Этнические стереотипы как социально-перцептивные феномены этнического самосознания эрзян и мокшан Баляев Сергей Иванович

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Роль этнических стереотипов в социально-перцептивной регуляции этнического самосознания . 11

1.1. Этническое самосознание и этничность . 11

1.2. Этнические стереотипы: опыт исследования феноменов . 23

1.3. Особенности трансформации этнического самосознания. 33

Глава 2. Теоретические и эмпирические основы исследования этнических стереотипов эрзян и мокшан . 47

2.1. Проблема этнического самосознания эрзян и мокшан в контексте субэтнических отношений . 47

2.2. Проблема этнического самосознания эрзян и мокшан в контексте русско-мордовских межэтнических отношений. 65

Глава 3. Эмпирическое исследование этнических стереотипов в студенческих группах . 74

3.1. Объект, анализ и методы исследования. 74

3.2. Анализ эмоционально-оценочного компонента этнических стереотипов . 84

3.3. Анализ содержательного компонента этнических стереотипов. 96

Заключение. 115

Литература. 117

Приложения. 132

• Этническое самосознание и этничность
• Этнические стереотипы: опыт исследования феноменов
• Проблема этнического самосознания эрзян и мокшан в контексте субэтнических отношений
• Анализ эмоционально-оценочного компонента этнических стереотипов

Введение к работе

Актуальность. Сегодня межэтнические противоречия в России лежат на острие безопасности и целостности государства. Социально-политическое и экономическое благополучие народов, его населяющих, напрямую зависит от умения регулировать и управлять механизмами межэтнического взаимодействия. Без консолидации различных научных подходов, объясняющих сложную «паутину» межэтнического восприятия, невозможно представить объективной оценки происходящего. Важно понимание скрытой природы современных этнических процессов и явлений которое во многом дает этнопсихология. Объединяющая в себе междисциплинарное диагностирование таких сложных социальных организмов как этносы, этнопсихология все больше завоевывает приоритетную роль в разработке системной модели самосознания конкретных этнических общностей.

В этой связи актуальным является применение этнопсихологического подхода к проблеме самосознания эрзян и мокшан, которая активно дискутируется и по сей день не находит конструктивного решения.

Исследование по проблемам мордовского этноса характеризуются на сегодняшний день преобладанием работ историко-этнографической направленности. В 1970-е годы стали появляться работы, раскрывающие этносоциологический аспект межэтнических отношений в Мордовии, а в последние годы - этнополитический. На очереди - этнопсихологический подход к проблеме межэтнических и субэтнических отношений в регионе. Такая тенденция не случайна. В теории и практике исследования этнических явлений и процессов взамен разрозненных узкоспециальных подходов стал применяться системный метод. С системной точки зрения каждая компонента этноса выступает не как отдельная характеристика или

обособленный признак, а как сеть связей, отношений, опосредовании, образующих действительно живую ткань функционирования и развития реального социального целого. Одной из этнообразующих компонент является психологическая. Исследуемая нами проблема характеризуется практически полным отсутствием специальных работ, но за прошедшие десятилетия накоплен значительный эмпирический (этносоциологический) опыт в этой области, который с полным правом может быть использован и в общем этнопсихологическом анализе межэтнических и субэтнических взаимодействий в Мордовии, а также различных аспектов национального самосознания эрзян и мокшан.

Исследование этнических стереотипов представителей данных общностей как социально-перцептивных феноменов этнического самосознания позволяет в целом по-новому взглянуть на проблему субэтнической перцепции.

Объектом исследования является этническое самосознание как одна из организующих характеристик межэтнического и внутриэтнического восприятия, на уровне отдельной личности, группы, этнической общности, структурно состоящей из субэтносов.

Предметом исследования явились эмоционально-оценочный, когнитивный и поведенческий компоненты этнических авто- и гетеростереотипов эрзян и мокшан как представителей субэтнических общностей.

Цели исследования:

1 .выявить психологическую специфику этнического самосознания эрзян и мокшан;

2. выявить особенности субэтнической перцепции.

Гипотеза исследования. Рабочей гипотезой нашего исследования является предположение о существовании в самосознании субэтнических общностей нескольких

этноидентификационных уровней, причем главный из них - уровень субэтнической идентичности, имеющий глубокие социально-перцептивные основы, прослеживаемые в широком этнопсихологическом контексте и в характеристиках этнических стереотипов представителей данных общностей.

