Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Эстетические принципы Ж. де Сталь 22
Глава 2. «Дельфина»: завершение эпистолярной традиции XVIII века
1. Проблематика романа 43
2. Движение от эпистолярной формы к повествовательной 59
3. Синтез жанровых форм 67
Глава 3. Особенности поэтики романа «Коринна или Италия»
1. Принципы сюжетосложения 76
2. Система персонажей и ее роль в сюжетосложении 90
3. Роль повествователя, авторское присутствие и автобиографичность романа 107
4. Средства словесной выразительности 131
Заключение 143
Библиография 148
Введение к работе
Споры вокруг творчества Ж. де Сталь (1766 — 1817) начались еще при жизни. Писатели, критики и просто читающая публика, внимательно следили за деятельностью Ж. де Сталь и ее салона. Ее произведения, как теоретические трактаты, так и романы, имели огромный успех не только во Франции. Сама личность и необычайная судьба писательницы всегда привлекали к ней внимание и интерес. Ею восхищались, ее ненавидели, над нею смеялись.
Первый роман «Дельфина» переиздавался на французском языке только при жизни Ж. де Сталь четыре раза, а полное собрание сочинений в 17 томах было опубликовано спустя три года после ее смерти сыном Августом де Сталем.1 «Дельфина»... все читали ее или хотели бы прочитать» - эти слова Бенжамена Констана украшают обложку последнего издания романа.2
Второй роман «Коринна или Италия» появился в печати сразу же после окончания работы над ним: два раза в разных издательствах в 1807 году, и в этом же году вышел новый вариант, исправленный и дополненный автором. Затем последовали публикации 4-го издания — в 1809 г., 5-го - в 1812 г., 6-го - в 1817 пив полном собрании сочинений — в 1820 г. После такой небывалой популярности издатели надолго утратили интерес к художественному творчеству Ж. де Сталь, и ее романы были переизданы только в конце XX века: «Дельфина» — в 2000 г., «Коринна» - в Editions Des femmes в 1979 г. и в Editions GallimardBl985r.
1 Stael G. de. Oeuvres completes. P., 1820-1821. t. УШ-ІХ.
2 Stael G. de. Delphine. P., 2000.
В начале XIX века Ж. де Сталь привлекала внимание как противница Наполеона. Французского императора приводила в ярость деятельность салона Ж. де Сталь и царившее там вольнодумство. В 1803 году Наполеон издал приказ, запрещающий писательнице жить во Франции и приближаться к Парижу на 40 лье. Когда семнадцатилетний сын Ж. де Сталь Август приехал к Наполеону просить его отменить изгнание, решение императора было непоколебимо: «Скажите вашей матушкъ, что я решился, и что решеніе мое неизменно. Пока я живъ, нога ея не будеть въ ПарижЬ. (...) Еслибъ ваша матушка была в тюрьмЬ, то я не колеблясь бы даль ей свободу, но она въ изгнаніи и ничто не заставить меня дозволить ей возвратиться».1
Беседа Наполеона с Августом де Сталь и сегодня поражает своей откровенностью; а в момент, когда она происходила, даже государственный министр, присутствовавший при этой встрече, отмечал необычайную пылкость императора в обсуждении вопросов, касавшихся Ж. де Сталь. В ответ на просьбу объяснить причину недовольства его матерью, Бонапарт ответил такими словами, которые подчеркивают несомненное влияние идей Ж. де Сталь на своих соотечественников: «...она умна; очень умна, даже может быть слишкомъ; но этот умъ необузданный, непокорный. Она была воспитана въ хаосв разрушающейся Монархій и Революцій; она составила изъ всего этого какую-то смъсь! Все это можеть сдълаться опаснымъ; съ ея пылкою головою она можеть совратить къ себъ другихъ; я долженъ за этимъ наблюдать; она меня не любить. Для
Буриенн Г. Записки государственного министра о Наполеоне, Директории, Консульстве, Империи и восстановлении Бурбонов / Пер. с фр. С. де Шаплет. Т. 4, Ч. 8, СПб., 1834. С. 96, 103.
пользы тъхъ, которыхъ она могла бы погубить, я не долженъ позволять ей пргБхать въ Парижъ».1
Серьезные исследования, посвященные романному творчеству французской писательницы, начали появляться только в конце ХГХ века, не считая отзывов в европейских журналах первой половины ХГХ века. Одной из значительнейших критических работ во французском литературоведении этого периода является книга Альбера Сореля, вышедшая в 1890 г. в Париже в серии «Les grands ecrivains francais»2. Она была почти сразу же переведена на русский язык3, и ссылки на нее встречаются у многих отечественных исследователей, начиная с С. В. Соловьева.
В девяти главах А. Сорель поэтапно и в хронологическом порядке рассматривает всю биографию и творчество Ж. де Сталь. Меткие суждения (часто довольно язвительные) и оригинальные высказывания А. Сореля, касающиеся характера г-жи де Сталь, стали позднее практически штампами и часто использовались в более или менее измененном виде, например: «М-м де Сталь не писала ничего специально... Она творила чтобы развлечься и выплеснуть накопившиеся чувства, которые ее волновали; но она любила больше говорить, чем писать, и выражать свои мысли, чем читать чужие».4
Исходя из биографического анализа творчества Ж. де Сталь, представляется совершенно справедливым суждение французского критика о воплощении юношеских воспоминаний писательницы в романе «Дельфина»: «Она написала роман «Дельфина», наиболее автобиографичный из всех ее произведений, в котором она, по словам
1 Там же. С. 95.
2 Sorel A. M-me de Stael. P., 1890.
3 Сорель А. Госпожа де Сталь. СПб., 1892.
4 Sorel A M-me de Stael. P., 1890. p. 65.
м-м Неккер де Соссюр, «сказала все» и описала «реальные картины своей молодости»».1 Но, к сожалению, непосредственно исследованием романного творчества Ж. де Сталь А. Сорель не занимается. Роману «Дельфина», например, он посвящает шесть страниц, а «Коринне» — восемь, к тому же в контексте общебиографического анализа. А. Сорель критикует стиль обоих романов, отмечая, «устарелость» первого и длинноты второго, но на этом и заканчиваются его замечания по форме данных произведений: «Стиль «Дельфины» кажется устаревшим, времен молодости (Ж. де Сталь - примеч. Т. Н.), может быть именно поэтому он так затронул ее современников»2; «Коринна» останется в литературе не как шедевр — в ней слишком много длиннот в повествовании, а стиль чересчур подвержен моде — но как замечательный пример поэтического гения ...».3
Вместе с тем несомненным достоинством исследования А. Сореля является попытка сравнения «Дельфины» и «Коринны» не только с точки зрения сюжетосложения, но и поэтики романов, хотя это сравнение и носит отрывочный характер, и не дает намека на развитие романа как жанра у Ж. де Сталь.
Вторым, наиболее часто цитируемым французским источником является книга Шарля Дежоба «Мадам де Сталь и Италия»4, вышедшая в Париже в 1890 г. (анализируя роман «Коринна», на него ссылаются С. В. Соловьев, Л. Коган и др.). Эта работа направлена в первую очередь на выявление взаимовлияния французской и итальянской культуры в период с 1796 г. по 1814 г.. Четыре из пяти
1 Ibid., р. 98.
2 Ibid., р. 102.
3 Ibid., р. 125.
4 Dejob С. Madame de Stael et FItalie. P., 1890.
глав этой книги посвящены «Коринне», однако они носят чаще всего биографический или культурологический характер и не затрагивают художественную сторону романа.
Еще две известные работы второй половины XIX века: Бленнерхассет «М-м де Сталь и ее время» (1890) и Ф. Брюнетьер «Романы М-м де Сталь» (1898), на которые часто можно встретить ссылки в критических исследованиях, к сожалению, найти не удалось (первая присутствует в архивах Национальной Публичной Библиотеки только на немецком языке, а второй нет ни в одной библиотеке в России).
Одним из крупнейших исследований, посвященных непосредственно жизни и творчеству Ж. де Сталь в зарубежном литературоведении первой половины XX века, стали работы Д.-Г. Ларга «М-м де Сталь. Жизнь в творчестве (1766 — 1800)»1 и «М-м де Сталь. Вторая жизнь (1800 - 1807)»2, вышедшие в Париже в серии «Bibliotheque de la Revue de litterature comparee». В двух объемных томах автор последовательно и детально рассматривает становление, развитие и расцвет творческой личности французской писательницы.
Наибольшее внимание в данных работах уделяется философским и теоретическим взглядам писательницы и их отражению в трактатах. Исследователь проводит непрерывную связь между развитием творчества и биографическими фактами жизни Ж. де Сталь, где каждый этап ее общественной деятельности детально обосновывается. Главам, посвященным романам Ж. де Сталь присуще внимание к их проблематике, характерной для начала XIX века, а так же глубина психологического анализа Несомненным достоинством
1 Larg D.-G. Madame de Stael. La vie dans Toeuvre (1766 - 1800). P., 1924.
2 Larg D.-G. Madame de Stael. La seconde vie (1&00 - 1807). P., 1929.
работы Д.-Г. Ларга является то, что он проводит ряд оригинальных сравнений: не только «Коринны» с «Дельфиной» и с ранними новеллами Ж. де Сталь, но и - что самое интересное - «Коринны» и «Адольфа» Б. Констана,
Проблематика исследований первой половины XX века, посвященных Ж де Сталь, достаточно широка (П. Гонтье «М-м де Сталь и Наполеон» (1903)1, М. Сорио «Моральные убеждения Ж. де Сталь» (1910)2, С. Пеллегрини «Литературные идеи м-м де Сталь и французский романтизм» (1929) , Ж. Женнари «Первое путешествие м-м де Сталь в Италию и замысел «Коринны»» (1947) ) и свидетельствует об устойчивости интереса к творчеству французской писательницы. Эта традиция привела в середине века к возникновению такого периодического издания, как «Cahiers Staeliens» (предпринятого в 1962 г. Обществом друзей Ж. де Сталь).
