Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Проблема полифонической организации текста 10
1.1. Понятие полифонии 10
1.1.1. Полифония как музыкальная метафора 10
1.1.2. Понятие полифонического текста М.М. Бахтина 13
1.1.3. Полифония и диалог 22
1.2. Теоретические предпосылки изучения полифонического текста с позиции дискурсивного подхода 30
1.3. Развитие идеи полифонического текста М.М. Бахтина в современных исследованиях 38
1.3.1. «Текст в тексте» Ю.М. Лотмана как развитие идеи о диалогично-сти слова 38
1.3.2. Полифония и интертекстуальность 46
1.4. Рефлексия как предпосылка понимания полифонически организованного текста ...52
Выводы по главе 1 59
Глава 2. Полифоническая организация художественного текста как способ смыслообразования 61
2.1. Виды полифонической организации текста 61
2.2. Критерии смены голосов в полифоническом тексте 80
Выводы по главе 2 97
Глава 3. Передача полифонической организации голосов художественного текста в переводе 99
3.1. Существенные парадигмы переводческой деятельности 99
3.1.1. Субститутивно-трансформационный подход к переводу и лингвистическая теория перевода 99
3.1.2.Лингвокультурологическая и деятельностная теории перевода 104
3.2. «Голос» переводчика в тексте 107
3.3. Передача «голосов» в переводе 118
3.3Л. Сдерживающие факторы перевода 118
3.3.2. Представленность и утрата голосов в переводе 122
Выводы по главе 3 131
Заключение 133
Список литературы 136
Список источников 149
- Понятие полифонического текста М.М. Бахтина
- Полифония и диалог
- «Текст в тексте» Ю.М. Лотмана как развитие идеи о диалогично-сти слова
- Критерии смены голосов в полифоническом тексте
Введение к работе
Настоящее исследование выполнено в рамках герменевтической школы и деятельностного направления в теории перевода. Работа посвящена изучению полифонической организации художественного текста, и ее передачи в переводе, определяемой сходством полифонической организации текста в европейских языках.
Объектом исследования является полифонический способ смыслооб-разования в художественном прозаическом тексте.
Предметом исследования являются дроби художественных текстов, содержащие полифоническую организацию голосов и смыслов.
Под полифонией мы понимаем последовательность «голосов» персона-леей, автора, неодушевленных объектов в художественном тексте. В ряде случаев «голоса» выстраиваются не только один за другим, но и один над другим, образуя как своеобразный полифонический «аккорд», так (иногда) и мозаику смыслов. В отличие от прямой речи, маркированной пунктуационно, «голоса» в полифоническом тексте не маркируются специфическими средствами введения прямой речи и определяются на основании смены состава средств текста, к которым относится весь стилистический репертуар на всех уровнях языка. Такой специфический способ текстопостроения был впервые описан М.М. Бахтиным и выявлен им в романах Ф.М. Достоевского.
Актуальность настоящего исследования заключается в том, что в нем предпринята разработка идеи, выдвинутой М.М. Бахтиным, о полифонической организации текста, которая является дополнительным, а иногда и основным способом смыслообразования в ряде художественных текстов. Идеи М.М. Бахтина оказали влияние на разные научные направления, однако плодотворная метафора полифонической организации художественного текста осталась неразработанной, хотя в аспекте интертекстуальности и «диалога текстов» ее разрабатывали Ю. Кристева, Р. Барт, Ю.М. Лотман. Акцент при усмотрении интертекстуальных связей смещается с понимания на узнавание,
кроме того «текст в тексте» (Ю.М. Лотман) является частным случаем смены голосов в тексте, в то время как идея М.М. Бахтина представляется нам содержательно богаче, хотя мы отдаем себе отчет в том, что смену «голосов» персонажей в тексте продемонстрировать и доказать труднее, чем назвать, обрывки каких текстов использованы в данном тексте. В целом включенность нашей работы в широкий филологический контекст делает исследование актуальным. Другой аспект актуальности представляет собой возможность передачи полифонии в переводе.
