Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Методологические проблемы социологического изучения просвещения 15
1.1. Общеметодологическая модель природы и атрибутов просвещения 15
1.2. Исторические модели просвещения 47
1.3. Современные модели просвещения 67
Глава 2. Эмпирическая модель просвещения 97
2.1. Качественные особенности эмпирических социологических исследований природы и атрибутов современного просвещения 97
2.2. Эмпирические базы данных как основа модели просвещения 116
Заключение 152
Литература 157
Приложения 182
- Общеметодологическая модель природы и атрибутов просвещения
- Современные модели просвещения
- Качественные особенности эмпирических социологических исследований природы и атрибутов современного просвещения
- Эмпирические базы данных как основа модели просвещения
Общеметодологическая модель природы и атрибутов просвещения
Актуальность обращения к теоретическому осмыслению феномена просвещения, как одного из способов, обеспечивающих трансляцию духовной культуры (идей, знаний, ценностей и др.) от одних групп общества к другим, во многом, на наш взгляд, обусловлена откровенно кризисной ситуацией, сложившейся в современной духовной жизни России [93; 122; 208]. Восстановление доминирующей роли духовной культуры в обществе предполагает научную рефлексию, анализ отдельных её элементов и их адекватности современным реалиям.
Сложность исследования феномена просвещения обусловлена целым рядом причин. Выделим лишь наиболее масштабные и очевидные из них:
- осмысление просвещения как образования духовного порядка значительно осложняется тем, что само понятие духовности как ключевой категории социального субъекта, "позволяющей проследить глубинную, ценностно-смысловую взаимосвязь различных форм человеческой жизнедеятельности", отражает "сложную мозаику интересов людей и групп, совокупность социальных процессов и отношений, так или иначе осознаваемых и реализуемых в поведении" [250, С.9];
- в процессе социогенеза просвещение не получило особого институционального оформления, просветительские аспекты присутствуют в деятельности различных социальных институтов (образования, культуры, науки, религии, политики, искусства и др.), что делает поле исследования практически безграничным, тем самым отодвигая время исследования в бесконечность;
- наличие ментально разных моделей просвещения, обусловленных различиями, зачастую весьма кардинальными, в национальном самосознании. Так, российское сознание характеризуется как целостно-гуманитарное с преобладанием духовных ценностей, ориентированных на проблемы державносте, богостроительства, а западное - как прагматически-рационалистичное с ориентацией на здравый смысл [252, С. 100; 310], что соответственно предполагает и несовпадение взглядов на цели и саму природу просвещения;
- просвещение, как многогранное явление духовной жизни, фокусирующее "весь комплекс характеристик социума - политических, экономических, культурных, научных, религиозных" [4], имеет множество ракурсов рассмотрения -социологический, культурологический, педагогический, информационный, причем каждый из таких ракурсов подразумевает множество взаимно противоречивых методик теоретического анализа.
Собственно социологический аспект исследования феномена просвещения позволяет акцентировать внимание на его месте в целостной системе общества, соотнесённости и взаимодействии с другими элементами социума.
Автор склонен рассматривать просвещение как традицию духовной жизни, сформировавшуюся на основе сочетания ряда факторов - объективных потребностей общества в передаче и распространении ценностей культуры и внутренних, субъективных побуждений отдельных личностей к самореализации, к совершенствованию социума ( хотя бы в форме потребности делиться имеющимися знаниями, опытом), а просветительство - как специфическую форму социально-духовной активности личности.
В данном разделе работы теоретическое осмысление сущности просвещения как традиции духовной жизни осуществлялось через: - выявление в просвещении атрибутивных качеств традиции;
- обращение к этимологии и содержанию понятия "просвещение";
- установление процессуальной специфики просвещения и компоративный анализ родственных понятий "образование", "обучение", "популяризация", "пропаганда";
- выяснение социально-психологического механизма его реализации;
- выделение и обоснование социальных функций просвещения. Такие направления исследования природы просвещения, разумеется, не исчерпывающи, но, по нашему мнению, достаточны для обоснования базовой теоретической модели.
