Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические предпосылки исследования оценочных значений как объекта перевода 15
1.1. Проблема критики перевода в современном переводоведении 15
1.2. Адекватность и эквивалентность как категории переводческой критики 19
1.3. Подходы к проблеме оценочных значений в современном языкознании 24
1.4. Языковые средства выражения положительной оценки в русском и английском языках 31
1.5. Классификации оценочных значений и их отражение в переводе 37
1.6. Проблемы передачи оценочных значений в трудах современных исследователей 40
Выводы по первой главе 45
ГЛАВА 2. Положительные оценочные значения и их структура в художественном тексте и в тексте перевода 47
2.1. Художественный перевод в свете коммуникативно-прагматического подхода 47
2.2. Категория оценки в ряду других категорий художественного текста 52
2.3. Структура оценки в художественном тексте и виды объектов оценки 56
2.4. Оценочная лексика и СФЕ как объекты перевода 64
2.5. Контекстуальная и экстралингвистическая обусловленность оценки74
Выводы по второй главе з
ГЛАВА 3. Передача положительных оценочных значении с позиций адекватности перевода 82
3.1. Передача денотативного компонента положительных оценочных значений 88
3.2. Передача коннотативного компонента положительных оценочных значений 93
3.3. Узус и норма языка перевода как факторы, обусловливающие выбор переводчика 105
3.4. Прагматический аспект передачи положительных оценочных значений 118
Выводы по третьей главе 137
Заключение 144
Библиография
- Подходы к проблеме оценочных значений в современном языкознании
- Проблемы передачи оценочных значений в трудах современных исследователей
- Структура оценки в художественном тексте и виды объектов оценки
- Узус и норма языка перевода как факторы, обусловливающие выбор переводчика
Подходы к проблеме оценочных значений в современном языкознании
Крайность литературно-критической оценки перевода состоит в том, что «собственно переводческие критерии здесь зачастую подменяются художественно-эстетическими и психологическими рассуждениями, к тому же нередко с немалой долей субъективизма» (Цвиллинг 1978: 5).
Действительно, при сугубо литературоведческом подходе к переводу в поле зрения критика не попадают ни межъязыковые преобразования, ни те удачные или неудачные решения, которые принимает переводчик для передачи наиболее трудных частей оригинала. Кроме этого, при таком подходе невозможно выявить, передана ли красота оригинала, воспользовался ли переводчик всем богатством родного языка для передачи иноязычного текста.
О тексте перевода, который оценивается как литературное произведение вне его связи с оригиналом, говорят, по М.П. Брандес, что он «читается легко», «звучит естественно», «стилистически слух не режет» (Брандес 2006: 6). Значит, текст перевода оценивается как некая «вещь в себе», в то время как перевод участвует в межкультурных связях, является мостиком между культурами, жизнью людей.
М.Я. Цвиллинг определяет критику перевода как «научное обоснование формальных, предметных, прагматических, гносеологических (когнитивных), эстетических и иных критериев установления успешности переводческого действия» (Цвиллинг 1999: 33). Самой существенной стороной критики перевода является, по М.Я. Цвиллингу, «объективизация методики применения этих (вышеназванных - А.В.) критериев на практике как самим переводчиком, так и «внешними» по отношению к нему экспертами» (там же). Как представляется, подобная трактовка применима к критике переводческих решений, направленных на передачу положительных оценочных значений.
Для теории перевода сопоставление текстов оригинала и перевода является принципиальным требованием. Взгляд на перевод с точки зрения межъязыковой и межкультурной коммуникации предполагает привлечение сопоставительного анализа оригинала и перевода. О значении переводческой критики для повышения качества перевода писал К.И. Чуковский в своей книге «Высокое искусство». Анализируя многочисленные переводы русских классических произведений (семьдесят томов), выполненные К. Гарнетт, К.И. Чуковский приходит к выводу, что привлечение компетентных критиков существенно улучшило бы качество этих переводов (Чуковский 1968: 245).
Ю. Найда и Ч. Табер подчёркивают, что «на оценку перевода влияет множество факторов, и мнения критиков по поводу одного и того же перевода могут существенно расходиться» (Nida, Taber 1969: 2 - перевод наш А.В.). Подобной точки зрения придерживается и П.М. Топер. В частности, учёный считает, что «перевод открыт для критики как никакое другое искусство. Даже на микроуровне совпадение языковых или семантических элементов - не более чем одно из возможных решений, и ни в коем случае не закономерность» (Топер 2000: 236-237). Между тем, анализ обширного практического материала данного исследования показал, к примеру, что в 80 случаев из 100 этические оценки текста оригинала передаются этическими, эстетические - эстетическими, телеологические - телеологическими. Подобные обширные количественные данные позволяют проследить в этом закономерность, обусловленную, возможно, универсальностью человеческого мышления.