В 1985 г. был переиздан роман «Коринна» под редакцией и с комментариями Симона Балэйе. Работы этого ученого, опубликованные в 1960 - 1970-е гг., затрагивают вопросы художественного творчества Ж. де Сталь и проблемы предромантизма5. К сожалению, единственное издание с комментариями С. Балэйе, имеющееся в России, — это вышедшая в Париже в 1960 г. переписка Ж. де Сталь с Луи-Адольфом Риббингом, Л.-А. Риббинг был одним из друзей молодости французской писательницы, но история их взаимоотношений до сих пор малоизвестна, как и весь период жизни Ж. де Сталь с 1793 по 1795 гг.
1 Gauntier P. M-me de Stael et Napoleon. P., 1903.
Sauriau M. Les idees morales de M-me de Stael. P., 1910.
Pellegrini C. Les idees litteraires de m-me de Stael et Ie romantisme francais. P., 1929.
Gennari G. Le premier voyage de m-me de Stael en Italie et la genese de « Corinne ». P., 1947. 3 Balaye S. Les Carnets de voyage de Mme de Stael, contribution a la genese des oevres de Mme de Stael,
Geneve, Droz, 1971; Balaye S. A propos du preromantisme. Continuite ou rupture chez Mme de Stael,
Le Preromantisme, Hypotheque ou hypothese ?, Klincksieck, 1976.
Наконец, совсем недавно, в 2000 г., появилось еще одно издание
романа «Дельфина», подготовленное французской
исследовательницей самой последней «волны» Беатрис Дидье.
За последние десять лет (по данным, полученным в международном библиотечном каталоге а Интернете) имя^Ж^ де Сталь упоминалось в западноевропейском литературоведении в двадцати книгах на английском^ французском^ немецком и итальянском языках. О ней безусловно вспоминали при анализе до- и постреволюционной эпохи во Франции; с ней сравнивали других женщин-писательниц (М-м де Лафайет, Жорж Санд, Симону де Бовуар и др.); к ней обращались исследователи романтического направления в литературе. Из тех же источников известно, что в период с 1993 по 2004 гг. в зарубежном каталоге насчитывается 216 статей со ссылками на Ж. де Сталь, чаще всего это статьи, публикуемые в периодических изданиях специально посвященных Ж^ де Сталь («Cahiers staeliens») нБенжамену Констану («Benjamin. Constant, Madame de Stael et le groupe de Coppet»).. Однако, диссертационных работ, посвященных художественному творчеству французской писательницы, на иностранных языках за последние десять лет обнаружить не удалось.
В России имя французской писательницы пользовалось не менее широкой популярностью. В первой половине XIX века известные журналы («Вестник Европы», «Московский Меркурий», «Дамский журнал», «Северный вестник») публиковали статьи и отзывы о новых произведениях Ж. де Сталь. Но основное внимание привлекала ее общественная, деятельность в борьбе против деспотизма Наполеона^
Вторым аспектом заинтересованности российских современников Ж. де Сталь стали ее теоретические разработки а области искусства^ литературы, философии и религии.. Так, Орест Сомов в «Сочинении о
романтической поэзии», изданном в 1823 г., многократно ссылается на книгу Ж. де Сталь «О Германии» (1810) и постоянно цитирует ее слова. Говоря о северной литературе, автор пишет: «Многие причины заставляют меня избрать в путеводители на сем поприще славную писательницу, которая так искусно умела раскрыть и оценить отличнейшие произведения певцов Германии. Сталь-Гольстейн с проницательным взором и рассудительным умом мужчины взвесила каждую мысль, каждый стих...».1
Русские переводы романов Ж. де Сталь «Дельфина» и «Коринна» были опубликованы почти сразу же после их выхода из-под пера писательницы, т.е. в 1802 г. и 1807 г. соответственно, что несомненно подчеркивает острый интерес читателей к творчеству Ж. де Сталь. Журнал «Московские ведомости» (1804) напечатал статью «О выходе в свет русского перевода «Дельфины» с краткими комментариями к этому роману.
Романы Ж. де Сталь были чрезвычайно популярны в XIX веке и привлекали внимание не только исследоватей-литературоведов. Очень много высказываний о личности и творчестве французской писательницы можно встретить в частной переписке русской аристократии. Среди всеобщего восторга, с каким были приняты романы м-м де Сталь в России, встречаются и такие отзывы: «Что же она сдЬлала такого прекраснаго, чтобы возбуждать восторг? Сочиненія ея безбожны и безнравственны или безалаберны (extravagantes). Світь погибъ именно потому, что люди думали и чувствовали такъ, какъ эта женщина».2
Сомов О. Сочинение о романтической поэзии // Труды Вольного общества любителей российской словесности. СПб., 1823. С. 29.
Частные письма IS 12 года. От Марии Апполоновны Волковой к Варваре Ивановне Ланской // Русский архив. 1872. СПб., № 12, 2388-2389.
В период опасной и тяжелой войны с Наполеоном русская знать покидала Москву и уезжала в Петербург. Во время своего путешествия в Россию, Ж. де Сталь побывала сначала в Москве, а потом в Петербурге. Ее популярность в России не оставляет никаких сомнений: «Жители Петербурга, вмъсто того, чтобы интересоваться общественными ділами, занимаются г-жею Сталь...».1
Романы французской писательницы были одним из основных сюжетов в обсуждении и дискуссиях российских читателей. «Дельфина» и «Коринна» вызывали комментарии от самых восторженных до самых язвительных и нелестных: «Да что же такого сдклала эта дрянная Сталь, чтобы возбудить такой восторг? Корина сумашедшая, безнравственная, ее бы слъдовало посадить въ домъ умалишенныхъ... Дельфина, въ тысячу разъ хуже Корины. Этоть отвратительный романъ представляеть смъсь беззаконій и сумасбродства, его и нельзя читать хладнокровно. (...) Романъ этоть съ начала до конца представляеть собраніе самыхъ ужастныхъ идей, въ немъ все никуда не годится, даже слогъ, которымъ онъ написань».2 Разумеется, подобные суждения характеризуют скорее уровень и вкусы определенного читательского круга, чем подлинные качества и суть романов Ж. де Сталь. Но сам факт присутствия имени Ж. де Сталь и ее героев как одной из тем в частной переписке говорит о популярности в среде читателей, к которой применима современная характеристика «массовый».
Российские издания внимательно следили за взаимоотношениями между м-м де Сталь и известными людьми: Гете, Байроном, Кутузовым. Так, например, в «Записках о 1812 годе» первого ратника
'Там же. 2388-2389. 2 Там же. 2388-2389.
Московского Ополчения Сергея Глинки приводится интересная сцена встречи Ж. де Сталь с Кутузовым, только что назначенным Главнокомандующим армии. Французская писательница, гонимая Наполеоном, посетила в то время Москву и Петербург, и представ перед Кутузовым, воскликнула: «Je viens saluer la tete respectable dont dependent les destinees de l'Europe!» - Я приветствую ту почтенную голову, от которой зависит судьба Европы!1 «Полководець нашъ ловкій и на полі битвъ и въ обращеніи св-Ьтскомь, не запинаясь, отвічаль: Сударыня! вы дарите меня вкнцемъ моего безсмертиія! (...) ..дочь того Неккера, который 1798 года почитался г/Ъшителемъ судьбы Францій, какъ будто бы свыше вызвана была на берега Невы в-Ьстницею о новом жребіи и Францій и Европы».2 — пишет С. Глинка.
Слава Ж. де Сталь как автора романов «Дельфина» и «Коринна», молва о ее красноречии, уме и влиянии на самых высокопоставленных особ Франции предшествовали ее появлению в России и обеспечили ей радушный прием и особую предупредительность со стороны русского правительства. Встретившись сначала с императрицей Елизаветой, а потом и с Александром I, французская писательница покорила своим умом российского императора. Между ними завязалась переписка.
Хотя бы краткого упоминания заслуживает уникальное исследование Н. Шильдера3, представляющее анализ взаимоотношений Ж. де Сталь и императора Александра I. Эта работа, а также впервые опубликованная им переписка Ж. де Сталь и Александра I многое добавляет к пониманию характера и взглядов
1 Глинка С.Н. Записки о 1812 годе. СПб., 1836. С. 35.
2 Там же. С. 35.
Шильдер Н. К. Император Александр I и госпожа де Сталь // Вестник Европы. 1896. Декабрь.
французской писательницы. Однако ни историки императора, ни биографы Ж. де Сталь ничего не говорят о переписке, завязавшейся между этими выдающимися людьми в 1814 году и продолжавшейся вплоть до смерти писательницы в 1817 году.
О широкой известности Ж. де Сталь в России можно судить и из писем Екатерины П к Фридриху Гримму, в которых писательница упоминается не один раз1.
Почти все популярные периодические издания опубликовали некрологи по поводу кончины Ж. де Сталь («Вестник Европы», «Русский инвалид», «Московские ведомости», «Санкт-Петербургские ведомости»).
