Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Жанрово-композиционные особенности романа набокова «дар» 16
1.1 История создания романа В. Набокова «Дар» 17
1.2 Особенности композиции романа «Дар» 24
1.3 Жанровое своеобразие 51
ГЛАВА 2. Специфика жанров вставных текстов 74
2.1 Лирические жанры: разрушение границ поэзии и прозы 74
2.2. От поэзии - к прозе, от новеллы - к биографии в романе «Дар» 90
2.3 Биография Н.Г. Чернышевского и совмещение жанров 98
2.4 Драматические жанры в романе «Дар» 109
ГЛАВА 3. Многожанровый состав энциклопедии В. Набокова «дар» 114
3.1 Жанровые вкрапления как прием введения чужого слова 114
3.2 Упоминаемые в романе жанры как способ выражения художественного мышления автора 135
3.3 Жанры стилевой периферии в романе 142
3.3.2 Реклама и экфрасис - жанры-изображения 149
3.3.3 Жанры информативного, визионерского, научного и справочного характера 156
Заключение 164
Список использованной литературы 171
- История создания романа В. Набокова «Дар»
- Лирические жанры: разрушение границ поэзии и прозы
- Биография Н.Г. Чернышевского и совмещение жанров
- Упоминаемые в романе жанры как способ выражения художественного мышления автора
Введение к работе
В.В. Набокова - прозаика, поэта, драматурга, филолога и энтомолога -нередко называют лучшим стилистом своего времени. Творческую манеру Набокова отличает мастерское обращение со словом и органический дар композиции. Произведения Набокова завораживают читателя магией слова.
Творчество писателя распадается на два периода: европейский (или русский) и американский. Роман «Дар» (1937) - последний русский роман Владимира Набокова, после написания которого он окончательно перешел на английский язык. «Дар» - лучший и любимый, по мнению самого автора, его русский роман. Он занимает уникальное положение среди всех его произведений. За пять лет до «Дара», как отмечает Б. Бойд, Набоков написал шесть романов, пятилетняя работа над «Даром» вызвала в творческом сознании такие мощные отзвуки, что они не затихали до конца жизни. Уникальность романа связана также с его жанровым своеобразием, которому и посвящено данное исследование.
Актуальность темы обусловлена необходимостью комплексного и системного исследования романа Владимира Набокова «Дар» в аспекте жанрового своеобразия, заключающегося в объединении в рамках одного произведения большого количества жанров. Акцентирование жанрового синтетизма в данном случае - следствие его определяющего значения. Обращение к данной теме также связано с отсутствием специальных работ по классификации жанров, входящих в состав «Дара» как романа-энциклопедии жанров.
Значительность жанра как наиболее продуктивной и, в известной мере, определенной категории подчеркивают современные концепции. И в этом отношении особое место принадлежит идеям М.М. Бахтина, повлиявшим на современные интерпретации жанра. Вслед за крупными теоретиками мы рассматриваем жанр в качестве одного из основных инструментов прочтения произведения.
Интерес к творчеству Набокова не утихает и в настоящее время. Об этом свидетельствуют многочисленные публикации, монографии, экранизации фильмов по произведениям данного автора, включение его романов и повестей в школьную программу. Произведения Набокова, являющегося многоязычным писателем (им написаны произведения на русском, английском, французском языках), представляют огромный материал для исследователей.
В России, начиная с конца 90-х годов XX века, творчество Набокова вызывало не только общественный скандальный резонанс, связанный с публикацией романа «Лолита», но и большой научный интерес к Набокову как к писателю русского зарубежья, который только относительно недавно приобрел статус классика русской литературы. Иностранная же набоковиана, имея больший срок работы с художественными произведениями писателя, создала значительную научно-исследовательскую базу. Поэтому исследование творчества Набокова - одна из актуальных задач современных отечественных литературоведов.
Объектом данного исследования является роман Владимира Набокова «Дар» (1937).
Предмет исследования - жанровое своеобразие романа Владимира Набокова «Дар», включающего множество жанров и жанровых начал, а также специфика их реализации и функционирования в художественном тексте.
Целью данной диссертации является создание классификации жанров и жанровых начал, которая бы позволила говорить о «Даре» Владимира Набокова как об энциклопедии жанров. Поставленная цель предполагает решение следующих задач:
- определить основной критерий для классификации жанров и
жанровых начал в романе «Дар»;
рассмотреть особенности внешней и внутренней композиции романа «Дар», позволяющие реализовать его жанровое многообразие;
исследовать своеобразие жанра романа В. Набокова «Дар»;
выявить и установить статус реализации всех наблюдаемых в романе «Дар» жанров;
описать многообразие жанров и проследить художественные функции жанров в пределах романа, посредством которых раскрывается художественный мир произведения Набокова «Дар»;
- проанализировать причины сложной многожанровой структуры
произведения Владимира Набокова «Дар».
Степень изученности темы. Творчество В. Набокова широко исследовано отечественными и зарубежными литературоведами. Труды ученых-набоковедов составляют весомую научную базу для исследовательских изысканий. Прежде всего, необходимо сказать о нескольких традициях в литературоведении, сформировавшихся в связи с творчеством данного автора. Самой популярной является традиция, идущая от В. Ходасевича, который назвал Сирина (В. Набокова) «художником формы, писательского приема». При противоположном подходе в центре внимания оказывается метафизический аспект произведений Набокова. Главным разработчиком этого направления можно считать В.Е. Александрова с его монографией «Набоков и потусторонность: метафизика, этика, эстетика» (1991), посвященной проблеме исследования миросозерцания В. Набокова на основе глубокого анализа поэтики. В ней автор полемизирует с точкой зрения Ходасевича, согласно которой Набоков является в большей степени «творцом металитературы». Еще один подход - экзистенциональный. Он обозначен В. Варшавским, Г. Хасиным, П. Бицилли. Последний сравнивает произведения Сирина с творениями Гоголя и Салтыкова-Щедрина и считает, что в них явлена не личность, а человек вообще. Согласно перечисленным концепциям, в произведениях Набокова выделяются несколько уровней: поэтический, метафизический и экзистенциональный. В нашей работе приоритетным направлением является поэтика.
