Содержание к диссертации
Введение
I. Митрополит филарет (дроздов) и его эпоха 11
1.1. Личность митрополита Филарета (Дроздова) и его эпоха 11
1.2 Митрополит Филарет (Дроздов) как академик Отделения русского языка и словесности Императорской Академии Наук 18
1.3. Митрополит Филарет (Дроздов) и руеекая литература 28
II. Проповедь: история и теория жанра 48
2.1. Очерк истории гомилетики в России и место митрополита Филарета (Дроздова) в ряду русских проповедников 48
2.1.1. Гомилетика как наука: общие замечания 48
2.1.2. Риторическое и антириторическое направления 50
2.1.3. Митрополит Филарег (Дроздов) в истории русского проповедничества 54
2.1.4. Формы проповеди в истории гомилетики и в творчестве митрополита Филарета (Дроздова)
2.2. Духовная и светская литература: аспекты соотношения 72
2.3. Проповедь как жанр в истории и теории литературы 84
2.4. Требования к языку проповеди в трудах русских гомилетов XIX века...95
III. Значение композиции для экзегетической цели проповеди 105
3.1. Особенности композиции проповедей митрополита Филарета (Дроздова) 105
3.2 Роль и функция эпиграфа в композиции проповедей митрополита Филарета (Дроздова) 109
3.3. Особенности интертекстуальности в гомилетических текстах ... 111
3.4. Значение соотношения повода, темы, эпиграфа и предмета для композиции проповеди 116 CLASS IV. Художественные особенности проповеди митрополита филарета (дроздова) 130 CLASS
4.1. Проблема образа и образности в светской и духовной словесности 130
4.2. Особенности раскрытия религиозных тем в проповедях митрополита Филарета (Дроздова) 1 4.2.1. Многозначность понятия "Слово" в творениях митрополита Филарета (Дроздова) 137
4.2.2. Тема " креста" 144
4.2.3. Тема "веры" 148
4.2.4. Образ "пустыни" 163
4.2.5. Взаимообусловленность тем "тело-душа-жизнь" 167
4.3. Стилистические особенности проповеди митрополита Филарета (Дроздова): общие замечания 168
4.3.1. Особенности использования стилистических фигур в проповедях митрополита Филарета (Дроздова) 174
4.3.2. Особенности использования стилистических тропов в проповедях митрополита Филарета (Дроздова) 181
4.3.3. Принцип наглядности изображения в проповедях митрополита Филарета 196
4.3.4. Совмещение тропов и фигур как особенность идиостиля митрополита Филарета (Дроздова) 202
Заключение 207
Список используемой литературы 212
Список сокращений
- Митрополит Филарет (Дроздов) как академик Отделения русского языка и словесности Императорской Академии Наук
- Митрополит Филарег (Дроздов) в истории русского проповедничества
- Особенности интертекстуальности в гомилетических текстах
- Стилистические особенности проповеди митрополита Филарета (Дроздова): общие замечания
Введение к работе
Актуальность работы обусловлена возросшим в наши дни интересом к религиозной теме и недостаточной изученностью жанра проповеди XIX века. В последнее время литературоведы проявляют все больший интерес к изучению проповеди как произведению словесного творчества. В ряде работ рассматривается проповедь как литературный жанр европейских авторов средневековья и Нового времени (Л.В. Егорова, Н.М. Кукушкина, М.Р. Ненарокова, К.Ю. Самойлович, М.В. Строганова), исследуется средневековая русская проповедь, но русская проповедь Нового времени пока изучена недостаточно. В литературоведении существует проблема соотношения и взаимодействия светской художественной и духовной литературы, а зачастую и противопоставление их. Данная работа написана в свете полемики современного литературоведения о возможности изучения духовной литературы, является стремлением вернуть ее в сферу исследовательских интересов литературоведов, которую необходимо рассматривать в едином историко-культурном пространстве, а творчество духовных писателей в общем контексте русской литературы. Художественная и церковная литературы, несут понятия духовности, нравственности, героического и жертвенного служении отчеству. Принципиально важно подчеркнуть, что духовная и светская литература – это один и тот же пласт национальной литературы, которые представляют собой явления искусства слова и вместе образуют русскую словесность с единой задачей совершенствования и духовного возрастания человека.
В XX веке исследовалась преимущественно светская литература. XXI век открывает новые возможности, например, изучение такого существенного существенной части русской литературы как духовная литература. В связи с этим интересен период XIX века, известный деятельностью видных церковных деятелей, но мало описано их влияние на литературную, научную, культурную и политическую жизнь общества того времени.
