Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Исторический анализ эволюции понятия «природа» в западноевропейской философии до XX век 16
1. Полисемия концепта «природа» в доклассический период в связи с метанаучными парадигмами 16
2. Автономизация и экстериоризация концепта «природа» в классической парадигме 57
ГЛАВА II. Теоретический анализ концепта «природа» в неклассической и постнекласической философии 103
1. Статико-динамическое понимание «природы» в неклассической и постнеклассической концепциях научной рациональности 103
2. «Природа» в трех типах философии (имманентизме, трансцендентализме, трансцендент-имманентизме) и онтологический негеоцентризм 157
Заключение (основные выводы диссертационного исследования) 188
Библиография 200
- Полисемия концепта «природа» в доклассический период в связи с метанаучными парадигмами
- Автономизация и экстериоризация концепта «природа» в классической парадигме
- Статико-динамическое понимание «природы» в неклассической и постнеклассической концепциях научной рациональности
- «Природа» в трех типах философии (имманентизме, трансцендентализме, трансцендент-имманентизме) и онтологический негеоцентризм
Введение к работе
Актуальность темы исследования
Философское осмысление понятия «природа» претерпело в истории европейской мысли серьезные изменения от первоначальной натурфилософии досократиков до натурфилософии немецкого романтизма. На современном этапе вполне очевидным становится тот факт, что просветительская вера в возможность полного постижения законов природы и ее сущности с каждым витком прогресса угасает в силу многочисленных природных катаклизмов, выходящих из-под контроля некогда всемогущей научной рациональности. Все это привлекает к себе внимание многих философов, отражаясь в разнообразных идейных исканиях - как внутри- и метанаучных, так и в междисциплинарных концепциях. Для внутринаучной рефлексии в недавнем прошлом был характерен подход, оперировавший логико-методологической моделью науки, связанной с развитием методов естественнонаучного знания. Теперь же чаша весов склоняется, скорее, в сторону гуманитарного подхода. И здесь самым влиятельным становится синергетическое направление, развиваемое, например, в работах В. П. Бранского.
По замечанию французского философа Ф. Дагоне на Западе уже давно наметилось серьезное обращение к переосмыслению природы, как некой панацеи от технологического кошмара, в связи с чем все более и более ставятся попытки метанаучного подхода к историко-философскому изучению данного концепта1. Естественно сразу же возникает вопрос об онтологии, телеологии и гносеологии «природы». И все это происходит на фоне крушения физикалистической картины мира - в астрофизике ежегодно одна концепция мироздания сменяет другую. В отечественной
1 Dagognet F., Nature II Dictionnaire d'histoire et philosophie des sciences, Paris, 1999, P.672.
литературе также уже несколько десятилетий развивается серьезный историко-философский анализ понятия «природа». Однако в ситуации мировоззренческой дезориентации просто критика пройденного пути не в состоянии вывести из тупика. И в силу такой метафизической обеспокоенности в диссертации предпринимается попытка исследования философских концепций, связанных с понятием «природа» с целью выяснения их значения для самосознания науки и общества, чья судьба неразрывно связана с загадочной реальностью, именуемой «природа».
Пересмотр философских оснований новоевропейской науки мотивируется еще и тем, что именно новоевропейская научная рациональность предоставила в свое время категориальный аппарат для обоснования технологического захвата и переустройства мира, вызвавших множество социальных и природных катаклизмов. Известно, что авторитет математического естествознания в европейском обществе был так велик, что уже в XVIII веке возникла даже идея создания особого направления знания - научной философии, непререкаемой в своих основаниях, а, значит, и в своих выводах. Ее первым историческим этапом в XIX веке стал позитивизм, в рамках которого было сформулировано представление о научном мировоззрении, ограниченном несколькими всеобщими принципами (детерминизма, эмпиризма, редукционизма и т.п.), в русле которых и стало восприниматься все многообразие мира и природы.
Очевидно, что затруднительно было разработать целостную и ценностную натурфилософию в период доминирования «объектного» отношения к природе. Впрочем, в начале XX века не только французские неотомисты, русские космисты и немецкие феноменологи (М. Хайдеггер, Н. Гартман и др.), но и некоторые представители неклассической линии (Н. Бор, В. Гейзенберг) продолжали интересоваться тайной природы и размышлять над путями сближения физики и онтологии (в рамках натурфилософии). Опыт неклассического философского мышления,
пытающегося преодолеть наукоцентризм классического ratio, в конечном итоге, оказал влияние и на внутринаучную рефлексию. Современные «постнеклассические» теории науки (В. Степин, Н. Моисеев, И. Пригожий и др.) несут с собой идеи «новой рациональности», связываемой с поиском новых мировоззренческих оснований.
И здесь следует отметить, что развитию гуманитарного и даже метафизического подхода к «природе» способствовала не только философия антисциентизма, но и отказ (в рамках философии науки) от кумулятивизма, наряду с признанием различных типов рациональности, порождаемых многообразием культурно-исторических контекстов (например, в работах Т. Куна), что привело ее, в свою очередь, к сближению с иррационалистической линией философствования.
