Введение к работе
В современной литературоведческой и историко-литературной науке интерес к феномену русского романа XVIII века усилился и поддерживается на протяжении 80-90-х годов XX века и начала XXI века.
Русская проза XVIII столетия достаточно подробно исследовалась учеными с точки зрения смены художественно-эстетических систем (литературных направлений) в работах И.З. Сермана, В. И. Федорова, С. Е. Павлович, А. А. Смирнова, А. С. Демина, А. С. Курилова, Е. Н. Лебедева, Ю. В. Троицкого и др.
Новый концептуальный подход к проблемам развития прозы, завершающей эпоху Просвещения, представлен в работе В. И. Коровина «Поэт и мудрец» (М., 1996), одна из глав которой посвящена анализу жанрового своеобразия повести в творчестве И. А. Крылова 90-х годов XVIII века. Новизной подходов отличалась и монография Р. Лахманн «Демонтаж красноречия. Риторическая традиция и понятие поэтического» (R.Lachmann. Die Zerstorang der schonen Rede. Rhetorische Tradition und Konzepte. -Munchen, 1994), которая появилась в русском переводе только в 2001 году.
Особый интерес к жанровому составу прозы возникает в исследованиях 60-70-х годов XX века. В диссертационных работах В. П. Степанова «М. Д. Чулков и русская проза 1760-1770-х гг.» (1972), Л. А. Козыро «Русская нравоописательная проза последней трети XVIII века: вопросы характерологии» (1975), В.П. Царевой «Становление романа в русской литературе 60-90-х гг. XVIII века» (1978); в статьях Л. И. Резниченко, Е. Н. Степанюк, Л. Н. Нарышкиной, посвященных творчеству Ф. А. Эмина, Н. Ф. Эмина и М. М. Хераскова, предметом анализа стали характерология, актуальная проблематика русского романа XVIII века.
В статье «Пересмешник» М.Д. Чулкова как пародия на роман» (1980) В. П. Царева рассмотрела сборник как цикл сочинений с единой авторской установкой на создание пародийного текста. Такое толкование сборника Чулкова позволило исследователям задуматься об экспериментальной природе «Пересмешника» и обнаружить в нем черты нового нарождающегося романа.
Систематизация знаний о русском оригинальном романе впервые была осуществлена в монографическом исследовании «Русский и западноевропейский классицизм. Проза» (1982) А. А. Смирновым, А. С. Куриловым, Е. Н. Лебедевым, В. И. Сахаровым, В. Ю. Троицким и др. в рамках единого концептуального подхода.
Следующим шагом на пути исследования русской прозы стал сборник статей под редакцией Э.Малэк «Русская проза эпохи Просвещения. Новые открытия и интерпретации» (1996), изданный в Лодзи и явившийся фактически коллективным исследованием русской прозы XVIII века.
Значительный вклад в изучение истории русского романа XVIII века вносят работы О.Л.Калашниковой «Становление русского реально-бытового романа XVIII века» (1986) и «Жанровые разновидности русского романа 1760-1770-х годов» (1988). Размышления автора о двуплановой, конгломеративной природе русского романа, приводимые исследователем доказательства барочности художественной миромодели романа М.Д. Чулкова помогли отечественным литературоведам по-новому взглянуть на процессы формирования оригинального облика жанра в России, его типологию, обнаружить не только демонстрируемую Чулковым, но и скрытую в структуре текста оппозиционность.
На протяжении последних двух десятилетий отечественные литературоведы пытались дифференцировать жанр романа XV11I столетия от жанра повести, наметить при-
знаки типологии и жанровые границы (О.Л. Калашникова «Русская повесть первой половины XVIII века», 1989 и «Русский роман 1760-1770^годов XVIII века», 1991; Е. К. Ромодановская «Русская литература на пороге нового времени: пути формирования новой беллетристики переходного периода»,1996). Однако парадоксальность развития романа и повести, их генетическое сближение и перетекание из одной формы в другую заставляют продолжить кропотливую аналитическую работу, которая позволит выявить все факты дифференциации романа и повести.
Наиболее актуальным материалом для литературоведческих исследований эпического наследия XVIII века в последние десятилетия по-прежнему остается жанр романа.
В докторской диссертации Т, Е. Автухович «Русский роман XVIII века и риторика: взаимодействие в период формирования жанра (1760-1770)» (1998) была выявлена специфика романного универсума и парадоксальность существования романа как неканонического жанра в русской эпической традиции XVIII века, проанализированы существенные признаки нормативно-риторической модели русского романа XVIII века.
