Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. ОБЩЕТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ; ХАРАКТЕРИСТИКА БАЗОВЫХ ПОНЯТИЙ 12
1. Сфера церковно-религиозной деятельности и церковно-религиозный функциональный стиль современного русского литературного языка 12
2. Текст и дискурс; особенности дискурса церковно-религиозной коммуникации 17
2.1. Текст как объект теории текстообразовання 17
2.2. Соотношение категорий текста и дискурса 20
2.3. Текст проповеди в дискурсе церковно-религиозной коммуникации 22
3. «Коммуникативные единицы» речевого общения 25
4. Понятие жанра речи 30
5. Текст в прагматическом аспекте 34
5.1. Семантика и прагматика текста 34
5.2 Сущность прагматического подхода к анализу текста 37
6. Общее понятие об авторской коммуникативной
стратегии 39
7. Выводы по I главе 42
ГЛАВА II. КОНЦЕПТУАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ КОММУНИКАТИВНОЙ СТРАТЕГИИ ПРОПОВЕДНИКА В РЕЧЕВОМ ЖАНРЕ ПРОПОВЕДИ 44
І. Проповедь как жанр речи в дискурсе церковно-религиозной коммуникации 44
1.1. Происхождение жанра христианской проповеди 44
1.2. Существующие классификации проповедей 47
1.3. Характеристика жанра современной православной проповеди 57
1.3.1. Общие характеристики проповеди 57
1.3.2. Композиционно-речевые особенности проповеди 61
1.4. Экстралннгвнстнческне признаки жанра проповеди 69
1.4.1. Феномен «веры» и его составляющие 69
1.4.2. Боговдохновенность 72
1.4.3. Сосуществование божественного и человеческого 74
1.4.4. Спасительность и неразрывность слова и дела 75
1.4.5. Соборность 77
2. Характеристики коммуникативной стратегии проповедника 78
2.1. Модель мира и языковая картина мира в коммуникативной стратегии автора текста проповеди 78
2.2. Коммуникативные тактики как способ реализации авторской стратегии в тексте 82
2.3. Коммуникативный ход как инструмент реализации речевых стратегий и тактик 85
2.4. Зависимость коммуникативной стратегии проповедника от характера адресата 91
2.4.1. Ролевые отношения между автором и адресатом в дискурсе проповеди 91
2.4.2. Диалогичность проповеди и ее типы 97
2.4.2.1. Внешняя диалогичность проповеди и ее признаки 98
2.4.2.2. Внутренняя диалогичность проповеди и ее признаки 103
2.5. Условие успешности коммуникативной стратегии в речевом жанре проповеди 106
3. Выводы по II главе 108
ГЛАВА III. ТИПЫ КОММУНИКАТИВНЫХ ТАКТИК И ИХ РЕЧЕВАЯ РЕАЛИЗАЦИЯ
1. Эмоционально воздействующая коммуникативная тактика и ее разновидности 113
1.1. Контактоустанавливающая тактика 124
1.2. Этикетная тактика 132
1.3. Тактика снижения категоричности оценки 136
2. Конвенционально аргументативная коммуникативная тактика и ее разновидности 140
2.1. Апелляционная коммуникативная тактика 142
2.1.1. Апелляция к каноническим текстам Священного Писания и различным богослужебным текстам 148
2.1.2. Апелляции к высказываниям Отцов Церкви и высоких духовных иерархов 150
2.1.3. Апелляции к универсальным высказываниям (сентенциям, поговоркам, пословицам) 152
2.1.4. Апелляции к культурно значимым текстам 153
2.1.5. Апелляция к текстам молитв и гипотетической внутренней речи слушателей 153
2.2. Риторическая тактика 157
3. Контаминации коммуникативных тактик; тактика агрессии 167
4. Выводы по III главе 176
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 178
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 182
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ ЯЗЫКОВОГО МАТЕРИАЛА
И ПРИНЯТЫХ СОКРАЩЕНИЙ 200
- Сфера церковно-религиозной деятельности и церковно-религиозный функциональный стиль современного русского литературного языка
- Проповедь как жанр речи в дискурсе церковно-религиозной коммуникации