Но, к сожалению, серьезных исследований художественного творчества Ж. де Сталь российские критики начала XIX века не оставили. Основное внимание уделялось анализу содержания романов, их психологизму, теоретическим и политическим взглядам французской писательницы вообще.
Исследователи второй половины XIX в. значительно продвинулись в изучении творчества Ж. де Сталь. Это произошло, как нам кажется, из-за своего рода временной отдаленности и возможности объективного взгляда на широко известное тогда направление - романтизм. Современники писательницы были внутренне вовлечены в этот процесс и не имели возможности быть объективными. Исследователи второй половины XDC века смогли уже более ясно и полно проанализировать художественное наследие начала века. Так, например, К. Скальковский в работе «Женщины -
1 Письма императрицы Екатерины П к Фридриху Гримму (1774 — 1796) / Изд. Я. Грот. СПб., 1978. (Сб. Русск. ист. о-ва; T.23).
писательницы XIX столетия» , дает объемную характеристику всего жизненного и творческого пути Ж. де Сталь, а некоторые его замечания, касающиеся ее романов, становятся почти шаблонными и используются в дальнейшем критиками XX в. По-прежнему внимание привлекают факты биографии Ж. де Сталь, но здесь, например, К. Скальковский уже более умерен, чем его предшественники, и уделяет этому аспекту всего две страницы. Еще более важно то, что он вводит в контекст исследования творчества Ж. де Сталь проблему «первых романтиков» и их влияния на дальнейшее развитие романтизма, «Первыми проповедниками этого нового направления во Франции, в первых, но аристократических формах, сделались двое писателей (...), именно г-жа Сталь и Шатобриан»2, - отмечает К. Скальковский. Эта мысль, несомненно очень значимая, вполне созвучна словам Ш. Сент-Бева, высказанным еще раньше в статье «Стремления и надежды литературно-поэтического движения после революции 1830 года» (впервые опубликована в 1830 г.): «...внутри страны подготовлялась революция в сфере искусства [...] Начали эту революцию г-н Шатобриан и М-м де Сталь — два великих писателя, перед которыми мы испытываем равный восторг и имена которых привыкли упоминать рядом...»3
Поэтапный анализ творчества Ж. де Сталь- приводит К. Скальковского к выводу, что ее талант получил наибольшее развитие в 1803 - 1811 гг. - период, который включает роман «Коринна», написанный в 1807 г., но оставляет за кадром «Дельфину» (1802). Однако каждому из двух романов К. Скальковский посвящает
Скальковский К. А. Женщины-писательницы XIX столетия. Т. 1. Французские писательницы. СПб., 1865.
2 Там же. С. 35.
3 Сент-Бев Ш. Литературные портреты. Критические очерки / Пер. с фр., вступ, статья и коммент.
М. С. Трескунова. M., 1970. С. 102.
примерно одинаковое количество страниц и довольно мягок в критике. Он уже выходит за рамки анализа содержания текстов и обращает внимание на форму, но эти замечания имеют описательный, а не аналитический характер.
Во второй половине ХГХ в. в России некоторые журналы по-прежнему уделяют много внимания политическим взглядам Ж. де Сталь и ее отношениям с Наполеоном («Исторический вестник», «Вестник иностранной литературы»), но общий интерес уже дополняется вниманием к отдельным эпизодам и неизвестным ранее фактам.
Одной из причин повышенного внимания к Ж. де Сталь в начале XX в. в России является изучение исследователями ее творчества через «призму» восприятия ее А. С. Пушкиным. А. С. Пушкина привлекали взгляды французской писательницы на революцию и ее отношение к религии, об этом часто упоминается в его заметках и письмах. В. В. Сиповский в работе «Онегин, Татьяна и Ленский»1, 1899 г., делает попытку сопоставительного анализа персонажей романов «Дельфина» и «Евгений Онегин». Упоминания о французской писательнице можно встретить и в дневниках Тургенева и Жуковского.
Рубеж XIX - XX вв. отмечен появлением еще одного принципиально важного аспекта изучения творчества Ж. де Сталью проблемы переходной эпохи, отразившиеся во взглядах Ж. де Сталь на искусство, литературу, религию и нравственность. В очерке С. Вайнштейн «Госпожа де Сталь, мыслитель переходной эпохи»2 содержится множество интересных аналитических трактовок философских, нравственных и культурологических сочинений
1 Сиповский В.В. Онегин, Татьяна и Ленский. СПб., 1899. Вайнштейн С. Госпожа Сталь- мыслитель переходной эпохи. Социологический очерк // Живописное обозрение. 1900.
Ж. де Сталь, но романы писательницы приводятся здесь только в качестве подтверждения некоторых ее теоретических идей и не становятся объектом особого внимания.
Самым пристальным и критическим взглядом на творчество Ж. де Сталь в начале XX в. можно считать работу Л. Когана «Г-жа Сталь и французский романтизм»1. Здесь по привычной уже схеме анализируются политические, философские, религиозные и нравственные позиции Ж. де Сталь в ее самых популярных работах. Вместе с тем, JL Коган обращается и к малоизученным художественным произведениям французской писательницы, новеллам «Мирза», «Зюльма» и «Аделаида и Теодор». Интересно, что, изучая и достаточно жестко критикуя новеллы, автор анализирует дальнейшее развитие их художественных образов и находит взаимосвязь героев ранних новелл с героями романов Ж. де Сталь. Можно согласиться с найденными Л. Коганом моментами автобиографичности в новеллах, однако подведенный им итог вызывает сомнение: «С художественной стороны новеллы не представляют никакой ценности, но в них следует видеть предварительные (и бессознательные, конечно) этюды к обоим романам г-жи де Сталь; в них кроется уже готовая схема этих романов». Это суждение представляется слишком категоричным. Ив живописи, и в рисунке, и в художественном творчестве более мелкие произведения часто служат набросками и этюдами к большим картинам, но это не всегда позволяет делать выводы о схематичности этих работ. Вместе с тем, достоинством анализа Коганом художественных произведений Ж. де Сталь можно считать его
Коган Л. Р. Госпожа Сталь и французский романтизм. Воронеж. 1911. 2 Коган Л Р. Госпожа Сталь и французский романтизм. Воронеж. 1911. С. 153.
внимание к высказываниям Ж. де Сталь о романе как жанре и попытку сравнения двух романов с точки зрения жанровой эволюции.
Усилению внимания к творчеству Ж. де Сталь в начале XX в. способствовали споры вокруг проблемы романтизма как направления в целом. Ее наследие стало рассматриваться в рамках общелитературного процесса эпохи: возникновение романтизма во Франции; его связь с Просвещением; формирование романтической поэтики; ее основоположники и т. п. Поэтому в центр исследования были поставлены идеи Ж. де Сталь в области теории литературы и искусства, а интерес к ее художественным произведениям несколько снизился. Так, С. В. Соловьев в статье «Анна-Луиза-Жермена М-м де Сталь»1 возводит поэтику Ж. де Сталь в ранг общеромантической и считает ее основоположницей романтизма во Франции: «Значение г-жи де Сталь в эволюции нового направления литературы в начале XIX в. определяется не столько ее художественными произведениями, как богатством идей, пояснением настоящих задач художественного творчества, расширением кругозора поэтических концепций... Поэтому французский романтизм, в известном смысле, и ведет от нее свою генеалогию в XIX веке».2
Позднее Д. Обломиевский в работе «Французский романтизм» четко и лаконично раскрывает эстетические принципы художественной системы Ж. де Сталь. Как справедливо отмечает Д. Обломиевский, Ж. де Сталь начинает свою литературную деятельность с зашиты активной личности, независимой и в то же время исполненной национального самосознания: «Изменения,
Соловьев С. В. Анна-Луиза-Жермена м-м де Сталь// История западной литературы. (1800 -1910). Т. 2 / под ред. Ф. Д. Батюшкова. М., 1913.
Соловьев С. В. Анна-Луиза-Жермена м-м де Сталь // История западной литературы. (1800 -1910). Т. 2 / под ред. Ф. Д. Батюшкова. М., 1913. С. 114. 3 Обломиевский Д Д Французский романтизм. Очерки. М, 1947.
происходящие в действительности, и действия людей Сталь желает
видеть вытекающими не из воздействия высших сил, а из их
внутреннего мира, из их «я», из их характера»1. Вместе с тем,
анализируя трактат «О литературе», Д. Обломиевский высказывает
ряд весьма спорных утверждений, в частности, о том, что
писательница отступает от последовательно-романтических взглядов,
потому что в этом трактате культура нового времени в
противоположность античности наделяется у нее как раз теми
чертами, которые делают излишними всякие радикальные
общественные преобразования и переносят центр тяжести на
«внутреннюю свободу», на «независимость души». Эти замечания
представляются не совсем корректными, т. к. говорить о
«последовательно-романтических взглядах» французской
писательницы несколько преждевременно: находясь у истоков возникновения романтизма и не имея еще опоры на сложившуюся систему, Ж. де Сталь закладывала основу эстетических принципов романтиков, часто противоречила сама себе. Она искала новые пути развития, перед ней не было проторенных дорог, и поэтому избежать противоречий было невозможно.
По тем же причинам невозможно согласиться и с некоторыми другими суждениями Д. Обломиевского, в частности с тем, что Ж. де Сталь так и «не дошла до вершины своего романтизма», что ее «исходные романтические установки отодвинулись на второй план, не получили своего дальнейшего развития»2.
'Там же. С. 45. 2Там же. С. 62.