Проповедь является одним из древнейших жанров словесности, имеющих свои особенности. Этому жанру присуща определенная традиционность образной системы, восходящей к Священному Писанию. При анализе текстов разных проповедников становится очевидным, что, помимо универсальной системы образов, можно говорить и об авторских, индивидуальных стилистических приемах и формах, которые создают идиостиль. Проповедник использует различные приемы с целью максимального пояснения и облегчения восприятия слушателями богословских понятий и законов духовной жизни. На протяжении всей церковной истории проповедь была одним из самых действенных средств нравственного и духовного воспитания общества. Изучая христианскую проповедь, можно рассматривать не только внешнюю форму, но постигнуть и ее надвременное содержание.
Выбор для исследования проповедей митрополита Филарета обусловлен тем, что нравоучительному направлению своих предшественников-проповедников московский святитель предпочитает богословскую проповедь. Пониманию сложного догматического содержания проповеди помогает особый стиль изложения, содействующий активизации мышления. Художественная форма, особенности композиции, фигуры и тропы, символика и образность – все это воздействует на слушателей, дает возможность говорить об идиостиле гомилета и является предметом данного исследования. Проповедник вовлекает слушателей/читателей в процесс размышления и рассуждения, сочетая различные стилистические и композиционные приемы.
Цель работы определить место проповеди как жанра в литературе XIX века на основе выявления структурно-композиционных и художественных особенностей проповеди митрополита Филарета (Дроздова).
Для достижения указанной цели решаются следующие задачи:
- определить место и значение митрополита Филарета (Дроздова) в церковной, светской, научной и культурной жизни общества XIX в.;
- проследить влияние митрополита Филарета (Дроздова) на писателей и на литературный процесс XIX в.;
- рассмотреть особенности жанра проповеди в истории литературы и гомилетики;
- исследовать соотношение духовной и светской литературы;
- определить значение композиции для экзегетической цели проповеди через соотношение темы, эпиграфа и предмета проповеди;
- проанализировать развитие образов–архетипов (крест, слово, вера, пустыня и др.) при создании особой системы образов духовной словесности;
- выявить особенности использования стилистических тропов и фигур, характеризующих творческий метод митрополита Филарета (Дроздова) и его идиостиль.
Положения, выносимые на защиту:
1. Светская художественная и духовная литературы – две составные части русской национальной литературы;
2. Проповедь XIX века, характеризующаяся высокими художественными достоинствами, богатством образных, изобразительных и выразительных средств, может рассматриваться не только как жанр церковного красноречия, но и более широко как жанр духовной словесности в контексте общего литературного процесса в соответствии с традицией древнерусской литературы благодаря проповеднической деятельности митрополита Филарета (Дроздов), митрополита Платона (Левшина), архиепископа Иннокентия (Борисова), архиепископа Филарета (Гумилевского), митрополита Макария (Булгакова), архиепископа Амвросия (Ключарева) и др.;
3. Образную систему духовной литературы, в частности проповедь митр. Филарета (Дроздова), создают образы-прототипы, восходящие к основным богословским догматам;
4. Особенности композиции проповеди митр. Филарета (Дроздова), ее структура и элементы служат экзегетической цели и оказывают специфическое воздействие на слушателя/читателя;
5. Применение разных приемов толкования с использованием системы стилистических тропов и фигур создают особый стиль проповедей митр. Филарета, который можно определить как герменевтический.
Новизна работы состоит в определение места духовной литературы в общем культурно-историческом и литературном процессе как составной части наравне со светской литературой. Впервые проводится филологический анализ проповедей митрополита Филарета (Дроздова), относящихся к созерцательно-богословскому направлению гомилетики XIX века, определяется место жанра проповеди в общелитературном процессе и описывается творческий метод одного из самых известных и авторитетных деятелей того времени.
Материалом исследования избраны проповеди знаменитого проповедника XIX века митрополита Московского и Коломенского Филарета (Дроздова), опубликованные в пятитомном собрании сочинений 1878-1885 гг., в отдельных изданиях разных лет и хранящиеся в фонде ОР РГБ (Ф. 316.) Проанализировано более 300 проповедей.
Объектом исследования являются тексты проповедей митрополита Филарета (Дроздова), их композиция, стилистические тропы и фигуры как образные и выразительные средства воздействия на слушателя/читателя.
Методологическую основу исследования составляют историко-культурный и сравнительный богословско-литературоведческий подходы, позволяющие всесторонне и наиболее полно описать художественные особенности жанра проповеди. В диссертационном исследовании используются следующие методы исследования: текстологический и лингво-текстологический; историко-функциональный; стилистический; концептуальный анализ; герменевтический, дающие возможность наиболее полно выявить сложную природу проповеди. Применение в работе методов литературоведения, стилистики, лингвистики текста, прагматики и риторики, а также привлечение знаний из философии, богословия позволяют провести всестороннее исследование. Предлагаемый комплексный подход к анализу текстов проводится в русле междисциплинарных исследований.
