Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Возможные подходы к определению адекватности 38
1.1. Адекватность и ее лингвистический смысл 38
1.2. Адекватность и временная перспектива 43
1.3. Возможности перевода: переводимость/непереводимость 47
1.4. Адекватность и множество переводов одного текста 55
Выводы 86
Глава 2. Производное слово в тексте оригинала и перевода 89
2.1. Производное слово в словаре и в художественном тексте 89
2.2. Новообразования в переводе 101
2.3. Словообразовательное гнездо "фантастических слов".. 113
2.4. Паронимическая аттракция в тексте перевода 139
Выводы 145
Глава 3. Прагматические аспекты перевода поэтических текстов 148
3.1. Личность переводчика и адекватность перевода 148
3.2. Прагматика оригинала и ее отражение в переводе 174
3.3. Прагматика обращений к адресату 184
3.4. Фонетическая организация текста как один из способов представления прагматики 200
Выводы 208
Глава 4. Перевод как адаптация иноязычного произведения к контексту заимствующей литературы 211
4.1. Лингвистический смысл понятия "буквализм" 211
4.2. Вольный перевод как форма адаптации иноязычного произведения к контексту принимающей литературы 235
4.3. Литературная мистификация как один из способов усвоения иноязычного текста 262
Выводы 278
Глава 5. Иноязычное собственное имя в тексте перевода 281
5.1. Предпосылки усвоения иноязычных собственных имен 281
5.2. Фонематические факторы в передаче иноязычных собственных имен 285
5.3. Влияние орфографии языка-источника на фонетическую структуру собственного имени в заимствующем языке 302
5.4. Роль социолингвистических факторов в выборе формы иноязычного собственного имени
Выводы 320
Заключение 323
Список литературы 337
- Адекватность и временная перспектива
- Новообразования в переводе
- Прагматика обращений к адресату
- Литературная мистификация как один из способов усвоения иноязычного текста
Адекватность и временная перспектива
Одним из решающих стимулов, определивших выбор материала исследования, было то обстоятельство, что польских поэтов переводили не столько профессиональные переводчики, сколько профессиональные поэты - в первую очередь это относится к XIX веку, - в том числе и те, кто составил гордость русской литературы. Среди наиболее заметных поэтов XIX века, не исключая и классиков "первого ряда", мало найдется таких, кто не переводил бы, например А.Мицкевича. В XX веке польских поэтов переводили И.Бунин, В.Ходасевич, А.Ахматова, Б.Пастернак, КАсеев, М.Светлов, Л.Мартынов, Б.Слуцкий, Д.Самойлов, В.Корнилов, И.Бродский и многие другие.
В переводах из польской литературы нашли отражение разные подходы к оригиналу - от достаточно свободного обращения с подлинником, что было обусловлено влиянием распространенного в XIX веке мнения о непереводимости поэзии, до максимально бережного отношения к оригиналу, направленного на сохранение, по возможности, всех его особенностей. Поэзия других славянских литератур по-настоящему была открыта отечественному читателю только в XX веке. Актуальность данной работы определяется следующими факторами:
1. Адекватность художественного текста решается с позиций проблематики, находящейся в центре внимания современной науки о языке, в частности, варьирование и его пределы, семантика производной основы и ее влияние на семантику художественного текста, прагматика и другие вопросы, связанные с лингвистикой текста. Учет этих аспектов при анализе поэтического произведения позволяет, с одной стороны, включить одну из центральных проблем теории и практики перевода в круг наиболее перспективных вопросов современной науки о языке, а с другой, - расширяет сферу применения современной науки о языке за счет привлечения к анализу нового материала.
2. Научное изучение переводов и их критический анализ способствуют более глубокому познанию некоторых сторон оригинала, - художественных ценностей данного народа, а в конечном счете -пониманию его менталитета через его художественную культуру. Оригинал, получивший отражение в нескольких переводах, соответственно предстает перед читателем в нескольких проекциях, что позволяет более рельефно выявить заложенные в нем потенциальные возможности, которые по-разному проявляются в познавательной, поэтической, эмотивнои функциях, в способности по-разному воздействовать на читателя. Каждый новый перевод и представляет реализацию таких возможностей.
