Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I ДИСКУРСИВНАЯ БАЗА ПРОПОВЕДИ ВВОДНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ 15
1. Историко-специфические черты православных нормативных сочинений 18
2. Дискурс - институциональный дискурс - проповеднический дискурс 27
2.1 Определение дискурса по формальным и функциональным признакам 27
2.2 Институциональный дискурс и условия его выделения 32
2.3 Компоненты религиозного (проповеднического) дискурса 37
2.3.1 Участники проповеднического дискурса 49
2.3.1.1участники: обеспечение функции социальной градации 50
2.3.2 Цели и основные задачи проповеднического дискурса 52
2.3.3 Ценности проповеднического дискурса 54
ВЫВОДЫ 56
ГЛАВА 2. ПРАГМАЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ БАЗА ПРОПОВЕДИ 58
1. Речевые стратегии: методология анализа и основной Терминологогический инструментарий 58
2. Текстовое отражение роли коммуникантов в проповеди: анализ Речевых стратегий в формировании речевого портрета автора 70
2.1 Стратегия участия/ неучастия адресанта в речевом событии 72
2.2 Стратегия категоричности / некатегоричности поведения адресанта в речевом событии 79
2.3 Стратегия вероятностного оценивания адресантом речевого события как реального / нереального 85
2.4 Стратегия формирования у адресата отношения к речевому событию 90
2.5 Стратегия удовлетворения i неудовлетворения прагматических Ожиданий адресата 95
3. Отчет по проведенному прагмалингвистическому эксперименту 103
4. Интенциональная структура директивного речевого акта проповеди 107
4.1 Категория диалогизации как одно из основных свойств текста проповеди ...117
4.2 Результативность перлокутивного эффекта в проповеди 120
ВЫВОДЫ 132
ГЛАВА 3 КОМПОЗИЦИОННО-РЕЧЕВАЯ БАЗА ПРОПОВЕДИ КОММУНИКАТИВНО-РЕЧЕВОЕ ВОПЛОЩЕНИЕ ПРОПОВЕДИ 134
3.1 Зачин 137
3.2 Вступление 139
3.3 Информативно-повествовательная часть 144
3.4 назидательно-интерпретирующая часть 153
3.5 Заключение 157
3.6 Окончание 159
2. Текстовые микростратегии говорящего в структуре проповеди 160
ВЫВОДЫ 174
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 179
БИБЛИОГРАФИЯ 182
ПРИЛОЖЕНИЕ 1. ДИСКУРС: УЧАСТНИКИ-НОМИНАТИВНОЕ ПОЛЕ 199
- Историко-специфические черты православных нормативных сочинений
- Речевые стратегии: методология анализа и основной Терминологогический инструментарий
- Информативно-повествовательная часть
Введение к работе
В современном российском обществе наблюдается возрождение интереса к религии и повышение ее роли в обществе. Будучи одной из форм бытия человека, религия включается в число регуляторов его жизнедеятельности. В этом плане изучение языковой сущности и языковых принципов построения ее текстов значимо для исследования современного функционирования языка. «Реальность бытия языка тесно связана с реальностью бытия человека в самом широком смысле этого слова и отражением этого языка в языке» (Малинович,1996). Тема, находившаяся под запретом в течение многих десятилетий, после длительного периода забвения, была возвращена к гласному обсуждению в годы перестройки. Возросшие информационные запросы в области религии требуют удовлетворения, поэтому в постсоветской России активно развивается религиозная пресса, в СМИ появляются программы и публикации по различным религиозным аспектам и направлениям.
