Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Теоретические подходы к описанию метафорики 9
1.1. Риторический подход 10
1.1.1. Метафорология итальянского барокко: трактат Э. Тезауро «Подзорная труба Аристотеля» (1670 г.) 10
1.1.1.1. «Метод Аристотеля» 12
1.1.1.2. Теория метафоры Э. Тезауро 18
1.1.2. Русское риторическое учение о метафоре (русская «Риторика» 1620 г.) 43
1.2. Дискурсивный подход 52
1.2.1. Семиотическое направление 55
1.2.2. Интерпретирующая семантика Ф. Растье 61
1.2.3. Лиигвосииергетическое направление 65
1.3. Системно-языковой подход 70
1.3.1. Когнитивное направление 71
1.3.2. Структурно-семантическое направление 78
Выводы 97
Глава 2 Семантические классификации направлений русской и итальянской адъективной метафоризации 102
2.1. Абстрактная адъективная метафоризация 105
2.1.1. Метакатегориальный тип метафоризации «О —» Ы» 107
2.1.2. Метакатегориальный тип метафоризации «О —» О» 117
2.1.3. Метакатегориальный тип метафоризации «Н —> О» 125
2.1.4. Метакатегориальный тип метафоризации «И —> Н» 131
2.2. Синестетическая адъективная метафоризация 136
2.3. Пространственная адъективная метафоризация 151
2.4. Метафоризация относительных имён прилагательных 161
2.4.1.Семантическая классификация метафор-цветообозначений по основному цвету 162
2.4.2. Семантическая классификация метафоризаторов адъективных метафор-цветообозначений 167
Выводы 172
Заключение 179
Список литературы 185
Список источников 197
Приложение 1 198
Приложение 2 212
Приложение 3 216
- Метафорология итальянского барокко: трактат Э. Тезауро «Подзорная труба Аристотеля» (1670 г.)
- Теория метафоры Э. Тезауро
- Абстрактная адъективная метафоризация
- Метакатегориальный тип метафоризации «О —» О»
Введение к работе
Данная диссертационная работа посвящена сопоставительному семантическому анализу русских и итальянских адъективных метафорик — систем адъективных метафор.
Адъективная метафоризация в сфере качественных прилагательных рассмотрена в трёх аспектах, в зависимости от семантики исходной номинации: 1) метафоризация от номинаций абстрактного признака, 2) метафоризация от номинаций эмпирийного признака (образование синестезий), 3) метафоризация от номинаций пространственного признака. Процесс окачествления относительных прилагательных рассмотрен на примере формирования метафорических цветообозначений.
Актуальность исследования определяется недостаточной изученностью метафорических адъективов как на русском, так и на итальянском материале, а также отсутствием сопоставительных семантических исследований русских и итальянских адъективных метафор. Между тем сопоставительный анализ направлений метафоризации в сравниваемых языках позволит выявить наиболее активные участки адъективной лексики, участвующие в метафоризации, а также описать общие и специфические черты русской и итальянской адъективной метафорики.
Степень разработанности темы исследования. Несмотря на возрастающий в современной лингвистике интерес к отдельным аспектам переносов в сфере прилагательных [Исмагулова 1978; Тиллябаева 1984; Булыгина 1991; Логинова 2003; Мерзлякова 2003; и др.], в целом отмечается значительно более детальная разработанность проблем, связанных с субстантивной [Хромых 1979; Васильева 1979; Куттубаева 1982; Лукьянова 1986; Скляревская 1987, 1993; Харченко 1989; Крейдлин 1990; Чернейко 1997; Лагута 2003а, 20036; и др.] и глагольной метафо-ризацией [Бахмутова 1972; Плотникова 1976; Ковтун 1978; Лаврентьева 1982; Чудинов 1988; и др.]. В последнее время адъективная метафоризация чаще становится темой структурно-семантических исследований на материале русского, английского, немецкого, французского и некоторых других языков [Кадырбекова 1991; Тазиева 1991, 2006а, 20066; Варламов 1995; Татаренко 1999; Мерзлякова 2001; Буйнова 2001; Зайнуллина 2004; Арсеньева 2006; Сергиенко 2006; и др.]. Сопоставительных работ на русском и итальянском материале относительно немного [Денисова 1998; Сухих 2000; Прокофьева 2006; Рылов 2006а, 20066; Сидорова
2006; Канчани 2007]. Итальянская адъективная метафорика до сих пор не была системно описана.
Предметом данного исследования является выявление и систематизация адъективных метафор, их метафоризаторов и направлений ме-тафоризации в сфере качественных прилагательных, а также метафор-цветобозначений как результатов окачествления относительных прилагательных. Цель исследования — выявить универсальные и лиигвоспе-цифические черты в формировании адъективных метафорик в русском и итальянском языках.
Достижение цели предполагает решение следующих задач:
Сопоставить возможности применения различных теоретических подходов (риторического, дискурсивного, лиигвосинергетического, семантического и когнитивного) в системном описании метафоризации.
Выявить преемственность взглядов современных исследователей метафоры с идеями, содержащимися в ранее неизвестном отечественным лингвистам трактате Э. Тезауро «Подзорная труба Аристотеля» (1670 г.).