3. Перевод художественной литературы представляет несомненный интерес для культуролога, занимающегося вопросами взаимодействия культур разных народов. В данном случае, помимо всего прочего, интерес обусловлен тем, что к рассмотрению привлекаются народы, имеющие общее происхождение, но в силу ис 28 торических условий оказавшихся в сфере влияния других культур. Поэзия - один из тех факторов, который обладает понудительной силой, направленной только в одну сторону - к взаимному сближению литератур, а через них - и народов, представляющих эти литературы, - в отличие от политической конъюнктуры. В этом смысле весьма показательны отношения между Польшей и Россией в разные периоды их истории - их военного, идеологического и национального противостояния. И только литература, несмотря на политические и конфессиональные барьеры, оставалась тем соединительным звеном, благодаря которому духовная связь между двумя народами не прерывалась.
В определении адекватности следует различать две стороны -сходство перевода с оригиналом и его возможности воздействовать на потенциального читателя. Сходство может быть достаточно значительным, но не достигать абсолютной полноты. Степень воздействия текста перевода на читателей далеко не в первую очередь зависит от степени его сходства с оригиналом. В одних переводах определяющая роль принадлежит внутритекстовым факторам, которые создают иллюзию похожести текста перевода на оригинал, а в других - внетекстовым факторам, благодаря которым текст, созданный в рамках одной культурно-исторической традиции, сближается с текстами другой традиции, теряя при этом часть - иногда довольно значительную - своего "исконного" содержания.
Исходя из сказанного, объект диссертационного исследования на эмпирическом уровне представляет собой, с одной стороны, множество текстов оригинала на славянских языках, а с другой - переводы этих же текстов на русский язык. На абстрактном уровне таким объектом следует считать модель идеально адекватного текста перевода, отражающего особенности оригинала в их реальном и потенциальном многообразии.
Предмет нашего исследования - перевод как средство межъязыковой и межкультурной коммуникации, формируемой под влиянием внутритекстовых и внетекстовых факторов. Внутритекстовые факторы проявляются в действии тех компонентов, которые заключены в тексте оригинала или перевода. Внетекстовые факторы обусловлены культурно-историческим контекстом, оказывающим влияние на восприятие читателем художественного произведения -оригинала или перевода.
Цель исследования состоит в том, чтобы выявить факторы -внутритекстовые и внетекстовые, формирующие семантику поэтического перевода. Для достижения этой цели необходимо решить следующие задачи: 1) выявить в тексте оригинала постоянные и переменные компоненты, сохраняемые во множестве переводов или, наоборот, подвергаемые трансформациям разной степени; 2) определить характер отношений между оригиналом и разными его переводами; 3) выявить роль прагматических факторов в формировании адекватности перевода поэтического текста; 4) установить влияние личности переводчика на адекватность поэтического перевода; 5) определить роль словообразовательных средств в формировании семантики художественного текста и возможные способы отражения этой особенности в переводе с близкородственных языков; 6) определить способы включения текста перевода в контекст принимающей литературы; 7) показать варьирование понятия адекватности в зависимости от способа отражения в поэтическом произведении внутри- и внетекстовых факторов; 8) выявить способы достижения адекватности перевода в разных художественных текстах.
При решении поставленных задач в зависимости от специфики анализируемого материала использовались разные методы и приемы. Основным методом, применяемым во всех разделах нашей работы, кроме пятой главы, является компонентный анализ. Достоинство этого метода заключается в том, что он позволяет обнаружить в языковой единице мельчайшие смыслы, в совокупности своей образующие ее план содержания. Эти возможности компонентного анализа исключительно важны для понимания поэтического текста, где, казалось бы, незаметные нюансы так же значимы, как и остальные, для выявления которых нет необходимости прибегать к специальному семантическому анализу. Кроме того, используются разные методики словообразовательного анализа, оппозитивный и описательный методы.
