Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Образ-событие как способ представления взаимодействия «журналистика-общество»... 8
1.1 . Предпосылки образно-событийного представления взаимодействия 9
1.2. Центробежные начала в событийном представлении взаимодействия «журналистика-общество» 30
1.3.Центростремительные начала в событийном представлении взаимодействия «журналистика-общество» 48
ГЛАВА 2. Образ-персонаж в аспекте взаимодействия «журналистика-общество»... 81
2.1. Личностная полифония как способ раскрытия взаимодействия и ее социожурналистские предпосылки 81
2.2. Роль детали в персонажном представлении интеракции «журналистика-общество» 110
2.3.Роль повествовательных планов в образном представлении взаимодействия 133
Заключение 169
Библиографический список 175
- Предпосылки образно-событийного представления взаимодействия
- Центробежные начала в событийном представлении взаимодействия «журналистика-общество»
- Личностная полифония как способ раскрытия взаимодействия и ее социожурналистские предпосылки
- Роль детали в персонажном представлении интеракции «журналистика-общество»
Введение к работе
В работе исследуются образные системы, представляющие проблему взаимодействия «журналистика-общество» в отечественной прозе. Актуальность исследования заключается в единстве трех основных гносеологических предпосылок: в аспектах общего, частного и особенного.
Во-первых, для науки о русской литературе принципиальна традиция исследования образных решений этических, социальных, психологических и т.п. проблем. Она носит, всеобщий характер (показательны труды с симптоматичными заглавиями, выполненные в различных научных школах: от Д.С.Лихачева до В.Г.Базанова).
Вторая предпосылка актуальности - частная гносеологическая парадоксальность. Избранная проблематика специально не исследовалась, однако ее затрагивают в самых разнообразных ракурсах, подчеркивая высокую объяснительную перспективу образа журналиста и т.п. (Примечательно внимание американских русистов и теоретиков литературы к образу советского журналиста в творчестве Э.Хемингуэя).
В-третьих, в современной гносеологической ситуации закономерно растет особенная роль художественного познания. Соответствующее направление анализа позволит обосновать исключительную роль литературного образа как квинтэссенции существенных признаков реального феномена. Вы-ская роль образа усиливается спецификой национального характера, русской литературы и ее восприятия - включая восприятие образов журналиста, например Жоржа Дюруа в «Милом друге» Г.де Мопассана: «Ни одному французу не придет в голову воспринимать Жюльена Сореля или Жоржа Дюруа как личность, а не как героя романа.., любить или ненавидеть его, и уж тем более испытывать на себе его влияние в положительном или отрицательном смысле. Для русского же человека это органично и, видимо, ему необходимо» (Алексеева 2002, 339; далее констатируется обострение борьбы Христа, добра с дьяволом, злом в современных условиях). Связанные с этим духов-
ные проблемы не всегда истолковываются основательно. Так, в исследованиях журналистики встречаются попытки отрицать у современной литературы духовный потенциал, и «поскольку литература(...) начисто утратила способность нравственного совершенствования, публицистика просто обязана взять на себя эти функции» (там же, 340). Обобщение, возникшее из благих побуждений, тем не менее дважды сомнительно: во-первых, способна ли журналистика в принципе «взять на себя функции» художественной литературы? Во-вторых, насколько обоснован категорический пессимизм - ведь доказательств полной утраты литературой названной способности не приводится.
Такой познавательной ситуацией поддерживается актуальность проблематики.
Названными обстоятельствами обусловлена конкретизация актуальности: хронологическая, родовая и феноменологическая. В исследовании привлечены произведения последнего полувека развития отечественной прозы, что мотивировано как большей репрезентативностью этого рода литературы (по сравнению с поэзией, драматургией), так и малой изученностью. Между феноменами «журналистика» и «общество» определяются смешанные отношения, поскольку первая и включается во второе, и в то же время они дифференцируется. Внутренняя дифференциация наблюдается и в феномене «общество»; значим, в частности, властный аспект этого феномена.