Исходя из целей и гипотезы исследования, были поставлены и решались следующие задачи:

1. Основываясь на накопленном теоретическом и эмпирическом опыте исследования этнического самосознания, этничности, проанализировать содержание структуры этнического стереотипа, его функций и механизмов, а также рассмотреть особенности трансформационных процессов в этническом самосознании народов России и бывшего СССР, их социально-психологическую специфику.

2. Определить основные особенности психологического фона субэтнических и межэтнических отношений в Республике Мордовия в контексте проблемы этнического самосознания эрзян и мокшан, основываясь на социально-политических, историко-зтнографических и собственно психологических данных.

3. Провести эмпирическое исследование этнических стереотипов у групп студентов-эрзян, мокшан, русских и татар на основе комплекса методов.

4. Дать сравнительный анализ выявленных характеристик этнических авто- и гетеростереотипов, как социально-перцептивных особенностей этнического самосознания данных групп.

Теоретическая база исследования.

Теоретико-методологической основой данного исследования являются концептуальные разработки Л.М. Дробижевой ([38], [39], [40],

[41], [42]), H.H. Лебедевой ([66], [67], [68]), В.П. Левкович ([70], [71], [72]),

СВ. Лурье [76], Г.У. Солдатовой [119], А.П. Оконешниковой [981 и других авторов ([57], [58], [102], [150], [158]) в области социальной этнической психологии, исследования B.C. Агеева ([2], [3]), П.Н. Шихирева [149], Б.Ф. Поршнева [109], В.Ф. Петренко [105], А.А. Бодалева [20], В.А. Ядова ([126], [154]), Г. Тежфела ([167], [168]), Д. Тернера ([130], [170], [171]) и других авторов ([46], [121], [124]) в области психологии межличностных-межгрупповых отношений, а также работы Ю.В. Бромлея ([23], [24]) по теории этноса. В этом ряду особое внимание мы уделили отечественным теоретическим разработкам ([29], [42], [50], [68], [101], [115]), основанным на эмпирическом материале исследований межэтнических отношений в Российской Федерации и республиках бывшего СССР. Их результаты послужили базой для обоснования этнопсихологического подхода к объекту нашего непосредственного исследования.

В своем анализе отдельных аспектов этнического самосознания эрзян и мокшан в контексте рассмотрения психологического фона их взаимодействий мы основывались на теоретических положениях концепции Н.Ф. Мокшина ([87], [88]). Согласно ей эрзянская и мокшанская этнические общности являются субэтносами в структуре мордовского этноса. Такое понимание основано на определении понятия «этнос» как специфического социального организма, возникшего естественно-историческим путем, и характеризующегося рядом признаков: общность этнической территории, языка, экономической жизни, культуры, быта, эндогамией, этническим самосознанием. В свете данной концепции «субэтносы» понимаются как наиболее крупные подразделения в структуре этноса, обладающие особенностями в территориальном расселении, антропологическом облике, культуре и собственным этническим самосознанием.

Довольно узкая грань между понятиями «этнос» и «субэтнос» обусловила неодназначность восприятия в общественных и научных кругах теоретических положений Н.Ф. Мокшина о субэтническом статусе эрзянской и мокшанской этнических общностей. Однако в задачи данной диссертационной работы не входит поиск доказательств или опровержений вышеназванной концепции. Общие ее положения не противоречат выдвигаемой нами гипотезами.

Методы исследования.

Основными методами эмпирической части исследования явились модифицированные варианты психологических методов: Диагностический тест отношений Г.У. Солдатовой ([64], [65]), методика построения семантических пространств В.Ф. Петренко [105]. Специфика объекта нашего исследования обусловила необходимость адаптации данных методик, а именно разработку дополнительных языковых вариантов (эрзянского, мокшанского) стимульного материала. Таким образом, испытуемые, в первую очередь эрзяне и мокшане, могли выбирать между русским и родным языком. При этом основной задачей данной адаптации методик являлось сохранение единого смысла во всех языковых вариантах.

Специально применительно предмета и объекта данного исследования нами был разработан этнопсихологический опросник, включающий вопросы на выяснение роли различных этноинтегрирующих-этнодифференциирующих признаков в этническом самосознании опрашиваемых, а также представлений о национальноспецифических чертах своей и других этнических общностей.