Новообразования в переводе
В абсурдности языка отражена абсурдность окружающей действительности. Для переводчика воспроизвести все многообразие смыслов, заключенных в тексте Платонова, - задача чрезвычайно трудная.
Скрытую цитату Дравич переводит таким образом: Koztow dokonat wtasnie uczuciowej likwidacji swej mitoSci "Козлов совершил именно чувственную ликвидацию своей любви".
Аллюзии на распространенный лозунг периода коллективизации в переводе нет, хотя в тексте повести этот лозунг встречается в таком виде (в письме Насти): "Ликвидируй кулака как класс". Это вполне естественно, так как польскому читателю этот лозунг едва ли известен. Но тем не менее, переводчик проявил виртуозную изобретательность в передаче языковых особенностей стиля Платонова. Воспроизведены все ключевые слова с их разнообразными грамматическими и семантическими отношениями: zmagat sie ze spofecznymi obowiazkami "боролся с общественными обязанностями", dokonat likwidacji swej mifoeci "ликвидировал свою любовь (=совершил ликвидацию своей любви)", dokonania rekwizycji jej wdziekdw "исполнение реквизиции ее прелестей", pocztowy odcinek budownictwa socjalistycznego "почтовый участок социалистического строительства", podsumowujaca kartka "итоговая (=итожащая) открытка", mifosna odpowiedzialno6 "любовная ответственность".
В оригинале есть смыслы, которые не нашли отражения в польском тексте. Первое предложение приведенного фрагмента в оригинале построено по той же модели, что и популярный лозунг периода коллективизации. Благодаря этому предложение приобретает дополнительный смысл: герой повести "ликвидировал свою любовь" с такой же решимостью, с какой ликвидировалось кулачество как класс, враждебный пролетариату. Переводчик не воспроизводит синтаксическую модель лозунга. Смысл фразы передается, но "без запаса прочности", свойственной оригиналу.
Несмотря на некоторые отступления от оригинала, впрочем, вполне естественные в данном случае, автор перевода достигает того же эффекта, что и автор оригинала. Абсурдность изображаемого нашла адекватное воплощение в польском тексте. Этому в значительной степени способствовали и некоторые внешние обстоятельства, - кроме, разумеется, мастерства переводчика, его понимания скрытых смыслов оригинала и умения находить для их передачи в родном языке эквивалентные по своему воздействию на читателя языковые средства. Польскому читателю хорошо знакома не только лексика тоталитаризма, но также и те реалии, которые стоят за этой лексикой. Читателю с другим историческим опытом многое в тексте автора может показаться непонятным, а необычность языка может быть воспринята всего лишь как лингвистический эксперимент, своего рода "игра в бисер". По-видимому, это имел в виду Бродский, когда писал, что Платонов непереводим и "благо тому языку, на который он переведен быть не может" [Бродский 1989, 3].
Переводимость/непереводимость принадлежит к числу тех проблем, которые вызывают наиболее острые споры среди литераторов, критиков и языковедов.
В лингвистической литературе можно выделить два подхода к решению этой проблемы: во-первых, в плане принципиальной возможности перевода, т.е. полной передачи информации, заключенной в слове, предложении или тексте, с одного языка на другой; во-вторых, в плане перевода художественного текста и прежде всего -стихотворного.
Первому аспекту посвящена статья Анны Вежбицкой, которая понятие переводимости связывает с элементарными семантическими единицами [Wierzbicka 1978]. Вечная проблема совершенного перевода, считает Вежбицкая, сходна с другой вечной проблемой -абсолютной синонимии. И в том и в другом случае при решении этих вопросов необходимо выработать четкие и однозначные критерии семантического тождества исследуемых единиц.