Предмет исследования - образные системы в прозаических произве
дениях избранного периода. Причем в работе обобщаются различные репре
зентативные сферы предметного пространства, включая повести
Б.П.Екимова «Частное расследование» и «Донос» /соответственно 1977 и
1978/; серию романов А.Д.Константинова с условным общим именованием
«Андрей Серегин» и центральным персонажем Андреем Серегиным-
Обнорским («Журналист», «Сочинитель» и др.; 1990-2005); повести
Т.В.Устиновой «Богиня прайм-тайма», «Седьмое небо» и др. (2004-2005; в
иллюстративном материале соблюдены требования прецедента, включая
формальные, например, графическая «лесенка» у А.И.Друзенко - в тех случаях, когда она несет смысловую, образную нагрузку. Иллюстративный материал выделен полужирным курсивом). Привлекаются документально-художественные произведения, как «документальный роман» «Война за кадром» (самоопределение автора, М.Маркелова) или «Варшавские истории» А.Друзенко. Это мотивировано системой обстоятельств (главными являются два: художественный отбор, как принцип эстетической типизации, и соотнесенность с собственно-художественной прозой, как между повествованиями О.Вакуловского «Расследует отдел X» и «Карина»).
Единство эмпирической основы исследования, вполне достоверное на фоне жанровых дифференциаций и разительно несхожих творческих индивидуальностей, определяется нами комплексно: по эстетическим и этическим характеристикам. Они отвечают как позитивным традициям отечественной литературы, так и критериям современной художественной актуальности.
Цель исследования - систематизировать образные решения проблемы взаимодействия между журналистикой и обществом (в рабочем порядке также именуем его, вслед за И.И.Юзвишиным, социожурналистским взаимодействием). Цель осуществляется посредством решения двух основных взаимосвязанных задач: характеристиками образа-события и образа-персонажа как способов представления проблемы. Для решения поставленных задач есть и отдельные предпосылки в складывающихся традициях гуманитарного познания. Так, предметом внимания были аспекты идентификации «журналиста с национальным государством» в мемуарной прозе (Куксанова 2002, 2002, 101); мотивы, сопутствующие образу журналиста во взаимодействии с социумом, - например, мотив «лишения личного спокойствия» (показателен интерес к русской литературе со стороны финской исследовательницы, профессора Хельсинкского университета: Пеуранен 2002, 110).
Теоретическая значимость работы заключается в определенном обогащении отдельных элементов филологического знания (художественный
образ, образная система, образное раскрытие проблемы). Образ теоретизиру-ется нами как форма литературно-художественного познания, актуализируемая высокой проблемностью познаваемого феномена.
Практическая значимость результатов многоаспектна. Основной аспект - направленность на учебный процесс в различных условиях, прежде всего - при изучении будущими филологами общих и специальных вузовских дисциплин: теории литературы, современной отечественной литературы, спецкурсов, посвященных художественной образности и жанровой разновидности «повесть о журналисте» (journalist novel).
Методология исследования соединяет необходимую комплексность и систему приоритетов в раскрытии образного познания: национально-культурного и нравственно-эстетического (на базе концепций М.М.Бахтина, Ю.И.Селезнева, В.В.Кожинова). С методологией взаимосвязано единство используемых методов и приемов. В нем исходным служит системный подход (предполагающий также корреляции с функциональным и с текстологическим аспектами). Системность в указанном ракурсе предполагает принципиальную установку на «обретение духовной истины и обнаружение ее перед людьми» (Сосновский 2003, 205 - на базе масштабного анализа объемной панорамы отечественной прозы о раннего средневековья до XX века и ее рефлексии в мировом литературоведении; см. там же о языковой явленности этой принципиальной черты - с.111, 190 и др.). В образных системах учитываются такие феномены новой прозы, как интертекст и гипертекст.