Если говорить о конкретном объекте данного исследования, то необходимо отметить, что в научно-исследовательской литературе существует огромное количество трактовок «Дара». Многие аспекты жанрового
своеобразия романа «Дар» затронуты в работах литературоведов и критиков: Б.В. Аверина, В.Е. Александрова, Н. Анастасьева, Ю.Д. Апресяна, Б. Бойда, Н. Букс, А. Долинина, С. Давыдова, Ю.И. Левина, А. Мулярчика, И. Сухих, В. Ходасевича и др.
Особо следует отметить первую монографию на русском языке -диссертацию С. Давыдова «"Тексты-матрешки" Владимира Набокова» (1982), в которой рассматривается ситуация внедрения в роман целого ряда внутренних текстов. Однако подробного системного анализа входящих текстов в работе нет.
Диссертация Е.Г. Трубецковой «"Текст в тексте" в русском романе 30-х годов» (1999) посвящена исследованию связи повествовательной структуры «текст в тексте» в «Даре» с эволюцией отношения автора к своему герою-писателю. Исследовательницей определяется роль «текста в тексте» в организации сюжета романа, в раскрытии основных категорий эстетического видения автора. Анализируются причины актуализации структуры «текст в тексте» в романе 30-х годов.
В статье Ю.И. Левина «Об особенностях повествовательной структуры и образного строя романа Владимира Набокова "Дар"» (1998) выделяются признаки, определяющие форму повествования в «Даре», большое внимание отводится метатекстам и «квазиметатекстам», и в связи с этим рассматривается вопрос о личности имплицитного автора, точка зрения которого, по мнению ученого, совпадает с точкой зрения героя.
Синтетизм романа, его разнообразные жанровые начала, повествовательные особенности рассматривает А. Долинин в книге «Истинная жизнь писателя Сирина» (2004).
В монографии М. Липовецкого «Русский постмодернизм» (1997) «Дар» рассматривается как «прекрасный образчик русского метаромана». Ученый видит родство набоковской поэтики с поэтикой акмеизма, накладывающейся на символистскую структуру художественного миропонимания у Набокова. К такому осмыслению близка точка зрения исследователей А.В. Млечко, О. Червинской, Н.С. Степановой, A.M. Люксембурга. А.В. Млечко анализирует метароманность «Дара» в свете игровой теории пародии. Ольга Червинская видит в «Даре» «лирический метатекст с намеренной неоднородностью». A.M. Люксембург обращается к организации набоковского метатекста и теории игровой поэтики.
Ж. Нива ищет путь к постижению «Дара» через теорию «зеркального романа, в котором воплощается система отражений». Аналогичен и подход О.Д. Заболотной, которая пользуется термином «энантиоморфизм». По ее мнению, зеркальность реализуется через отдельные элементы (зеркала, оптические образы, двоемирие, двойничество, композицию, языковую игру) и систему зеркальной симметрии-асимметрии - энантиоморфизма.
В статье Ирины Паперно «Как сделан "Дар"» исследуются приемы «поэтической механики» как маркеры миросозерцания художника. По ее мнению, через такие приемы, как окрашивание, озвучивание, наименование,
реализацию метафоры, в самом построении романа как бы осуществляется формалистическая модель, метафора искусства как "воскрешение слова".
Пользуясь набоковской метафорой, Нора Букс в книге «Эшафот в хрустальном дворце. О русских романах Владимира Набокова» (1999) пишет о «романе-оборотне», опираясь на строгую композиционную вымеренность, завершенность и замыкание тематического кольца произведения. «Дар», по ее мнению, - «в первую очередь, биографический роман». Исследовательница также делает акцент и на неоднородности произведения: «Текст романа словно представляет модель качественного, видового, жанрового понятия литературы. Он включает поэзию и прозу, их разные виды, жанры, размеры - политическую литературу, публицистику, художественную литературу, роман, короткую новеллу, драму, сказку, мемуары, энциклопедическую статью, частное письмо, сонет, стансы, романс, ямб, анапест, гекзаметр, верлибр, произведения известные и вымышленные...».1 Такое видовое многообразие объясняется исследовательницей авторскими задачами. Согласно ее теории, многожанровость творчества Годунова-Чердынцева составляет пародийную параллель деятельности Н.Г. Чернышевского. Роман является своеобразным откликом на разработку «суперформ» в русском авангарде («сверхповесть Хлебникова»).
Монография Б. В. Аверина посвящена исследованию жанра автобиографии в контексте русской автобиографической традиции. Аверин утверждает, что Набоков создает «новый тип автобиографической прозы».
Традиции пушкинского «свободного романа» и их продолжение в «Даре» анализируются в работах Н.В. Семеновой и А.В. Степанова. Признаками свободного романа являются: «непосредственное продолжение в жизни», «отсутствие заданной структурной схемы, ограничения размера, обязательной развязки-разрешения», «ослабленная сюжетность», «обнажение техники».