Методология анализа текстов нормативной эпохи развития литературы, с позиций риторического конструирования образа, представленная в исследованиях Т. Е. Автухович, типологически близка работам Л. И. Сафроновой, С.С. Авершщева, А. В. Михайлова, Р.Лахманн. Вслед за названными авторами Т. Е. Автухович подчеркнула, что «роль риторики в период рефлективного традиционализма была всеобъемлю-щей»,<она являлась по сути дела единственным художественным кодом, регламентирующим способы рационалистической репрезентации идеи в разных искусствах»1.
Наиболее важным для исследователей романной прозы столетия оказался период трансформации эстетических представлений, период смены культурных и собственно литературных кодов, период «смены языка культуры»2 - 60-70-е годы XVIII века. Именно в это время начинается литературное творчество Ф. А. Эмина, М. Д. Чулкова, М. И. Попова - литераторов новой волны, предложивших иной взгляд на художественные установки текста, его цель и задачи. Современные зарубежные исследователи видят в творчестве названных авторов некоторые элементы революционной эстетической программы3, предпосылки для которой назрели, но результаты сказались позже и подготовили закономерный итог - появление сентименталистской эстетики и пред-романтических веяний4.
Объектом исследования в диссертационной работе стала группа текстов, принадлежащих писателям последней трети XVIII века: «Славенские сказки» и «Сказка о рождении тафтяной мушки», вошедшие в сборник М.Д. Чулкова «Пересмешник, или Славенские сказки» (1766-1768), роман М.Д. Чулкова «Пригожая повариха, или Похождение развратной женщины» (1770); «Славенские сказки, или Приключения сла-венских князей» (1770-1771) М. И. Попова, «Русские сказки» (1780 - 178 В. А. Левшина. Указанные тексты рассматриваются в работе как репрезентирующие особую разновидность русского романа 70-80-х годов XVIII века.
' Автухович Т. Е. Риторическое начало в стихотворной трагедии XVIII века// Русская стихотворная драма XVIII- начала
XIX века: Межв. сб. науч. тр. - Самара, 1996. - С. 10-18.
г Михайлов А. В. Обратный перевод// Языки русской культуры. - М., 2000. - С.21.
3 G. Sitran. M.D. dulkov. Une bourgeoisie in demi-assume II Revue des Etudes Slaves. - Paris, LIV/3, 1982. - C.419- 435; Цит. no
ст.: Варда А. Антидедикация как форма литературной полемики// Русская проза эпохи Просвещения. Новые открытия и
Ш№нгретации. - Лодзь, 1996. - С.134.
4 См.: Троицкий В.Ю. Предромаптические веяния// Русский и западноевропейский классицизм. Проза. - М., 1092. - С.301 -
320; Вацуро В.Э. Готический роман D России. -М., 2002. - С.228-230.
В литературоведении можно условно выделить два направления исследования творчества Чулкова, Попова и Левшина. Первое из них связано с культурно-историческим аспектом, анализа и отличает работы начала XX века, исследования классического советского литературоведения: труды Е. Мечниковой, работы В. С. Нечаевой, В. Б. Шкловского, П. А. Орлова, Н.Л. Степанова и др.
Вектор поиска оппозиционных классицизму эстетических установок, определенный литературоведением начала века, оказался верным, однако реалистические тенденции были не единственными в творчестве писателей новой волны. Многообразие творческих подходов и формирование орипшалыюго направления зафиксированы исследованиями В. И. Федорова, В.Ю. Троицкого, В. Э. Вацуро, О.Л. Калашниковой.
«Русские сказки» В. Л. Левшина становятся предметом изучения в современных исследованиях особого рода. Литературоведение обращается к анализу влияния идей и образной системы масонства XVIII века на сочинениях писателей-современников: работы В. И. Сахарова, Л. В. Омелько, коллективная монография «Масонство и русская литература XVIII - начала XIX вв.» (2000).
Все исследования специфики эпических жанров, появившихся в конце 60- 80-е годы XVIII века, так или иначе связаны с единой тенденцией: доказать, что они стремятся к выходу за рамки классицистической нормативности, ориентированы на законы иной поэтики - барочной, предромантической, готической, «масонской». Продолжение исследования творчества Чулкова, Попова, Эмина, Левшина в отечественном литературоведении свидетельствует о том, что разнонаправленные векторы поэтоло-гического анализа требуют корректировки, а последнее слово в оценке специфической жанровой ситуации, которая сложилась в литературном процессе последней трети XVIII века, еще не сказано.