Литературоведческий анализ проповедей в настоящей работе традиционно представлен описанием тропов и фигур, образов и мотивов, композиции текста и проблемы интертекстуальности. Поскольку способ мышления автора духовной литературы, его система ценностей, восприятие мира обусловлены религиозным христоцентрическим сознанием, которое проецируется в ментальности, считаем возможным и правомерным использование методов концептуального анализа (С.Г. Воркачев, В.И. Карасик, В.В. Колесов, Д.С. Лихачев, В.А. Маслова, Г.Г. Слышкин, Ю.С. Степанов и др.), выработанного современной филологией.
Теоретическая значимость заключается в том, что сочетание междисциплинарных подходов к изучению проповеди позволяет описывать ее как литературный жанр, обстоятельно проанализировав идейно-художественные особенности этого жанра, имевшего столь большое значение для развития древнерусской литературы. Настоящее исследование является попыткой вернуть духовную литературу в сферу интересов современных литературоведов.
Практическая значимость. Фактический материал и полученные научные результаты исследования, могут быть использованы в университетских курсах (и спецкурсах) по «Истории русской литературы XIX в.», «Теории и практике риторики», «Истории православной культуры», «Гомилетике», «Истории церковного красноречия», в спецкурсах «Духовная литература», «Жанр проповеди в истории литературы», в спецкурсах по творчеству Н.В. Гоголя, А.С. Пушкина, Ф.И. Тютчева и т.п.
Апробация работы. Основные положения и отдельные выводы нашли отражение в выступлениях на XXXIV, XXXV и XXXVI Международных филологических конференциях в СПбГУ (Санкт-Петербург, 2005, 2006, 2007), Международной научной конференции «Язык, текстология и история славянских памятников письменности», посвященной 85-летию со дня рождения Лидии Петровны Жуковской (Москва, 2005); III, IV и V научно-методической конференции «Гуманитарная наука и православная культура» (III, IV и V Пасхальные чтения) МПГУ (Москва, 2005, 2006, 2007 ), на заседаниях Филаретовского семинара при подворье Троице-Сергиевой Лавры в Москве (Москва, 2006, 2007), ХІ конгрессе Международной ассоциации преподавателей русского языка и литературы (МАПРЯЛ) «Мир русского слова и русское слово в мире» (Варна, Болгария, 2007), XVI Международных образовательных Рождественских чтениях (Москва, 2008), на Международном симпозиуме «Изучение славянских языков, литератур и культур как инославянских и иностранных» (Белград, Сербия, 2008).
Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из Введения, четырех глав, Заключения, Списка литературы. Объем работы 240 страниц.
Митрополит Филарет (Дроздов) как академик Отделения русского языка и словесности Императорской Академии Наук
Список сочинений митр. Филарета также значителен. Количество трудов самого митрополита Филарета и литературы о нем настолько велико, что собрание сведений о них имеет специальный термин «Филаретика» («Filaretica») [Библиографический указатель 2005:3; Энциклопедический словарь Брокгауз-Ефрон 1902:740], а период его жизни называют «веком Филарета». Митр. Филарету принадлежат богословские труды, слова и речи, богослужебные тексты, молитвы, жития, церковно-административные документы (мнения, донесения, резолюции), манифесты, письма, стихотворения и переводы. Подробный Библиографический указатель изданий, посвященных митрополиту Филарету, вышел в 2005 г. [Библиографический указатель 2005]. Многие сочинения митрополита выдержали несколько изданий. Так, «Начатки христианского учения или Краткая Священная история и Краткий катехизис» до 1917 г. выходили более 300 раз, в том числе на алеутско-лисьевском и ахтинском (СПб., 1827, 1840), на финском (СПб., 1836), черемисском (Казань, 1841), на чувашском (Казань, 1832) и на других языках. «Пространный христианский катехизис» переиздавался более 200 раз, известен его перевод на греческий язык (переводчик А.С. Стурдза), на английский язык (переводчик Блэкмор Лондон, 1840). «Слова и речи» митрополита переводились на английский (переводчик Е.Ф. Тютчева), французский (переводы А.С. Стурдзы, П.Я. Чаадаева, А. Серпина), немецкий языки.
В поздравлении от московской синодальной типографии в честь 50-летия митр. Филарета на епископской кафедре указывается, что труды владыки очень востребованы православной русской паствою, одной только московской типографией было выпущено более трехсот шестидесяти разных изданий общим тиражом «более двух миллионов двухсот тысяч книг» [Венок на могилу 1868:106].