На защиту выносятся следующие основные положения:
1.Образное представление взаимодействия «журналистика-общество» определяется познавательно-эстетическими доминантами. Закономерный характер представления связан с природой художественного познания, его неповторимыми возможностями и взаимообусловленностью с научным и публицистическим познанием. Обращение к соответствующим образам-персонажам, образам-событиям (личность журналиста, журналистское расследование как цепь поступков) детерминировано тенденциями современной
русской прозы. Оно обладает дифференцирующими возможностями, подтверждающими специфические черты развития отечественной литературы в рассматриваемый период.
2.В исследуемых произведениях системную роль играет образ журналиста - служителя слова и совести.
В двунаправленном многоплановом взаимодействии «журналист-общество» складываются и укрепляются позитивные начала личности. Они эстетически соотнесены с прочными образными традициями русской прозы (Иван Лаптев у Б.П.Екимова, Андрей Серёгин у А.Д.Константинова, Ольга и Николай Бахрушины у Т.В.Устиновой и др.).
3. Исследуемые образы сложно отражают и реакцию на формирование нового типа социального устройства - «информационного общества», в котором резко возрастает роль журналистики как одного из основных субъектов информационного воздействия. В крайне конфликтных условиях налицо эстетическая доминанта духовного подъема, которая проявляется в том, что образы-события, образы персонажи ориентированы на укрепление созидательных начал бытия.
Научная новизна результатов состоит в выявлении ранее не обнаруженных характеристик, свойств предмета исследования. Во-первых, для образов-событий оказывается системной единая - акционально-нравственная - составляющая. Она обладает дифференцирующей ролью, поскольку актуальна для образного представления исследуемого взаимодействия, а не для онтологии художественных проблем в целом. Во-вторых, установлена определяющая роль образной реализации таких качеств персонажа, как самоотдача, самопожертвование, личностная самодостаточность. С ними соотнесено своеобычие образов-поступков. О ведущем характере этих аспектов образа свидетельствует и их значимость для сюжетостроения. Единую направленность, единосущность двух указанных свойств, также ранее не выявленную, объясняет методологически значимый «эффект «перекрестка» жизни как постоянного повторения общих ситуаций, определяющей среди которых явля-
ется ситуация выбора» (Павлов 2003).
Апробация результатов заключается в представлении докладов на научные итоговые конференции Армавирского государственного педагогического университета, Армавирского лингвистического университета и Кубанского государственного университета. Результаты исследований внедрены в практику работы со студентами.
Структура и объем диссертации. Работа состоит из Введения, двух глав, Заключения и Библиографического списка (197 наименований). Общий объем диссертации - 188 страниц.
Предпосылки образно-событийного представления взаимодействия
В качестве исходных концептов при анализе соотносятся следующие пять: взаимодействие, литературно-художественный образ, образ-событие, образная система, образное представление. Они раскрываются, с учетом множественных интерпретаций, традиционно - путем видовой конкретизации родовых понятий.
1.1.1.Взаимодействие - вид взаимоотношения, характеризующийся усиленным акциональным началом (в отличие от других видов: взаимосоположения и т.п.).
1.1.2.Литературно-художественный образ - такой вид образа как цельного способа обобщения реальности, который обладает эстетической значимостью и при этом определяется в рамках литературно-художественного целого (в отличие от иных видов образа, в т.ч. смежных: публицистического, визуально-живописного).
В понимании литературного образа акцентируем ту взаимосвязь между индивидуализацией и обобщением, которую наиболее емко раскрывает динамичная концепция В.В.Кожинова. Это мотивировано как онтологией прозы, так и спецификой избранного объекта: «Как же создается образ... где же источник художественности, энергия, создающая образ? Суть дела заключается именно в индивидуализированное. Изображая что-либо, прозаик стремится как можно решительнее преодолеть обобщенность слова, заставить его выражать предельно узкое, особенное значение. Художественная проза как бы идет на штурм обобщенности...» (Кожинов 1963, 358 и след.; см. конкретизацию его подхода в новейших трудах, в том числе на материале образа журналиста в художественной прозе: Барков 2004, 65). Этой сутью образа обусловлено рождаемое им множество мыслей, представлений, «от печатанный в нем» (по выражению Л.Толстого) характер среды и т.д.