Итак, понятие «природа» может быть выделено как фундаментальное, наделенное значительным набором атрибутов и коннотатов, на многих из которых строились различные европейские философские концепции. Исторический их анализ, а также теоретическое осмысление (в русле теории онтологии и гносеологии) рассматривающих «природу» парадигм и являются главным предметом диссертационного исследования.
В связи с этим представляется актуальным вести исследование эволюции представлений о «природе» в контексте европейской рациональности в до-классической, классической и неклассической традициях с целью выявления мировоззренческих оснований, повлиявших на изменение взгляда на «природу».
Таким образом, смысловая и логическая последовательность диссертационного исследования направлена на выявление и раскрытие рассматриваемой темы, в контексте наиболее авторитетных идейных традиций европейской философии - античной, средневековой, новоевропейской.
Представляется важным показать преемственность не только между классическими и современными идеями, но и отношения между противоположными умонастроениями в отношении к природе -теистическим и пантеистическим, выявив спиритуалистические и синергетические интенции, лежащие в основе полярных мировоззрений. Осмысление таких интенций, как кажется автору, может способствовать найти в многообразии то единственное, что образует «энтелехии» мира и человека.
Однако исследование осложняется тем, что понятие «природа», будучи одним из основных понятий метафизики, онтологии и гносеологии, сопутствует таким категориям, как «первоначало», «бытие», «сущность», «мироздание», «тотальность». Этот термин в истории философии был крайне многозначен и зачастую противоречив. Например, наибольшую значимость он имел в античности и средневековье, а в новое время природа стала ассоциироваться с совокупностью законов (в особенности у Н. Мальбранша и И. Канта). В современной мысли первичный смысл природы (растения, животные и т.д.) утрачивается, вытесняясь идеей порядка, универсальных законов и единой формулы мироздания. Впрочем, сейчас становится актуальным и рассмотрение «природы» в связи с оппозицией «естественное» - «искусственное»,2 а также с созданием техногенной «второй природы», превышающей меру человека и мира в силу того, что процессы в ней происходящие зачастую превышают уровень их контролирования. Поэтому теперь в науке происходит тщательное изучение научных парадигм, в рамках которых выкристаллизовалось технологическое движение цивилизации. И историки науки связывают изменение значений понятия «природа»
Например, Кутырев В.А., Естественное и искусственное: борьба миров, Нижний Новгород, 1994. Он же, Культура и технология: борьба миров, М., 2001.
именно со сменой научных парадигм. При этом отмечается, что немаловажную роль в смене научной парадигмы Нового Времени сыграл И. Кант. Многими авторами не раз подчеркивалось, что философия Канта стала своеобразным водоразделом в истории европейской мысли. Одни исследователи считали, что было два неравных по длительности периода -в первом царил Аристотель (или же Платон), во втором - Кант.4 Однако, другие вовсе лишали Канта всякой оригинальности, полагая, что «состоятельным у Канта оказывается лишь то, что не может быть названо специально кантовским».5 В двадцатом веке практически все направления неклассической философии, так или иначе, критиковали философию Канта, тем самым знаменуя наступающий, по меткому замечанию Р. Гвардини, «конец Нового времени».
И сейчас, находясь на мировоззренческом распутье, переоценивая роль рациональных и иррациональных тенденций и концепций, влиявших на формирование науки о природе, все-таки несомненным остается тот принцип согласно которому «новые физические теории не могут интерпретироваться в духе философии, ведущей к солипсизму (отказ от принципа объективности), агностицизму (отказ от принципа
3 См.: Collingwood R. The idea of nature. Oxf., 1945; Whitehad A. The concept of nature.
Cambr., 1920; Heimann F. Nomos und physis. Basel, 1945; Lenoble R. Esquisse d'une
histoire de l'idee de la nature. P., 1969; Maritain J. La philosophie de la nature. P., 1996;
Ахутин А. В. Понятие «природа» в античности и в Новое время. М., 1988; Гайденко П.
П. Эволюция понятия науки, т. 1-2, М., 1980-87; Рожанский И. Д. Развитие
естествознания в эпоху античности. М., 1979; Философия природы в античности и в
Средние века, т.1. М., 1998.
4 Genova, А.С., "Kant's Three Critiques: A Suggested Analytical Framework", Kant-Studien
60 (1969), P. 135-46.
5 Введенский А. И. Закон причинности и реальность внешнего мира, Харьков, 1901,
С.94.
познаваемости) или мистицизму (отказ от принципов детерминизма и
рациональности)».6
Поэтому значительное внимание в диссертации уделяется мировоззренческим предпосылкам смены «натурфилософских» парадигм в рамках научной рациональности, зависящих, по мнению ряда авторов, от метанаучных параметров, религиозных и социо-культурных аспектов.