Заслуживают внимания еще два поздравления, направленные в адрес митр. Филарета. Так, Император Александр II отмечал в рескрипте, что митр. Филарету присущи «высокие дарования, замечательные ученые труды, неустанная деятельность на благо духовного просвещения и строгое христианское благочестие», что митрополит стяжал имя «мудрого, ревностно и твердо правящего слова истины и неутомимого попечительного о пользах и нуждах православной церкви», что вся жизнь митрополита «преисполнена неисчислимых заслуг не только» для Московской кафедры, но и для всего православия. Император также отмечает и труды («пастырские писания»), которые «заключают в себе неисчерпаемый источник назидания и поучения для православных, служат лучшим руководством при изучении предметов веры» [Венок на могилу 1868:10-11].
Другое поздравление направлено патриархом Иерусалимским Кириллом, где митрополит сравнивается с великим церковным мужем и называется равноапостольным иерархом. «Поистине подобно светилам всегда блистают на тверди церковной великие и богоподобные мужи, которые великими евангельскими добродетелями и полезными для всего мира творениями заслуживают имя общих благодетелей человечества. Ибо кто другой в настоящем веке отличился такою мудростью и добродетелью и принес столько пользы и научил мир, сколько ваша братская глава, служившая органом православия для всей церкви?» [Венок на могилу 1868:111].
Список исследовательских работ о жизни и деятельности митр. Филарета (Дроздова) обширен: Н.В. Сушков [1868], СИ. Пономарев [1868], И.Н. Корсунский [1894, 1901], митр. Иоанн (Снычев) [1997], А.И. Яковлев [2001, 2003], Н.Ю. Сухова [2006], Г.В. Бежанидзе [2007] и др. Проблема перевода Священного Писания на русский язык анализируется И.Н. Корсунским [1886], И.А. Чистовичем [1899], И.А. Реморовым [2003] и др. Так, И.А. Реморов через лингвистический анализ исправлений и замечаний митр. Филарета рассматривает лингвистическую концепцию синодального перевода Священного Писания на русский язык [Реморов 2003]. Выделив основные параметры языка Синодального перевода Нового Завета, И.А. Реморов пришел к выводу, что формируемый язык «представляет собой попытку выработать в русском литературном языке особый церковно-библейский стиль (иначе говоря, стиль священных текстов), который мог бы оказывать определенное нормализующее влияние как на язык церковной книжности, так и на весь литературный язык России» [Реморов 2003:24].
Богословское наследие митрополита Филарета рассматривалось в работах А.А. Городкова [Городков 1887], свящ. Павла Хондзинского [Хондзинский 2002, 2003], патриарха Алексия (Симанского) [Алексий 2005] и др.
Жизнь, деятельность и труды митрополита Филарета (Дроздова) активно изучаются и в наше время, в ХХ-ХХІ вв. Например, митрополиту посвящено несколько конференций, семинаров и вечеров: 1. По благословению патриарха Алексия I с 1951 года в Московской Духовной академии проводятся ежегодные Филаретовские вечера, рассматривающие различные аспекты богословской, преподавательской, литературной и церковной деятельности митрополита Филарета. 2. В рамках ежегодной богословской конференции ПСТГУ проводится Филаретовская секция. Своей задачей секция считает изучение различных аспектов жизни, деятельности и богословских трудов святителя Филарета в отношении к церковной, государственной и культурной жизни России XIX века, а также выявление значимости творческого наследия Святителя для жизни русской Церкви сегодня. В ПСТГУ создана специальная исследовательская группа по изучению трудов митрополита Филарета (Дроздова) и составлению хроники жизни и служения святителя, издается Филаретовский Альманах [Филаретовский Альманах 2004, 2006, 2007]. Филаретовская группа ПСТГУ совместно с Московским подворьем Троице-Сергиевой лавры, начиная с 2003 г., проводит четыре раза в год Филаретовские семинары (Филаретовские вечера), посвященные изучению жизни и наследия митрополита Филарета (Дроздова).
Митрополит Филарег (Дроздов) в истории русского проповедничества
Первое направление - риторическое - связывают с именем блаженного Августина, который систематизировал гомилетические правила и представил их в труде «Христианская наука». Представители данного направления считали, что церковная проповедь является особым родом ораторских произведений, а главное отличие проповеди заключается в её качествах и свойствах [Чепик 1893:5]. Сторонники риторического крыла гомилетики считали, что просветительские и дидактические задачи пастырского слова заключаются в раскрытии и донесении до сознания верующих богооткровенных истин христианской веры, в побуждении слушателей сообразовать свою жизнь с христианским учением. Данные задачи могут быть реализованы при помощи приёмов и средств построения, которые накопила риторика.