Теоретик перевода Дж. Хауз подразделяет западные теории оценки качества перевода на бихевиористские, текстоориентированные и прагматические (House 1994). Рассмотрим их в этой последовательности:
К бихевиористским теориям учёный относит концепции Ю. Найды и Ч. Табера. Учёные выделяют три критерия оценки качества перевода: эффективность коммуникативного процесса, передача намерения автора оригинала, эквивалентность реакций реципиентов оригинала и перевода.
Совместно с Ч. Табером, Ю. Найда разработал в 1969 году тесты, которые помогают исследователю достичь объективности при оценке качества перевода. Так, первый тест, close technique test, состоит в том, что читателю перевода предлагается прочесть текст, в котором каждое пятое слово пропущено. Если читатель догадался, какого слова нет, значит, перевод является адекватным. Суть другого теста состоит в том, что группе слушателей зачитывается текст перевода, который они должны потом пересказать другим слушателям.
Текстоориентированные исследования в области критики перевода восходят к работам В. Коллера (Koller 1983), В. Вилса (Wills 1988), К. Райе и X. Фермеера (ReiB, Vermeer 1984).
В. Коллер предлагает проверить текст-источник на предмет принципиальной возможности его перевода, а затем сравнивать текст перевода и текст оригинала для выявления методов, использованных при его переводе.
В. Вилс подчёркивает важность соответствия текста норме ПЯ.
К. Райе устанавливает функцию и тип текста оригинала, основываясь на трёх функциях языка, выделенных К. Бюлером.
Скопос-теория (ReiB, Vermeer 1984) основана на представлении о переводе как о деятельности, имеющей определённую цель. Если цель, которую преследует переводчик или заказчик перевода, достигнута, такой перевод можно считать адекватным.
Отмечая слабые и сильные стороны вышеназванных теорий, Дж. Хауз предлагает «пять критериев оценки перевода, ориентированных на социальную роль перевода и основанных на прагматических теориях языка» (House 1994 -перевод наш А. В.).
В нашем исследовании, предметом которого являются закономерности передачи положительных оценочных значений с английского языка на русский на материале произведений художественной литературы, мы используем двоякий подход к оценке качества переводов.
Проблемы передачи оценочных значений в трудах современных исследователей
Труды, связанные с теоретическим осмыслением текста как объекта изучения, восходят ещё к древним грекам. Такие текстовые категории, как завершённость и композиционная структура, были впервые осмыслены древнегреческими ораторами и практически в неизменном виде сохранились до наших дней. Несомненно, речь идёт об ораторском искусстве, о текстах, предназначенных для воздействия на людей, однако художественный текст также имеет свою композицию, характеризуется завершённостью, «оказывает воздействие на чувства читателя и возбуждает реакцию эстетического порядка» (Гальперин 1981: 23). Рассматривая оценку как категорию художественного текста, необходимо кратко остановиться на понятии текстовой категории как таковой. «Каждая текстовая категория воплощает в себе отдельную смысловую линию текста, выраженную группой языковых средств, особым образом организованной в относительную внутритекстовую целостность» (Матвеева 2006: 534).
Категория оценки - «совокупность разноуровневых языковых единиц, объединённых оценочной семантикой и выражающих положительное или отрицательное отношение автора к содержанию речи» (Баженова 2006: 140). Исследователи отмечают зависимость средств выражения оценки и её функционирования от жанра текста. Так, в научном тексте «оценка играет особую роль, связанную с ценностной ориентацией автора в старом и получаемом новом знании» (там же: 141). Для гипотез, теорий, классификаций, построений, рассуждений имеются свои критерии оценки (подробнее: Рябцева 1996).
В официально-деловых текстах преобладает модальность обязанности, долженствования. В таких текстах «базовыми единицами оценки является глагол улучшать и отглагольное существительное улучшение» (Баженова 2006:143).
