Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Производные доказательства в системе уголовно-процессуального доказывания 18
1. Методологические основы понимания природы производных доказательств в уголовном процессе 18-73
2. Понятие, свойства производного доказательства и основные правила его использования в доказывании по уголовным делам 74-145
3. Основные виды производных доказательств в уголовном процессе 145-204
Глава 2. Особенности использования наиболее распространенных производных доказательств в процессе доказывания по уголовному делу 205
1. Передача устных показаний, сообщений участников уголовного процесса через документы 205-241
2. Использование в уголовно-процессуальном доказывании производных вещественных доказательств 241-232
3. Актуальные проблемы использования иных видов производных доказательств в доказывании по уголовным делам 232-326
Заключение 326-334
Список литературы 335-364
- Методологические основы понимания природы производных доказательств в уголовном процессе
- Основные виды производных доказательств в уголовном процессе
- Передача устных показаний, сообщений участников уголовного процесса через документы
- Актуальные проблемы использования иных видов производных доказательств в доказывании по уголовным делам
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. Современной уголовно-процессуальной наукой достигнуты несомненные успехи в разработке актуальных проблем доказывания. Между тем в судебно-следственной практике возник ряд явлений в связи с использованием производных доказательств, которые не получили научного освещения. Некоторые из них обусловлены противоречивыми последствиями судебной реформы, другие стали результатом новых информационных технологий, к адаптации которых отечественный уголовно-процессуальный закон и правоприменитель оказались не готовы.
При использовании производных доказательств достаточно часто совершаются ошибки, приводящие к принятию неправосудных решений, нарушению прав и свобод человека и гражданина. Системный характер этих ошибок свидетельствует о наличии у них неких фундаментальных причин. Одной из них является сохранение следственной формы досудебного доказывания, т. е. преимущественно одностороннего доказывания, материалы которого считаются первоначальными доказательствами. Это, в свою очередь, приводит к искажениям непосредственности доказывания в суде, самым серьезным из которых является представление суду стороной обвинения доказательств, источник происхождения которых сторона защиты зачастую не имеет возможности исследовать. Не декларативное, а реальное становление состязательности требует совершенствования механизма нормативного регулирования использования производных доказательств при доказывании не только в суде, но и на предварительном расследовании.
Другой круг причин, стимулирующих научный интерес к проблематике использования производных доказательств, связан с развитием информационных технологий. Новые технологии передачи, копирования информации по-новому заставляют посмотреть на проблему проверки достоверности сведений, полученных в ходе следственных действий, предусмотренных ст. 186, 1861 УПК РФ, а также в результате проведения ряда оперативно-розыскных мероприятий. Можно говорить о систематическом нарушении права стороны защиты на исследование первоначального источника такого рода сведений, представляемых обычно обвинителем суду в виде производных доказательств. Информационные технологии повлияли на технику представления сторонами доказательств, в частности, использование виртуальных моделей, презентаций, на эти явления также следует смотреть через призму производных доказательств.
Таким образом, в силу разного рода обстоятельств тема производных доказательств в настоящее время является одной из самых злободневных. Эту тему надо исследовать в контексте модернизации теории доказательств, доставшейся нам в наследство от советской науки, а также формирования идеологии для институциональных преобразований уголовного судопроизводства России.
Степень научной разработанности темы диссертационного исследования в современной уголовно-процессуальной науке не вполне соответствует ее актуальности и сложности. В той или иной мере она затрагивалась во всех значительных работах по теории доказательств. В частности, среди классиков, заложивших основы ее разработки, следует назвать Л.Е. Владимирова, А. Жиряева, В.К. Случевского, И.Я. Фойницкого, Д.Н. Стефановского. В дальнейшем темы производных доказательств касались в своих трудах такие ученые, как В.Д. Арсеньев, В.А. Банин, Р.С. Белкин, Т.В. Варфаломеева, А.Я. Вышинский, М.М. Гродзинский, В.Я. Дорохов, Л.М. Карнеева, Л.Д. Ко-корев, Г.Н. Колбая, В.Я. Колдин, Ф.М. Кудин, А.М. Ларин, И.М. Лузгин, П.И. Люблинский, Г.М. Миньковский, Я.О. Мотовиловкер, И.И. Мухин, Р.Д. Рахунов, И.Д. Перлов, И.Л. Петрухин, Н.Н. Полянский, М.А. Чельцов, В.М. Савицкий, М.С. Строгович, А.И. Трусов, А.А. Хмыров, Ф.Н. Фаткуллин, С.А. Шейфер, А.А. Эйсман и др.
