Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Художественный текст. Язык. Культура 10
1.1. Особенности художественного текста 10
1.2. Язык и культура 17
1.2.1. Особенности развития культуры и диалекта донского казачества 18
1.3. Национальная картина мира 26
1.3.1. Национальная картина мира этноса донских казаков 29
1 .4. Эмоции и эмотивность 54
Выводы по главе 1 71
Глава 2. Эмотивные лакуны 74
2.1. Эмотивные лакуны: Понятие, причины возникновения, классификация 74
2.2. Культурологические эмотивные лакуны 83
2.2.1. Символические лакуны с ярко выраженным национальным характером 84
2.2.2. Лакуны-пословицы и лакуны-поговорки 88
2.2.3. Лакуны-имена собственные 94
2.2.4. Лакуны, отражающие национальные поверия и суеверия 98
2.2.5 Лакуны, фиксирующие специфику цветовой картины мира 99
2.2.6. Этикетные лакуны 100
2.2.7. Лакуны, связанные с системой религиозных взглядов 107
2.2.8. Лакуны-прозвища 111
2.3. Лингвистические эмотивные лакуны 117
2.3.1. Лакуны как результат столкновения стилей 118
2.3.2. Семантические лакуны 120
2.3.3. Лакуны, основанные на употреблении в одном ряду слов с противоположным значением 123
2.3.4. Грамматические лакуны 126
2.3.5. Синтаксические лакуны 129
Выводы по главе 2 131
Глава 3. Элиминирование эмотивных лакун 133
3.1. Способы элиминирования эмотивных лакун 133
3.2. Компенсация 142
3.3. Заполнение 172
Выводы по главе 3 176
Заключение 178
Библиография 181
Список словарей 193
Список художественных источников 195
- Особенности развития культуры и диалекта донского казачества
- Лакуны-пословицы и лакуны-поговорки
- Этикетные лакуны
- Способы элиминирования эмотивных лакун
Введение к работе
Настоящая работа посвящена вопросам взаимодействия языка и культуры, проблем эмоций и эмотивности, в ней осуществляется исследование явления лакунарности в целом, а также функционирования в тексте художественной прозы эмотивных лакун и способов их эли минирования в тексте перевода.
Теория перевода к началу XXI в. прошла долгий и тернистый путь от теории непереводимости до существования множества разнообразных школ и направлений. Современный этап развития лингвистической науки, как в России, так и за ее пределами, характеризуется смещением приоритетов в сторону изучения исторического развития перевода, анализа переводческих концепций (С. Басснетт), изучения эвристических и процессуальных аспектов переводческой деятельности (А. Нойберт, Г. Шрив), исследования специфики переводоведческого билингвизма (Д. Андерсон, М. Клайн), типологизации текстов перевода (П. Ньюмарк), изучения структурно-функциональных трансформаций единиц языка (В.Г. Гак, Е.А. Гончарова, Т.Б. Дудина, О.О. Карабанова, В.Н. Комиссаров, Я.И. Рецкер, А.Д. Швейцер, М. Снел-Хорнби).
Спецификой переводческой деятельности является тот факт, что, несмотря на противоречивость предъявляемых к переводу требований, сам перевод представляет собой деятельность, отвечающую определенным критериям оценки.
Одним из требований, предъявляемых к переводу, является требование эквивалентности исходного текста (далее ИТ) и текста перевода (далее ТП). Для одних ученых наибольшую важность представляет эквивалентность семантическая, т.е. соотнесенность с одной и той же ситуацией [Бреус, 2001], для других – максимально идентичное и полное сохранение в тексте перевода жанрового своеобразия подлинника и информации, содержащейся в тексте оригинала [Виноградов, 2001].
В теории перевода достаточное внимание уделяется такому вопросу, как универсальное и специфическое в языках и культурах, названных безэквивалентной лексикой (Л.С. Бархударов, Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров), темными местами (Р.А. Будагов), ‘gap’ (пробел, лакуна) (К. Хейл), заусенцами (Г.Д. Гачев), этноэйдемами (Л.А. Шейман и Н.М. Варич), антисловами (Ю.С. Степанов], реалиями (С. Влахов, С. Флорин).
Многочисленные попытки фиксирования универсального и специфического в рамках одного понятия в отечественной лингвистике реализовались в понятии «лакуна». Наиболее полной, охватывающей многочисленные аспекты является классификация лакун, представленная отечественными исследователями И.Ю. Марковиной и Ю.А. Сорокиным [Марковина, Сорокин, 1983].
Дальнейшим шагом в изучении данного явления стало исследование И.В. Томашевой, посвященное эмотивной лакунарности художественной прозы на материале произведений испаноязычных писателей. Особенность работы заключается в том, что она включает описание эмотивных лакун и способов их элиминирования, тогда как примеры возможного успешного элиминирования функционирующих (неэлиминированных) эмотивных лакун в тексте художественного перевода не представлены [Томашева, 1995].
Диссертационное исследование направлено на рассмотрение проблемы существования и функционирования эмотивных лакун в текстах художественных произведений в свете взаимодействия триады язык – культура – эмоции, способов их успешного элиминирования в тексте перевода, а также представляет собой попытку выработки рекомендаций для успешного перевода единиц с высокой степенью присутствия национально-культурного компонента.
Актуальность настоящей работы определяется рядом факторов:
1. Необходимостью более глубокого изучения стратегии и тактики перевода художественных произведений (в том числе эпических) с высокой степенью присутствия национально-культурного компонента.