В комплекс методов эмпирического исследования вошли также методы наблюдения и интервью.

Научная новизна.

Впервые в основе задач исследования этнического самосознания эрзян и мокшан лежит этнопсихологический аспект проблемы.

Рассмотрение психологического фона взаимоотношений данных этнических общностей никогда не ставилось исследователями в качестве самостоятельной научной проблемы. Попытки исследования психологической компоненты системы мордовского этноса предпринимались рядом этносоциологов и этнографов, но без привлечения собственно психологических данных их нельзя назвать удачными.

Используется категориальный аппарат социальной этнопсихологии для рассмотрения различных аспектов этнического самосознания эрзян и мокшан. В данной работе предпринята попытка выделения некоторых социально-перцептивных особенностей функционирования субэтнических взаимодействий на примере эрзянской и мокшанской общностей. Впервые в основе эмпирического исследования этнического самосознания эрзян и мокшан лежит изучение их этнических стереотипов.

Теоретическая значимость исследования определяется тем, что в нем расрываются принципы социально-этнопсихологического подхода к самосознанию субэтносов (на примере эрзянской и мокшанской общностей), причем в первую очередь выделяются такие иерархические компоненты как двухступенчатая этническая идентичность и этнические стереотипы. Анализируется содержание социально-психологических понятий этническая дистанция и этническая граница в контексте субэтнической перцепции.

Практическая значимость.

Многие аспекты диссертационнной работы будут иметь прикладное значение для целого ряда областей научного знания: опыт исследования может быть непосредственно использован при подготовке и проведении этнопсихологических исследований в дальнейшем, в сопоставлении различных этнопедагогических программ, в практике преподавания этнографии, социальной психологии, этнопсихологии. В перспективе

содержащиеся в работе наблюдения и выводы могут учитываться в определении основ национальной политики в данном регионе России.

Впервые в основе задач исследования этнического самосознания эрзян и мокшан лежит этнопсихологический аспект проблемы. Рассмотрение психологического фона взаимоотношений данных этнических общностей никогда не ставилось исследователями в качестве самостоятельной научной проблемы. Попытки исследования психологической компоненты системы мордовского этноса предпринимались рядом этносоциологов и этнографов, но без привлечения собственно психологических данных их нельзя назвать удачными.

Научная новизна нашего исследования заключается в использовании категориального аппарата социальной этнопсихологии для рассмотрения особенностей этнического самосознания эрзян и мокшан. В данной работе предпринята попытка выделения некоторых социально-перцептивных закономерностей функционирования субэтнических отношений в Мордовии как на современном этапе, так и в исторической ретроспективе. Впервые в основе эмпирического исследования этнического самосознания эрзян и мокшан лежит изучение их этнических стереотипов.

Положения, выносимые на защиту:

• в качестве одного из основных этнодифференциирующих признаков на уровне субэтнической общности, помимо языка, выступают психологические характеристики (черты характера, особенности поведения);

• социально-психологическое понимание этнической границы применимо к особенностям субэтнической перцепции эрзян и мокшан;

• основным уровнем этнической идентичности у представителей субэтносов остается субэтническая идентичность, находящая наибольшее отражение в образований Российской

Федерации.характеристиках этнических гетеростереотипов друг

Друга;

• особенности межэтнических взаимоотношений эрзян и

мокшан с русскими, проживающими в Республике Мордовия,

имеют те же социально-психологические закономерности, что и в

большинстве национальных образований Российской Федерации.

Апробация работы. Основные положения диссертационного

исследования отражены в опубликованных статьях ([9], [13], [14]),

заслушаны и обсуждены на заседаниях кафедры психологии Мордовского

- государственного университета, доложены на научных конференциях:

Сафаргалиевских научных чтениях (Саранск, 1998, 1999 год), Огаревских

чтениях Мордовского университета 1997-1999 годов и других научных

форумах.

Структура работы. В соответствии с поставленной целью и задачами исследования диссертационная работа состоит из «Введения», трех разделов, «Заключения», библиографического списка и приложений.

В первом разделе обозначены методологические и теоретические принципы социально-психологического подхода к исследованию этнического самосознания, этнических стереотипов. Главное внимание уделяется раскрытию системы понятий, обуславливающее возможность применения данного подхода к проблеме этнического самосознания эрзян

и мокшан.