Проблема взаимоотношения языка и религии издавна привлекала к себе внимание исследователей. Но большей частью эти исследования затрагивали социальный, исторический, культурологический и / или теологический характер. На актуальность лингвистического аспекта исследований проблемы «Язык, коммуникация и религия» в настоящее время указывают тенденции, которые наметились в связи с изучением отдельных языковых явлений на материале религиозных текстов (Бетехтина, 1995; Никоновайте, 1997; Ножин, 1995; Христич, Соколова, 1997, Скляревская, 2000; Лилич, 2002); языковой организации самих текстов, функционирующих в религиозной сфере общения (Кругликова, 1999; Михальская, 1992; Кохтев, 1992; Мусхелишвили, Шабуров, Шрейдер 1993; Адмони, 1994; Абрамов, 1995); генезиса религиозной (христианской) публицистики (Жолудь, 2002; Туманов, 1999; Бакина, 2000), риторических особенностей религиозных текстов (Корнилова, 1998); религиозного дискурса (Карасик, 2002, Салимовский, 1998). В своих исследованиях ряд авторов обращает внимание на специфичность религиозных
5 текстов. Суть этой специфики определяется по-разному, ее называют
«эстетизацией» (Михальская, 2003), «сакральностью» (Адмони, 1994) и т.п.
Восстановление роли Церкви в обществе, связанной с утверждением этических основ бытия, с тенденцией к состраданию и утешению делает актуальным изучение ее дискурса в разных жанровых разновидностях, среди которых ведущее место занимает проповедь - обращение Церкви к своим прихожанам.
Известно, что коммуникация - это процесс, в котором принимают участие как минимум два действующих лица - адресант и адресат. «Их взаимодействие выступает как обобщающий внеязыковой фактор в языковой организации высказывания» (Винокур, 1980). Содержание и форма высказывания определяются, в первую очередь, иллокутивной целью - намерением говорящего, который опирается на сложившиеся традиции. Кроме того, здесь играют роль внеязыковые знания говорящих, их социальные и психологические характеристики.
В зависимости от намерения говорящий избирает тот или иной речевой жанр (далее - РЖ.- К.К.), т.е. «определенный, относительно устойчивый тематический, композиционный и стилистический тип высказывания» (Бахтин, 1979), как вербальное оформление типических ситуаций социального взаимодействия людей.
Проповедь является центральным, ведущим жанром, относимым к религиозному дискурсу (Крысин, 1996; Крылова, 1998, 2003) и соответствующим самой природе религии, если понимать ее не только как «мировоззрение,... основанное на вере в существование бога», но и как систему «представлений, практик и ценностей, как исторический и социальный феномен, как благочестие» (Словарь русского языка, 1983). Текст проповеди, ее язык представляют интерес, прежде всего, как образец, инвариант воздействующей речи, опирающийся на длительную историческую традицию,
как свидетельство сохранения историко-культурных основ самого бытия и его речевого воплощения.
И здесь нельзя не упомянуть следующее: уже в древнерусской литературе (в «Слове о полку Игореве») мы находим это жанровое образование. Как проповедь можно рассматривать само «слово» князя Игоря, обращенное к дружинникам - братьям, «русичам», призывающее к единству Руси. Проповедь-слово Игоря становится не только необходимым структурным элементом произведения, но и тем «отрезком речи», который отразил, или выразил, следуя общехристианскому принципу проповеди «говори во благо», ценностную базу русской ментальносте. Так «Слово о полку Игореве» становится словом (к) полку Игореву.
Произведения 20-века проникнуты проповедническими мотивами, и подтверждение этому мы находим, например, в рассказе Леонида Андреева «Нет прощения». Рецензент «Донской речи» посвятил ему очерк, озаглавленный «Казнь Молчалина», в котором назвал произведение Л.Андреева интересным образцом соединения «нового искусства» с «основною чертой русской литературы - проповедью» («Донская речь», 1904). То есть мы можем сказать, что проповедь так или иначе проявляется в русской литературе: это и проповеднические мотивы в произведениях 20-века, и проповедь как структурный элемент литературного произведения, и как ценностная основа русской литературной традиции.