С большей исторической объективностью и без выраженной ориентации на идеологические установки советского времени анализируется творчество Ж. де Сталь в работах Б. Г. Реизова («Между классицизмом и романтизмом. Спор о драме в период Первой империи», «Поэтическая загадка Жермены де Сталь»).
В книге «Между классицизмом и романтизмом»1 Б. Г. Реизов уделяет большое внимание политическим идеям и общественной активности Ж. де Сталь. Для нее существуют лишь две политики: нравственная и безнравственная, и две государственные системы: законная и насильственная, и поэтому она видит только один достойный путь развития человеческой общества и индивидуальной личности — в нравственности, — отмечает Б. Г. Реизов.
Несомненно важной и значимой представляется мысль, что на начальной стадии своих эстетических размышлений Ж. де Сталь придерживается «морали чувства», но в скором времени, ее этические идеи приближаются к «морали долга», что наглядно просматривается в романе «Коринна».
К сожалению, и в работе Б. Г. Реизова уделяется мало внимания анализу художественного творчества Ж. де Сталь вообще и поэтике ее романов в частности. То же самое можно сказать и о работах других отечественных исследователей второй половины XX века: П. Р. Заборова «Жермена де Сталь и русская литература первой трети XIX века»2 , Л. И. Вольперт «Пушкин и психологическая традиция во французской литературе. (К проблеме русско-французских
Реизов Б. Г. Между классицизмом и романтизмом. Спор о драме в период Первой империи. Л.,
1962.
Заборов П. Р. Жермена де Сталь и русская литература первой трети XIX века // Ранние
романтические веяния. Из истории международных связей русской литературы. Л., 1972.
литературных связей конца XVITT - начала XIX вв.)» и комментариях М. Н. Черневич к роману «Коринна или Италия», опубликованному в 1969 г. в серии «Литературные памятники».
После кандидатской диссертации В. Н. Пронина «Жермена де Сталь: литературные и политические трактаты», которая была защищена в 1974 году, имеются сведения только о кандидатской диссертации С. Н. Любарец «Идея мировой литературы в творчестве Жермены де Сталь» (1994).
Таким образом, как мы видим, художественное наследие Ж. де Сталь довольно мало изучено в отечественном литературоведении, преимущественный интерес вызывают ее эстетические и политические воззрения, и анализу подвергаются теоретические трактаты писательницы. Чаще всего романное творчество рассматривается в аспекте проблематики, тогда как в плане поэтики оно остается практически не изученным. Тем более актуальной представляется задача исследования поэтики романов Ж. де Сталь в связи с проблемами эстетической теории и художественной практики раннего романтизма. Этим обусловлена цель данной работы — изучить в романах Ж. де Сталь весь комплекс средств выражения, обоснованный общеэстетическими взглядами автора и концепцией нового романа, возникающего в эпоху раннего романтизма в полемике и взаимодействии с традицией эпистолярного романа Все представления о том, каким должен быть новый роман в начале XIX в. во Франции, у Ж. де Сталь определяются историко-литературным контекстом эпохи становления романтизма
Вольперт Л. И. Пушкин и психологическая традиция во французской литературе. (К проблеме русско-французских литературных связей конца XVUI — начала XIX вв.). Таллин. 1980.
Решение поставленной задачи требует рассмотреть поэтику Ж. де Сталь с учетом динамики ее эстетических принципов и основных моментов проблематики романов «Дельфина» и «Коринна». В числе принципиально значимых аспектов романной поэтики выделяются: завершение эпистолярной традиции XVIII в.; движение от эпистолярного жанра к повествовательному; синтез жанровых форм; реализация принципов романтической эстетики Ж. де Сталь в романе «Коринна» через приемы сюжетосложения, систему персонажей, роль повествователя и средства словесной выразительности.
Методология исследования определяется традициями культурно-исторической школы литературоведения, требующими изучения важнейших нюансов литературного движения в их связях и взаимодействии с философско-эстетическими, культурными и общественными процессами эпохи.
ПЛАВА 1
ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ПРИНЦИПЫ Ж. ДЕ СТАЛЬ
Творческое наследие известной французской писательницы Ж. де Сталь (1766 — 1817) представляет особый интерес как весьма показательный пример развития новой эстетической и художественной мысли во Франции на рубеже XVIII — XIX веков.
Обозревая творчество Ж. де Сталь, мы обнаруживаем, что для всех ее произведений характерен особый синтез литературных и политических проблем. У нее нет ни «чисто» политических работ, ни «чисто» литературных трактатов. Вопросы политики и литературы переплетаются между собой, придавая своеобразное звучание мыслям писательницы, не представлявшей творческий процесс в отрыве от эпохи. Все, что выходило из-под пера Ж. де Сталь, говорило о широте ее интересов и чуткости к общественным явлениям.
Анализ художественного творчества Ж. де Сталь невозможен без детального изучения ее философско-теоретических взглядов и выделения основных принципов литературной эстетики де Сталь, которые воплотились в художественной структуре романов: «Дельфина» (1802) и «Коринна или Италия» (1807).
Одним из лейтмотивов всей литературной теории Ж. де Сталь является мысль об эффективности культурного сотрудничества наций. Духовное общение народов представляется ей необходимым условием их совершенствования. Отсюда — внимание к духовной сфере жизни разных народов, начиная с античности.
Ж. де Сталь не писала ничего специального по истории философии, но уже в ее раннем трактате «О литературе» (1800) можно
найти множество высказываний, посвященных различным представителям философских школ, — эта работа становится своего рода трактатом о философии литературы. Недаром популярнейший среди современников писательницы журнал «Mercure de France» в лице своего главного присяжного критика Фонтана, обрушился на Ж. де Сталь с целым рядом обвинений. Наиболее значимым из них было то, что, как отмечал Фонтан, Ж. де Сталь наделена сильным умом и воображением, но талант ее развит лишь наполовину -философия душит его. Позднее из всех критиков только Шатобриан вполне понял Ж. де Сталь: философия действительно «душила» ее, в чем-то противореча ее чувствам (это происходило из-за сильного влияния философии XVIII в.), но все дальнейшее творчество писательницы - проходит под эгидой освобождения от философии XVIII века, от оков традиционных литературных форм и поисков новых путей развития литературы в целом.
Невозможно, однако, совсем разграничить философию и литературу в творчестве Ж. де Сталь, поэтому важным и значимым представляется рассмотрение некоторых философских предпосылок, положенных в основу ее эстетической концепции.
Как пишет Ж. де Сталь в трактате «О литературе», к греческой философии она обращается с одной целью — проследить за развитием человеческого ума, а надежнейшим показателем в этом аспекте является философия. Философия сохраняет, по мнению Ж. де Сталь, свое громадное значение, но она должна быть понимаема исключительно как постижение истины с помощью разума. Именно поэтому писательница считает, что каждое предьщущее поколение уступает последующему по степени накопления знания: «что же касается философии, то здесь греки, на мой взгляд, сильно уступают своим подражателям — римлянам, а римляне в свою очередь не
выдерживают сравнения с философией нового времени, что не удивительно, ибо два тысячелетия, потраченные на размышления, не прошли для человечества даром».1
Всю греческую философию Ж. де Сталь рассматривает с позиции ее пользы во всеобщем просвещении, даже мифология греков с младенчества приобщала людей к истине, считает Ж. де Сталь. Всю древнюю философию она рассматривает как основу здания, которое человеческий ум выстроит в будущем.
В европейской философии нового времени Ж. де Сталь выделяет английскую, при этом проводит ее непрерывное сравнение с французской (этой теме посвящена отдельная глава трактата «О литературе», глава XVI).
В английской философии дореволюционной поры она выделяет одну главную персону — Ф. Бэкона: в этом мыслителе проявился не столько дух эпохи, сколько гений автора. Бэкон взялся в одиночку за все науки и высказал много новых идей в разных областях, не сумев, к сожалению, развить ни одну из них. Этому факту Ж. де Сталь дает вполне достойное оправдание: «Гениальный человек может сделать несколько шагов вперед по неизведанным тропам, но для того, чтобы проложить торные дороги, потребны совместные усилия веков и народов»,2
В эпоху революции все силы английских мыслителей были отданы богословию, а писатели не сочиняли ничего, кроме стихов. И лишь с установлением нового общественного строя, когда конституция даровала Англии покой и свободу, философия приняла свой подлинный вид (на примере этих мыслей легко прослеживается
Сталь Ж. де. О литературе, рассмотренной в связи с общественными установлениями. М., 1989. С. 113. 2 Там же. С. 220.
основная тема трактата о влиянии общественных установлений на достижения литературы, искусства и философии). Французы в XVII веке еще не завоевали свою свободу, отсюда и вытекает разница в мышлении двух наций. Английские философы действуют научными методами и, благодаря конституционному строю, имеют немалую свободу для изысканий в области морали и политики, но французская философия теснее связана с чувствами и воображением. Французские философы привыкли представлять свои мысли на суд светского общества, читателя, чье внимание быстро рассеивается, и удержать его можно лишь тем, чтобы придать идеям то очарование, каким дышит чувство. «Среди англичан нет авторов равных Лабрюйеру, кардиналу де Рецу или Монтеню», — пишет Ж. де Сталь.!