Во втором разделе анализируются особенности развития психологического фона субэтнических и межэтнических (русско- мордовских) отношений в Республике Мордовия.

В третьем разделе анализируются результаты конкретного эмпирического исследования этнических стереотипов.

Этническое самосознание и этничность

Различные аспекты этнического самосознания закономерно представляют большой интерес в исследовании этнопсихологических феноменов. Традиционно проблему теории этнического самосознания принято считать отправным пунктом в рассмотрении этнических стереотипов. Задачами данного параграфа работы являются анализ существующих на сегодняшний день точек зрения на проблему этнического самосознания, рассмотрение соотношение понятий «этническая идентичность» и «этническое самосознание», а так же закономерностей функционирования этих феноменов с привлечением накопленного эмпирического и теоретического опыта их изучения.

На протяжении последних десятилетий проблематика этнического самосознания активно разрабатывается в контексте отечественных исследований истории и теории этноса ([23], [24], [55], [63], [134], [143], [144]). Весомый вклад в построение системной модели этнического самосознания внесли результаты этносоциологических и этнопсихологических исследований его компонентов ([39], [41], [93], [1181, [120], [124]).

Понятие «национальное самосознание» и круг проблем, связанных с его рассмотрением имеет давние исторические корни исследовательского интереса. Термин «этническое самосознание» вошел в научный обиход значительно позднее. Во многих работах употребляется как синоним национального самосознания, хотя последнее содержательно несколько шире. Отечественная традиция изучения национального самосознания восходит к изысканиям западных философов в области проблемы «народного духа». В 1830-х годах русские философы впервые заговорили о сознании народа Г98]. Вторая половина XIX столетия ознаменовала собой уже научно-практический подход к национальному самосознанию. Состоявшийся в 1872 году Петербурге Международный статистический конгресс признал национальное самосознание одним из признаков определения национальной принадлежности опрошенных при переписи населения лиц. Подробный анализ истории изучения национального самосознания следует искать в работах Э.Г. Александренкова [7], Р.Ш. Джарылгасиновой [36], М.В. Крюкова [63] и др.

В советский период лишь с конца 1940-х годов можно говорить о возрождении научных изысканий по данной проблеме. Приоритет в этом принадлежал этнографическим работам. В 1949 году появляется статья П.И. Кушнера о значении национального самосознания как этнического определителя [26]. Вплоть до 1960-х годов данная проблема по существу не являлась предметом специальных исследований.

С.А. Токарев, назвав разнообразные социальные связи, на которых по его мнению могла основываться этническая общность (происхождение, язык, территория, экономический и культурный уклад, религия), резюмировал в одной из своих работ, что соотношение между всеми этими элементами порождает этническое самосознание, «посредством которого субъективно определяется этническая принадлежность того или иного лица, той или иной социальной группы» [133] Соглашаясь с С.А. Токаревым в последнем, Н.Н. Чебоксаров [142] в целом называет этническое самосознание вторичным признаком этноса по отношению к остальным.

Дальнейшие разработки проблемы этнического самосознания связаны с концепциями широкого и узкого понимания данного явления. Согласно теории этноса Ю.В. Бромлея «именно этническое самосознание, а не сознание вообще, должно рассматриваться в качестве отличительной черты этнических общностей» [24; 113]. Ю.В. Бромлей [23], как сторонник расширенного определения, понимал под содержанием этнического самосознания представления членов этнической общности (этнофоров) о характерных чертах своего, а отчасти и чужих этносов.

Концепция узкого понимания этнического самосознания принадлежит В.И. Козлову [55]. В его трактовке этническое самосознание понимается как осознание людьми своей этнической принадлежности, фиксируемой в этнониме (названии этнической общности). Как отмечает Б.С. Винер, «заинтересованность В.И. Козлова в данном термине вызвана специальными потребностями этнической картографии в этнической статистике» [23]. Выполнение прикладных задач этих дисциплин требует четкой фиксируемости в статистическом плане представления опрашиваемого населения о своей этнической принадлежности.

Широкое толкование этнического самосознания, утвердившееся в 1970-е годы в этнографической науке, ограничивалось традиционными для этой области знания методами исследования, что обусловливало в результате невозможность полноценного рассмотрения такого многоаспектного явления.