Проповедь определяется как «жанр ораторской прозы: дидактическое произведение, содержащее этические требования и побуждающее слушателя к эмоциональному восприятию этих требований» (Аверинцев, 1990). В литературном энциклопедическом словаре, откуда приведено это определение, нет указаний на литературу, отсылающую к источникам, что представило бы историю изучения проповеди как речевого жанра. Это свидетельствует о том, что в советское время этот текст не исследовался. Интерес к проблеме исчерпывался только в рамках общей риторики, истории, теологии, философии
7 (Зеньковский, 1990; Лотман, 1992; Кохтев, 1994; Лосев, 1996; Рождественский,
1998). Историю изучения проповеди можно представить по дореволюционным
источникам (Архангельский, 1888) и современным теологическим
исследованиям (Ищунин, 1998; Тавиров, 2000), посвященным реализации
функции воздействия, и по немногочисленным современным лингвистическим
исследованиям.
Наиболее полно освещены фонетический и орфоэпический аспекты феномена проповеди. Так, в работах О.А.Прохватиловой уделяется внимание интонационным особенностям проповеди (1996; 1997; 1998; 1999; 2000), ее ритмо-мелодической организации (1998), «внешней диалогичности проповеди, проявляющейся на фонетическом уровне» (1998; 2006).
В значительной степени представлены исследования, предметом которых
является лексический пласт проповеди, критерии распределения церковной
лексики. Таковы работы Г.Н.Скляревской, результатом которых стал новый
толковый словарь православной церковной культуры (Скляревская, 2000), в
котором приведена следующая дефиниция проповеди: «...речь
священнослужителя, обычно произносимая в храме и содержащая разъяснение
основ вероучения, наставления и рекомендации верующим». И.А.Крылова в
своей монографии (2005) исследует лексический состав текстов проповеди,
рассматривая церковно-религиозную лексику с точки зрения семантики и
функциональной стилистики и анализируя основные богословские понятия
(«вера», «добро», «зло»). Специфика религиозных концептов («гордость»,
«стыд», «грех» и др.) рассматривается такими исследователями, как
лю Н.Д.Арутюнова (2000), Л.Г.Панова (2000),/Шмелев (2000).
Проблеме означивания функциональной разновидности языка, обслуживающей сферу религии (куда входит и проповедь), посвящены работы, авторы которых предлагают различные термины: «религиозно-проповеднический стиль» (Крысин, 1994, 1996; Гостеева, 1997), «церковный
8 стиль» (Ипатова, 2004), «религиозный стиль» (Войтак, 1994), «церковно-
религиозный стиль» (Крылова, 2000,2001,2003; Шмелев, 1999).
Коммуникативной стороне проповеди уделено меньше внимания. Диалогичность, фактор двойного адресата, роль личности проповедника - это те значимые факторы с точки зрения коммуникативной лингвистики, которые находят свое отражение в немногочисленных работах исследователей (Набиева, 1997; Михальская, 1992; Кузьмина 2003,2004, 2006).
Малочисленность специальных исследований языковой и коммуникативной специфики проповеди, возросший интерес лингвистов к вопросам функционирования языка в религиозной коммуникации, поиск современных текстовых категорий обусловили выбор темы исследования.
Первостепенным видится выявление языковых особенностей проповеди и функционального стиля, к которому она относится. Надо отметить, что проповедь может изучаться в плане наличия особенностей употребления языковых средств (Крылова, Крысин, Скляревская, Шмелев) или непосредственно в функциональном аспекте путем наблюдения за участием и особенностями функционирования языковых средств в структуре текстов, репрезентирующих этот стиль. Диссертационное сочинение ставит задачей наблюдение за отбором и функционированием языковых средств и выполнено в соответствии со вторым направлением с точки зрения их задействованности в тексте ведущего жанра (проповеди) религиозного стиля с выделением как стилистически маркированных языковых средств, так и тех языковых средств, которые приобретают характерное значение для данной сферы употребления. Таким образом, изучение проповеди как речевого жанра, ее коммуникативной организации с помощью дискурсивного анализа, разработка приемов такого анализа составляет актуальность диссертационного исследования.
Основная цель диссертационного сочинения - представить проповеднический дискурс как систему многогранных связей, текстуально
9 зафиксированных на композиционно-речевом, содержательно-тематическом,
прагматико-коммуникативном уровнях, что дает основание для выявления его
речевой специфики посредством анализа презентирующих его текстов.