Исследовать ядро адъективной метафоризации: выявить корпус метафор и их метафоризаторов в сфере качественных прилагательных, построить семантические классификации направлений метафоризации.
Провести сопоставительный семантический анализ результатов классификации.
Исследовать периферию адъективной метафоризации — процесс окачествления относительных прилагательных (на примере формирования метафор-цветообозиачений), построить классификацию метафор цвета и метафоризаторов — номинаций признаков эталонных объектов.
В работе анализируются:
русские и итальянские метафоризаторы (то есть исходные номинации) — качественные прилагательные: номинации абстрактного, эмпи-рийного и пространственного признаков;
русские и итальянские метафоризаторы — относительные прилагательные с потенциальным метафорическим значением цвета (в том числе итальянские неизменяемые имена прилагательные — результаты адъективации имён существительных);
— русские и итальянские метафоры — качественные прилагательные.
В соответствии с выделенными объектами исследования использо
вались следующие источники материала — лексикографические изда
ния:
Зоръко Г. Ф., Майзель Б. К, Скворцова Н. А. Новый итальянско-русский словарь. 2-е изд., стер. М.: Рус. Яз., 1998. 1018 с.
Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. 3-е изд., стер. М.: Азъ, 1996. 928 с.
Словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. А. П. Евгеньевой. 4-е изд., стер. М, 1999.
Vocabolario della lingua italiana di Nicola Zingarelli. Zanichelli Edi-tore, 2001.2177 р.
В работе проанализировано 358 русских метафоризаторов и 546 метафор, образованных на их основе, а также 472 итальянских метафори-затора и 596 метафор.
По особенностям семантики итальянского материала были проведены консультации с преподавательницами итальянского языка, сотрудницами кафедры древних языков Новосибирского госуниверситета, Марией Розой Брун и Бернардеттой Пазолини.
Методы исследования. Сопоставительный анализ адъективной метафорики проводится в рамках структурно-семантического подхода. Значение адъективной метафоры — выражение характеризующего признака — определяет методы её исследования: с одной стороны, учитывается внеязыковой фактор в формировании метафоры, то есть сфера объектов, которые характеризует метафорический признак (семасиологический аспект); с другой стороны, метафорическое значение как вторичное является мотивированным и изучается с позиций теории номинации (ономасиологический аспект). В работе используются методы компонентного и дистрибутивного анализа, описательно-аналитический метод, метод количественных подсчётов, метод интроспекции.
Теоретико-методологическую основу исследования составляют работы, посвященные структурно-семантическому, логическому и сравнительно-сопоставительному анализу метафорик [Телия 1977, 1988; Гак 1979, 1998; Шрамм 1979; Лукьянова 1986; Скляревская 1993; Лагута 2003а, 20036; и др.]. В качестве теоретического основания привлекались работы, посвященные семантическому и когнитивному моделированию метафоризации [Блинова 1995; Варламов 1995; Пименова 1999, 2001; Лакофф 2004; Лагута 2003а, 20036; Юрина 2005; Лакофф, Джонсон 2008; и др.], а также исследования, в которых метафоризация изучается в универсалогическом аспекте [Ульман 1962, 1979; Шафиков 1996; Гак 1998; Вежбицка 2005; Зализняк, Левонтииа, Шмелёв 2005; и др.]. Анализировались также работы, в которых реализуется дискурсивный подход
к метафоризации [Барт 1987; Пищалышкова 1997, 1999; Герман 2000; Лотман 2000; Растье 2001; Эко 2005; и др.].
По результатам проведённого исследования на защиту выносятся следующие положения:
Ряд идей современной метафорологии, считающихся открытием XX в., содержится в трактате итальянского теоретика барокко Э. Тезауро «Подзорная труба Аристотеля» (1670 г.).
Русская «абстрактная» метафоризация характеризуется актуальностью типа переноса от одушевлённого объекта к неодушевлённому, для итальянской «абстрактной» метафоризации в равной степени актуальны типы переноса от одушевлённого к неодушевлённому и от одушевлённого к одушевлённому. В итальянском и русском языках самыми актуальными метафоризаторами являются номинации физических и ментальных признаков человека. Лексика, характеризующая социальную сторону личности, метафоризируется в итальянском языке активнее, чем в русском.
В сфере русской и итальянской синестетической метафоризации наиболее актуальные метафоризаторы — номинации визуального и тактильного признаков. Синестезии употребляются для обозначения ментальных свойств человека, а также отвлечённого признака. В русском языке синестезии обозначают также физический признак человека и звуковой признак.
Большинство русских «пространственных» метафор используется для характеристики неодушевлённых объектов, итальянские «пространственные» метафоры используются прежде всего для характеристики ментальных свойств человека. Для русского языка в большей степени, чем для итальянского, характерны «пространственно-временные» переносы.
Русская и итальянская адъективные метафорики характеризуют преимущественно ментальные признаки человека и отвлечённые признаки. В русской метафорике распространены номинации, не актуальные для итальянской: номинации природного и предметного, а также звукового и визуального признаков.