Научную новизну данной работы мы усматриваем в том, что впервые выделяются критерии полифонической организации текста, разрабатывается классификация разновидностей полифонии в художественном тексте, рассматривается динамика ее развития; уточняется состав голосов, способы их представления; сопоставляется полифоническая организация текста в разных европейских культурах. Устанавливается принципиальная возможность передачи полифонической организации текста в переводе, а таюке причины ее утраты.
Цель данного исследования - изучение полифонической организации художественного текста, где полифония является средством смыслообразо-вания, а также передача такой организации в переводе.
В связи с поставленной целью решаются следующие задачи:
разработать теоретические основы описания полифонической организации текста;
изучить полифоническую организацию текста в монологическом художественном тексте, где отсутствуют пунктуационные маркеры смены голосов;
выделить критерии смены голосов в полифонически организованном тексте;
проследить развитие полифонии в художественных текстах европейской культуры и выделить ее разновидности;
установить и сопоставить состав средств опредмечивания голосов в текстах на разных языках;
сопоставить особенности полифонической организации текстов на разных языках;
определить возможность и способы передачи полифонической организации текста в переводе.
Методы исследования определены спецификой изучаемого предмета и поставленными задачами. К ним относятся:
1. интерпретация текста, направленная на усмотрение полифониче
ской организации;
стилистический и герменевтический анализ текста;
сопоставительный герменевтический анализ" текста оригинала и перевода.
Теоретической основой работы послужили исследования, посвященные разработке понятия «полифония» (М.М. Бахтин, Б.А. Успенский); работы философов и филологов XIX и XX вв., посвященные разработке теории интертекстуальности (Ю. Кристева, Р. Барт, Ж. Деррида); исследования в рамках лингвистической теории перевода, посвященные разработке понятия «эквивалентность» (В.Н. Комиссаров, Л.С. Бархударов, А. Попович, А.Д. Швейцер, B.C. Виноградов, Р. Миньяр-Белоручев); работы, посвященные вопросам вариативности перевода, выполненные в рамках лингвокульткрологического подхода к переводу (A. Lefevere, L. Venuti, G. Toury, J. House, P. Newmark, J. Munday, S. Bassnett, A. Chesterman); работы представителей Тверской герменевтической школы (Г.И. Богин, Н.Л. Галеева, Н.Ф. Крюкова, А.А. Богатырев, В.М. Жигалина, Е.В. Гарусова).
Материалом исследования послужили следующие художественные тексты на русском, английском и французском языках: Н. de Balzac «Eugenie Grandet»; J.M. Barrie «Peter Pan»; G.G. Byron «Childe Harold's Pilgrimage»; M. Bulgakov «The Heart of a Dog»; J. Steinbeck «The Winter of our Discontent»; M. Булгаков «Театральный роман», «Собачье сердце»; Ю. Буркин, С. Лукья-
ненко «Остров Русь»; М.Ю. Лєрмонтов «Герой нашего времени»; У.С. Моэм «Пироги и пиво, или скелет в шкафу»; Б. Лавренев «41-ый и другие истории»; А. Стругацкий, Б. Стругацкий «Понедельник начинается в субботу»; Дж. Стейнбек «Зима тревоги нашей»; О. Уайльд «Портрет Дориана Грея». В диссертации фронтально анализируются тексты общим объемом около 6000 страниц, из которых в качестве примеров отобрано 33 наиболее демонстративных отрывка: Материал был отобран по принципу наличия в тексте полифонической организации голосов. При использовании примеров из иноязычных текстов привлекается готовый перевод для сопоставления наличия или отсутствия голосов в текстах оригинала и перевода.
На защиту выносятся следующие положения:
Полифоническая организация текста является одним из способов смысло-образования в художественном тексте. Она представляет собой смену голосов внутри текста, не маркированную пунктуационными средствами. Основным критерием выделения «голосов» полифонически организованного художественного текста является смена состава текстовых средств. «Голос» «проявляет себя» путем резкого изменения состава стилистических средств, их отмены, смены предшествующего средства на контрастное ему, явно маркированное.