Данное направление доминировало в России при становлении отечественной гомилетической науки в XVII в. Архимандрит Иоанникий Голятовский в трудах «Наука или способ составления проповеди» и «Ключ разумения» (1669) предлагал правила по составлению схоластических проповедей. Эти работы утвердили взгляд на проповедь как на одну из форм искусства словесности. Сторонниками этого направления гомилетики были также М. Чепик [Чепик 1893], Н.П. Триодин [Триодин 1915] и др.
Другое направление - антириторическое - основывается на понимании проповеди как особого вида речевой деятельности, не сопоставимого с разновидностями ораторского искусства. Такой подход развивает идеи св. Григория Двоеслова, высказанные им в "Правиле пастырском, или о пастырском служении" [Григорий Двоеслов 1873]. Григорианская традиция трактует проповедь как воплощение Божественной энергии (харизмы - от греч. %арю\ха), которая во время проповедования ниспосылается священнику и через него передаётся слушателям. Такой подход отвергает риторику, ибо Божественная истина не нуждается ни в особых украшениях, ни в специальных средствах убеждения. «Духовное слово, - учил преподобный Ефрем Сирин, - может убедить послушных вере даже без содействия грамматики и риторики» [Ефрем Сирин 1881:120].
Крайнюю позицию в этом направлении занял профессор Санкт-Петербургской Духовной Академии Н.И. Барсов. Проповедь, по мнению гомилета, по своей природе не является только «сочинением», а главным образом, ссылаясь на слова ап. Павла, «явлением духа и силы» (IKop. 2:4). Так и «гомилетика отнюдь не есть "священная риторика" или риторика вообще, утилизируемая церковью для своих целей» [Барсов 1897:4]. Гомилетика является самостоятельной богословской наукой и имеет самостоятельное, независимое от общей риторики содержание, основанное на богословском понятии существа или природы проповеди. Свои размышления Н.И. Барсов основывал на том, что проповедь является частью богослужения, в особенности - литургии, и поэтому она как и все таинства есть действие благодати Божией, даруемой пастырю при его рукоположении, в таинстве священства. Но благодать не препятствует раскрытию естественных сил и дарований проповедника, как не исключает пользы от научного образования вообще и ораторского, в частности, но это не главное в проповеди [Барсов 1897: 11].
В российской гомилетике антириторическое направление активно разрабатывалось с середины XIX века и нашло отражение в работах профессора Киевской Духовной Семинарии Я.Л. Амфитеатрова. В труде «Чтение по церковной словесности или гомилетика» [Амфитеатров 1846] автор отказывается отождествлять проповедь с разновидностью ораторского искусства. Основную задачу гомилетики он видел в определении условий истинности проповеди. Он рассматривал личность пастыря, его нравственные качества, духовное совершенство как главные условия успеха в проповеднической деятельности. Суждения Я.Л. Амфитеатрова были поддержаны профессорами Киевской Духовной Академии Н.А. Фаворовым в его книге «Руководство к церковному собеседованию, или гомилетика» [Фаворов 1858] и В.Ф. Певницким в работе «Церковное красноречие и его основные законы» [Певницкий 1906]. Неоднократно делались попытки преодолеть противоречия двух крайних взглядов на проповедь. А. Говоров, В.Ф. Певницкий, свящ. А. Юрьевский [Говоров 1895, Певницкий 1906, Юрьевский 1903] категорически не отрицали распространение риторических законов на проповедь. В.Ф. Певницкий видит существо проповеди в «возвещении евангельского учения о нашем спасении в живой речи перед народом» [Певницкий 1908:10]. Под «живой речью» здесь понимается сила пастырского религиозного воодушевления, которое коренится в сердце пастыря, согретого любовью к истине Христовой и народу Божию. Гомилет предлагает рассматривать две стороны проповеди: сторону ораторскую и церковно-религиозную.
Г.И. Булгаков в труде «Теория православно-христианской проповеди» рассматривает проповедь с разных точек зрения, а также решает вопросы онтологии, этики (другими словами, субъективные условия нравственной силы), методологии пастырской проповеди [Булгаков 1916].
Профессор Санкт-Петербургской Духовной Академии Н.К. Никольский так же в своих лекциях пытался синтезировать два подхода и обращал внимание на то, что гомилетика должна помогать не только созданию проповеди, но и воспитанию самого проповедника, а затем и паствы, воспринимающей слово Благовестия [Никольский 1903]. Гомилетические искания профессора Московской Духовной Академии протоиерея Александра Ветелева представлены в курсе академических лекций, где рассматривается церковное проповедничество в неразрывной связи с тремя составляющими: проповедником, проповедью (слово) и паствой. Успех проповеди определяется её воздействием на паству, для чего проповеднику необходимо знать свою паству. Гомилет обращает особое внимание на личные качества пастыря-проповедника, на его духовный настрой. Вследствие этого прот. Александр утверждал, что проповедь следует изучать не только в теоретическом плане, но необходимо анализировать её зарождение и развитие в душе самого проповедника и обращает внимание на психологию современного верующего человека [Ветелев 1949].
