Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКАЯ ГРУППА ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ. ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ 17
1. Микросистемы в системе языка 17
2. Языковая картина мира и внутренняя форма единиц ЛСГ 28
3. Языковая личность (субъект речи) и ЛСГ 39
4. Системность и субъектность (антропоцентричность) 44
Выводы к 1-й гливе 64
ГЛАВА 2. ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКАЯ ГРУППА ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ
НЕФИЗИЧЕСКОЙ ХАРАКТЕРИСТИКИ 66
1. Понятие нефизической характеристики и принципы отбора прилагательных 66
2. Прилагательные нефизической характеристики с точки зрения семантических отношений 83
3. Анализ прилагательных нефизической характеристики сточки зрения
внутренней формы 102
4. Концептуальный анализ прилагательных нефизической характеристики 118
Прилагательные концептуального поля «знающий», «умелый» 120
5. КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ СДВИГИ И РАЗМЫВАНИЕ ГРАНИЦ ЛСГ 132
Выводы ко 2-й главе 139
ГЛАВА 3. ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕДАЧИ ЛСГ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ
НЕФИЗИЧЕСКОЙ ХАРАКТЕРИСТИКИ РУССКОГО ЯЗЫКА В ИНГУШСКОМ
ЯЗЫКЕ 142
1. Характеристика ингушского языка 142
2. Сопоставление ЛСГ прилагательных нефизической характеристики русского языка с соответствующей ЛСГ ингушского языка 148
Выводы к 3-й главе 168
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 172
ПРИЛОЖЕНИЕ 1 182
ПРИЛОЖЕНИЕ 2 183
БИБЛИОГРАФИЯ 189
- Микросистемы в системе языка
- Понятие нефизической характеристики и принципы отбора прилагательных
- Характеристика ингушского языка
Введение к работе
Изучение единиц лексики является одной из ведущих задач языкознания XXI века. Проблемы семантических исследований находятся в центре внимания современных лингвистов в силу того, что именно через этот аспект раскрывается коммуникативная сущность языка, а содержательная сторона языка связана с познавательной деятельностью человека, представляя, таким образом, сложный комплекс гносеологических, этических, философских и других проблем. Семантика справедливо считается одним из приоритетных направлений потому, что она лежит в основе гуманизации всех сфер жизни и выступает общим знаменателем при изучении номинации, коммуникации, когниции и т.п. (Лингвистика на исходе XX века, с. 392).
Прилагательные нефизической характеристики человека (далее — прилагательные НФХ) выделяются в определенный класс лексических единиц современного русского языка благодаря наличию внешних и внутренних для данного класса признаков и связей, присущим ему местом в языковой системе. Рассмотрение данных прилагательных невозможно вне теории языковой картины мира, лексико-семантических групп, лексико-семантических вариантов, внутренней формы, концептуальных составляющих — наиболее значимых в современной лингвистике категорий семантики.
Лексические единицы языка как референты предметов и явлений окружающего мира отражают не только наличие (бытие) реалий, но и упорядоченность их в объективном мире — «картину мира» (Караулов, 1976, с. 242-276). Дискретность же языка предполагает и дискретность отраженного в нем мира (Арутюнова, 1999, с. 173).
Трактовка понятия «картина мира» российскими лингвистами и философами «исходит из тезиса о единстве материального мира, подлежащего отражению с помощью разных языков» (Караулов, 1976, с. 246); язык выступает как средство «осуществления рационального познания», фиксации нашего знания о внешнем и внутреннем мире, что определяет связь языкознания с другими науками и получает отражение в конкретных языковых исследованиях.
Важен при этом и учет соотношения объективного и субъективного в процессе познания, поскольку диалектическое соотношение объективного и субъективного охватывает и сопровождает весь процесс познания как всего окружающего мира, так и его конкретных реалий.
Весь процесс познания условно делят на 3 этапа: вычленение, отождествление и классификация предметов действительности (Арутюнова, 1999, с. 172). И уже на первом этапе — вычленении перед познающим субъектом стоит проблема выбора признака, выступающего как основа вычленения. Таким образом, признак, получающий в категории прилагательного формальную фиксацию, лежит в основе дискретной функции языка, передавая дискретную функцию сознания. С этой точки зрения прилагательные определенного класса (в данном случае «прилагательные НФХ») образуют дискретное когнитивно-формальное единство, представленное в виде замеченных носителями языка («вычлененных» ими) признаков.