- Эмоционально воздействующая коммуникативная тактика и ее разновидности
Введение к работе
Диссертационная работа посвящена исследованию
лингвокогнитивных стратегий и тактик в речевом жанре современной православной проповеди. До недавнего времени в силу определенных социально-политических причин исследователи обращались к анализу преимущественно древних и средневековых классических образцов православной проповеди [Еремин 1962; Бегунов 1970; Сазонова 1973, 1974; Кочеткова 1974; Алексеева 1975; Кутина 1981; Бегунов 1983; Лихачев 1987; Буланин 1989; Рогачевская 1989; Елеонская 1990; Левшуы 1992; Баженова-Рагрина 1993; Кохтев 1994; Кусе 1995]. Поэтому сегодня, когда современными учеными признается наличие церковно-религиозного функционального стиля как самостоятельного, обслуживающего сферу церковно-религиозной общественной деятельности, соотносящуюся с религиозной формой общественного сознания [Крысин 1994, Крысин 1996; Крылова 2001, 2003, 2005, 2006], приходится констатировать небольшое количество специальных исследований в этой области [Войтак 1998; Розанова 2003; Расторгуева 2005; Прохватилова 2007]. Между тем, именно религия всегда была областью повышенного внимания к слову, поскольку религиозно-конфессиональные факторы во все времена играли (и продолжают играть) особую роль в судьбах практически всех языков мира, и русская культура не является в этом смысле исключением.
Язык - это универсальное средство общения; религия - это универсальные смыслы, транслируемые в общении [Мечковская 1998, 4]. Религия поднимает вопросы конечной (ультимативной) заботы верующего человека о том, что определяет бытие или небытие [Тиллих 1995, 21]; язык осуществляет сообщение данной реальности людям. Несмотря на полярную противоположность планов содержания языка и религии, между ними существуют сложные взаимосвязи в силу их глубокой укорененности в сознании человека. Религия мыслится верующими как связь между высшей и
вечной Сущностью (Богом) и людьми. В христианской религии эта связь реализуется в определенном договоре (греч. SioiGtjkt]): верующие люди стремятся жить, руководствуясь главным знанием, полученным от Бога, надеясь на его помощь, поддержку и награду. Вся история христианского богословия состоит в движении и изменении специальной информации, в ее той или иной трансляции - передаче, пересказе, переводе, разъяснении. Именно в сфере религии впервые и во всей сложности встала проблема понимания текста в самом широком смысле этого слова - т.е. та проблема, ради решения которой и существует филология.
Актуальность данного исследования обусловлена, с одной стороны, экстралингвистическими факторами, а с другой, - собственно языковедческими. Первого рода факторы состоят в усилении внимания к церковно-религиозной сфере общественной деятельности, что связано с социально-политическими изменениями последних десятилетий, которые обусловливают необходимость выявления идеологических установок и мировоззренческих ценностей Русской Православной Церкви (РПЦ), усиливающей свое влияние в современном российском обществе. Собственно языковедческим фактором, определяющим актуальность исследования, является распространение в современной лингвистике когнитивно-прагматического подхода к изучению и описанию различных речевых жанров.
Объектом исследования являются тексты проповедей различной тематики на современном русском языке, функционирующие в рамках церковно-религиозного дискурса.
Предметом изучения в диссертационной работе являются авторские лингвокогнитивные (коммуникативные, речевые) стратегии и тактики, используемые в речевом жанре православной проповеди.