В это же время этническое самосознание становится предметной областью социологических и социально-психологических исследований ([38], [100], [117], [122]). Отличительной особенностью данных направлений изучения этнического самосознания является привлечение огромного эмпирического материала в результате применения социологических, общепсихологических, социально-психологических и других методов исследования. В центре внимания оказались различные уровни проявления этнического самосознания, а так же механизмы его функционирования.

Этнические стереотипы: опыт исследования феноменов

Исследование этнических стереотипов имеет большое значение для составления полноценной картины этнического самосознания, межэтнических отношений. Вскрытие механизмов функционирования этнических стереотипов в значительной степени означает объяснение психологической природы этнического самосознания. Этнические стереотипы являются так же исходной точкой в изучении этнопсихологических особенностей того или иного народа.

В силу своей огромной практической значимости в регуляции непосредственного взаимодействия между представлениями различных рас и этносов проблема изучения стереотипов по сей день привлекает особое внимание исследователей. В связи с запретностью в течение многих десятилетий исследования психологического аспекта этнических и целого ряда других социальных категорий в нашей стране проблема этнических установочных образований долгое время не находила должного научного подхода. Приоритет в исследовании процессов стереотипизации принадлежал западным ученым. Среди работ последних большинство посвящены актуальным вопросам межрасовых стереотипов и предрассудков ([157], [160], [163], [166,]). Наиболее полно анализ этих исследований представлен в обзорах П.Н. Шихирева ([146], [147], [148])0, B.C. Агеева ([2], [3]), А.П. Оконешниковой [98], В.П. Трусова и А.С. Филиппова [135]. Среди отечественных работ в области изучения социального стереотипа следует назвать работы В.В. Знакова [46], Т.Г. Стефаненко [124] и других авторов.

Мы же в этой части диссертационной работы ставим задачу анализа основных подходов к проблеме этнических стереотипов, их функций и механизмов так, как необходимо для их рассмотрения в контексте нашего объекта исследования.

Исследования этнических стереотипов закономерно выводятся из проблематики социального стереотипа, получившей свое научное рождение в 20-е годы нашего столетия, в связи с работами У. Липпмана. Понимая, как сложен мир для познания, каждый человек, по его мнению, создает «свою карту в голове», для того чтобы упростить связь с этим миром. У. Липпман понимал стереотип как результат ошибочного рассуждения. Сбоев в познавательном процессе. Впоследствии было предложено множество различных определений стереотипа.

Так, Г. Оллпорт [157] видит причину возникновения стереотипа, объясняющую во многом его суть, в экономичности человеческого усилия, направленного на познание предметов и явлений через типичное и общее. В течение ряда десятилетий справедливым считали определение Катца и Брейли [163]: стереотип есть установившееся представление, которое очень в небольшой степени соответствует фактам, и которые в свою очередь оно в итоге представляет. В экспериментальных исследованиях в конце 1950-х годов Уэллс, Гой и Сидер доказали, что стереотип - это не ошибка в работе познавательных процессов человека, а социальный феномен, зависящий от многих объективных причин [146]. Характерной чертой большинства точек зрения западных ученых (Шонфилд, Богардус, Кем-белл) на стереотип является фактическое отождествление его с понятием «обобщение».

Теоретические положения различных концепций социального стереотипа как правило опирались на экспериментальное исследование этнических стереотипов. Уже с самого начала эмпирического изучения они воспринимались исследователями как негативные образования в сознании человека и группы. В отечественных же исследованиях, главным образом в этнографических работах ([12], [23], [52], [54], [106]), этнические стереотипы, включавшиеся в структуру этнического самосознания и этнического сознания, представлялись «не как плохие или хорошие, а как естественные, закономерные» [120; 661 феномены. Во многом утверждению в дальнейшем такого понимания природы этнических стереотипов способствовали и собственно этнопсихологические исследования ([22], [47], [65], [98], [100], [1051), особенно в последнее десятилетие.

Этнический стереотип - это социально-перцептивный феномен этнического самосознания, формирующийся в результате восприятия своей (ингруппы), либо чужой группы (аутгруппы). Соответственно возникает автостереотип и гетеростереотип.

С социально-психологической точки зрения этнический стереотип следует рассматривать как социальный продукт, детерминированный различными социальными процессами, внутригрупповой и межгрупповой активностью. В этой связи B.C. Агеев считает, что влияние объективных причин исторического, социального, культурного и другого порядка едва уловимо в содержании этнических стереотипов и вследствие этого их интерпретация -должна быть многоступенчатой и опосредованной [3; 138].