В конкретных языках выбор признака мыслимого объекта (явления) происходит свободно, признак в актуальном речевом процессе не закреплен за его носителем. Этот процесс зависит от конкретных условий именования (географические условия, особенности трудового процесса, традиции) и особенностей субъекта: его опыта, культуры, первого впечатления, настроения. Это обстоятельство определяет важность сопоставления признаков, ведущих свое происхождение из двух различных концептуальных картин мира и принадлежащих, соответственно, разным языковым картинам мира. Так, на взгляд носителя ингушского языка некоторые признаки, выделяемые в русской языковой картине мира, могут оказаться несущественными, поскольку в аутентичной ему картине мира данные признаки не вычленяются (или вычленяются как маловыразительные). Соответственно, сопоставление единиц лексики, принадлежащих данной группе, может рассматриваться как продуктивный метод лингвистического исследования, ведущий к установлению существенных особенностей концептуальных картин через анализ картин языковых.
В процессе номинации (номинация понимается нами в широком смысле) наряду с существенными признаками, обладающими большой различительной силой и яркой выразительностью — дистинктивными признаками, могут выбираться и маловыразительные, несущественные — слабо дистинктивные признаки. Однако, «для номинации, — как отмечает Г.В.Колшанский, — неважно, существенен этот признак или нет» (1975, с. 71), так как ни ярко дистинктивный, ни минимально дистинктивный признаки не смогут исчерпать всей сущности мыслимого референта, не раскроют до конца всех его признаков и сторон. Главное — «чтобы этот признак имел отношение к определенному классу (референтов — СБ.)» (Колшанский, 1975, с. 71), служил различительным средством в ряду однородных, сходных пли разнохарактерных, и казалось бы, далеких мыслимых сущностей.
Говоря о свободе и произвольности признака, нужно помнить, что и свобода и произвольность вычленения относительны, так как человек познает и категоризует действительность через призму своего родного языка. Поэтому рассматриваемое в работе соотношение русской и ингушской групп прилагательных имеет особо важное значение как для собственно языкового материала («языковая картина мира»), так и для построения на этом материале концептуальной «картины мира».
Говоря о картине мира и языковом материале, необходимо подчеркнуть, «что классификация лексики на понятийной основе ... вполне возможна» (Степанов, 1975, с. 50). Интересно и, очевидно, вполне закономерно, что различные классификации, независимо от того, какие исходные посылки лежат в их основе, выделяют в качестве основных разделы: «Человек», «Вселенная» и «Вселенная и человек» (см. Караулов, 1976). В разделе «Человек» имеют место четыре подразделения: «Человек как живое существо», «Душа и разум», «Человек как общественное существо», «Социальная организация и социальные институты»1. При этом второй подраздел и есть то, что в настоящей работе понимается под «ментальностью».
Характерно, что при дальнейшем членении рубрик как понятийных аналогов действительности концептуальная модель уступает место языковой, и дальнейшее членение лексических единиц, выделение лексико-семантических групп (в дальнейшем — ЛСГ) возможно только при учете категориальных грамматических сем. Здесь, в свою очередь, невозможно оставить в стороне вопросы внутренней формы, ее роль в процессе смыслообразования в теоретическом и практическом аспекте.
Анализ на уровне ЛСГ дает возможность полнее определить сложность семантической структуры слова и выявить системность в организации словарного материала языка. При анализе на уровне более крупных объединений особенности языковой системы затушевываются (Караулов, 1976, с. 35).
Выбор для анализа прилагательных НФХ определяется, во-первых, тем, что единицы, называющие психические и интеллектуальные свойства человека, имеют более сложное соотношение с реальным денотатом действительности, чем, например, прилагательные его физических свойств. Отсюда значимость исследования состава и структуры образуемых ими ЛСГ для понимания сложного взаимодействия различных факторов, определяющих структуру языка в целом.