В своем исследовании исходим из того, что речевая коммуникация -это стратегический процесс, осуществляемый автором текста, основанный на оптимальном выборе языковых ресурсов с целью осуществления
7 определенной коммуникативной задачи. В соответствии с этим основная гипотеза, выдвигаемая в настоящем исследовании, заключается в том, что независимо от различия идиостилей авторов современных проповедей, существует инвариантная коммуникативная стратегия (когнитивная голевая программа), направленная на полное или частичное изменение картины мира адресата в соответствии с вероучителъпои доктриной Русской Православной Церкви (РПЦ). В этой связи целью исследования становится выявление инвариантной коммуникативной стратегии и наиболее типичных тактик, используемых современными проповедниками в речевом жанре проповеди. Достижение поставленной цели предполагает решение следующих частных задач:
1) обобщить и систематизировать различные подходы к изучению
дискурса и текста, определив специфику церковно-религиозного дискурса и
особенности жанра проповеди;
2) рассмотреть методы прагматического анализа текста,
используемые в современной лингвистике, выделив среди них наиболее
адекватные описанию авторских интенций, формирующих коммуникативные
стратегии и тактики;
выявить основную, инвариантную коммуникативную стратегию авторов современной православной проповеди;
установить наиболее типичные коммуникативные тактики и описать их сущностные характеристики, на основе которых осуществляется их объединение и противопоставление в дискурсе проповеди;
проанализировать наиболее типичные коммуникативные ходы в соотношении с той или иной тактикой, получающей свою реализацию в первичных жанрах проповеди.
Теоретическая значимость диссертации определяется ее вкладом в изучение речевой коммуникации вообще и в разработку понятий коммуникативной стратегии и тактики в частности. Разработанная методика исследования лингвокогнитивных приемов воздействия на адресата в
8 дискурсе речевого жанра проповеди может быть применена к изучению других видов коммуникации и других жанров речи.
Практическая ценность результатов исследования и основных выводов определяется возможностью их применения в процессе профессиональной подготовки лингвистов, филологов, социальных психологов, журналистов и политологов. Основные положения и идеи проведенного исследования могут быть использованы в вузовских курсах современной риторики, стилистики, лингвистической прагматики, спецкурсов по жанроведению, а также в разработке различных концепций современной межрелигиозной коммуникации.
Научная новизна исследования заключается в том, что в нем впервые изучается и описывается современная православная проповедь в когнитивно-прагматическом аспекте и выявляется инвариантная коммуникативная стратегия проповедников, реализующаяся в наиболее типичных тактиках, которым дается многоаспектное описание.
На защиту выносятся следующие положения:
- важнейшим признаком дискурса церковно-религиозной
коммуникации является безусловное, некритическое принятие и усвоение
текста адресатом;
коммуникативные стратегии проповедников представляют собой когнитивные целевые программы, реализованные в текстах речевого жанра проповеди в виде комплексов речевых действий, прагматически направленных на изменение картины мира и/или модели мира адресата в соответствии с доктринальными представлениями, исторически выработанными Русской Православной Церковью;
пропозиционирование моральных концептов РПЦ, реализованных в жанре проповеди, базируется на подборе аргументов исключительно в рамках установленной конвенции (вероучения);
- конструирование проповедником языковой картины мира
православного адресата основано преимущественно на бинарных оппозициях
9 модели мира (свой/чужой; истинный/ложный; спасительный/гибельный и т.п.), свойственных наиболее древней форме общественного сознания;
- основными коммуникативными тактиками, реализуемыми в
дискурсе проповеди, являются эмоционально воздействующая и
конвенционально аргументатнвная, получающие свое речевое воплощение в
первичных речевых жанрах;
- установленные и описанные коммуникативные ходы, используемые
авторами проповедей, связаны прежде всего с апелляцией к авторитету:
- важнейшей стилистической коннотацией, характеризующей
языковые средства всех уровней, является их архаически-возвышенная,
торжественная стилистическая окраска.
Методологический подход к анализу текстов современных православных проповедей можно охарактеризовать как когнитивно-прагматический. Методы исследования в целом сложились под воздействием достижений когнитивной лингвистики. Анализ языковых явлений осуществляется с принятой в современной лингвистике антропоцентрической точки зрения, рассматривающей язык как сущность, непосредственно связанную с человеческой деятельностью и определяемую своим функционированием, чем и обусловлено широкое использование в работе экстралингвистических данных. Аналитический метод диссертационного сочинения заключается в описании когнитивных структур (коммуникативных стратегий и тактик), что предполагает использование терминологического инструментария когнитивной лингвистики и прагматики. Эмпирический материал анализируется с помощью интерпретативных методик.