Этнические стереотипы «... исторически наслаиваются в обыденном сознании» [40]. Действительно, многие авторы отмечают исторически устойчивый характер содержания большинства этнических стереотипов, в первую очередь негативных. Чем глубже в историю, тем значительнее фактор преемственности негативных этнических стереотипов, передающихся от поколения к поколению. К примеру, Г.М. Коваленко, исследовавший функционирование этнических гетеростереотипов у шведов в XVI-XVII веках, отмечает, что «в основе негативного отношения к русским шведов лежало унаследованное с древнейших времен представление об иностранцах, особенно соседних народах, как второсортных» [52]. Особую роль в межпоколенных представлениях о других народах играли книжные стереотипы. Они, как правило, предопределяли содержание образов, бытующих впоследствии во всем общественном сознании. Книжный стереотип - это своего рода первое звено в общей цепи, по которой этнические стереотипы могли внедряться в сознание людей. Это наиболее удобная форма навязывания нужных представлений, идеологизации общественного сознания. Так, в XV-XVI веках в условиях организации болгарского общества, напора ислама особое значение в высших слоях болгар приобрели не сугубо этнические, а конфессиональные стереотипы: «мы - христиане», «они - мусульмане». «Большинство эпитетов, применяемых по отношению к туркам, - отмечает в этой же связи Н.Ф. Макарова, - имеют конфессиональное содержание ...- безбожные, нечестивые, неправедные беззаконные ...» [78]. Что интересно, сначала эти стереотипы нашли отражение в литературных сочинениях, различных рукописных сборниках. Важно отметить, что «обыденное сознание рядовых жителей болгарских городов и сел продолжало на протяжении XV-XVI веков прочно сохранять свою этническую окраску [78]. И только к началу XVII столетия в этническом самосознании болгар значительно усилился конфессиональный компонент, что было связано с последствиями тех условий, в которые был поставлен болгарский народ после порабощения.

Проблема этнического самосознания эрзян и мокшан в контексте субэтнических отношений

Различные аспекты проблемы этнического самосознания эрзян и мокшан стали разрабатываться исследователями в течение последних десятилетий. В ряду заметных следует назвать работы Н.Ф. Мокшина ([87], [88], [89]), С.К. Гурьянова [32], Е.Н. Ломшиной [74]. Однако духовные аспекты жизни мордвы стали предметом исследований еще в дореволюционной науке [77].

Краеугольной в рассмотрении теоретических вопросов этнического самосознания является проблема его структуры. В отношении мордовского этноса она стоит особенно остро, поскольку до сих пор среди исследователей нет единого мнения по поводу существования четкой взаимосвязи между понятиями «мордовское самосознание», «эрзянское самосознание» и «мокшанское самосознание». В этом отношении наиболее устоявшейся к данному моменту можно считать концепцию Н.Ф. Мокшина ([87], [88]), которая характеризует мордовское этническое самосознание как многоступенчатое, обусловленное наличием в этноструктуре мордвы двух субэтносов - мокши и эрзи. По его мнению, «с одной стороны, мы видим устойчивость собственного мокшанского и эрзянского самосознания. С другой - те же мокшане и эрзяне претендуют на приоритет именоваться мордвой ...», поскольку «все более осознают, что являются двумя составными частями единого мордовского народа» [88; 1231.

Точка зрения А.И. Сухарева [127] и ряда других авторов, выдвинувших в конце 1970-х начале 1980-х годов тезис о безусловном наличии однородного национального самосознания у мордвы оказалось научно не состоятельной. Утверждение о том, что «эрзяне и мокшане осознают себя единым этническим целым - мордовским народом» [48; 156] не подкрепляется данными этносоциологических исследований.

Проведенные в 1973-1974, 1985-1986, в 1992-м и других годах крупные этносоциологические исследования продемонстрировали устойчивые показатели иной этнической самоидентификации. В 1959 году, согласно переписи населения, только 0,04% от всей численности эрзян и мокшан, проживавших тогда в Мордовии, назвали себя мордвой. А большинство опрошенных отнесли себя к эрзе или мокше. Результаты этносоциологиче-ского исследования 1973-1974-го годов показали, что более половины всех респондентов причисляют эрзян и мокшан к разным народам. Причем сторонников называться эрзей или мокшей подавляющее большинство [84; 25]. Проведенное в 1985-1986-м годах под руководством В.И. Козлова исследование в районах Мордовии продемонстрировало схожие результаты: около 95% опрошенных эрзян и мокшан на вопрос о национальной принадлежности также отнесли себя к эрзе или мокше [32; 17].