В сфере образования метафор-цветообозначений отмечены специфические особенности в выборе эталонных объектов цвета в русском и итальянском языках.
Научная новизна исследования заключается в том, что впервые проведён сопоставительный структурно-семантический анализ адъек-
тивных метафор и их метафоризаторов, построены семантические классификации направлений метафоризации. Выявлены и введены в научный оборот метафорические адъективы итальянского языка.
Теоретическая новизна работы состоит в том, что описание подходов к изучению метафорики включает произведение итальянского теоретика барокко, одного из европейских классиков в области риторики и эстетики — Э. Тезауро «Подзорная труба Аристотеля». Этот труд практически неизвестен современным лингвистам и до сих пор не переведён на русский язык, за исключением небольших отрывков. Систематика Тезауро, сохраняющая ценность и в наши дни, включена в разработку современной теории метафоры.
Теоретическая значимость работы. Результаты нашего исследования вносят вклад в развитие метафорологии, поскольку именно сопоставительные исследования метафорик на материалах разных языков позволяют увидеть универсальные и уникальные черты метафоризации на примере именных частей речи.
Практическая значимость работы. Результаты исследования могут быть использованы при разработке курсов по сопоставительной лин-гвокультурологии, стилистике, риторике, русской и итальянской лексикологии, теории перевода, а также в преподавании русского и итальянского языков как иностранных.
Апробация результатов исследования. Основные результаты исследования изложены автором на заседаниях специального семинара «Лингвостилистика и культура речи» (Новосибирск, Новосибирский госуниверситет, 2002-2008 гг.), па XLII-XLIII Международных научных студенческих конференциях «Студент и научно-технический прогресс: Языкознание» (Новосибирск, Новосибирский госуниверситет, 2004-2005 гг.), на региональной конференции «Языки народов Сибири и сопредельных регионов» (Новосибирск, Институт филологии Сибирского отделения РАН, 2008 г.).
По теме диссертации опубликовано 6 работ общим объёмом 5,2 п. л., в том числе три статьи в изданиях, рекомендуемых ВАК: 1. Кузьмина М. А. Метафорические прилагательные-цветообозначения в русском и итальянском языках (па материале толковых словарей) // Вестник ІТГУ. Серия: История, филология. Т. 7. Вып. 2: Филология. Новосибирск, 2008. С. 3-9. (Издание рекомендовано ВАК.)
Кузьмина М. А. Метафорология барокко: теория метафоры Эмануэле Тезауро // Вестник НГУ. Серия: История, филология. Т. 4. Вып. 4: Филология. Новосибирск, 2005. С. 50-59. (Издание рекомендовано ВАК.)
Кузьмина М. А. Метафора как элемент методологии современного научного познания // Социологические исследования. Москва, 2006. № 2. С. 42-51. (Издание рекомендовано ВАК.)
Кузьмина М. А. Метафорология итальянского барокко: о категории остроумие в трактате Эмануэле Тезауро «Подзорная труба Аристотеля» (1670) // Texvrj ypajijiaxiKT] (Искусство грамматики). Новосибирск, 2006. Вып. 2. С. 221-241.
Кузьмина М. А. О «метафоре заблуждения» в «Риторике» Аристотеля и в «Трактате о метафоре» Э. Тезауро // Материалы XLIII международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс»: Языкознание. Новосибирск: НГУ, 2005. С. 30-32.
Кузьмина М. А. Семантические универсалии в итальянской адъективной метафоризации // Материалы XLII международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс»: Языкознание. Новосибирск: НГУ, 2004. С. 81-83.
Структура работы. Диссертационная работа состоит из Введения, двух глав («Теоретические подходы к описанию метафорики» и «Семантические классификации направлений русской и итальянской адъективной метафоризации»), Заключения, списка литературы, насчитывающего 184 наименования, трёх приложений. Диссертация содержит 22 таблицы, 3 схемы и 2 диаграммы.
Метафорология итальянского барокко: трактат Э. Тезауро «Подзорная труба Аристотеля» (1670 г.)
Среди европейских риторических произведений «Подзорная труба Аристотеля» Эмануэле Тезауро является книгой, в которой сконцентрированы основные идеи и сформулированы особенности метода и стиля нового направления. Как отметил известный российский исследователь литературы барокко И. Н. Голенищев-Кутузов, «для теории литературы барокко трактат Тезауро "Подзорная труба Аристотеля" столь же важен, как "Поэтическое искусство" Буало для французского классицизма» [Голенищев-Кутузов 1969: 140].