2. Важностью изучения явления эмотивной лакунарности как одного из основных факторов, оказывающих влияние на понимание, перевод и воспроизведение художественных текстов на иностранном языке.
3. Необходимостью поворота в исследованиях в сторону культурного аспекта перевода в связи с тем, что недостаточное внимание или игнорирование национально-культурных особенностей приводят к потерям национального колорита, образности и эмоциональной окраски текста перевода и, в свою очередь, к неверному пониманию иноязычным читателем художественного произведения.
4. Важностью дальнейшего совершенствования способов перевода единиц исходного текста, отличительной чертой которых является их национально-культурная уникальность и эмотивность.
Материалом исследования послужили текст романа М.А. Шолохова «Тихий Дон» и текст перевода романа на английский язык, выполненный Робертом Даглишем (Robert Daglish).
Целью настоящего исследования является выявление культурологических и лингвистических эмотивных лакун в тексте перевода, осуществление оценки их возможного влияния на восприятие текста перевода иноязычным читателем и определение способов наиболее эффективного элиминирования эмотивных лакун.
Поставленная цель предполагает решение следующих задач:
1. Выявить предпосылки значительного присутствия национально-культурного компонента, представляющего трудности для перевода.
2. Дать оценку стратегии перевода, выбранной в отношении художественного произведения с высокой степенью национально-культурного компонента.
3. Установить и описать эмотивные лакуны, функционирующие (не элиминированные) в тексте перевода.
4. Определить влияния функционирующих (не элиминированных) эмотивных лакун как на отдельные эпизоды, так и на все произведение в целом.
5. Дать описание примеров способов успешного элиминирования эмотивных лакун в тексте перевода.
Цель и задачи настоящего исследования обусловили использование методов контекстуального и сопоставительного анализа, а также метода стилистического анализа.
Научная новизна работы заключается:
– в выявлении, классификации и анализе эмотивных лакун, определении их возможного влияния на восприятие текста перевода англоязычным читателем;
– в описании приемов элиминирования культурологических и лингвистических эмотивных лакун как способов сохранения достаточного национально-культурного колорита, а также элементов, характеризующиеся эмоциональностью и оценочностью.
Предполагаемые результаты исследования дают основания сформулировать следующие основные положения, выносимые на защиту:
1. Возникновение культурологических и лингвистических эмотивных лакун при переводе художественного текста представляет собой объективное следствие несовпадения как национальных языковых систем, так и культур этносов-носителей языков.
2. Культурологические и лингвистические эмотивные лакуны являются одним из основных факторов, определяющим восприятие иноязычным читателем перевода художественного текста.
3. Недостаток внимания к национально-культурным особенностям – культурологическим и лингвистическим эмотивным лакунам в художественном тексте – приводит к неверному толкованию переводчиком отдельных ситуаций, их неадекватному воспроизведению в тексте перевода, что влечет значительные потери образности, национального колорита, негативным образом сказываясь на восприятии текста перевода.
4. Элиминирование культурологических и лингвистических эмотивных лакун является единственно возможным способом сохранения и передачи в тексте перевода национально-культурного компонента языка оригинала.
5. Элиминирование эмотивных лакун исходного текста в подавляющем большинстве случаев может быть успешно реализовано при помощи двух способов – заполнения и компенсации, при том, что в большинстве случаев приоритет отдается компенсации.
Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в возможности последующего перспективного усовершенствования практических положений теории и практики перевода; в том, что работа вносит определенный вклад в дальнейшее развитие исследований в области перевода художественных произведений, в том числе эпических, с высоким уровнем содержания национально-культурного компонента.
Новизна заключается: в том, что: впервые комплексно изучено влияние эмотивных лакун на передачу национально-культурного компонента в тексте перевода эпического произведения на английский язык; описаны потери плана содержания и плана выражения при неудачном элиминировании эмотивных лакун в тексте перевода; представлены варианты практического элиминирования эмотивных лакун в тексте английского перевода.
Практическое значение работы состоит в том, что результаты проведенного исследования могут быть применены при разработке теоретических и практических курсов по художественному переводу и стилистике английского языка.
Апробация работы и публикации. Результаты исследования были опубликованы в сборнике трудов 5-й Международной конференции молодых ученых и студентов в Самарском государственном техническом университете (2004 г.), в межвузовском сборнике научных трудов «Лингвистика. Перевод. Межкультурная коммуникация» Пятигорского государственного лингвистического университета (2006 г.), в научном журнале «Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета» (2007 г.), в материалах региональной межвузовской научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Молодая наука» Пятигорского государственного лингвистического университета (2007 г.), в научном журнале «Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена» (2008 г.), в сборнике V Международного конгресса «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру» в Пятигорском государственном лингвистическом университете (2008 г.), в материалах I международной научной конференции, посвященной памяти профессора В.А. Хомякова «Новые идеи в лингвистике XXI века» Пятигорского государственного лингвистического университета (2009 г.). Содержание диссертационного исследования отражено в семи публикациях.
Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав с последующими выводами, заключения, библиографии, списка словарей и использованной художественной литературы.
Во введении обосновывается тема исследования и ее актуальность, указываются поставленные цели, определяются задачи и методы, приводятся основные источники теоретического и практического материала, раскрывается теоретическая значимость и практическая ценность исследования.