Материалом для исследования послужили 82 текста проповедей священников Русской Православной Церкви, осуществлявших свою деятельность в различных регионах Российской Федерации в период с 70-х годов XX столетия до 2005 года. Корпус источников для исследования был сформирован на основе следующих изданий: протоиерей Василий Ермаков. «Во имя спасения России» (1994); Алексий II Патриарх Московский и всея
10 Руси. «Церковь и духовное возрождение России». Слова, речи, послания, обращения 1990 - 1998 (1999); «Проповеди Московских священников» (2000); священник Александр Борисов. Проповеди «Любишь ли ты меня?» Ин 21:15-17 (2000); священник Александр Мень. «Проповеди. Пасхальный цикл» (2002); Архимандрит Кирилл (Павлов). «Проповеди» (2003); протоиерей Сергий Ганьковский. «Наши бабушки бессмертны. Проповеди» (2004); По благословению архиепископа Тернопольского и Кременецкого Сергия. «Слова. Начала познания вещей божественных и человеческих» (2004); протоиерей Димитрий Смирнов. «Проповеди. Сестричество во имя Преподобномученицы Великой Княгини Елизаветы» (2005).
Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были изложены на Международной научной конференции языковедов, посвященной 100-летию со дня рождения профессора СВ. Фроловой «Научные традиции славистики и актуальные вопросы современного русского языка» (Самара 27-29 июня 2006 г.), на заседаниях кафедры общего и русского языкознания Российского университета дружбы народов. Основные положения диссертации отражены в публикациях в «Вестнике Российского университета дружбы народов» в серии «Лингвистика» № 2 (8)' 2006; № 3' 2007, а также в журнале «Филологические науки» 2008, № 6.
Намеченные выше задачи определили структуру диссертационной работы, которая состоит из Введения, трех глав основной части и Заключения. В I главе дается характеристика базовых понятий текст и дискурс, рассматриваются особенности дискурса церковно-религиозной коммуникации; дается общее определение речевого жанра; вводится понятие прагматики текста, на основе которого формулируется определение авторской коммуникативной стратегии. Во II главе формулируется определение речевого жанра проповеди, выявляются специфические экстралингвистические признаки проповеди; даются основные характеристики коммуникативной стратегии проповедника. В III главе диссертации выявляются наиболее типичные коммуникативные тактики,
11 реализующие проповедническую стратегию; многосторонне анализируются когнитивные структуры, среди которых важнейшими являются специфические коммуникативные ходы, релевантные для той или иной тактики, и языковые ресурсы, используемые автором для реализации своей интенции. Заключение содержит основные выводы; библиографический раздел насчитывает 200 наименований, включая словари и справочную литературу.
Сфера церковно-религиозной деятельности и церковно-религиозный функциональный стиль современного русского литературного языка
Речь как реальное применение, функционирование знаковой и уровневой системы языка и его механизмов многократно и подробно описана. Тем не менее, в первой главе данной работы нам представляется необходимым, во-первых, остановиться на рассмотрении понятия речевой ситуации, сопоставить его с термином дискурс, выявить дифференциальные особенности дискурса церковно-религиозной коммуникации, сфокусировав внимание на церковно-религиозном функциональном стиле современного русского литературного языка; во-вторых, в общих чертах рассмотреть и выявить соотношение таких специфических «коммуникативных единиц», как речевой акт, речевой жанр и коммуникативная стратегия; в-третьих, дать определения базовым понятиям и охарактеризовать методики их изучения.