В статье А. Бабикова «Путь к «Дару» Владимира Набокова» роман предстает как свод явлений творчества: от творческого восприятия жизни до сочинения жизни. Сочинение, в свою очередь, как римская сатура, представляет свод форм: стихи (лирика, апокрифический сонет, капустный гекзаметр а 1а Андрей Белый), путевые записки, биографическое исследование, эссе, рецензии, роман и даже нечто вроде лекций по русской литературе.
Диссертационная работа Ю.А. Рыкуниной посвящена специфике жанрово-стилевой системы романов Набокова «русского периода» (2004). «Дар» показан как исключение из теории М. Бахтина о трансцендентности завершающего авторского сознания по отношению к герою. В диссертации подчеркивается монологический характер романа, наличие единственного субъекта повествования. «Дар» признается синтетическим романом, объединяющим в себе отдельные жанровые элементы. Однако большой спектр художественного материала во многом мешает разглядеть автору работы детали жанрового своеобразия «Дара».
Букс Н. Эшафот в хрустальном дворце: о русских рассказах В. Набокова. М: Новое литературное обозрение, 1998. С. 92.
Проблему нарушения жанровых границ в «Даре» пытается решить Ст. Блэкуэлл. Он считает отсутствие жанровых граней следствием развития идеала неограниченности, бесконечности. «В великолепном и грандиозном взрыве сгорают барьеры и границы, отъединяющие друг от друга разные произведения, присутствующие в романе Годунова-Чердынцева. Роман заявляет не только свою связь с русской и европейской литературой, но и утверждает, что все искусство - и вся наука - представляет собой ограниченный континуум без начала, конца или зрительных барьеров внутри него».2
«Дар» как энциклопедию рассматривают такие исследователи, как Г. Хасин («энциклопедия экзистенционального изгнания»), Б. Бойд («энциклопедия жизни художника»), Б. Носик («энциклопедия русской литературы»). Особо следует отметить статью И. Сухих, в которой «Дар» определяется как «энциклопедия жанров, микрожанров, псевдожанров», а также как «энциклопедия классического романа». Это, на наш взгляд, наиболее удачное определение романа. Однако в своей статье И. Сухих ограничивается только определением и небольшим списком вставных текстов.
Таким образом, к проблеме жанра «Дара» обращались многие исследователи. Вместе с тем вопрос системного исследования проблемы жанра романа в связи с его полижанровостью до сегодняшнего дня оставался открытым. Многожанровость и синтетичность романа давно подмечена, однако подробного анализа жанров, реализующихся в романе, в работах нет. Исследователи обращают внимание в основном на легко обнаруживаемые вставные тексты или ограничиваются указанием списка жанрового многообразия и его обусловленности. Во многом решается проблема жанра «Дара» в его целостности, но не его частей и микрочастей, которые тоже имеют жанровые особенности и функции.
Научная новизна настоящей диссертации заключается в определении субъектной принадлежности текста определенного жанра в качестве главного критерия систематизации жанров, входящих в состав «Дара»; в выявлении множества жанров, большинство из которых не было описано исследователями; в выделении не только жанров литературно-художественного стиля, но и иностилевых жанров; в определении статусов реализации жанров в тексте художественного произведения; в установлении причин жанровой гетерогенности; в детальной дальнейшей разработке, описании поэтики и идейно-тематического своеобразия романа «Дар».
Теоретико-методологическую основу диссертации составляют концепции ведущих отечественных литературоведов - М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, Ю.Н. Тынянова, В.Н. Турбина, В.В. Кожинова, Н.Л. Лейдермана, В.Е. Хализева, Н.Д. Тамарченко; исследования набоковедов - Б.В. Аверина, В.Е. Александрова, Н. Анастасьева, Ю.Д. Апресяна, Б. Бойда, Н. Букс, А.В. Злочевской, А. Долинина, С. Давыдова, Ю.И. Левина, А. Мулярчика, И. Сухих
2 Блэкуэлл Ст. Границы искусства: чтение как «лазейка для души» в «Даре» Набокова // Набоков В.В.: pro et contra. Т. 1. СПб.: РХГИ, 1997. С.850.
и др.; работы по истории литературы XX века, учебная литература, словари. К исследованию привлечены также статьи и интервью В. Набокова, в которых раскрываются его основополагающие творческие и философские принципы.
Философской предпосылкой анализа произведения служит собственно эстетическая философия Набокова.
Исследование основывается на следующем принципе: системный подход к выявлению и группировке жанров. В работе использованы аналитический, описательный, сопоставительный и концептуальный методы исследования, методы эмпирического (наблюдение, описание, сравнение) и теоретического (абстрагирование, анализ, синтез, аналогия, индукция, дедукция) уровней познания.
Теоретическая и практическая значимость диссертации. Данные, полученные в процессе исследования, могут способствовать расширению представления о жанровом своеобразии романа Набокова «Дар», углублению и обогащению понимания возможностей романа-энциклопедии.
Результаты работы могут найти и практическое применение: в практике вузовского и школьного преподавания, при составлении учебных пособий, написании курсовых и дипломных работ по творчеству В. Набокова, а также в разработке спецкурсов, посвященных творчеству Владимира Набокова, при составлении основного курса по «Истории русской литературы XX века».
Апробация работы. Основные положения диссертации излагались на ежегодных научных конференциях на филологическом факультете, результаты исследования обсуждались на заседании кафедры русской литературы Даггосуниверситета. Содержание диссертации отражено в десяти статьях, опубликованных в сборниках научных работ и журналах.
Структура диссертации обусловлена поставленными целью и задачами исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы, включающего 158 наименования. Общий объем диссертации равен 181 страницам машинописного текста.