Первая глава представляет собой обзор теоретического материала по теме исследования, при этом литературные источники включают как классические труды, так и современные исследования.
Помимо рассмотрения специфических характеристик перевода художественных произведений (эстетика, смысловая емкость) большое внимание уделено взаимодействию триады человек-культура-язык, которая рассматривается как краеугольный камень лингвистики.
Далее в исследовании рассматриваются особенности развития культуры и диалекта донского казачества. При изучении данного вопроса выделены не только объективные этнические предпосылки формирования этноса донского казачества (особая организация социума и государственности, духовная культура, православие и русский язык), но и языковые: русский язык как единый язык донских казаков с заимствованиями из татарского, турецкого, калмыцкого и др. языков с последующим образования уникального донского диалекта, являющегося частью курско-орловской группы южнорусского наречия. В рамках данного этноса рассматриваются вопросы национальной картины мира в общем, и национальной картины мира донских казаков в частности.
Значительное внимание уделяется изучению вопросов эмоций и эмотивности, которые играют одну из основных ролей в данном исследовании. Подробно освещены работы исследователей в области описания эмоций как формы отражения, познания и оценки действительности, приводится трактовка понятия «эмотивность», являющегося средством выражения эмоциональности как факта психики.
Вторая глава посвящена как теоретическим вопросам явления лакунарности/эмотивной лакунарности, так и практическому выявлению и описанию эмотивных лакун в тексте перевода. В теоретической части рассматриваются подходы к изучению, толкованию и описанию несовпадений различных культур.
Глава содержит взгляды отечественных и зарубежных ученых на данный вопрос: в рамках данных концепций указаны две трактовки проблемы специфического и универсального в языках (культурах).
Далее приводится определение такого ключевого понятия, как эмотивная лакуна, принятого в настоящем исследовании, а также обосновывает выбор методов установления лакун – метод сопоставления языковых, понятийных и других категорий. Помимо теоретических положений, глава 2 содержит примеры разнообразных эмотивных лакун, не элиминированных при переводе с русского на английский язык, и выявленных в тексте перевода. В главе осуществлен тщательный анализ каждого случая возможной эмотивной лакуны, дана четкая классификация, а также обоснованы утверждения относительно их неэлиминирования.
Третья глава является логическим продолжением предыдущих глав и включает примеры элиминирования функционирующих (не элиминированных) эмотивных лакун в тексте перевода романа М.А. Шолохова «Тихий Дон».
Подробному рассмотрению подвергаются такие приемы, как компенсация и заполнение, приводятся мнения исследователей относительно возможности их использования при переводе художественных текстов. Практическая часть главы включает в себя более двадцати примеров, при помощи которых доказывается возможность успешного элиминирования эмотивных лакун.
В заключении обобщаются результаты исследования, позволяющие подтвердить его гипотезу и основные положения, вынесенные на защиту, и излагаются выводы о последующей разработке проблемы эмотивной лакунарности при переводе художественных текстов с высоким уровнем присутствия единиц, отличительным признаком которых является их яркая национально-культурная окраска.
В библиографии приводится список использованной научной литературы, список словарей и используемых литературных источников.
Особенности развития культуры и диалекта донского казачества
Территорией, послужившей географической базой зарождения казачества, стало Дикое Поле - часть бескрайних степей и лесостепей, которая получила свое название еще во времена монголо-татарского нашествия на Русь и простиралась от берегов Нижней Волги через Дон почти до Днепра. В привольные степи, к юго-востоку от южных границ Московского государства, уходили ватагами и поодиночке предприимчивые, решительные люди, которые не боялись приключений, не страшились возможных схваток со степными кочевниками, разорявшими Русское государство с юга. Уходили от гнета бояр и помещиков, от непосильных тягот крепостного строя в поисках желанной воли, создавая на южных рубежах надежный сторожевой щит.
Особенно важным для исторической судьбы донского казачества оказалось то обстоятельство, что свободная колонизация Дикого Поля осуществлялась со всех направлений. С запада на восток осваивали территорию Дикого Поля запорожские казаки и «литвины» — белорусы с востока на запад - татарские и ногайские племена, с юга на север - представители кавказских народов и с севера на восток русские.
Рассматривая факторы, способствующие возникновению и закреплению «национального», необходимо заметить, что идеальный мир человека является вторичным миром, а, следовательно, не самостоятельным, зависимым от материального и порождаемым этим материальным миром. Понятийный мир человека является как бы отчужденным миром, отношения между ними складываются на основе зависимости и последовательности.
Признание понятийного мира вторичным означает, что, несмотря на все его качественное своеобразие и человечность, он не может быть, тем не менее, признан созданием самого сознания, так сказать, порождением самого себя, а должен рассматриваться как истинное отражение существующего независимо от субъекта (человека) первичного материального мира. Объективный мир, отраженный в сознании, в итоге содержит в себе те же закономерности, что и сам мир, и структурирован по тем же законам [Мельникова, 2003:31].
Все это может служить основой утверждения, что познание мира (в том числе и через язык) создает адекватную картину. «... язык не столько преобразует действительность, сколько отражает её в своих формах. Внешние условия жизни, материальная действительность определяют сознание людей и их поведение, что находит отражение в грамматических формах и лексике языка. Логика человеческого мышления, объективно отражающего внешний мир, едина для всех людей, на каком бы языке они не говорили» [Мечковская, 2008:118].