Однако, несмотря на появление в последние годы значительного числа публикаций по исследуемой проблеме, хотелось бы в данном исследовании попытаться дать анализ философских концепций «натурализма» в контексте научной рациональности, ее культурного мировоззренческого смысла и, наконец, ее связи с глобальными тенденциями в современной науке и поисками нового научного мировидения.
Степень разработанности проблемы. Степень разработанности исследуемой проблемы в отечественной и зарубежной философской литературе определяется, прежде всего, ее особой важностью и актуальностью в современных философских дискуссиях. Именно осознание важности поставленной проблемы привело к появлению в последние годы значительного числа работ, посвященных как историко-философскому анализу понятия «природа», ее месту в культуре Нового времени, так и философскому исследованию научной рациональности как важнейшей сущностной характеристики научного познания. Однако открывшееся за последние годы многообразие подходов и позиций еще не позволило выработать целостного и всестороннего решения. В связи с этим в диссертации и делается попытка выявить динамику эволюции понятия «природа», исходя из анализа
6 Бранский В. П. Философия физики XX века. Итоги и перспективы. - СПб.: Политехника, 2002, С.241.
мировоззренческих оснований этих изменений - с целью увидеть общую картину произошедшей эволюции. В научной литературе к тому же накоплен богатый и разнообразный материал, позволяющий выйти на новые рубежи видения всей сложности заявленной темы. Литературу, использованную в диссертации, можно разделить на несколько групп.
Важнейшим теоретическим фундаментом работы стали труды классиков мировой философии, посвященные проблеме научной рациональности (ее философским и мировоззренческим истокам) и изучению понятия «природа»: А. Бергсона, А. Н. Уайтхеда, Р. Коллингвуда, П. Адо, Р. Ленобля, Ф. Хайнемана, Е. Жильсона, Ж. Маритена, А. Койре, Ф. Коплстона, А. Лавджоя, М. Вебера, Г.-Г. Гадамера, Э. Гуссерля, О. Конта, М. Мерло-Понти, К. Поппера, Б. Рассела, М. Хайдеггера, О. Шпенглера, К. Ясперса и др.
Большое значение в историческом анализе и определении понятия научной рациональности имеют работы по философии и методологии науки Дж. Агасси, Т. Куна, И. Лакатоса, М. Полани, С. Тулмина, П. Фейерабенда, К. Хюбнера, В. Хёсле, М. Суини, а также отечественных авторов В. П. Визгина, Б. С. Грязнова, А. Л. Никифорова, А. П. Огурцова, Б. И. Пружинина, В. А. Кутырева и др.
Значительную научную ценность представляют работы отечественных философов А. Ф. Лосева, И. Д. Рожанского, А. В. Ахутина, П. П. Гайденко, М. С. Петровой, М. А. Солоповой, С. В. Месяца, Т. Ю. Бородай, В. П. Гайденко, М. А. Кисселя, Л. М. Косаревой, Т. Н. Васильевой, М. К. Мамардашвили, Б. В. Маркова, Н. С. Мудрагей, Я. А. Слинина, С. С. Хоружего, Ю. М. Солонина, С. М. Марчуковой, В. В. Бибихина, и др., посвященные проблеме изменения понятия «природа» в ходе становления и эволюции науки, а также онтологическим и гносеологическим аспектам научного познания, определению исторических форм и типов рациональности.
Работы таких ученых и философов как С. С. Аверинцев, В. П. Бранский, Е. А. Гусева, Б. И. Иванов, В. Г. Иванов, А. С. Кармин, Э. Ф. Караваев, Е. Н. Князева, Б. И. Кузнецов, С. П. Курдюмов, В. А. Кутырев, В. А. Лекторский, А. С. Мамзин, М. И. Микешин, Н. Н. Моисеев, В. В. Налимов, И. Р. Пригожий, А. В. Солдатов, И. Стенгерс, В. С. Степин, Г. Л. Тульчинский, И. Т. Фролов, Ю. М. Шилков и др. посвящены поиску новых философских, нравственных и мировоззренческих ориентиров современной науки, новой содержательной модели научной рациональности, отражающей всю сложность и противоречивость положения науки в современном мире.
Предмет диссертационного исследования. Предметом исследования является эволюция понятия «природа» и связанные с этим философские концепции научной рациональности в западноевропейской философии.
Методологическая основа диссертационного исследования. В анализе философских концепций научной рациональности использовались сравнительно-исторические методы исследования и интерпретации философских текстов.
Цели и задачи исследования. Общей целью работы является анализ философского содержания понятия «природа» в контексте различных научных парадигм в процессе становления европейской рациональности. Данная цель раскрывается в основных задачах исследования:
исследование становления и эволюции концепта «природа» в контексте рациональных и иррациональных теорий античности, средневековья и Нового времени.
изучение воздействия на изменение понятия «природа» метанаучных факторов.
анализ изменения натурфилософских представлений в лоне неклассической науки начала XX века.
анализ основных идей, связанных с изучаемым концептом, на материале современных философских и научных теорий, в частности в рамках синергетической парадигмы.