Во-вторых, лексико-семантическая группа прилагательных НФХ представлена достаточно широко во всех языках и используется в разных формах реализации общенародного языка (в литературном языке, просторечии, диалектах).
В-третьих, прилагательные занимают особое место среди других частей речи. Так, если глаголы характеризуют человека опосредованно, через указание на присущие ему действия и не содержат указания на постоянство признака и его значимость для характеристики человека, то прилагательные непосредственно указывают на присущий человеку признак, воспринимаемый как его постоянное свойство. Характеризующая роль прилагательных проявляется более непосредственно. Прилагательные прямо называют характеризующий признак2.
Кроме того, исследование прилагательных НФХ имеет прямое отношение к основной тенденции современного языкознания — антропоцентризму, или к изучению «человека говорящего», поскольку именно прилагательные НФХ характеризуют свойства человека, относящиеся к его главной — духовной — индивидуальности и неповторимости.
Базируясь на принципе антропоцентризма, современная лингвистика представляет языковую систему в максимальной приближенности к человеку (Ю.С.Степанов, Ю.Н.Караулов, Е.С.Кубрякова, Н.Д.Арутюнова, Б.А.Серебренников, Г.А.Золотова Г.В.Колшанский, Ю.Д.Апресян, Р.А.Будагов, И.П.Сусов др.). Антропоцентризм, или субъектность речи, выступает как ведущий принцип функционального описания языка, интегрирует разные его аспекты и подводит общую базу под исследование словаря, грамматики и текста в их взаимодействии.
С одной стороны, функциональный подход является естественным продолжением и развитием системно-структурного описания языка, с другой — функциональное описание в современной лингвистике совмещается с когнитивным подходом. Отсюда возникает настоятельная необходимость наметить пути взаимодействия системно-структурного описания с функционально-когнитивным в изучаемой области прилагательных НФХ. Здесь, по-видимому, снова следует говорить об особенностях формирования концептуальной картины мира, которая проецируется на лексическую систему, предопределяя языковую картину мира, и отражается в познанных человеком и представленных языком явлениях и свойствах внешнего мира, т.е. в когнитивных свойствах языка.
Кроме того, будучи лингвистической, работа не может не учитывать междисциплинарных связей в соответствии с экспансионистской парадигмой современной лингвистики (Е.С.Кубрякова). Антропоцентризм призывает к изучению человека как целостного явления. Обращение к человеку как объекту лингвистического анализа видоизменяет границы между дисциплинами, изучающими человека, поскольку нельзя изучать человека вне его языка. Человек в соотношении с его языком получает статус языковой личности, которая как объект лингвистического изучения может быть рассмотрена с 4-х точек зрения: а) принадлежности к социальной общности, б) принадлежности к определенному этносу, в) обладания психикой, г) владения системой языка (Ю.Н.Караулов). Эти точки зрения взаимосвязаны. Поэтому языковая личность — это вид полноценного представления личности, вмещающей в себя и психический, и социальный, и этнический, и культурный компоненты, но преломленные через ее язык и, безусловно, находящие отражение в материале, исследуемом в работе.
Данные обстоятельства обусловили актуальность обращения к данной теме.
В связи с этим представляется важным и научно значимым рассмотреть прилагательные НФХ русского языка в их отношении к концептуальной картине мира, языковой картине мира, системе языка, лексико-семантической группе и языковой личности. Это составляет цель данного диссертационного исследования.