Для формирования нового донского этноса были созданы необходимые предпосылки, к числу которых относятся следующие:
а) особая организация социума, выразившаяся в верховой власти Круга и выборности атаманов, что представляло собой форму народовластия, особый тип демократии. Именно здесь реализуется принцип свободного поведения человека в социуме. Казак на Кругу в идеальных условиях равен всем остальным его участникам; это человек, который в определенных обстоятельствах (например, в походе) мог взять на себя инициативу и «атаманствовать» (на Дону такое право называлось сбивать Круг), в других обстоятельствах он возвращался в общий строй, уступая место атамана тому, кто лучше других мог исполнить задуманное. Верховную власть в социуме осуществлял именно Круг [Сенюткин, 1966: 183];
б) независимость Дона, его своеобразная государственная самостоятельность, выступающая следствием уникальной для данного региона организации социума (достаточно вспомнить, что Дон в то время был окружен восточными деспотиями или централизованными феодальными государствами с абсолютистскими пристрастиями). В качестве субъекта международного права Дон пытался установить равноправные отношения с естественным союзником — Россией, причем в этих условиях казаки берут на себя обязательство нести пограничную службу по обеспечению безопасности южных границ России и осуществлять охранные услуги для посольств, купеческих караванов и иных путешествующих по территории Войска Донского. Москва за это «кормит» Дон, т.е. предоставляет казакам оружие, сукно, хлеб и вино.
Эти объективные предпосылки, а также общая для всех казаков идея свободной реализации своих намерений, цементировавшая казачью вольницу, и обеспечили начало этногенеза на Дону. Любому этносу, в том числе и находящемуся в процессе становления, присущи определенные этнодифференци-рующие признаки, к числу которых, в отношении донского казачества, можно с уверенностью отнести:
- русский язык. Он в конечном итоге замещает все остальные языки и наречия, с которыми приходят на Дон пассионарии. Установление русского языка как единого для всех казаков Дона происходит по той простой причине, что изначально носители этого языка численно преобладали над всеми остальными пришельцами. К тому же древнерусский язык распался на три близкородственных: великорусский, малоросский и белорусский лишь незадолго до первого исторического упоминания о казаках (XVI в.), следовательно, и выходцы из внутренних районов Московского государства, и запорожцы прекрасно понимали друг друга. Конечно, с течением времени в русский язык казаков вошли многочисленные заимствования из украинского (во второй половине XVIII-XIX вв.), татарского, турецкого, калмыцкого и некоторых других языков, определив своеобразие донского диалекта как части курско-орловской группы южно-русского наречия. В настоящем исследовании мы определяем язык донского казачества как донской диалект курско-орловской группы южно-русского наречия русского языка, включая в него все своеобразие фонетической, семантической, фразеологической систем;
- православие как единственная религиозная система донского казачества. На Дону собирались люди различных религиозных воззрений. Здесь были не только православные, но и католики, буддисты, мусульмане, протестанты. Но все они, приняв решение вступить в казачье войско, вынуждены были принять православие, что являлось одним из определяющих условий вступления в казаки;
- духовная культура, которая формируется с начала процесса этногенеза и основывается на таких специфических факторах, как: а) обрыв культурной традиции (новые условия существования требовали от казаков изменения привычного образа жизни отказа от традиционных (крестьянских, земледельческих в своей основе) обрядов, пересмотра своих исторических установок и ценностей, к примеру, на смену традиционному русскому терпению неизбежно должны были прийти инициативность личная ответственность, смелость);
б) формирование новой по своей сути маскулинной культуры (казачий социум на первых этапах своего существования был исключительно мужским, что и определило характер всей ранней культуры казачества) [Горошко, 2003: 302]; в) выделение в более поздний период развития (XVIII в) фемининного фрагмента духовной культуры, что связано, в первую очередь, с переходом к оседлому образу жизни, обзаведением семьей и домашним хозяйством, присмотр за которым осуществлялся (по причине пребывания мужского населения на многолетней воинской службе), главным образом, женщинами [Брысина, 2003:74].
Диалект казаков, вобравший в себя многочисленные элементы как далеко прошлого, так и события нынешних дней, доносит до нас полную радостей и тревог, побед и поражений историю и современность казачьего субэтноса, имеющего свою неповторимую культуру, свой специфический взгляд на мир, свои уникальные культурные традиции.
Картина мира, отображенная в сознании человека, есть вторичное существование объективного мира, закрепленное и реализованное в своеобразной материальной форме. Этой материальной формой является язык, который и выполняет функцию объективации индивидуального человеческого сознания лишь как отдельной монады мира. Выходит, что в принципе, человек привносит в мир не себя, а лишь особое взаимодействие - человек - мир, в результате которого рождается человеческая картина мира, принадлежащая всему роду человеческому и существующая в форме «язык — мышление» [Урысон, 1999: 79-82]. Субъектность этого мира определяется принадлежностью его к человеку, но способ существования этого мира не означает порождения новых объектов. В сознании человека в идеальной форме повторяется сам мир, и само сознание в материализованной языковой форме становится элементом этого мира [Уфимцева, Сорокин, 1983: 53].
