Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Условия формирования педагогических взглядов славянофилов
1. Славянофилы как наследники основных направлений русской педагогической мысли XVII — начала XIX веков
2. Разработка оригинальной славянофильской философии на базе идей западноевропейских и отечественных мыслителей и богословов.
3. Воззрения славянофилов в контексте просвещенческой деятельности правительства и направлений русской общественно-политической мысли первой половины XIX века
Глава II. Особенности педагогических взглядов славянофилов
1. Место и значение педагогической составляющей в творчестве славянофилов. Своеобразие славянофильской педагогической терминологии
2. Цели и ценности образования и воспитания в представлении славянофилов. Проблема содержания образования
3. Организационные формы народного просвещения, методы обучения и воспитания, предложенные славянофилами
4. Позиция славянофилов в педагогических дискуссиях середины XIX века и влияние их идей на развитие отечественной педагогики
Заключение с. 198
Библиография
- Разработка оригинальной славянофильской философии на базе идей западноевропейских и отечественных мыслителей и богословов.
- Воззрения славянофилов в контексте просвещенческой деятельности правительства и направлений русской общественно-политической мысли первой половины XIX века
- Цели и ценности образования и воспитания в представлении славянофилов. Проблема содержания образования
- Позиция славянофилов в педагогических дискуссиях середины XIX века и влияние их идей на развитие отечественной педагогики
Введение к работе
Актуальность исследования. Нынешний этап развития просвещения в Российской Федерации характеризуется многообразием теоретических подходов к различным аспектам учебного процесса и воспитательной деятельности образовательных учреждений, но при этом подчас уделяется недостаточно внимания наследию отечественных педагогов. В частности, педагогические взгляды славянофилов - ярких представителей общественной мысли России первой половины XIX века - изучены далеко не в той мере, в какой они того заслуживают, в то время как их исследование могло бы предложить российскому образованию вектор развития, который не только вполне соответствует современному состоянию общества и пониманию ценностей, необходимых для передачи последующим поколениям, но и позволяет работать на перспективу, закладывать основы для дальнейшего развития педагогической мысли.
Нам представляется, что изучение педагогической составляющей творчества славянофилов (А.С. Хомякова, И.В. Киреевского, П.В. Киреевского, К.С. Аксакова, Ю.Ф. Самарина и др.) сегодня актуально по нескольким Причинам. Во-первых, славянофилы разработали педагогическую теорию, которая отражает существенные черты русского национального характера. Такую теорию, имеющую непреходящее значение, ошибочно было бы предавать забвению. Во-вторых, педагогический поиск привёл славянофилов к обоснованию гуманистического принципа в обучении и воспитании. Славянофилы, не пользуясь словами гуманизм, гуманистический, поставили в центр своей педагогики личность, находящуюся в гармоничных отношениях с семьёй, социумом, всем миром. И сегодня педагоги-гуманисты, следуя путём, проторенным славянофилами, видят в человеке не средство, а цель. В-третьих, современная педагогика многое почерпнёт у славянофилов в плане образовательного контента. Славянофилы видели необходимость в просвещении, основанном на трудовом, социальном и познавательном опыте, развивающем творческие и аксиологические качества личности, с тем, чтобы в процессе обучения и воспитания молодое поколение воспринимало ценности, выработанные предками. Именно такое содержательное наполнение учебно-воспитательного процесса необходимо современной школе. Ещё один аспект актуальности темы нашей диссертации: отсутствие сбалансированной стратегии образования во многом вызвано некритическим заимствованием опыта зарубежных стран, против чего категорически возражали славянофилы. Сегодня всем стало понятно, что Россия может опираться, прежде всего, на собственные силы в экономике, политике, духовной сфере. То же самое можно сказать и об отечественной педагогической науке, которая имеет глубокие корни, опирается на традиции русского народа, его духовные ценности, обладает развитым по-
нятийным аппаратом, налаженной связью со школьной практикой. Наконец, выбранная тема диссертационной работы представляется нам актуальной в плане разработки регионального компонента в деятельности образовательных учреждений. Сегодня молодёжь мало знает о личностях и наследии славянофилов. А, между тем, одно только знакомство с фигурой А.С. Хомякова открывает широкие возможности и для воспитательной работы, и для развития краеведения (в том числе литературного и педагогического). Художественное творчество, богословие, научные и технические открытия А.С. Хомякова, как и других славянофилов, принадлежат всей России, но изучать, систематизировать и популяризировать наследие славянофильства там, где оно зарождалось, представляется нам чрезвычайно важной задачей.