Полифоническая организация текста возникла до романов Ф.М. Достоевского, на которые указывает М.М. Бахтин и которые он считает началом этого способа текстопостроения. Полифоническая организация наблюдается в текстах Н.В. Гоголя, М.Ю. Лермонтова, а также в текстах В. Шекспира, О. де Бальзака, что характеризует ее как межкультурный феномен.
Критериями смены голосов в полифоническом тексте являются: смена состава синтаксических средств внутри одного высказывания; смена ритма; смена лексического регистра; смена фонетических параметров; маркированное использование/резкая отмена стилистических приемов внутри высказывания; внутренняя репликация; смена фокуса повествования; смена микрожанра (Ю.М. Скребнев) внутри высказывания; смена точки зрения.
Основными разновидностями полифонии, обнаруженными в текстах на разных языках, являются усматриваемые в одной дроби текста разные голоса автора-повествователя; голос автора-повествователя / голос героя; разные голоса одного героя; разные голоса, представленные через голос главного героя; разные голоса одушевленных лиц и неодушевленных предметов.
В силу сходства средств организации полифонического текста в разных языках, полифония не представляет принципиальной трудности для передачи в переводе. Сдерживающим фактором при передаче полифонической организации текста в переводе можно считать непонимание или неадекватное понимание переводчиком смысла / смыслов текста.
Передача полифонической организации текстов в переводе определяется интерпретативной установкой переводчика, что может привносить в текст перевода «голос переводчика».
Теоретическая значимость работы связана с разработкой понятия «по-лифоническая организация текста», а также с исследованием видов полифонии и установлением критериев ее выявления в пределах одной дроби текста. Установлена общность способов создания полифонических текстов в разных культурах, выявлена принципиальная возможность передачи полифонической организации текста в переводе. Филологическая идея М.М. Бахтина рассмотрена в герменевтическом аспекте в связи со смыслообразующим потенциалом художественного текста в отличие от ее структуралистского толкования, индифферентного содержательности текста.
Практическая значимость работы определяется тем, что ее результаты могут найти применение в спецкурсах по филологической герменевтике, риторике и теории текста, при обучении аналитическому чтению, стилистике. Кроме того, результаты могут быть использованы при сопоставлении языков и культур, в курсах риторики и практического текстопостроения, поскольку полифония в настоящее время широко используется в нехудожественных текстах: журналистике, публицистике и т.п.
Апробация результатов исследования осуществлена на VIH Тверской герменевтической конференции «Понимание и рефлексия в коммуникации, культуре и образовании» (ТвГУ, Тверь, 11-13 октября 2002 г.), на международной научной конференции «Понимание и рефлексия в коммуникации, культуре и образовании» (ТвГУ, Тверь, 14-15 ноября 2006г.).
По теме диссертации опубликовано 7 статей общим объемом 3.8 п. л., из них одна работа опубликована в рецензируемом издании.
Цели и задачи проведенного исследования определили объем и структуру работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы.
В первой главе представлены различные подходы к исследованию полифонической организации художественного текста, рассмотрена трактовка «полифонии» в теории музыки как предпосылка переноса музыковедческого понятия в плоскость филологии. В ней также раскрывается проблема соотношения понятий «текст» и «дискурс».
Во второй главе представлена классификация видов полифонии; прослеживается динамика усложнения полифонического текста и сужения его смыслообразовательного потенциала за счет перехода актуализированного способа текстообразования в сферу читательских экспектаций; проводится исчисление языковых средств, которые реализуют полифонически организованные голоса в художественном тексте.
В третьей главе описываются основные теории перевода релевантные для описания адекватного перевода художественных текстов, в частности, для передачи полифонической организации текста средствами другого языка и культуры.