Лакуны-пословицы и лакуны-поговорки
Перевод поговорок и пословиц представляет собой особую проблему переводчика, т.к. пословицы являются закрепленными в языке устойчивыми образными суждениями, которые имеют назидательный смысл, выражают определенную мораль и часто обладают звуко-ритмической организацией. В отличие от фразеологических единиц у пословиц и поговорок образное содержание (внутренняя форма) обычно сохраняет свою значимость [Виноградов, 2004: 192].
В следующем случае полное несоответствие формы выражения и частичное формы содержания вызывают появление очередной эмотивной лакуны.
«... Крестьянство пойдет за нами, часть мыслящей интеллигенции тоже, а остальных... а с остальными мы вот что сделаем - Бунчук быстрым жестом скрутил в тугой жгут какую-то бумагу, бывшую у него в руках, потряс ею, процедил сквозь зубы: — Вот что сделаем!
— Высоко вы летаете... - усмехнулся Листницкий.
— Высоко и сядем, докончил Бунчук.
— Соломки надо заранее постелить .». [Шолохов, 1996, Т. 2: 8]
В данном случае имеем случай использования в ИТ неполной поговорки «кабы знал, где упасть, так бы соломки подостлал» с примерным значением «знал бы, где будет неприятность, приготовился бы» [ТСЖВЯ, 2002]. В контексте предыдущего разговора офицеров данная пословица имеет несколько другое значение «приготовьтесь к неудаче, она неизбежна». Причем для русскоязычного читателя понятна импликация неполного фразеологизма, и он с легкостью может верно интерпретировать ситуацию. Английский язык располагает подобными поговорками, однако переводчик отдал предпочтение следующему варианту.
"... The peasantry will follow us. So will some of the thinking intellectuals. As for the rest This is what we ll do with them! With a flick of the wrist Bun-chuk crumpled a piece of paper that he happened to be holding and shook it, then ground out through his teeth, That s what we ll do!
You re flying high, Listnitsky said sarcastically.
And we ll land high, Bunchuk countered.
You d better spread some straw beforehand. " [Sholokhov, 1974, V. 3: 16]
В данной ситуации переводчик принял решение применить дословный перевод, передав исключительно логико-предметное содержание фразеологизма, хотя он не содержит каких-либо национально-культурных компонентов этноса и является нейтральным.
Оценивая вариант в ТП можно допустить возможность того, что иноязычный читатель путем логических размышлений все-таки сможет верно понять смысл, заложенный русским автором, однако данная ситуация не может рассматриваться нами как нормальная, т.к. противоречит основным принципам теории и практики перевода (в частности о переводе фразеологизмов фразеологизмами).
Другую значительную группу составляют эмотивные лакуны, появляющиеся при переводе высказываний, в которых употребляются персонажи пословиц и поговорок, герои других произведений, определяющие эмоционально-оценочные ассоциации и не вызывающие их у читателей перевода.
Использование пословиц, поговорок или присказок является одним из любимых приемов М.А. Шолохова, т.к. позволяет кратко, емко, ярко и понятно для русскоязычного читателя передать необходимый объем как фактуальной, так и оценочно-экспрессивной информации. Пословицы представляют собой мощнейшим источником интерпретации, т.к. они являются передаваемыми из поколения в поколение явлениями обыденной культуры, в которых отражены категории и установки жизненной философии народа - носителя языка [Бабкин, 1970: 43].
Особенное внимание переводчик должен уделять переводу фразеологизмов, т.к. они возникают в национальных языках на основе образного представления действительности, которое отображает обиходно-эмпирический, исторический или духовный опыт языкового коллектива, который, безусловно, связан с его культурными традициями. Они представляют собой выражение национальной самобытности народа — носителя языка, т.к. воплощают категории, концепты, стереотипы и эталоны национальной культуры [Иванова, 2002: 45]. Проиллюстрируем данное утверждение следующим примером.
«... - Тем лучше. Ермаков не против. Конный полк его возьмет пока Рябчиков. Пиши Михайло Григорич, приказ и ложись позорюй. В шесть чтобы был на ногах. Поедем к этому генералу. С собой беру четырех ординарцев. Копылов удивленно поднял брови:
- Для чего их столько?
— Для вида! Мы ить тоже не лыком шиты, дивизией командуем. — Григорий, посмеиваясь, ворохнул плечами, накинул внапашку шинель, пошел к выходу». [Шолохов, 1996, Т. 4: 74]
Григорий Мелехов как командующий повстанческой дивизией и его начальник штаба Копылов вызваны в расположение командира дивизии Белой Армии генерала Фицхелаурова, хотя и Мелехов, и Фицхелауров командуют дивизиями с тем лишь различием, что первый в свое время был только сотником, а второй кадровый генерал. Ощущая в тональности присланного сообщения высокомерие Мелехов принимает решение взять с собой четырех ординарцев, дабы опровергнуть кажущуюся простоту. Григорий, объясняя начальнику штаба свой в какой-то мере вызывающий поступок (а дальнейший разговор с генералом только подтвердит независимый и благородный характер героя), использует поговорку «не лыком шит»: не лыком шит — (прост.) «понимает, умеет не хуже других» [ТСЖВЯ, 2002]; или «о человеке, не лишенном способностей, знаний, уменья» [ТСРЯУ, 2004].
"... So much the better. Yermakov isn t against it. His cavalry regiment will be taken over for the time being by Ryabchikov. So write the order, Kopylov, then go to bed and get your beauty sleep. You ve got to be up at six. We ll be going to see this general and I m taking four orderies with me.
Kopylov raised his eyebrows in surprise.