Современная наука, в первую очередь, уделяет внимание изучению философии и идеологии славянофилов, их теологическому и литературному творчеству. Так, изданная в 2004 году монография доктора философских наук В.И. Холодного «А.С. Хомяков и современность: зарождение и перспективы соборной феноменологии»1 глубоко исследует славянофильскую философию. В.И. Холодный раскрывает суть феномена соборности, затрагивает богословские аспекты православно-русской теории. В 2000 году филолог В.А. Кошелев опубликовал монографию «Алексей Степанович Хомяков. Жизнеописание в документах, в рассуждениях и разысканиях».2 Эта работа показывает исторический фон, на котором происходило формирование славянофильства, исследует различные аспекты литературного, философского и научного творчества основоположника славянофильства. Однако педагогические взгляды представителей православно-русского направления до сих пор подробно не рассмотрены. В периодической печати публикуются важные с точки зрения популяризации славянофильской педагогики статьи (в качестве примера можем сослаться на процитированную выше работу В.П. Бездухова «И.В. Киреевский, А.С. Хомяков: принцип соборности в воспитании»).3 Вместе с тем подобные публикации, останавливаясь на наиболее важных постулатах славянофильства, не рассматривают все аспекты славянофильского подхода к воспитанию и образованию. В 1996 году В.М. Кларин и В.М. Петров опубликовали книгу «Идеалы и пути воспитания в творениях русских религиозных философов XIX - XX веков».4 В этом издании рассмотрены педагогические взгляды славянофилов, но сквозь призму целей и задач воспитания, а не в качестве целостной системы взглядов на просвещение. В.М. Кларин и В.М. Петров
Холодный В. И. А. С. Хомяков и современность: зарождение и перспективы соборной феноменологии. М.: Академический Проект, 2004. 527 с. " Кошелев В. А. Алексей Степанович Хомяков. М: Новое литературное обозрение, 2000.504 с.
3 Бездухов В. П. И. В. Киреевский, А. С. Хомяков: принцип соборности в воспитании
//Педагогика.- 1998.-№7. С. 81.
4 Кларин В. М, Петров В. М. Идеалы и пути воспитания в творениях русских религиозных фи
лософов XIX - XX веков. М.: Издание Российского гуманитарного фонда, 1996. 124 с.
воспринимают славянофильство как проявление общерусской тенденции религиозной философии, не погружаясь в анализ особенностей праБослав-но-русского направления отечественной педагогической мысли. В последние годы появляются кандидатские диссертации по истории педагогики, в которых авторы ссылаются на опыт славянофилов. В частности, уожно указать, что славянофилы как создатели сиоеобразного подхода к педагогике упомянуты в работах Асановой Л.И. «Проблемы духовно-нравственного воспитания в философско-педагогическом наследии И.А. Ильина», Ёлкина СМ. «Идея народности в отечественном образовании», Михалёвой О.М. «Педагогические идеи в русском космизме», Рощи-на А.Н. «Гражданско-патриотическое воспитание подрастающего поколения в истории педагогики и общественной мысли России», Сороковых В.В. «Педагогический потенциал наследия Н.Я. Данилевского в контексте российского философско-образовательного поиска», Шевчук СВ. «Развитие идей православной педагогики в наследии Ушинского». Однако в указанных диссертациях славянофильские идеи лишь подчёркивают выводы авторов по выбранным темам или являются примерами для определенных параллелей. О педагогических взглядах самих славянофилов исследователи подробно не пишут.
Важным этапом осмысления славянофильской педагогики стали проходящие в Тульском государственном педагогическом университете Хомяковские чтения. Следует отметить положительную динамику рассмотрения на этих чтениях вопросов славянофильской педагогики, что лишний раз свидетельствует об актуальности темы, рассмотренной в настоящей диссертационной работе. В 2003 году в юбилейном хомякоізском сборнике опубликована работа Е.Д. Мелешко «А.С. Хомяков: славянофильская философия образования в России».1 В статье изложен философский взгляд на педагогическую составляющую наследия основоположника славянофильства, подчёркнут педагогический потенциал православно-русского направления мысли. Идеи Е.Д. Мелешко получили развитие в 2008 году в её же статье «Религиозно-нравственные начала образования в славянофильской концепции А.С. Хомякова», опубликованной в сборнике материалов Международной научно-практической конференции. В указанной работе, в частности, отмечается, что в славянофильской идеологии существенное место «занимает философия и этика образования».2 Значение взглядов славянофилов для развития русской педагогической мысли рассмотрено в статье Е.Ю. Ромашиной «Позиция А.С. Хомякова в общест-
1 Мелешко Е.Д. А.С. Хомяков: славянофильская философия образования в России/Духовное наследие А.С. Хомякова: юбилейный сборник./[Отв. ред. В.Н. Назаров, Е.Д. Мелешко]. Тула: Изд-во ТГПУ им. Л.Н. Толстого, 2003. 340 с.
г Мелешко Е.Д. Религиозно-нравственные начала образования в славянофильской концепции А.С. Хомякова/Хомяковские чтения - 2008 г.: новые исследования в области религиозной и нравственной философии А.С. Хомякова. Тула: Изд-во ТГПУ им. Л.Н. Толстого, 2008. С. 39.
венно-педагогической дискуссии середины XIX века», также опубликованной в материалах Хомяковских чтений за 2008 год.
Но, несмотря на то, что отдельные аспекты педагогического наследия славянофилов были проанализированы исследователями их творчества, взгляды славянофилов на образование и просвещение целенаправленно и системно не изучались.
Тем самым актуальность исследования определена противоречием между необходимостью переосмысления и использования в новых современных условиях идей и опыта предшествующих поколений российских педагогов и недостаточной изученностью этого наследия, в частности педагогических воззрений славянофилов как ярких представителей общественной мысли России первой половины XIX века. Данное противоречие породило проблему нашего исследования: каковы были условия формирования педагогических взглядов славянофилов, в чем их характерные отличия от точки зрения на проблемы образования и просвещения представителей других течений общественной мысли, каким было влияние, которое они оказали на дальнейшее развитие отечественной педагогики.
