Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Аномические процессы демократического транзита российской государственности переходного периода: теоретико методологический и институционально-правовой анализ 13
1.1. Понятие юридической аномии 13
1.2. Формирование и функционирование политико-правовых институтов российской публичной власти в аномическом измерении 30
1.3. Юридическая аномия как фактор конфликтогенности российской федеративной государственности 52
Глава II. Институциональные способы политико-правового регулирования юридической аномии постсоветской государственности 71
2.1. Институты законности и целесообразности в аномическом развитии российского политико-правового пространства 71
2.2. Юридическая аномия в легитимации институтов государственной и муниципальной власти 100
2.3. Институт публично-правовой ответственности в системе технологий согласования национальных интересов 116
Заключение 132
Литература 139
- Понятие юридической аномии
- Юридическая аномия как фактор конфликтогенности российской федеративной государственности
- Институты законности и целесообразности в аномическом развитии российского политико-правового пространства
- Институт публично-правовой ответственности в системе технологий согласования национальных интересов
Введение к работе
Актуальность темы исследования определяется необходимостью формирования эффективных технологий противодействия различным институциональным деформациям, возникшим в ходе постсоветского реформирования, ориентированного на либеральные принципы государственного строительства.
Институциональную деструкцию российской правовой системы необходимо рассматривать в качестве следствия аномических процессов, свойственных государствам переходного типа и выступающих своего рода индикаторами утраты «органической солидарности» (Э. Дюркгейм), традиционного уровня политико-правовой интеграции, обязательного для эффективного функционирования нормативных систем социально-регулятивного пространства.
На протяжении последних десятилетий недоверие к властным структурам и проводимому ими либерально-демократическому курсу государственных преобразований со стороны росси йских граждан усиливается, а одновременно с этим происходит разрушение режима законности, институциональное искажение важнейших институтов правопорядка и механизма правового регулирования.
Следует признать и то, что развитие правовой системы в условиях демократического транзита и либерального проекта становления институтов российской публичной власти осуществляется на фоне очевидного кризиса традиционных правовых и иных ценностей, сопряженного, кроме всего прочего, с неопределенностью цели дальнейших преобразований, неустойчивой правовой политикой в различных сферах жизнедеятельности социума, криминализацией общества, коррупцией госаппарата, что в итоге и приводит к распространению неформальных практик в области правоотношений.
Причем сложившаяся ситуация «слабости закона» в современной России стала «нормой» на всех уровнях осуществления государственной власти, включая ее законодательную, исполнительную и судебную ветви, что в конечном счете и стимулирует юридическую аномию, а значит, хроническое неисполнение законов и подзаконных актов характерно не только для граждан, но и для значительной части государственных и.муниципальных органов, отдельных должностных лиц.
Длительность переходного состояния российской политико-правовой системы обусловила рост таких спутников «ано.мически-дисномическо-го» положения национальной государственности, как апатия, социальное
безра пичис іраждан к проводимым властью преобразованиям, что в итоге и способствовало отчуждению интересов населения и правящей элиты.
Российская государственность вступает в новую фазу своего постсоветского развития, связанную с восстановлением институциональных механизмов преодоления и противодействия аномическим процессам, что. в свою очередь, станет основой для осуществления адекватного модернизационным рискам проекта национального возрождения.
Степень научной разработанности проблемы. Понятие «аномия» в значении беззакония, проявления анархии было известно еще Еврипи-ду и Платону и вплоть до XIX века употреблялось в этом смысле. Научная концептуализация проблемы аномии как девиантного поведения личности и кризисного состояния общества впервые была проведена Э. Дюркгеймом и методологически усилена в работах Р. Мертона, после чего заняла одно из приоритетных положений при анализе социальных деформаций. В современной литературе аномия анализируется в разных контекстах- правовом, политическом, социологическом, психологическом и морально-нравственном, что послужило причиной дифференциации ее проявления в различных сферах регулирования поведения субъектов правоотношений.
В зарубежной политико-правовой теории аномия определяется преимущественно в категориях девиантного поведения личности, отказывающейся соблюдать общепринятые нормы по причине несоответствия их ее внутренним побуждениям, потребностям и интересам либо в связи с неадекватностью имеющейся практики и средств достижения цели за-конным путем, что нашло отражение в работах Э. Фромма, Л. Сроул, Р. Дарендорфа. а также проиллюстрировано на конкретных примерах в трудах Р. Маккайвера, Д. Рисмена и др. Данные авторы связывали природу социальной и юридической аномии с растущим у личности чувством разочарования в существующем социальном порядке, с безверием в си.т> закона и возможность установления правопорядка, сомнениями в отношении государственных гарантий личной и общественной (национальной) безопасности.
Весьма продуктивными для методологического оформления теории аномии являются инспггуциональный(Т. Веблен, Дж.Г. Гелбрейт, Дж. Ком-монс) и нсоинституциональный (Дж. Бьюкенен, Г.О'Доннелл, Р. Коуз. С. Кро\форд. Д. Норт. Э. Остром. А. Степан) подходы к процессам трансформации демократической власти и политико-правовой системы государе і ва в с і ранах бывшею социалисч ического лагеря.