Примечательно, что именно в прозе «штурм обобщенности» благоприятствует органическим взаимосвязям «вымышленно-художественного» (М.М.Бахтин) и документально-достоверного начал. Названные органические взаимосвязи, хорошо изученные на различном материале (от «Истории села Горюхина» А.С.Пушкина, «Войны и мира» Л.Толстого, «Тихого Дона» М.Шолохова - вплоть до недавних повестей А.Варламова), способствуют и более полному раскрытию исследуемого взаимодействия. Они разными гранями, «модусами» явлены в таких привлекаемых нами произведениях, как «Przepraszam: Варшавская история» /и другие «Варшавские истории»/ А.И.Друзенко, «Богиня прайм-тайма» Т.В.Устиновой и в иных.
1.1.3.Образ-событие - вид художественного образа с доминированием акционального начала (в отличие от персонажного и др.).
1.1.4.0бразная система - вид системы, в которой образующими элементами и отношениями служат образные категории. (Он соотнесен с другими видами систем, например, с информационно-первичными).
1.1.5.0бразное представление социожурналистского взаимодействия -такой вид его представления, который определяется образами художественного произведения. (Этот вид представления следует отличать от собственно-рассудочных — например, от рационально-эвристического представления).
Причем образное представление тем существеннее, что рассматриваемое взаимодействие обладает историческими корнями - так, «Платон предлагал такую «иерархию» информационных связей, которая соответствует различным т ипам современных СМИ. Платон писал, что информация должна нести положительное начало, которое поддержало бы уверенность личности в стабильности общественных отношений. Вот одно из его положений: «Государство должно беспрестанно петь для самого себя очаровывающие песни. Они не могут быть монотонными, поэтому надо постоянно видоизменять и разнообразить песни, чтобы поющие испытывали удовольствие и какую-то нена сытную страсть к песнопениям». Все это имеет целью внушить гражданам верность определенному духу.., подчинить их волю объединяющему всех режиму» (см.: Панкратов 2003, 18).
Образное обобщение данной закономерности нацелено и отмеченную преемственность. Подчеркнем высокую объяснительную силу указанной концепции образа, разработанной В.В.Кожиновым: она распространима на образ-событие, образ-персонаж, образ-переживание и др.
Таков типичный для материала событийный образ - спор. Причем индивидуализация особенно рельєфна на фоне абстракций, служащих не просто предметом спора, но образным материалом. Охарактеризуем спор двух коллег: первый, молодой репортер, настаивает сохранить в своем репортаже финал, который предельно заостряет социально-экономическую проблему и потому вычеркивается ответственным секретарем:
-Вы говорили: всегда и во всем должна быть взаимосвязь. Если выпуклость, то ищи и вогнутость. И наоборот... А в данном случае это особенно валено!
-Хорошо, я скажу тебе. - Он (Василий Бубеев, ответсек. - КН.) подобрался, нащупав довод. - Для газеты этот принцип не годится. Сложновато, перебор диалектики. Газета — она проще, прямолинейней, что ли. Она должна добиваться пользы конкретной, неотложной, порой даже сиюминутной... 59. С.46].
В приведенном примере (А.Е.Рекемчук. 36 и 6) протагонист, 19-летний Алеша Рыжов, новичок в областной редакции, напоминает своему наставнику, ответсеку Василию Бубееву, отвлеченные сентенции, абстрактные истины, высказывавшиеся тем ранее и отвергаемые ныне (сталкивает его с ним же самим, обнажая суть множественной личности).
Центробежные начала в событийном представлении взаимодействия «журналистика-общество»
«Центростремительная сила авторской мысли» (Сосновский 2003, 166), отмеченная ранее как источник, гармонизирующий даже центробежные образные начала, тем более являет свои возможности в началах центростремительных.