Интерес социальной мысли к проблеме функционирования традиций имеет глубокую историческую основу, связанную в западной социологии с исследованием проблем традиционного и индустриального общества, социальной антропологией (О.Конт, М.Вебер, К.Маркс, Э.Гуссерль, Э.Дюркгейм, Б.Малиновский, Р.Редфилд, Ф.Тённис) [272; 49; 165; 160; 253], этнометодологией Г.Гарфинкеля[120], дискуссией о роли традиций в архаичных обществах (Ч.Кули, К.Леви-Стросс и др.)[237] и полемикой между "славянофилами" и "западниками" в России (Н.Данилевский, К.Кавелин, К.Леонтьев, А.Хомяков, П.Чаадаев, Б.Чичерин и др.)[108; 68]. В трудах социологов сформировался достаточно пёстрый спектр различных точек зрения на традиции, так как их исследование осуществлялось учёными, как правило, независимо друг от друга и касалось разных массивов фактов, что привело к значительному расхождению позиций и наполнению термина "традиция" весьма разнообразным набором признаков.
В современной социологии существует ряд подходов к определению традиции (Ю.Левада, А.Кравченко, С.Фролов, Е.Шацкий, П.Штомпка и др.)[153; 139; 289; 308; 303; 312]. В одних дефинициях акцентируется их статическая, предметная сторона - социальные традиции определяются как "элементы социального и культурного наследия, передающиеся от одного поколения к другому" [252, С.192]; "культурные нормы и ценности, которые люди принимают в силу их прошлой полезности, привычки, и которые могут быть переданы другим поколениям" [289, С.334]. В других преобладает динамический аспект: традиции связываются с "передачей и усвоением социальных образцов, т.е. форм, обеспечивающих социальное воспроизводство"[126, С. 132], определяются как "механизм воспроизводства социальных институтов и норм, когда необходимость сохранения этих норм оправдывается самим фактом их существования в прошлом" [153, С. 21]. Иными словами, традиция есть "процесс передачи из поколения в поколение культурных норм и черт, базисных элементов нормативной культуры" [139,С.166-167]. Ежи Шацкий фокусирует внимание на субъективном, аксиологическом аспекте и определяет традицию как "те образы ощущений, мышления и поведения, которые ввиду их действительной или мнимой принадлежности к общественному наследию группы оцениваются её членами положительно или отрицательно" [303, С.368].
Таким образом, в традиции сочетаются, как минимум, статический, динамический и аксиологический аспекты. С этих позиций просвещение, на наш взгляд, предстаёт как особый стиль (образ) возникшего в прошлом и положительно оцениваемого обществом поведения духовной элиты, направленного на повышение культурного уровня других членов общества, передающийся из поколения в поколение.
Существует также понимание традиции как "предания" (от латинского traditio - передача, предание), что акцентирует изустный, неформализованный способ её передачи. Традиция передаётся либо через практическую имитацию (повторение каких-либо действий), либо через фольклор. Адекватность передачи достигается многократными повторами, системами символических текстов и действий [153, С. 21]. В доиндустриальном обществе большинство черт культуры передавалось через традицию, что и стало основанием для его характеристики как традиционного. В современном обществе ведущая роль в передаче культуры отводится формализованным, институциональным каналам. При определённых условиях традиции могут превращаться в социальные институты [139, С. 168], просвещение же в процессе исторического функционирования так и не получило однозначного институционального оформления, нормативной иерархизации и регламентации целей, задач, технологий деятельности. Оно является аспектом деятельности многих социальных институтов (науки, религии, искусства, образования, политики и др.), социальных групп, отдельных личностей. Так, И.Кант подходил к просвещению как результату "свободного", "публичного пользования собственным разумом" ( выд. мной - Н. С), под чем понимал такое, "которое осуществляется кем-то как учёным перед всей читающей публикой", в отличие от "частного применения разума", которое "осуществляется человеком на доверенном ему гражданском посту или службе" [119, С. 194]. Таким образом, просвещение не связывается И.Кантом с профессиональной деятельностью.