Второе направление в исследовании текстов сочинений Чулкова, Попова и Левшина актуализировалось в начале 90-х годов XX столетия. Сборник Чулкова «Пересмешник» снова оказался в центре внимания литературоведов.
В 60-80-е годы XX века исследователи разрешали проблему жанровой принадлежности сборника Чулкова, исходя из поиска аргументов для определения характеристик цикла (сборник - аналог западноевропейских новеллистических циклов - В. П. Царева) или романа (О.Л. Калашникова). В современных работах «Славенскис сказки» из сборника «Пересмешник» и «Русские сказки» В. А. Левшина стали оцениваться как ранние образцы литературной сказки или тексты, тяготеющие к образованию жанра литературной сказки в русской литературе XVIII века (О. К. Герлован, О. И. Киреева, О. Воеводина). У этой исследовательской тенденции есть своя история и авторитетная доказательная база, представленная ранней работой И. П. Лупановой «Русская народная сказка в творчестве писателей первой половины XIX века» (1959). Так, О. Воеводина считает, что сменяющиеся, как и в «Пересмешнике»Чулкова, жанровые традиции, образуют в тексте Левшина «особый мир - мир литературной сказки»1.
В то же время в отечественном литературоведении существует достаточно устойчивая традиция опенки «сказок» Чулкова и Левшина как сочинений с признаками жанра романа. Ю. М. Лотман, В. Ю. Троицкий, Е. Н. Лебедев, С. Е. Шаталов, О. Л. Калашникова, К.Е. Корепова, в целом расценивали эти жанровые образования, на-
1 Воеводина О. О жанровой структуре «Русских сказок» В. А. Левшина// Русская проза эпохи Просвещения. Новые открытия и интерпретации. - Лодзь, 1996. - С.100. См. также: Киреева О. И. Становление русской литературной сказки (второй половины XVIII - первой половины XIX века): Автореф. дис. ...канд. филол. наук. - СПб., 1995. - 26 с; Герлован О, К, Русская литературная сказка XVIII - первой половины XIX века (Понятие. Истоки. Типология): Аптореф. дис.... канд. филол. наук. - М., 1996. - С.26.
званные Чулковым и Левшиным «сказками», как жанр с романной доминантой; «фольклорно-рыцарский роман»1; «тип сложной, механически скрепленной сюжетной конструкции», характерной для рыцарского романа2.
Мы присоединяемся к тем исследователям, которые оценивают «сказки» Чулкова и Левшина и «древности» Попова как сочинения с чертами жанра романа или как роман. Разумеется, в названных текстах еще нельзя обнаружить свойств классического романа. Однако уже можно назвать ряд жанровых характеристик, которые прочно связаны с романной тенденцией и присущи «Славенским сказкам» Чулкова, «Славен-ским древностям» Попова и «Русским сказкам» Левшина.
1. Роман, представленный творчеством Чулкова, Попова и Левшина, возникает в недрах уже существующего в русской литературе аз-романа, «предтечи классического романа XVIII века», герой которого осмысливался одновременно и как автор рассказа о собственных приключениях, свидетель жизненных ситуаций, участник любовных приключений3. Такими характеристиками был наделен роман М.Д. Чулкова «Пригожая повариха». Безусловно, приключения многих русских богатырей и князей из сочинений Чулкова, Попова и Левшина также проходят под знаком поиска возлюбленной, встречи с незнакомкой, утверждения статуса героя при помощи героини. Однако структура сюжета, опирающегося на любовную историю, не исчерпывает собой особенностей названных текстов и их генетики.
2. Отечественный аз-роман представлял собой синтез различных структурно-содержательных тенденций, в том числе, идущих от разных ментальных типов романной организации. По замечанию Ю.М. Лотмана, высказанному им в работе «Сюжетное пространство русского романа ХГХ столетия», литературе каждой страны свойственны свои историко-эпохальные и национальные типы организации романа. В этой системе координат русский роман XIX века соотносится с мифом (с его циклической структурой и открытым финалом), а европейский роман ХГХ века - с сюжетной архетипической схемой сказки, нацеленной на позитивное завершение (возвращение героя).