В теории Д. Гарленда выработан особый социологический подход к изучению практик юридического контроля, опирающийся на историю криминологии, а также предложена оригинальная концепция наказания, в которой юридическая аномия связывается с неэффективностью и огра-ниченностью возможностей системы уголовной юстиции, что проявляется в неверии граждан в способность государства установить «закон и порядок», обуздать преступность и гарантировать безопасность.
Российские теоретики права, политологи и философы в последние десятилетия стали активно применять различные концептуальные положения теории аномии Дюркгейма-Мертона и выявили ряд закономерностей возникновения анемических процессов в отечественной политико-правовой действительности. B.C. Арутюнян, В.А. Бачинин. А.И. Кравченко. М.Б. Смоленский, В.Г. Федотова, P.M. Фрумкина и др. придерживаются мнения об укорененности юридической аномии в традиционных стереотипах восприятия государственного закона и власти как вторичных регуляторов по отношению к первичности норм общинного, соборного уклада жизни, что нашло отражение и в современных процессах трансформации правовой системы.
Особенности юридической аномии в Российском государстве и праве выявлены Ю.И. Гревцовым, В.Н. Кудрявцевым, О.Н. Смолиным и другими исследователями, дающими разностороннюю характеристику ее позитивной и негативной роли в развитии политико-правовых институтов. Разрушающее воздействие аномии подчеркивает О.Н. Смолин, определяя ее как разновидность революции и тип социопатии, утверждающей «безнормность» в качестве порядка, адекватного ситуации слома, отказа от прежней системы правоотношений. Он также конкретизирует функциональный и дисфункциональный аспекты революционной аномии, преследующей более далекие модернизационные цели и задачи.
В.Н. Кудрявцев объяснял причины роста преступности в современной России и упрочнения криминальной субкультуры именно в терминах аномии, подчеркивая ее связь с общим упадком морально-нравственных, ценностных ориентации граждан, в той или иной мере одобряющих противоправные поступки в рамках прагматической целесообразности некоторых действий.
Проблеме правового нигилизма как сопряженного с юридической аномией явления посвящены работы А.И. Новикова. В.Н. 1'ойман. А.И. Долговой. Ю.Б. Бекетовой. А.В. Лайтер. В.А. Туманова и др.. ныяв-
ляющие сопутствующие аномии кризисные процессы - неуважительное отношение к законам, стойкое предубеждение, неверие в высокое предназначение, потенциал, возможности и необходимость права.
Институциональные деформации в российской политико-правовой жизни как фактор возрастания юридической аномии стали предметом аналитических рассуждений A.M. Величко, В.Ю. Верещагина, О.В. Мар-тышина, А.Ю. Мордовцева, А.Н. Олейника, А.И. Овчинникова, П.В. Панова, Р.А. Ромашева, В.Ю. Шпака и др.
Объективная оценка проблем, препятствующих демократизации Российского государства и усиливающих деструктивное влияние аномии, дана в исследованиях Н.С. Бондаря, Т.В. Кашаниной, А.И. Ковлера, И.Ю. Коз-лихина, Ю.А. Красина, В.Я. Любашица, B.C. Нерсесянца и др., актуализирующих вопрос о механизмах правовой регуляции сложившихся норм неправового порядка, что в итоге определяет намеченные в диссертационном исследовании задачи поиска институциональных механизмов преодоления юридической аномии.
Объектом диссертационного исследования является институциональная трансформация постсоветской российской государственности, а предметом - институциональные формы юридической аномии легализации либерально-демократического правопорядка.
Цель диссертационного исследования заключается в политико-правовом анализе особенностей юридической аномии в институциональном транзите современной российской государственности.
Для достижения поставленной цели в диссертации решаются следующие задачи:
- дать определение юридической аномии в контексте политико-пра
вовых деформаций государства транзитивного типа;
-установить причины и предпосылки усиления аномическихтенденций в системе функционирования органов российской публичной власти;
- обосновать юридическую аномию в качестве фактора повышения уров
ня конфликтогенности в федеративном политико-правовом пространстве;
-дать характеристику режиму законности и состоянию правового порядка в условиях аномического развития российской государственности:
-определить место и роль юридической аномии в политико-правовом механизме легитимации институтов публичной власти:
- выявить критерии эффективности функционирования института пуб-
лично-правовой ответственности в системе технологий преодоления
юридической аномии в современной России.
Теоретико-методологическая основа диссертационного исследования включает в себя институциональный, структурно-функциональный и неоинституциональный подходы к пониманию и объяснению процессов, характеризующих состояние отечественного права и государства в условиях транзитивности, влияющих на возникновение анемических явлений, различных институциональных искажений, модер-низационных рисков и др. В общеметодологическом плане автор опирался на фундаментальные труды У. Бека, Р. Даля, А.Г. Дугина, С. Кро-уфорда, B.C. Малахова, Д. Норта, В.Д. Соловья, А. Степан, П. Холла и др.