Однако в этот период англичане внесли больший вклад в воспитание детей, благотворительность, политическую экономику, точные науки, этику и метафизику. Французские сочинители в XVII веке не могли надеяться изменить общественный уклад своей страны, поэтому старались блеснуть остроумием. В эпоху правления абсолютного монарха мыслители не могли сопоставить свои идеи с реальными деяниями и все, кроме постановлений королевского совета, было лишь игрой ума. Но именно всевластие, придавшее английской словесности немалую основательность, помешало им достичь в искусстве того совершенства, какого достигли французы. Французская словесность добилась большей лаконичности, стройности и изящества, считает Ж. де Сталь.
Вывод, который делает писательница из достижений английской и французской философии и литературы XVII века, приводит ее к следующему: в английской философии либо посвящают себя
'Там же. С. 221.
отвлеченным понятиям (они великие поэты, но не прозаики), либо размышляют о предметах, имеющих практическую пользу (поскольку чувствуют возможность влиять на общественные установления); во Франции же философия более изящна, хотя не так практична, поучительность у французов соединяется с увлекательностью, глубокая мысль - с красноречивым слогом, а яркость выражений — с меткостью суждений.
И, наконец, философию Просвещения, века, подготовившего Францию к великим свершениям и государственным переворотам, сама Ж. де Сталь, будучи их современницей, оценивает отнюдь не однозначно.
В начале всех своих рассуждений Ж. де Сталь не перестает превозносить достоинства философии: «Я никогда не устану повторять: философия — не что иное, как поиски истины с помощью разума; само происхождение этого слова указывает на то, что против философии могут выступать лишь люди, у которых мысли сбивчивы и суеверны».1 В связи с этим писательница призывает применить к философии, политике и морали методы точных наук: четкость изложения, исследования, опыты и логические размышления. Только таким образом можно противостоять наплыву стихийных страстей, которые сбивают с пути на поприще нравственном или политическом. Поэтому неоценимым преимуществом современной эпохи Ж. де Сталь считает развитие точных наук, благодаря которым гражданские смуты не только не отвратили мыслителей от научной стези, а наоборот, разожгли желание всецело посвятить себя этой области знаний.
1 Там же. С. 322.
Даже когда внутриполитические распри приводят к упадку привычных нравственных представлений, всегда остаются непоколебимые истины; и никакие заблуждения не выдерживают соседства с великим множеством знаний и открытий, присутствующих в этом мире. Поэтому, рассматривая современное состояние просвещения, Ж. де Сталь приходит к выводу, что истинное богатство заключается в естественных науках. Разочаровавшись в итогах революции (и в частности в правлении Наполеона) она пишет, что «скороспелые реформы» привели к «приступам мракобесия»: «Если судить о просвещенности нашего общества по этим приступам мракобесия, можно подумать, что за какие-нибудь десять лет ум человеческий отступил назад на целый век».*
В таких рассуждениях писательницы особенно отчетливо заметно ее отдаление от идей «чистых просветителей» с их утопической верой во всеобщее знание, которое приведет к будущему «золотому веку», и ее движение в сторону философии романтизма с размышлениями о счастье отдельных наций.
Работая над книгой «О литературе», Ж. де Сталь придерживалась позиций философов-сенсуалистов, поэтому аналитическое исследование казалось ей наилучшим методом познания. «У Локка и Кондильяка воображение отнюдь не такое яркое, как у Платона, однако, они владеют методом математических доказательств — единственным методом, обеспечивающим равномерное и безостановочное движение вперед» — отмечает Ж. де Сталь. Отвержение Локком всяких врожденных идей и доказательство факта, что сознание добра и зла приобретается с опытом, привело к тому, что
1 Там же. С. 324.
2 Там же. С. 325.
учение Локка было во многих странах трактовано неправильно и повлекло за собой упадок нравственности, в то время как сам философ в глубине души верил в бога и не был человеком безнравственным — уверяет сама Ж. де Сталь.
Центральным положением в философии французской писательницы, является антитеза «нравственность -безнравственность», поэтому всю философию она рассматривает с одной лишь целью: понять и изучить, каким образом ее можно использовать и какие плоды это принесет. М-м де Сталь здраво понимает, что в сфере нравственности производить математические исчисления крайне сложно, но все-таки считает это вероятным. «В точных науках есть незыблемая основа, в нравственности же все зависит от обстоятельств: человек принимает решение под влиянием множества соображений, иные из которых столь мимолетны, что зачастую их трудно не только исчислить, но даже выразить словами» — писала Ж. де Сталь.1
В своих рассуждениях писательница опирается на работу Кондорсе «Опыт исследования вероятности решений, принимаемых в результате голосования» (1785), с которой она познакомилась в год публикации. А теория вероятностей, получившая математическое обоснование в работах Французских ученых XVII века (Ферма, Паскаля) и развитая в трудах математиков XVIII века в ее применении к нравственной сфере, была подробно изложена у Бюффона в «Опыте нравственной арифметики» (1777), с которой не могла не быть знакома Ж. де Сталь.
Все подобные математические исчисления, по мнению писательницы, будут благотворно влиять на нравственность:
1 Там же. С. 326
«Математические выкладки обладают тем бесценным преимуществом, что прогоняют из умов самую мысль о возражениях. Всякая идея, которую можно неопровержимо доказать, неподвластна страстям. Уже сейчас в нравственной сфере, как и в мире физическом, есть истины бесспорные, против которых страсти бессильны».1 Но Ж. де Сталь отмечает тот факт, что ум человека на пути логических изысканий может поддаться и ложным доводам. Тот, кто постоянно ищет подтверждения в пользу одного факта, перестает замечать противоположные. Самолюбие восстает против любых возражений, в игру вступает тщеславие. В любом случае фанатизм не приводит к истине, и, пребывая в таком расположении ума, человек способен обосновать логически все, что угодно. Таким образом, чтобы уберечься от фанатизма, в основании философии должны быть положены две вещи: нравственность и математический расчет. Но здесь центральное место занимает еще одно правило: если расчеты противоречат нравственности, значит, они неверны, какими бы безупречно точными они ни казались.
Итак, нравственность у Ж. де Сталь принимается за незыблемую исходную точку, она выше всех расчетов. И философия, наблюдая действительный мир, постигая его первопричины, должна базироваться на добродетели, т.к. добродетель сама и принадлежит к числу этих первопричин.
Проследив отношение Ж. де Сталь к главным философским течениям, необходимо отметить тот факт, что ее невозможно отнести ни к одной определенной философской школе, скорее, можно отметить ее тонкий философствующий ум. Она старается обобщать и связывать все явления возможно более высокими мыслями, она
1 Там же. С. 329.
поражает энциклопедичностью своих знаний. В какой-то степени это и послужило основанием для упреков писательницы в поверхностности (особенно со стороны немецких философов), но нужно помнить исторический контекст ее творчества, чтобы по достоинству оценить заслугу Ж. де Сталь в представлении немецкой философии французам в работе «О Германии» (1810).
Принцип обращения к национальным истокам, разработанный писателями иенской школы, а также Шатобрианом и Ж. де Сталь, станет одним из главных в эстетике французского романтизма и найдет конкретное воплощение в произведениях В. Гюго, А. де Виньи, А. де Мюссе и др.
В сочинениях Ж. де Сталь уже намечается романтический подход к вопросу о месте художника в обществе. Ее взгляды во многом перекликаются с представлениями немецких романтиков, в субъективизме которых она увидела оправдание независимости творческой личности. Ж. де Сталь привлекло отсутствие у немецких романтиков регламентации творческого процесса и тиранического угнетения поэта Однако для немцев свобода творчества перерастала в элитарную концепцию искусства, чего Ж. де Сталь, воспитанная в среде просветителей, не могла целиком принять. Поэтому ее отношение к принципу независимости художника двойственно. Ж. де Сталь восстает против салонного деспотизма, определяющего успех любого произведения во Франции того времени, и убеждена, что человек искусства должен быть огражден от тирании невежественной толпы. Но, в отличие от немецких романтиков, Ж. де Сталь не считает, что свобода творчества должна повлечь за собой полное освобождение от долга перед обществом. Французские романтики позднее разделяли мнение Ж. де Сталь о том, что свобода художника — это независимость
от законов самовластия и снобизма, но не бегство от общества свободных людей, которое зачастую создает и формирует писателя.
В русле этой проблемы Ж. де Сталь решительно выступила против правил классицизма, ограничивавших творческую самостоятельность художника. Писательница борется против отживших свой век теорий, за новую литературу, связанную с национальными традициями. В салоне Коринны, в одноименном романе, автор устами героини спорит с графом д'Эрфейлем, который, называя имена признанных авторитетов XVII века, считает, что их уже нельзя превзойти и надо только подражать им: «Я с трудом могу поверить, — ответила Коринна, - что будет благом, если народы всего мира утратят свой национальный колорит, свою особую манеру мыслить и чувствовать; и посмею сказать вам, граф, что ваша ортодоксальность, если позволено мне так выразиться, ортодоксальность, которая не допускает никаких новшеств, с течением времени даже в вашей стране сделает литературу бесплодной».1 Так возникает антитеза подражание античности (которому следовали писатели классицисты XVII века) и новый современный подход к литературе, наметившаяся уже в трактате «О литературе» и бурно обсуждавшаяся в салонах Коринны.
Каждому этапу развития общества соответствует определенный уровень культуры. М-м де Сталь полагает, что обращение к национальным традициям может послужить оздоровлению французской литературы. Идея о том, что литература отражает условия существования народа и в первую очередь климатические. природные факторы, разрабатывалась разными авторами на протяжении XVIII века. В трактате «О литературе» пишется об этом:
1 Сталь Ж. де. Коринна или Италия. М., 1969. С. 110.