Исследование влияния научно-технического прогресса на формирование феномена и понятия «второй природы».
Научная новизна 1.Предложена целостная историческая интерпретация становления и эволюции концепта «природа» в контексте развития научной рациональности в западноевропейской цивилизации. 2.Установлено определяющее воздействие различных социо-культурных факторов на изменение понятия «природа» при переходе от одной научной парадигме к другой.
3.Выявлена и проанализирована взаимосвязь натурфилософских представлений в различных культурах, соприкасавшихся в ходе развития западноевропейской цивилизации.
4.Выявлено влияние мировоззренческих установок иррационалистической философии, в различные эпохи влиявшей на формирование теорий научной рациональности.
5.Впервые в отечественной философии проведен сравнительный анализ «энергийного» понимания «природы» в двух вариантах
постнеклассической философии «синергизма» («синергетика» И. Пригожина и «синергия» С. Хоружего).
6.В сфере онтологической и гносеологической проблематики показана недостаточность сугубо дедуктивных методов натурфилософии для получения новых физических принципов из принципов философии. Предложено применение эвристического и селективного методов, разработанных в русле теории онтологического негеоцентризма.
Положения, выносимые на защиту 1.В диссертации показывается, что традиционные натурфилософские представления в контексте научной рациональности прошли сложный изменчивый путь поиска более-менее однозначного определения тайны мира в свете разума. До Нового времени мир мыслился пронизанным смыслом, и поэтому слово было основным орудием его познания. В силу этого понятие «природа» стало крайне многозначным. Естественно, что такое положение для зарождающейся научной рациональности, стремящейся к однозначности, было неприемлемым. 2.Математическое естествознание применило математические формулы для описания изменчивой реальности природы, поскольку формула не терпит многозначности. Однозначная рациональность отождествилась с научным методом, изучающим только «внешние отношения». Под природой стали понимать собственно «окружающий мир», в качестве объекта научного исследования, мир явлений и ничего более. Предметом такой «научной метафизики» стала уже не онтология бытия, не мир как целое, но онтология естественных наук, рефлексия их основных понятий и принципов. Вырабатывая метафизические начала естествознания, И. Кант понимал математику как меру научности естественных наук. Воспринимая мир в схеме однородного пространства и располагая историю в схеме
однородного времени, рационализм стал исповедовать точку зрения универсальной непрерывности, двигаясь в русле натурфилософии Ньютона, где картина мира мыслилась статической. 3.Однако, невозможность создать абсолютно завершенную, объективную и статическую модель мира, проявившаяся в связи с появлением теории относительности и квантовой физики, показала необходимость учета динамики отношений человека и природы. Динамизму, обращенному к «жизненному миру» (Гуссерль), свойственно катастрофическое мирооощущение, в котором сближаются понятия «фюзис» и «энергия», а в цикличной триаде хаос-$я?зг/с-космос «фюзис» редуцируется к «энергии». Вселенная в таком понимании предстает как некий «хаосмос», где внутри всякой системы и «организации», развивающейся линейно и упорядочение, периодически возникают колебания и дезорганизация. Такую картину мира можно назвать статико-динамической. А поскольку мир воспринимается как целое или как система, его природу можно обозначить словом энергема. Тогда и мироздание может быть определено как статико-динамичный энергемный хаосмос.
^Принципиальной проблемой, вызванной использованием «синергизма» в двух противоположных концепциях («синергетика» И. Пригожина и «синергия» С. Хоружего), является проблема источника творческих изменений, происходящих в ситуации трансформации системы бытия. С нею связана и оппозиция автономности - несамостийности «природы». Сложность верификации заключается в том, что процессы тотального разрушения и самоорганизация природы как целого практически недоступны для научного эксперимента. Поэтому вопрос о творческом источнике в природе опять возвращается в метанаучную сферу и его решение зависит от исходных установок, которые философски осмысляются в концепциях имманентизма, трансцендентализма, или же имманент-трансцендентализма и во многом выходят за рамки научной
рациональности. Однако обращение к идее «саморегуляции» природы может позволить уйти от неразрешимых вопросов космогенеза в область данного здесь и сейчас «жизненного мира». Фактически, учитывая соотнесенность различных точек зрения на «жизненный мир» с соответствующими философскими парадигмами, оперирующими понятиями «конечное-бесконечное», «временное-вечное» и т. п., представляется целесообразным ввести следующие коррективы в терминологию: воспринимаемый пространственно мир может мыслиться не конечным или бесконечным, а обозримым, а воспринимаемый темпорально - не вечным или временным, а длящимся. Таким образом, применяя «антропный принцип» в онтологии и гносеологии, основными свойствами статико-динамического, саморегулируемого «энергемного хаосмоса» можно считать обозримость и длительность. 5.Научная рациональность, однако, предлагает синергетическую модель, в рамках которой «природа» мыслится как физическая динамическая реальность, характеризуемая единством инвариантного и вариантного, а также актуального и потенциального бытия. При этом сама объективная реальность, заключающая в себя три уровня: макромир, микромир и мегамир, обладает транцендент-имманентными свойствами, а антиномизм объективного и субъективного (проявляющийся, в частности, в квантовой физике) диалектически снимается в результате анализа объективного источника боровского принципа дополнительности с макрокорректировкой (по Бранскому). Эта диалектика заключается в качественном многообразии в природе пространственно-временных и причинных форм, причем это разнообразие существует до, вне и независимо как от человеческого сознания, так и от человеческой деятельности.