На защиту выносятся следующие положения диссертации:
1. Основным критерием для систематизации жанров, наблюдаемых в
«Даре», является субъектная принадлежность жанра (автономного или
вставного текста определенного жанра). Это положение определяет
трехчастную классификацию, в основе которой принадлежность текстов
определенных жанров тому или иному условному автору (изображающему
субъекту, главному герою, персонажу).
Дополнительным критерием является стилевая принадлежность жанра. В романе обнаруживается группа иностилевых жанров, без которой рассмотрение «Дара» как энциклопедии будет неполным. Данная группа противопоставлена всем остальным жанрам художественного стиля, в связи с этим классификация подразумевает двухчастность.
Исходя из наблюдений исследователей и собственных изысканий, не претендуя на исчерпывающий характер, составляется алфавитный список жанров, который включен в «Дар» как энциклопедию жанров (некоторые из которых имеют нетрадиционный, условный характер): анекдот, апокриф, басня,
биография, видение, воспоминание, гимн, диалог, диссертация, дневник, доклад, драма, житие, записки, идиллия, исповедь, каламбур, комедия, комментарий, книга, легенда, манифест, мемуары, миф, некролог, новелла, объявление, онегинская строфа, очерк, пародия, песня, письмо, повесть, поэма, притча, прокламация, псалом, путеводитель, пьеса, рассказ, реклама, рецензия, речь ораторская, розыгрыш, роман и его варианты, романс, руководство, сатира, сказка, сон, сонет, статья, стихотворение как универсальный жанр, трагедия, трактат, утопия, фарс, шарада, элегия, экфрасис, эпиграмма, эпиталама.
4. Объединению такого большого количества жанров способствуют
особенности композиции романа. Объединяющими элементами внешней
композиции являются: заглавие, подзаголовочный комплекс, художественная
рама, деление на главы. Повествовательная структура, сюжет, хронотоп,
система образов - элементы внутренней композиции, способствующие
интеграции жанрового многообразия.
Жанровое своеобразие «Дара» как романа - в сложном совмещении отдельных жанровых начал (романа-воспитания, воспоминания, биографии, автобиографии, производственного, любовного, философского, метаромана, игрового, романа о художнике и др.) и жанровых вкраплений.
Все наблюдаемые тексты различных жанров различаются по статусу реализации в художественном произведении. Выделяется 4 типа положений. Жанр-текст автономный (сюжетно и композиционно самостоятельный), вкрапленный (несамостоятельный фрагмент, соотносимый с предполагаемым жанром), упоминаемый (указанный как исторически сложившийся тип литературного произведения), «витализованный» (рождающийся на глазах у читателя).
7. Жанровые группы в составе романа выполняют следующие
художественные функции: поддерживают «реальность» художественного мира,
выражают эстетические взгляды автора, его отношение к вопросам искусства
слова, вводят чужие жанровые системы, являются показателями
художественного мышления Набокова, создают игровые отношения между
автором и читателем.
8. Причинами появления такой сложной многожанровой структуры
являются:
- актуализация структуры «текст в тексте» в XX веке как способа
преодоления кризиса романного жанра 20-х гг.;
особенности профессии главного героя и персонажей романа;
указание Набокова на то, что героиней является Русская Литература, с ее разветвленной жанровой системой (кроме того, в романе представлен и корпус зарубежной литературы);
преломление в «Даре» жанров, используемых (в прошлом и будущем) самим Набоковым;
зеркальная обращенность к «Евгению Онегину», который является не только «энциклопедией русской жизни», но и «энциклопедией жанров»;
- преодоление однообразия переходов от одной темы к другой путем жанровых перетеканий и трансформаций.
История создания романа В. Набокова «Дар»
Замысел «Дара» возник у Набокова в конце 1932 года. В письме к Г.П. Струве от 25 августа 1933 года Набоков сообщал: «...задумал новый роман, который будет иметь непосредственное отношение — угадайте к кому? — к Чернышевскому! Прочел переписку, «Что делать?» и прочее, и прочее и вижу перед собой как живого забавного этого господина. ... Книга моя, конечно, ничем не будет смахивать на преснейшие и какие-то, на мой вкус, полу интеллигентские биографии «романсе» ала Мору а» [41, с. 9].
Владиславу Ходасевичу Набоков признавался: «Роман, который теперь пишу - после «Отчаяния», - чудовищно труден... герой мой работает над биографией Чернышевского, а потому мне пришлось прочесть те многочисленные книги, которые об этом господине написаны, - и все это по-своему переварить, и теперь у меня изжога. Он был бездарнее многих, но многих мужественнее... Тома его писаний совершенно, конечно, мертвые теперь, но я выискал там и сям (особенно в двух его романах и мелких вещах, написанных на каторге) удивительно человеческие, жалостливые вещи. Его здорово терзали ... Жена называла его «мой канашенька» и бешено ему изменяла...» [42, с. 107].
Александр Долинин в работе «Истинная жизнь писателя Сирина» [42, с. 105-106] приводит различные догадки по поводу того, почему Набокова заинтересовала жизнь Чернышевского. Ему случайно мог попасться советский журнал «64» за 1928 год, со статьей «Шахматы в жизни и творчестве Чернышевского». В 1928 году в Советском Союзе широко праздновалось столетие со дня рождения Н.Г. Чернышевского. Толчком могла быть газетная заметка «Лопух» В. Ходасевича с отрывками из опубликованного в СССР дневника Чернышевского. Набоков мог знать призыв московского критика Ю. Соболева в лефовском сборнике «Литература факта» за 1929 год: «писать увлекательные романы как биографии Чернышевского, Добролюбова, Некрасова» [42, с. 106]. И возражения главного теоретика этого сборника, Н. Чужака, требовавшего не романизированных, а строго документальных биографий.