Объект нашего исследования: педагогическая мысль России первой половины XIX века. Предмет исследования: условия формирования и сущность педагогических взглядов славянофилов как представителей общественной мысли России первой половины XIX века.
Цель исследования: на основе историко-педагогического анализа выявить особенности педагогических взглядов славянофилов в общем контексте развития общественной мысли России первой половины XIX века, осуществить их реконструкцию и экспликацию.
Задачи исследования:
Раскрыть связи педагогических взглядов славянофилов с ключевыми положениями отечественной общественной и педагогической мысли XVII - начала XIX века.
Выявить философские и богословские источники формирования славянофильских воззрений на образование и воспитание.
Провести сравнительный анализ педагогических взглядов славянофилов и основных концепций просвещения в России первой половины ХГХв.
На основе системного анализа определить особенности сформулированных славянофилами целей и ценностей образования, а также предложенных ими содержания, форм и методов обучения и воспитания.
Эксплицировать предложенную славянофилами концепцию народного просвещения, определить ее значение для дальнейшего развития отечественной педагогики.
' Ромашина Е.Ю. Позиция А. С. Хомякова'в общественно-педагогической дискуссии середины XIX века / Хомяковские чтения - 2008 г.: новые исследования в области религиозной и нравственной философии А.С. Хомякова. Тула: Изд-воТГПУ им. Л.Н. Толстого, 2008. С.150.
Теоретико-методологической основой нашего исследования послужили философские труды самих славянофилов (И.В. Киреевского и А.С. Хомякова), работы по истории философии и педагогики В.В. Зеньков-ского, исторические концепции В.О. Ключевского и А.А. Корнилова, труды по истории и теории педагогики П.Ф. Каптерева.
Методологической основой исследования явились такие подходы к изучению историко-педагогических процессов и явлений, как: аксиологический, акцентирующий внимание на процессе динамики образовательных ценностей; антропологический, помещающий в центр внимания проблему целостного развития человеческой личности; фактографический, позволяющий выйти на уровень общетеоретических обобщений через отбор, классификацию, сравнительный анализ и интерпретацию отдельных фактов; системный, обеспечивший комплексное изучение явлений и процессов в их взаимосвязи и с позиций различных научных дисциплин. Методологический принцип исторического детерминизма позволил нам рассмотреть разнородные педагогические явления в процессе их становления и развития и в связи с конкретными историческими условиями - экономическими, политическими и социокультурными.
Важное значение для определения методологической базы данного исследования имели теоретические работы А.И. Пискунова; З.И. Равкина, М.В. Богуславского, Г.Б. Корнетова; А.Н. Джуринского.
Для достижения цели и выполнения задач работы нами применялись различные методы историко - педагогического исследования: структурно - функциональный, сравнительный и генетический анализ литературы и источников; историографическое изучение проблемы; сопоставительный анализ практической и теоретической деятельности в сфере образования; методы обобщения и систематизации полученных данных. Ведущим для нас явился метод историко-педагогическои реконструкции, интерпретации и экспликации, который В.В. Краевский назвал качественным, или аксиологическим.1 Именно качественный метод историко-педагогического исследования в наибольшей степени соответствует своеобразию взглядов славянофилов на просвещение. Таким образом, реализуется требование С.Ф. Егорова о разработке «методологии, адекватной своему предмету, объекту».2
Истрчниковую базу исследования составила философская, научная и богословская литература, педагогические и публицистические сочинения авторов XVIII-XIX веков, литература мемуарного и эпистолярного жанров.
' Краевский В. В. Научное исследование в педагогике и современность// Педагогика. 2005. № 2, С. 17.
2 Егоров С. Ф. Классическая русская педагогика XIX века и современность// Педагогика. 2002. №4. С. 68
Отметим, что своеобразие творчества славянофилов как представителей православно-русского направления общественной мысли обусловило необходимость изучения не только их педагогических, но и философских и богословских трудов, публицистики, переписки, художественных произведений, фактов биографий, отношений с окружающими, повседневной жизни, которую славянофилы воспринимали как творчество. Педагогическая составляющая была крайне важна для славянофильской теории, но в силу обстоятельств сторонники православно-русского направления не всегда имели возможность печатно обсуждать интересовавшие их темы, поэтому значительная часть работы по формированию идеологии славянофилов проходила в устных дискуссиях, спорах, которые не фиксировались на бумаге, но которые подразумевались при издании тех или иных произведений. Следовательно, педагогические взгляды славянофилов приходится частично реконструировать, воссоздавать, исходя из общего контекста их творчества.
Разработка оригинальной славянофильской философии на базе идей западноевропейских и отечественных мыслителей и богословов.