Современное языкознание, по мнению Вежбицкой, в состоянии решить этот вопрос, используя приемы анализа, разработанные в современной семантике [Wierzbicka 1978, 55]. Суть этого анализа сводится к возможности выразить идентичным образом ту или иную фразу, высказывание естественного языка на языке семантического представления. В соответствии с этим два предложения (или два слова) в двух разных языках или два предложения (или два слова) в одном и том же языке считаются тождественными, если их значения можно истолковать одинаково, т.е. описать при помощи одних и тех же слов. "Я склонна утверждать, - пишет Вежбицкая, - что любой лексический элемент языка, по всей вероятности, может быть переведен на любой другой язык без каких-либо изменений значения [Wierzbicka 1978, 55].
Вопрос о переводе поэтических текстов настолько сложен и неоднозначен, что неслучайно многие исследователи ставят под сомнение вообще возможности перевода, отстаивая принцип непереводимости. Трудности перевода поэтического произведения в самом общем виде можно объяснить двумя причинами. Одна из них -многообразие (и разнообразие) смыслов, которые органично связаны со стихией своего языка и всего того, что стоит за этим языком. В лучшем случае это можно передать приблизительно, сымитировать. Получится похоже, но неорганично. Другая трудность - воспроизведение поэтической формы, которая в некоторых текстах может быть важнее их содержания.
Прагматика обращений к адресату
При метафорическом употреблении, что естественно для поэтического языка, глаголы темнеть I потемнеть, с одной стороны, и меркнуть I померкнуть - с другой, могут сближаться по значению, употребляясь в сочетании с одинаковыми существительными: небо потемнело, небо померкло, - хотя и не совпадать в своем основном значении.
Рассмотренные отступления от оригинала по-разному влияют на степень адекватности перевода, и это зависит от их значимости в формировании семантики художественного текста. Так, в описании поездки по степи и наступления сумерек, как было выше показано, есть довольно заметные отступления от оригинала - менее существенные в первом случае и более существенные - во втором.
В оригинале движение телеги сравнивается с движением лодки, и ее движение описано двумя глаголами - nurza sie "ныряет" и brodzi "бродит, передвигается не по прямой", а в переводе им соответствуют глаголы качаясь, плывет, скользит. Общее в оригинале и переводе это то, что описывается движение. Но это разное движение, и характер движения тоже разный.
Можно ли считать такие трансформации оправданными? Если исходить из каких-то общих соображений и не принимать во внимание конкретные случаи, то, может быть, и не оправдано. Но, во-первых, следует учитывать, насколько значительна потеря от такой переводческой трансформации для понимания смысла текста в целом, как, например, употребление глагола плывет вместо ныряет, а во-вторых, есть слова, как в данном фрагменте brodzi, которые нельзя передать на другой язык во всем их смысловом многообразии, не прибегая к описательным конструкциям. Поэтому есть основания считать, что в данном случае переводческие трансформации неизбежны и вполне оправданы. Есть различия между оригиналом и переводом в описании сумерек. Лирический герой польского поэта видел другие сумерки, не такие, как они изображены в переводе. Но это еще не значит, что переводчик исказил смысл оригинала.
В этом эпизоде есть существенное упущение, и оно связано не с тем, как представлен пейзаж, а с тем, как представлен человек в пейзаже. Заменив вопросительные предложения утвердительными, описательными, переводчик обезличил образ лирического героя, лишил его права сомневаться и задавать по-детски наивные вопросы, впрочем, вполне соответствующие романтическому мировосприятию.
Конечно, этот внутренний диалог лирического героя с природой в переводе необходимо отразить. Разумеется, если переводчик следует букве и духу переводимого им текста, а не соотносит с современным ему прочтением, как это мы видим у Бунина. Действия и переживания лирического героя неразрывно связаны с природой, иногда они составляют как бы единое целое, образуя один из тех мотивов, который проходит через все "Крымские сонеты". Предпочтение одному из них - описанию природы или переживаниям лирического героя - искажает общую картину, а в данном сонете обедняет образ лирического героя.