До сего дня в отечественной гомилетической школе нет единого взгляда на построение гомилетической теории. Следует заметить, что все вышеуказанные гомилетические направления, несмотря на различие в понимании задач и методов науки имеют свои положительные стороны.
Еп. Феодосии в своём труде «Гомилетика» предлагает рассматривать все проблемы проповеднической деятельности не с позиции статичности каких-либо исходных положений, а в динамике духовного и нравственного роста благовестника слова Божия, потому что каждый христианин имеет личный опыт жизни в Боге, внутреннее свидетельство веры [Феодосии 1999]. Этот опыт не статичен, а постоянно обогащается благодаря исполнению человеком учения Церкви. «Суть процесса духовного совершенствования указана Апостолом: "Если внешний человек наш и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется" (2Кор. 4:16) ... Само понятие совершенствования предполагает различное духовное состояние проповедника на разных этапах его спасительного восхождения к Богу. Это состояние жизни во Христе имеет прямое отношение к делу проповедничества, к силе и действенности пастырской проповеди» [Феодосии 1999:6].
Особенности интертекстуальности в гомилетических текстах
Известно внимательное и требовательное отношение митр. Филарета к языку и стилю изложения. Его произведения отличаются богатством лексики, разнообразием использованных стилистических приемов, образностью и точностью изложения мыслей.
Каждая проповедь предполагает определённое содержание, соответствующее высоким целям учительства и проповедничества, что влечет за собой использование таких речевых средств, которые соединяли бы в себе требования литературного языка и высокое достоинство пастырского слова, так как мысль должна выразится в словах и её нужно донести до слушателя. Поэтому становится важным рассмотрение вопроса о языке, стиле и способах изложения церковной проповеди.
Гомилеты XIX в. указывали, что язык проповеди должен состоять из трех стихий. Я.К. Амфитеатров, например, отмечал, что «как внутренний характер церковного собеседования всецело должен возникать из духа Библии и Церкви, и из отношений сего духа к духу народа: так и внешний характер только тогда имеет и может иметь свою особую собственно-проповедническую физиономию или обличив, когда в нем язык отечественный, народный, но коем беседует проповедник, растворяется языком Библейским и Церковным. Следственно все свойство слога собеседовательного, и общие и частные, естественно, должны возникнуть и развиться из живого, органического слияния трех стихий: 1) языка Библейского, 2) Церковного, 3) Народного или отечественного». [Амфитеатров 1846: 116-117]. Ему вторит М. Чепик: «Проповедник слова Божия должен не только мыслить мыслию Библии и церкви, но по возможности и говорить языком Библии и Церкви, то есть славянским. Через это слово становится ближе к своему идеалу: слову Божию и языку Церкви» [Чепик 1893:71].
Отсюда вытекает вывод, что проповедь, служащая сообщению и разъяснению Слова Божия, хранимого Церковью, должна отличиться «церковно-библейским характером» [Певницкий 1908:181], а так как проповедь обращена к народу, то она должна быть доступна пониманию народа. И эти требования необходимо сочетать. «Церковно-библейский дух или характер» проповеди требует, чтобы и сам язык проповеди обладал своими специфическими особенностями, характерными именно для церковной проповеди и отличающими его от того языка, которыми пишутся, например, светские сочинения, газетные и журнальные статьи [Певницкий 1908:199]. Поэтому в теории гомилетики отличительной чертой «языка церковной кафедры» считают «библеизм или священную важность речи».
Язык проповеди должен быть особенный, стиль - возвышенный. «Учение, предлагаемое в церковной проповеди, - пишет В.Ф. Певницкий, -облекается в форму не само по себе, а через дух и ум человека, преподающего это учение народу» [Певницкий 1908: 182].
Священную важность языка проповеди требует и свойство тех предметов, о которых говорит проповедник, заимствуемые из божественного учения, и высота цели, которую он преследует, и святость места и времени, именно Храм Божий и богослужение, и самое служение его как посланника Иисуса Христа. Проповедник свой язык и образ выражения мысли должен стараться приближать к языку Библии.
Язык проповеди митр. Филарета состоит из гармоничного сочетания русского и церковнославянского языков. Святитель Филарет более других содействовал переводу Священного Писания на русский язык, но, не смотря на это, считал неудобным и неприличным употребление этого русского перевода при приведении библейских цитат в проповедях. «В церковных поучениях тексты Священного Писания также должны быть приводимы по существующему славянскому переводу. Такое приведение может сопровождаться изложением текста на русском наречии, если то нужно по свойству текста, или по степени образования слушателей» [Филарет (Дроздов) О догматическом достоинстве 1858:24.]