Для реализации поставленной в работе цели необходимо было решить следующие общие задачи:
во-первых, выявить круг слов, позволяющих наиболее отчетливо показать зависимость особенностей их конкретного лексического значения от значения категориального (обоснование отбора анализируемых слов см. в гл. 2). Поскольку анализ показал, что наиболее наглядно категориальное различие проявляется в прилагательных, состоящих в отношениях синонимичности и антонимичности, а также этимологически связанных, то на них и было сосредоточено в работе основное внимание;
во-вторых, определить структуру исследуемой ЛСГ прилагательных нефизической характеристики. Для этого первоначально была проанализирована семантическая структура всех входящих в группу прилагательных, находящихся в указанных отношениях (синонимичность,
антонимичность, подобие внутренней формы) и выявлены основные семантические разряды внутри данной ЛСГ;
в-третьих, сопоставить особенности семной структуры лексико-семантических вариантов слов (ЛСВ), входящих в выделенные группы, подгруппы и ряды ЛСГ прилагательных нефизической характеристики. Для этого, кроме сопоставления словарных дефиниций и помет, использовались и данные специально проведенного эксперимента, позволившего выявить особенности восприятия однокоренных прилагательных разными группами носителей русского литературного языка (среди ингушского русскоязычного населения);
в-четвертых, показать, что выявленные особенности слов исследуемой ЛСГ свойственны не только русскому литературному языку, но и другим языкам. Для этого было проведено аналогичное исследование на материале ингушского литературного языка, а полученные данные сопоставлены. Такое сопоставление дало возможность выявить общее и специфичное в проявлении исследуемого явления, подтвердить возможность и типичность предложенного подхода к анализу данного языкового материала, а кроме того, осознать некоторые корреляции и отличия в двух языковых картинах мира — русской и ингушской, и таким образом внести свой вклад в их описание.
В конкретном проявлении потребовалось поставить и исполнить следующие практические задачи:
— методом сплошной выборки из словарей, текстов художественной литературы и публицистики отобрать и систематизировать материал по проблеме, выявить основные типы значений;
— определить состав лексико-семантической группы прилагательных нефизической характеристики, ее место в системе языка;
— провести семасиологический анализ, дать характеристику лексем с учетом интегральных и дифференциальных компонентов значения изучаемых единиц;
— охарактеризовать словообразовательные особенности лексем, относящихся к ЛСГ прилагательных нефизической характеристики, выявить наиболее частотные словообразовательные типы, семантически продуктивные модели, определить соотношение производности-непроизводности исследуемых слов;
— рассмотреть лексико-семантическую наполненность единиц группы;
— выявить соотношение субъективного и объективного в лексемах данной группы;
— изучить проявление синонимии (полной или частичной), выявить особенности и характер варьирования единиц в речи, тенденции развития и изменения ЛСГ прилагательных нефизической характеристики.
Материалом для разработки данной темы послужили данные картотеки, составленной на основе «Русского семантического словаря» РАН под общей редакцией И.Ю.Шведовой (1998), «Концептосферы внутреннего мира человека в русском языке» В.И.Убийко (1998), «Идеографического словаря русского языка» О.С.Баранова (1995), «Лексической основы русского языка» под редакцией В.В.Морковкина (1984), «Словаря сочетаемости слов русского языка» под редакцией П.Н.Денисова и В.В.Морковкина (1983), 17-томного «Словаря современного русского литературного языка» АН СССР, «Толкового словаря живого великорусского языка» В.И.Даля (1956), 4-томного «Словаря русского языка» АН СССР по редакцией А.П.Евгеньевой (1984), «Словаря русского языка» С.И.Ожегова (1984), Толкового словаря русского языка» С.И.Ожегова и Н.Ю.Шведовой (1997), 3-х-томного «Словаря синонимов русского языка» АН СССР под редакцией А.П.Евгеньевой (1970), «Фразеологического словаря русского языка» под редакцией А.И.Молоткова (1968), «Русско-ингушского словаря» под редакцией А.С.Куркиева (1980), «Ингушско-русского словаря» РАН УНЦ под редакцией А.С. Куркиева (1996), «Русско-ингушского фразеологического словаря» под редакцией СУ. Патиева (1989). Общий объем проанализированного материала составил более 4000 единиц (слова с контекстами).
Основным в работе был метод компонентного анализа, опирающийся, на первом этапе, на учет словарных дефиниций, дополняемых ориентацией на семантическую и синтаксическую валентность слова. Для более полного и всестороннего анализа использовались элементы статистической методики и словообразовательного анализа, прием трансформации и методика сопоставления. Специфика анализируемого материала потребовала обращения к психолингвистическим методикам (ассоциативному анализу и оценочному шкалированию по методу Осгуда).
Поскольку лексико-семантическая группа — это поле плана выражения, то для его изучения в диссертации используются дистрибутивный и трансформационный анализы, служащие для установления различий языковых единиц, так как «...значение слов не столько определяется, сколько разграничивается через дистрибуцию слов»3.