«Подзорная труба Аристотеля» — произведение, которому Тезауро посвятил всю жизнь и которое сам называл «открытой книгой» (libro ар-erto). Первое издание трактата было осуществлено в 1654 г. (тогда как наброски к будущему труду были опубликованы ещё в 1633 г.), последнее прижизненное издание — в 1670 г., когда его автору было 62 года. В трактате 19 глав, и его условно можно разделить на три части: первая часть (гл. I - VI) посвящена категории Остроумие — понятию, на котором строится вся теория метафоры Тезауро; вторая часть (гл. VII) содержит типологию «простой метафоры» {metafora simplice); третья часть (гл. VIII - XIX) посвящена «продолжительным метафорам» (jnetafore continuate). В первой части вводится основная «терминология» и объясняется метод, которым пользуется в своих исследованиях автор трактата. Гл. VII «Трактат о метафоре» — это центральная часть «Подзорной трубы», поскольку в ней содержится типология «простых метафор», на которых основаны все последующие рассуждения, «теоремы» и «трактаты» третьей части. Третью часть составляют «Трактат о проповеднических понятиях», «Практические теоремы для создания остроумных кон-четти», «Трактат о смешном», «Трактат о графических остротах (inscritioni argute)», «Отрывок о словесных и символических остротах», «Идея о героических остротах, попросту называемых гербами (imprese)», «Трактат об эмблемах» и т. д. «Подзорная труба Аристотеля» содержит 740 страниц, из которых 480 относятся к первым двум частям (то есть главы I - VII). В данной диссертации мы остановимся на рассмотрении именно первых семи глав трактата, поскольку в них заключены основные «постулаты» метафорологии Тезауро.
Трактат Тезауро содержит идеи, близкие к современному пониманию метафоры, и мы считаем, что вклад этого итальянского автора в формирующийся корпус метафорологии ещё недостаточно оценён. Анализ основных идей, содержащихся в нём, позволит увидеть сложившуюся к настоящему времени теорию метафоры в «исторической перспективе». В метафорологических исследованиях принято относить начало научного интереса к метафоре к трудам Аристотеля. В отличие от многих исследователей метафоры, ссылающихся на «Поэтику» Аристотеля, Тезауро свой метод основывает па положениях, разработанных в «Риторике» Стагирита. Поэтому для понимания метода Тезауро в исследовании метафоры мы обращаемся к системе понятий, отражённых в «Риторике».
Ключом к пониманию метода Э. Тезауро в исследовании метафоры является название трактата — «II Cannocchiale Aristotelico». С одной стороны, заслуживает внимания само происхождение слова cannocchiale и история его использования; с другой, aristotelico указывает на «генетическую» связь методов Тезауро и Аристотеля. Рассмотрим обе «составляющие» заглавия книги.
1. Слово cannocchiale (саппа труба и occhio глаз ) появилось в 1611 г. и вошло в итальянский язык благодаря Галилею. Галилей выступал в защиту разговорного языка и в качестве терминов в своих работах использовал известные простому человеку слова, а не чуждые греческие. Поэтому Галилей отдал предпочтение понятному современникам cannocchiale вместо загадочного telescopio [Lolti 2000: 96-97 ]. Во Флоренции, где жил Галилей, влияние барокко было минимальным, поэтому там сильнее выражалось тяготение языка к простоте, чем к вычурности и роскошному орнаменту, — последнее, как известно, присуще стилю барокко, которому во многом следует Тезауро в своём творчестве. Однако его личность не исчерпывалась этим «следованием моде»; он являлся разносторонним человеком, имевшем обширные познания в различных областях. По мнению современников, Тезауро — «друг Галилея и яростный защитник коперникаиской системы» [Doglio 2000: 9]. Он глубоко интересуется историей и является автором многих хроник, описывающих современные ему события. При этом его метод — «истина», «ясность», «порядок» и «ближнее наблюдение».
Подзорная труба — это и практическое, и теоретическое приспособление, так как для Тезауро это своеобразный метод исследования. Справедливо отмечает М. Л. Дольо, что в творчестве Тезауро история переплетается с философскими идеями, поскольку всё его повествование «основано на мыслительной организации, которую можно распознать в излюбленном инструменте, научно и технологически "современном", — в подзорной трубе, синониме и фигуре научной логики, которая "учит ясно видеть", но также "видеть далёкие вещи"» [Там же: 11]. «Я не знаю, — рассуждает Тезауро, — разум ангельский или человеческий был у того голландца, который в наши дни, с помощью двух шлифовапных стёклышек, малых зеркал, вставленных в тростник, как бы на стеклянных крылышках, перенёс человеческое зрение туда, куда не долетает и птица. С ними пересекаешь море без парусов, ибо труба эта позволяет вблизи видеть корабли, леса, города, которые глаз не в силах достичь; и даже более того, вмиг взлетая в небо, она замечает пятна на Солнце, открывает пики Вулкана на лице Венеры, изумляет нас горами и морями на поверхности Луны, исчисляет деток Юпитера; и всё то, что сокрыл от нас Всевышний, обнаруживает это маленькое стекло. Итак, ты можешь видеть, как состарился мир, коль скоро ему понадобились очки такой дальности зрения» [89-90]".
2. Рассмотрим теперь вторую «составляющую» названия трактата и выясним, в чём заключался для Тезауро «метод Аристотеля». Для этого обратимся к основным идеям, постулированным Аристотелем в «Риторике».
