение в определенном возрасте: а) верхняя зона (от волос до бровей) указывает на интеллектуальные возможности и условия жизни в детстве; б) средняя зона (от бровей до кончика носа) - связывается с подвижностью духа, силой личности, самоконтролем и особенно важна от 35 до 50 лет; в) нижняя зона определяет способность к привязанностям и вероятность успеха в жизни, лучше всего эта зона читается у пожилых людей. В китайской физиогномике сложились строгие каноны — для определения сочетания черт лица существуют карты (от 111 до 130), в зависимости от школы, к которой принадлежит физиогномист. Необходимо отметить, что интерес к характерологии всегда проявлялся в античности, так как считалось [Гераклит (540 г. до н.э. - 480 г. до н.э.), Демокрит (460 г. до н.э. - 359 г. до н.э.), Платон (427 г. до н.э. - 347 г. до н.э.)], что характер - это судьба человека. Наличие руководств по физиогномике свидетельствует о том, что к ней относились как к научной дисциплине. По этой причине находились и люди, посвятившие себя ей и практикующие в области, обозначаемой глаголом «physiognomonein». Сохранились свидетельства о подобных физиогномистах -практиках. Так, в одной из эпитафий, приписываемых Феокриту или Леониду Тареитскому говорится о Евсфене, который добился успеха в определении умственных способностей по выражению и форме глаз. У Светония выступает метопоскоп, т.е. физиогномист, который на основе изучения формы лба строил заключение о характере (Ktihn, 1921). Попытки определить взаимосвязь между внешностью и характером человека предпринимал и Аристотель. Так, физиогномика преподавалась в риторских школах, где большое внимание уделялось технике исполнения, мимике, жестикуляции, искусству выразительно звучащего слова. В этой связи Аристотель говорил, что на сцене «актеры значат больше, чем поэты» (Лосев, 1986: 342).
Прогнозируя по внешним признакам поведенческие реакции человека и специфику его интеллекта, Аристотель большое значение придавал сходству его с животными, которые по традиции наделялись как будто свойственными им от природы качествами.
Аристотель писал: «Нос толстый, как у быка, означает лень. Широкий нос с большими ноздрями, как у свиньи, - глупость. Острый, как у собаки, нос -признак холерического темперамента. Орлиный нос означает смелость, крючковатый, как у вороны, - настороженность... у кого широкий рот, тот храбр» (Аристотель, 1992: 38). Аристотелю также принадлежит наблюдение: если лицо человека несет в себе черты, характерные для проявления определенных эмоциональных состояний (страсть, испуг, умиротворение), то это состояние является его индивидуальной особенностью (человек с лицом, выражающим страх, по натуре боязлив).
Многие другие остроумные замечания, меткие наблюдения и теоретические предпосылки обрели осмысленную стройностью, системность и логику в трудах Аристотеля и его школы, которые на вышеприведенной основе наблюдений создали физиогномическую эстетику. В «Первой аналитике» Аристотель обосновал логическую возможность «распознать природу живого существа на основании чего-то внешнего» (Аристотель, 1989).
Если признать влияние среды обитания на душу и тело, это означает согласиться с тем, что человек несет на себе определенный знак, маркирующий определенную черту характера. Так, льва отличает смелость; храбрый человек отмечен подобным «львиным» знаком. В результате Аристотель сформулировал принцип зоологического аналогизма или параллелизма Взяв за основу учение Аристотеля, физиогномику стали разрабатывать его последователи. Наиболее известные из них Стагирит и Полемон (II в. н.э.), Адамантий (IV в. н.э.).
Выражение лица коммуниканта
Не зря Р.К. Эмерсон указал: «Когда глаза говорят одно, а язык другое, опытный человек больше верит первым» (Эмерсон, 1992: 18).
Свыше 80% информации об окружающем мире человек воспринимает посредством органов зрения - глаз. С помощью глаз транслируются наиболее точные и открытые сигналы бизнес-коммуникации, так как они занимают центральное место в лице человека, при этом зрачки ведут себя полностью независимо. Посредством глаз передаются самые точные сигналы о состоянии человека, так как расширение и сужение зрачков не поддается сознательному контролю. При постоянном освещении зрачки могут расширяться или сужаться в зависимости от настроения: в состоянии возбуждения или проявления интереса зрачки расширяются в 4 раза по сравнению с нормальным состоянием. Наоборот, сердитое настроение заставляет зрачки сужаться, образуя «глаза-бусинки».