Это значит, что при помощи дистрибутивного и трансформационного анализа возможно вычленение семантического поля, но не определение его смысловой структуры. Метод дистрибутивного анализа основан на изучении совокупности окружений, в которой данный элемент может встречаться. Данная дистрибуция указывает на близость их значений: это дает основание считать, что семантическая группа действительно объединяет слова с родственными значениями. При помощи трансформационного анализа можно установить семантические различия, не выраженные на дистрибутивном уровне.
Таким образом, дистрибутивный метод в сочетании с трансформационным и методом компонентного (семного) анализа позволил представить более полную картину. Следует отметить немаловажный метод — метод идентификации, выдвинутый Ш.Балли. Этот метод сводится к отыскиванию слова-идентификатора, который должен выражать понятие, идею в наиболее общей, абстрактной и нейтральной форме. Метод этот чисто интуитивен, но в случаях, связанных с субъективной стороной, он необходим.
Научная новизна работы проявляется в новом подходе к анализируемому материалу, позволяющему установить взаимодействие категориального и лексического значений прилагательных, относящихся к сфере нефизической характеристики, сходство и различие в составе и структуре ЛСГ данных прилагательных; выявить типологически значимые характеристики для исследуемых лексико-семантических групп двух различных языков.
Теоретическая значимость работы состоит в выявлении специфики ЛСГ прилагательных нефизической характеристики, определении зависимости семантической структуры ЛСВ слова и ЛСГ слов в целом от их категориальной семы; в установлении общих и специфических особенностей сравниваемых групп двух разных языков. Кроме того, в работе предлагается алгоритм построения лексико-семантической группы, опирающийся на семасиологический и ономасиологический аспекты. Значимость работы заключается в рассмотрении малоизученного ЛСГ прилагательных нефизической характеристики человека в функциональном аспекте.
Практическая значимость работы определяется возможностью использования ее результатов в лексикографической практике для уточнения словарных дефиниций в толковых и двуязычных словарях; при преподавании русского языка, в т.ч. в качестве неродного в ингушской языковой среде, и преподавании вузовского курса лексикологии.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Для всестороннего описания лексических систем и микросистем (в частности ЛСГ прилагательных нефизической характеристики) в описательной модели языка необходимо учитывать целый комплекс признаков лексических единиц: 1) принадлежность к определенной концептуальной картине мира; 2) принадлежность к определенной языковой картине мира; 3) положение среди других микросистем, место и роль данной микросистеме в макросистеме языка.
2. Всестороннее описание отдельных единиц, составляющих ЛСГ прилагательных нефизической характеристики, возможно только в совокупности с другими единицами микросистемы, составляющими внутреннюю структуру анализируемой ЛСГ;
3. ЛСГ прилагательных нефизической характеристики формируется на основе базовых характеристик языкового материала, организующих определенную область словаря, к которым прежде всего относятся внутренняя форма слова, синонимические, антонимические и другие микросистемные отношения;
4. Лексико-семантическая группа прилагательных нефизической характеристики должна рассматриваться во взаимосвязи с концептосферой внутреннего мира человека, т.е. получать теоретическое объяснение в связи с антропоцентрической парадигмой.
5. Для характеристики ЛСГ прилагательных нефизической характеристики (и элементов этой группы) необходим комплексный учет когнитивных (невербальных) и структурно-предметных (вербальных) признаков материала.
6. ЛСГ прилагательных нефизической характеристики русского языка обнаруживает ряд корреляций с ЛСГ прилагательных нефизической характеристики ингушского языка. Положительные корреляции (совпадения и тождества) обнаруживаются в области когниции (невербального), в то время как предметный материал двух языков дает, в основном, примеры отрицательных корреляций.
Апробация работы. Основные положения диссертационной работы докладывались на Всероссийской научной конференции по проблеме «Лексикология языков Северного Кавказа, русского и западноевропейских языков». г.Пятигорск. 2001; научно-практическая конференция ИнгГУ, 2002.
Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы и двух приложений: первое содержит схему классификации ЛСГ прилагательных ментальности, второе — алфавитный описок ЛСГ прилагательных ментальности, анализируемых в работе.