Теория метафоры Э. Тезауро
Важнейшей категорией «Подзорной трубы» является Остроумие {arguzia, argutezzd). Остроумие у Тезауро не просто соотносится с красноречием, а представляет собой своеобразный «экзистенциальный феномен» (М. Л. Дольо). По аналогии с названием трактата другого известного в своё время теоретика барокко Бальтасара Грасиана «Остро-мыслие, или искусство быстрого ума» («Agudeza, у arte de ingenio», 1642 г.) мы могли бы и Остроумие, о котором пишет Тезауро, назвать Остромыслием, то есть созданием острот в уме. Более того, создание острот, по мнению Тезауро, — это вообще главное свойство ума {ingegno). Остроумие имеет не только онтологический, по и гносеологический статус, поскольку именно с помощью фигур осуществляется познавательная деятельность. «Подзорная труба Аристотеля» стала, таким образом, «предвосхищением темы и собранием материалов для "мета-форизирования" и "создания кончетти", исходной схемой, которая, отталкиваясь от классификаций гербов (imprese) и эмблем, изначально предназначенных для украшения, полностью переворачивает их функции и значения и достигает в ходе тщательной разработки "идеи остроумного и искусного красноречия", которая... "из не-сущего делает сущее", которая "из того, чего нет, производит то, что есть", и именно посредством "божественной метафоры" создаёт реальную альтернативу феноменальной и исторической действительности, познавательный ин- струмент и новое видение реальности» [Doglio 2000: 12]. Метафориза-ция, заключая в себе наиболее характерную черту стиля мышления барокко, выражает то прекрасное, что «по отношению к естественному» «выступает как начало необычайное, чудесное, незакономерное, неправильное, странное» [Пинский 2002: 59]. Недаром словоpellegrino — необычное, странное — одно из излюбленных у Тезауро. Идея остромыс-лия пронизывает весь трактат и наилучшим образом воплощается в термине архетапическая метафора и в понятии impresa.
«Загадочное» слово impresa встречается практически па каждой странице «Подзорной трубы». Между тем его толкование дано лишь ближе к концу трактата — в гл. XV, посвященной «героическим остротам», или «гербам». «Герб — это выражение героического кончетто нашего ума не с помощью определённых слов {termini), но путём видимого (apparente) символа... это метафора в фактах и изящная острота (аг-gutezza ingegnosa)» [635]. Перевод этого термина — для Тезауро это именно научный термин (настолько же научный, насколько он настаивал на научности риторики), — затруднён в силу присутствия в нём «множественных и многовалентных образов». Различные варианты его значения таковы: фигура, герб, девиз, иносказание, эмблема, символ, образное выражение и т. д. В толковом словаре Garzanti дано такое определение: «на дворянских гербах — символическое изображение, представляющее фигуру и короткое слово»; словарь Zingarelli толкует impresa иначе: «Фигура или фраза, ясная или зашифрованная, которая аллегорически и синтетически выражает максиму или сентенцию», здесь же приводится определение impresa как «украшения» {monile, ornamento) [Zingarelli 2001: 866]. В том же Zingarelli дана краткая этимологическая справка: появившись в 1529 г., impresa восходит к испанскому emprender понимать то, па что намекает фигура или слово . Испанский язык «поставлял» «остроумные понятия» в итальянский, что неудивительно: как в XVI в., так и в первой половине XVII в. итальянские княжества и королевства находились преимущественно под испанским владычеством и, как следствие, в язык вливался значительный поток испанской лексики [Lotti 2000: 87]. Impresa, как позволяет заключить этимология слова, соединяет и намёк, и то, на что этот намёк направлен. «А сводить воедино — по-гречески symballein. Творение есть символ» [Хайдеггер 1987: 266]. Наконец, сам Тезауро назвал своё произведение «Трактатом Символов» {Trattato de Simboli) [740]. Поэтому impresa есть высочайший символ, или, иными словами, «поэтический знак, созданный на метафоре» [Doglio 2000: 14]. В этом определении выражена основная идея Тезауро: объединить «словесность» и «мыслительность», выразить двуплановость impresa. Идея менталыю-лингвалыюй двупла-новости стала предметом активных дискуссий только во второй половине XX века, что было связано с переосмыслением роли образного языка и, конечно же, его главного компонента — метафоры. Множество определений метафоры, видимо, затрудняет объяснение всех понятий, с ней связанных, в том числе и барочного термина impresa. Отметим, что это не первый случай такой «непереводимости» термина. Известный пример эпохи барокко — «коичетти» {concetti), которые никак не переводились и в этом виде вошли в историю литературы5. Это понятие настолько прочно закрепилось, что породило другой термин (малоупотребительный в русскоязычных исследованиях, но часто встречаемый в итальянской литературе по барокко) — concettismo .
Итак, понимая, что любой перевод impresa будет находиться в отношении дополнительности к другим многочисленным истолкованиям, а также то, что термин герб в русском языке имеет устоявшееся применение в узкой области (геральдике), мы позволили себе в изложении текста Тезауро либо оставлять его, как есть, либо переводить как символ.