Научно-практическая значимость диссертации
Результаты диссертационного исследования использовались при
чтении курсов лекций по философии и культурологии студентам Санкт-
Петербургского государственного инженерно-экономического
университета. Основное содержание и выводы диссертации могут
представлять интерес для преподавателей, читающих соответствующие
спецкурсы студентам и аспирантам.
Апробация работы. Диссертация обсуждалась, получила положительную оценку и рекомендована к защите на кафедре философии Санкт-Петербургского государственного инженерно-экономического университета. Основные положения диссертации нашли отражение в 12 публикациях автора и выступлениях на научных и учебно-методических конференциях и теоретических семинарах.
«Не научные открытия повлекли за собой изменение понятия «природа», а, напротив, в силу изменения этого понятия произошли научные открытия» (Maurice Merleau-Ponty "La Nature", Paris, 1968, P.22).
Полисемия концепта «природа» в доклассический период в связи с метанаучными парадигмами
В древности взгляд на природу был тесно связан с религиозными представлениями, но понятия природы как некоей тотальности не было. Мир был как бы расщеплен на свои аспекты, которые по мере кажущейся их важности обожествлялись разными народами. С одной стороны, люди обожествляли конкретные явления мира: небо, звезды, светила и т.д., с другой, глядя на себя, на движения своей души, они предполагали внутреннее движение в природе. Природа, таким образом, населялась различными духами и богами. Человек объяснял природные явления, предполагая, что причина их кроется в связях и отношениях между этими духами и богами, а эти отношения он, соответственно, уподоблял отношениям между людьми. Таким образом, явления природы не только антропоморфизировались, но и социоантропоморфизировались, т.е. особенности человека и общества переносились на природный мир. В такой мифологии, явления природы описывались при помощи отношений различных богов, управляющих миром. Здесь следует отметить, что особенность именно греческой религии состояла в том, что под богами греки понимали сущность вещи и явления, в отличие от римской мифологии, где богом было само явление. При этом греческая религия не была цельной. Было как бы несколько культовых линий. Дионисийский и аполлоновский культы дали и две начальные школы древнегреческой философии - италийскую (Пифагор) и милетскую (Фалес). И именно Фалес первым заговорил о «фюсис» как первоначале. Его интересовало из чего произошел мир (а не кто породил его). Впрочем, по мнению Ю.А. Шичалина, у досократиков еще не было тщательно разработанного категориального аппарата, а понятия «архэ» и «фюсис» специально разработал уже Аристотель для описания учений о природе. Поэтому «обязательные поиски начал и природы у Фалеса, Анаксимандра, Анаксимена и других досократовских философов определенным образом сбивали внимание исследователей и провоцировали анахронистическую интерпретацию древних учений».10 Однако зачастую за неимением ничего лучшего приходится доверять все-таки Аристотелю для изучения философии досократиков. Итак, уже у первых «физиков» философия мыслится как наука о причинах и началах всего сущего. И хотя в качестве начала каждый из них предлагает свое, однако само требование восходить к началам и из них объяснять устройство космоса, человека, - это требование в основном сохраняется у большинства греческих мыслителей. В этом подходе сказалась специфика древнегреческой философии, ее интерес к проблемам онтологии. Ее центральный мотив - выяснить, что действительно есть, т.е. пребывает неизменным во всех своих изменчивых формах, а что только кажется существующим. Как отмечает Аристотель, ранние «физики» рассуждали не об особом роде сущего - об изменчивом и становящемся, - а о сущем как таковом (Мет. IV, 3 1005а 29-34).11 Позднейшая аналитическая работа расщепила это исходное начало философской мысли на понятия бытия как такового, единого и многого, формы и становления. Сам Аристотель (384-322 до н. э.) в своей космологии традиционен, хотя и прибавляет к четырем элементам пятый — квинтэссенцию или эфир, из которого состоят небесные тела, находящиеся между перводвигателем и землей. Принцип движения неба и есть его «фюсис» (О небе, I, 2, 269 а 5-7, b 1-6), не обусловленная ни случайностью, ни творческим произволением, как в случае с демиургом у Платона. В своей «Метафизике» (IV, 24, 1023а, 31) Аристотель устанавливает следующий основной принцип: «происходить из чего-либо это значит состоять из материи и формы». Собственно говоря, Аристотель платоновские «идеи» свел на землю, показав, что материя и форма неразрывно связаны с идеей природы, иными словами, - не бывает материи без формы, а формы без материи, и обе они осуществляются согласно единой природе той или иной вещи . При этом Аристотель считал, что к движению не может быть никакого математического подхода. Вселенная у Аристотеля -неоднородна, у каждой вещи есть свое естественное место согласно природе. Следует особо отметить то, как Аристотель решает проблему бесконечности. Бесконечности как таковой нет, потому что существовать и познаваться может лишь то, что имеет форму. Бесконечное не может иметь формы. А если у него нет формы, то нет и сущности, следовательно, оно не существует. Однако если бесконечность актуальная невозможна и поэтому не существует, то существует бесконечность потенциальная.