Достижение данной цели возможно при решении следующих задач
исследования:
провести анализ организации дискурса в его составляющих, определив роль его участников;
разработать алгоритм и провести анализ прагмалингвистической базы проповеди, проследив взаимоотношения адресанта - адресата;
выявить смысловую структуру выделенных структурных блоков как содержательно-тематических доминант, избранных для анализа текстов разных авторов, и сопоставить их между собой; на основе этого сопоставления определить прототипические черты проповеднического дискурса и их индивидуальное авторское воплощение;
провести анализ композиционной организации текста проповеди с точки выделения композиционных компонентов, наблюдения над их функционированием, ролью в построении текстов-проповедей, а также реализации смыслового содержания и дать определение проповеди.
Объектом предпринимаемого исследования является проповеднический дискурс II половины 20 века - начала 21 века (1960-1990-2004 г.г.), а предметом - его специфические текстуальные черты прагматического, содержательно-тематического, композиционно-речевого аспектов.
Всё вышесказанное позволяет сформулировать в общем виде принципиальное положение, которое ложится в основу рабочей гипотезы: проповеднический дискурс второй половины 20 века - начала 21 века обладает определенным набором прототипических черт на прагматическом, содержательно-тематическом и композиционно-речевом уровнях, связанных с характером проповеднического дискурса, набором коммуникативных стратегий, а также с их реализацией в тексте на языковом уровне. Системность
10 и последовательность набора дискурсивных составляющих делает возможным
выделение проповеднического дискурса как автономного, уникального лингво-
и экстралингвистического единства, имеющего устойчивую структуру.
Для проверки гипотезы и решения поставленных задач предполагается
использовать следующие методы:
метод непосредственного наблюдения над текстом;
метод контент-анализа;
гипотетико-дедуктивный метод;
метод интент-анализа.
Материалом исследования послужили тексты опубликованных православных проповедей 1960-1990-2004 г.г. Проанализировано около 150 текстов проповедей современных авторов (Иоанна Крестьянкина, Алипия Воронова, Николая Никольского, фрагментарно - Алексия Ридигера, Марка Клименко), позволивших отобрать материал, наиболее полно отражающий типичные черты современной проповеди. Тексты проповеди этих авторов взяты из изданий (в том числе электронном виде), опубликованных по благословению Патриарха Алексия II.
Напомним, что приведенные выше определения С.С. Аверинцева и Г.Н. Скляревской ориентируют нас на то, что проповедь является жанром устной речи. Однако в словаре Г.Н. Скляревской первый же пример словарной статьи указывает и на существование проповеди в письменном виде (Приведем этот пример: «Римский-Корсаков спросил у меня: «Отчего вы, отец Иоанн, читаете проповеди, а не говорите их?». Действительно, после «Буди имя Господне благословенно» на амвон в моем храме ставили аналой, я клал на него написанную заранее мною проповедь и читал ее. На вопрос генерала я ответил, что не умею говорить проповеди и, опасаясь внести неясность или смущение в умы прихожан каким-либо неясным словом, предпочитаю писать их, так как умею писать еще со светской моей жизни». Архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской). Избранное»). Наш выбор исследования именно
письменных текстов проповеди обусловлен тем, что, во-первых, и целеустановка и тематика устных текстов проповеди идентичны таковым в письменных текстах проповеди; во-вторых, «признак «устности» не представляется надежным для объединения ... устных высказываний в особую разновидность языка» (Кормилицына, 1992). Отличия же формы речи на языковом уровне будут проявляться, главным образом, на уровне синтаксиса, на смысловом уровне они будут практически тождественны. Кроме того, устное официальное общение сближается с письменной речью и отличается от устной речи как спонтанной, то есть «независимой, необусловленной речи, вызванной внутренними побуждениями говорящего» (Химик, 2000). Научная новизна состоит в том, что:
Впервые в научный оборот вводится проповеднический дискурс и рассматривается его языковая специфика, проявляющаяся в тексте в функциональном аспекте;
Формируется терминологический аппарат этого дискурса;
Осуществляется прагмалингвистический анализ речевого портрета проповедника с точки зрения отслеживания связей адресата и адресанта;
Выделяется набор стратегий, отражающих роль адресанта в создании текста;
Выделяются характерные особенности проповеди в композиционно-речевой и содержательно-тематической организации проповеди;
Рассматривается проявление категории диалогизации в тексте проповеди;
Проповедь рассматривается в качестве полилога;
Уточняется определение проповеди.