Вопрос о том, на каком языке - русском или церковнославянском нужно приводить в проповедях слова Господа и вообще изречения, взятые из Священного Писания, неоднократно вставал в гомилетических пособиях XIX века (например, у В.Ф. Певницкого, М.М. Тареева, Я.К. Амфитеатрова и др.). «Многие, и уважаемые и высокоавторитетные люди, - указывал В.Ф. Певницкий, - в последнее время русский текст предпочитают церковнославянскому, и им пользуются, приводя тексты священного Писания, и это не только тогда, когда место из священного Писания является не вполне вразумительным для немудрого слушателя, но и тогда, когда это не вызывается нуждою, когда церковно-славянский текст совершенно ясен без переложения его на русское наречие. А иные даже считают это совершенно необходимым и стараются доказывать, что употребление в проповеди церковно-славянского языка, при приведении библейских мест, совершенно неуместно, противно самому понятию проповеди, как народной и современной формы слова Божия» [Певницкий 1908:192-193 ]. Так, в одном гомилетическом труде преподавателя МДА М.М. Тареева мы встретили совершенно противоположное мнение: «Проповедь, как обращенная к народу, должна быть по языку народною ... Отсюда следует, что русскому народу и проповедовать нужно на русском языке; славянские изречения, хотя бы то были заимствования из славянской Библии, в проповеди русской неуместны .. . Говорить в проповеди русскому народу на славянском языке и даже приводить на этом языке хотя бы только изречения священного
Писания - это значит давать слушателям камень вместо хлеба и вносить мрак в то, что есть средство религиозного просвещения, для многих русских единственное» [Тареев 1903:125]. М.М. Тареев считал, что употреблять в проповеди славянский язык неуместно и противно самому понятию проповеди как народной и современной формы слова Божия.
Митр. Филарет считал возможным читать русский перевод Священного Писания только для «домашнего назидания с удобнейшим по возможности разумения» и возлагал большие надежды на это перевод [Филарет (Дроздов) О догматическом достоинстве 1858:32]. «Если Бог благословит дело перевода Священного писания на русское чистое и правильное наречие, и он войдет в домашнее употребление народа, то он может споспешествовать установлению языка и удержанию его от падения, каковое действие перевода Священного Писания и у других народов замечено» [Филарет (Дроздов) Труды митрополита по переложению 1893:2].
Тем более имеет животворную силу Священное Писание для проповедников. Проповедник должен не только постоянно читать и изучать Священное Писание, а жить им и тогда дух и язык Писания естественно войдет в речь проповедника. Я.К. Амфитеатров отмечает, что нет ничего легче, как «перекладывать строки Русские Славянскими, пестрить славянизмами, но нет ничего противнее подобной пестроты». Однако «опытный в слове церковном, углубивший его в себя постоянным упражнением, когда вносит его в живую речь, то вносит так естественно, что здесь два наречия бывают одно - не уничтожая себя взаимно, не разноглася, нимало не вредя взаимному гению. Вот образец живого органического сочетания церковного с отечественным языком» [Амфитеатров 1846:145-146]. Ярким образцом живого, гармоничного и естественного сочетания церковнославянского и русского языков являются проповеди митр. Филарета (Дроздова). Язык митрополита наполнен славянизмами и в этом высота его слога.
Стилистические особенности проповеди митрополита Филарета (Дроздова): общие замечания
Параллельно тропеическому направлению развивалось «нетропеическое». Учение об «общей образности» художественного текста. Под нетропеической образностью понимается такая речь, которая построена без употребления в ней слов и выражений в переносном значении (то есть тропов). Автор использует обычные языковые средства. Таким образом, как указывал Д.Н. Шмелев, образность художественной речи не сводится к использованию образных средств самого языка, «переносно-фигуральных значений» слов, их экспрессивно-стилистической значимости и т.д. «В художественном тексте может и не быть "образных", метафорических слов и выражений, в нем могут отсутствовать слова и выражения, которые сами являются экспрессивными или стилистически окрашенными, - но, тем не менее, перед нами будет образная, экспрессивная речь, поскольку она что-то изображает и вызывает какие-то переживания» [Шмелев 1964:38].
Данные точки зрения не исключают друг друга, а дополняют. Собственно, назначение образа - дать как можно более наглядное и конкретное представление о событии, предмете, явлении, человеке и т.д.