Такая этническая самоидентификация, однако, самими же этнографами отодвигается на второй план в широком межэтническом контексте общения, то есть когда речь идет о сопоставлении себя с другими народами. Как показали результаты социологического исследования 1985-1986 годов, около 95% опрошенных называют себя мордвой, когда находятся за границей или в другом регионе страны [32; 17]. В этой связи справедливо замечание Ю.В. Бромлея [23] о том, что не редко сознание этнической принадлежности многозначно. Дна из возможных причин - проявление иерархичности этнической структуры. В зависимости от уровня межгруппового (межэтнического, субэтнического) взаимодействия на передний план выступает та или иная форма этнической идентичности.

Вышеприведенные данные являются доказательством иерархичности этнической идентичности эрзян и мокшан. Однако, утверждать то же самое в отношении всего этнического самосознания возможно только в результате междисциплинарного исследования всех его компонентов в контексте комплекса межгрупповых отношений, чего в оглашении эрзян и мокшан пока сделано не было. Рассмотрим некоторые аспекты этнопсихологического подхода к данной проблеме.

Истоки внутриэтнического деления мордвы, существования эрзи и мокши восходят еще к первой половине 1-го тысячелетия нашей эры. Особенности их территориального расселения, подвижность этнических границ в ранней истории способствовали закреплению языковых, культурно-бытовых и даже антропологических различий между эрзянами и мокшанами. Первые письменные упоминания о них относятся к X-XIII векам. Интересно, что одновременно в различных источниках начинает встречаться этноним «мордва». Изначальная территориальная разбросанность эрзян и мокшан. Некомпактность проживания, увеличившаяся с вхождением в состав Российского государства способствовали выработке специфике национального самосознания каждой из этих общностей. С течением столетий, несмотря на консолидационные процессы между ними, активную русификаторскую политику властей и ассимиляцию с русскими мокшане и эрзяне сохранили свою культурную самобытность.

С одной стороны, с образованием мордовской автономии в составе Советского государства, территориальная сосредоточенность мордвы сохранялась вследствие интенсивных миграционных процессов, которая в конце концов привела к активному проникновению иноэтнического элемента и деэтнизации. Так, в самой Мордовии проживает чуть более 300 тысяч эрзян и мокшан, а за пределами - по данным 1989 года, около 1 млн. 154 тыс. человек [94] Причем, за последние 50 лет общая численность мордвы сократилась на 200 тыс. человек и эта тенденция усиливается год от года [88; 140]. Важно отметить, что в ряду причин такого положения дел есть не только естественная убыль населения, но падение уровня позитивной этнической идентичности у проживающих за пределами РМ, и как следствие, национальный нигилизм.

С другой стороны. Именно с первых десятилетий советской истории отмечается небывалый рост этнокультурных процессов у мордвы. Увеличивается число национальных школ, издаются книги на эрзянском и мокшанском языках, получает развитие национальная профессиональная культура. Безусловно, это позитивно отразилось на состоянии этническое самосознание эрзян и мокшан, сохранении их национальной самобытности. В то же время, национально-культурная и языковая специфика эрзянской и мокшанской физической общности находится в зоне видимости и по сей день. Историческая ретроспектива это доказывает. Однако гораздо глубже находятся психологические основы этих процессов. Их расшифровка пролегает через исследование этнических установочных образований эрзян и мокшан.

Опыт эмпирического исследования национального самосознания эрзян и мокшан позволяет нам говорить об этнических особенностях их поведенческих стереотипов. Этнические стереотипы, реализующиеся в поведении, как уже отмечалось в предыдущей главе, выполняют функцию охраны так называемой этнической границы от чужеродного влияния. Есть таковая в межгрупповых взаимодействиях эрзян и мокшан? Ответ на этот вопрос можно найти, обратившись к исследованию готовности представителей эрзи, мокши контактировать между собой как коллегами по работе, руководителями, соседями, друзьями и членами семьи, т.е. социально-культурной дистанции.