Автономизация и экстериоризация концепта «природа» в классической парадигме
Постепенно к XVI в. платонизм опять набрал силу, и под влиянием платоновско-пифагорейского корпуса стало складываться представление о том, что мир создан Богом по законам числовой гармонии, и поэтому в его основании лежат строгие математические соотношения. Уверенность в этом заставила Коперника отказаться от птолемеевской геоцентрической системы мира и принять древнюю пифагорейскую гипотезу о подвижности земли. По мнению Коперника, природа «избегает всего лишнего и ненужного» и достигает многообразия следствий за счет малого числа причин. В этом ее действие сходно с геометрией, которая тоже из одной правильной гипотезы выводит множество верных заключений. Подобного взгляда на природу придерживался и И. Кеплер, предполагавший, что за естественными явлениями стоит некий геометрический прообраз, присутствующий сначала в уме Творца, а затем в сотворенных Им вещах. Математика помогает человеку проникнуть в божественный замысел и обнаружить числовую гармонию мироздания, ибо сама природа, по мнению Кеплера, есть не что иное, как материя, упорядоченная математическим разумом. В свою очередь Галилей (1564-1642) вторил Кеплеру, и для него «книга природы» написана языком математики. Гораздо важнее найти не естественную причину явления природы, а математический закон, который верно его описывал бы, - он-то и будет истинным законом природы, т. к. естественные вещи ничем не отличаются от идеализированных математических объектов. Для Ф. Бэкона (1561-1626) природа уже не метафизическая реальность, не сущность вещи, а предмет опыта, она существует по своим законам и находится вне ума.
Итак, Ф. Бэкон указал на метод индукции, то есть на собирание и упорядочивание фактов, как на первый этап эмпирической науки. Однако индукция через простое перечисление фактов далеко не всегда способна перерасти во второй этап - создание гипотезы. Как подчеркивал Бертран Рассел, чаще бывает наоборот, готовая гипотеза заставляет собирать факты и ставить эксперименты.65 «Проблема индукции через простое перечисление, - пишет он, - остается неразрешимой по сей день». Все правила индукции, то есть переход от частных деталей к обобщающей гипотезе, справедливы только при условии существования закона причинности. Но сам закон причинности должен допускаться только на основе индукции через простое перечисление. Логический круг замыкается. «Это положение глубоко неудовлетворительно, но ни Бэкон, ни кто другой из его последователей не нашел выхода».66 Таким образом, все достижения позитивистской науки, в конечном итоге, базируются на недоказуемом для рассудка опытном основании. А закон причинно-следственных отношений не поддается рациональному объяснению и обоснованию, он просто дан.
Это означает, что убеждение о рациональной познаваемости мира пришло по внерассудочным, то есть по вненаучным каналам. Оно не может быть обосновано чисто рассудочно, - убедиться в нем можно только опытным путем. Но, чтобы дозреть до проведения эксперимента, требуется, если не вера в успех, то хотя бы простое предположение о результате, то есть требуется предварительная гипотеза о рациональности мира. То есть для того, чтобы смогло возникнуть научное мышление, потребовалась не что иное, как иррациональная вера в рациональную познаваемость мира.
И наличие связи между ними обусловлено самой природой человека, фактом как душевной, так и разумной жизни. В силу этого, по мнению специалистов, в метанаучной сфере, а в то время - еще и в сфере утопического футуризма - рационализму сопутствует иррационализм. По замечанию американского историка науки А. Г. Дебаса,67 утопии Т. Кампанеллы, Ф. Бэкона, И. В. Андреа несут на себе печать герметизма: в научных центрах идеальных государств на первый план выходят герметические дисциплины - магия, алхимия, медицина последователей Парацельса.
В свою очередь Рене Декарт, будучи противником таких иррационалистических тенденций, еще больше углубляет противопоставление человека и природы. Согласно Декарту (1596-1650), существуют две субстанции - духовная и материальная. Первая есть мыслящий человеческий разум (субъект), вторая - противостоящая ему в качестве объекта - природа: «Под природой я отнюдь не подразумеваю какой-нибудь богини или другой воображаемой силы, а пользуюсь этим словом для обозначения самой материи».68 Основным атрибутом материи-природы является протяженность, от нее производные суть: фигура, положение, движение. При этом все так называемые «вторичные», чувственно-воспринимаемые качества Декарт исключает из природы, признавая их существующими только в человеческом мышлении. А поскольку протяженность признается единственной характеристикой природы, то главнейшей естественной наукой становится геометрия, а точнее, «всеобщая математика». И непреложность математических законов переносится им на природный мир - именно Декарт первым вводит термин «законы природы»69 (в 6 и 7 главах своего «Трактата о мире», написанном в 1633 г.).