Научная новизна диссертационного исследования состоит в следующем:
-дано авторское определение понятия юридической аномии, выявлены ее основные признаки и институциональная специфика в государствах переходного типа;
-систематизированы основные причины, обусловливающие возникновение и усиление аномических тенденций в системе функционирования институтов государственной и муниципальной власти в рамках системного кризиса и модернизационньгх рисков;
- юридическая аномия представлена в качестве фактора повышения
допустимого в плане сохранения устойчивого развития российской фе
деративной государственности уровня конфликтогенности;
-выделены основные характеристики институтов законности и правового порядка, а также критерии их оценки в период смены институциональных систем;
- показано место и роль юридической аномии в деформации полити
ко-правовой легитимации институтов публичной власти в современной
России;
-обоснована значимость и сформулированы условия эффективности института публично-правовой ответственности в системе технологий согласования национальных интересов в постсоветском государстве. Основные положения, выносимые на защиту: 1. Юридическая аномия -это источник возрастания степени конфликтогенности, связанный с деструктивной деятельностью различных субъектов правоотношений, наличием институциональных искажений в правовой, политической и социально-экономической сферах жизнедеятельности, вызванных отказом от реализации установленных юридических и иных социальных норм, деформациями законности и правового порядка, нигилистическим отношением к правовой действительности. І Іаибо-
лее опасной формой юридической аномии является дисномия, предусматривающая отказ от всех видов нормативности (юридической, нравственной и др.). сопровождаемая антидемократической трансформацией институтов публичной власти, опирающихся в целях поддержания порядка и целостности национального политико-правового пространства на репрессивные методы и принципы негативного права.
Основными измерениями юридической аномии являются: а) нормативно-правовое (содержание и направленность принимаемых законов и подзаконных актов, уровень их социальной оправданности); б) организационно-институциональное (эффективность деятельности государственных структур, призванных сдерживать нарастающую деструктивную активность населения страны, наличие правовых форм институциона-лизации различных видов «антианомическои» и «антидисномическои» политики: антикоррупционной, антиэкстремистской и др.); в) информационно-правовое (способы и уровень информированности граждан о существовании и требованиях нормативно-правовых актов); г) правокуль-турное (особенности развития и содержание форм практического правового сознания: правовых навыков, правовых привычек, правовых знаний и др., степень «нигилизации» индивидуального, группового и массового правосознания).
Юридическая аномия относится к институциональным искажениям демократического транзита российской государственности. Причинами ее возникновения выступают: а) господство телеологической стратегии политико-правового и социально-экономического реформирования, когда происходит отказ от эволюционной модели развития основных сфер жизнедеятельности, замена ее стремлением властных элит использовать разного рода рецепированные институты для достижения желаемых целей, при этом объективные тенденции в процессе такого преобразования игнорируются: б) возникшие в государстве переходного типа нормативные акты, конституционные институты (частная собственность, выборность органов власти и др.) вступают в противоречие с совокупностью «неформальных регуляторов» поведения как населения, так и многих представителей публичной власти (такая ситуация имеет место в эпохи системных революций: от петровского реформирования досоветского и постсоветского государственно-правового строительства): в) общественные кризисы (распад системы социальной защиты населения, резкое снижение уровня жизни граждан и др.)
Уровень конф.1икт'огонности в государстве переходного типа, тран-
зитивной правовой системе в состоянии юридической аномии возрастает, что связано с утратой необходимого в плане сохранения устойчивою развития общества регулятивного баланса, способности властных институтов упорядочивать основной массив общественных отношений, контролируя наиболее значимые их проявления. В этой ситуации к типичным проявлениям аномических процессов в правовом пространстве относятся: локальные и масштабные формы насилия, возникающие на межнациональной и/или социально-экономической почве; лавинообразный характер роста преступности; маргинализация разных слоев населения; распространение неправового способа разрешения конфликтов (в сфере бизнеса, политике, семейно-бытовых отношениях), ориентиру ю-щегося в основном на физическое насилие в отношении своих оппонентов; криминализация различных структур государственной и муниципальной власти, отдельных должностных лиц и т.п.
Институты законности и правового порядка в аномическом развитии российского политико-правового пространства включают в себя, во-первых, особенности поведения всех субъектов, реализующих право, его основные виды (конформистское, маргинальное, привычное и др.), во-вторых, деятельность государственных органов по обеспечению создания законов (и иных нормативно-правовых актов), гарантированию их качества, социальной направленности реализации и защиты. В условиях юридической аномии как атрибута переходного состояния национального государства и права необходимо: обратить внимание на содержание и процедуру проведения различных социальных экспертиз федеральных и региональных законов; определить уровень использования комплекса средств (юридических, организационных, социально-психологических, финансовых и др.), важных для эффективного исполнения законов:, систематически осуществлять мониторинг реализации законов в столицах и провинции; согласовать федеральные и региональные законы, тем самым создав основу для адекватного взаимодействия институ то в публичной власти разного уровня и повысив значимость правового регулирования.
Политико-правовая пассивность российских граждан, аномические тенденции в сфере их правового поведения, теснейшим образом сопряженные с их нигилистическим отношением к институтам публичной власти, недоверием к должностным лицам и их решениям, привели к формированию и закреплению такой формы «аномического» повеления, как абсентеизм, а также нарастанию безразличия к происходящим по.ішиче-
ским событиям, что негативным образом отразилось на легитимации государственной и муниципальной власти.
В этом плане следует учитывать, во-первых, что легитимация публичной власти всегда имеет частичный характер, а в условиях юридической аномии количество доверяющих власти сокращается до минимума; во-вторых, рациональная легитимация публичной власти, свойственная устойчивым демократиям и предполагающая высокую оценку качества законов и функционирования властных институтов, не является действенной формой и не может дать искомых результатов, напротив, харизматические и традиционные способы легитимации властной деятельности наиболее востребованы.