Основные положения диссертации отражены в публикациях по теме исследования «ЛСГ прилагательных как микросистема»:
1. Булгучева С.А. Связь лексико-семантической группы прилагательных с другими микросистемами современного русского языка // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета, Пятигорск, 2002, N 3, с. 59-60.
2. Булгучева С.А. Сопоставление лексико-семантической группы прилагательных нефизической характеристики человека с соответствующей лексико-семантической группой прилагательных ингушского языка // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета, Пятигорск, 2002, N 3, с. 78-104.
3. Булгучева С.А. Прилагательные ментальности с точки зрения семантических отношений // Сборник «Голоса молодых ученых», Москва, МГУ, 2003, с. 69-93.
Микросистемы в системе языка
Лексические единицы языка как референты предметов и явлений окружающего мира отражают не только наличие (бытие) реалий, но и упорядоченность их в объективном мире. Дискретность мира, отраженного в языка, предполагает языковую дискретность и организацию (Арутюнова, 1999, с. 173). Исследование языкового материала неизбежно влечет за собой понятие о его системности и структурности.
Система как вообще, так и применительно к языку определяется по-разному. «Исходным пунктом всякого системного исследования, — пишет Э.Г.Юдин, — является представление о целостности изучаемой системы. Из этого представления, естественно, вытекают два вывода: во-первых, система может быть понята как нечто целостное лишь в том случае, если в качестве системы противостоит своему окружению — среде. Во-вторых, расчленение системы приводит к понятию элемента-единицы, свойства и функции которой определяются ее местом в рамках целого, причем эти свойства и функции являются в известных пределах взаимоопределимыми со свойствами целого (т.е. свойства целого не могут быть поняты без учета хотя бы некоторых свойств элементов, и наоборот» (Юдин, 1978, с. 134).
Несмотря на широкое использование терминов «система» и «структура», не выработаны еще их общепризнанные и достаточно четкие определения и, следовательно, как в других науках, так и в языкознании, эти два понятия или отождествляются, или не четко разграничиваются. Вслед за Ф.П.Филиным и другими языковедами, нам представляется целесообразным различать понятия «система» и «структура». «Система... — комплекс органически связанных между собой компонентов (языковой субстанции и языковых связей), а структура — сами связи между компонентами» (Филин, 1982, с. 13). Такого же мнения придерживается
Л.Н.Засорина, которая в этой связи отмечает: «Система — это совокупность взаимообусловленных элементов, структурно организованных. Совокупность взаимосвязей между элементами системы, их упорядочение есть структура. Другими словами, структура понимается как определенная система, управляемая закономерной связью. Таким образом, система и структура нерасторжимо связаны, однако в методологическом плане эти две категории допускают изоляцию друг от друга» (Засорина, 1974, с. 6).
Язык представляет собой не простую, а сложную систему. Отношения, связывающие ее элементы, неоднородны — одни из них более тесные, другие — менее. Следовательно, в системе языка выделяются определенные группировки элементов, или подсистемы. Одни подсистемы соотносятся иерархически, т.е. подчиняются друг другу, другие функционируют параллельно.
Ввиду такой природы языка, многие лингвисты называют язык системой систем. Например, в этой связи Э.В.Кузнецова отмечает: «Язык в целом — это иерархическая система систем, расположенных не в одной плоскости, а как бы надстраивающихся друг над другом в соответствии с типами единиц, которые имеются в этой системе» (Кузнецова Э. 1982, с. 10). С таким пониманием языка как системы систем связано выделение «уровней», «ярусов» языка .
class2 ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКАЯ ГРУППА ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ
НЕФИЗИЧЕСКОЙ ХАРАКТЕРИСТИКИ class2
Понятие нефизической характеристики и принципы отбора прилагательных
Термин «нефизическая характеристика» составляет содержательное основание для выделения ЛСГ прилагательных НФХ (список выделенных прилагательных, см. Приложение). Он близок по значению часто используемым терминам «ментальность» и «менталитет». Последние используются, как правило, недифференцированно, одно понятие подменяется другим (Колесов, 1995; Культурология в вопросах и ответах, 1999). По мнению А.А.Брагиной, на современном этапе семантического значения данных слов их можно воспринимать как синонимы, но у слова ментальность своя стилевая русифицированная окраска (Брагина 1999). См. также ТСРЯС (1998, с. 382-383).