В заключении подводятся итоги проведенного исследования, делаются выводы и обозначаются перспективы его дальнейшего развития.
В списке литературы приводится цитируемая в диссертации литература на русском и иностранных языках (164 источника).
Понятие полифонического текста М.М. Бахтина
О полифонии в тексте впервые написал М.М. Бахтин; который утверждал, что текст, а именно текст романа, - это художественно организованное социальное разноречие, иногда разноязычие, и индивидуальная разноголосица. Авторская речь, речи рассказчиков, вставные жанры, речи героев, время, пространство - это те основные композиционные единства, с помощью которых разноречие вводится в роман; каждый из них допускает многообразие социальных голосов и разнообразие связей, и соотношение между ними (всегда в той или иной степени диалогизированных) [Бахтин 1975: 76].
Полифония - одна из наиболее плодотворных метафор М.М. Бахтина. Согласно А.А. Козакову [Козаков 1998: 105], вводя понятие «полифония», Бахтин признает, что в нем есть существенный метафорический компонент: «Образ полифонии и контрапункта указывает лишь на те новые проблемы, которые встают, когда построение романа выходит за пределы обычного монологического единства, подобно тому, как в музыке новые проблемы встали при выходе за пределы одного голоса. Но материалы музыки и романа слишком различны, чтобы могла быть речь о чем-то большем, чем образная аналогия, чем просто метафора. Но эту метафору мы превращаем в термин «полифонический роман», так как не находим более подходящего обозначения» [Бахтин 1979а: 67]. В дальнейшем мы не стали искать «более подходящего обозначения» и воспользовались метафорой М.М. Бахтина.
В связи с тем, что нашим объектом исследования является полифонически организованный текст, мы считаем необходимым придать полифонии в тексте статус понятия и рассматривать ее как последовательность «голосов» персонаже!!, автора, неодушевленных объектов в художественном тексте. В ряде случаев «голоса» выстраиваются не только один за другим, но и один над другим, образуя как своеобразный полифонический «аккорд», так иногда и мозаику смыслов. В отличие от прямой речи, маркированной пунктуацион-но, «голоса» в полифоническом тексте не маркируются специфическими средствами введения прямой речи и определяются на основании смены состава средств текста, к которым относится весь стилистический репертуар на всех уровнях языка. Такой специфический способ текстопостроения был впервые описан М.М. Бахтиным и выявлен им в романах Ф.М. Достоевского.
Это представляется обоснованным также и с точки зрения современной лингвистики: как отмечает Е.В. Падучева [1996] «голоса» и «диалоги» можно теперь превратить из метафор в точно определенные термины. Важные аспекты теории М.М. Бахтина связаны с его пониманием «голоса», поскольку личность для него — это, прежде всего «говорящее бытие». Давая определение «голосу», Бахтин пишет: «Определения голоса. Сюда входит и высота, и диапазон, и тембр, и эстетическая категория (лирический, драматический и т.п.). Сюда входит и мировоззрение, и судьба человека. Человек как целостный голос вступает в диалог» [Бахтин 1979b: 318]. Отмечая, что для высказывания как минимальной единицы речевого взаимодействия характерно не значение, а смысл, М.М. Бахтин поясняет: «...то есть целостный смысл, имеющий отношение к ценности; к истине, красоте и т.п. ...» [Там же: 305]. Под «голосом» понимается авторская речь, речь персонажей, причем в качестве персонажей могут выступать не только люди, но и животные, различные неодушевленные предметы (например, в сказках). Это линейное высказывание, состоящее иногда только из одного слова, образующее определенные смыслы. «Голос» в тексте характеризуется набором текстовых средств, смена состава которых приводит к его смене другим «голосом» и другим смыслом.
Несколько иное понимание полифонической организации текста мы находим у Б.А. Успенского, где полифония объясняется следующим образом: «Если различные точки зрения при этом не подчинены, но даются как в принципе равноправные, то перед нами произведение полифоническое» [Успенский 1962: 26].