7. Юридическая аномия снижает эффективность работы институтов государственной и муниципальной власти, порождает нормативно-правовую неопределенность в сфере публичной власти, поэтому в формирующемся механизме преодоления аномических процессов в российском правовом пространстве особое значение приобретает институт публично-правовой ответственности, включающий политические и правовые меры воздействия на деятельность федеральных и региональных властных структур не только со стороны многонационального народа как носителя суверенитета и единственного источника власти, а также особого институционализированного субъекта ее осуществления, но и со стороны (что особенно важно в переходном государстве) главы государства-конституционного гаранта прав и свобод человека и гражданина.
Научно-теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования. Материалы, результаты и выводы диссертационной работы раскрывают перспективы научного исследования сущности и особенности формирования механизма преодоления аномических процессов в российской государственности, находящейся в транзитивном состоянии, и могут быть интересны юристам, политологам, представителям законодательных и исполнительных органов государственной и муниципальной власти.
Содержание диссертационного исследования, многие его положения найдут применение при чтении учебных курсов по теории государства и права, юридической конфликтологии и антропологии, политическому праву.
Апробация результатов диссертационного исследования. Основные положения диссертационного исследования рассматривались на международных, всероссийских, региональных и межвузовских научно-практических конференциях.
Содержание исследования апробировалось на заседаниях кафедры государственно-правовых и политико-философских дисциплин Ростовского юридического института МВД России и ее научно-методических семинарах.
Структура диссертации обусловлена предметом, целью и задачами исследования и включает в себя введение, две главы, состоящие из шести параграфов, заключение и список литературы.
Понятие юридической аномии
В конце XIX века и особенно в начале XX веке по мере становления новых аспектов концептуализации теории права и государства, в частности, социологии права, возникли, объективные предпосылки для научного анализа процессов дестабилизации общества, что позволило существенно расширить фронт изучения болезней политико-правовой структуры в целом, драматично отзывающихся на конкретных индивидах и группах. Эта условная болезнь политико-правовой и социальной структуры, обнаруженная юристами, философами, социологами и характеризующаяся нарушением устоявшихся норм правопорядка и законности, получила название «аномия». Несмотря на то, что нарушения равновесия в регулятивной системе культуры и общества имеют множество форм, аномия выделяется среди прочих своей органичностью институциональным трансформациям обществ модернизационного типа.
Истоки понятия «аномия» уходят в далекое прошлое европейского сознания. Еще в Древней Греции получил распространение термин «anomos», который обозначал такие понятия, как «беззаконный», «вне нормы», «неуправляемый», в таком значении он встречается у Еврипида, Платона, который также видел в аномии проявление анархии и неумеренности. В XVI веке это понятие употребляет французский философ и социолог Жан Мари Гюйо. В.Ветхом,Завете аномия связывалась с грехом и порочностью, в Новом Завете—с беззаконием. Спустя столетия описываемая категория приобрела столь широкую популярность и научную значимость, что стала центральным понятием большинства социально-гуманитарных дисциплин, сохранивших практически без изменений его лексико-семантическое значение: «Аномия - такое состояние общества, в котором значительная часть жителей, зная о существовании обязывающих их норм, относится к ним негативно или равнодушно» .
Несмотря на многовековую историю существования понятия, отражающего суть кризисных состояний в политико-правовой жизни общества любой культуры и цивилизации, некоторые исследователи, например, Ш.А. Тур-киашвили, В.Е. Горозия, отмечают его модификацию в ряде научных кон-цепции . В понимании природы юридической аномии к настоящему времени сложилось несколько фундаментальных направлений: социологическое, развитое в работах К. Маркса, Э. Дюркгейма, Р.Мертона и др., психологическое, заданное концептуальными положениями Э. Фромма, Л. Сроул, Р. Дарендор-фа и др., историческое, определенное исследованиями Р. Маккайвер, Д. Рисме-на, а также отечественными авторами - В.А. Бачининым, А.И. Кравченко, В.Г. Федотоой, P.M. Фрумкиной и др.
В концепциях Дюркгейма и Мертона аномия рассматривается, прежде всего, как социально отклоняющееся поведение индивида или группы людей, вызванное процессами, происходящими в экономической, политико-правовой сферах общества, и ослабляющими влияние прежних общепринятых норм, дестабилизирующих законность и правопорядок. При этом выделяются два теоретических основания, коренящиеся в концепции аномии: первое заключается в изучении природы данного явления и методов его выявления, второе устанавливает взаимосвязь аномии с состоянием институциональной структуры общества.
Согласно взглядам Э. Дюркгейма, аномия является предметом социологии права и должна быть осмыслена во взаимоотношениях закона и морали, а также как причина социальной патологии, выраженной в различных формах правовых девиаций, т.е. преступности. Э. Дюркгейм понимал аномию в двух измерениях. Во-первых, состояние аномии может характеризовать общество, в котором нормативные стандарты поведения, а также существующие в нем убеждения либо серьезно ослаблены, либо отсутствуют. Во-вторых, состояние аномии может характеризовать и отдельное лицо, если оно социально дезориентировано, находится в состоянии тревоги и переживает чувство изолированности от общества. Рассматривая проблему взаимоотношения общества и личности, он утверждал, что человек является двойственным существом, так как в нем физический индивид сочетается с социальной личностью. Последней же с необходимостью требуется общество, выразителем которой она и является. Поведение личности полностью зависит от сплоченности и прочности общества, поэтому, если общество находится в состоянии кризиса и правовые регламентации утрачивают для нее значение, то неизбежным становится рост преступности и массовое распространение правового нигилизма3.