Теоретическая значимость работы состоит в разработке и представлении структуры проповеднического дискурса: анализ формирования дискурсивной структуры, анализ внутридискурсивных связей, механизмов взаимодействия составляющих дискурса проповеди, составление типологии
12
коммуникативно-речевых стратегий, составление методики
прагмалингвистического анализа дискурса воздействующей речи, анализ
композиционной организации проповеднического дискурса посредством
выявления его прототипических элементов и закономерностей их проявления,
составление лингвистического инструментария дискурса, уточнения положений
коммуникативной лингвистики.
Практическая значимость обусловлена возможностью использования выявленных прототипических черт при работе с текстами, принадлежащими проповедническому дискурсу, как в русской, так и в иностранной аудитории. Возможно широкое применение практических результатов исследования: использование материала в курсах для русскоязычных и иностранных студентов («Коммуникативно-прагматические особенности русской воздействующей речи», «Синтаксис», «Стилистика»), при выделении типических особенностей проявления воздействующей речи и дискурсивных особенностей на фоне русского языка. Для иностранной аудитории особенно значимо применение материала в курсах по обучению миссионерской и прочей духовной деятельности на русском языке, для уточнения специфических особенностей русской воздействующей речи и церковной ораторской практики, в курсе «Коммуникативная организация высказывания», «Ментальность в языке», «Риторика».
Апробация результатов исследования, его основные положения были представлены на аспирантском семинаре кафедры русского языка как иностранного и методики его преподавания филологического факультета СПбГУ (2001-2004 г.г.), докладах на X Конгрессе МАПРЯЛ «Русское слово в мировой культуре» (май-июнь 2003 г.), XIII и XIV Международной филологической конференции в СПбГУ (11-15 марта 2003 г. и 15-20 марта 2004 г.), международной научно-практической конференции «Русский язык в современном образовательном пространстве» (5 февраля 2003 г.) в Санкт-Петербургском государственном университете технологии и дизайна,
13 Международной филологической конференции (20 февраля 2004 г.) в
Иркутском государственном политехническом университете, на IV Научно-методической конференции «Гуманитарная наука и православная культура» (Четвертые Пасхальные чтения) (27-28 апреля 2006 г.) в Московском педагогическом государственном университете.
В ходе исследования нами был установлен ряд моментов, ложащихся в основу положений, выносимых на защиту:
Проповедь - это статусное речевое произведение, произносимое священнослужителем определенного сана, обладающее оригинальным набором коммуникантов (проповедник - Бог - паства), роль и речевая деятельность которых зафиксирована текстуально; функциональное предназначение проповеди - донести до аудитории основы вероучения с целью разъяснения, наставления, рекомендации должного поведения в соответствии с ценностной базой религиозных (православных) постулатов.
Проповедь обладает универсальной шестичастной структурой (зачин, вступление, информативно-повествовательная часть, интерпретирующая часть, заключение, окончание), вариабельность которой проявляется в авторском языковом оформлении и на содержательно смысловом уровне, так как содержание проповеди определено материалом Священного Писания и предпочтением священнослужителя в выборе материала.
Проповедь - это полилог, так как ей присущ не только признак диалогичности, но и категория диалогизации, проявляющаяся на всех уровнях языка: при активной роли ведущего коммуниканта (священнослужителя) речевые роли остальных коммуникантов (паствы) лимитированы статусностью произведения или ретранслируемы посредством священника (Бог).
Дискурс проповеди обладает специфическими чертами, которые проявляются и в наборе институциональных признаков, и в характере взаимодействия участвующих в проповеди, и в наборе определенных стратегий активного говорящего.
14 5. Личность проповедника имеет важное значение в раскрытии
структурно-композиционного построения проповеди.