Исследование педагогических взглядов славянофилов следует начать с терминологического определения того, кого же следует называть славянофилами. Несмотря на то, что наименования славянофил, славянофилы прочно вошли в обиход, ясности в понятиях это не добавляет. Появление самого слова славянофил надолго опережает появление явления, которое этим словом стало обозначаться. Термин «славянофилы» использовался их оппонентами, т.е. «западниками», в сатирических целях, а возник он из полемики о русском языке, которую вели в начале XIX века сторонники Н.М. Карамзина и В.Я. Шишкова. Противники каких-либо нововведений в языке, приверженцы высокой лексики (а она в тот период не мыслилась без церковнославянизмов) в литературных произведениях вплоть до двадцатых годов XIX века именовались славянофилами или словенофилами. Таким образом, славянофил в первичном значении — писатель, широко применяющий в своём творчестве старославянизмы. Дальнейшую судьбу термина «славянофил» прослеживает В. А. Кошелев в интересной статье «Славянофил: границы и парадоксы понятия». Известный исследователь выделяет четыре этапа осмысления понятия «славянофил». Первый из них — нейтрализация прозвища; В. К. Кюхельбекер, П. А. Катенин, А.С. Грибоедов, А. А. Жандр и другие воспринимали слово «славянофил» как естественное обозначение того литературного направления, к которому они принадлежали, более того, с гордостью именовали себя славянофилами. Второй этап относится к концу тридцатых — началу сороковых годов XIX века. На этом этапе семантика понятия изменилась; славянофильство перестало восприниматься в качестве чисто литературного явления, оно превращается в общественное движение, а его сторонников часто называют не славянофилами, а славянами. На третьем этапе (в середине пятидесятых годов XIX века) славянофилы пытаются самостоятельно определить суть своего направления и выразить эту суть в слове: ИВ. Киреевский предложил термин «славяно-христианское направление», Ю.Ф. Самарин - «московское направление», КС. Аксаков — «русское направление» или «русское воззрение», А.И. Кошелев - «туземники» и «самобытники»; но все попытки избавиться от «чисто семейной, домашней клички» славянофилы были бесполезны: произошёл процесс закрепления наименования за явлением. Наконец, в шестидесятые годы XIX века происходит перенос названия на характер общественной деятельности; и панслависты, и члены Славянского Комитета, и борцы за освобождение братьев-славян на Балканах, и любые консервативно настроенные деятели именуются славянофилами.
О том, что слою славянофил является бессмысленным, писали уже на третьем этапе его осмысления. К.С. Аксаков справедливо заметил по этому поводу: «Что же это за название? Славянофил значит по-русски славянолюбец. Можно назвать славянофилом немца или француза, это понятно; но странно было бы называть француза галлофилом или немца германофилом - так точно, как славянина по месторождению славянофилом. Никто об этом названии и не думает совсем в той стороне, которую обличают в славянофильстве». Впрочем, сам А.С. Хомяков «благословил» использование неудачного термина, написав: «Некоторые журналы называют нас насмешливо славянофилами, именем, составленным на иностранный лад, но которое в русском переводе значило бы славянолюбцев. Яс своей стороны готов принять это название и признаюсь охотно: люблю славян».1 Присоединимся к В. А. Кошелеву, который считает, что в настоящее время «слово славянофил, обросшее несвойственным ему изначально семантическим ареалом, не стало обозначать вообще ничего... Славянофилов нынче уже нет - и слово окончательно ушло в разряд историзмов».2 С нашей точки зрения, вернее всего называть направление, основателями которого стали КВ. Киреевский и АС. Хомяков, православно-русским направлением, ибо в сочетании начал православия и традиций русского народа видели деятели этого движения магистральный путь развития современной им России. Поэтому использование далее в тексте диссертационной работы существительных славянофил, славянофилы является данью традиции, закрепившей этот термин в качестве общепринятого. На деле же мы должны понимать, что сущность православно-русского направления не исчерпывается указанным определением, и, чтобы понять суть явления, необходимо подключать те семантические пласты, на которые указывали деятели православно-русского направления мысли.
Вместе с тем, многогранность и сложность славянофильского направления обусловили устойчивый интерес интеллигенции к этому явлению на протяжении почти 200 лет. Идеи славянофилов высоко оценил выдающийся педагог ПФ. Каптерев, назвавший И.В. Киреевского, А.С. Хомякова и И.С. Аксакова «умными и искренними славянофилами».1 Даже в советский период признавалось, что «несмотря на общую научную несостоятельность исторической концепции славянофилов, ими были высказаны отдельные правильные положения и мысли.. .»2 Отдельно выделялась заслуга славянофилов в собирании и популяризации фольклора: «Собрание песен П. Киреевского, изданное после его смерти в 11 томах, является всемирно известным богатейшим сводом русского песенного фольклора. Под влиянием славянофилов и при их поддержке ВИ Даль составил ценнейший «Толковый словарь живого великорусского языка» (4тт., 1861 — 67), богатейшее собрание «Пословиц русского народа» (1862). В 1871 А.Ф. Гильфердинг записал «Онежские былины» (изд. 1873, посмертно). Под воздействием славянофилов плодотворно работали по собиранию и изучению народного словесного творчества П.В. Шейн, И.М. Снегирёв, П. А. Бессонов, по изучению русской народной музыки—МА Стахович и ТИ. Филиппов».3 И хотя это малая толика сделанного славянофилами для русской культуры, но, как органичная часть их духовного наследия, и она, безусловно, важна.
Мы можем отметить, что в последние годы отношение к славянофильству меняется, становится более взвешенным, лояльным. Например, в учебнике по истории России для вузов (издан в 2006 году), рекомендованном в качестве учебного пособия Министерством общего и профессионального образования РФ, читаем: «Идеи западников и славянофилов пустили глубокие корни в русском обществе и оказали серьёзное влияние на следующие поколения людей, искавших для России пути в будущее. Их идеи продолжают жить и сегодня...» В такой оценке видится начало процесса признания объективных заслуг славянофилов во всех сферах русской мысли (в т.ч. и в педагогике), осознание актуальности подходов славянофилов к вопросам науки, общественной жизни, искусства, воспитания, понимание пригодности славянофильской концепции для решения насущных проблем.