В последнее время отдельные моменты данной темы освещались В.В. Абрамочкиным, А.В. Агутиным, А.С. Александровым, О.Я. Баевым, В.С. Балакшиным, А.С. Барабашем, А.Р. Белкиным, В.М. Быковым, А.А. Давлетовым, В.С. Джатиевым, Е.А. Долей, З.Д. Еникеевым, В.И. Зажицким, З.З. Зинатуллиным, Е.А. Карякиным, Н.М. Кипнисом, Р.В. Костенко, А.А. Кухтой, В.А. Лазаревой, О.В. Левченко, П.А. Лупинской, В.А. Новицким, С.А. Пашиным, Г.А. Печниковым, А.В. Смирновым, С.А. Шейфером и др.
Однако специальному исследованию на монографическом уровне тема производных доказательств подвергается крайне редко. Данной теме была посвящена кандидатская диссертация Ф.М. Кудина «Производные доказательства и их источники в советском уголовном процессе» (Свердловск, 1967 г.). После же принятия УПК РФ ей не было посвящено ни одной специальной работы. К настоящему времени вполне назрела потребность в комплексном исследовании проблем использования производных доказательств в российском уголовном процессе.
Объектом диссертационного исследования являются уголовно-про-цессуальные отношения, складывающиеся между субъектами доказывания в связи с собиранием, проверкой, оценкой производных доказательств.
Предметом диссертационного исследования являются особенности доказывания с помощью производных доказательств в уголовном судопроизводстве; потребности в совершенствовании теории доказательства, доказательственного права и правоприменительной практики в части использования производных доказательств.
Целью диссертационного исследования в теоретическом плане является создание системы авторских представлений о свойстве производности доказательств в уголовном процессе, выяснение природы производных доказательств. В практическом отношении целью исследования было формулирование на основе сравнительного правового анализа, изучения правоприменительной практики и разработок в отечественной и зарубежной теории доказательств выводов, направленных на совершенствование законодательства, регулирующего использование производных доказательств для доказывания истины в уголовном процессе, а также методики их использования при уголовно-процессуальном доказывании.
Задачи диссертационного исследования определяются в соответствии с поставленной целью:
– провести анализ современной судебно-следственной практики по уголовным делам, где использовались производные доказательства;
– сформировать собственную позицию по поводу понимания природы производности доказательств в уголовном процессе;
– рассмотреть наиболее острые вопросы теории доказательств в свете исследуемой темы и попытаться ответить на них на основе анализа полученных материалов;
– осмыслить опыт нормативного регулирования процедуры использования производных доказательств на разных этапах развития отечественного уголовно-процессуального законодательства;
– осуществить сравнительный анализ использования производных доказательств в государствах с различными правовыми системами;
– проанализировать пределы использования производных доказательств в свете принципов непосредственности, устности, состязательности;
– использовать прецеденты ЕСПЧ и международно-правовые акты для определения стандартов использования производных доказательств в российском уголовном процессе;
– выработать рекомендации по использованию производных доказательств в досудебном производстве, также предложить правила по использованию производных доказательств в суде;
– обосновать целесообразность изменений современного доказательственного права, связанных с использованием производных доказательств.
Методологическая база диссертационного исследования представлена методом диалектического материализма, иными общими методами научного познания: индуктивным, дедуктивным, анализа, синтеза, а также частными методами: историческим, социологическим, структурно-функциональным, статистическим, сравнительным и другими.