Этот подход развивается также Р.Дарендорфом, отмечающим, что просвещение выходит за рамки профессиональных обязанностей и является добровольной, свободной, сознательной "представительской" деятельностью интеллектуалов [80]. Наличие "не гарантированного внешним образом правила, которым действующее лицо фактически руководствуется добровольно" как атрибут традиции отмечалось и М.Вебером [49,С634]. Таким образом, внеинституционалъный и внепрофессиональный характер просвещения, а также субъективный, неформализованный способ его передачи как образца поведения, добровольность участия позволяет, на наш взгляд, отнести просвещение к традиции духовной жизни.
Современные модели просвещения
Социокультурная ситуация в России, начиная с конца 80-х гг. XX века характеризуется процессами радикальных политико-государственных, экономических преобразований, распада традиционных форм культурной организации и культурной жизни, что по мнению Л.Ионина, детерминировано логикой глобального процесса перехода от моностилистической культуры к полистилистической [112, С. 169-172].
В отличие от моностилистической культурной системы, в которой все элементы (убеждения, оценки, образы мира, идеологии и т.д.) обладают внутренней связностью и активно разделяются, либо пассивно принимаются всеми членами общества, полистилистическая культура лишена внутреннего единства. Полистилистическое состояние культуры общества характеризуется таким, как минимум, набором свойств как:
- деиерархизация образа культуры, возникновение "новых констелляций культурных действий, совершенно независимых от культурной бюрократии";
- деканонизация жанров и стилей культурной деятельности;
- детотализация - исключение какого-либо видимого, воспринимаемого единства в многообразии культурных феноменов;
- толерантность, максимум "культурной терпимости", т.е. актуальное или потенциальное включение в культуру любых идеологем;
- диверсификация - возникновение все более сложных систем взаимодействия традиций, культурных стилей, образов жизни, часто внутренне не связанных друг с другом [112,С. 190-192].
В этих условиях старые структуры и символические системы лишаются монополии на репрезентацию социокультурного целого и входят в реальность на правах одного из многих возможных стилей культуры. В то же время на поверхность жизни всплывают десятки и сотни новых или просто забытых традиций, жизненных форм и культурных стилей.
Отказ от моностилистической культурной организации общества обусловил и крушение единой доминирующей модели просвещения.
Неоднозначная, неопределенная по своим последствиям социальная жизнь, противоречивая ориентация общественного развития с одной стороны на концепцию возрождения России, предполагающую возвращение не только к русской идее и русской духовности, но и к социальным традициям в их гуманистическом, личностном измерении, а с другой модернизаторскую устремленность к реформации по западному образцу, спровоцировали возникновение и сосуществование множества моделей просвещения, как новых, так и пришедших из разных временных слоев истории России, возвращение в активный оборот самого термина "просвещение", "просветительская деятельность". Эти модели репрезентируют различные, в ряде случаев диаметрально противоположные, оппозиционные взгляды на цели просвещения. На наш взгляд, можно выделить по меньшей мере шесть таких моделей. "Классическая" культурологическая модель просвещения.
"Классическая" модель просвещения получила свое персонифицированное выражение в трудах и деятельности Д.Лихачева и его сподвижников[155; 156; 157; 147]. Она по сути может быть названа "элитарной", но не в смысле просвещения для элиты, а в смысле приобщения общества к "высокой", элитарной культуре - классической философии, литературе, классическим языкам (латыни, греческому, старославянскому).
Цель просвещения представляется Д.Лихачеву как включение в общемировую культуру, создание в обществе высокой культурной осведомленности, культурной среды, владеющей не только национальными культурными ценностями, но и ценностями, принадлежащими всему человечеству [155,С4]. В основе просвещения - ориентация на высокую гуманитарную культуру, идеалы духовности, гуманизма, подлинного патриотизма и гражданственности. Результатом просвещения должна стать выработка самостоятельных взглядов, поощрение не стереотипного мнения, а самостоятельности мышления, инициатива, логика, умение отстаивать свои убеждения, не сообщение "правильных ответов", а способность к самостоятельному анализу и оценке, т.е. развитие творческих качеств личности. Таким образом, культурологическая модель имеет творческую ориентацию на духовное саморазвитие личности, поэтому главная роль отводится классической философии и логике, как средствам воспитания диалектически мыслящего человека, наделенного собственным взглядом на мир, на действительность; эстетике и искусству как предметам, формирующим мировоззрение и нравственность, при опоре на сокровищницу отечественной культуры - от Киевских и Новгородских летописей до философов и писателей XX века. Одна из высших задач состоит в формировании через приобщение к культуре, истории нравственного климата общества, нравственности отдельной личности[155; 157]. В основе "классической" модели просвещения идея открытости и толерантности к иным нациям, культурам, религиям, идеологиям, развитие "планетарного мышления".