М.Рожанский отмечает, что заимствованное на западе понятие mentalite возникло из-за семантического зазора между русской культурной традицией, в которой имеются близкие по смыслу слова — «образ мыслей», «мироощущение», «мировоззрение», «стиль мышления», «дух эпохи», и лексикой марксистских наук (Рожанский, 1989, с. 460-461).
В современной науке нет сложившегося определения термина менталитет. Чаще всего под менталитетом (менталъностъю) понимают нечто общее, лежащее в основе сознательного и бессознательного, логического и эмоционального, то есть глубинный и поэтому труднофиксируемый способ мышления, те коллективные представления людей, их образ (картину) мира, которые доминируют в обществе (Аутлева, 1996; Гуревич, 1989; ЭСК, 1997).
В лингвистическом исследовании, на наш взгляд, целесообразно было бы разделить термины ментальность и менталитет. Первый (ментальность) нужно конкретизировать до термина ментальность человека, имея в виду не содержательную сторону мироощущения, а саму возможность к мироощущению, общую гуманитарную способность к духовно-нравственной деятельности, в то время как содержание так понимаемой ментальности (менталитет) следует относить в когнитивной сфере и определять прежде всего знаниями, которыми владеет общность (Пищальникова, 1997, с. 125-126). Так, говоря о русской, ингушской и других менталитетах, следовало бы подразумевать особенности, соотносимые с соответствующими социокультурными общностями (Почепцов, 1990, с. 119), в то время как, говоря о ментальности, следовало бы понимать общую способность представителей любых народов осуществлять интеллектуально-духовно-нравственную деятельность.
Идея картины мира (модели мира) тесно связана с менталитетом. Совокупность объективных знаний об окружающей действительности, отображенных с помощью специальных знаков, составляющая картину мира, несет информацию об этой действительности. Здесь, вслед за О.А.Петренко, мы полагаем, что различие между картиной мира и менталитетом следует искать в степени осознанности: картина мира — осознанное представление, а менталитет представляет собой еще не осознанную действительность, не прошедшую стадию рефлексии (Петренко, 1996, с. 8).
Прилагательные, на наш взгляд, следует считать лексическими единицами, во внутренней форме которых (или образном основании) отражено мировоззрение того или иного лингвокультурного общества в отношении признака того или иного объекта. В свою очередь прилагательные НФХ суть лексические единицы, во внутренней форме которых (или образном основании) отражено мировоззрение лингвокультурного общества в отношении ментальности, понимаемой в указанном смысле.
Однако при всей схожести терминов «ментальность» и «нефизическая характеристика» последний более конкретен, и потому для именования соответствующей ЛСГ прилагательных выбор сделан в пользу него. Так, понятие «ментальность» не предполагает поведенческие аспекты, характеризующие человека, в то время как «нефизическая характеристика» заключает в себе, наряду с характеристиками сознания, также и особенности поведения. С этой точки зрения, например, прилагательное вежливый или визгливый не является «прилагательным ментальности», но является «прилагательным нефизической характеристики».
Миропонимание, запечатленное в образном основании (термин В.Н.Телия) прилагательных, доносит до современников те коллективные представления, которые складывались при культурном освоения мира тем или иным этносом. Система образов, закрепленных в единицах данных ЛСГ, служит «нишей» для кумуляции культурно-национального опыта описываемых языковых обществ. Соответственно, в рассматриваемых прилагательных НФХ содержится опыт осмысления и описания области духовной деятельности, или духовно-нравственной способности человека, свойственный данной общности.
class3 ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕДАЧИ ЛСГ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ
НЕФИЗИЧЕСКОЙ ХАРАКТЕРИСТИКИ РУССКОГО ЯЗЫКА В ИНГУШСКОМ
ЯЗЫКЕ class3
Характеристика ингушского языка
Ингушский язык принадлежит к нахско-дагестанским языкам, распространен в Ингушетии, где число говорящих на нем достигает 200 тыс. чел. Ингушская письменность была создана после революции 1917 года сперва на основе арабского (1917), потом латинского (1923), а затем русского (1938) алфавита.