Их в событийном представлении социожурналистской интеракции можно считать закономерными в свете весьма различных подходов. Так, поборник математико-статистических подходов к социуму и культуре А. Моль (1999, 55) рассматривал журналистов как ее проводников, коммуникаторов, когнитологов, и гуманитарий-рационалист М. Мамардашвили (2003, 106) видел смысл деятельности масс-медиа во внесении порядка в хаос, цельности -в распад и рассеяние обыденной жизни.
Взаимное притяжение здравых информационных интересов изначально органично для самых элементарных ситуаций рассматриваемого взаимодействия. Таков образ-событие - интервью молодого журналиста Алексея с ровесником-собеседником Гришей (отцом первого родившегося в новом городе малыша; А.Рекемчук. 36 и 6): - Гриша, что Dice ты на человека скуку наводишь! Ты расскажи ему, как 20 фашистов взял в плен! -Десант...Одни мы при винтовках. Никто и не ждал... Алеша спохватился: блокнот лежал у него на коленях, он ничего не записывал, ошарашенный неожиданностью. - Разве об этом еще не писали? -Нет, вы первым будете,- порадовалась она) за него (жена собеседника- за журналиста Алешу....Он вдруг подумал, что и ему хотелось бы иметь вот такого не сильно крикливого младенчика в зыбке, и теплую жену, больше всего озабоченную тем, чтобы не обидели и не обошли ее мужа, и такую вот уютную квартиру си чистыми стенами, и чтоб вот так же сосны в окне [159. С.28].
В биографии собеседника открываются увлекательные, социально значимые эпизоды - взятие в плен фашистских диверсантов в тысячах километров от фронта. Обычное новостное информирование оказывается точкой психологического взаимопритяжения журналиста и собеседника, представителя социума. Незамысловатую ситуацию с журналистской приоритетностью согревает эмоциональный элемент -Разве об этом еще не писали? -Нет, вы первым будете,- порадовалась она за него /Алевтина, жена Гриши за журналиста Алешу/.
В образе событии представлено и достаточно характерное при интервью невольное внимание к бытовым деталям, к младенцу - средоточию добрых переживаний.
Момент взаимопонимания, с душевным просветлением (вообще достаточно черствого персонажа, начинающей «акулы пера»), явлен и в таких элементах события, как неожиданный порыв к истинным ценностям бытия - и, главное, отождествление с ними. ...Он вдруг подумал, что и ему хотелось бы иметь вот такого не сильно крикливого младенчика в зыбке... Примечателен особый ритм, «основа основ.., механизм всеобщей взаимосвязи, признак здоровой, упорядоченной, равной себе жизни» (Сосновский 2003, 166). Его характеризует «золотое сечение» в конечной фразе и интимизация благодаря словесной неполноте: и чтоб вот так же сосны в окне.
Подобная пластическая центростремительность, как простейший случай образного единства, представляющего соборное сообщество, в пределе товарищество, и создает предпосылки для разностороннего обогащения.
Косвенно и отчасти ему способствуют позитивные процессы в самой сфере социожурналистского взаимодействия. Среди них — те, которые нацелены на сохранение традиционной, созидательной культуры в новых усло виях. Бурное развитие информационных технологий и увеличение численности группы профессий, занятых в сфере информационного обслуживания, обострило интерес к проблеме формирования информационной культуры общества. В настоящее время накоплен целый пласт исследований, относящихся к разработке данной проблемы и к ее реализации в разных условиях (работы В.В. Зыкова, И.И. Юзвишина, Г.А. Калдузовой, К.К. Колина, А.В. Кострова, В.А. Кравец, В.Н. Кухаренко и др.).