Учитывая возникшую дискуссию относительно именования функционального стиля современного русского литературного языка, призванного "обслуживать" церковно-религиозную сферу общественной деятельности, отметим преимущества, которые имеет термин церковно-религиозный перед другими номинациями стиля в силу целого ряда причин. Термин религиозно-проповеднический, ранее предложенный Л.П. Крысиным [Крысин 1996, 135], во-первых, неправомерно ограничивает реализацию стиля только жанром проповеди, а во-вторых, тавтологичен, поскольку проповедь - это всегда «речь религиозно-нравственного содержания, произносимая в храме во время богослужения». Позднее О.А. Прохватилова, усмотрев наличие «скрытой тавтологии» в словах церковный и религиозный, истолковала их как близкие синонимы и предложила термин религиозный [Прохватилова 2007, 59]. Однако если иод,религией следует понимать любую религию, как, например, мусульманство, буддизм, христианство и т.п., то понятие церковный может соотноситься только с христианством в его православном, католическом и протестантском вариантах: Церковь -специфическое для христианства понятие мистического сообщества верующих, в котором осуществляется единение человека с Богом через совместное участие в «таинствах» [БЭС 2002, 1009]. Таким образом, О.А. Прохватилова не учла наличия отношений включения (гиперо-гипонимических) данных терминов: ведь слово религия обозначает родовое понятие по отношению к понятию церковный. Кроме того, термин церковно-религиозный ориентирует не только на религиозную форму общественного сознания, но и на христианскую конфессиональную принадлежность авторов соответствующих текстов [Крылова 2003, 612].
Таким образом, в настоящей работе используется термин церковно-религиозный, предложенный О.А. Крыловой [Крылова 2003, 2005], который не является тавтологическим, поскольку четко ориентирует не только на общерелигиозную форму общественного сознания, но и более узко, - на его христианскую конфессиональную принадлежность.
Речевая ситуация определяется как социально-коммуникативное взаимодействие коммуникантов. Ее важнейшие параметры обычно описываются на основе классических моделей коммуникативного акта. Общие представления теории коммуникации изначально были разработаны на основе схемы: «передающий - сообщение - принимающий» [Лотман 2000, 666]. Однако данная схема останется неполной, если не сказать, что любая коммуникация становится возможной, если сообщение, полученное адресатом, полностью идентично отправленному адресантом. В противном случае текст выступает лишь как «техническая упаковка» сообщения, в котором заинтересован получатель [там же, с. 157]. Для того чтобы достаточно сложное сообщение было воспринято с наибольшей степенью адекватности, нужны условия, в естественной ситуации практически недостижимые: для этого требуется, чтобы адресант и адресат пользовались полностью идентичными кодами, то есть, согласно 10. М. Лотману, «в семиотическом отношении представляли бы удвоенную одну и ту же личность, поскольку код включает не только определенный двумерный набор правил шифровки - дешифровки сообщения, но обладает многомерной иерархией; и даже утверждение, что оба участника коммуникации пользуются одним и тем же естественным языком, не обеспечивает тождественности кода, так как требуется еще единство языкового опыта, тождественность объема памяти» [там же, с. 157]. К этому следует присоединить единство представлений о норме, языковой референции и прагматике. Из этого вытекает понимание относительного характера идентичности исходного и полученного текстов.
Учитывая недостатки предыдущей модели коммуникации, Роман Якобсон выдвигает более совершенную модель, которую представляет в работе «Shifters, Verbal Categories and the Russian Verbs» [Jakobson 1957, 1971]. Для описания коммуникативных стратегий решающими факторами, с точки зрения ученого, являются две основные категории, или шифтеры: событие речи (Es) и участник речи (Ps). Именно эти категории становятся определяющими для характеристики практически всех аспектов языка как средства коммуникации, поскольку они затрагивают все языковые уровни: лексический, фонетический, морфологический и синтаксический. Эта же идея присутствует в работе В.Г. Костомарова по стилистике в очерке «Схема общения», в которой автор отмечает, что для глубокого проникновения в современную стилистику необходимо учитывать такие составляющие общения, как «коммуникационный треугольник кто-что-кому», а также «среду и сферу общения» [Костомаров 2005, 15]. Эта модель, включающая параметр деятельностной ситуации и широко трактующая предметно-ситуативный фон, охватывает тем самым не только ближайшую, но и более широкую социальную среду. Как отмечал еще в 1920-е годы М.М. Бахтин, именно эта последняя определяет глубинные пласты структуры высказывания.