Why so many?
To show off! To let em know I m not just a country bumpkin, but a division commander. Grigory laughed, flung his great coat onto his shoulders and strode to the door." [Sholokhov, 1974, V. 5: 91]
Переводчиком было принято решение использовать словосочетание country bumpkin со следующими значениями компонентов.
Bumpkin п. (disapproving) a person from the countryside who seems stupid [OALD, 2002]. Country a. rural; rustic; pert to territory distant from a city; bumpkin n. an awkward, stupid person; a country lout, yokel, clodpoll [CED, 1972]; bumpkin — an awkward simple rustic person [LDCE, 1978].
При сравнении транслемы с ее переводческим адекватом отмечаем следующее: а) фразеологизм заменен словосочетанием; б) в английском варианте отсутствует помета «просторечный»; в) на уровне денотативного макрокомпонента транслема имеет значение, близкое к «не настолько прост, как выглядит»; в английском же варианте определяющую роль играет компонент stupid , значение которого значительно отличается от компонента ИТ. Имеются все основания констатировать функционирование еще одной эмотивной лакуны в тексте перевода.
Еще один пример трудностей, связанных с переводом поговорок и пословиц.
«... Увидев Григория, с отвращением и досадой кинул муху под стол, вытер о штанину ладонь, устало привалился к обтертой до глянца спинке кресла.
- Садись, Григорий Пантелеевич.
- Здорово, начальник!
- Эх, здорова-то, здорова, да не семенна, как говорится. Ну, что там у тебя? Жмут?» [Шолохов, 1996, Т. 3: 328]
Ситуация разворачивается в момент, когда Григорий Мелехов приезжает к командующему повстанческими войсками Кудинову. К моменту их встречи обстановка на фронте была плохой, повстанческие войска отступали под натиском красных.
Этикетные лакуны
Ранее отмечалось, что варианты реализации идентичных видов деятельности обязаны своим появлением условиям деятельности в данном социуме. А специфика, как таковая, находит свое выражение в одобренных стандартных способах совершения действий, или, наоборот, отказе (отрицании) от их реализации [Акинина, 1975: 45]. Наиболее ярко особенности проявляются в актах коммуникации. Следующий тип культурологических лакун — этикетные эмотивные лакуны обуславливаются спецификой признаков именно в этикете общения.
Русский речевой этикет (в частности его вариант донских казаков) заметно отличается от его англоязычного аналога. В Главе 1 нами приводилась точка зрения А. Вежбицкой, согласно которой русский язык, по сравнению с английским, предполагает больше средств выражения эмоций, что влечет за собой дополнительные сложности при восприятии и воспроизведении ИТ.
Мы уже отмечали, что для казачества огромную роль играли как родственные связи, так и связи землячества. Следующий пример очень ярко характеризует разницу в восприятии англоязычным переводчиком такого понятия как «землячество».
«... А он и говорит: «Ты, станишник, не сумневайся, я сам Каменской станицы рожак, а тут ученье прохожу в ниверси... ниворситуте», али как там. [Шолохов, 1996, Т. 1: 145]
Словари дают нам следующую информацию относительно интересующей нас единицы. Станичник: казак, житель станицы [ТСРЯО, 1994]; казак [ТСЖВЯ, 2002]; казак, земляк, родом из одной станицы [БТСДК, 507]; казак, житель казачьей станицы [ТСРЯУ, 2004]
Т.е. станичник — это обращение одного казака к другому казаку родом из того же населенного пункта, т.е. земляк. Земляк м. землячка ж.: единозе-мец, одноземец, соземец, рожденный в одном с кем-либо государстве, области, местности [ТСЖВЯ, 2002]; уроженец одной местности с кем-н. (разг.); фамильярное обращение к соотечественникам своего социального круга {просторен. обл.) [ТСРЯУ, 2004].
Для того, чтобы разрядить взрывоопасную ситуацию (имелась вероятность столкновения казаков со студентами) один из участников коммуникации использует в адрес обращение, гораздо более близкого характера, переводящее этих двух участников из разряда абсолютно незнакомых и подозрительных людей в разряд людей достаточно близких (оба не только казаки, но и станичники). Посмотрим, какое решение в отношении данной единицы принял переводчик.
"...Don t you worry, Cossack, he says, I m from Kamenskaya stanitsa myself. I m only here to study at the uni- the university, or whatever it is." [Sholokhov, 1974, V. 1: 197]
Транслема станичник в ТП представлена формой обращения cossack: п. a member of a Southern Russian people, famous as horsemen and dancers [CED, 1972]. Отметим, что обращение казак используется в рассматриваемом эпизоде два раза, причем не тем студентом, который использует обращение станичник. Очевидно, что контекст однозначно указывает на отсутствие эквивалентности вышеуказанных обращений. Проанализировав всю совокупность данных приходим к следующим выводам: а) налицо несовпадение формы содержания единиц ИТ и ТП на уровне денотативного макрокомпонента, что ведет к искажению на данном этапе фактуальной информации; б) в единице ТП отсутствует сема «единоземец», «соземец», «земляк»; в) на функциональном уровне не находят отражения компоненты «фамильярное» и «просторечное»; г) уровень содержания характеризуется отсутствием элементов со значением «тепло», «дружески», «по-приятельски».
Следовательно, решение переводчика рассматривается нами как неверное, так как эквивалент является нейтральным по своей сути и не содержит компонентов, обозначающих более близкие отношения участников коммуникации. Налицо возникновение лакуны.