Фундаментом просвещения, культуры, по мысли академика Д.Лихачева, является слово, письменная культура (литература, язык, книги), что обуславливает исключительную роль библиотек как их хранилищ. Подвижническая деятельность интеллигенции, деятелей науки, культуры рассматривается как стержневое основание просвещения. Реальное воплощение такой подход к просвещению нашел в начале 90-х гг. в деятельности Российского фонда культуры, возглавляемого Д.Лихачевым, и создании юношеского общества "Классика" на базе Российской государственной юношеской библиотеки, ставшего полигоном для проверки и осуществления этой модели [147]. Фонд культуры, объединивший вокруг себя выдающихся представителей интеллигенции, мыслился как фонд культурных идей, постепенно обретающий черты народного движения, а общество "Классика" как инициативный центр, разветвленная сеть своеобразных творческих, элитарных клубов без ограничительных цензов вступления, где бы энтузиасты занимались пропагандой классических знаний, классического искусства с целью возрождения классических традиций [147]. Плодотворная на начальном этапе эта идея не получила должного отклика в обществе: деятельность Фонда во многом приобрела черты формально-бюрократической организации, а общество "Классика" так и не вышло за стены библиотеки.
Ограниченный ареал распространения данной модели обусловлен рядом объективных обстоятельств, среди которых малочисленность самих носителей данного типа культуры среди современной духовной элиты, значительный отрыв декларируемых характеристик социального идеала от преобладающих в современном обществе социально-групповых стандартов жизни и реального культурного уровня населения, слабость механизмов финансово-экономической поддержки распространения "высокой" культуры, а также нарастание процессов провинциального изоляционизма, когда в каждом регионе создается своеобразный тип "натурального духовного хозяйства" [132,СЛ26].
Несомненным достоинством "классической" модели просвещения является ее универсальный характер - приобщение в самом широком смысле к общемировым и национальным ценностям в их соотнесенности с христианской этикой; ориентация на свободную личность, на "классику" как эталон духовного развития человека, гармоничное сочетание рационального и эмоционального отношений к миру. Но эти же черты придают ей статус "несвоевременной" , опережающей, идеальной модели, некоего эталонного образца, к которому необходимо стремиться, но достичь которого в ближайшем будущем не удастся.
Теологическая модель просвещения.
Процесс возрождения религиозно-духовных начал в жизни российского общества легитимизировал теологическую модель просвещения. Религия, долгие годы оттеснявшаяся на периферию общественной жизни, стала играть все более активную роль во всех сферах. Стремление расширить сферу влияния, укрепить утраченные за семьдесят лет позиции, противостояние различным формам сектантства, "неоязычества" обуславливали постоянное внимание православной церкви к вопросам просвещения. Интенсивное утверждение теологической модели связано с наличием встречного движения - религии к укреплению, упрочению своих позиций в обществе и общества к поиску новых, взамен разрушенных, духовно-нравственных опор, моральных идеалов и принципов. Эта модель представляет собой возрождение определенным образом модернизированной традиционной системы религиозного просвещения, опирающейся на многовековые традиции православия, но с "перевернутым" механизмом воспроизводства религиозного сознания, в котором, в отличие от традиционного, на первом месте оказывается формирование или поиск смыслообразующих представлений, на втором - этап формирования представлений о социальных и межличностных отношениях и на последнем -формирование знаний о мире [196,С100].
Качественные особенности эмпирических социологических исследований природы и атрибутов современного просвещения
Исследование феномена просвещения в отечественной эмпирической социологии имеет особую, совершенно несхожую с другими направлениями исследований, традицию. Предмет социологического анализа в данном случае трудно схватывается: он либо дробится в множестве предметных и отраслевых исследований, либо полностью идентифицируется с социологическими исследованиями образования. Во всяком случае, автору не удалось выявить эмпирических исследований, имеющих своим объектом собственно просвещение как феномен духовной жизни.