С точки зрения структуры, настоящее исследование представляет собой работу, состоящую из введения, трех глав, заключения, в котором приводятся соответствующие выводы проведенного исследования, и приложений, в которых приводится иллюстративный материал к Главе I «Дискурсивная база проповеди»; материал прагмалингвистического эксперимента Главы II («Контент-анализ речевого портрета проповедника»); а также образцы анализируемых текстов.
Объем работы: 198 страниц, библиография включает 234 единицы.
Историко-специфические черты православных нормативных сочинений
История проповеди в восточно-христианском регионе имеет свою специфику. В православном мире устная литургическая проповедь была до 17 века явлением достаточно редким. Своеобразным аналогом (имея в виду, в первую очередь, воспитательное значение) западной проповеди можно считать т.н. «наказания», или наставления, древнерусских духовников. Эти поучения духовников носили по преимуществу практически-дисциплинарный и нравственный характер и почти никогда не были религиозно-теоретическими. Наставления излагались чаще всего в письменной форме, в виде личного послания пастыря своим «духовным детям» и зачитывались во время службы (Смирнов, 1913). Но в силу личного характера этих наставлений, а также учитывая тот факт, что духовники в большинстве своем происходили из монашеской среды, их учительное воздействие носило более узкий, практический характер по сравнению с проповедями европейских проповедников. В этих проповедях преобладало теоретико-теологическое начало.
По мнению многих исследователей, появление устной проповеди как части богослужения в украинской, белорусской, а позднее и московской православной церкви было отголоском «католического школьного проповедничества, которое вызвало себе подражание в южнорусских пределах, и она перешла в московское государство вместе с киевским схоластическим образованием» (Никольский, 1901; Архангельский, 1888; Харламович, 1914; Флоровский, 1982). А.С. Архангельский считает, что появление при церквях особой должности «казнодея» также было «латинским» заимствованием (Архангельский, 1888). По мнению М.А. Поторжинского (Поторжинский, 1891), проповедь начала—середины 17 века позаимствовала у «латинян» не только форму (появились четыре вида схоластической проповеди: догматические (нравственные), формально логические, диалектико 19 софистические и аллегорические), но и характер аргументации (использование методов формальной логики, античных авторов и, в первую очередь, трудов
Аристотеля даже в качестве подтверждения святоотеческих выкладок). Таким образом, распространением христианского просвещения и церковности православные были в большей степени обязаны книге -письменному тексту,- чем устному слову. Проповедь заменяли т.н. уставные чтения, состоявшие из творений отцов и учителей церкви, житий святых и из других назидательных произведений. Домашнее (или т.н. келейное) чтение настойчиво предлагалось всем верующим как дело богоугодное (Никольский, 1901). Например, II редакция популярного на Руси «Измарагда» начинается с трех Слов о спасительной роли духовного чтения (Слово I Иоанна Златоуста с чтением божественных писаний; Слово II, приписываемое св. Георгию, папе Римскому: «Добро есть, братіє, и полезно всякому верному почітание книжное»; Слово IV Иоанна Златоуста: «Како не ленитися книгъ чести: Мнози непочитаниемъ книжнымъ с правого пути совратишася». Как утверждает исследователь В.А Яковлев, а за ним и А.И. Клибанов, именно наиболее ранняя редакция этого памятника, относящаяся к 15 веку, имела наибольшую популярность и предназначалась не для нужд духовенства, а для духовного чтения верующих. (Яковлев, 1893; Клибанов, 1996). Аналогичные сюжеты встречаются и в памятниках конца 16-17 веков.
Православная позиция представлена т.н. «Учительными Евангелиями»: старопечатными (издание Ивана Федорова 1569 г. и его переработка М. Смотрицким 1616 г.) и рукописными конца 16-17 веков. «Учительное Евангелие» представляет собой сборник толково-учительных слов на евангельские и апостольские чтения всех праздничных и воскресных богослужений, а также житий отдельных мучеников, святых и апостолов.
Для характеристики содержания православных нормативных сочинений следует остановиться на двух вопросах: каковы были представления о природе человека и какое место понятие греха и греховности занимает в антропологических построениях православных авторов.