Проповедь как жанр речи в дискурсе церковно-религиозной коммуникации
Слово «проповедь» является переводом греческого kerugma (керигма), которое переводится как провозглашение, объявление ; проповедь посредством глашатая, посланного Богом [Bauer, William, Wilbur 1979, 430-431]. Ближайшим синонимом греческого слова kerugma в греческом языке Нового Завета является слово evangelion проповедь, провозглашение, объявление доброй (благой) вести ; особый жанр раннехристианской литературы, повествующий о жизни, смерти и воскресении Иисуса из Назарета [там же, 317-318]. Информацию о генезисе христианской проповеди мы находим, прежде всего, в текстах Священного Писания Нового Завета. Слово evangelion было важным термином для апостола Павла: это имя существительное встречается у него 52 раза, а глагол evangelizomai, который произошел отданного существительного, - 19 раз. Впервые в специфически христианском значении термин встречается именно в его Посланиях, хотя Павел, скорее всего, заимствовал его из современной ему христианской практики. «Апостол язычников» часто использует словосочетание евангелие Христа (еиауу 10У ХрсгтоО), под которым у него подразумевается более пространное выражение, а именно благая весть о спасительной смерти и воскресении Христа (например: Рим15:19; 1Кор 9:12; Гал 1:7; Флм 1:27; ІФес 3:2). В некоторых пассажах апостол Павел употребляет термин евангелие неопределенно (например: Рим 1:16; 1Кор 4:5; Гал 2:5, 14; ІФес 2:4), то есть это краткий термин, который следует понимать как спасительная весть о Христе.
Евангелия как литературные произведения не имеют точных аналогов в древности. Они обнаруживают различные степени литературного синкретизма, прежде всего эллинистического и еврейского, поэтому особенно за последние двести лет выдвигалось несколько гипотез о жанровых формах Евангелий. Основных гипотез три: Евангелия как расширенная проповедь (керигма); Евангелия как биография Иисуса и, наименее популярная, - Евангелия как собрание текстов для богослуэюения [Ауни 2000, 20]. Остановимся на наиболее распространенной гипотезе Евангелий как расширенной проповеди.
Евангелие от Марка, считающееся самым ранним евангелием, начинается словами: Начало Евангелия Иисуса Христа Сына Божьего (?Арут\ тои єиссууєАіои irjcrou ХргсгтоО шои 0еои) [Мк 1:1]. Такое начало и многие другие фрагменты древних Евангельских текстов привели многих ученых к выводу, что этот уникальный литературный жанр органично развился из устной керигмы. Уникальность формы этого Евангелия объясняется предположением, что оно представляет собой литературное выражение устной проповеди первых христиан. Несмотря на то, что не сохранилось ни одной ранней христианской проповеди, первоначальную керигму можно реконструировать, опираясь на свидетельства Посланий апостола Павла и Деяний апостолов.
У апостола Павла керигма представляет собой рассказ о значении смерти и воскресения Иисуса (как обещанном в Ветхом Завете Мессии), о его вознесении и грядущем возвращении в славе [Рим 1: 1-4; IKop 15: 3-8; ІФес 1:10, 2:8]. Многие отрывки в начальных главах Деяний апостолов обнаруживают керигматическое построение [Например: Дн. 2:14-39; 3:12-26; 4:8-12; 5:29-32; 10:34-43; 13:16-41]. Эта керигма, вероятно, не всегда начиналась с упоминаний Иоанна Крестителя (примером этого может послужить проповедь апостола Петра в книге Деяние апостолов 10:34-43) или раннего служения Иисуса (проповедь того же апостола Петра) [Дн. 2:22-36], но в ней всегда фокусировалось внимание слушателя на смерти и воскресении Иисуса и его грядущем возвращении для того, чтобы спасти избранных и судить неприобщившихся к истине. Завершалась такая проповедь призывом к покаянию и вере. Таким образом, ранняя христианская проповедь была расширена последующей евангельской проповедью и катехическими наставлениями и дополнена рассказами об Иисусе с Его собственными высказываниями [Ауни 2000, 21]. Развитие жанра от устной керигмы к письменному Евангелию было постепенным и неизбежным. Евангелист Марк, создав первое письменное Евангелие, зафиксировал устную развернутую проповедь.