Из всех переводов сонета "Аккерманские степи" рассмотрена едва ли четвертая часть. Для анализа были выбраны переводы, которые относятся к лучшим. Исключение сделано для перевода Вяземского, который во многом не соответствует требованиям, предъявляемым к переводу, хотя бы потому, что выполнен прозой. Стихи, переданные прозой, - это своего рода лингвистический эксперимент, в котором, может быть, более наглядно, чем если бы это было представлено в стихотворной форме, отразились процессы, влиявшие на формирование русского литературного языка того времени.
Переводы - Козлова, Фета, Майкова, Бунина, Левика - в той или иной мере отражают художественные достоинства оригинала и сыграли важную роль в освоении русским читателем поэтического наследия Мицкевича.
В этих переводах сонет Мицкевича воспроизведен настолько убедительно, что создается впечатление полной идентичности оригинала и его отражения. Однако сравнительный анализ двух текстов позволяет сделать вывод, что, как бы ни казался близким перевод к оригиналу, он не переходит того рубежа, когда два текста полностью сливаются по всем параметрам.
Исчерпывающая полнота передачи содержания оригинала возможна на материале небольших фрагментов. Чтобы удостовериться в этом, сравним переводы двух фрагментов, выполненные на протяжении 170 лет: Wpfynafem па suchego przestwdr осеапи и Omijam koralowe ostrowy burzanu. Эти фрагменты будем рассматривать как отдельные предложения. Ни с точки зрения своей семантики, ни с точки зрения своей грамматической структуры приведенные предложения не представляют для перевода особых трудностей. Анализ 24 переводов показал, что форма и семантика второго фрагмента передана с исчерпывающей полнотой, по крайней мере, в следующих переводах: Минуя острова коралловы бурьяна (Л.Боровиковский, 1839), Минуя острова коралловы бурьяна (ААМайков, 1842), Минуя острова кораллов из бурьяна (А.Фет, 1854), Минуя острова кораллов из бурьяна (Н.Луговской, 1858).
Литературная мистификация как один из способов усвоения иноязычного текста
Окказионализмы - zielorostek, zielistek, zielajka представляют собой сложные слова. Первое из них образовано по общепринятой модели, путем сложения двух основ z/e/ + rostek "росток, отросток" и соединительной гласной. Второе и третье слова образованы способом междусловного наложения [См.: Янко-Триницкая 1972, 254 -255; Земская 1992, 191]: ziel + listek zielistek; ziel + fatka "стрелка, тонкий стебель растения" - zielajka.
Каждое из приведенных сложных слов, как и большинство других окказионализмов в поэме "Зелень", употребляется в соответствующих контекстах по одному разу, часто в сочетании с другими окказионализмами такой же завуалированной семантики. Поэтому их значения могут быть определены в самом общем виде. Kto z ziotoci stawow і strumieni / Zielorostek pierwszy wyzieleni, / Kto z zielistkow, ziotek і przyziotkow / ZIELA zerwie w podstownym zautku "Кто из золоти прудов и ручьев Зелёросток первый вызеленит, Кто из зелистков, целебных трав и призюлков ЗЕЛЯ сорвет в подсловесном закоулке"; Trwat nie w trawie ... /1 nie w lisciach, nie w lesie, nie w grzadce, / Lecz w zielatee - w zielonawej fajtce, / Co w tym wierszu od poczatku fruwa, / Sr6d stow krazy, faczy je, rozsnuwa ... "Он [зель Зелёности] находился не в траве... И не в листьях, не в лесу, не на грядке, Но в зелёнтке -в зеленоватой стрелке, Что в этом стихотворении от начала порхает, Среди слов кружит, соединяет их, расплетает..."
Значения этих окказионализмов складываются из значений компонентов, их составляющих. При этом первая часть новообразования выполняет уточняющую функцию, отсылая читателя к слову ziel, от которого образованы многие производные слова. Подобно тому как ziel содержит в зародыше то качество, которое впоследствии превратится в зелень, так и zielorostek, zielistek, zielatka не настоящий росток, лист дерева или стебель, а то, что им предшествует.