Социальные нормы имеют принудительный характер (особенно правовые), ибо заставляют человека действовать в соответствии с их содержанием. При этом важно, подчеркивает французский исследователь, что социальные нормы эффективны лишь тогда, когда они опираются не на внешнее принуждение, в том числе права, а на нравственное совершенство личности, моральный авторитет общества. Э. Дюркгейм, раскрывая структуру общества, обратил внимание на два его компонента, находящихся во взаимодействии. Первый - это материальные и духовные ценности, прежде всего право, искусство, нравы, не представляющие собой «двигательной силы истории». Второй -это люди как коллективная среда. Изучать их взаимовлияние, подчеркивал он, надо конкретно - исторически. Поскольку, например, преступление встречается во всех или большинстве обществ, оно рассматривается Дюрк-геймом как явление нормальное. А вот некоторые явления, которые представлялись общими во всех развитых странах в конце XIX века, такие, например, как повышение числа самоубийств, ослабление их морального осуждения, некоторые типы экономических кризисов и т.д., квалифицировались им как патологические.
Таким образом, Э. Дюркгейм дал обоснование понятию «аномия» - отсутствие нормы, отсутствие права - в смысле его бездейственности. Объясняя особенности юридической аномии, он выделил в качестве главной причины нарушение связи моральных и правовых предписаний, рассогласование нравственных ценностей с принципами законности.
Продолжая мысль Дюркгейма об аномии как отклоняющемся поведении и его закономерном появлении в условиях нарушения связи моральных и правовых ценностей, Роберт Мертон перешел к изучению механизма отношения аномии к структуре общества и задался вопросом о том, «каким образом социальная структура побуждает некоторых членов общества к несоответствующему предписаниям поведению»? 4 Понятие социальной структуры, по Мертону, не имеет ничего общего с классовой структурой общества (хотя он в ряде случаев говорит о классовой структуре современного американского общества). Для него социальная структура - это не чисто социальная, а социально-психологическая, а то и всецело психологическая категория. Образуется социальная структура из двух фаз. Первая состоит из тех существенных целей, которые ставят перед собой социальные группы общества (либо которые ставятся перед ними жизнью) - так называемые, жизненные устремления группы. Вторая - это те средства, которые употребляются в ходе достижения указанных целей для удовлетворения жизненных устремлений социальных групп общества. Сами эти средства, в свою очередь, двояки: их можно подразделить на предписываемые (законные) средства и наиболее эффективные, наиболее успешные, ведущие к результату кратчайшим путем.
Юридическая аномия как фактор конфликтогенности российской федеративной государственности
Действенность правовой нормы в немалой степени зависит от престижа права в обществе. Следует различать престиж права в целом, престиж отдельных отраслей права, а также доверие, которым пользуется право в теории и на практике. Значительное уважение к праву в обществе дает возможность реализовывать различные нормативные акты без использования инструментов санкций и контроля, а низкий престиж права, наоборот, требует повышения эффективности действия аппарата принуждения и контроля, восполняя тем самым издержки деятельности этого аппарата. Общее уважение к праву, солидарность с правовыми требованиями, внутренняя убежденность в необходимости соблюдения правовых норм, сознательное отношение к ним говорит о достаточно высоком уровне правосознания граждан.
Эффективность правовой нормы значительно повышается, если ее действие дополняют, развивают и подкрепляют другие социальные нормы, существующие в различных социальных слоях, группах. Как известно, кроме правовой системы, регулирующей общую правовую культуру данного общества, в нем существуют и так называемые правовые подкультуры, свойственные тем или иным социальным слоям, группам.
Эти группы могут различаться практикой исполнения права, своеобразным пониманием его, но в целом они законопослушны. Если нормы правовой системы общества одобряются, признаются данной социальной группой в высокой степени, то она характеризуется высоким правосознанием. В этих случаях уже не нужно обещание какой-либо выгоды или угрозы наказания для обеспечения поведения, определенного конкретными правовыми предписаниями. Другие группы могут и не одобрять официальные правовые предписания, испытывать искушение их нарушить, но угроза санкций заставляет их этого не делать. Третьи группы, ведут себя в целом законопослушно, но некоторым ее членам свойственно отступать от каких-либо процедурных моментов поведения.
Эффективность правовых норм находится в зависимости и от личностных особенностей индивида, принимающего решение о правильности поведения. Правомерное поведение гражданина может мотивироваться как внешними факторами, так и внутренними. При внешней мотивации человек соблюдает норму права постольку, поскольку он учитывает негативные последствия, которые могут возникнуть при отклонении его поведения от тре бований нормы. При внутренней мотивации человек принимает данную норму, адаптирует ее, рассматривает ее как собственную меру поведения. Высшим уровнем мотивации правомерного поведения считается убежденность личности в социальной ценности совершаемого поступка, полезного для общества, для окружающих, родных и близких.
Заслуживает специального упоминания так называемая социально-правовая активность личности, под которой понимается добровольная, сознательная1 деятельность, выражающаяся в интересе к праву, уважении права, признании высокого престижа деятельности правовых учреждений, связанная с поиском наиболее эффективных путей использования индивидом своих правомочий или реализации своих гражданских обязанностей, гражданского долга в правовой сфере. Социально-правовая активность личности - это, естественно, правомерное поведение, но оно превосходит последнее в том отношении, что это поведение более инициативно, активно и результативно.