Анализ публикаций последних лет позволяет утверждать, что территориальным научным центром, где наиболее последовательно в настоящее время изучается данная проблематика, но в рамках педагогических и культурологических исследований, является Санкт-Петербург [95; 118; 131; 140; 282; 304].
В прикладных социологических исследованиях 70-х годов, в соответствии с существовавшей идеологической традицией критики просветительского подхода, "просвещение" заменялось понятиями "пропаганда", "воспитание" "формирование", "образование" и др. "По касательной" отдельные аспекты просвещения затрагивались в относительно развёрнутом виде в социологических исследованиях:
- бюджетов времени, досуга, среди которых наиболее известны работы Г.Пруденского, Л.Гордона, В.Патрушева, где анализировались приобщённость к культурным формам досуга; время, затрачиваемое на самообразование, посещение учреждений культуры, средства массовой информации [247;69;198]; - аудитории различных видов искусства и учреждений культуры, начало которым было положено С.Плотниковым и Л.Коганом, а одно из последних масштабных исследований проведено под руководством Ю.Фохт-Бабушкина [247; 132; 288], косвенными показателями просвещённости можно считать выявленные в них интересы, потребности, удовлетворённость публики деятельностью учреждений культуры;
- духовного облика молодёжи, где характеризовались ценностные ориентации и установки, приобщённость к различным видам духовной деятельности, уровень культурного развития (С.Иконникова, В.Шубкин, В.Лисовский, В.Добрынина, Т.Кухтевич и др.) [107; 309; 249; 88];
- роли и места интеллигенции в обществе [41; 123; 127], а также, как упоминалось выше, в исследованиях, посвященных различным аспектам образовательной политики [39; 113;189; 192; 201].
Другой особенностью традиционного эмпирического изучения просвещения является его включённость в отраслевые исследования политической культуры, правового сознания, экологических проблем, религиозности общества и других, где основное внимание уделяется не специфике базового понятия "просвещение", а его предметно-содержательным аспектам, отождествляемым с передачей и уровнем знаний в данной области, что достаточно явно прослеживается в ряде исследований 90-х годов [23; 43; 115; 129].
Фактуальные данные, полученные в итоге вышеназванных исследований, могут быть реинтерпретированы и послужить предварительным ориентиром в эмпирическом изучении просвещения, но не дают целостного, разностороннего представления о феномене просвещения, отношении к нему в общественном сознании, его качественной специфике, основных эмпирических характеристиках и параметрах. Как следствие этого, обнаруживается отсутствие научно-обоснованных и апробированных методик комплексного эмпирического исследования просвещения, что и послужило поводом для попытки автора сконструировать возможную методику подобного исследования.
Феномен просвещения представляет собой сложное и полифункциональное образование. Его объём и границы, как и многих явлений духовной жизни, трудноуловимы, подвижны, имеют тенденцию к расширению или сужению, корректировке содержания, допускают различные трактовки, что значительно осложняет формализацию понятия, таит опасность крайностей неоправданного расширения или сужения поля эмпирического исследования и делает необходимым чёткое определение рамок социологического анализа. В связи с чем мы руководствовались той установкой научной методологии, согласно которой "чем более сложную картину имеет перед собой исследователь, чем более необозримым и необъяснимым (в силу взаимодействия непредсказуемых, подчас случайных факторов) предстаёт перед ним социальное целое, тем более результативным является путь углубленного рассмотрения отдельных частей, срезов, фрагментов сложной социальной картины. Ибо в частях находит отражение та же самая сложность, которая характерна для целого" [246, С. 35].
Ещё одна методологическая трудность касается пространственных масштабов предполагаемого изучения. Здесь выбор территории важен в том отношении, чтобы представить действительно типичные и показательные данные, достаточно корректные для экстраполяции на более высокие уровни обобщения.