Эпизоды, в которых значительную роль играют обращения, довольно часто встречаются читателям на страницах романа. Их употребление почти всегда эмоционально маркировано, как и в следующем случае.
«... Разминая в ладони головку престарелой полыни, вдыхая острую горечь ее запаха, Подтелков подошел к пастуху.
— Здорово живешь, отец!
— Слава богу.
— Пасешь?
— Пасу.
Старик, насупясь, глядел из-под кустистых седых бровей, покачивал головой.
- Ну, как живете? - задал Подтелков обычный вопрос.
- Ничего, божьей помочью.
- Что новостей у вас тут?
- Ничего не слыхать. А вы что за люди?
- Служивые, домой идем.
- Откель же вы?
- Усть-хоперские.
- Этот самый Подтелкин не с вами?
- С нами.
Пастух, видимо испугавшись, заметно побледнел.
- Ты чего оробел, дед?
- Как же, кормильцы, гутарют, что вы всех православных режете». [Шолохов, 1996, Т. 2: 326]
На первый взгляд ситуация не представляет особой сложности для переводчика, однако она все же непроста.
Данная речевая ситуация состоит из двух частей: первая — с самого начала разговора с пастухом; вторая начинается с упоминания о Подтелкове и продолжается до самого конца. Деление определяется особенностями вербального поведения героев. Дадим характеристику каждой части.
Для первой характерна нейтральность, связанная с неизвестностью участников коммуникации друг другу; реплики отличаются краткостью и минимумом содержащейся в них информации. Налицо выжидательная позиция каждой из сторон. В дальнейшем становится заметным появление в поведении пастуха некоторого раздражения, которое в тексте маркируется глаголом «насупиться».
Ход дальнейшего разговора кардинально меняет его, а также и отношения между участниками коммуникации. Необходимо сделать несколько замечаний относительно статуса говорящих. Подтелков и его отряд для собеседника характеризуются: 1. положительно: а) донские казаки; б) православные; в) возвращаются домой; г) полное соблюдение речевого этикета; 2. отрицательно: а) неизвестные; б) вооружены; в) ведут расспросы о местных событиях.
Принимая во внимание вышеуказанное можно сделать вывод, что статус участников и отношения между ними почти соответствуют обычной ситуации, отличаясь только большей степенью настороженности и недоверчивости.
Один из последующих вопросов практически кардинально меняет статус собеседников. Из хозяина и старшего по возрасту, пастух превращается в потенциальную жертву Подтелкова и его отряда. Для создания новой ситуации не было использовано просто объяснение или описание нового положения, а произошло изменение этикетных маркеров с использованием обращения «кормилец». Проанализируем данные.
«Кормилец» — кто кормит кого, дает пропитание, насущный хлеб; благодетель, милостивец, покровитель, добродей; ласкательный привет старшему, по летам и по другим отношениям [ТСЖВЯ, 2002]; человек, который содержит на иждивении другого (офиц.), а также вообще человек, который кормит, дает пропитание кому-либо; ласковое обращение к мужчине (устар. прост) [ТСРЯО, 1994]; тот, кто добывает, дает пропитание; ласковое обращение к мужчине (обл.) [ТСРЯУ, 2004].
Способы элиминирования эмотивных лакун
Элиминирование эмотивных лакун в тексте перевода, предназначенного читателю другой культуры, реализуется двумя способами: заполнением и компенсацией.
Переводческий прием, известный как «компенсация», вошел в арсенал переводческих средств довольно давно, и некоторые переводчики-практики, не употребляя самого термина, писали именно о нем.
Так, И.И. Введенский, объясняя свой метод, использованный при переводе романа У. Теккерея Vanity Fair (в его переводе — «Базар житейской суеты»), приводит отрывок из своего перевода, где имеется много латинских вкраплений, и добавляет: «Всех латинских слов и некоторых эпитетов, прибавленных к отдельным словам, нет в оригинале: но я смею думать, что без этих прибавок было бы невозможно выразить по-русски основную идею Теккерея» [Русские писатели о переводе, 1960: 246].
Сам термин «переводческая компенсация» ввел Я.И. Рецкер, который отнес этот прием к выделяемым им семи разновидностям переводческих трансформаций. Я.И. Рецкер полагал, что этот прием является проявлением логической категории внеположенности [Рецкер, 1994: 58].
Впоследствии ведущие переводоведы, в том числе А.В. Федоров, Л.С. Бархударов, А.Д. Швейцер, В.Н. Комиссаров и другие, так или иначе затрагивали проблему переводческой компенсации.
Собственную классификацию видов компенсации предлагает С.А. Цир-кунова. Согласно ее концепции, каждый вид компенсации можно охарактеризовать типологическим и топографическим параметрами. В типологическом аспекте компенсация может быть: прямой (когда определенный стилистический прием на языке оригинала передается тем же стилистическим приемом на языке перевода: например, каламбур передается каламбуром) и аналогом (стилистический прием на языке оригинала передается иным стилистическим приемом на языке перевода). В топографическом аспекте (автор имеет в виду местоположение одного относительно другого в текстах языка оригинала и языка перевода) компенсация может быть: параллельной (компенсация в той же части текста), смежной (компенсация на некотором расстоянии от утраченного стилистического приема языка оригинала), смещенной (компенсация на значительном расстоянии) и обобщенной (текст перевода содержит стилистические приемы, адаптирующие его для читателей языка перевода) [Цирку-нова, 2002: 32, 34].