Жанровая специфика русского романа XVHI века во многом соотносится с европейской моделью жанра, то есть ориентируется на алгоритм сказки. Подтверждением этой мысли служит и определение жанра западноевропейского романа в период его становления, которое дал Е. М. Мелетинский. Роман предстает вымышленным художественным повествованием, не претендующим на историческую и мифологическую закономерность. «Фольклорным эквивалентом романа является сказка - жанр, а точнее группа малых жанров, участвовавших в формировании романа, а затем, в свою очередь, испытавших его влияние»4. Таким образом, испытания и приключения героев, занимающие автора романов, в том числе Чулкова, Попова и Левшина, безусловно, генетически связаны со сказкой.
3. Но роман как жанр не только вытекает из архаических эпических форм литературы, но и преодолевает устойчивую архаическую традицию. Как жанр формирующийся, он допускает разнородность тем, нитей, мотивов; его композиция может быть свободной, а средства художественной образности, воссоздающие окружающий мир,
Лотман Ю. М. «Слово о полку Игореве» и литературная традиция XVIII - начала XIX века/ Лотман Ю. М.//0 русской литературе. Ст. и исследования (1958-1993). - СПб, 1997. - С.41.
КореповаК. Е. У самых истоков//Лекарство от задумчивости. Русские сказки в изданиях 80-х г. 18 века. -СПб., 2001. — С.7.
3 Билинкис М. Я. Русская проза XVIII века. Документальные жанры. Повесть. Роман - СПб., 1995. - С. 85.
4 Мелетинский Е. М. Введение в историческую поэтику эпоса и романа. - М., 1986.-С.124.
самыми различными1. Именно такой жанровый облик приобретали «Сказки» Чулкова и Левшина и «Славенские древности» Попова. Объединенные общим авторским замыслом истории русских князей, богатырей и противостоящих им темных сил складывались в длинную цепочку эпизодов, воссоздавая для читателей вымышленную авторами панораму жизни и дух далекой исторической эпохи.
Русский роман Чулкова, Попова и Левшина возникал из цикла и определялся экстенсивным типом повествования, единым типом героя и устойчивой системой персонажей в целом, а также топосами дороги (путешествия), неожиданной смены событий, встречи с чудесным. Таким образом он демонстрировал единство с общелитературными моментами развития жанра и, с позиции обозначенных свойств, - свою связь с такими разновидностями западноевропейского романа, как волшебно-рыцарский и авантюрный роман.
4. Наряду с классическими чертами волшебно-рыцарского и авантюрного романов русский роман в сочинешіях Чулкова, Попова и Левшина обладал жанровыми характеристиками, свойственными литературе 70-х годов XVIII века:
- сочинения Чулкова, Попова и Левшина с их исторической проблематикой и мифо-
поэтической образностью могли до некоторой степени заполнить лакуну, образовав
шуюся в русской литературе в связи с неразработанностью жанра героической поэмы
(«прислониться» к авторитетному в парадигме классицистических жанров образцу);
- в то же время стремление к травестии и пародии как активное начало романов Чул
кова, Попова и Левшина сближало их с поэмой-бурлеском, получившей в русской
литературе XVIII века наибольшее развитие. Определенное родство сочинений Чул
кова с этим жанром возникает еще и потому, что сам писатель был автором бурлеск
ных поэм и публиковал их в собственном журнале.
Таким образом, в текстах Чулкова, Попова и Левшина возникает достаточно непростая жатгровая структура, которая обнаруживает связь между героической поэмой и поэмой бурлеском, а также традициями самого жанра романа - обновляться, травестируя старую образную систему.
Травестия как дух жанра романа была инициирована авторским присутствием в тексте сочинения. В романах Чулкова, Попова и Левшина автор как особый персонаж текста или близкий к автору рассказчик мог іфьіваться под маской «скомороха», плута, собирателя фольклора (Чулков), историка (Левшин), литератора (Попов). Особая роль такого героя в текстах Чулкова, Попова и Левшина состоит не только в том, чтобы запустить механизм травестии, но и надстроить над ним здание собственного текста - особой жанровой разновидности романа.
Целью диссертационного исследования является выявление в отечественном литературном процессе последней трети XVIII столетия жанровой разновидности романа условно определяемого нами как «мифогенный», или мифопорождающий .