Теоретической основой исследования послужили наработки отечественной науки уголовно-процессуального права, других отраслей процессуального права, криминалистики, судебной экспертизы, оперативно-розыск-ной деятельности, ряда других юридических и гуманитарных наук. В исследовании рассматривались работы американских и английских ученых.
В качестве нормативно-правовой базы исследования послужили действующее российское уголовно-процессуальное законодательство, Конституция РФ, международные правовые акты, иные законодательные акты, решения Конституционного Суда РФ и разъяснения Пленума Верховного Суда РФ, имеющие отношение к предмету исследования. В работе также были использованы ранее действовавшие источники русского уголовно-процессу-ального права, источники уголовно-процессуального права ряда европейских государств и США.
Эмпирическую базу исследования составили результаты изучения 318 уголовных дел, производство по которым осуществлялось в правоохранительных органах Центрального, Северо-Западного, Приволжского и Южного федеральных округов в 2006–2010 годах. В ходе исследования были опро-шены 328 федеральных и мировых судей, 115 прокуроров, 311 следователей и дознавателей, а также 258 оперуполномоченных в Приволжском, Северо-Западном и Южном федеральных округах.
Научная новизна диссертации определяется, прежде всего, тем, что тема о производных доказательствах впервые подверглась комплексному исследованию в современных условиях. Новизна исследования обусловлена новым подходом к пониманию свойства производности доказательств в смешанном уголовном процессе России. Автором дается объяснение природы производных доказательств; предлагается оригинальная классификация производных доказательств; выявляются закономерности развития нормативного регулирования использования производных доказательств в уголовном процессе России. В свете понятия производного доказательства исследуются проблемы использования доказательственной информации в цифровом формате, получаемой в ходе некоторых следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий. Полученные результаты создают предпосылки для совершенствования нормативного регулирования использования производных доказательств в российском уголовном процессе.
О научной новизне исследования свидетельствуют основные положения, выносимые на защиту.
I. Теоретические обобщения.
1. Суду следует искать первоисточник информации, а не ограничиваться формальным определением доказательства, что в условиях сохранения следственной формы чревато нарушением прав стороны защиты. В установлении первичности доказательства надо исходить не из «правовых матриц», содержащихся в ч. 2 ст. 74 УПК РФ, а считать таковыми, во-первых, человека, из коммуникации с которым суд может получить сведения (им может быть человек, обладающий специальными познаниями или нет, являющийся уполномоченным должностным лицом или нет); во-вторых, объект; в-третьих, натуральный либо техногенный процесс.
2. В состязательном судопроизводстве главным критерием отграничения производных доказательств от первоначальных является возможность непосредственного получения судом сведений из первичных носителей информации о событии преступления. Критерий непосредственности доказательства устанавливается по отношению к суду, а не органу предварительного расследования: производностью отличается любое доказательство, чей первоисточник недоступен прямому восприятию судьи. Существующие в УПК РФ изъятия из требования о непосредственном доступе суда к исследованию первоисточника информации обусловлены лишь преходящими соображениями законодателя об удобстве и целесообразности.
3. Из дуалистической природы доказательства вытекает, что производность обусловливается двумя причинами, первая связана с источником, материальным носителем информационного сообщения, а вторая – с «содержанием» сообщения, его пониманием (интерпретацией). Производные доказательства возникают вследствие а) умножения «источников» ввиду естест-венных или субъективных причин и б) умножения субъектами доказывания интерпретаций содержания сведений, получаемых из «источника» и различения этих интерпретаций, что проявляется в использовании сторонами одного и того же доказательства в своих целях, в разных контекстах.
4. Средство передачи сообщения есть сообщение, так что каждое производное доказательство содержит новое (относительно) сообщение, хотя бы только о событии его получения, субъекте, его позиции. В то же время производное доказательство только тогда чего-нибудь стоит, когда открывает суду дополнительную возможность для установления существенного обстоятельства по делу и когда без него данное обстоятельство было бы невозможно правильно установить.