Оценочность является характерной стилеобразующей чертой публицистического стиля, играя существенную роль в создании текста. Преимущественно речь идёт об оценках, принадлежащих социуму. Выражению оценки служит «широкий круг качественно-оценочных прилагательных и существительных, средства фразеологии, экспрессивного синтаксиса и тд., например: гениальное творение, общечеловеческие ценности, трудиться не покладая рук» (Баженова 2006:143).
В разговорном тексте интеллектуальные оценки приобретают эмоциональный оттенок благодаря контексту общения, в который входят такие эмоциональные средства, как экспрессивный порядок слов, интонация, междометия и т.д. (там же). Своеобразием художественного стиля является зависимость оценочного содержания не только от языкового выражения, но и (иногда в большей степени) от широкого контекста произведения (Матвеева 2006: 145).
При передаче оценочных значений переводчик обязан учитывать широкий контекст, но когда речь идёт о конкретной данной оценке, выраженной многозначным словом и т.д., то решение переводчику необходимо принимать именно в данный момент, именно в рамках данного высказывания. Ирония -выражение языковыми средствами формально положительного значения, но внутренне отрицательного {Хорошенькое дело!) в какой-то степени показывает, что не всегда языковое выражение положительной оценки является положительным в своей основе. Однако и в таких случаях читатель, переводчик, критик, редактор и др. ориентируются на языковые средства выражения оценки. Вслед за Е.М. Вольф мы рассматриваем те «многочисленные виды сообщений, куда входят слова или выражения, включающие оценочную сему как один из элементов своего значения» (Вольф 1985: 163). Мы поддерживаем мысль учёного о том, что «для лингвистического анализа интересны в первую очередь те тексты, где оценка выражена эксплицитно» (Вольф 1985: 207). В то же время, мы принимаем во внимание и те случаи, когда положительная оценочность выводится благодаря широкому контексту и присутствует в том или ином микроконтексте имплицитно.
При изучении текстовой категории исследователю необходимо выявить, какими языковыми средствами она представлена, как часто встречаются эти средства в сильных позициях текста, изучить комбинаторику «языковых составляющих в составе линейного ряда средств выражения текстовой категории», рассмотреть «размещение сигналов текстовой категории на пространстве текста» (Матвеева 2006: 535). Так, при исследовании категории оценки в русском и английском языках нами было установлено, что оценки представлены в художественном тексте единицами всех языковых уровней, была выявлена частотность общих и частных оценок в тексте оригинала и его переводе (переводах), было установлено, что сигналы категории оценки в диалогах и полилогах выявляются, в том числе, и при анализе вербальных реакций на те или иные высказывания, не содержащие эксплицитных средств выражения оценки (например, в речевых актах комплимента и похвалы).
Категория оценки взаимодействует с другими категориями художественного текста. Английские исследователи Дж. Томпсон и Дж. Жу признают, что когезия и когерентность как в письменных, так и в устных текстах, зависят от оценочности (Thompson, Zhou 1999). Они рассматривают оценку как многофункциональный феномен, который может одновременно выступать в идейном, межличностном и текстуальном планах.
Данная категория самым непосредственным образом связана с категорией автора и адресата, поскольку автор является субъектом оценки, которая характеризует тот или иной объект ради адресата. В художественном тексте адресатами оценки являются не только персонажи, но и читатели. Категория адресата предполагает деятельное участие читателя в создании произведения. «Совершенно разную степень сотворчества предполагают а) как бы отстраненное и объективное повествование от третьего лица, б) значительно более личное, взывающее к сопереживанию повествование от первого лица и в) повествование, непосредственно обращенное к читателю» (Сдобников, Петрова 2006: 352).