Как видим, даже краткий обзор позволяет показать, что проблемы формирования информационной культуры не остались без внимания науки. Большой интерес проявляют к ним и практики. Например, руководство двух столичных городов России (Москвы и Санкт-Петербурга) разработало концепции их перехода к информационному обществу. В них основное внимание уделено проблемам экономической эффективности информационной индустрии, которая должна стать выгодной и престижной сферой производства; возникновению развитой инфраструктуры потребления информации и информационных услуг; глубоким изменениям в моделях социальной организации, связанным с заменой централизованных иерархических структур на гибкие сетевые типы организации.
Центростремительное начало в событийно-образном представлении рассматриваемой интеракции разнообразно. Оно может анализироваться в различной последовательности. Специфическую дифференциацию материала отражает поочередная характеристика более и менее значимых центростремительных аспектов, граней образа-события.
Предварительно уточним особенность, отмеченную в предшествующем разделе, - некоторую условность в разграничении центростремительного и центробежного начал. Такова разноречивая оценка журналистской деятельности в следующем показательном событийном ряду вышеназванного романа А. Рекемчука:
Личностная полифония как способ раскрытия взаимодействия и ее социожурналистские предпосылки
Глава посвящена функционально-эстетическим возможностям образа-персонажа. Для него, в отличие от образа-события, определяющей оказывается корреляция явленного и сущего. В исследуемом эмпирическом пространстве указанную корреляцию создает сложная взаимосвязь между различными аспектами образа. Это прежде всего расхождение внутренней сущности с внешними проявлениями; динамичная роль специфических художественных деталей; выбор повествовательных планов, включая интертекстуальные и гипертекстуальные характеристики. Указанная взаимосвязь проявляется как в отдельном образе-персонаже, так и в образных системах. Аспекты не изолированы, а бывают предельно тесно связаны. Рассмотрим их последовательно.
Наукой о русской литературе в значительной мере воспринято, а не отвергнуто учение о неоднородности образа личности. Оно соотносится как с определенными литературоведческими традициями, так и с теми теориями других сфер — прежде всего психологии, которые развивают понятие «множественная личность». В этой связи исследователями используется ряд терминов и близких к ним номинаций (амбивалентность, многоплановость и др. - вплоть до «двуличность» в смысле, близком к терминологическому).
Нами принято наименование «личностная полифония» ввиду трех условий: оно является относительно определенным (в отличие, например, от номинации «многоплановость»; в нем господствует рационально-обобщающий смысл (а не оценочный); оно согласуется с гносеологическими традициями М.М.Бахтина. В.В.Кожинова, чьи концепции служат методологической основой исследования в целом. Неотъемлемой частью этой концептуальной основы является следующее системное положение: «русские писатели XX сто летия (в отличие от русскоязычных. - Н.Н.) следуют христоцентричной традиции отечественной литературы. И закономерно, что в их произведениях соборная личность являет идеал человека, а амбивалентная личность - наиболее распространенный национальный тип» (Павлов 2003, 199).
Проиллюстрируем личностную полифонию ее крайним и в то же время отчасти элементарным случаем - двумя взаимосвязанными фрагментами романа Т.Устиновой «Большое зло и мелкие пакости». Раздвоенным оказывается образ Мити Потапова, еще недавно рядового журналиста, а ныне министра печати. Вне профессиональной деятельности он счастливый, любящий сын, брат, внук, друг и самоотверженный влюбленный. А в информационном пространстве, в том же образе как участнике социожурналистского взаимодействия, представлен распад индивидуальности и негатив: безнравственность, утрата соборности:
Когда очередной "Титаник" начинал утопать, Митя, как правило, наблюдал с берега или первым оказывался в спасательной шлюпке. Ни один из тех самых "сильных", кубарем скатываясь сверху в самый низ, ни разу не прихватил Потапова с собой. Он играл осторожно, умело, не спеша и - самое главное - за всех сразу.
Какие бы то ни было принципы у Потапова отсутствовали начисто. Пожалуй, он не стал бы работать на фашистов или каких-нибудь оголтелых коммунистов, а все остальное - сколько угодно.