«Северные поэты подвержены одним картинам, южные - другим, и объясняется эта разность, прежде всего несходством климатов. Воображение может подсказать поэту образы самые необычные, но во всем, что выходит из-под его пера, неминуемо отражаются впечатления повседневные».1
Ж. де Сталь возводит эту идею в важнейший закон, формулируя антитезу «южной» и «северной» литературы: «Я убеждена, что существуют две совершенно различные литературы: одна - рожденная народами юга и другая - которой дали жизнь народы севера; у истоков первой стоит Гомер, у истоков второй - Оссиан».2 К южной литературе она относит литературу Франции, Италии, Испании, чья поэзия близко связана с античной и берет свое начало в поэмах Гомера. Но южная поэзия, считает писательница, исчерпала себя, она не затрагивает национальных чувств. Подлинной литературой нового времени является северная литература, в основе которой лежат произведения Оссиана, ирландские саги, скандинавские поэмы и песни шотландских бардов. Литература Севера отражает дух своего народа: английские и немецкие поэты обращаются не к античным источникам, а к творениям национальной древности. Литературу Севера отличает также большое стремление к свободе: «Свободному народу больше пристал дух северной поэзии, чем настрой южной. Создатели литературы юга, афиняне, ревниво оберегали свою независимость, что не помешало им быстрее, чем любому северному племени, смириться с неволей». Стремление к свободе, по мнению писательницы, является следствием раннего установления в Англии
Сталь Ж. де. О литературе, рассмотренной в связи с общественными установлениями. М., 1989. С. 186.
2 Там же. С. 184-185.
3 Там же. С. 187.
конституционного строя, а у германских народов — утверждения протестантизма, противостоявшего догматике католицизма.
Ж. де Сталь горячо ратовала за создание национального исторического театра, который мог бы воспроизвести на сцене человека во всей полноте его чувств и стремлений. Причем, это должен быть не абстрактный персонаж, а человек определенной исторической эпохи, определенной национальности. Особенно сильно тема национального исторического театра звучит у Ж. де Сталь в книге «О Германии». Писательница с огромным уважением относилась к творениям античных авторов и восхищалась французским театром XVII века, но с презрением отзывалась об эпигонах классицизма, которые, как она считала, пытались повернуть вспять литературный процесс. Между всеми нациями должен существовать культурный обмен, но произведения литературы и искусства в каждой стране должны быть глубоко национальными.
В любой стране, в Италии и Англии, в Германии и России, писательницу привлекала, прежде всего, национальная специфика искусства. Интерес к национальным особенностям пронизывает все ее творчество. В героине романа "Коринна" соединяются два национальных «корня» — итальянский (по матери) и английский (по отцу). Эта ее генеалогия позволяет автору сопоставить северные и южные народы во всех аспектах человеческой деятельности. Сама Коринна обладает даром импровизации, присущим, по убеждению автора, народам Юга, и блестящим ораторским красноречием, характерным для народов Севера В ее отношении к религии ощутимо явное предпочтение южному католицизму, поражающему воображение красотой внешнего действия, а не сумрачному, мистическому католицизму народов Севера. Коринна отмечает, что «народы Юга легче меняются под воздействием государственных
учреждений, чем народы Севера; в характере у них есть беспечность, которая скоро превращается в полную покорность судьбе; к тому же природа дает им столько наслаждений, что они без труда утешаются, когда общество отказывает им в известных преимуществах».
В романах "Дельфина" и "Коринна" проблема национальности воплощается в художественной форме, в трактатах "О литературе" и "О Германии" она становится одной из основ эстетической программы Ж. де Сталь.
Ж. де Сталь сыграла выдающуюся роль в развитии литературной эстетики. Трактат «О литературе» - этого своего рода подведение итогов, достижений литературы XVIII века. Цель своей книги Ж. де Сталь видела в анализе влияния религии, нравов и законов на художественное творчество и воздействия литературы на общество: «Я желала показать, как связана литература с общественными установлениями той или иной страны в ту или иную эпоху, а об этом не говорится ни в одной из существующих на земле книг».2
В основу книги положен тезис о беспрерывной эволюции человеческого духа. Идея о безграничном совершенствовании разума человека не была новой к концу XVIII столетия. Зародилась она еще у Ф. Бекона в XVII веке и далее являлась, чуть ли не основой всего миросозерцания просветителей. Вопрос о том, почему литература в ту или иную эпоху, в той или иной стране носила определенный характер, не раз уже обсуждался в конце XVIII века, но так последовательно и широко, как у м-м де Сталь, связь литературы с историческими процессами и характером индивидуума еще изучена
1 Сталь Ж. де. Коринна или Италия. М., 1969. С. 99. Сталь Ж. де. О литературе, рассмотренной в связи с общественными установлениями. М., 1989. С 58.
не была. Французская писательница была убеждена, что литература нового общества не может воплощаться соответственно каконам классицизма, и новое мироощущение и эстетические вкусы, отвечающие духу XIX века формируются при помощи литературы, взывающей к чувствам, а для этого обществу нужны образованные люди и, прежде всего, «чувствительные» писатели, которым в преобразовании общества отводилась главная роль.
В отличие от философии художественная литература не знает постоянного прогресса, т.к. творческое воображение не может совершенствоваться до бесконечности, убеждена Ж. де Сталь. Она считает обязательным проникновение философских идей в творения литераторов и верит в безграничные возможности творческого развития в обществе, гарантирующем личную свободу каждому его члену. Эпоху революции писательница считает началом новой эры в интеллектуальной сфере человеческой деятельности (несмотря на то, что страна прошла через террор и диктатуру, подавляющую развитие идей).
В проблеме: литература и совершенствование человеческого разума м-м де Сталь поднимает два глобальных вопроса, 1). Совершенствуется ли литературное мастерство, другими словами, есть ли в современности авторы, пишущие лучше Гомера и Вергилия? 2). Какова роль литературы в совершенствовании человека? Своеобразие концепции Ж. де Сталь заключается в том, что она связывает решение этих двух вопросов и подчеркивает способность новой литературы оказывать влияние на душу читателя, облагораживать человека. Оставаясь верной идеям своего учителя Ж.-Ж. Руссо, она считает, что общество должно освободиться от ложных достижений человеческого духа, от современных нравов, искаженных революцией. И именно литература может помочь восстановлению
идеала добродетели. Литература должна повлиять на нравы общества благодаря талантливым писателям, способным воздействовать на читателя. При этом Ж. де Сталь интересуется лишь теми жанрами, которые, по ее мнению, оказывают очевидное нравственное воздействие на читателя или зрителя — это трагедия, комедия и роман. До нее ни в одном из сочинений по теории литературы не ставился вопрос таким образом.
Роман был излюбленным жанром Ж. де Сталь, и она тщательно изучала его с первых же лет своей литературной деятельности. Первые зачатки ее суждений о романе встречаются уже в «Письмах о Ж.-Ж. Руссо» (1788). В «Опыте о вымыслах», написанном в 1795 году, она одной из первых во Франции делает попытку классифицировать романы, вскрыть их достоинства и недостатки. Основное назначение романов она видит не в развлечении читателя, а во влиянии на его чувства и нравственные идеи. В «Опыте о вымыслах» дается деление романов на три вида: 1) сочинения чудесные и аллегорические; 2) сочинения исторические; 3) сочинения «естественные», созданные фантазией и в то же время включающие в себя элементы подражания действительности, в них нет ничего истинного, но все правдоподобно.
Вымысел первого рода, считает писательница, может удовлетворить^ лишь младенствующие народы и наивное воображение. Большое значение имеет вымысел исторический, т.е. основанный до некоторой степени на исторических фактах. Самым важным является третий род вымыслов. Сюда относятся главным образом романы. Только подражание действительности может способствовать развитию литературы и оказывать необходимый эффект на читателей. В этом сказывалось влияние просветительских идей на раннюю эстетику Ж. де Сталь. Истинно художественными произведениями она считала романы «естественные», поскольку только они могут показать жизнь,
не ограниченную временными рамками, не построенную на контрастах, не театральную.
Таким образом, принцип правдоподобия акцентируется ею как основной для романистов. «Нравственный смысл романа вытекает не столько из описываемых событий, сколько из развернутого изображения душевных движений [...]; правдоподобие картин, изображающих нескончаемую цепь заблуждений, страсть к самопожертвованию, сострадание к несчастью, - вот что оставляет в душе следы неизгладимые»1, — замечает она.
Ив прошлом, ив современности Ж. де Сталь интересовал, прежде всего, человек с его думами и стремлениями. Поэтому одной из основных задач литературы она считает изображение человека во власти противоречивой гаммы чувств, воссоздание сложности характера индивидуума. Постижение внутреннего мира человека поможет совершенствованию общества в целом: «...изучение человеческого сердца с каждым днем будет открывать писателям новые - быстрые и надежные — способы воздействовать на умы».2 Данный аспект эстетики французской писательницы, разрабатывавшийся еще в трактате «О литературе», находит свое законченное воплощение в работе «О Германии» (1810). В этом трактате м-м де Сталь в полной мере выражает свои принципы подхода к литературе. Наибольшее значение имеет вторая часть книги «О литературе и искусствах», где изложены положения немецкой художественной культуры.
Ж де Сталь указывает на отчетливое различие в отношении к искусству у немцев и французов. Зафиксированные правила хорошего
'Там же. С. 50. 2 Там же. С. 343.