Терминологическая многозначность слова образность осложняется и тем, что, как замечает Б.Д. Ольховиков, «производное слово-термин "образность" находится в сложных отношениях синонимии с рядом близких по значению семантико-стилистических категорий: "выразительность", "экспрессивность", "метафоричность" (в широком смысле слова), в работах некоторых авторов - "символичность" и "поэтичность"» (к примеру, у А.А. Потебни)» [Ольховиков 1999: 341].
Как видим, нет единого мнения в решении проблемы понимания природы образа в научной литературе. Как верно отметил Д.Б. Ольховиков: «Надо думать, что "вечный" характер этой проблемы - в немалой мере есть ни что иное, как так называемая "неисчерпаемость" художественного образа» [Ольховиков 1999:346]. Д.Б. Ольховиков предлагает в основу категории языковой образности можно положить признак принадлежности тех или иных стилистических средств языка к традиции словесной культуры, формирующей, закрепляющей и определяющей их своеобразие [Ольховиков 1999:350]. В данном исследовании образность применяется к специфике проповеднической традиции, которая обусловлена религиозным мировоззрением.
Реализация языковых образных средств является одной из важнейших характеристик текста, сопоставимой с категорией стиля, и выступает в качестве существенной формы его воплощения в тексте. Рассмотрим особенности образных средств и способы их создания на примере проповеднического наследия митр. Московского и Коломенского Филарета (Дроздова).
Священные тексты часто воздействуют на человека посредством словесных образов, которые могут воплощаться как в иносказании, притчи, так и могут представлять собой простейшие формы образной речи (напр., сравнение, метафора и т.п.). Иоанн Златоуст отмечал, что Иисус Христос говорил притчами, «чтобы сделать слово Свое более выразительным, глубже запечатлеть его в памяти и представить предмет нагляднее» [Иоанн Златоуст 1901:465]. Иисус Христос говорил народу о высочайших откровениях не на языке высокого богословия, не на языке прямых высказываний и поучений, а на языке иносказательном, на языке художественных образов, широко используя различные стилистические приемы (напр., повторы, внутренние диалоги, сравнения, метафоры, синтаксический параллелизм и т.д.). Христос пояснял таинственные и глубокие вещи с помощью простых сюжетов из житейского обихода. Язык притчи, язык словесных образов наиболее действенен, наиболее легок для восприятия сложных богословских истин.
Особенность словесного образа состоит в том, что он являет собой зримую картину, доступную для толкования, но, в отличие от понятия, не сводимую к рациональному объяснению. Для религиозного сознания весь мир двусоставен: мир видимый и невидимый. Оба эти мира реальны. Как раз эта двусоставность и обуславливает определенную образную систему. Религиозный человек постоянно ощущает инобытие в земном бытии и ищет возможности выразить таинственные отношения между небесным и земным. В образе всегда присутствует некая часть, выводящая его в область сакрального. Для верующих весь мир полон знаками, знамениями, символами, образами, восходящими к своему архетипу и сообщающими о воле Вышнего. Образы и образные средства в проповеди могут отсылать через ассоциативные связи к образам Библии, устанавливая тем самым межтекстовые связи.
В одном из учебных пособий XIX века по гомилетике, в книге М. Чепика «Опыт полного курса гомилетики» будущим проповедникам указывается на то, что им рекомендуется метод изображения {стилистические фигуры и тропы. - СМ.), а не метод определения, который более годен для учебников, для академических и других чтений [Чепик 1893:72]. Уместить слово в такую форму, подобрать удачные образы, которые будут ключевыми и, создав некую картину в душе говорящего, станут достоянием этой души и не сотрутся временем - это большой талант, искусство. Такой необыкновенный дар слова был у святителя Филарета.
В XIX веке к мнению и к проповедническому труду митр. Филарета постоянно обращаются многие ученые-гомилеты: В.Ф. Певницкий, Г.И. Булгаков, М.А. Чепик, Н.А. Фаворов, И.Н. Корсунский, В.Ф. Кипарисов и др. Так, М.А. Чепик пишет: «Обилие в проповедях Филарета эстетических и логических условий красноречия, в виде прекрасных эпитетов, тропов, фигур, также стройность их плана и последовательность мыслей лучше всего свидетельствуют о нем, как о знаменитом ораторе-проповеднике» [Чепик 1894:44]. Вследствие этого представляется интересным изучение проповедей митр. Филарета, так как они отличаются не только оригинальностью и силой мысли, но и непринужденностью, красотой в эстетическом отношении слога, живости воображения. Ясность приема изобразительности состоит в том, что известный предмет проповеди представляется наглядно.
Речь митр. Филарета насыщена словесными образами, тропами и фигурами, яркими наглядными описаниями и другими приемами, которые реализуются в живописные картины для слушающих/читающих проповедь. Святитель обладал образным художественным мышлением.