Семенова Н.В. предполагает, что Набокова натолкнуло на мысль написать пародийную романизированную биографию обстоятельство основания серии ЖЗЛ в Советской России в 1933 году по предложению Горького.
Версии о том, почему именно жизнь Н.Г. Чернышевского была выбрана для биографии, полностью занимающей четвертую главу романа, могут быть разными. Набоков провел колоссальную работу по изучению биографии знаменитого шестидесятника. Но именно этот материал в его художественном переложении негативно повлиял на творческую историю «Дара».
Впервые роман (за исключением своей знаменитой главы) опубликован в «Современных записках» (1937-1938). Изъятие главы объяснялось редакторами тем, что «жизнь Чернышевского изображалась в романе со столь натуралистическими — или физиологическими — подробностями, что художественность изображения становилась сомнительной» [60, с. 180]. Находясь в крайне тяжелом материальном положении, Набоков согласился на публикацию романа без одной главы, хотя не видел смысла в том, что «в «Даре» будет дыра» [60, с. 148].
Полностью, отдельной книгой, роман опубликован в нью-йоркском «Издательстве имени Чехова» в 1952 году. Издательство «Ардис» в 1975 году выпустило второе, исправленное автором издание романа. Английский вариант появился в 1963 году и был снабжен предисловием, в котором автор объясняет изъятие четвертой главы в первом издании. «Глава осталась ненапечатанной по тем же причинам, по которым составляющую ее биографию отказался печатать Васильев в третьей главе: прелестный пример того, как жизнь оказывается вынужденной подражать тому самому искусству, которое она отвергает» [93, с. 49]. Набоков планировал написать и второй том «Дара», но замысел этот так и не был осуществлен. Эту проблему подробно освещают Б. Бойд [21, с. 597-601] и Дж. Грейсон [34, с. 590-636].
Критические отзывы современников на страницах эмигрантской периодики после выхода «Дара» были немногочисленными. Это объяснялось растянутостью печатания на полтора года, изъятием целой главы из произведения и тем, как выразился Владислав Ходасевич, что «для серьезного вдумчивого исследования сирийского романа в тот период не было ни места, ни времени, ни читателей» [60, с. 149]. Тем не менее роман не остался незамеченным, хотя и не получил обстоятельного анализа.
Пародийно-сатирический пласт романа оказывал влияние на отзывы современников, многие герои были легко угадываемы. Г. Адамович, узнавший себя в Христофоре Мортусе (персонаже романа), обиженно замечал, что «пародия — самый легкий литературный жанр» [60, с. 156]. Неприязненный отзыв на первую главу дал П. Пильский: «не вижу в этом «Даре» никакого романа - не вижу и не предвижу. Сирин ищет выход для своего колкого остроумия. Чтобы утолить эту потребность, он поворачивает людей смешными и отталкивающими сторонами» [60, с. 151—152]. Андрей Гарф на страницах профашистского «Нового слова» обвинял Набокова в нигилизме и нелюбви к людям, выдумке уродов, в предвзятом отношении к Германии.
Лирические жанры: разрушение границ поэзии и прозы
Исследователями давно отмечено, что уникальность набоковской прозы связана с ее поэтическим происхождением. В течение всей своей жизни Набоков писал стихи, однако в мировую литературу вошел благодаря своей прозе. Он первый из русских романистов поместил в центр повествования поэта и писателя, находящегося перед выбором альтернативы творческого метода. «Сюжетно-композиционная структура, - как справедливо замечает Н.А. Фатеева, — позволяет разрешить в романе оппозицию поэт/прозаик, не "убив в себе поэта"» [142, с. 246].
Роман насквозь пропитан стихами, потому что автор романа - поэт. Поэт в романтическом понимании, как замечает Николай Анастасьев, то есть не просто по внешности (черт лица почти не видно), а принципиально, когда жизнь понимается и изображается в соответствии с установкой романтиков, — как жизнь поэта, немыслимая вне творчества [3, с. 325].
«Дар» как энциклопедия не монополизирует образ поэта. В романе поэтов несколько: Федор Годунов-Чердынцев, Кончеев, Яша Чернышевский и другие. В диалоге с Кончеевым о русской поэзии угадываются образы Тютчева, Некрасова, Фета, Бунина, Блока, Белого, Бальмонта, Брюсова.
Набоков пытается по-своему разрешить одну из главных проблем искусства литературы. М.Л. Гаспаров формулирует ее так: «Для всех культур, в которых складывается художественная словесность с последующим ее теоретическим осмыслением, исходным является противопоставление поэзии и прозы. Поэзия предшествует прозе — это сознавалось уже в античности» [31, с. 524]. Из этого следует, что роман о Русской Литературе немыслим без сочетания поэзии с прозой. Закон исторической последовательности склоняет к тому, что «сюжет первой главы сосредоточен вокруг стихов Федора» [93, с. 50], а сам герой проходит эволюционный путь от поэта к прозаику. И этот путь объясняет появление в романе промежуточных форм: стихотворений в прозе.
Слово «стихотворение» в европейской культуре 19-20 веков становится универсальным жанровым обозначением для всей лирики. Однако с точки зрения стиховедческой, «стихотворения в прозе» - это только проза [31, с. 14]. Небольшой объем, повышенная эмоциональность, бессюжетная композиция, общая установка на выражение субъективного впечатления, отсутствие метра, ритма, рифмы - признаки стихотворений в прозе [70, с. 1039]. Такого рода отрезков в «Даре» достаточно много. Приведем несколько примеров.