Увеличение зрачков, являясь знаком неподдельного волнения, демонстрируется с целью вызвать интерес у того, на кого возбуждение направлено. Данный принцип действует даже тогда, когда люди не задумываются о своих чувствах. Американский психолог Эрхарт Гесс (Hess, 1992) показывал группе мужчин два фотоснимка одной и той же женщины и спрашивал, на каком из них она кажется более привлекательной. Почти все испытуемые предпочли изображение, на котором зрачки женщины были увеличены, хотя они не осознавали этого.
Интересно заметить, что об эффекте увеличенных зрачков было известно средневековым итальянским куртизанкам, пользовавшимся для его достижения (значит, усиления сексуальной привлекательности) наркотическим препаратом белладонны (по-итальянски «белладонна» означает «прекрасная женщина»).
Установлено (Hess, Poll, 1966; Kendon, 1976; Kirouac, Dore, 1985; Pearlman, 2001), что люди психологически запрограммированы отвечать на призыв больших, широко открытых глаз. Так, многие не способны остаться равнодушными при виде любого животного с большими кроткими глазами -факт, интенсивно эксплуатируемый продавцами открыток, картинок. Подобную реакцию можно наблюдать даже у младенцев. Если предоставить им возможность рассматривать цветные рисунки, то они отдадут предпочтение тем, которые больше всего напоминают человеческие глаза. Чем старше ребенок, тем очевиднее его реакция.
Исследователи (Argyle, Dean, 1965; Ashear, Snortum, 1971; Bakan, 1971; Argyle, 1976; Argyle, Ingham, Alkema, McCallin, 1981) пришли к выводу о том, что при осуществлении прямого визуального контакта со слушателем прежде всего устанавливается взаимосвязь. При длительном общении можно смотреть попеременно - сначала в левый глаз, затем в правый глаз. По наличию или отсутствию контакта глаз возможно определить, существует ли связь между собеседниками, продолжают ли они слушать друг друга или уже отключились. Когда имеет место выступление перед большой аудиторией, целесообразно медленно переводить взгляд с одного лица на другое. Рационально начинать с левого края помещения, переходя направо, затем оглядеть зал с передних до задних рядов. Во время выступления каждый слушатель должен почувствовать, что обращаются к нему лично. Люди, сидящие на задних рядах или на балконе, не могут видеть глаза выступающего, но они обратят внимание, что не забыли посмотреть в их сторону.
Исследователи (Dancan, 1988; Henrey, 2002; Ecslaine, Winters, 2003), проводившие анализ процесса деловой коммуникации экспериментальным путем, установили, что во время деловых бесед не следует надевать темные очки, потому что у собеседника появляется ощущение его рассматривания в упор. Требуется поддерживать зрительный контакт с проводящим собеседование в течение 1/3 времени собеседования; избегать частотный отвод взгляда, так как бегающие глаза могут не внушать доверие человеку; при отрывании глаз от собеседника, лучше посмотреть вверх, будто задумавшись, или опустить взгляд, словно завершая сказанное; постреливание глазами по сторонам воспринимается как признак хитрости. Следует реагировать на слова собеседника в зависимости от настроения — не переусердствовать как с улыбками, так и серьезностью.
Необходимо иметь в виду, что даже опытные собеседники не способны контролировать реакцию своих зрачков, которые непроизвольно расширяются или сужаются, передавая информацию о реакции на услышанное. Например, китайские и турецкие торговцы назначают цену товара, ориентируясь на зрачки покупателя: если последний удовлетворен ценой и получает желаемое, то зрачки его глаз расширяются. А в древнем Китае, например, когда там впервые появились очки, торговцы вкладывали в середину стекла темный кристаллик, чтобы партнеры по переговорам не смогли заметить изменения размера зрачков, свидетельствующего о заинтересованности в поступившем предложении.
Интересно, что обычно вызывают раздражение люди, которые во время разговора опускают веки. Это подсознательный сигнал, который является попыткой человека «убрать» собеседника из своего поля зрения, так как он надоел или стал неинтересен, или коммуникант-продуцент чувствует свое превосходство. При нормальной частоте моргания (6-8 раз в минуту) веки закрываются приблизительно на секунду. Если коммуникант акцентирует собственное превосходство, его прикрытые веки сочетаются с откинутой назад головой и долгим взглядом («взгляд свысока»).
Экспериментальный корпус исследования процесса перцепции английских и русских невербальных моделей презрения
В ходе первого цикла перед испытуемыми ставилась задача определить мимические знаки эмоциональной категории «презрения» на элиминированном вербальном фоне.