Структура оценки в художественном тексте и виды объектов оценки
Передача коннотативного компонента значения оценочных слов и СФЕ обнаруживает следующие тенденции: - передача экспрессивно-оценочных метафор, внутренняя форма которых совпадает в русском и английском языках, сопровождается сохранением основания метафоры и её ассоциативно-образной составляющей; - подбор эквивалентов с аналогичным коннотативным компонентом; - передача английских метафор с помощью метафор, узуальных для русского языка; - снижение стиля оценочных слов и выражений при передаче коннотаций; - опущение коннотативного компонента. Коннотативный аспект передачи оценочных высказываний проявляется в полной мере при передаче метафор. Вслед за В.Н. Телия мы выделили передачу коннотативного компонента значения в метафорических сравнениях. Существуют экспрессивно-оценочные метафоры, внутренняя форма которых совпадает в русском и английском языках, следовательно, их передача не представляет трудностей для переводчика и сопровождается сохранением основания метафоры и её ассоциативно-образной составляющей. Кроме этого, сохраняется принадлежность оценки к одной и той же классификационной группе: Не belied Arthur s description and appeared a gentle lamb, rather than a wild man. ("Martin Eden", J. London, 1909) Он опровергал, таким образом, описание Артура, и, представляясь скорее кротким ягнёнком, нежели дикарем... (пер. РУИ, 1922) Он не знал, что тем самым опроверг слова Артура, уподобляясь кроткому ягнёнку, (пер. СИ. Заяицкого, 1927) Он не подозревал, что тихое его спокойствие опровергает слова Артура, накануне объявившего родным, что он приведёт к обеду дикаря, выказывая себя скорее кротким ягнёнком, (пер. В.А. Алекандрова, 1935) Но пока он сидел там - вовсе не дикарь, каким описал его Артур, а кроткая овечка - он прямо думал да гадал, как же себя вести. (пер. Р.Е. Облонской, 1986) Он не знал, что тем самым опроверг слова Артура, изображая из себя кроткого ягнёнка, (пер. И. Лаукарт, 2009)
Подобные сравнения В.Н. Телия относит к экспрессивно-оценочным метафорам. Данный пример показывает, что в английской и русской лингвокультурах ягнёнок является символом кротости и смирения. При передаче метафоры сохраняется её ассоциативно-образная составляющая. На наш взгляд, несколько неточен перевод И. Лаукарт, поскольку Мартин Идеи не «изображал» из себя кроткого ягнёнка, он действительно стал кротким в незнакомой для себя обстановке, каждую минуту поражавшей его не только изяществом убранства, но и, что самое важное, красотой человеческих отношений. В переводе Р.Е. Облонской в качестве объекта оценки выступает «овечка». Нам представляется этот вариант перевода неприемлемым в данном контексте, поскольку у слова «овечка», которое в словарях сопровождается пометой «разговорно-сниженное», есть дополнительная коннотация, выражающая презрение. Эта коннотация появляется в словосочетании «прикинуться овечкой».
Рассмотрим примеры, иллюстрирующие совпадение коннотативного компонента положительных оценочных значений в оригинале и переводе: If I could tear it off that way I d be all right. ("Martin Eden", J. London, 1909) Если бы я так умел, то всё было бы хорошо, (пер. Русского универсального издательства, 1922) Ах, если бы я умел так шпарить, вот это было бы дело\ (пер. СИ. Заяицкого, 1927) Эх, кабы я умел так жарить, вот было бы хорошої (пер. В.А. Александрова) Вот бы мне навостриться эдак языком чесать, тогда ко дну не пойдёшь, (пер. Р.Е. Облонской, 1986) Ах, если бы я умел так шпарить, вот это было бы дело\ (пер. И. Лаукарт, 2009) Моряк Мартин, потрясённый тем, как вежливо и грамотно разговаривает с ним библиотекарь, выразил своё отношение к его манере речи с помощью глагола tear off и наречия all right. В британском английском данный глагол используется в разговорной речи, когда говорят о чьей-либо быстрой манере писать. На наш взгляд, в данном контексте неоценочный по своей семантике глагол tear off приобретает оценочную коннотацию окказионально. В трёх переводах сохраняется сема быстроты благодаря просторечным словам жарить, шпарить, которые «употребляются вместо любого глагола для обозначения быстрого, энергичного действия» (Ожегов, Шведова 2010: 190). В слове чесать также есть сема быстроты, однако разговорное клише чесать языком означает «заниматься пустой болтовнёй» (там же: 884), а это уже отрицательная оценка, делающая перевод прагматически неадекватным, поскольку Мартин восхищался умением библиотекаря быстро выражать свои мысли. Некоторую стилистическую избыточность привносит в текст перевода Р.Е. Облонской использование слова навостриться — на одно стилистически сниженное слово {tear off) в тексте оригинала приходится четыре показателя стилистической сниженности в тексте перевода {навостриться, вот бы, эдак, чесать языком).
Следует обратить внимание на тот факт, что в трёх переводах утвердительное предложение стало восклицательным, что усилило эмоциональность речи Мартина. Кроме этого, разговорность положительной оценки, заложенная в глаголе tear off, иррадиирует на другие составляющие предложения, и переводчики добавляют в русский текст междометия ах, эх. В переводе Р.Е. Облонской предложение начинается разговорной частицей «вот бы», означающей желательность - это «то же, что хорошо бы» (Ожегов, Шведова 2010: 100). Выражение I d be all right передаётся с помощью метафоры морского происхождения «тогда ко дну не пойдёшь», что можно объяснить с позиций принадлежности Мартина к среде моряков.