Таким образом, наиболее эффективным можно-считать такой нормативный акт, который отвечает объективным потребностям общества, поддерживается различными» группами населения и реализуется гражданином, уважительно относящимся к праву.
Наряду с ситуацией принятия правовой нормы обществом или его большинством, различными группами и индивидом, что обеспечивает эффективное социальное действие права, существуют и ситуации сопротивления закону, его неприятия или игнорирования со стороны перечисленных субъектов правореализации. В этом случае справедливо говорить не только о противоправном поведении, выраженном в сознательном нарушении установленных правовых норм, но также о правовом нигилизме, соответствующем пассивному неуважению закона, одобрению неправового поведения, что в более широком смысле характеризуется понятием юридической аномии.
Аномия - это такая ситуация; при которой определенное лицо проявляет неуважение к основным нравственно-правовым нормам данного общества или считает эти нормы необязательными для себя. Аномия не означает от сутствие норм или отсутствие ясности в понимании этих норм. Она означает, что лицо, которое знает о существовании обязывающих его норм, относится к ним негативно или равнодушно. Иными словами, состояние аномии сходно с состоянием правового нигилизма.
Признаками распространения юридической аномии в социальной системе, снижающей степень упорядоченности соблюдения гражданами правовых предписаний, могут быть: массовое пассивное неприятие издаваемых законов; сопротивление принятию законодательных актов как со стороны исполнителей, так и законодательных органов нижестоящего уровня; отказ государственных муниципальных органов власти от реализации федеральных. законов и иных актов высших органов государственной власти и управления, изданных в пределах их компетенции и др.
В условиях юридической аномии резко возрастает уровень отклоняющегося поведения, и, в том числе, преступности; Девиантное поведение становится массовым, углубляется деформация социальных норм и других компонентов общественной жизни. Чем больше в обществе слоев и групп населения, включающихся в девиантное поведение, тем сильнее процесс морального разложения, аномии, что, безусловно, негативно сказывается, на правомерном поведении отдельных лиц, непосредственных адресатов правовых норм.
Изучение причин и предпосылок неправомерного поведения граждан и, как более частный аспект, анализ причин преступности, можно отнести к области криминологических исследований; однако, учитывая, что правовые девиации связаны не только с криминальной направленностью личности, но и довольно часто являются реакцией на социальную среду, т.е. становятся закономерными- продуктами общества, пронизывают различные его сферы и общественные отношения, следует выделить, более широкий контекст исследования. концептуальных предпосылок противоправного поведения и преступности в условиях юридической аномии. В общем, преступность как форма крайнего проявления неуважения к социальному и юридическому поряд ку, уже сама по себе является аномичной, тем не менее именно юридическая аномия как состояние среды и разновидность деформации политико-правовой системы, порождает свои особые типы противоправного поведения.
Крайней и опасной формой проявления неправомерного поведения, распространенного в условиях юридической аномии, является преступность, которая в современной России приобрела массовый характер. Конечно, преступность как статистическая совокупность всегда имеет массовый характер, юридическая же аномия усугубляет этот показатель не только в количественном, но и качественном отношении, как правило, это - нарастание индивидуальной и коллективной криминальной активности, совершенствование криминального профессионализма и организованности преступлений, рост латентной преступности со стороны лиц, принадлежащих власти и обладающих иммунитетом, касающихся оперативно-разыскной деятельности, и привлечения их к уголовной ответственности. Любопытно, что в начале 90-х гг. в России статистика фиксировала нарастающую криминализацию общества и в это же время отмечались первые институциональные искажения, связанные с распространением юридической аномии в политико-правовой системе государства.
Институты законности и целесообразности в аномическом развитии российского политико-правового пространства
Подходы к пониманию законности претерпевают изменения в соответствии с требованиями развития российской государственности. Изменение политического строя, произошедшее в начале 90-х гг. XX века, привело к смене, «социалистической законности» принципом законности правового государства, т.к. переход к понятию «законность» стал не только формальной сменой терминов, но и кардинальной переориентацией приоритетов в предмете правозащиты.
Для советского времени было характерно определение законности как метода государственного руководства советским обществом , как строгое и неукоснительное соблюдение и исполнение законов всеми органами государства, всеми учреждениями и общественными организациями, должностными лицами и гражданами . Под социалистической законностью понимался режим неукоснительного исполнения выражающих волю советского народа законов и основанных на них правовых актов4 . Несмотря на различный подход и определение социалистической законности, все ученые были едины в том, что сущность- ее заключается в требовании строжайшего соблюдения и ис полнения советских законов всеми без исключения участниками общественных отношений. С.С. Алексеев предпринял попытку объединить в определении социалистической законности существенные основные свойства: «Социалистическая законность - это принцип права, выражающий демократический режим жизни социалистического общества и состоящий в требованиях строгого и неукоснительного соблюдения всеми субъектами законов и основанных на них правовых актов, полного и реального осуществления субъективных прав, надлежащего, обоснованного и эффективного применения права при исключении масштабного произвола в деятельности государственных органов и должностных лиц»?1.