5. Производность доказательства есть, с одной стороны, зависимость его свойств от характера первоначального, а с другой – наличие самостоятельного доказательственного значения. Производное доказательство – не просто копия первоначального, но информационная вероятность открытия иного, нового содержания у первоначального доказательства. Производность доказательства иногда есть эффект конкуренции на определенном этапе доказывания нескольких интерпретаций содержания одного источника, что приводит к новому информационному содержанию. Ввиду этого можно утверждать о наличии феномена временной производности или расколотости доказательства: содержание одного и того же источника может по-разному толковаться, происходит мультипликация доказательства, из одного источника получаются а) доказательство защиты и б) доказательство обвинения; одно из них бывает первоначальным, другое – производным (по времени появления в процессе, представления суду). Конкурирующие между собой версии понимания информации могут не только приводить к объективизации доказательства, но и ослаблять, и даже ликвидировать доказательство. Это побуждает суд к поиску первоисточника информации, критическому восприятию первоначально представленных доказательств.
6. След объективен, но и в первоначальном, и в производном доказательствах заложена возможность ошибки из-за субъективного фактора; вероятность ошибки в производном доказательстве выше. Характерной особенностью образования производного доказательства является ретрансляция информации, означающая, что производное доказательство формируется: а) позже первоначального, б) на основе первоначального. При этом содержание производного доказательства зависит не только от содержания первоначального, но и от общих закономерностей передачи и восприятия информации, действующих на каждом этапе ретрансляции. Каждый раз при передаче информации из одной инстанции в другую происходит ее фильтрация, изменение. Именно поэтому степень производности доказательства не может быть слишком большой – повышается опасность такого искажения сведений, при котором они вызывают неустранимые сомнения. Когда производное доказательство специально производится субъектом доказывания, в его содержании больше субъективности. Суть проблемы пользования производными доказательствами состоит в допустимой мере погрешности, сопровождающей моделирование.
7. Значение деления доказательств на первоначальные и производные заключается в различной степени убедительности следующих из них выводов. Использование производного доказательства оправдано в ситуации нехватки первоначальных доказательств, их сомнительности. Сила производных доказательств сопоставима с силой косвенных доказательств.
8. Свойство производности уголовно-процессуальных доказательств как юридического феномена носит искусственный, конвенциальный характер и в историческом плане оно относительно, поскольку зависит от меняющегося закона. Различия в трактовке производности доказательств, которые наблюдаются в отечественном и зарубежном законодательстве, а также в историческом плане, связаны не столько с закономерностями познания, с развитием науки и техники, сколько с преемственностью в развитии права, традицией, особенностями национальной правовой культуры. Существующий стереотип о первоначальности/производности доказательств есть результат соглашения, воплощенный в позитивном праве, он составляет когнитивную модель, которая определяет технологию доказывания. До сих пор у нас следственные матрица доказательств и технология доказывания, что и отражается в свойстве производности.
9. Производные доказательства способны играть важную роль в установлении истины по делу. Направления использования производных доказательства таковы: во-первых, когда первоначальное доказательство утрачено либо когда получить его трудно, производные доказательства заменяют его и входят в основу процессуального решения по делу, во-вторых, с помощью производных доказательств во многих случаях удается найти другие доказательства (в частности, сведения, полученные судом из производного доказательства, иногда дают указания на те первоисточники, к которым необходимо обратиться для проверки сообщаемых фактов), в-третьих, сведения, полученные с помощью производных доказательств, могут служить для проверки, а в определенных случаях и для опровержения первоначальных сведений, в-четвертых, производное доказательство используется как средство восполнения первоначального.