В православной традиции проповеди природа человека рассматривается в трех измерениях. А именно: природа Адама (или то, каким человек был сотворен, или состояние первоначальной праведности), природа человека после грехопадения и природа человека после воскрешения. Характеристика каждого из этих состояний в католической и православной традициях качественно отличается. В рамках католической традиции от Августина до II Ватиканского Собора степень райской праведности / невинности существенно ниже, чем состояние человека после Воскрешения, но выше, чем у святого в этой жизни. Для православной традиции между этими тремя состояниями нет такого глубокого противопоставления. Недаром монашеская жизнь («жизнь иноческая») иногда называется жизнью «ангельской» (или ангелоподобной), а душа праведного человека и при жизни «имеет на себе свет Божественный». Эти представления могли отразиться в том различном понимании святости, которое сложилось в этих двух христианских традициях. А также и в монашеских идеалах (преимущественная ориентация на созерцательный или деятельный образ жизни). С православной точки зрения, природа человека от сотворения была «равночестна» ангельской, если использовать выражение Григория Нисского, даже превосходила ее: «прирождение человеческое дарованною себе честию Ангелы превышало».
Речевые стратегии: методология анализа и основной Терминологогический нструментарий
Рассмотрев номинативное поле участников проповеднического дискурса в его межсубъектных связях и цели, представляемые участниками, следующим шагом мы видим анализ коммуникативных стратегий участников, стратегий, подчиненных обозначенным выше целям. Определив ближайшую цель проповеди как донесение до аудитории догматических, нравственных элементов православия и раскрытие перед ней оснований или мотивов, по которым следует верить той или иной отдельно высказываемой истине и христианскому учению в целом, логично провести наблюдение за достижением этой цели, обратившись к анализу речевых стратегий активного коммуниканта (проповедника), классификации и представлению типологических отношений этих стратегий. Очевидно, что они составляют каркас, формирующий интенциональную структуру проповеди, фундаментом же являются ценностные православные установки. Анализ речевого портрета проповедника осуществляется с точки зрения отслеживания связей проповедника и паствы. Речевые стратегии паствы не представляют для нас непосредственный интерес, так как они будут достаточно однозначны функционально - согласие и приятие сказанного проповедником, подтверждение принадлежности к данному институту. В языковом плане эти стратегии отображены канонными «Аминь», «Да будет так» и некоторыми другими.
Избранный аспект исследования лежит в сфере прагмалингвистики, под которой мы, вслед за Н.И.Формановской, понимаем раздел языкознания, сосредоточивающий «...внимание на отношении человека к языковым знакам, зафиксированным в языке, а также на выборе наиболее уместных единиц (при ориентации на ситуацию в целом, на адресата) для производства высказываний / текстов, с помощью которых говорящий в речевых действиях достигает поставленных целей, как внекоммуникативных, так и коммуникативных» (Формановская, 2002).
В основе такого понимания прагмалингвистики лежит Речевой акт (далее - РА) с его основными компонентами «Отправитель - Текст -Получатель», что дает возможность рассматривать прагмалингвистику как аспект, который изучает взаимоотношения между людьми в процессе общения с помощью языковых знаков. (Арутюнова, 1990). Таким образом, мы обращаемся к наблюдению за характером речевого акта, реализованного в тексте, с целью провести наблюдение за речевой деятельностью и речевым поведением активных коммуникантов, участвующих в проповедническом дискурсе, с целью выявления как их институциональных, так и личностных качеств. В настоящее время мы не находим четкого разведения этих понятий: и речевая деятельность и речевое поведение составляют единый процесс. Мы смогли найти скорее вопросы, чем ответы, разработки по поводу представления отдельно речевой деятельности и отдельно речевого поведения (Матвеева, 2004). Речевая деятельность рассматривается преимущественно в рамках психолингвистики, опираясь на понятие деятельности как таковой (Леонтьев, 1990), - с переносом ее закономерностей на речевые акты (Арутюнова, 1990). Понятие же речевого поведения, появившееся в работах Н.И. Формановской (1998, 2004), оказывается связанным с процессом актуализации речевой деятельности, ее непосредственной реализации. Для нас доминируют коммуниканты - их речевая деятельность и речевое поведение. На их основе анализируются личностные, или индивидуальные, институциональные качества коммуникантов. Независимо от того, анализируется ли речевая деятельность или речевое поведение Отправителя текста, при рассмотрении РА принимается во внимание целенаправленность его совершения. Эта целенаправленность может быть осознанной, открытой и эксплицированной в тексте с помощью языковых средств: Отправитель текста (проповедник) совершает выбор языковых единиц с определенным намерением.