В диссертационном исследовании высказывается предположение и приводятся доказательства тому, что «Славенские сказки», «Сказка о рождении тафтяной мушки» из сборника М.Д. Чулкова «Пересмешник», «Славенские древности, или Приключе-
1 Powicsd (novel, roraan)// S.Sierotwinski. Slownik tcrminuw Iitcrackich. - Wrozlaw, 1966, без пагинации. Осмысление текста
словарной статьи С. Серотвинского дано в соотнесении с переводом Н.Д. Тамарченко //Теоретическая поэтика Хрестома
тия - практикум. -M.f 2004. - С.321.
2 Мы считаем определения мифогенный и мифопст рождающий синонимичными, имея а виду общее для них значение
«создающий», «рождающий». См. словарное толкование слова и части слова: ГЕН - нем.
происхождение. Материальный носитель наследственности, обеспечивающий преемственность в поколении того или иного
организма, способный к воспроизведению; ГЕН - греч.
сложных слов, обозначающая «связанный» с происхождением (часто соответствует русскому «...род»)// Крысин Л. П. Тол
ковый словарь иноязычных слов. - М., 2005. - С. 187.
ния славенских князей» М. И. Попова и «Русские сказки» В. А. Левшина образуют особую жанровую разновидность романа в литературном процессе 70-80-х годов XVTII века и сознательно ориентированы па мнфопорожденис. В работу вводится определение мифогенный роман, которое является необходимой для характеристики данной жанровой разновидности (текстов Чулкова, Попова, Левшина) теоретико-литературной дефиницией1.
Сочинения Чулкова, Попова и Левшина, названные выше, представляют специфические процессы становления русской литературы XVIII века, которые в значительной степени предшествуют оригинальному развитию литературного процесса XIX века. Художественный вымысел в этих произведениях помогает специфически осмыслить роль, место и значение России в европейской истории, принять участие в обсуждении идеи первенства/ученичества, особенно актуальной для отечественной исторической науки и обществешюй жизни России XVIII века. В указанных сочинениях в качестве формы подачи материала (идей, современных авторам историософских концепций) авторы избирают обращение к историческому источнику, легенде, архе-типическому образу (М.Д. Чулков, М. И. Попов), образной системе былины (В. А. Левшин) или сказки.
Особый статус художественному миру этих сочинений придает фольклорная образная система (отвечает за динамику действия - развитие сюжета) и образы славянской языческой мифологии, возникающие как в самом тексте сочинений (выполняют, например, роль образа-детали), так и в виде авторского комментария (обильные подстрочные сноски, воспринимаемые и автором и читателями как продолжение словарной работы сочинителей).
Актуальность проведенного исследования сочинений М.Д. Чулкова, М. И. Попова и В. А. Левшина в аспекте выявления признаков особой разновидности русского романа 70-80-х годов XVIII века - романа мифопорождающего, мифогенного подтверждается исследовательской деятельностью, близкой нам по целевым установкам, в других областях гуманитарного знания последнего десятилетия. Научные исследования в области философии, социологии, культурологии, этнолингвистики, методологии филологического анализа подтверждают необходимость и важность оценки роли в отечественном литературном процессе писателей новой демократической волны М.Д. Чулкова, М. И: Попова, В. А. Левшина. В работах Т. В. Артемьевой, С. О. Шмидта, Эллис К. Виртшафтер, В. Я. Гросула,0. А. Лавреновой центральной проблемой исследования стало формирование и осмысление идеи национального самосознания, как в плане мировидения, так и в историософском ее аспекте . Материалом для обсуждения и оценки форм проявления русского национального самосознания в работах названных исследователей являются источники по русской литературе XVIII столетия (сочинения Д. И. Фонвизина, Г. Р. Державина, В. А. Левшина, П. А. Пла-вильщикова, Н. М. Карамзина).
1 Терминологическое словосочетание мифогенный роман в тексте работы возникло благодаря исследованиям Ю. М. Лот-
мана. В совместной с 3. Г. Минц статье «Литература и мифологи»» (1981) ученый заметил: «В истории развития науки ли
тература противостоит мифологии. Например, в эпоху рационализма «миф» приравнивается к невежеству, хотя именно
европейский XVIII век оказывается исключительно мифогенной зоной»//Лотмая 10. М., Минц З.Г. Литература и мифоло-
гия/Лруды по знаковым системам ХШ. - Тарту, 1981 (Уч. зап. Тартуского гос. ун-та; вып. 546). - С.36-37.