10. К оценке производности доказательства надо подходить диалектически. Каждое из доказательств, перечисленных в ч. 2 ст. 74 УПК РФ, взятое изолированно, может считаться первоначальным. Однако, когда имеет место пирамида доказательств, например: вещественное доказательство – заключение эксперта – заключение специалиста – показания эксперта – показания специалиста, тень производности падает на любое последующее доказательство, когда оно противопоставляется тому или иному первичному по отношению к нему звену доказательственной цепи.
11. Суд не должен исключать производные доказательства, но он не может обосновывать свое решение против подсудимого производным доказательством, пока его источник не будет объективно подтвержден или допущен самой защитой. Приговор или постановление о прекращении уголовного дела могут быть основаны лишь на тех доказательствах, которые были непосредственно, в устной форме исследованы сторонами и судом в судебном заседании.
12. Следует признать производным доказательством любое имущество, полученное преступником в результате реализации похищенных вещей, наркотиков, предмета взятки и т. п. Это производное вещественное доказательство преступной деятельности, поскольку оно несет в преобразованном виде часть той информации, которую бы содержали предметы преступления, если бы их удалось разыскать и приобщить к делу в натуре.
13. Следует менять используемые в настоящее время органами предварительного расследования методы работы с электронными доказательствами, то же самое касается судебно-экспертной деятельности. Необходимо внедрение в судебно-следственную, экспертную практику международно признанных методик получения и исследования цифровых доказательств, которые гарантируют соблюдение прав и основных свобод человека, предусмотренных Конститу-цией РФ. Основой модернизации следственной и экспертной деятельности по поиску, обнаружению, фиксации, изъятию, исследованию и хранению цифровых доказательств должны стать стандарты, разработанные Международной организацией по цифровым доказательствам (IOCE). Необходимо создание при государственной поддержке сети независимых судебных экспертов для работы с электронными доказательствами по единым общепринятым открытым методикам с применением современных технологий; пока этого нет, существует серьезная угроза фальсификации такого рода доказательств.
14. Статья 90 УПК РФ не отменяет правила, содержащегося в ч. 3 ст. 240 УПК РФ, и, если дело рассматривается судом с участием присяжных заседателей, их вердикт может быть основан только на доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании; относящиеся к делу факты, установленные другим судом, они не должны узнавать из производного источника (решения суда), а только из первоисточника.
II. Предложения по совершенствованию законодательства и правоприменительной практики.
1. Если существенное для дела обстоятельство удостоверяется показаниями лица, лицо должно быть допрошено в суде. Прямой и перекрестный допросы этого лица в суде не могут быть заменены оглашением протокола его допроса или протокола иного следственного действия, проведенного до суда, как и оглашением любого иного письменного документа, содержащего его сообщение о факте.
2. В отсутствие неявившегося свидетеля по решению суда подлежит оглашению его сообщение, закрепленное в письменном виде, если оно не подпадает под специальный запрет, предусмотренный законом, и имеет надлежащие гарантии достоверности, и если удовлетворительно можно предположить, что а) данное сообщение доказывает существенный для дела факт; б) оно является более надежным средством установления данного факта по сравнению с любым другим доказательством, которое пропонент мог бы изыскать посредством приложения разумных усилий, и в) назначение уголовного судопроизводства и интересы правосудия будут лучше сохранены при допущении такого производного доказательства.
3. Суд должен добиваться всеми возможными способами явки в суд свидетеля, без показаний которого невозможно установление существенных обстоятельств по делу. Если вызванный в суд свидетель отсутствует и причины его неявки неизвестны суду, оглашать его показания нельзя. Оглашение показаний неявившегося в судебное заседание свидетеля (потерпевшего) возможно только с согласия или по ходатайству сторон. Когда стороны не возражают против оглашений показаний неявившегося свидетеля и заранее соглашаются признать факты, установленные этим средством доказывания, то суд имеет право принять решение об оглашении показаний в порядке, установленном ч. 1 ст. 281 УПК РФ. Суд по собственной инициативе не вправе допускать оглашение показаний свидетеля, который не явился в суд, за исключением случаев, предусмотренных ч. 2 ст. 281 УПК РФ.