Узус и норма языка перевода как факторы, обусловливающие выбор переводчика
Сопоставление нескольких переводов одного и того же произведения позволяет выявить стратегию переводчика по передаче положительных оценочных значений. В четырёх из семнадцати проанализированных произведений наблюдается снижение стиля оценочных значений как по сравнению с оригиналом, так и по сравнению с другими переводами (если таковые имеются).
При передаче романа «Аэропорт» переводчицы Т.А. Кудрявцева и Т.А. Озёрская в семидесяти случаях из ста снижают стиль оценочных значений:
All pilots were trained in such matters; so were company weather forecasters, more attuned to individual airline needs than their counterparts in the U. S. Weather Bureau. ("Airport", A. Hailey, 1968)
Все пилоты достаточно натасканы в этой области, как и метеорологи компаний, которые куда тоньше понимают, что требуется для того или иного курса, чем их коллеги, заседающие в Бюро погоды Соединенных Штатов. («Аэропорт», пер. Т.А. Кудрявцевой, Т.А. Озёрской, 1978)
Разговорность данному предложению придаёт слово «натасканы», а также словосочетание «куда тоньше понимают». Стремление переводчиков к использованию разговорных оценочных средств в высказываниях, принадлежащих автору романа, представляется возможным объяснить не только с помощью стратегических, но и с помощью экстралингвистических факторов. Роман был переведён на русский язык в шестидесятые годы XX века, в период холодной войны между Советским Союзом и США. Мы предполагаем, что при переводе романа переводчицы могли руководствоваться «сверхзадачей» политического характера.
Из пяти проанализированных нами переводов произведения «Мартин Идеи» обращает на себя внимание перевод Р.Е. Облонской, который получил высокую оценку в трудах Норы Галь. Глубокое проникновение в макроконтекст произведения, собственный творческий подход к работе проявляются в различного рода прагматических адаптациях, отступлении от текста оригинала. Индивидуальная стратегия Р.Е. Облонской проявилась в том, что в большинстве случаев передача положительных оценочных значений осуществляется на уровне цели коммуникации, т.е. переводчица следует прагматической эквивалентности. Особенно явно эта тенденция прослеживается при сравнительно-сопоставительном анализе различных переводов американского романа. Поскольку в предыдущих параграфах нами приводились примеры передачи положительных оценочных значений из «Мартина Идена», приведём здесь один пример, наиболее характерный с точки зрения иллюстрации стратегии переводчика: And the stranger understood and appreciated. ("Martin Eden", J. London, 1909) Тот ЭТО понял и оценил, (пер. РУИ, 1922) И он это понял и оценил, (пер. СИ. Заяицкого 1927) И гость это понял и оценил, (пер. В.А. Александрова, 1935) В душе поблагодарил его. (пер. Р.Е. Облонской, 1986) И гость это понял и оценил, (пер. И. Лаукарт, 2009) В данном примере глаголы understood и appreciated, которые мы относим к оценочным, помещены в рему предложения. Во всех переводах, кроме перевода Р.Е. Облонской, сохраняется значение синтаксических структур. Интеллектуальная оценка, представленная глаголом understood и общая оценка, выраженная глаголом appreciated, передаются с помощью глаголов, принадлежащих к аналогичным классификационным группам. В переводе
Р.Е. Облонской наблюдается опущение глагола understand, передаётся только денотативное значение слова appreciate (поблагодарить). Передача оценочных слов осуществляется на уровне словосочетания - в душе поблагодарил. Подобный подход можно объяснить с двух позиций. Во-первых, причина кроется, на наш взгляд, в семантике двух глаголов: в слове appreciate содержится сема понимания, зафиксированная в одном из его определений: "to understand the full worth of (12-ая версия словаря ABBYY LINGVO). В английском языке наблюдается тенденция к использованию близких оценочных синонимов, поэтому переводчица опускает один из них. Во-вторых, как показал сравнительно-сопоставительный анализ переводов романа «Мартин Идеи», проявляется прагматический фактор личности переводчика: именно перевод Р.Е. Облонской обнаруживает большую вариативность при передаче положительных оценок, их творческое переосмысление.