Определённые сложности связаны и с выбором предпочтительного подхода к исследованию - экстра-, либо интраспективного, имеющих принципиальные различия. Первый предполагает за социологическим дискурсом лишь внешнее отслеживание так называемой социальной динамики, соответственно заимствуя концептуальные схемы, описывающие, объясняющие внутреннее содержание процессов у соответствующих общественных наук. Второй позволяет вникать во внутреннее содержание изучаемой сферы, используя, реконструируя научные достижения, характеризующие всё то, что происходит с социальными субъектами [189, С. 84].
Исходя из всего вышеизложенного, автором была принята методика фундаментального эмпирического исследования просвещения на примере провинциальных библиотек с использованием методов интервьюирования, анкетного опроса, экспертных фокус-групп, ассоциативного опроса, наблюдения.
Указанное ограничение поля исследования обусловлено: во-первых, имеющим место разрывом духовных связей центра и регионов, в результате чего создаётся своеобразный тип "натурального духовного хозяйства" в каждом регионе, имеющий свои специфические черты [132, С. 126]; во-вторых, тем, что библиотеки представляют собой одно из наиболее демократических учреждений культуры, традиционно осуществляющих просветительскую деятельность, пользователи которых репрезентируют различные социальные группы, что позволяет выявить обширную палитру мнений.
Цель данного раздела работы - описание спектра и обоснование возможных эмпирических интерпретаций понятий в методологической и методической части программы социологического исследования.
Эмпирическая интерпретация базовых понятий, позволяет выделить признаки социальных явлений, составляющие содержание данных понятий. Подобная процедура обеспечивает сравнение (соотнесение), редукцию содержания основных понятий с эмпирическими фактами, отражением которых они являются. Этим достигается определение эмпирических значений теоретических понятий, которые как раз и являются доступными регистрации и количественно-качественному анализу [120, С.401].
Соотнесение любой теоретической конструкции с социальной реальностью всегда представляет определённую трудность, обусловленную рядом обстоятельств.
Одним из основных является то, что различные теоретические перспективы, подходы предопределяют различное видение исследуемого объекта, формируют свой набор релевантного эмпирического знания и соответствующих эмпирических показателей.
Сложность связана и с довольно высокой степенью абстрактности находящегося в фокусе исследования понятия "просвещение", а, как известно, чем выше степень абстрактности и общности исходных понятий, тем сложнее провести их эмпирическое исследование.
Ещё одним моментом является то, что предметная область социологического анализа в данном случае затрагивает духовные, нематериальные явления, для которых весьма проблематична и условна формализация в адекватных индикаторах, объективно характеризующих состояние изучаемого объекта. Поэтому в ряде случаев приходится обращаться не только к прямой, но и к косвенной интерпретации.
Наличие поливариантных трактовок одних и тех же понятий также вносит дополнительные трудности и требует, с одной стороны, выбора определения, наиболее полно отражающего научную суть понятия и отвечающего задачам исследования, а с другой - адекватно отражающего особенности восприятия респондентами данного явления.
Ограничительным условием выступает и желательная минимизация количества характеристик объекта при наибольшей полноте охвата его целостности, следствием чего является сложность аргументации сделанного выбора: почему конкретный выбранный исследователем набор показателей даёт полную и объективную характеристику предмета исследования, а также затруднения при интерпретации интегральных понятий, совмещающих большое число характеристик.
Эмпирические базы данных как основа модели просвещения
Проведённое эмпирическое исследование позволило выявить отношение респондентов к просвещению по ряду прямых и косвенных характеристик и реконструировать модель просвещения, бытующую в общественном сознании жителей г.Тамбова.
По данным анкетного опроса более половины респондентов считают, что роль и значение просвещения заключаются в содействии интеллектуальному и духовному развитию людей (52,61%); расширении общего кругозора (50,17%). 21,25% видят его значение в возможности повысить свой культурный уровень; 18,82% идентифицируют его роль с поднятием уровня нравственной культуры, столько же (18,82%) отмечают его практически-прикладное значение ("даёт навыки практической или профессиональной деятельности", 12,89% связывают его с проведением досуга; 10,45% - с приобщением к ценностям искусства; 3,83% - с популяризацией достижений науки, и только 1,05% - с приобщением к религии и 0,7% опрошенных считают, что просвещение совершенно не требуется в жизни.