По мнению Л.В. Бреевой и А.А. Бутенко, компенсация является наиболее сложным и трудно поддающимся описанию из всех приемов перевода. В любом языке есть элементы, не поддающиеся отдельной передаче средствами другого языка, поэтому очевидна необходимость компенсировать эту потерю при переводе. Речь идет о потерях смыслового и стилистического порядка [Бреева, Бутенко, 2008: 73].
Авторы указывают, что природа приема компенсации заключается в передаче смыслового значения или стилистического оттенка не там, где он выражен в оригинале, или не теми средствами, какими он выражен в оригинале. Если переводчик вынужден жертвовать или стилистической окраской, или экспрессивным зарядом слова при переводе, то, конечно, он должен в первую очередь сохранить экспрессивное значение слова или словосочетания, а в случае невозможности найти такое соответствие, возместить эту потерю приемом компенсации [Бреева, Бутенко, 2008: 82].
Собственную характеристику компенсации предлагает и Л.С. Бархударов. «Этот прием применяется в тех случаях, когда определенные элементы текста на иностранном языке (ИЯ) по той или иной причине не имеют эквивалентов в языке перевода (ЯП) и не могут быть переданы его средствами; в этих случаях, чтобы восполнить («компенсировать») семантическую потерю, вызванную тем, что та или иная единица ИЯ осталась непереведенной или не полностью переведенной (не во всем объеме своего значения), переводчик передает ту же самую информацию каким-либо другим средством, причем необязательно в том же самом месте текста, что и в подлиннике» [Бархударов, 2005: 112].
Л.С. Бархударов также указывал на то, что компенсация используется особенно часто там, где необходимо передать чисто внутрилингвистические значения, характеризующие те или иные языковые особенности подлинника -диалектальную окраску, неправильности или индивидуальные особенности речи, каламбуры, игру слов и пр., а также и при передаче прагматических значений, когда не всегда можно найти прямое и непосредственное соответствие той или иной единице исходного языка в системе ПЯ [Бархударов, 2005:115].
Особое значение для всей теории и практики перевода и, в частности для нашего исследования является его утверждение в работе «Язык и перевод», в котором он подчеркивал, что компенсация представляет собой доказательство положения об обеспечении эквивалентности перевода на уровне не отдельных элементов текста (в частности слов), а всего переводимого текста в целом. Иными словами, существуют непереводимые частности, но нет непереводимых текстов» [Бархударов, 2005: 118].
Собственное определение компенсации другой выдающийся ученый В.Н. Комиссаров сформулировал следующим образом. «Компенсация - это способ перевода, при котором элементы смысла, прагматические значения, а также стилистические нюансы, тождественная передача которых невозможна, а, следовательно, утрачиваемые при переводе, передаются в тексте перевода элементами другого порядка, причем необязательно в том же самом месте текста, что и в оригинале» [Комиссаров, 2008: 74].
Данная точка зрения в отношении компенсации принимается нами за основу при рассмотрении при работе над Главой 3.
Остановимся немного подробнее на основных способах компенсации.
а) калькирование представляет собой заимствование путем буквального перевода (обычно по частям) слова или оборота; оно позволяет перенести в язык перевода реалию при максимально верном сохранении семантического содержания, но далеко не всегда без утраты колорита;
б) полукальки являются своего рода частичными заимствованиями, тоже новые слова или (устойчивые) словосочетания, но составленные из разноязычных элементов. Слово декабрист англичане передают полукалькой Decembrist;
в) генерализация исходного значения имеет место в тех случаях, когда мера информационной упорядоченности исходной единицы выше меры упорядоченности соответствующей ей по смыслу единицы в переводящем языке и заключается в замене частного общим, видового понятия — родовым;
г) конкретизация — это способ перевода, при котором происходит замена слова или словосочетания иностранного языка с более широким предметно-логическим значением на слово в переводе с более узким значением. Конкретизация исходного значения используется в тех случаях, когда мера информационной упорядоченности исходной единицы ниже, чем мера упорядоченности соответствующей ей по смыслу единицы в переводящем языке;
в) описательный перевод (часто с подстрочным комментарием) как прием обычно используется в тех случаях, когда нет иного пути: понятие, непередаваемое транскрипцией, приходится просто объяснять;
г) уподобляющий перевод основан на подборе функционального эквивалента, который вызывает у читателя перевода те же ассоциации, что и у читателя оригинала;
д) контекстуальный перевод обычно противопоставляется словарному переводу, указывая, таким образом, на соответствия, которые слово может иметь в контексте в отличие от слов, приведенных в словаре. При использовании данного перевода контекст является ведущим, доминирующим фактором.
Особое внимание переводчик должен уделять фразеологическим единицам. Их переводу немало внимания уделено в трудах многих ученых (Я.И. Рецкера, В.В. Виноградова, А.В. Федорова). Связанные с этим проблемы рассматриваются по-разному. В относительной «шкале непереводимости» или «труднопереводимое», как отмечают болгарские исследователи С. Влахов и С. Флорин, фразеологизмы занимают едва ли не первое место: «непереводимость» фразеологии отмечается всеми специалистами в числе характерных признаков устойчивых единиц» [Влахов, Флорин, 1980: 228].