Статико-динамическое понимание «природы» в неклассической и постнеклассической концепциях научной рациональности
Собственно говоря, именно немецкий идеализм с его «духовным психологизмом» и «активизмом» дал толчок к развитию французского витализма и экзистенциализма.125 Линия метафизической спекуляции (Мэн де Биран, Равэссон, Лашелье, Кузен, Бутру и Бергсон), которую Э. Жильсон называет спиритуалистическим реализмом, как раз и характеризуется прямым наблюдением за внутренней жизнью и попыткой схватить транс-субъективную реальность, недоступную для понимания в пассивном состоянии.
Фактически романтики принципиально повлияли на формирование иррационалистических учений - Ф. Ницше, А. Бергсона О. Шпенглера и М. Хайдеггера. Преемственность в идеях и в терминологии между романтизмом и позднейшей философией жизни отмечается не только у А. Бергсона, но и в «философии становления» И. Пригожина. Однако если у ранних романтиков и у А. Бергсона рационалистическая и иррационалистическая установки явно противостоят, то у И. Пригожина такое антисциентисткое противостояние отсутствует. Двигаясь в русле концепции философии жизни, Ф. Ницще (1844-1900) вообще отверг истинность знания, заявив, что она так же иллюзорна, как и связываемое с ней понятие жизни. По Ницше логический характер познания приспособлен лишь для неизменного мира. Ведь такой «вымышленный мир» сущего предполагает разделение на субъект и объект, т.к. действительный становящийся и изменяющийся мир с целым рядом противоречий просто не укладывается в прокрустово ложе формальной логики. И если «познание» и становление исключают друг друга, следовательно, познанию должна предшествовать воля к созданию познаваемого, т.е. становление само должно создать иллюзию сущего.127 Итак, если «истинное бытие» не может быть изменчивым и становящимся, а только сущим, то, согласно Ницше, мы не можем освободиться от схематической интерпретации и вынуждены оставаться в пределах такой онтологии бытия, в рамках которой сознание, познание и наука являются всего лишь последовательными этапами рационализации изначальной жизни, являясь всего лишь средством по отношению друг ко другу. Но и сама жизнь, по Ницше, есть «частный случай» и может быть объяснена и оправдана только исходя из высшего принципа «воли к власти».
Поставив в высшей шкале ценностей на место истинного бытия с его атрибутами единства, истины и цели жизнь как вечное становление, лишенное каких-либо традиционно-рационалистических признаков Ницше, тем самым, попытался создать неклассическую онтологию становления, описывающую вселенную, лишенную целесообразности и рациональности, т.е. представляющую хаос. «Становление есть результат состязания между энергиями, между соперничающими волями, непрестанно борющимися за превосходство». Отрицание классической онтологии приводит Ф. Ницше к парадоксу времени. В развернутом виде, проблема времени, намеченная у Ницше, была поставлена А. Бергсоном (в контексте неклассической науки) и М. Хайдеггером (в контексте феноменологического метода). Последний развил ницшевскую идею «преодоления метафизики», как важнейшей причины кризиса европейской науки. Бергсоновский вариант «философии жизни» был, в свою очередь, развернут в контексте неклассической науки, - прежде всего в теории относительности А. Эйнштейна.
Концепция Бергсона (1859-1941) противостоит классической метафизике, в отличие от Ницше, а впоследствии и М. Хайдеггера, полностью отрицавших и преодолевавших метафизику, посредством обращения к искусству. А. Бергсон, в своем постижении жизни и лежащей в ее основе длительности, опирается на специфически философский метод - интеллектуальную интуицию. Если у Ницше жизнь характеризуется как бессознательное хаотичное становление, а сознание страдает от нравственных коллизий и ценностных противоречий, то у Бергсона само понятие «жизни» не только не противостоит сознанию, но и самовыражается по аналогии с сознательным процессом творчества, как качественного изменения. «Творческая эволюция» - главный труд Бергсона, представляет альтернативную дарвинизму и телеологизму теорию развертывания жизненного порыва. Суть концепции Бергсона сводится к следующему: интеллект, как научная рациональность, реализуя сугубо утилитарную функцию, не может познать вещи, а познает лишь отношения между ними. Ему противопоставляется «интуиция», т.е. иная и более широкая рациональность, способная постичь жизнь в ее последнем глубинном измерении - «длительности». Условием интуиции является освобождение сознания от практической заинтересованности: «интуиция - это инстинкт, ставший бескорыстным, осознающим самого себя, способным размышлять о своем предмете и расширять его бесконечно».