вкуса мешают французским писателям осуществлять благородную миссию воздействия на общество. В Германии творческая личность свободна и независима от влияния общественного мнения, поэтому писатели воспитывают публику, а во Франции наоборот — публика формирует писателя. Французская литература более социальна и ориентирована на общество как объект изображения в произведениях, в то время как немецкая литература может быть обращена к сердцу отдельного человека Ж. де Сталь поразил смелый индивидуализм германских народов в противоположность стремлению все подогнать под общую мерку, принятую во французском светском обществе. Она делает упрек французской литературе, которая, увлекаясь описанием нравов и общественных отношений, часто забывает показать внутренние процессы, происходящие в душе человека. Этот упрек звучит не только по отношению к литературе, а затрагивает и устройство общества в целом. Именно деспотизм общественного мнения препятствует изображению внутреннего мира отдельного человека.
Искусство не должно подчиняться общественной морали, считала Ж. де Сталь (этой теме посвящена отдельная глава в трактате «О литературе»: часть 11, глава II), т.е. художественное произведение не должно служить лишь иллюстрацией к известному моральному положению, и писатель должен идти от образов к идее, а не наоборот: «Хотя в республике литература освобождается от власти общепринятых представлений гораздо быстрее, чем в монархии, сочинители и здесь зачастую подражают тому, что постоянно находится у них перед глазами».1 Именно в «Коринне» м-м де Сталь встает на сторону главной героини, восхищавшейся произведениями
1 Там же. С. 279.
искусства как таковыми, и против Освальда, рассматривавшего их с точки зрения морали.
Поскольку целью новой, современной литературы должно стать изображение внутреннего мира человека, то необходимо использовать и новые средства психологического анализа, считала Ж. де Сталь. Обновление литературы не сводится только к изменению содержания: «Революция, изменившая умы и установления, должна сказаться и на слоге, ибо слог — это не одни лишь риторические фигуры; слог не просто форма, он зависит от содержания идей и своеобразия умов».1 Идеи и образы, воплощающие их в художественном произведении, соединившись, должны влиять на разум, чувство и воображение читателя: «Постепенность изложения, выбор подобающих слов, быстрота переходов, подробное раскрытие одной или нескольких тем, наконец, красота слога- вот средства убеждения».2
Разрабатывая особенности нового стиля (этой теме посвящены отдельные главы в трактате «О литературе»: часть II глава VII «О слоге литераторов и государственных мужей» и часть II глава VIII «О красноречии») Ж. де Сталь приближается к формулировке одного из приемов романтической литературы: описание духовной жизни героя не может не отличаться по стилю от описания материального мира. Сложность характера индивидуума возможно воссоздать только^ с помощью специального «метафизического» языка. Более четко эта идея проявляется в романе «Коринна» в споре главных героев о существе поэтического и прозаического стиля. «Les sentiments reflechis exigent des expressions plus metaphysiques»3 («Внутренние
1 Там же. С. 338.
2 Там же. С. 344.
3 Stael G. de. Corinne ou l'ltalie. P., 1985. p. 174.
размышления требуют выражений более метафизических» — перевод мой —Т. Н.).
В трактате «О литературе» Ж. де Сталь выявляет еще один прием нового стиля, который направлен на психологизацию внешних деталей произведения, так называемую романтическую символику, уходящую корнями в сентименталистскую традицию. «Руссо, повествуя о сердечных страстях, отыскивает созвучные им пейзажи»1, — отмечает Ж. де Сталь. Она вдохновенно говорит о значении символики и, как будет видно дальше, весьма удачно пользуется ею в романе «Коринна» для характеристики душевного настроения героев.
Таким образом, Ж. де Сталь стремится к обновлению литературы не только в области идейного содержания, но и в области стилистики художественных произведений. Глубоко разочаровавшись в исходе революции, Ж. де Сталь высказывает свои довольно смелые предположения о том, как можно усовершенствовать французскую литературу и философию, если исправить ошибки, допущенные во время революции. Она утверждает необходимость социального подхода к литературе и искусству и отчасти закладывает основы культурно-исторического изучения художественного творчества. Проанализировав похожие ситуации в прошлом и выделив их последствия, она строит свои догадки относительно будущего развития французской литературы: «...мне осталось выяснить, исходя из влияния, которое законы, религия и нравы испокон веков оказывают на литературу, каким образом новые установления во Франции могли бы изменить характер французской словесности».2
Сталь Ж. де. О литературе, рассмотренной в связи с общественными установлениями. М., 1989. С. 340. 2 Там же. С. 267.
Много путешествуя и занимаясь изучением античной литературы и философии, писательница анализирует становление других наций и, выделяя особенности национального духа французов, пытается охарактеризовать их и предвидеть дальнейшее развитие своего народа: «Мои догадки о будущем вытекают из моих наблюдений о прошлом».1 Именно за эти прогнозы будущего развития французской нации и литературы трактат «О литературе» подвергался особенно жесткой критике. Иногда действительно бросается в глаза априорный характер заключений писательницы. Она чрезмерно уверена в правоте своих идей и часто приводит аргументацию на уровне эмоциональной убежденности.
И все-таки трактат «О литературе» поражает своими идеями и обобщениями, часто остроумными и глубокими. Так и кажется, что передан разговор между несколькими наблюдательными собеседниками, обладающими живостью ума и большой начитанностью. Так оно и было в сущности, т.к. книга возникла из разговоров, которые м-м де Сталь вела с друзьями в своем широко известном салоне.
Не только не отвергая связи литературы с общественными установлениями, а наоборот, настаивая на этой связи, Ж. де Сталь на первое место выводит аспект отношения между личностью и обществом. И эти отношения представляются ей сложными и отнюдь не идиллическими, а конфликтными. Идея несовершенства общества присутствовала уже в XVIII веке, но тогда общественным порокам противопоставлялась идея «естественного человека» и переустройства общества для того, чтобы обеспечить счастье индивида Проблема человека и общества трактовалась в свете утопических
Там же. С. 267.
идей Ж.-Ж. Руссо. Ж. де Сталь не могла порвать сразу с предшествующей традицией, но в то же время она сознавала потребность эстетических исследований данной проблемы в новых аспектах. Поэтому в романе «Дельфина» конфликт личности и общества доводится до критического финала.
Эстетические принципы Ж. де Сталь
Творческое наследие известной французской писательницы Ж. де Сталь (1766 — 1817) представляет особый интерес как весьма показательный пример развития новой эстетической и художественной мысли во Франции на рубеже XVIII — XIX веков.
Обозревая творчество Ж. де Сталь, мы обнаруживаем, что для всех ее произведений характерен особый синтез литературных и политических проблем. У нее нет ни «чисто» политических работ, ни «чисто» литературных трактатов. Вопросы политики и литературы переплетаются между собой, придавая своеобразное звучание мыслям писательницы, не представлявшей творческий процесс в отрыве от эпохи. Все, что выходило из-под пера Ж. де Сталь, говорило о широте ее интересов и чуткости к общественным явлениям.
Анализ художественного творчества Ж. де Сталь невозможен без детального изучения ее философско-теоретических взглядов и выделения основных принципов литературной эстетики де Сталь, которые воплотились в художественной структуре романов: «Дельфина» (1802) и «Коринна или Италия» (1807).
Одним из лейтмотивов всей литературной теории Ж. де Сталь является мысль об эффективности культурного сотрудничества наций. Духовное общение народов представляется ей необходимым условием их совершенствования. Отсюда — внимание к духовной сфере жизни разных народов, начиная с античности.
Ж. де Сталь не писала ничего специального по истории философии, но уже в ее раннем трактате «О литературе» (1800) можно найти множество высказываний, посвященных различным представителям философских школ, — эта работа становится своего рода трактатом о философии литературы. Недаром популярнейший среди современников писательницы журнал «Mercure de France» в лице своего главного присяжного критика Фонтана, обрушился на Ж. де Сталь с целым рядом обвинений. Наиболее значимым из них было то, что, как отмечал Фонтан, Ж. де Сталь наделена сильным умом и воображением, но талант ее развит лишь наполовину -философия душит его. Позднее из всех критиков только Шатобриан вполне понял Ж. де Сталь: философия действительно «душила» ее, в чем-то противореча ее чувствам (это происходило из-за сильного влияния философии XVIII в.), но все дальнейшее творчество писательницы - проходит под эгидой освобождения от философии XVIII века, от оков традиционных литературных форм и поисков новых путей развития литературы в целом.
Невозможно, однако, совсем разграничить философию и литературу в творчестве Ж. де Сталь, поэтому важным и значимым представляется рассмотрение некоторых философских предпосылок, положенных в основу ее эстетической концепции.
Как пишет Ж. де Сталь в трактате «О литературе», к греческой философии она обращается с одной целью — проследить за развитием человеческого ума, а надежнейшим показателем в этом аспекте является философия. Философия сохраняет, по мнению Ж. де Сталь, свое громадное значение, но она должна быть понимаема исключительно как постижение истины с помощью разума. Именно поэтому писательница считает, что каждое предьщущее поколение уступает последующему по степени накопления знания: «что же касается философии, то здесь греки, на мой взгляд, сильно уступают своим подражателям — римлянам, а римляне в свою очередь не выдерживают сравнения с философией нового времени, что не удивительно, ибо два тысячелетия, потраченные на размышления, не прошли для человечества даром».1
Всю греческую философию Ж. де Сталь рассматривает с позиции ее пользы во всеобщем просвещении, даже мифология греков с младенчества приобщала людей к истине, считает Ж. де Сталь. Всю древнюю философию она рассматривает как основу здания, которое человеческий ум выстроит в будущем.