Б.А. Успенский выделяет проблему точек зрения как проблему глубинной структуры композиции, имеющую отношение ко всем видам искусства, непосредственно связанным с семантикой, т.е. «репрезентацией того или иного фрагмента действительности, выступающей в качестве обозначаемого денотата» [Успенский 2000: 5]. Исследователь выделяет точки зрения 1) в плане оценки, 2) в плане фразеологии, 3) в плане пространственно-временной характеристики и 4) в плане психологии.
Точка зрения в плане оценки - это точка зрения, с которой автор в произведении «оценивает и идеологически воспринимает изображаемый им мир. „. Это может быть точка зрения самого автора, явно или неявно представленная в произведении, точка зрения рассказчика, не совпадающего с автором, точка зрения какого-либо из действующих лиц и т.п.» [там же: 16].
Есть тексты, в которых существует лишь одна, авторская, точка зрения в плане оценки. Если в этом тексте присутствует какая-либо другая точка зрения, не совпадающая с авторской, «самый факт такой оценки подвергается оценке с более главной точки зрения» [там же: 17].
Полифония и диалог
Важно отметить, что полифоническая структура текста соотносима с понятием диалога, так как при наличии нескольких голосов может иметь-место их взаимодействие, а взаимодействие реплик, в нашем случае скрытых, есть один из критериев диалога [Жалагина 1996].
Диалог всегда привлекал внимание ученых как особая острополемическая литературная форма, позволяющая столкнуть, со-/противопоставить различные мнения, взгляды, теории, показать их взаимообусловленность, взаимодействие и развитие. Достаточно указать, что свое логическое учение Аристотель создавал, подвергая тщательному анализу диалоги Платона.
Существование промежуточных форм между типичным диалогом и типичным монологом, с нашей точки зрения, может быть подтверждено путем сравнения между собой не только различных случаев субъект-субъектного взаимодействия, но и различных этапов одного и того же процесса общения. Так, И. Мукаржевский, используя в традиционном понимании термины «диалог» и «монолог», вместе с тем показывает, что некоторые фрагменты монолога могут представлять собой диалоги, а некоторые фрагменты диалогов неотличимы от монологов [Цит. по Кучинский 1983: 15].
Наличие таких форм субъект-субъектного взаимодействия, которые являются промежуточными между типичным диалогом и типичным монологом, а также возможность рассматривать различные этапы одного и того же диалога как подобные промежуточные формы позволяет, по мнению Г.М. Кучинского [1983], выдвинуть гипотезу о существовании процессов диало-гизации-монологизации речевого общения собеседников, т.е. процессов, в ходе которых общение может принять формы типичного диалога (диалоги-зация речевого общения) или типичного монолога (монологизация речевого общения).
В плане исследования диалога (а в нашем случае предпосылкой полифонической структуры) как особой формы субъект-субъектного взаимодействия выдвинутая гипотеза имеет принципиальное значение. Действительно, если существуют процессы диалогизации-монологизации речевого общения, то, рассматривая общение двух собеседников, приходится признать, что диа-логичность-монологичность не связана с количеством участвующих в общении собеседников, так как этот параметр общения остается постоянным. Следовательно, как говорит Г.М. Кучинский [Там же], диалогичность определяется не самим по себе наличием двух или нескольких собеседников, а каким-то иным, более существенным моментом. Этот момент очень хорошо раскрывается в работах М.М. Бахтина [1979а: 10], в которых содержится наиболее глубокое из известных нам пониманий диалога. М.М.Бахтин предлагает продуктивно изучать диалог, так как такое изучение «предполагает более глубокое исследование форм передачи чужой речи, ибо в них отражаются константные тенденции активного восприятия чужой речи; а ведь это восприятие является основополагающим и для диалога» [Волошинов 1993:126].