Безусловно, большой интерес вызывает то, как оценивается славянофильское направление мысли европейскими учёными. Один из примеров — курс лекций, прочитанных Александром Коире на факультете славистики Парижского университета в 1924-1925 учебном году. Уже во вступительной части своих лекций Коире называет славянофильство своеобразной смесью романтической философии, месшого патриотизма, религиозного национализма и археологического утопизма. Собственно говоря, после такой уничижительной критики можно было бы поставить точку и не продолжать лекции, но французский исследователь пытается разобраться в умственных течениях начала XIX века в России, видимо, подспудно понимая, что на самом деле не всё было так поверхностно и реакционно.
В ответ критикам славянофильства хочется привести слова Д.Ф. Самарина, написавшего ещё в 1890 году: «...Ни вообще в национализме, ни исключительно в русских началах славянофилы не полагали критерия истины. Они признавали критерием истины ту безусловную истину, которая поведана всему человечеству, и живёт во вселенской церкви».1 Идеология славянофильства возникла как продукт развития русской этической и философской мысли. Славянофилы взялись за попытку реализовать идею православной культуры через философскую систему, а затем и через практическую деятельность. Причём внедрение своих идей в жизнь славянофилы считали возможным в сочетании с новейшими для того времени достижениями. Профессор И.А. Верба отмечает: «Славянофилы приветствовали блага современной им цивилизации: рост фабрик и заводов, строительство железных дорог, достижения науки и техники».
Воззрения славянофилов в контексте просвещенческой деятельности правительства и направлений русской общественно-политической мысли первой половины XIX века
Понимая это, правительство решило «навести порядок» и в этом сегменте образовательных услуг. «Резкие меры были приняты и к прекращению воспитания детей при помощи вольных учителей, так как было замечено, что многие из числа декабристов были воспитаны именно такими вольными учителями-французами». Эти «резкие меры» на деле означали такое усиление правительственного контроля над частным образованием, которое сводило на нет его преимущества, столь очевидные для славянофилов. В 1835 году принимается новый устав университетов, который значительно ограничил их самостоятельность и автономию. Университеты были «совершенно устранены от заведования учебными делами в среднем и низших училищах, которое всецело сосредоточилось теперь в руках попечителей учебных округов, причём такими попечителями во многих местах сделаны были местные генерал-губернаторы, а в Сибири -губернаторы».2 Славянофилы требовали как раз обратного: они видели университет центром развития образования на прилегающих территориях, а контроль над содержанием высшего образования предлагали поручить отнюдь не чиновникам, а общественности.
Но после революционных событий 1848 года в Европе правительство ещё более укрепилось в осознании своей правоты. И вот генерал-губернатор Западной Сибири князь Горчаков в верноподданнейшем докладе от 23 сентября 1849 года сообщает: «Благодаря Бога и мудрости правительства, масса народа в России не доведена ещё до степени того образования, коему Европа обязана ныне своими смутами...».3 Сдерживание роста количества грамотных людей в империи стало для правительства целью, о которой только лишь официально не объявлялось. В начале XX века исследователи С.А. Князьков и Н.И. Сербов сделали такой вывод по рассматриваемому здесь историческому периоду: «В течение четверти столетия, с 1830 по 1855 г, число учащихся в высших и средних учебных заведениях почти совершенно не увеличилось. Некоторое движение вверх замечается только в последние 2-3 года и стоит в связи с неудачной Крымской кампанией и начавшимся общественным брожением, предшествовавшим освобождению крестьян. Не многим утешительнее и данные, относящиеся к низшей школе за тот же период, - к уездным и приходским школам, а также к частным учебным заведениям».1 Такое отношение высших кругов к народному просвещению разлагало учебные заведения, удручающе действовало на общество. К.Д. Кавелин, автор «Записки об освобождении крестьян в России» (1855), называл среди главных причин отставания России «...глубокое невежество всех классов народа, не исключая и высших, из которых большей частью пополняются ряды чиновников и правительственных лиц».2 Очевидно, что подобное положение вещей ни в коем случае не могло удовлетворить славянофилов, которые во главу угла ставили добровольное принятие человеком соборности и истин православия. Любовное согласие общества было идеалом славянофилов, а не насилие над личностью в угоду авторитету Церкви или самодержца. Коллективное познание, в процессе которого раскрывается как личность, так и народ, представлялось славянофилам смыслом и целью истории, а не удушение всякой живой мысли и инициативы.