«Природа» в трех типах философии (имманентизме, трансцендентализме, трансцендент-имманентизме) и онтологический негеоцентризм
Теперь, после рассмотрения изменений, происходивших с понятием «природа», можно более подробным образом остановиться на их систематизации.
Несомненно, что парадигмизация круга понятий, связанных с теми или иными значениями понятия «природа», будет напрямую связана с социо-культурными предпосылками, надолго определявшими внутренние интенции осмысления природы всего сущего.
Наряду с хронологическим и историческим принципами рассмотрения динамики семантических и философских трансформаций концепта «природа» представляется целесообразным исследовать его в теоретическом, концептуальном русле. В связи с этим тезаурус идей и понятий, связанных с концептом «природа» в рамках той или иной мировоззренческой парадигмы, естественно, будет базироваться на некоей «метафизической» платформе, которую и предстоит выявить.
Еще Владимир Соловьев в своем «Философском словаре» отмечал, что «природа» понимается в трех главных смыслах: 1) как существенное определение чего бы то ни было, например, природа человека, души, общества, государства, искусства, нравственности, наконец, природа Божества; в этом общем смысле природа приравнивается естеству или сущности, 2) как видимый земной мир, обнимающий, в некотором единстве, совокупность того, что составляет определенную среду и основу человеческой жизни первоначально данную, а не созданную человеком; в этом смысле понятие природы противополагается понятием искусства и искусственности, гражданственности, культуры и истории. 3) Природой называется также низшее материальное начало в самом человеке, связанное с внешней материальной средой, но отличаемое от нее; в этом смысле природа противополагается духу и нравственной свободе, Богу и особым Его проявлениям относительно человека - благодати и откровению. При ясном различии между тремя значениями слова "природа" между ними есть, однако, диалектическая связь, образующая единство понятия природы. То, в чем существенное определение или естество чего-нибудь (природа в 1-м смысле), необходимо есть и первоначальная, данная ему, а не созданная им основа его видимого бытия (природа во 2-м смысле); оно же в человеке, как существе совершенствующемся, или прогрессивно восходящем, представлять лишь первую, следовательно, низшую ступень его существования (природа в 3-м смысле).220
Учитывая эти различия, мы попытаемся подойти к анализу философских концепций «природы» несколько с иной стороны, рассматривая их именно в контексте развития новоевропейской рациональности. Однако необходимо учитывать и тот факт, что рационализму постоянно сопутствует и его alter ego - иррационализм, накладывающий свой отпечаток на способ деятельности самого ratio. Ведь разум, считающий себя автономным, отказывающийся от сверхъестественного, тем не менее, постоянно пытается обосновать те или иные свои аксиомы при помощи таких понятий как «интуиция», «озарение», «приобщение единому Разуму» и т. п. Как отмечает Г. В. Флоровский, было бы совершенно ошибочно думать, что «рационализм» исключает всякое вдохновение, всякий пафос; нет, существует своя, особая мистика «панлогизма», та самая, о которой говорит Гегель в своем знаменитом предисловии к «Феноменологии Духа», противополагая ее эстетическому идеализму Шеллинга. Не избежал обращения к рациональной интуиции и неотомизм, пытающийся этим обосновать совместимость веры и научной рациональности. По мысли А. С. Кармина для неотомистских построений характерны «абсолютизация бессознательного, постулирование безошибочной «центральной интуиции», идея «тождества» науки и религии».221
Стержень этого рационалистического энтузиазма образует идея общедоступности познания, своеобразный гносеологический «демократизм». Индивидуальности уравниваются перед лицом сверхличной и безличной, отвлеченной, самодовлеющей системы Разума. Истина должна быть именно системой разума, а не откровением художественного гения, ибо, только стоя превыше всех лиц, не будучи органически сращена с личной жизнью, может она быть доступна каждому и не зависеть от духовного помазания индивида. Так, во имя общедоступности познание лишается жизненности, от него отнимается нравственно-творческая сила, и тем самым оно вовлекается в необходимую игру стихий природного мира... Мистика рационализма неизбежно вырождается в натуралистический магизм, человек из деятеля-творца, свободного и самодержавного, становится игрушкой стихийно-причинного предопределения, звеном во всеобъемлющей системе природы. И если в мире ощущаются духовные силы, то они сейчас же материализуется, - они тоже повинуются неизбежным законам, они в этом смысле совершенно аналогичны силам мертвой природы и подобно им полежат внешним воздействиям. Рационализм последовательно приводит к «спиритизму».
Такой тип отношения к природе можно определить, как монистический. И в рамках такого панлогического мировосприятия, мыслящего мир как некое Единое, природа, в своем конечном раскладе, будет также мыслиться как природа этого единственного Абсолюта. И внутренней интенцией научного и рационального поиска будет в данном случае желание найти однозначное определение этой природы или же первоначала. И результатом такого поиска может быть как «заклинание» (на иррациональном, магическом уровне), так и единая формула или единая теория всего (на рациональном, сциентистском уровне). Иными словами постулированной целью монистического подхода к миру является задача найти всеобщий Закон бытия.