Анализ эмоционально-оценочного компонента этнических стереотипов

Основную задачу данного параграфа составляет изучение особенностей этнических стереотипов исследуемых групп на основе анализа их эмоционально-оценочных компонентов.

Анализ результатов носил сравнительный характер и проводился по четырем группам: русской, эрзянской, мокшанской, татарской.

Во всех исследуемых группах оценка «идеала» получила наибольшую позитивную направленность и определенность. В этой связи оценку «идеала» можно рассматривать в качестве нормативной точки отсчета.

Самооценки и стереотипы во всех группах получили близкую к «Идеалу» позитивную эмоциональную определенность (таб. 3.1). Показательно сравнение коэффициентов амбивалентности (А), выраженности и направленности (S) автостереотипов (таб. 3.1). Наибольшей определенностью они отличаются у татарских респондентов, которая выше в среднем в 1,5 раза соответствующих показателей у русских, эрзян и мокшан. Для всех групп характерно четкое позитивное отношение к собственному этносу (субэтносу - для эрзян и мокшан), но и в этом отношении татарские респонденты проявили наибольшую приверженность собственной этнической общности, чем остальные, в среднем в 1,27 раза.

Сравнивая средние величины коэффициентов амбивалентности (А) гетеростереотипов, можно заметить, что самая высокая определенность в оценках образов других этнических общностей - у русских. Последние несколько увереннее высказывали свое отношение к оцениваемым объектам. Значения коэффициентов амбивалентности в оценках русскими «типичного» мокшанина и «типичного» эрзянина в равной степени даже на 0,3-0,4 единицы ниже величины собственного автостереотипа, что означает более высокую поляризацию качеств в первых оценках (с вероятностью ошибки - р 0,01). Следовательно, представления русских о негативных и позитивных качествах эрзян и мокшан носят сравнительно определенный характер. Причем, значения коэффициентов определенности данных гетеросте-реотипов русских фактически идентичны: 0,27 - в оценке «типичного» эрзи и 0,28 - в оценке «типичного» мокши. Это означает, что русские не выделяют каких-либо особых различий в соотношении характерологических качеств у представителей данных общностей. Уровень соотношения позитивных и негативных качеств в характере «типичного» эрзянина по мнению русских респондентов примерно равен соответствующему уровню у «типичного» мокшанина. Многие из них еще при ознакомлении со сти-мульным материалом методики ДТО и в ходе инструктажа выказывали свое затруднение именно в сравнительном оценивании абстрактных образов мокшан и эрзян. Как удалось выяснить, русские респонденты видят в них если и не представителей безусловно единого народа (мордвы), то, как минимум, очень близких в этническом отношении. Такое отношение подтверждают данные крупных этносоциологических исследований о равноценности этнокоммуникативной нагрузки ( в межличностном и других видах общения), «распределяемой» русскими в направлении эрзян и мокшан ([81], [82]).

В то же время показатели позитивной направленности данных гете-ростереотипов русских несколько ниже, чем в отношении татарина: соответственно - 0,13; 0,12 и 0,19. Оценка у «типичного» мокшанина - «типичного» эрзянина таких пар качеств как «упрямый - настойчивый», «хитрый - находчивый», «общительный - навязчивый» большинством русских респондентов носит выраженный негативный эмоциональный заряд. Оценка остальных качеств отличается большей позитивностью и нейтральностью.

В сопоставлении с данными этнопсихологического опросника можно говорить о наличии у русских респондентов некоторой степени предубежденности к мордве. С высокой внутригрупповой согласованностью (около 75% опрошенных) первые характеризуют мордву такими качествами: «упрямые», «настырные», «хитрые», «неуступчивые» и другие.

В свою очередь эрзянские и мокшанские респонденты с несколько большей эмоциональной позитивностью относятся к русским, чем наоборот. Соответствующие коэффициенты гетеростереотипов эрзян и мокшан -0,22 и 0,24 (табл. З.1.). Значение коэффициентов амбивалентности данных гетеростереотипов практически идентичны соответствующим значениям собственных автостереотипов. Это означает, что в оценке «типичного» русского эрзянские и мокшанские респонденты в равной степени определенны как и в отношении собственных этнических общностей. Создается впечатление, что мордовские респонденты относятся критичнее к своим субэтническим образам, нежели к русскому. Они скорее уверенны в присутствии того или иного положительного качества именно у «типичного»