2 Артемьева T, В. История метафизики в России XVIII века. - СПб., 1996; она же. От славного прошлого к светлому буду
щему. Философия истории и утопии в России эпохи Просвещения. - СПб., 2005; Шмидт СО. Общественное самосознание
российского благородного сословия XVII - первая треть XIX века. - М., 2002; Эллис К. Виртшафтер. Социальные структу
ры в Российской империи - М., 2002; Гросул В. Я. Русское общество XVIII - ХГХ веков. Традиции и новации. - М., 2003;
Лавренова О. А. Географическое пространство в русской поэзии XVIII - начала XX вв. (геокультурный аспект). - М., 199S.
Общественные и философские проблемы, волновавшие русское общество, находили свое выражение в трактатах, публицистических выступлениях, непосредственно в художественных текстах, сочинениях А. П. Сумарокова, В. А. Левшина, Д. И. Фонвизина и др. Художественное произведение становилось источником для философского исследования архетипических форм мышления, проблем «смысла жизни и самоидентификации» (Т. В. Артемьева).
Мифогенный роман, возникший в творчестве Чулкова, Попова и Левшина, ориентирован по преимуществу на национальные архетипы, влиявшие на формирование сознания русского общества XVIII века.
Методология литературоведческого подхода к анализу историософских концепций русских писателей XVIII века представлена в недавнем значительном исследовании Ю. В. Стенника «Идея «древней» и «новой» России в литературе и общественно-исторической мысли XVTII - начала XIX века» (СПб., 2004). Собственно историческую и философскую концепцию общественного развития автор сопоставляет с ху-дожествеїшьш вымыслом и образом, сложившимся в сознании писателя из множества фактов и частностей. Автор работы подвергает анализу историософские концепции Ф.А. Эмина, А.Н. Радищева, Н. М. Карамзина.
Специфическое осмысление истории и национального мироощущения, представ-летюе в произведениях Чулкова, Попова и Левшина, на историософский статус изначально не претендовало, но само стремление к изображению в той или иной степени достоверности исторического материала, «славенских древностей» у писателей новой волны имело несомненное значение для развития литературного процесса последней трети XVIII столетия. Неофициальная версия, своего рода «народная история», осмысленная в образной системе авторского сознания и национальной мифопо-этики, определила черты мифопорождагощего типа художественного произведения, ориентированного в данном случае на жанр романа.
В этом смысле творчество М.Д. Чулкова, М. И. Попова и В. А. Левшина опиралось на мощную национально-государственную традицию всеобщего мифотворчества XVIII столетия. В культурной и политической жизни страны бытовали и создавались мифы о Петре I и Екатерине II, о русских писателях Ломоносове и Сумарокове. Собственно русские мифы конкурировали с «мифом французским», а «французский язык стал «сакральным языком послепетровского мира» (Т. В. Артемьева). Эта особенность русской жизни XVIII столетия нашла отражение в литературе и была замечена в работах Ю. М. Лотмана, М. Я. Билинкис, К. Осповата, И. Рейфман, чьи размышления связаны с фигурой М. В.Ломоносова и его ролью в русском литературном процессе.
Мифотворчество и мифопорождение в литературе XVIII столетия имеет отличительные особенности. В данном исследовании обозначены необходимые для достижения цели работы соотношения между понятиями мпф - мифоноэтпка- мифоген-ное сочинение.
Исследование феномена мифа имеет в истории литературоведческой науки давние авторитетные методологические традиции.
Представление о мифе формировалось в трудах ученых различных методологических школ и направлений: в исследованиях А.Н. Афанасьева и Ф.И. Буслаева, А. Н. Веселовского, А. А. Потебни, М. И. Стеблш-Каменского, А. Ф. Лосева, К.Г. Юнга.
Мифопоэтический контекст исследования отличает труды В. Я. Проппа, Б.Н.Путилова, Ю. М. Лотмана, Е. М. Мелетинского, В. Н. Топорова.
В современном литературоведении сам феномен мифа получает достаточно широкое толкование. В то же время исследователи достаточно часто обращаются к тем художественным произведениям, которые, по выражению А. С. Козлова, «ни по типу авторства, ни по типу сообщения и характеру восприятия читателем, ни по своей функции» с мифом не соотносятся, а «представляют собой не более чем мифоценгри-ческое или мифопоэтическое произведение»1.