В соответствии с выдвигаемой нами гипотезой, тождественная степень корректности определения мимических знаков презрения (МЗП) представителями гетерогенных этнических групп (английской, русской) является основанием для таксономизации - «межкультурные» (МЗП+), атождественная степень правильности установления мимических знаков презрения - «внутрикультурные» (МЗП-). В процессе экспериментальной деятельности была выделена следующая категоризация мимических знаков презрения (МЗП), характеризующая английскую коммуникативную практику Представляется необходимым проанализировать МЗП+, модели которых носят эклектический характер. Мимический рисунок + р\ проявляется в опускании уголков губ (как вариант: сомкнутые губы вытягиваются в сторону так, что слегка оттягивается нос) и отводе глаз в сторону. Первая из представленных моделей типична для английской коммуникации, вторая (вариант) - для русского общения. Средний показатель идентификации мимического типа + 0 (4 английскими и русскими информантами равнозначно высок (см. рис. 1). Анализ уровня корректности восприятия мимической модели через " + "iXl/4 призму оппозиции «фемининность - маскулинность» демонстрирует приоритетный статус представительниц женского пола вне зависимости от их этнокультурной принадлежности (см. рис. 2). В рамках обозначенной тендерной дихотомии этнический дифференциальный показатель характеризуется релевантностью. В частности, русские женщины-информанты с большим процентным показателем адекватности идентифицируют гомогенную английскую мимическую модель по сравнению с интерпретацией английскими женщинами-испытуемыми чужой для них модели (см. рис. 2). Дифференциация тест-объектов по возрастному признаку на 3 категории позволяет установить следующие тенденции в рамках процесса восприятия. Например, модель в ходе демонстрации "дошкольник" устанавливается "ниже", чем другие группы английских и русских испытуемых-женщин (см. рис. 3). Значит, показатель определения мимической в исполнении «дошкольника» уступает результирующим данным испытуемых категории «дошкольница» (см. рис. 3). Следовательно, детские МЗП типа проявляются недостаточно ярко и эмоционально, идентифицируются неоднозначно всеми анализируемыми этнокультурными группами информантов. Установленный факт отражает этнокультурно специфический базис мимической демонстрации презрения, которая подвергается «корректировке» со стороны общества как в процессе социализации носителя языка и культуры, так и в интерактивном процессе с представителями иной этнокультуры. Испытуемые дети подобной практики не имеют (или обладают ей в незначительном объеме), и отождествление вышеуказанной мимической модели проявляется на низком уровне. Примечательным представляется тенденция, в соответствии с которой МЗП+ типа х "г обнаруживает более точное отождествление, являясь мимической экспрессией «пожилой женщины». Важно отметить, что информанты английской этнокультуры менее точно по сравнению с представителями русской этнокультуры отождествляют МЗП+ типа г " ч-\ При этом испытуемые маскулинной подгруппы английского коммуникативного пространства хуже определяют данную невербальную единицу, чем их русские респонденты. Результаты экспериментальных наблюдений указывают на тот факт, что МЗП+ типа представленные в категории "пожилая женщина" приобретают статус наиболее корректного признака в тендерном и возрастном аспектах. Необходимо указать, что вариант мимической модели МЗП+ типа не используется в невербальном поведении английских и русских коммуникантов мужского пола. Таким образом, испытуемые определяют наиболее корректно МЗП+ / + "[ХІ типа, экспрессивизируемые подгруппой пожилых женщин, а наименее точно идентифицируют данные авербальные сигналы презрения, демонстрируемые дошкольниками-мальчиками (см. рис. 3). Невербальная единица МЗП+ представлена также типом A + S- C4 указывающим на проявление презрения в английской и русской коммуникативной практике. Мимический рисунок охватывает прищуренные глаза, сморщенный нос и скривленные в сторону губы коммуниканта. Следует иметь в виду, что при реализации данной мимической модели МЗП+ типа A + испытуемыми-женщинами проявляется более экспрессивная форма проявления. Например, большинство русских информантов фемининной подгруппы более плотно прищуривают глаза в отличие от тест-объектов маскулинной подгруппы, которые прищуривают их незначительно. Соответственно, согласно результатам статистической обработки данных оригинальных видеофрагментов, интенсивность выражения мимической модели МЗП+ типа /Ч + V\4 зависит от тендерной принадлежности коммуниканта. Анализ эмпирического исследования свидетельствует о том, что экспрессивизация английской и русской МЗП+ типа J\ + Оч- 4 отождествляются английскими и русскими испытуемыми соответственно достаточно однозначно.