Несмотря на существование «некоторой трудности, обнаруживающейся в распределении частей книги» [Guglielminetti 2000: 18], можно достаточно ясно проследить соответствие глав «Подзорной трубы» трём первым частям риторики: «Inventio», «Compositio», «Ornamenta». Как известно, позднее риторику как дидактический предмет делили на пять частей: «Изобретение мыслей» («Inventio»), «Расположение мыслей» («Compositio»), «Украшение маслей» («Ornamenta»), «Запоминание» («Метопа») и «Произнесение речи» («Exercitum») [Хазагеров, Ширина 1999: 4-5]. О «Расположении мыслей» Тезауро повествует в гл. III трактата, в разделе «Указатель Категорий»; «Красноречию» посвящены гл. IV «Оформление острот...», гл. V «О патетических фигурах» и гл. VI «Об остроумных фигурах». Наибольшее внимание автор уделяет операции inventio изобретение . P. Барт писал, что «inventio относит нас скорее к открытию, нежели к изобретению аргументов: всё уже существует, нужно только это найти; здесь речь идёт скорее об экстрактивном, чем о креативном понятии» [Barthes 1970: 198, цит. по: Pennacini 2000: 35].
Основам описания категории Остроумие посвящена глава I «Об Остроумии и его составляющих. В общем». «Одна божественная часть ума... — начинает Тезауро, — вызывала в каждом веке у всех людей большое восхищение». Это — Остроумие, «блистательный свет ораторства и поэтической речи, приятнейший спутник светской беседы, последнее усилие интеллекта, одежда Божественного в человеческой душе...» [2]. Однако, как он далее отмечает, все авторы, писавшие остроумно, толком не знали об этом предмете, подобно тому, как «слепой Гомер, который... знал, что такое "розовый", но не ведал, что такое роза» [там же]. В первой главе трактата рассмотрены те названия, которые в разные времена давались остроумию, а также приведены попытки их этимологического описания, история происхождения терминов очень важна для Тезауро. Наиболее полно, по его мнению, представлены наименования этого явления Аристотелем: schemata, cosmon и cosmiotin, asteia, paradoxa и т. д. Тезауро здесь делает, как он сам пишет, два «исключительных наблюдения».
Абстрактная адъективная метафоризация
Анализируемые в данном параграфе направления адъективной метафоризации имеют в качестве «начала» и «конца» переноса номинации абстрактного признака. Абстрактные направления более свойственны итальянской метафорике, чем русской: метафоры, являющиеся результатами таких переносов, составляют в ИЯ 57% (278 единиц) от всех адъективных метафор, тогда как в РЯ их 40% (187 единиц). Было выявлено 55 абстрактных направлений в РЯ и 61 направление в ИЯ.
Если синестетические переносы являются специфической особенностью адъективной метафоризации, то переносы, в которых участвуют номинации абстрактного признака, отражают системные закономерности образования метафор в различных частях речи. Так, на примере формирования адъективных метафорик РЯ и ИЯ можно проследить реализацию универсальных семантических принципов, отмеченных С. Ульманом (см. п. 1.3.2. данной диссертации): синестезия, перенос от конкретного к абстрактному и антропоморфизм. Два последних принципа реализованы в семантике тех метафор, которые М. В. Варламов называет «адъективными несинестетическими». Исследователь имеет в виду «те случаи адъективной метафоры, в которых основанием уподобления соотносимых в метафоре объектов выступает не синкретичность ощущений (как физиологическая особенность содержательной системы), а вычленимые на логической основе признаки денотатов первичной и вторичной номинации» [Варламов 1995: 19]. Проведённое нами исследование русских и итальянских адъективных метафор показало, что наряду с синестетическими и «несинестетическими» переносами адъективная ме-тафоризация характеризуется также наличием переносов от номинаций пространственных признаков, и статус образованных на их основе метафор не подпадает под названные категории. Таким образом, если выделить все адъективные метафоры в отдельную категорию, то можно сказать, что она конституируется не бинарным противопоставлением (синестезии — «ие-синестезии»), а градуалыюстыо — по степени выраженности в метафоре «абстрактности» (то есть результата логической, ментальной операции). Поскольку «выявление каких бы то пи было аналогий невозможно без участия ментальных ("рациональных") свойств мозга» [Лагута 20036: 44], то можно представить все типы метафор отмеченными на своеобразной шкале, на которой показывается «нарастание абстрактности». Тогда на начальной, «крайней точке», будут «находиться» синестезии, образованные на основе ЛСВ, выражающих один из «элементарных», «натуральных» эмпирийных признаков (например, вкусовой или цветовой); на конечной, «крайней точке» будут метафоры — результаты «абстрактных» переносов. В данном параграфе анализируются те направления метафорического переноса, которые «находятся» на «конечной точке» такой шкалы.
В выявлении направлений адъективной метафоризации мы учитывали следующие критерии выделения признака: во-первых, характер самого признака (оценочный или нейтральный); во-вторых, класс объектов, к которым относится данный признак (одушевлённый, неодушевлённый). Второй критерий носит универсальный характер и маркирует «метакатегориальный тип» конкретного вида переноса (см. о градациях направлений метафоризации [Там же: 41-42]). Таким образом, внутри каждого метакатегориального типа мы выделили направления метафоризации, отражающие категориальные особенности адъективной метафоризации.