В романах Чулкова, Попова и Левшина мифогенная, мифопорождающая структура образа является производной от мифопоэтической образности. Используя ее арсенал, авторы переосмысливают архаическую образную систему и известный им исторический материал, встраивая эти два образных ряда в контекст собственного сочинения -романной формы. Сохраняется только внешняя оболочка приемов мифопоэтического арсенала, при этом приемы, формулы мифопоэтической образности теряют свое прямое назначение и начинают играть роль своеобразного мостика между двумя мирами: историческим или «баснословным» прошлым и настоящим, к которому принадлежит автор.
В определении природы романного творчества Чулкова, Попова и Левшина диссертационное исследование опирается на позицию В.Ю. Проскуриной, обозначенную в недавней монографии исследователя «Мифы империи. Литература и власть в эпоху Екатерины II» (2006). Таким образом, процесс мифопорождения в эпоху, далекую от мифологических времен, связан с ментальным механизмом психической (ар-хетипическая образность) и мыслительной деятельности (порождение метафор), результаты которой в определенную культурно-историческую эпоху выражаются в определенных образных моделях2.
Научная новизна диссертационного исследования определяется
выявлением признаков особой разновидности мнфогепного романа, складывавшегося в сочинениях М.Д. Чулкова, М. И. Попова и В. А, Левшина;
расширением спектра видовых характеристик романа в русской литературе 70-80-х годов XVIII столетия и выявлением сложной жанровой генетики данной разновидности романа; выявлением признаков прообраза жанровой ситуации «порог романа» [В. Н. Топоров];
обозначением специфической разновидности художествешюго сознания, возникшей в завершающий период отечественного традиционализма и определяемой в работе как мифопорождающая.
Основные положения, выносимые на защиту.
1. Русская литература последней трети XVIII века активно осмысливает и во
площает в систему художественных образов ряд национальных идей - архетипов на
ционального развития (идея первенства и ее оппозиция идее ученичества; идея вечно
го обновления; самопознания и государственной идентификации), что, в свою оче
редь, влияет на формирование одной из доминант литературного процесса - мифо
творчества русского писателя XVIII века.
2. Активизация внимания к историческим фактам и публикации докумен
тальных материалов русского Средневековья в 60-70-е годы XVIII века сопровожда
ется появлением произведений, реанимирующих образ славяно-русской древности,
делающих исторический и мифопоэтический материал объектом художественного
осмысления.
1 Козлов А. С. Миф//Современное зарубежное литературоведение. Энциклопедический справочник. - М., 1999. - С.222.
2 Проскурина В. Ю. Мифы империи. Литература и власть в эпоху Екатерины П. - М., 2006. - С.8,
3. Обращение к новым возможностям художественного образа (активизация вымысла), которое начинается в творчестве М.Д. Чулкова, невозможно без осмысления предшествующей традиции. Новые взаимоотношения М.Д. Чулкова с константами литературного процесса приводят к формированию в его творчестве элементов кошрклассицистической поэтики и возникновению концепции нового Автора.
В 70-80-е годы XVIII столетия М.Д. Чулкову, М. И. Попову и В. А. Левши-ну первым из писателей, работающих в эпических жанрах русской литературы, удается соединить в авторском повествовании о древних временах славено-русского прошлого мифопоэтическую образную систему с точкой зрения просвещенного авторского сознания; предпринять попытку объединения исторического (факты, гипотезы, историософские концепции) и мифологического (словарная работа, реставрация Пантеона славянских богов)материала с целью создания (генерирования, порождения) в тексте произведения писательского мифа о России.
Мифопорождение становится одним из репрезентативных свойств творчества М.Д. Чулкова от сборника «Пересмешник» до романа «Пригожая повариха».
Возникновение в творчестве М. И. Попова и В. А. Левшина типологически близких сочинениям М.Д. Чулкова жанровых образований («Славенские древности, или Приключения славенских князей» М. И. Попова и «Русские сказки» В. А. Левшина) позволяет говорить о формировании мифопорождающей разновидности художественного сознания в литературе 70-80-х годов XVIII века.