Шествие по Берлину, с которого начинается сюжет романа, прерывается тем, что Федор «увидел - с той быстрой улыбкой, которой мы приветствуем радугу или розу - как теперь из фургона выгружали параллелепипед белого ослепительного неба, зеркальный шкап, по которому, как по экрану, прошло безупречно-ясное отражение ветвей, скользя и качаясь не по-древесному, а с человеческим колебанием, обусловленным природой тех, кто нес это небо, эти ветви, этот скользящий фасад» [I, т.З, с. 7—8]. Это лирическое описание «зеркального шкапа» мог дать только поэт.
Другое стихотворение в прозе, находящееся в «Даре», непосредственно соответствует стихотворению Набокова «Облака» (1923). Сравним два фрагмента: «Редкие стрелы дождя, утратившего и строй, и вес, и способность шуметь, невпопад так и сяк, вспыхивали на солнце. В омытом небе, сияя всеми подробностями чудовищно сложной лепки, из-за вороного облака выпрастывалось облако упоительной белизны» [I, т.З, с. 69].
Совершенно очевидно, что образы и их последовательность в двух отрывках совпадают. Дождь на солнце, синее небо, облако, выходящее из-за тучи, — все повторяется.
Появление прозаических стихотворений в романе достаточно мотивированно определяет Александр Долинин. Ученый считает, что прорыв к собственному стилю Набоков совершил только тогда, когда он начал писать самостоятельную прозу как раскрепощенную поэзию, как прозаический «перевод» образов, интонаций и метафор своих ранних стихов. «Широкое пространство прозы дало возможность освободиться от гнета версификации и, наконец, утолить жажду «лучшего слова». Навыки комбинаторского мастерства позволили выработать особую технику структурирования прозаического текста как квазипоэтического единства, пронизанного значимыми повторами, перекличками, рифмами ситуаций, разветвленными лейтмотивами. В результате подобных переводов, многочисленные примеры которых можно обнаружить в каждом романе Набокова, его проза смогла освоить и синтезировать едва ли не все основное наследие русской поэзии, не исключая и тех влиятельных набоковских современников, кого он, как поэт, бежал и опасался, — Мандельштама, Хлебникова, Пастернака, Маяковского и Г. Иванова» [42, с. 31].
О соотношении стихов и прозы в романе говорят сами герои. Годунов-Чердынцев свой сборник осознает как «плоть поэзии и призрак прозрачной прозы» [I, т.З, с. 10]. Зина признается: «Я люблю твои стихи, но они всегда не совсем по твоему росту, все слова на номер меньше, чем твои настоящие слова» [I, т.З, с. 174]. Стихи Федора Кончеев считает только моделями его будущих романов. А сам Федор мечтает произвести такую прозу, где бы «мысль и музыка сошлись, как во сне складки жизни» [I, т.З, с.65].
Проблеме типологии переходных форм и взаимодействия стиха и прозы в «Даре» посвящена диссертация Ю.Б. Орлицкого [103, с. 137-143]. Им отмечена целая система средств введения слогового метра в структуру прозы: метрические фрагменты; метрические цепи, прерываемые дисметрическими фрагментами; отдельные стихотворные строки в прозаическом окружении; обширные стихотворные автоцитаты; метрически нейтральная проза. Исследователь выделяет 1889 фрагментов силлабо-тоники в «Даре», представляющих все основные стихотворные размеры.
Биография Н.Г. Чернышевского и совмещение жанров
Кульминационным событием в жизни главного героя является написание книги «Жизнеописание Чернышевского». Книга имеет относительную сюжетную и композиционную самостоятельность. Четвертую главу Набоков начинает сразу после выхода первой и второй. Он рассчитывал на то, что редакция пойдет на сбой правильного порядка, учитывая относительную самостоятельность этой главы.
Исследователи по-разному определяют жанр «Жизни». Николай Анастасьев обозначает жанр книги как повесть [3, с. 319]. Определение Н. Анастасьева мы считаем не совсем верным. Дефинировать «Жизнеописание Чернышевского» достаточно сложно из-за двойственного характера, указанного самим автором: «Я хочу все это держать как бы на самом краю пародии... А чтобы с другого края была пропасть серьезного, и вот пробираться по узкому хребту между своей правдой и карикатурой на неё» [I, т.З, с. 180]. В самом «Даре» «Жизнеописание Чернышевского» называют: памфлетом, жизнеописанием, биографией, отсебятиной, рефератом о Петрашевском, пасквилем, манускриптом, книгой, «пощечиной марксизму». В «Жизни Чернышевского» повествователь называет ее «вращающимся рассказом» [I, т.З, с. 244].
Мы считаем, что верным будет определение жанра книги как совмещение жанров пародии и жития. В этом как раз и своеобразие произведения Годунова.
Федор как писатель выбирает себе достаточно трудный путь - объединение в одной книге совершенно разных жанров: церковного и комического. Этот принцип «хождения по краю пародии» сохраняется во всем романе.
Вл. Ходасевич в статье «О Сирине» (1937) отмечает: «Представив своих героев прямо писателями, Сирину пришлось бы, изображая их творческую работу, вставлять роман в повесть или повесть в роман, что непомерно усложнило бы сюжет и потребовало бы от читателя известных познаний в писательском ремесле. ... Сверх того, автору в этом случае было бы слишком нелегко избавиться от той приподнятости и слащавости, которая почти неизбежно сопутствует литературным изображениям истинных художников» t [149, с. 249].