На основании слов, ассоциирующихся в сознании респондентов с понятием "просвещение", можно составить многоуровневый набор вербально-ассоциативных признаков просвещения (см. таблицу 1 ).
Таким образом, в представлениях большинства респондентов доминантами просвещения выступают сочетание интеллектуального и духовного развития, распространение культуры в целом и знаний, и в несколько меньшей степени -нравственность, безусловно преобладающими являются интеллектуально-когнитивные аспекты. Практически функциональные аспекты просвещения (связь с профессиональной деятельностью, приобретением практических навыков) являются вторичными, не занимают лидирующего положения. Можно также отметить, что называемые респондентами цели просвещения в совокупности с вербально-ассоциативными признаками в определенной мере репрезентируют определенную близкую для них модель просвещения. На этом основании можно сделать заключение, что, в частности, художественная и религиозная модели просвещения, несмотря на их довольно активное продвижение не находят широкого резонанса в общественном сознании.
На вопрос "Нужно ли сегодня заниматься просвещением?" не было получено ни одного отрицательного ответа. Абсолютное большинство - 91% участников опроса - ответили положительно и 9% затруднились с ответом, что позволяет сделать вывод о несомненной необходимости и значимости просветительской работы в общественном сознании и положительном восприятии просвещения в обществе. Это подтверждается и представлениями респондентов о том, для кого целесообразно проводить просветительские мероприятия: 86,41% считают, что для всех; 8,01% - для детей и молодёжи; 4,18% - для молодёжи; 0,7%» - для детей; 0,7% - для взрослых; 0,35% - только для тех, кого это интересует. Косвенным подтверждением необходимости просвещения могут служить и данные социологического исследования «Молодежь - 97», согласно которым ценность «быть образованным, духовно богатым человеком» занимает у молодых людей далеко не первые места: у 17-летних - 13 место, у 24-летних - 9 место, в когорте 30-летних - 14 место [88, С. 19].
Анкетирование выявило достаточно низкую оценку уровня просвещённости населения города. Отрицательные значения шкалы ответов отметили 47,74% опрошенных, положительные - 36,24%, 16,02% - затруднились с ответом (см. таблицу 2).
Относительно основных качеств просвещённого человека мнения респондентов дают следующую картину: 44,95% связывают просвещённость с эрудицией; 43,21% - с самостоятельностью мышления; 36,59% - с высоким интеллектуальным уровнем; 34,84% - с общей культурой личности; 23,69% - с наличием полезных, практических знаний; 22,3% - со знанием понемногу обо всём; 13,59%) - с нравственными качествами; 13,59%- с наличием интереса к искусству; 10,45%о- с духовной свободой; 9,06%» - с умением приспосабливаться к людям, ситуации. Таким образом, просвещённость представляется как сочетание интеллектуальных, духовных и рациональных компонентов при явном преобладании интеллектуальных. В очень малой степени просвещённость связывается опрошенными со знанием классической культуры (4,53%) и религиозностью (0,7%).
Собственный уровень просвещённости, в противовес уровню населения города в целом, респонденты по большей мере оценивают положительно: 81,18% считают себя просвещёнными людьми, 17,77% - нет и 1,05% ответили, что стремятся быть просвещёнными. При этом позитивная самооценка опирается на следующую иерархию аргументов (в % от числа считающих себя просвещёнными)
Сравнение рядов аргументации показывает, что люди, считающие себя просвещёнными, основными критериями называют в первую очередь любовь к чтению, самостоятельность мышления и поиска информации, и лишь затем уровень формального образования, а для людей с критической самооценкой важны в основном уровень знаний, формальное образование, и лишь затем самостоятельность поиска информации и интерес к искусству. Интересно отметить, что религиозность как атрибут просвещённости в индивидуальной самооценке занимает большее место, чем в абстрактном определении характеристики просвещённости.