Информативно-повествовательная часть
Следующую за вступлением 3-ю часть проповеди мы называем информативно-повествовательной, поскольку в ней всесторонне раскрывается тема проповеди. Для достижения этой цели современные проповедники используют разнообразные способы и приемы изложения: повествование, описание, рассуждение. 1) Повествование
Повествование, как известно, представляет собой рассказ о событиях, фактах, явлениях. Круг сюжетов и действующих лиц, описываемых в повествовательных фрагментах проповеди, весьма разнообразен. Повествование может (1) ограничиться кратким изложением библейской притчи. Например, в Проповеди об истинном посте о. Николай (Никольский) обращается к истории пророка Давида и его сына Авессалома:
«Любовь в сердце все покрывает: и недостатки, и слабости. Вот, например, молено привести из Ветхого Завета жизнь пророка Давида. Давид был человек весьма любвеобильный, обладал даром любви. И когда возмутился против него его собственный сын Авессалом, который ...умыслил захватить власть и погубить отцаради ...властолюбия, то Давид перенес очень спокойно по отношению к своему сыну. Он не произнес ему ни одного укоризненного слова и даже после того, когда военачальники убили Авессалома, то пророк Давид как дитя плакал о своем сыне, не помня зла, которое причинил ему Авессалом».
Используя повествовательную форму, проповедник может (2) делиться своими жизненными наблюдениями, рассказывать о людях, с которыми ему приходилось встречаться, например:
«Мне приходилось быть очевидцем, как на войне некоторые, боясь голодной смерти, брали с собой на спину мешки с сухарями, чтобы продлить свою жизнь, а не сражаться с врагом; и эти люди погибали со своими сухарями и не видели многих дней. А те, кто снимали гимнастерки и сражались с врагом, те остались живы» (А.В.).
Основу повествования в проповеди могут составлять (3) рассказы о случаях из жизни прихожан или знакомых проповедника, например:
«... в мире существует смерть, чтобы через нее мы учились Христовой любви. Никогда Бог не бывает столь близким как в смерти. Один знакомый мне рассказывал про своего друга, как умер у него отец. Он сказал, что отец его неверующий и хочет похоронить его по-человечески, не надо никаких отпеваний и молитв. И когда гроб привезли в крематорий и приито время последнего прощания с покойником, все отступили, дабы дать сыну побыть у гроба наедине. Была длинная пауза, и сын вдруг зарыдал в просьбе, есть ли кто-нибудь здесь, кто умеет молиться. Были пасхальные дни, и мой знакомый церковный человек тихонько запел: «Христос воскресе из мертвых! Смертию смерть поправь...», и все стоящие там стали ему подпевать. Я не знаю, как изменилась жизнь этого человека, но, наверное, это было началом нового пути» (И.К.).
В проповедях возможны также (4) повествования о событиях, произошедших в действительности, без указания имен их конкретных участников, например:
«Это отречение может быть таким, как было оно у одного очень ученого, весьма образованного богословски человека. Его спросили, как он, такой просвещенный, такой образованный человек, может верить в Бога. Он ответил, что верит, но не фанатично, то есть его вера сама собой, а мир само собой. Одно другого не касается. Мир может не беспокоиться, он не доставит никаких неприятностей своей верой этому миру. Он не потревожит своей верой мир ничем. Нам нужно ясно видеть, что мы тогда только верующие, когда мы отличаемся от мира» (И.К.).