Набоков находит способ избавиться от неудобств, создавая пародийную прослойку, пронизывающую весь текст. Он не «вставляет роман в повесть или повесть в роман», а вмещает в роман целую энциклопедию жанров и позволяет своему герою выбрать из множества.
«Жизни Чернышевского», как и другим вставным текстам, предшествует микроистория. К ней можно отнести список настольных книг, чтение которых определяет возникновение замысла. Особого внимания заслуживает наличие у героя зарубежного издания «Мертвых душ» и советского журнала «8 8», где находились статья «Чернышевский и шахматы» и отрывок из юношеского дневника Николая Гавриловича.
Чтение Гоголя и советского журнала содействует появлению у Федора чувства боли за Россию, он риторически вопрошает: «Отчего это в России все сделалось таким плохоньким, корявым, серым, как она могла оболваниться и притупиться? Или в старом стремлении «к свету» таился роковой порок, который по мере естественного продвижения к цели становился все виднее, пока не обнаружилось, что этот «свет» горит в окне тюремного надзирателя, только и всего? Когда началась эта странная зависимость между обострением жажды и замутнением источника? В сороковых годах? В шестидесятых? И «что делать» теперь? Не следует ли раз навсегда отказаться от всякой тоски по родине, от всякой родины, кроме той, которая со мной, во мне, пристала как серебро морского песка к коже подошв, живет в глазах, в крови, придает глубину и даль заднему плану каждой жизненной надежде?» [I, т.З, с. 157]. Таким образом, Гоголь, как и Пушкин, влияет на выбор дальнейшей творческой работы.
Говоря о микроистории биографии, надо вспомнить и то, что А.Я. Чернышевский, указывая путь музе Федора, уже советовал описать жизнь однофамильца в виде «biographi romance» (хотя он уже и не помнит этого). Только через три года Федор берется за изучение жизни знаменитого шестидесятника.
Наученный первым опытом работы в жанре биографии, он теперь «не допускал прежней неряшливости и снабжал малейшую заметку точным ярлыком ее происхождения» [I, т.З, с. 180]. Собрание сочинений Н.Г. Чернышевского, критические статьи от Белинского до Михайловского, философские работы, повести и романы шестидесятников, цензурный устав, монографии о жизни и творчестве Чернышевского - все это «идет под теплое перо».
Мы перечислили источники, указанные в «Даре». Вопрос о том, какими источниками пользовался сам Набоков, насколько они достоверны и как преломились в тексте, привлекает внимание многих набоковедов (С. Давыдова, Н. Анастасьева, И. Паперно, М. Липовецкого, М. Маликову, В. Крошину). Исследователи показали, что Набоков, основываясь на обширном корпусе документальных источников, часто их деформирует. Например, выдумывает живописные подробности похорон Добролюбова: «...немного в сторонке, рядом с дряхлой матерью одного из могильщиков, смиренно стоял в новых валенках агент Третьего отделения» [I, т.З, с. 235].
По мнению Марии Маликовой, это приводит к тому, что серьезное становится смешным, не утрачивая при этом трагических обертонов, и в результате выявляется гоголевский «стиль» [80, с. 120].
Касаясь этой проблемы, И. Паперно пишет: «При описании каждого эпизода произведения Набоковым используется монтаж — сведение и контаминация нескольких источников, а также последующая деформация используемого материала» [105, с. 501]. Автор, по его мнению, расцвечивает канву документального материала, вводит ряд мелких деталей, придумывает имена собственные и вводит образы, придает заимствованным фразам иное построение — и таким образом строит текст на документальной основе. Паперно предполагает, что эту манеру он заимствует из книги Шкловского «Материал и стиль в романе Льва Толстого "Война и мир"», в которой повествование романа представлено как результат художественной обработки документальных источников о войне 1812 года [80, с. 508-509].
К концу третьей главы «Жизнеописание Чернышевского» уже написано. Благодаря Герману Ивановичу Бушу книга будет напечатана к Пасхе. Указание на религиозный праздник неслучайно: Чернышевский скоро тоже воскреснет. В этой связи открывается своеобразие названия — «Жизнеописание Чернышевского». Это не обычная биография, не «биография романсе», а своеобразное житие.
Житие — один из основных эпических жанров церковной словесности. Истоки житийного жанра лежат в глубокой древности: в мифе, античной биографии, надгробной речи, сказке, эллинистическом романе. Однако признаки жития обнаруживаются и в литературе: Ф.М. Достоевский «Братья Карамазовы», Л.Н. Толстой «Отец Сергий», Н.С. Лесков «Соборяне», Л.Н. Андреев «Жизнь Василия Фивейского», И.А. Бунин «Матфей Прозорливый», «Святой Евстафий», Ч.Т. Айтматов «Плаха».
Упоминаемые в романе жанры как способ выражения художественного мышления автора
В.Н. Турбин пишет: «Нет жанра, который не содержался бы в энциклопедии, каждый из жанров здесь далек от своей завершенности, расплывчат, не выявлен и включен в систему, которая препятствует его выявлению» [139, с. 14]. В «Даре» как энциклопедии, п омимо жанровых вкраплений, много ж анровых упоминаний. В ходе пристального наблюдения мы выделили 25 наименований: апокриф, басня, биография, дневник, драма, записки, идиллия, миф, мемуары, новелла, песня, письмо, повесть, поэма, пьеса, рассказ, рецензия, роман, сказка, сонет, статья, стихотворение, трагедия, трактат, утопия.