Распределение самооценок в связи с социально-демографическими характеристиками даёт следующую картину. Среди мужчин просвещёнными считают себя 78,49%, непросвещёнными - 21,51%, среди женщин -соответственно 82,47% и 15,98%, т.е. женщинам присуща более высокая самооценка. Среди респондентов в возрасте до 30 лет положительно ответили 83,57%, отрицательно - 15%; в возрасте от 30 до 50 лет - соответственно 81,44% и 18,56%, и в возрасте старше 50 лет - 74% и 24%,таким образом,уровень критической самооценки увеличивается у людей среднего и старшего возраста.
Среди лиц с неполным средним образованием положительный ответ дали 74,29%; отрицательный - 22,86%; со средним - соответственно 72,73% и 27,27%; средним специальным - 77,42% и 19,35%;высшим и незаконченным высшим - 85,99% и 14,01%.
Самооценка просвещённости респондентов с различным социально-профессиональным статусом представлена в таблице (процентное соотношение дано по каждой социально-профессиональной группе).
Как видно из таблицы, наиболее высокий процент позитивных самооценок присущ военнослужащим, работникам правоохранительных органов, инженерно-техническим работникам и работникам науки, культуры, образования, здравоохранения, а более критическая самооценка соответствует группам с низким социально-профессиональным статусом - безработным и домохозяйкам.
Просветительская деятельность, по мнению респондентов, является безусловной прерогативой школы (79,44%) и библиотек (62,02%). Около 1/5 опрошенных (19,86%) считают её обязанностью правительства, 16,38% думают, что просвещение должно осуществляться общественными организациями; 16,03% - учёными; 13,94% - всеми желающими; 13,59% -интеллигенцией; 11,05% - журналистами; 8,36% - церковью; 8,01% - союзами творческих деятелей; 7,32% - обществом "Знание"; 6,62% - клубами. От 1 до 2% связывают просвещение с самостоятельной деятельностью человека, семьёй, деятельностью политиков и средств массовой информации. Подобное распределение мнений позволяет утверждать, что современное общественное сознание не склонно однозначно связывать просвещение только с деятельностью социальных институтов (хотя им и отдаётся приоритет), достаточно большая роль в суммарной оценке отводится и просвещению как индивидуальной деятельности личностей. Наблюдается также невысокая соотнесённость просвещения с интеллигенцией и деятельностью организаций, традиционно в прошлом выполнявших просветительские функции - общество "Знание", союзы творческих деятелей.
Мотивация людей, занимающихся просветительской деятельностью, в представлении респондентов обусловлена в основном профессиональной обязанностью - 36,93%; желанием поделиться своими знаниями 36,59%;стремлением развить творческие, духовные качества людей - 30,66%; стремлением усовершенствовать мир - 28,57%. В значительно меньшей степени, по оценкам анкетируемых, им присущи такие мотивы как:
- стремление повысить культуру людей до своего уровня-16,72%;
- возможность проявить свою активность -10,45%;
- желание достичь собственного успеха - 9,76%;
- стремление самоутвердиться - 7,32%;
- желание выделиться, повысить свой престиж - 5,57%;
- желание навязать людям своё мнение - 3,14%.
Таким образом, во внешней оценке мотивации просветительской деятельности ведущее место занимают альтруистические мотивы, не несущие личной выгоды, т.е. просвещение ассоциируется со служением обществу, людям. Эгоистические мотивы присутствуют в просвещении, но не носят доминирующего характера. В целом мотивация просветительства связывается с духовными и престижными потребностями личности (по А.Маслоу).
Среди наиболее эффективных каналов просвещения оказались книги -48,43%; телевидение и радио - 47,04%;библиотеки - 32,06%; газеты и журналы -19,51%; т.е. просвещение пока ещё непосредственно связывается с письменной культурой, печатным словом, книгой, но по степени предпочтения к ним приближаются электронные средства массовой информации и Интернет (14,2%).Личное общение, как способ просвещения, занимает пятое место (17,77%), лекции и выступления учёных, деятелей искусства - седьмое (8,71%), т.е. формально-персонифицированные формы просвещения значительно уступают в эффективности, по мнению респондентов, массовым и индивидуальным. Наблюдаются значительные отличия в оценке эффективности каналов просвещения и у групп с различным образовательным статусом (см. таблицу 4).