3. Значение единичности выражено в окказионализме zielinka: Kto z zielinek і pozielcdw wiela I Wydrze slad najdrzewiejszego ZIELA "Кто из зелинок и позельцев многих Вырвет след самого древесного ЗЕЛЯ..." Окказионализм образован при помощи суффикса -inkj-inek, входящего в состав производных узуальных слов. Значение лексемы - "отдельный экземпляр растения, мотивированного словом ziel-зель".
4. Значение вещественности заключено в окказионализме zielica: I pociajgnie od kohcdw korzeni I Krew-zielica, midd zy-wiczny ziemi "И поплывет от концов корней Кровь-зелица, животворный мед земли". Окказионализм образован при помощи суффикса -іс. В узуальных словах этот суффикс образует существительные со значением "самка животного, названного производящей основой", "лицо женского пола" (в некоторых шутливых названиях), названия болезней [SPP, 208 - 209; Вак 1978, 192]. Слова из приведенных трех групп, характеризующихся определенной продуктивностью, не могли послужить образцом при создании рассматриваемого окказионализма в силу семантической несовместимости между значениями конкретных слов этих групп и возможными значениями данного окказионализма.
Не без оснований можно предположить, что таким образцом послужило слово с нетипизированной словообразовательной семантикой. Таких слов среди существительных, образованных при помощи суффикса -/ с и не относящихся к указанным трем группам, по данным польского обратного словаря насчитывается несколько сот [Indeks a tergo, 12-16].
Лексемы с нетипизированной словообразовательной семантикой отличаются исключительным разнообразием значений, которые формируются при помощи суффикса -/с. Приведем некоторые из таких лексем: lewica "левое крыло (в парламенте), левая группировка", kapica "монашеская ряса (с покрывалом)", cieplica "горячий источник", zafobnica "плакальщица, участница траурной церемонии", czarownica "колдунья, ведьма", zywica "смола, камедь", siostrzyca "сестрица" и т.д.
Можно предположить, что некоторые из приведенных слов потенциально, в большей или меньшей мере, сближаются своей словообразовательной семантикой с приложением zielica. Прежде всего это слова, которые могут быть употреблены в качестве приложения к слову zielica: czarownica "обладающая волшебной силой", zywica "обладающая жизненной, живительной силой", siostrzyca "обладающая свойствами родного человека, как сестра". Из этих трех слов в наибольшей степени соответствующим смыслу данного контекста представляется zywica, которое образовано от прилагательного zywy "живой". Благодаря прозрачности внутренней формы слово zywica легко соединяется по смыслу со словом krew. Причем последнее может быть употреблено в качестве метафоры для слова zywica, т.е. zywica - это кровь дерева, источник жизни. На основании этого можно сделать вывод, что это слово выполняет такую же или сходную функцию, как и слово zielica, а значит, что в состав обоих слов входит один и тот же суффикс, благодаря которому производные основы приобретают одно и то же значение -вещественности. Окказионализм образован по непродуктивной модели, по конкретному образцу [Земская 1992, 194 -195]. Таким конкретным образцом является именно слово zywica, значение новообразования - "вещество, обладающее свойством zieli, живительной силой".
5. В двух окказионализмах - przyziotek, od-ziotek - выражено значение места. Эти лексемы образованы префиксально-суффиксальным способом. Смысл новообразований определяется в контексте только в самом общем виде, значение конкретизируется префиксами, входящими в их состав: Kto z zielistkow, ziofek і przyziokow ZIELA zerwie w podsfownym zauiku ...; Jeszcze zotna (zielony dziecotek, Chloropicus, pozottek, od-ziotek) Zluta ±Іипщ_ nad Wettawei byia... "Еще желна (зеленый дятлик, Chloropicus, пожелтик, от-зёлок) Жлутой жлуной над Влтавой была..."