Рассматривая политику правящих кругов в области образования, мы не можем пройти мимо фигуры министра просвещения. В николаевскую эпоху сменилось несколько министров. Но, несомненно, самой заметной личностью стал тайный советник Сергей Семёнович Уваров, возглавлявший министерство с 1833 по 1849 годы. Известнейший русский историк А.А. Корнилов даёт такую характеристику этому министру: «Уваров главным образом и наложил свою печать на деятельность Министерства народного просвещения в Николаевскую эпоху, хотя в сущности он являлся главным образом лишь талантливым исполнителем велений самого Николая».3 Сергей Семёнович Уваров был человеком хорошо образованным, но он, как и многие другие деятели просвещения николаевской эпохи, изменял свои убеждения в соответствии с изменением направления правительственной линии. В первые годы правления Александра I С.С. Уваров настроен прогрессивно, он рассуждает о свободе как божественном даре, подшучивает над людьми, «которые желают просвещения и в то же время боятся его результатов
С началом нового царствования Уваров «свои прежние идеи оставил в стороне и явился главным образом исполнителем тех взглядов, которыми руководился сам император Николай. Прежде всего, Уваров усвоил себе ту идею, что вооружать нацию необходимыми знаниями надо лишь в той мере, в какой это необходимо для технических нужд государства, притом строго охраняя публику от проникновения в умы зловредных политических идей».2 Разрешению этой трудной задачи должна была послужить созданная С.С. Уваровым теория официальной народности. Министр считал, что в умах и душах молодого поколения должны соединиться «образование правильное, основательное, необходимое в нашем веке, с глубоким убеждением и теплой верою в истинно русские охранительные начала православия, самодержавия и народности, составляющие последний якорь нашего спасения и вернейший залог силы и величия нашего отечества».3 С.С. Уваров, на наш взгляд, был озабочен не только незыблемостью основ государства, но и проблемой сотрудничества государства и общества (понимаемого, конечно, сословно). Знаменитая триада Уварова «православие, самодержавие, народность» далека от пещерного консерватизма: он признаёт значение образования в современном ему обществе, но хочет направить процесс обучения в безопасное для государства русло. По сути дела С.С. Уваров обращается к глубинным мировоззренческим основам общества, он апеллирует к общественному мнению, к лучшим качествам соотечественников, он понимает, что невозможно директивно действовать в области просвещения. Нельзя не согласиться, что С.С. Уваров был одним из умнейших людей своего времени. Он нащупал ту же болевую точку эпохи, что и славянофилы. Однако философы и поэты стремились к воплощению идеалов Святой Руси, а Уваров был вынужден действовать административными мерами, опираясь на тех чиновников, которые были в наличности в годы николаевского правления. Поэтому так далеко разошлись славянофилы и сторонники официальной народности.
Цели и ценности образования и воспитания в представлении славянофилов. Проблема содержания образования
Рассуждая о народном образовании, И. В. Киреевский всегда осторожно подходил к вопросу «крестьянской эмансипации». Как и все славянофилы, Киреевский был сторонником отмены крепостного права, но не безоглядной и немедленной отмены. Мыслитель считал, что коренному изменению основ жизни в России должен предшествовать длительный этап христианского просвещения. В 1847 году сестра Ивана Васильевича, MB. Киреевская, обратилась к нему за советом: она хотела бы отпустить своих крепостных на волю и спрашивала, каково мнение брата. Киреевский отвечал ей в письме от 17 марта того же года, что если не подготовить крестьян к освобождению надлежащим образом, то оно «произведёт только смуты, общее расстройство, быстрое развитие безнравственности и поставит отечество наше в такое положение, от которого сохрани его бог!» С другой стороны, считал И.В. Киреевский, требуется и дворянство подготовить соответствующим образом. В письме АН Кошелеву от 20 февраля 1851 года (ровно за десять лет до отмены крепостного права) читаем: «Образ мыслей нашего образованного класса должен перемениться в самом непродолжительном времени и от немецкого рационального духа обратиться к православно-русскому, эта истина может быть очевидно доказана для всякого, кто вникал в развитие западного просвещения и в историю русского».3 Только после перевоспитания общества, после преодоления его раздвоенности можно будет освобождать крестьян. А до этого, считал Киреевский, надо «чтобы нас оставили в том положении, в каком мы находимся, - хорошо ли оно, дурно ли...» Таким образом, просвещенческий пафос является для И. В. Киреевского исходным во всём, в том числе и разрешении насущных общественных и государственных задач.