Он отлично говорил по-английски, умело завязывал галстуки, с вышестоящими был корректен, с нижестоящими - демократичен. "Сильные" опекали и продвигали его - кого же продвигать, если не его! - пока он сам не стал сильным [176. С.94].
Мотивировка этого образного решения связана как с индивидуальностью во многом совершенно неповторимого персонажа, так и с объективными условиями: образно-системными эстетическими и социожурналистскими.
В образной системе романа негатив образа наиболее значим как импульс к своей противоположности: в экстремальных обстоятельствах он взаимодействует с нравственными героями (прежде всего с Машей Сурковой). И в Дмитрии пробуждается, восстанавливается человечность: он спасает «очередной «Титаник»...
Типичность узнаваемого персонажа обусловлена не только образно-системными связями. Социожурналистские условия мотивируют широкую распространенность подобных личностей и направленность на них художественного познания. Эта негативная предпосылка соотносится с природой современных информационных потоков: «Иметь важную информацию значит иметь власть; уметь отличать важную информацию от неважной означает обладать еще большей властью; возможность распространять важную информацию в собственной режиссуре или умалчивать ее означает иметь двойную власть» (Тоффлер 2000, 13). Указанный подход совместим с некоторыми психологическими обоснованиями. Как удается меньшинству (так наз. элите) навязывать свою волю большинству (народным массам)? В качестве ответа нередко используются фрейдистские интеллектуальные манипуляции: якобы массы сами хотят, чтобы над ними совершали насилие, они сами хотят подчиниться авторитету правителя. «Она (масса) уважает силу, добротой же, которая представляется ей всего лишь разновидностью слабости, руководствуется лишь в незначительной мере... От своего героя она требует силы, даже насилия».(Фрейд 1990, 11).
Личность выступает как точка приложения различных сил. Как пишет Серж Московичи, многие информационные стратегии предназначены для превращения индивидов в толпу и вовлечения их в определенную деятельность. Приемы вождей (или партий) всякий раз специфичны, поскольку искомые результаты конкретны и своеобразны. Но они прибегают к трем основным стратегиям: представлению, церемониалу и убеждению. Первая управляет пространством, вторая — временем, третья — словом. «Для того, чтобы собраться и действовать, толпам необходимо пространство.
Роль детали в персонажном представлении интеракции «журналистика-общество»
Второй аспект специфики исследуемых образов-персонажей, связанный с художественной деталью, сущностно отличается от первого - личностной полифонии. При этом опираемся на понимание детали как феномена, принципиально существенного именно для раскрытия образа-персонажа, даже если она прямо с ним не связана (см.: Щирова 2003, 11-14, 91 и др.). Это понимание подтверждается и своеобразием исследуемого материала, где реализуются разные аспекты детали: отнесенность к внешнему облику, к предметной среде, к внутреннему миру, к поведению и т.д.
В роли детали специфично для материала и высоко значимо образное развитие, перемена. А именно: подчиненность человека социуму, однобокость профессионала, растворение личности в профессии обращается в многомерность, в душевное богатство, и это явлено деталью.
Оговорим специфику подчиненности журналиста социуму, а далее перейдем к характеристике детали. Журналисты печатных и электронных СМИ по-прежнему находятся в крайней степени зависимости от властных структур. Для многих регионов даже немыслимо говорить о политической прозрачности деятельности властей. Причем это касается как СМИ, принадлежащих в той или иной мере госструктурам, так и коммерческих, обладающих в той или иной степени призрачности независимостью.
При построении системы взаимодействия со СМИ местные власти придерживаются поочередно одной из трех моделей реагирования на опубликованные материалы: а) равнодушием, если тема СМИ-продукции не затрагивает интересов властей; б) заказной - в случае необходимости пропаганды того или иного реше ния; в) негативной - в случае отрицательного восприятия критического материала.