Вопрос о разделении речи на монологическую и диалогическую и соотношение этих двух видов речи - один из наиболее спорных в современной лингвистике. Нет абсолютного критерия для дифференциации речи на диалог и монолог. Не выработан единый подход к определению и оценке этих явлений, что обусловлено, на наш взгляд, их сложностью и многообразием форм проявления. Тем не менее, избежать подобной неясности возможно, если от понятий традиционного синтаксиса перейти к категориям парадигматического синтаксиса.
Именно на этом уровне мы рассматриваем монологические и диалогические последовательности предложений, которые, как указывает М.Я. Блох, различаются, прежде всего, коммуникативной направленностью их составляющих: «Монологическая последовательность однонаправлена, исходя от одного говорящего к его слушателю или слушателям. Диалогическая последовательность двунаправлена, ее компоненты, состоящие из одного или нескольких предложений, произносятся собеседниками по очереди, как бы навстречу друг другу» [Блох 1983: 117].
Внутренней характеристикой речевой последовательности предложений, позволяющей отнести ее к диалогической либо монологической форме речи, является тип синтаксической связи между ее составляющими. Предложения объединяются в речевые последовательности средствами обширной языковой системы «надфразовых связей». «Первичный этап деления связей на надфразовом уровне - разбиение на две основные рубрики - встречные (оккурсивиые), соответствующие диалогической последовательности предложений, и присоединительные (кумулятивные), соответствующие моноло гической последовательности предложений» [Блох 1977: 195]. Реплики диалога - отрезки речитоворящих, последовательно накапливаемые друг за другом в ходе развивающегося общения, объединяются в тематически-цельные диалогические единства - оккурсемы. Оккурсема является непосредственно выделимой, целостной семантико-тематической единицей диалогической речи, а простейшим ее типом служит элементарный диалог, состоящий из двух реплик - высказываний говорящих, непосредственно обращающихся друг к другу. Соответственно, единица- монологической речи, представляющая собой группу предложений, называется кумулемой. При этом следует учесть, что диалогическое единство моэ/сет быть выявлено не только в подлинной двусторонней коммуникации, но и в монологической речи. Кумулятивная связь, в свою очередь, выявляется не только в истинном монологе, но и в составе диалогической последовательности, где оба ряда высказываний соединяются в одно, обращенное к единому адресату [Там же].
«Текст в тексте» Ю.М. Лотмана как развитие идеи о диалогично-сти слова
Текст (письменный и устный) есть объект исследования таких дисциплин как лингвистика, филология, литературоведение. Он рассматривается в контексте всего гуманитарного филологического мышления. Текст является той непосредственной действительностью (действительностью мыслей и переживаний), из которых только и могут исходить эти дисциплины и это мышление. Где нет текста, там нет и объекта для исследования мышления [Бонецкая 1995: 306].
Обнаруживая способность конденсировать информацию, он приобретает память. На такой стадии усложнения текст обнаруживает свойства интеллектуального устройства: он не только передает вложенную в него извне информацию, но и трансформирует сообщения и вырабатывает новые [Бахтин 1975: 128]. «Память текста» - есть научная метафора, обозначающая ал-люзивный характер текста, его включенность во всю предшествующую культуру и в этом отношении он диалогичен. По мнению французского филолога П. Рикера [1995: 227], однозначность или многозначность дискурса, а художественное произведение может рассматриваться как вид дискурса, зависит от контекста. Контекст в «глубоко символических текстах "утверждает" совокупное сосуществование нескольких измерений; на манер того, как разные тексты наслаиваются друг на друга на палимпсесте» [Рикер 1995: 146]. Он вводит понятие PALIMPSESTOS (греч.)— пергамент, в котором один текст написан поверх другого, стертого, более раннего. И это понимание непосредственно связано с идеей полифонии- поскольку в данном случае тексты вступают в некоторое взаимодействие, которое можно назвать диалогическим, и эти тексты предстают в роли «голосов», несущих разные смыслы.