В европейской философии нового времени Ж. де Сталь выделяет английскую, при этом проводит ее непрерывное сравнение с французской (этой теме посвящена отдельная глава трактата «О литературе», глава XVI).
В английской философии дореволюционной поры она выделяет одну главную персону — Ф. Бэкона: в этом мыслителе проявился не столько дух эпохи, сколько гений автора. Бэкон взялся в одиночку за все науки и высказал много новых идей в разных областях, не сумев, к сожалению, развить ни одну из них. Этому факту Ж. де Сталь дает вполне достойное оправдание: «Гениальный человек может сделать несколько шагов вперед по неизведанным тропам, но для того, чтобы проложить торные дороги, потребны совместные усилия веков и народов»,
В эпоху революции все силы английских мыслителей были отданы богословию, а писатели не сочиняли ничего, кроме стихов. И лишь с установлением нового общественного строя, когда конституция даровала Англии покой и свободу, философия приняла свой подлинный вид (на примере этих мыслей легко прослеживается основная тема трактата о влиянии общественных установлений на достижения литературы, искусства и философии). Французы в XVII веке еще не завоевали свою свободу, отсюда и вытекает разница в мышлении двух наций. Английские философы действуют научными методами и, благодаря конституционному строю, имеют немалую свободу для изысканий в области морали и политики, но французская философия теснее связана с чувствами и воображением. Французские философы привыкли представлять свои мысли на суд светского общества, читателя, чье внимание быстро рассеивается, и удержать его можно лишь тем, чтобы придать идеям то очарование, каким дышит чувство. «Среди англичан нет авторов равных Лабрюйеру, кардиналу де Рецу или Монтеню», — пишет Ж. де Сталь.!
Проблематика романа
В декабре 1802 года в Париже вышло в свет первое издание романа Ж. де Сталь «Дельфина», а в 1803 году появилось немного измененное и дополненное второе издание. Главная тема романа - это борьба индивидуума против общественного мнения. Роман наглядно демонстрирует, как общественные предрассудки способны разрушить счастье отдельной личности. Ж. де Сталь хорошо знала высший свет, и во многом испытала на себе его недовольство. События собственной жизни писательницы, ее воспоминания последних лет, ее отношение к мужу и Бенжамену Констану, нашли опосредованное выражение в этом романе. Г. Брандес отмечает, что развод с бароном Сталь-Голыптейн сильно повредил репутации Ж. де Сталь, а отношения с Б. Констаном, который был отцом ее дочери Альбертины были всем известны. Писательница надеялась на брак со своим возлюбленным, который положит конец сплетням и преследованиям со стороны светского общества Однако этого не произошло.
М-м де Сталь пришлось больше других писателей в своей жизни сталкиваться с общественными предрассудками. Она была протестанткой в католической стране (воспитывалась в протестантской семье), но с симпатией относилась к католикам; живя во Франции, она была дочерью швейцарского гражданина, а в Швейцарии чувствовала себя парижанкой; она была страстной и сердечной женщиной, но ее личная жизнь всегда осуждалась общественным мнением; и, наконец, будучи писательницей и мыслительницей, она постоянно сталкивалась с непониманием и враждебным отношением к женскому уму в обществе, которое обрекало женщин исключительно на частную жизнь. Ж. де Сталь смогла лучше других писателей оценить господствующие в Европе предрассудки еще и потому, что будучи политической изгнанницей, она постоянно путешествовала из одной страны в другую и имела возможность сравнивать между собой дух различных народов и их идеалы.
Роман «Дельфина» сильно взволновал французское общество, пережившее революцию и вступившее в новую эпоху во главе с Наполеоном Бонапартом. В романе искали и находили портреты самой писательницы (салон Ж. де Сталь был посещаем многими известными людьми и знаменит в Париже) и близких ей людей, в том числе и Талейрана. Книга изображала высшее французское общество 1790 — 1792 гг., к которому и принадлежала главная героиня - Дельфина. В романе звучали мысли в защиту развода (против неразрывности брака и нерушимости брачных обетов) как раз в тот момент, когда Наполеоном был заключен договор с Папой Римским, по которому брачные законы получали более строгий характер и церковь возвращала себе часть прежней власти. Правительством роман был воспринят как антисоциальный, и по распоряжению Наполеона «Дельфину» запретили продавать на Лейпцигской ярмарке. Отношения Ж. де Сталь с Наполеоном уже давно были натянутыми, а после появления этого романа, несмотря на заступничество брата императора Иосифа Бонапарта, писательнице пришлось покинуть Париж. 15 октября 1803 года был издан приказ о выезде Ж. де Сталь из столицы, местом жительства был назначен Дижон, но она предпочла поехать в Германию, где у нее было немало друзей.
Роман «Дельфина» начинается с эпиграфа. Авторство эпиграфа принадлежит матери г-жи де Сталь : эти слова были напечатаны в книге «Избранные отрывки из сочинения госпожи Неккер», опубликованной в 1798 году г-ном Неккером, после смерти жены: «Un homme doit savoir braver Горіпіоп, une femme s y soumettre»1 — Мужчина должен уметь противостоять общественному мнению, а женщина подчиняться ему.
Принципы сюжетосложения
Объективное изучение поэтики романа невозможно без тщательного анализа его сюжета и основных принципов сюжетосложения. На первый взгляд, сюжеты обоих романов Ж. де Сталь кажутся довольно банальными, а классический любовный треугольник — устаревшим приемом. И все же в новом для Ж. де Сталь временном контексте старые сюжеты рассматриваются по-новому. Значимым и важным в ее романах становятся причины возникновения конфликта и степень его разрешенности. В обоих случаях конфликт возникает, когда нарушаются общепринятые нормы поведения, и личность с яркой индивидуальностью бросает обществу вызов. Традиционно отмечается сходство «Дельфины» и «Коринны» не только в общей концепции романов, но и в деталях, хотя все читатели дружно признавали «Коринну» более глубоким и необычным произведением. Поэтому целесообразно будет отметить основные общие черты обоих романов и остановиться подробнее на особенностях сюжетосложения романа «Коринна».
Как уже говорилось, основной любовной интригой в романах является треугольник. Как Леоне в «Дельфине» поставлен между двумя женскими характерами: между независимой и умной Дельфиной и Матильдой, олицетворяющей общественный идеал семьи, так и Освальд в «Коринне» находится между свободолюбивой и страстной Коринной и скромной Люсиль, предназначенной для семейного счастья. В «Коринне», как и в «Дельфине», немало автобиографических элементов. Главные героини обоих романов наделяются особым типом мышления, который воспринимается обществом как вызов, а также пылкостью душевных переживаний, умом и обаянием. В «Дельфине» Ж. де Сталь начинает разрабатывать тему итальянского национального характера (подруга Дельфины Тереза д Эрвин — итальянка), в «Коринне» же эта тема разворачивается на протяжении всего романа. Обе героини проявляют великодушие к сопернице: Коринна отказывается от наследства в пользу Люсиль, аналогично тому, что Дельфина дает Матильде большую сумму денег, необходимую для ее замужества; обе заботятся о воспитании и судьбе детей своих соперниц. В «Дельфине» мать Леонса выступает против его брака с главной героиней, в «Коринне» — отец Освальда.
Подобных примеров можно привести еще много. Главная же аналогия в том, что обе героини глубоко несчастны, и обе сильнее по характеру, благороднее и выше своих возлюбленных. Своего рода феноменом творчества Ж. де Сталь является то, что при всех отмеченных чертах содержательной общности, ее романы существенно отличаются между собой по форме. От традиционной в XVII — XVTH в. эпистолярной формы (которой отдана дань в «Дельфине»), автор, считая ее возможности исчерпанными, в «Коринне» отказывается. «Коринна» — это поиски иной жанровой перспективы, иных выразительных средств, движение в сторону новой разновидности романа, и обновление повествовательной структуры.
Весь свой жизненный и творческий опыт Ж. де Сталь вложила в роман «Коринна». Практически все исследователи ее творчества отмечают, что она значительно способствовала динамичному развитию романа как жанра в смысле содержательности и глубины психологического анализа. Действительно, «Коринна» стала в некоторой степени ярчайшим образцом «реального» психологического романа, т.е. романа, построенного на реалиях современной жизни. Ж. де Сталь сама считала, что нельзя питать роман исключительно любовью, поэтому в ее произведении любовный конфликт мотивируется, углубляется и усложняется многими дополнительными обстоятельствами и проблемами: это глобальные вопросы о положении женщины в обществе, о ценности личности вообще, о свободе воли и выбора, и их зависимости от уклада общества, о развитии искусства и талантов отдельного человека, о судьбе творческой личности, и о различии национальных мировоззрений, психологии и темпераментов.
Содержание романа сложно, сюжет интригует, хотя и кажется несколько искусственным: Коринна, еще до знакомства с лордом Нельвилем была отвергнута его отцом, а ее возможной соперницей стала младшая сестра. Тем не менее вытекающая из этой сюжетной коллизии линия поведения Коринны и Освальда более чем естественна. Правдивый анализ любовных отношений героев вызвал одобрение Байрона. Интересно, что Байрон провел даже аналогию отношений героев «Коринны» (любовь итальянки и англичанина) со своими личными переживаниями. Более того, одно из своих первых любовных писем итальянке Терезе Гвиччиоли он написал на принадлежащем ей экземпляре романа «Коринна».