Несмотря на очевидное родство керигм, которые легко могут быть восстановлены из письменных текстов Евангелий, между ними имеются и значительные различия. Эти различия носят количественный и качественный характер. Все керигматические формы в Деяниях апостолов представляют собой речи, которые евангелист Лука вставил в различные контексты, вводя в повествование различных проповедников, обращающихся к аудитории от 1-ого лица единственного числа. Такие проповеди-поучения, или гомилии (от греч. homilia беседа , поучение ) в начальных главах сочинения больше похожи на предписания и наставления, но далее меняют свою тональность, становясь призывом к покаянию [Дн. 2:38-40; 3:19-26; 4:12]. Проповеди в последующих 10 и 13 главах призывают к вере.
Говоря о содержании самой керигмы, реконструированной из Деяний апостолов, следует отметить, что повествование о служении Иисуса, Его смерти и вознесении является основным текстом любой проповеди (даже если это краткое упоминание), что подтверждает гипотезу керигматического происхождения евангелий. Особенно показательным в этом смысле становится фрагмент Дн. 10:34-43, поскольку в нем присутствует много схожих черт с Евангелием от Марка. Еще более близки эти стихи Евангелию от Луки, что наводит на мысль о «подгонке» давно бытующей христианской проповеди к определенному контексту.
Однако, несмотря на керигматическое происхождение евангелий (прежде всего Евангелия от Марка), они имеют несколько иное назначение, чем просто призывать к покаянию и вере в Иисуса Христа как Спасителя (и это видно из самой композиции: у Марка рассказ о страстях Иисуса (главы 14-16) занимает около 20 % повествования, а рассказ о Его служении - 80 %). Основная цель Евангелий, на основании христологической интерпретации Ветхого Завета, - показать неизбежность, предопределенность прихода в мир Мессии Иисуса и Его спасительную роль.
Эмоционально воздействующая коммуникативная тактика и ее разновидности
Успешная реализация глобального коммуникативного намерения автора текста самым непосредственным образом зависит от определенного эмоционального настроя адресата. Эмоциональный настрой в процессе речевой коммуникации проявляется в отношениях мелсду автором и адресатом текста, которые можно охарактеризовать как психологический континуум степени близости/отдаленности отношений коммуникантов [Иссерс 2006, 177]. Механизмом, регулирующим степень близости/отдаленности отношений между автором и адресатом текста проповеди, является внешняя биологичность текста, представляющая собой актуализацию «ты»-сферы высказывания с высокой степенью участия адресата речи в процессе проповедования, даже несмотря на то, что речевой жанр проповеди представляет собой монолог. Таким образом, эмоционально воздействующая КТ - это тактика своего рода эмоционального "сближения"/"удаления" ком\гуникантов. Вследствие этого эмоциональный настрой между говорящим и слушающим можно охарактеризовать как тип отношений между автором и адресатом, представляющий собой виртуальный психологический континуум, включающий разные по степени близости отношения (симпатию / антипатию, любовь / ненависть, доверие / недоверие, интерес / равнодушие и т.п.). Данным параметром определяется и цель эмоционально-воздействующей КТ, призванной содействовать допустимой близости духовных отношений мелсду проповедником и его паствой, поскольку стратегической задачей проповедника, осуществляемой в речевом лсанре проповеди, является положительное эмоциональное воздействие на слушателя [Крылова 2006, 187].
Базовым принципом модели мира, на котором строится эмоционально воздействующая коммуникативная тактика, является принцип контраста, который выстраивается на примитивных бинарных оппозициях. Это ведет к резкой поляризации персонажей проповедей, категоричной оценке разных моделей поведения человека или групп людей и т.п.; например:
Вот ты и сосед, вроде жизнь у вас одинаковая: у него родители такие, и у тебя такие, почти из одной деревни; но он пошел пиво пить, а ты пошел в храм. [ПДС-5].