Выявление упоминаемых жанров не только способствует увеличению списка энциклопедии, но также позволяет прикоснуться к особенностям художественного мышления Набокова, связанного с жанровыми категориями. Упоминание, в отличие от других статусных вариантов, не дает потенциальных жанровых возможностей, оно статично. Жанр указан точно. В отличие, например, от жанровых вкраплений, говоря о которых можно рассуждать на тему жанровых вариантов.
Назначение упоминаемых жанров может быть самым разным. Жанр как элемент фигуры сравнения, как способ наименования, метафорический эпитет, сигнализатор, намек, маркер - это рабочие варианты упоминаемых жанров. Рассмотрим эти функции, ограничивая список примеров до минимума.
Жанр — способ наименования. Наиболее встречаемой функцией упоминаемых в романе жанров является функция наименования, когда автор просто указывает на закрепленный за произведением жанр. «Федор пробежал глазами отрывок в два столбца из юношеского дневника Чернышевского... [I, т.З, с. 175]. Или: «Изучая повести и романы шестидесятников, он удивлялся, как много в них говорится о том, кто как поклонился» [I, т.З, с. 182].
Жанр как элемент сравнения. В романе в качестве второго элемента фигуры сравнения выступает литературный жанр. Причем первым элементом может быть как нечто конкретное, так и абстрактное. Например, улица может «начинаться почтамтом и заканчиваться церковью, как эпистолярный роман» [I, т.З, с. 6]. А «минутное смущение» Федора перед учеником сравнивается со «старой идиллией», в которой «невинные девушка и юноша невзначай коснулись друг друга» [I, т.З, с. 74].
Сравниваться с чем-либо может не только жанр, но и жанровый принцип: «.„применение басенной морали сгущенно передавал оттенок «moralites», присущий всем сознательным проявлениям советской власти» [I, т.З, с. 155].
Интересен пример двойного сравнения: «Для Федора составление шахматной задачи отличалось от игры приблизительно так, как выверенный сонет отличался от полемики публицистов». В данном примере противоположные сочетания сравниваются с другой такой же парой, но с жанровым элементом. Сравнение оформлено сравнительным союзом так, как. В то же время имеет место и сравнение другой пары: шахматная задача и выверенный сонет.
Жанр как эпитет. Эта функция активирует миф, идиллию, сказку. И, думается, неслучайно. Эпитет принадлежит к числу наиболее древних филологических терминов, предназначенных для описания выразительных средств, которые используются авторами литературных текстов. Миф, идиллия и сказка -также древнейшие жанры. Приведем пример жанра-эпитета: «Чувства, обостренные вольным зноем, раздражала возможность сильвийских встреч, мифических умыканий» [I, т.З, с. 300]. Или: «Бывали дни, когда Федору казалось, что внезапно на улице... к нему подойдет в сказочных отрепьях нищий старик лет семидесяти, обросший до глаз бородой, и вдруг подмигнет, и скажет, как говаривал некогда: здравствуй, сыне!» [I, т.З, с. 79].
Есть примеры того, как жанровые определения и сам жанр характеризуют персонажа. «Рассказы-фантазии» и сборник никчемных стихов играют немаловажную роль в обрисовке образа сына Николая Гавриловича в «Жизни Чернышевского».
Жанр может употребляться в романе с нелитературным значением. Например: «Сохранился слегка подкрашенный рассказ о том, как на похоронах матери, едва спущен был гроб, он запустил папироску и ушел под ручку с Ольгой Сократовной, с которой спустя десять дней обвенчался» [I, т.З, с. 208]. В данном случае рассказ больше похож на сплетню, нежели на жанр.
Жанр может сигнализировать или намекать. Например: «Вообще, я бы завтра бросил эту тяжкую, как головная боль, страну, —где все мне чуждо и противно, где роман о кровосмешении или бездарно-ударная повесть о войне считается венцом литературы...» [I, т.З, с. 315]. Роман о кровосмешении, считающийся венцом литературы, определяет качество места его бытования — «тяжкую страну». Два романа Владимирова, отличные по силе и скорости зеркального слога, подспудно настраивают нас на особенности читаемого романа. «Он [Владимиров] уже был автором двух романов, отличных по силе и скорости зеркального слога, раздражавшего Федора Константиновича потому, может быть, что он чувствовал некоторое с ним родство» [I, т.З, с. 287].
Обнаруживается и жанровое противопоставление. Статьи «Термометрическое состояние земли» и «Русские каменноугольные бассейны» противопоставлены (по авторскому интересу) «той единственной, которую хотелось бы прочесть, — "Географическое распространение верблюда"» [I, т.З, с. 216].
Очень часто в тексте упоминается письмо. Поэтому необходимо подробное рассмотрение этого жанра. Современная жизнь письма намного отличается от его бытования в прошлом. Эквивалентная ему электронная почта во многом заменила рукописное послание. Бумага как материальное отражение информации перешла на более абстрактный уровень. Связь, отношения между людьми поменяли свои способы, сохраняя за собой тот же принцип: обмен словом. Изменилась форма подачи этого слова и скорость его перемещения. Набоковский текст сохраняет еще такое положение жанра, которое было присуще ему в период расцвета (17-19 вв.). В пушкинскую эпоху письмо, обращенное к тому или иному лицу, н е только служило средством сообщения ему каких-либо сведений, но и устанавливало нормы общения между адресатом и автором письма. Сюда относятся и форма обращения, и форма подписи [71, с. 153].
Письмо укладывается в составленную нами статус-классификацию в таком порядке. О нем упоминается, оно цитируется (вкрапление) и витализуется. В большинстве своем письма отражают внутренний мир автора или получателя письма.