В постсоветской юридической литературе несколько иначе стали подходить в понятию «законность». Так, А.С. Шабуров пишет, что «законность — фундаментальная категория всей юридической науки и практики, а ее уровень и состояние служат главными критериями оценки правовой жизни общества и ее граждан»42. По мнению Б.С. Эбзеева, «законность - неотъемлемая черта конституционного правового государства, относящаяся ко всем сферам государственной жизни»43. В этой связи необходимо отметить, что в Конституции РФ 1993 г. не содержится определения законности, однако такой термин в ней упоминается в двух статьях: в части 1 статьи 72, где сказано, что в совместном ведении Российской Федерации и субъектов Российской Федерации находятся обеспечение законности и правопорядка, общественной безопасности, а также в статье 114, где закреплено, что правительство Российской Федерации осуществляет меры по обеспечению законности, прав и свобод граждан.
На прямую взаимосвязь законности и правопорядка указывает Л.Д. Ли-сюткин, определяя законность как политико-правовое явление, характеризующее процесс совершенствования государственно-правовой формы организации общества путем строгого и неукоснительного соблюдения и исполнения действующего законодательства с целью формирования состояния правомерности в системе социальных отношении .
Таким образом, в каждой из дефиниций законности авторы указывают на строгое, неукоснительное соблюдение и исполнение норм права участниками общественных отношений. В результате деятельности таких субъектов (государства, его органов, должностных лиц, общественных организаций, граждан) возникает режим общественной, жизни, при котором большинство его участников соблюдают и исполняют нормативные правовые предписания.
Следовательно, политико-правовой режим, сложившийся в условиях юридической аномии не может соответствовать указанным признакам законности, хотя бы в силу того, что большинство участников общественных отношений игнорируют нормативные правовые предписания, либо чинят противоправные поступки, а государство оказывается бессильным в противодействии широко распространяемому правовому нигилизму.
В исследовании О.И. Куленко отмечается прямая опосредованность законности правом, он пишет: «если есть право, есть и законность, то есть такой порядок, при котором участники общественных отношений должны строго соблюдать и исполнять нормативные предписания» . Это значит, что порядок означает соблюдение и исполнение норм права, несоблюдение и неисполнение, соответственно, — беспорядок, юридическую аномию. Чтобы преодолеть ее, вероятно, нужно идти путем восхождения»к законности и праву.
Важным элементом законности, как считает О.И. Куленко, является идея законности, то есть формирующаяся в правосознании идея о целесообразности и необходимости такого реально правомерного поведения всех участников общественных отношений, при котором не оставалось бы места для произвола, фактически достигалась бы всеобщность права и действительная реализация субъективных прав и свобод человека. Именно идея целесообразности и необходимости права нивелируется юридической аномией и сопутствующим ей явлением правового нигилизма, что препятствует формированию политико-правового режима законности.
Подлинная, реальная законность должна строиться на определенных принципах, основополагающих началах, обеспечивающих ее демократический, гуманный характер, к числу которых- относят: верховенство закона, равенство всех перед законом, неукоснительное соблюдение (исполнение) правовых актов.всеми субъектами права, обеспечение неукоснительной реализации прав и свобод, надлежащее правильное и эффективное применение права, последовательная борьба с правонарушениями, недопустимость произвола в деятельности должностных лиц, единство законности, всеобщность законности, целесообразность законности.
В силу формальной определенности закон не может изменяться одновременно с преобразованиями в реальной жизни и поэтому нередко отстает от ее требований, устаревает. Законы могут быть неэффективными, несовершенными с технической стороны. Нередки случаи, когда подобные законы нарушаются именно по соображениям их устарелости, несовершенства, т.е. нецелесообразности. С точки зрения принципов законности, любые отступления от требований закона, чем бы они ни мотивировались, не могут быть терпимы. Законность, точное следование предписаниям закона всегда целесообразны.
Одной из модификаций законности является конституционная законность, понимаемая современными исследователями в узком и широком значении. Сторонники широкого подхода под конституционной законностью понимают правовой режим, обеспечивающий реализацию в деятельности государства, его органов, должностных лиц, общественных объединений, иных юридических и физических лиц демократических стандартов, норм государственной и общественной жизни, закрепленных по воле общества в Конституции . Сторонники узкого подхода подразумевают под конституционной законностью соответствие законов Конституции. Если юридическая аномия деформирует режим законности, то справедливо предположить, что она искажает и конституционную законность.
Институт публично-правовой ответственности в системе технологий согласования национальных интересов
Обеспечение общих интересов государства, отдельных социальных групп, человека является одной из важнейших и вечных проблем политико-правового развития социума. В настоящее время рассогласование интересов общества и государства является одним из результатов глобализационной версии модернизации и в то же время источником многих модернизационных рисков (нарастающая делигитимация институов публичной власти не только в переходных государствах, но и в относительно стабильных демократиях, олигархизация и «корпоративизация» национальной государственно-правовой и экономической жизни, «вымывание» социальных начал в организации жизнедеятельности граждан и др.). В этом, плане не случайно, что вопрос о формировании технологий согласования национальных интересов рассматривается в системе факторов стратегии устойчивого развития совре-менноп государства и общества.
«Перед любым обществом, большим- или малым, стоит задача согласования интересов егочленовс общими интересами. Человек в.целом склонен учитывать в первую очередь то, что непосредственно затрагивает его интересы. С гораздо большим трудом постигает он более отдаленные общие интересы, несмотря на то, что порою обеспечение именно общих интерсов приобретает для,него решающее значение»88!