Эмоционально воздействующая коммуникативная тактика получает свою реализацию во всех первичных речевых жанрах комплексного жанра проповеди и в разной степени совмещается практически со всеми остальными КТ. Кроме этого, следует отметить, что такие коммуникативные тактики, как контактоустанавливаюіцая, этикетная, смягчения критики могут получить свою реализацию исключительно с опорой на эмоционально воздействующую, поскольку функция данных когнитивных структур -управление дистанцией между субъектом речи и его адресатом. Как следствие, все вышеперечисленные тактики соотносятся с эмоционально воздействующей КТ как род и виды (т.е. являются специфическими разновидностями эмоционально воздействующей коммуникативной тактики).
Среди наиболее важных эмоционально настраивающих коммуникативных ходов следует выделить апелляцию к чувствам и качествам адресата. Коммуникативные ходы апелляции к чувствам адресата чрезвычайно разнообразны по своей семантике; они связаны с желанием проповедника вызвать у своего слушателя положительные/отрицательные эмоции, связанные с предметом речи, субъектом или адресатом речи; например:
а) апелляция к чувствам адресата с целью вызвать симпатии/ антипатии к предмету речи:
Бывают такие ослепительные святые, которые спасают сотни тысяч и даже миллионы людей. Например, Сергий Радонежский. Он обладал такой благодатью, что спас не только себя и монахов, своих учеников, - он всю Россию перевернул своей святостью ... . [ПДС-2] (мелиоративная окраска);
Многие люди, еретики или заблуждающиеся, пытаются с помощью Иисусовой молитвы войти в какие-то духовные состояния, но они, кроме сумасшедшего дома ничего не получают, потому что со свиным рылом лезут в калашный ряд. [ПДС-2] (пейоративная окраска);
б) апелляция к чувствам адресата с целью вызвать симпатию к субъекту речи:
Советская эпоха породила своих мучеников за веру, и в XX веке епископов закапывали в землю живых после октябрьского переворота 17 года. Сорок священников зарыли на Смоленском кладбище.... [ПВЕ-5];
в) апелляция к чувствам с целью пробуждения самодостоинства адресата:
Поднимите голову, русские люди! Не вами ли была обжита и устроена великая Россия? Не вами ли, как щитом, было сдерэюано татаро-монгольское нашествие? И тем спасена Европа! Не вами ли повержен в прах великий завоеватель Наполеон?! [ПВЕ-4].
Особое эмоциональное воздействие при такой тактике достигается с помощью лексических и грамматических средств, наиболее ярким из которых является эмоционально-экспрессивно окрашенная лексика, как мелиоративная (преимущественно), так и пейоративная.
Предпочтение лексики с мелиоративной или пейоративной окраской в большинстве случаев зависит от индивидуальных психологических особенностей проповедника:
Мы, русские, очень духовные люди и понимаем праздники святые ... . [ПВЕ-2].
Знает, что блудить нельзя, - и блудит. Знает, что в храм нужно ходить, и не ходит, — до того обнаглел. [ПДС-4].
Однако в целом в проповедях преобладает лексика с мелиоративными коннотациями.
Яркая эмоциональная окраска, как уже было отмечено выше, способствует установлению оптимального виртуального континуума между проповедником и его слушателем. Она позволяет священнослужителю реализовать свое глобальное коммуникативное намерение: изменить картину мира адресата таким образом, чтобы он, будучи максимально расположен к проповеднику, осознал свою «греховность», несостоятельность что-то изменить в своей жизни без вмешательства Бога, который в данный момент воздействует на него посредством духовной речи:
Надо, родные мои, идти за Христом. Полооїсено в субботу и в воскресенье в храм, -я иду, хотя это и трудно. [ПВЕ-7];
Итак, дорогие братья и сестры, памятуя эти примеры, эти наставления, оставитеся дни Успенского поста постараемся провести прежде всего не в многословии, а в воздержании языка [АИК-1].