Принцип «палимпсеста», введенный П. Рикером, описывается ЮМ. Лотманом под названием «многоярусной семантики» [Лотман 1970]. Ю.М. Лотман усматривает два случая множественности «значений», мы называем их смыслами, поскольку они нарастают над линейными значениями слов, которые зафиксированы в словаре, одних и тех же элементов текста.
Главное научное недоразумение заключается в том, что понятия «значение» и «смысл» принимались рядом исследователей за синонимы. Понятия смысла и значения употреблялись недифференцированно, в том числе и по отношению к литературному тексту. Так, например, Г.Д. Чистякова [1979: 104] полагает, что смыслы получают свое выражение в тексте при помощи отбора конкретных слов и их распределения, тогда как между словом и его значением существует подвижное отношение, а предмет понимания состоит в выделении денотатов. Н.Ж Жинкин [1982: 85] отмечает, что смысл - это дополнительное по отношению к значению прагматическое содержание, утверждая также, что смыслом является то, что предметно тождественно в разных лексических оформлениях. Вместе с тем смыслы и значения являют собой разные грани понимаемого в тексте, и подмена одного другим приведет к неполному пониманию, что недопустимо в разных видах мыследеятельности.
Общим для всех теорищ разграничивающих понятия.смысла и значе-ния остается представление о подвижности смыслов языкового выражения в разных контекстах употребления и об устойчивости и неизменности его значения. Как отмечает А,Н. Леонтьев [1977: 275], «значение - это то обобщение действительности, которое кристаллизовано, фиксировано в чувственном носителе его, обычно в слове или в словосочетании. Это идеальная, духовная форма кристаллизации общественного опыта,, общественной практики человечества. Круг представлений данного общества, его наука, сам язык его — все это суть системы значений».
Г. И. Богин [1993: 69 - 72] отмечает, что в отличие от значений, которые можно посмотреть в словаре и которые хранятся в виде знаний в памяти, смыслы каждый раз создаются или воссоздаются заново. Важно то, что смысл тяготеет к динамизму, а значение - к стабильности. Значение близко к содержанию (в самом общем виде содержание состоит из суммы значений текста), а смысл - к ситуации с ее личностным компонентом. Значение состоит из предустановленного набора сем, смысл - из такого набора интен-ционально релевантных ноэм (т.е. минимальных единиц смысла — термин введен Э: Гуссерлем [1994] и традиционно противопоставляется семе как минимальной единице значения), который соответствует задачам, чувствам, воспоминаниям человека. При этом построение значений происходит за пределами мира онтологических картин - это еще одно важное отличие значения от смысла. Смыслы создают все люди без исключения, значения формируются только составителями словарей. Только смыслы, будучи каждый раз сформированными «здесь и сейчас» имеют свойство неповторимости, сиюминутности, в то время как значение всегда социально.
Рассмотренные Ю.М. Лотманом «разные значения» настолько совместимы, что ничто не препятствует охарактеризовать их как разные грани одного смысла. «Многозначность», о которой пишет Ю.М. Лотман, по существу является проявлением лишь многогранности единого смыслового целого, неизбежной в случаях полифонического способа его представления.
Критерии смены голосов в полифоническом тексте
Для разработки критериев выделения голосов в полифонически организованном тексте обратимся к герменевтическому анализу ряда текстов. Априорным критерием выделения и смены голосов мы изначально полагаем изменение или смену текстовых параметров, т.е. усматриваемое изменение некоторой совокупности текстовых средств. Приняв его за основу при анализе текста, предполагается выделить текстовый репертуар критериев. Измене ниє текстовых параметров есть изменение определенных средств текста, это приводит к смене «голоса» в художественном тексте. Для исчисления данных маркеров рассмотрим ряд текстов. Важно отметить, что смена текстовых параметров усматривается только в ходе движения по тексту, когда совокупность средств правого контекста отменяет те, которые находятся в левом.