В результате сложных процессов смешения диалектов и говоров ингушский язык утратил диалектную дифференциацию, если не считать незначительных расхождений между говорами плоскостного диалекта, послужившего основой литературного языка.
Лексико-семантическая система ингушского языка получила интенсивный стимул развития после революции 1917 года, особенно под воздействием русского языка. Литературный язык стал стилистически дифференцироваться в 40-е—80-е гг.
Из наиболее важных характеристик морфологической и лексико-сематической системы ингушского языка следует упомянуть о существительных и собственно прилагательных, а также о характере связи в словосочетании «прилагательно + существительное».
Имя существительное в ингушском языке характеризуется грамматическими категориями класса, числа и падежа. В ингушском языке имеется шесть грамматических классов. В качестве показателей класса выступают звуки в, и, б, д. Класс существительного определяется синтаксически — по классному показателю глагола, прилагательного, числительного, с которым оно сочетается. В составе самих существительных класс не выявляется, но в современном ингушском языке есть существительные, которые имеют в своем составе омертвевшие классные показатели: iiol «дочь», «девушка»; воша «брат» — ниша «сестра», букъ «спина» — йукъ «середина», «талия» - дукъ «ярмо» и др. Классные показатели встречаются в начале, середине и конце слова. К 1-му классу относятся имена существительные, обозначающие лиц мужского пола (показатели: ед.ч. в, мн.ч. б): къонах ва «мужчина есть» - къонахий ба «мужчины».
Во 2-ой класс входят существительные, обозначающие лиц женского пола (показатели: ед.ч. и, мн.ч. б): нана йа «мать есть» — ноаной ба «мамы». Существительные, обозначающие неразумных существ, предметы, отвлеченные понятия, распределяются по остальным четырем классам. Установить принципы распределения существительных по этим четырем классам до сих пор не удалось. Каждый из этих четырех классов объединяет различные по семантике и фонетическому составу слова.
3 класс (показатели: ед.ч. и мн.ч. й): говр йа «лошадь есть» - говраш йа «лошади», топ йа «винтовка» - топаш йа «винтовки».
4 класс (показатели: ед.ч. и мн.ч. б): берхіа ба «рассол есть»— берх/аш ба; бала ба «горе есть» — балаш ба.
5 класс (показатели: ед.ч. и мн.ч. д): гіалат да «ошибка есть» -гіалаташ да; гіан да «стул есть» — г/андаш да.
6 класс (показатели: ед.ч. б, мн.ч. д): устагі ба «баран есть» — устагіий да; хьаст ба «родник есть» — хьасташ да.
Новые заимствования из русского языка или через русский, не относящиеся к членам общества, в большинстве случаев входили в 3 класс (и, й): идея, галстук, трактор и др.; реже — в 5 класс (д, д): истол «стол», бензин и др.; очень редко в 4 класс (б, д): паровоз. Употребление существительного не в своем классе выражаются оттенки пренебрежения, презрения: доккха мерам: (вместо йоккха мераж) «очень большой нос», «носище».
Самым распространенным аффиксом множественного числа имен существительных является -аш/-ш: гіанд «стул» - гіаидаш, киса «карман» - кисаш. Некоторые существительные, имеющие в исходе я, аь, уо (о), образуют формы множественного числа присоединением -и: гіалгіа «ингуш» — гіалгіай, болхло «рабочий» - болхлой. Большинство существительных на иэ (е) и уо (о), некоторые существительные с конечным кратким я, а также существительные, оканчивающиеся на согласный, образуют формы множественного числа с —ий в исходе: эрсе «русский» - эрсий, нохчо «чеченец» — нохчий, маха «игла» — маьхий. От некоторых существительных множественное число образуется присоединением -рчі-арч: ча «медведь» — чарч, мугі «ряд» - мугіарч. При преобразовании множественного числа наблюдаются и случаи наращивания слов: -ар/-р: наб «сон» - набараш, ло «выкройка» - лараш.