В контексте критики либеральной парадигмы политико-правового бытия, осуществления институциональных реформ даже такие зарубежные исследователи, как Дж. Мише и П. Мише считают, что «избыточный индивидуализм... часто закамуфлированный под "национальные интересы", направлен как против долгосрочных интересов собственных граждан, так и против интересов всего человеческого сообщества. Национальные интересы больше неотделимы от общемировых интересов» .
Ясно, что в общеметодологическом плане такого рода суждения должны быть рассмотрены только в контексте различения атомарных и соборных типов организации общественных отношений (социальных связей). Только в этом случае они наполняются определенным смыслом и приобретают конкретную привязку, а значит и практическое значение.
Вообще, идея соборности — в своем явном виде нашедшая выражение в русской философии (А.С. Хомякова, Н.А. Бердяева, С.Л. Франка, B.C. Соловьева и др.) - это проблема слияния индивидуального и социального; это то общее, которое включает в себя богатство особенного и единичного.
Так, Н.А. Бердяев весьма настойчиво утверждает о соборности как основной православной добродетели: «Соборность противоположна и католической авторитарности и протестанскому индивидуализму, она означает коммюнитарность, не знающую внешнего над собой авторитета, но не знающую и индивидуалистического уединения и замкнутости» .
В онтологическом плане соборность суть особая гармоническая согласованность, всеединство общественных и жизненных смыслов, потребностей, интересов. Она проявляется и на дорефлексивном уровне, а также на уровне индивидуальной и коллективной рефлексии. Н.А. Бердяев (вслед за А.С. Хомяковым и B.C. Соловьевым) определяет личность в контексте соборного мироустройства. Личность в его концепции не совпадает с эмпирической индивидуальностью; она мыслится как средоточие всех духовных и душевных способностей человека, по природе своей входит в общность других, но совершенно особым образом: примат личного начала над безлично-универсальным во всех его формах (правовых, политических, религиозных) совершенно несводим к индивидуализму (персоноцентризму) и эгоцентризму.
Таким образом, соборность — это принцип холизма в действии, т.е. особое представление о реальности как об организме, а не механизме. Холизм как представление о том, что целое всегда предшествует частному, что оно имеет особую данность, является самодостаточным, а не складывается из фрагментов путем их обычного сложения, имманентен традиционно-сакральной государственно-правовой реальности, определяется длительной эволюцией национального правового и юридического менталитета, отражает специфику содержания правоментальных структур. «Механистическое отношение к миру, представление о мире, о человеке как о машине является антитезой холизма, атомизмом»91.
В то же время Н.А. Бердяев противопоставляет соборность коммунистической «сборности», коллективизму, когда подавляется личность в ущерб навязанной извне «общей воле». С. Трубецкой отмечает: «Сознание не может быть ни безличным, ни единоличным, ибо оно более чем лично, будучи соборным» 92.
Напротив, социальный атомизм, западный энергетизм, активная и все преобразующая личность, якобы напряженно ищущая свободную от прямого вмешательства государства нишу в общественном бытии (что и предполагает общедозволительный принцип), в отечественном менталитете не смогли возникнуть даже в ходе так называемых радикальных реформ. «Теневые» же структуры, криминальные и околокриминальные группировки спокойно вышли и «развернулись» на этом общеразрешительном «либеральном просторе». И в этом контексте совершенно по-иному воспринимаются теоретические выкладки некоторых современных правоведов.
Ясно, что механизм согласования национальных интересов в условиях аномических процессов, имеющих место в политико-правовом поле, должен ориентироваться на различные типы социальных связей, определяющих миропонимание граждан, их ценностные ориентиры и правовое поведение. Тем более, что «многие различия двух столкнувшихся обществ проистекали даже не из идеологии, а из контрастных особенностей цивилизационного опыта, западного и восточноевропейского. Индивидуализм, с одной стороны, и коллективизм - с другой, рациональность и эмоциональность, протестантская трудовая этика и энтузиазм самоотвержения, опыт реформации и традиции православия»93.
Например, Н.В. Варламова утверждает, что «права второго поколения таят в себе немалую угрозу свободе», сдерживают социальную активность и экономическую предприимчивость наиболее успешных членов общества, приучают «аутсайдеров» к социальному иждивенчеству, «ставят каждого человека во все большую зависимость от власти»94. Л.С. Мамут считает (с «чистых», теоретических, позиций либертарной концепции вполне обоснованно), что социальное законодательство «с очевидностью игнорирует принцип формального равенства», а это, в свою очередь, приводит к тому, что «праву нет места. Пространство, занимаемое правом, сужается, когда стремятся максимизировать равенство фактическое и минимизировать формальное» . Освобождение от социальных функций или сведение их к минимуму часто подается как просто необходимый шаг при переходе от тоталитарного прошлого к «правовому» будущему.
Причем, даже сторонники доктрины «сильного» государства отнюдь не склонны связывать последнее с развитием социальных гарантий, хотя мировая практика второй половины XX в. убеждает, что эффективное функционирование системы социальной защиты является, кроме всего прочего, важным, фактором в стратегии согласования интересов различных социальных групп, преодоления негативных проявлений социально стратифицированного общества.