Таким образом, для русской и итальянской метафоризации наименее характерны переносы, в которых в «конце» и «начале» метафоризации участвуют номинации признаков неодушевлённых объектов, что может служить косвенным подтверждением антропоцентричпости метафоризации. Русскоговорящие, создавая адъективную метафору, более чем в 64% случаев выбирают в качестве метафоризатора номинацию признака человека (итальянцы — в 48% случаев).
Данный тип выражает такое семантическое явление, как деперсо-нификация, — одну из сторон языкового антропоморфизма. «В целом в семантическом плане языковой антропоморфизм может быть определён как устранение семы "одушевлённость", в связи с чем слова, обозначающие свойства и действия человека (и шире — живых существ), используются для обозначения проявлений неодушевлённых предметов» [Гак 1998: 461]. Для русской абстрактной метафоризации типа «О —» Ы» характерно преобладание направлений метафоризации, в которых ме-тафоризаторами являются номинации ментальных признаков человека (18,7% — здесь и далее при указании процентов отмечается доля от всех абстрактных направлений метафоризации данного языка). Номинации физических признаков человека выступают в качестве основы метафоризации в 12,3% направлений. Указанные группы метафоризато-ров формируют более регулярные направления метафоризации, по сравнению с другими метафоризаторами. При этом номинации нейтральных физических признаков человека чаще являются основой для нейтральных метафорических номинаций неодушевлённых объектов (глухой старик — глухая стена, девственная невеста — девственный лес), а оценочные номинации ментальных признаков мотивируют оценочные номинации неодушевлённых объектов {ласковый ребёнок — ласковый свет, щедрый хозяин — щедрая земля). Наименования физических свойств человека переосмысляются и становятся «внутренней формой» номинаций признаков внешнего вида или функциональных свойств вещей или природных объектов. Не удивительно, что такие мыслительные операции, как правило, не вносят оценочную характеристику в новую семантику. И наоборот, ментальными качествами личности, которые имеют статус оценочное в сознании говорящих, наделяются окружающие предметы и абстрактные явления, сохраняющие оценочный модус и в метафорических номинациях.
Наиболее регулярными направлениями в рамках типа «О —- 1-І» в РЯ являются следующие: «номинация нейтрального физического признака человека — номинация нейтрального предметного признака» (4,8%): слепой старец — слепая стена, прихотливый ребёнок — прихотливый узор; «номинация оценочного ментального признака человека — номинация оценочного природного признака» (4,8%): злой взгляд — злой мороз, свирепый нрав — свирепая зима; «номинация нейтрального физического признака человека — номинация нейтрального природного признака» (3,7%): немой юноша — немой лес, румяная жена —румяные яблоки.
Метакатегориальный тип метафоризации «О —» О»
В РЯ наиболее регулярные направления метафоризации данного типа представлены примерами формирования оценочных метафор па основе нейтральных номинаций. Эти направления отражают семантическую универсалию — перепое «от конкретного к абстрактному», то есть из области физических качеств человека или животного к ментальной сфере человека. К наиболее регулярным направлениям относятся следующие: «номинация нейтрального физического признака человека — номинация оценочного ментального признака человека» (9,1%): зоркий стрелок — зоркий ум, инфантильный организм — инфантильные привычки; «номинация нейтрального признака животного — номинация оценочного ментального признака человека» (7%): куцый пёс — куцый ум, матёрый волк — матёрый бандит, хищный зверь — хищный чиновник; «номинация нейтрального социального признака человека — номинация оценочного ментального признака человека» (3,2%): нищий человек — нищая кисть, сановные лгща — сановный стиль, дежурный врач — дежурные фразы. Номинации, характеризующие ментальные свойства человека, составляют подавляющее большинство абстрактных адъективных метафор — результатов направлений метафоризации рассматриваемого типа (девственная душа, породистый генерал, грамотный инэ/сенер). В меньшинстве — метафоры, характеризующие социальные признаки человека (2,1% ), физические признаки человека (1,1%) и признаки животных (0,5%).
Исходные номинации физических и социальных признаков человека, а также номинации признаков животных являются наиболее частотными метафоризаторами направлений метафоризации данного метака-тегориалы-юго типа. Ыа периферии метафоризации в сфере признаков одушевлённых объектов находятся метафоризаторы — номинации витальных признаков (2,1%): больной ребёнок — больное воображение, живой организм — э/сивой слог.
Отличительной чертой итальянской метафоризации метакатегори-ального типа «О — О» является активное (по сравнению с РЯ) формирование метафор па основе номинаций социальных признаков. Данная тенденция отражена в 7,9% направлений абстрактной метафоризации (в РЯ — 4,8%). К наиболее частотным направлениям рассматриваемого типа относятся следующие: «номинация нейтрального физического признака человека — номинация оценочного ментального признака человека» (10,4%): donna sterile бесплодная женщина — fantasia sterile скудная фантазия , stitico страдающий запором — мелочный , mani callose мозолистые руки — cosciema callosa чёрствая совесть , ambidestro владеющий обеими руками — ловкий, хитрый ; «номинация нейтрального социального признака человека — номинация оценочного ментального признака человека» (3,2%): соп-sigliere aulico придворный советник — linguaggio aulico благородный язык , figlio bastardo внебрачный сын — stile bastardo смешанный стиль , truppe mercenarie наёмные войска — scrittore mercenario продажный писатель ; «номинация нейтрального социального признака человека —» номинация нейтрального ментального признака человека» (4,3% ): famiglie borghesi буржуазные семьи — mentalita borghese буржуазное сознание , vassalo ligio преданный вассал — Ugh alle consuetudini верный привычкам , aliene armi чужие войска — essere alieno dalle discussioni держаться вдали от дискуссий .