Причем важно отметить, что взаимоотношения властей с прессой в большинстве своем строятся на основе зачастую интуитивно воспринимаемого журналистами вектора, определяющего непосредственные интересы власть имущих. Тогда как для активных участников, формирующих информационное пространство, эти отношения должны строится в виде треугольника «СМИ - эксперты - власть», причем правильного треугольника.
Отсутствие экспертной службы (думается, это может быть функцией отдела по связям с общественностью административной структуры) создает целый ряд проблем в вопросах взаимодействия журналистики с властью.
Если говорить о заказной модели, то здесь специалисты отмечают новую закономерность, связанную с проникновением административного ресурса и в независимые СМИ. В регионах страны апробирована схема, по которой администрация заключает с независимой прессой договорные отношения об информационном обслуживании, перечисляет им деньги, и, понятно, это определяет поведение СМИ. Прямого принуждения в таких случаях не наблюдается, однако срабатывает безотказно.
Есть еще одну особенность подчеркивают специалисты при определении качества функционирования чрезвычайно политизированной российской прессы. Журналисты уже приспособились брать на себя функции специалистов по связям с общественностью, что, собственно, в корне меняет их подход к задаче прессы по освещению событий, т. е. функции чисто информационной. Заказная модель взаимоотношений власти с прессой накладывает серьезный отпечаток на восприятие информации аудиторией, и при любом, даже самом тонком и завуалированном подходе к исполнению заказа, результат не замедлит сказаться на уровне доверия читателей и телезрителей к СМИ.
Нивелировать эту тенденцию пресса может и пытается, используя сме шанную модель взаимоотношений с властью, т. е. время от времени позволяя себе и использование третьей модели информационной политики СМИ, и заниматься изготовлением и публикацией критических материалов о деятельности властей.
Причем уровень терпимости руководителей органа власти к наличию частично или полностью оппозиционного СМИ в городе (крае, районе) зависит от нескольких факторов. Одним из них можно назвать личностные характеристики руководителей властных структур. Не последнюю роль играет и их уверенность в собственном авторитете и возможности справиться с проблемой, поднятой в критическом выступлении. О печальных примерах крайне резких действий властей по отношению к неугодным журналистам, вплоть до трагического исхода, нередко можно услышать на самых разных уровнях, в т. ч. и на центральных СМИ. И если эту точку можно обозначить как другую крайность в градации взаимоотношений власти с прессой, то между крайними точками существует огромное количество моделей восприятия и реагирования на критику и оппозиционный подход представителей органов власти.
Если вспомнить, что характер противоречий между прессой и госструктурами заложен в самой природе функционирования данных институтов общества и что многовековая история развития журналистики зиждется на постоянной борьбе за свободу слова, то вполне естественным воспринимается развернувшаяся во многих регионах критика информационной политики власти. Стремясь жестко регулировать деятельность СМИ, она тем самым активно ограничивает развитие рынка средств массовой информации.
Пытаясь ограничить роль административного ресурса в ходе функционирования многообразных форм взаимоотношения власти с обществом, пресса нередко принимает огонь на себя. И выглядит вполне логично, когда СМИ полностью отказываются в условиях критических ситуаций от попыток критики и внесения корректив при освещении деятельности властных струк тур.
Причём гнев администрации может вызвать статья или репортаж, не имевший прямой цели критиковать её действия. Недовольство может быть вызвано достаточно спокойным объективным интервью с лицом, находящимся в опале у ныне действующей власти, или такими факторами как неупоминание фамилии начальника, присутствующего на мероприятии. Прямая критика действий властей для провинциальной журналистики является скорее исключением, чем правилом. Смельчаков, идущих на прямую конфронтацию, многие считают глупцами или самоубийцами, ибо эффект от такого противоборства, в принципе, небольшой. Серьёзные обвинения, подтверждённые фактами, обоснованные и доказанные, так и не оказывают ожидаемого воздействия на общественность. Вызывающие в некоторой степени нездоровый скандальный интерес, они, как правило, не влекут глубокого возмущения общественности, ведущего к определённому результату.