В 1845 году, И.В. Киреевский возвращается к проблемам воспитания и образования в работе «Обозрение современного состояния литературы», опубликованной в первом номере журнала «Москвитянин». На этом этапе творчества Киреевский пришёл к суждению, что и бездумное копирование западного опыта, и безоглядное поклонение русской старине в одинаковой мере вредны для современной России. Философ заявил: «Оба мнения равно ложны; но последнее имеет более логической связи».1 Русское просвещение в своём развитии может и должно сохранить народный характер, но вместе с тем оно не должно отгораживаться от европейской образованности. Для этого нового, уравновешенного мировоззрения философа завоевания Запада не кажутся абсолютно враждебными: «...образованность европейская ...зрелый плод всечеловеческого развития...», она «всегда останется... существенным, уже неизъемлемым элементом всякого будущего развития нашего...»3 Даже значительно позже, в 1852 году, в труде «О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению России» И.В. Киреевский специально оговаривался, что не призывает слепо копировать и переносить в современную ему Россию формы древнерусского просвещения. Он говорит о необходимости следовать тенденциям, направлению этого просвещения: «Одного только желаю я, чтобы те начала жизни, которые хранятся в учении Святой Православной Церкви, вполне проникнули убеждения всех ступеней и сословий наших, чтобы эти высшие начала, господствуя над просвещением европейским и не вытесняя его, но, напротив, обнимая его своею полнотою, дали ему высший смысл и последнее развитие и чтобы та цельность бытия, которую мы замечаем в древней, была навсегда уделом настоящей и будущей нашей православной России...»4 На разных этапах творчества И. В. Киреевский оставался верен своей капитальной мысли о несхожести восточной и западной образованности, ибо они выражают собой две различные интеллектуально-нравственные стихии. Более того, И.В. Киреевский устанавливал определённую иерархию образованностей, отдавая первенство, разумеется, русско-православной. Усвоенная русской цивилизацией форма познания имеет определяющее значение, наполняет жизнь смыслом, является фундаментом мировоззрения как отдельной личности, так и всего народа. Это, по Киреевскому, «высшая образованность», рядом с которой существует другая, выработанная в Европе. Это «внешняя», «формальная», «логически-техническая», «разумно-внешняя», «бесхарактерная» образованность, «нечто среднее между добром и злом, между силою возвышения и силою искажения человека».1 Формальная образованность нужна, т.к. «устрояет развитие наружной стороны мысли и внешних улучшений жизни». Эта образованность, по мысли И. В. Киреевского, лишена морального стержня, и в этом ее" слабая сторона, но именно «аморализм» делает её устойчивой по отношению к колебаниям в духовной жизни человеческого общества. Философ был убеждён, что в середине XIX века наступил такой момент в истории, когда «новые требования европейского ума и наши коренные убеждения имеют одинаковый смысл».2 В письме к В.А. Жуковскому от 28 января 1845 года И.В. Киреевский так объясняет своё участие в издании журнала «Москвитянин»: «Именно теперь пришёл час, когда наше православное начало духовной и умственной жизни может найти сочувствие в нашей так называемой образованной публике, жившей до сих пор на веру в западные системы».3 Впрочем, справедливости ради, следует отметить, что нет такого отрезка времени, который Киреевский не считал бы самым подходящим для развития истинно русского просвещения. На этом этапе творчества, как уже отмечалось, И.В. Киреевский в своих построениях частично снял противоречия между русской и западной цивилизацией, но полная гармония не наступает по двум причинам. Во-первых, поскольку внутри самой русской цивилизации отношение к просвещению было двойственное: образованное сословие не знает и не понимает мощного духа «так называемого необразованного народа», народ оторван от достижений науки и культуры. Во-вторых, потому что западное просвещение не готово было «принять в себя другое, новое начало, хранившееся у других племён, не имевших до того времени всемирно-исторической значительности». Обратим внимание на то, что И В. Киреевский лишь констатировал сложившееся положение вещей, не предлагая ничего для исправления ситуации. От планов, изложенных в «Записке о направлении и методах
Позиция славянофилов в педагогических дискуссиях середины XIX века и влияние их идей на развитие отечественной педагогики
В начале XX века Д.И. Менделеев занял сходную позицию по вопросам образования. Великому химику было предельно ясно: русская наука, русский интеллект ни в чём не уступают западным, а в чём-то и превосходят их, поэтому следует сформулировать и ввести в научный оборот национальные подходы к различным сферам учебной деятельности. Д. И. Менделеев размышлял так: «На многое уже давно пора взглянуть нам по-своему, без немецких очков, и народное просвещение в этом отношении всего важнее». Сам дух философии образования в восприятии Д.И. Менделеева конгениален построениям славянофилов. Выдающийся учёный писал: «.. .я считаю истинное общественное образование отнюдь не кончающимся в школах, даже высших, и полагаю, что настоящий конец образованию даёт только сама жизнь и сознательная самодеятельность каждого». Нам особенно важен взгляд Д.И. Менделеева, потому что он, наряду с занятиями наукой, был педагогом-практиком, в течение всей своей жизни вёл преподавательскую работу.