Творчество М.Д. Чулкова, М. И. Попова и В. А. Левшина создают условия для пересмотра и корректировки представления о внутрижанровой типологии русского романа XVIII века:
а) возникновение прообраза жанровой ситуации «порог романа» к 70-80 -
м годам XVIII века; качественная трансформация представления об отечественном
«аз-ромале(М. Я. Бюганкис);
б) специфическое положение эпического жанрового образования, пред-
ставлегаюго текстами Чулкова, Попова и Левшина; жанровые лакуны отечественного
литературного процесса XVIII столетия и их заполнение романами Чулкова, Попова и
Левшина (героическая поэма - поэма-бурлеск - роман со славянской проблематикой);
трансформация и травестия образной системы как доминанта процесса становления
романа;
в) развитие концепции нового облика автора: от Автора-скомороха (Чул-
ков), к литератору, создающему мир вымышленных форм (Попов) и автору-историку,
собирателю древностей (Левшин);
г) как результат специфического положения жанра в типологической сис
теме русского романа XVIII века возникновение особой разновидности жанра в лите
ратурном процессе последней трети XVIII века - мифогеиного романа.
Ліетодологня диссертационного исследования обусловлена поставленными в нем целью и задачами и основана на анализе литературного процесса и его составляющих с точки зрения современного категориального аппарата исторической (С. С. Аверинцев, А. В. Михайлов, М.Л. Гаспаров, П. А. Гринпер; С.Н. Бройтман) и теоретической ( Н.Д. Тамарченко, В. И. Тюпа) поэтики. Использование репрезентативных категорий исторической поэтики и самого принципа описания литературного процесса через представление о сменяющих друг друга типах художественного сознания позволяет соотнести объект исследования с общими закономерностями развития русской литературы XVIII века (тип художественного сознания/парадигма художествен-
ности/субпарадигаальные отношения). В то же время такой подход дает возможность выявить специфические особенности предмета исследования - романов Чулкова, Попова, Левшина: обозначить разновидности типа художественного сознания и как следствие представить художественное сознание ряда авторов 70-80-х годов XVIII века как мифопорождающее.
Теоретической основой работы послужили также труды Ю. М. Лотмана, Б. А. Успенского, В. М. Живова, В. Я. Проппа, Е. М. Мелетинского, В. И.Коровина, В. И Федорова, Л. Нидерле.
При работе с мифопоэтической образной системой и образами славянской языческой мифологии в романах Чулкова, Попова, Левшина использовались работы Н. И. Толстого, В. Н. Топорова, Б.Н. Путилова, исследования И.П. Лупаповой, Т.В. Зуевой, Б. П. Кирдана.
Методология работы определяется также принципами культурно-исторического, сравнительно-типологического, структурного подходов, а также применением приемов рецептивной эстетики к анализу историко-литературного материала.
Теоретическая значимость диссертациоппого исследования связана с обращением к значимым для развития литературного процесса категориям: тип художественного сознания, архетипическая формула, жанр, жанровая ситуация «порог романа». Соотношение авторского художествеїшого сознания и миромоделирующей конструкции жанра позволяют существенно скорректировать внутрижанровую типологию романа в русской литературе последней трети XVIII века, а также говорить о «пороговости» в романной жанровой ситуации гораздо ранее явления прозы Н. М. Карамзина и литературы начала XIX века.
Практическая значимость работы. Концепция диссертационного исследования, а также его результаты могут быть использованы для дальнейшего анализа процессов жанрообразования в истории отечественного литературного процесса конца XVIII -начала XIX столетия, для корректировки внутрижанровой типологии в период существования жанровой ситуации «порог романа»; для выявления архетигшческих сюжетных схем, репрезентирующих национально-культурные константы русской литературы XVIII столетия.
Значение результатов диссертационного исследования заключается также и в том, что они могут быть использованы при подготовке общих лекционных и элективных курсов по истории литературы XVIII и рубежа XIX веков, в работе со студентами и аспирантами, специализирующимися в изучении русской классики.
Апробация работы. Основные и промежуточные результаты диссертационного исследования обсуждались на кафедре русской литературы Нижегородского государственного педагогического университета и кафедре русской литературы Московского педагогического государственного университета. Результаты работы изложены в монографии, периодических изданиях, рекомендуемых ВАК РФ, статьях материалах докладов на международных, всероссийских, региональных, межвузовских научных и научно-практических конференциях в период с 1990 по 2006 годы в Москве, Пушкине (Ленинградская обл.), Нижнем Новгороде, Владимире, Благовещенске, Стерлита-маке, Самаре, на Грехневских чтениях в Нижегородском государственном университете (2001) и Пуришевских чтениях в Московском педагогическом государственном университете (2001,2002,2003).
Объем и структура работы. Структура работы определяется целью и материалом исследования. Диссертация состоит из трех глав, введения, заключения и списка литературы. Каждая из глав содержит три параграфа, третья глава исследования имеет