Номинации признаков животных мотивируют в ИЯ метафорические номинации оценочных ментальных признаков человека (2,9%): cavallo bolso запалённая лошадь —prosa bolsa вялая проза , cavallo balzano лошадь в чулках — ingegno balzano чудак , itcello grifagno хищная птица — sguardo grifagno взгляд, наводящий ужас , maiale ё ип animate immondo per і musulmani свинья считается нечистым животным у мусульман — иото immondo гнусный человек , lingua biforcuta раздвоенный язык (у змеи) — злой человек .
Образование оценочных метафорических номинаций ментальных признаков человека на основе оценочных номинаций физических признаков человека, хотя и не является регулярным направлением переноса, но в большей степени характерно для итальянской, чем для русской метафоризации: ragazzo brutto некрасивый юноша — comportamento brutto некрасивое поведение , ebbro пьяный — ebbro d ira опьянённый гневом , ragazzo pidocchioso вшивый юноша —gente pidocchiosa скупой народ , иото deforme уродливый — коррумпированный человек . Также в ИЯ встречается другое направление, не характерное для русской адъективной метафоризации, — «номинация оценочного ментального признака человека — номинация оценочного физического признака человека». Такой «обратный» перенос, несомненно, выражает эмоциональную оценку говорящим объекта: иото baldanzoso отважный человек — fianchi baldanzosi мощные бёдра , иото generoso щедрый человек —fianchi generosi широкие бёдра , discorso sproposiato неуместная речь — поп ё brutto, та ha ип naso spropositato on не некрасив, но у пего слишком большой (букв.: неуместный) нос .
Если рассматривать метафоризацию типа «О —» О» безотносительно к категории оценочное / нейтральности, то можно отметить следующие общие для РЯ и ИЯ направления метафоризации: 1) от номинации физического признака человека к номинации ментального признака человека (сопливый нос — сопливая компания, кудреватый парень — кудреватая речь, зоркий стрелок — зоркий ум;, donna sterile бесплодная женщина —fantasia sterile скудная фантазия ); 2) от номинации признака животного к номинации ментального признака человека {куцый пёс — куцый ум, матёрый волк — матёрый бандит, хищный зверь — хищный чиновник; cavallo bolso запалённая лошадь —prosa bolsa вялая проза , cavallo balzano лошадь в чулках — ingegno balzano чудак ; 3) от номинации социального признака человека к номинации ментального признака человека (вольный человек — вольная шутка, сановные лица — сановный спишь; senatore togato сенатор, одетый в тогу — stile togato напыщенный стиль).
Итак, мы рассмотрели метафоризацию двух метакатегориальных типов, направления в рамках которых имеют в качестве исходной номинацию признака одушевлённого объекта — человека или животного. Наиболее активно адъективная лексика, характеризующая человека и животных, меіафоризируетея в РЯ и составляет 80,5% от всех адъективных мегафоризаторов, тогда как в ИЯ — 55,5%. В ИЯ лексика, характеризующая социальную сторону личности, метафоризируется активнее, чем в РЯ, тогда как номинации витальных свойств людей и животных в несколько раз реже, чем в РЯ, лежат в основе метафоризации. В образовании метафор русскоговорящие значительно чаще прибегают к номинациям признаков животных, чем итальянцы.
Данный тип демонстрирует другую сторону антропоморфизма в языке — персонификацию. В РЯ он представлен, главным образом, тремя направлениями метафоризации: «номинация нейтрального природного признака —» номинация оценочного ментального признака человека» (б%): дремучий бор — дремучая провинциалка, вялое растение — вялый человек, перезрелая роясь — перезрелая дева; «номинация нейтрального предметного признака — номинация оценочного ментального признака человека» (5,9%): мешковатый костюм — мешковатые манеры, стойкая краска — стойкий характер, чёрствая булка — чёрствый человек; «номинация нейтрального природного признака —» номинация оценочного физического признака человека» (3,2%): кустистая роясь — кустистые брови, сучковатое дерево — сучковатые пальцы, чахлое растение — чахлая грудь, кряжистый дуб — кряжистый муэ/сик.
Таким образом, русскоговорящие активно используют лексику природной сферы в качестве мотивирующей основы для создания оценочных адъективных метафор, характеризующих человека в различных его проявлениях: внешний вид {свежий вид, кустистые брови), физическое состояние {чахлая грудь), характер {вялый человек), речевые способности {ископаемый слог, ядовитые слова) и даже уровень образования {дремучая провинциалка).