Ещё теснее связь взглядов славянофилов на обучение и воспитание с трудами выдающегося русского педагога К.Д. Ушинского (1824-1870), на что уже давно обратили внимание учёные. Например, СИ. Гессен в 1923 году опубликовал в Берлине книгу «Основы педагогики», в которой отметил наличие у К.Д. Ушинского славянофильских идей о самобытном народном характере. Основой общественного воспитания, по Ушинскому, должна стать народность, вытекающая из особенностей национального характера. «Каждый народ, - пишет педагог, - имеет свой особенный идеал человека и требует от своего воспитателя воспроизведения этого идеал в отдельных личностях. Идеал этот у каждого народа соответствует его характеру, определяется его общественной жизнью, развивается вместе с его развитием...»3 Как видим, это положение педагогики К. Д. Ушинского полностью совпадает с взглядами славянофилов. В работах К. Д. Ушинского «О необходимости сделать русские школы русскими», «О народности в общественном воспитании» мы находим вполне славянофильские рассуждения о том, что русский народ имеет уникальную, неповторимую историю, которая предопределила его национальный характер, о том, что особенности национального русского характера сформированы православием и соборностью, присущей русскому крестьянству. Поэтому система школьного образования, считал Ушинский, должна соответствовать требованиям народности, а общечеловеческие ценности преломлять через национальные особенности. При этом (опять-таки конгениально со славянофилами) выдающийся русский педагог призывал не к изоляционизму, а к учёту национального при внимании к общечеловеческому: «Мы можем занять много полезных педагогических изобретений у западных наших братии, опередивших нас в образовании. Но дух школы, её направление, её цель должны быть обдуманы и созданы нами самими, сообразно истории нашего народа, степени его развития, его характера, его религии». Разрабатывая требование народности в просвещении, К. Д. Ушинский направлял его против необоснованного засилья в России, да и во всём тогдашнем мире, немецкой педагогики. Примером такого засилья может служить переведённая на русский язык Эдуардом Циммерманом книга Карла Шмидта «История педагогики», в которой автор с удивительной заносчивостью замечает: «...всеобщая педагогическая деятельность в негерманских землях началась настоящим образом лишь с , 1866-го и 1870-го гг».1 Против подобной очевидной необъективности и выступал К. Д. Ушинский, хотя не отказывался, как мы уже убедились, от передовых достижений Западной Европы. Совершенно по-славянофильски К.Д. Ушинский предлагал: «Нам не мешало бы занять, вместо прочих, одну черту из западного образования — черту уважения к своему отечеству, ...занять её не затем, чтобы быть иностранцами, а лишь затем, чтобы не быть ими посреди своей родины...» Историки педагогики видят заслугу К.Д. Ушинского в том, что его труды не только возбуждали общественный интерес к проблемам образования и воспитания, но и «формировали критическую позицию в отношении к иностранному опыту». Размышляя о наиболее существенных чертах русского национального характера, К.Д. Ушинский на первое место ставит патриотизм: «Нет человека без любви к отечеству, и эта любовь даёт воспитанию верный ключ к сердцу человека и могущественную опору для борьбы с его дурными природными, личными, семейными и родовыми
наклонностями». В русских людях к патриотизму К.Д. Ушинский добавляет ещё национальную стойкость, мощную творческую энергию, любовь к ближнему и религиозность, т.е. именно те качества, на которые указывали и славянофилы. В своих работах К.Д. Ушинский основное внимание уделял народной школе, требовал, в соответствии со славянофильской концепцией, чтобы дело организации начального обучения было передано самому народу, чтобы общественность осуществляла контроль над школьным образованием через своих представителей (а такими представителями Ушинский видел, в частности, учителей, набранных из крестьянской среды). К.Д. Ушинский, как и А.С. Хомяков, признавал пользу изучения древних языков: «Он писал, что это прекрасное средство для «извлечения нравственных примеров из классических авторов», для лучшего уяснения конструкций родного языка...»2 Как и И.В. Киреевский в своё время, К.Д. Ушинский не мог пройти мимо такой важной составной части учебного процесса, как учебники, книги для чтения, методические пособия для учителей. Профессор В.З. Смирнов указывает: «В детских книгах Ушинский отдавал предпочтение... рассказам из родной географии и родной истории. Значительное место отводил он в них произведениям отечественной художественно литературы и народному творчеству (песни, басни, пословицы, поговорки и пр.) и, наконец, христианскому религиозному учению, которому приписывал, как известно, большую воспитывающую силу».3 А мы уже убедились, что те же требования к учебной литературе предъявляли и славянофилы.
Явные параллели со славянофильскими идеями прослеживаются в педагогических трудах Л.Н. Толстого (1828-1910). Взаимоотношения Л.Н. Толстого и славянофилов начались в конце пятидесятых годов XIX века, когда писатель жил в Москве, столице славянофильства. Исследователь Е.Н. Куприянова указывает на взаимный интерес Толстого и славянофилов, проявившийся, в том числе, и в сфере личных контактов: «...Толстой на протяжении 1856 - 1857 гг. упорно ищет сближения со славянофилами. Он часто посещает дом Аксаковых, встречается и беседует там с И. В.
Киреевским, Хомяковым и другими виднейшими представителями славянофильства».1 В 1857 году Л. Н. Толстой проживал в доме Варгина на Пятницкой улице. «В этот период жизни на Пятницкой Лев Николаевич встречается с СТ. Аксаковым и его сыном К.С. Аксаковым, Ю.Ф. Самариным, А.С. Хомяковым, М.П. Погодиным», - пишут в своём исследовании Е. Н. Федотова и Е. Г. Алексеева.2 Мы знаем, что по предложению К. С. Аксакова Л. Н. Толстой 28 января 1859 года был избран в действительные члены Общества любителей российской словесности. А.С. Хомяков в качестве председателя Общества любителей российской словесности способствовал принятию Л.Н. Толстого в Общество и, можно сказать, благословил его на литературное служение в своей речи по поводу избрания нового члена. С годами интенсивность личных контактов Л.Н. Толстого и славянофилов снижается, однако мы можем отметить, что они не были прерваны окончательно. В 1870-ых годах в Епифанском уезде Тульской губернии в имении П. Ф. Самарина возникло небольшое охотничье общество. «В него входили, помимо хозяина, граф Л. Н. Толстой, князь В. А. Черкасский, братья Раевские, Ладыженский, князь Оболенский и другие», - указывает исследователь Л. С. Дробат.3 Но гораздо существеннее человеческого общения интеллектуальное взаимодействие. Многие идеи славянофилов творчески переосмыслены Л. Н. Толстым: это и сомнение в том, что цивилизация есть благо, и осознание особой миссии русского народа, и демонстративная аполитичность, и болезненное осознание разделённости народа и «образованного сословия». Как и славянофилы, Л.Н. Толстой не был сторонником безоглядного просвещения крестьян. «Общественное воспитание» в современной ему России писатель отрицал, т.к., по его мнению, «общество у нас представлено дворянством, чиновничеством и отчасти купечеством».4