«Mrs. Darling loved to have everything just so, and Mr. Darling had a pas- . sionfor being exactly like his neighbours; so, of course they had a nurse. As they were poor, owing to the amount of milk the children drank, this nurse was a prim Newfoundland dog, called Nana, who had belonged to no one in particular until the Darlings engaged her. She had alwaysJhought фйфеп прог1ап1, о\уеуег\, and the Darlings hqd_becpme acquainted with her in Kensington Gardens, where she spent most ofJier_spare time_peeping into perambulators, and was much hated by careless nursemaids, whom she followed to their homes and complained of to their mistresses. She proved to be quite a treasure of a nurse. How thorough she was at bathime, and up at any moment of the night one of her charges made the slightest cry» [Barry 1986: 22].
Первое предложение: «Mrs. Darling loved to have everything just so, and Mr. Darling had a passion for being exactly like his neighbours; so, of course they had a nurse» — пунктуационно разделено точкой с запятой на два высказывания. Под высказыванием мы понимаем минимальную единицу текста, характеризующуюся определенным смыслом, таким образом наша трактовка не вполне совпадает с синтаксической. Первое высказывание в три раза длиннее, чем второе, и имеет описательно-оценочный характер. При этом высказывание «just so» вводит два голоса и два смысла. С одной стороны, это голос семьи Дарлингов и смысл «мы должны быть как все (just so)», с другой , стороны, в нем же присутствует голос автора-повествователя, который иронизирует, над ними. Здесь присутствует полифония точек зрения в одном отрезке текста. Точка зрения принимается нами за один из критериев выделения голоса в полифонически организованном тексте. «Точка зрения» определяется как оценивание и соответствующая реакция на ситуации, происходя щие в описываемой действительности. Это являет собой разновидность интервального смысла [Богатырев 1998], когда оценки, представленные в одном отрезке текста, могут быть разными. Вторая часть высказывания: «and Mr. Darling had a passion for being exactly like his neighbours», более короткая и лаконичная по сравнению с предыдущей, имитирует голос героев, которые хотят «жить как все»: «so, of course, we have a nurse». Следовательно, здесь усматривается и голос автора (в первой части до запятой), и голос Дарлин-гов+ироничный голос автора (во второй части). За критерий выявления голоса принимается резкая смена ритма в тексте, появление рифмы, а также изменение характера синтаксиса: усложненный синтаксис хорошего писателя сменяется синтаксической разрядкой («so, of course, they had a nurse»). Сами по себе все средства текста не являются маркированными, они становятся таковыми лишь при резкой смене их состава, что принимается нами за показатель различных голосов.
В выделенном отрывке: «As they were poor, owing to the amount of milk the children drank, this nurse was a prim Newfoundland dog, called Nana, who had belonged to no one in particular until the Darlings engaged her» - меняется ритм, длина высказывания, появляется большее количество безударных слогов, что приводит к усилению динамичности. Смена голосов достигается сменой лексического регистра (термин М.А.К. Хэллидея) по отношению к левому контексту. «They were poor... owing to the amount of milk» «nurse-dog», «no one in particular» - суждения отменяют сказанное в предыдущем высказывании, где все было «just so» («как у всех»). Выводы о бедности на основании количества выпитого детьми молока, очевидно, делают не сами Дарлин-ги, которые хотели бы жить как все, а добрые соседи, чей голос усматривается в этом высказывании. Основными критериями для выделения голосов послужили: смена лексического регистра, смена ритма и смена длины высказывания.
«She had always thought children important, however, and the Darlings had become acquainted with her in Kensington Gardens, where she spent most of her spare time peeping into perambulators,». В этом отрывке лексически преоб ладают слова с положительной семантикой: «always», «important», «acquainted with», «most of her spare time», что отрицает характер лексики предыдущего отрывка; в отличие от предыдущего отрывка, в нем отсутствует явная ритмизация: один ударный слог, чередуется с рядом безударных, что замедляет ритм. Это еще раз меняет голос в тексте, снова появляется голос автора-повествователя, вводящий новый персонаж.