4. Показание неявившегося свидетеля, признанное второстепенным, несущественным, может быть исключено из числа доказательств и не оглашаться в судебном заседании. Решение об этом принимается судом с обоюдного согласия сторон. Кроме того, от суда зависит сделать распоряжение об оглашении всего показания или только той его части, в которой усмотрено противоречие. При частичном противоречии или умолчании свидетеля о ранее подтверждаемых им фактах допустимо оглашение лишь той части ранее данных им показаний, которая не согласуется с его устными показаниями или той, которую он не может восстановить в памяти в судебном заседании, но отнюдь не всего показания целиком.
5. Недопустимо предварять допрос свидетеля, постановку вопроса о факте оглашением его показаний. Недопустим перерыв допроса свидетеля оглашением его показаний в порядке, установленном ч. 3 ст. 281 УПК РФ. Прочтение стороной протокола допроса свидетеля допускается в случаях, указанных в ч. 3 ст. 281 УПК РФ, после завершения основного и перекрестного допроса свидетеля сторонами и допроса свидетеля судом. После оглашения показаний свидетеля, он может быть подвергнут повторному допросу сторонами и судом.
6. Противоречия между показаниями письменными и устными должны проявить себя в ходе допроса именно о тех фактах, о которых свидетель, потерпевший ранее давал показания. Если же свидетель во время допроса на суде удостоверяет факты, о которых его не спрашивали на предыдущих допросах, то в этом случае нельзя признать наличия указанного в законе противоречия и к оглашению показаний прибегать недопустимо.
7. Если свидетель или потерпевший наделен свидетельской привилегией и воспользовался ею на суде, то показания, данные им на предварительном расследовании, могут быть оглашены, если они были получены в соответствии с ч. 2 ст. 11 УПК РФ. Если требования указанной нормы не были выполнены, то показания в подобном случае не могут быть оглашены.
8. Протокол показаний свидетеля или потерпевшего может быть оглашен в порядке, предусмотренном ч. 4 ст. 281 УПК РФ, когда этот участник явился на заседание суда, но из-за получения им какого-либо увечья или болезни, не позволяющих давать показания, реально не может воспроизвести свои показания. Он может подтвердить свое согласие с показаниями, данными в ходе предварительного расследования, и тем самым позволить стороне огласить как его показания, так и продемонстрировать суду приложения к протоколу допроса.
9. Подсудимый может быть изобличен своими ранее данными показаниями только тогда, когда эти показания были получены от него с соблюдением требований п. 3 ч. 4 ст. 47, п. 1 ч. 2 ст. 75 и других норм УПК РФ, во всех остальных случаях изобличение в суде подсудимого его же заявлениями должно быть исключено. В том числе недопустимо использование показаний должностных лиц органов публичного уголовного преследования для восполнения, уточнения, дополнения, проверки сведений, которые содержатся в протоколах следственных действий или других документах, которые составлялись со слов обвиняемого в ходе досудебного расследования, ОРД. Однако если устные сообщения о фактах составляли часть противоправных действий лица, зафиксированных в ходе оперативного эксперимента, контрольной закупки, другого негласного ОРМ, то их содержание может быть передано посредством судебного допроса сотрудников, проводивших ОРМ, а также предъявления результатов аудио-, видеозаписи.
Теоретическая значимость исследования обусловлена возможностью применения разработок автора для решения ряда дискуссионных проблем, касающихся использования производных доказательств по уголовным делам.
Практическая значимость диссертационных результатов состоит в выработке рекомендаций по совершенствованию уголовно-процессуального законодательства, а также практики использования производных доказательств. Содержащиеся в диссертации положения и выводы могут быть задействованы в учебном процессе юридических вузов.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационного исследования докладывались на межвузовских научных конференциях в Нижегородской правовой академии (институте), Нижегородской академии МВД России в 2006 –2011 годах. Материалы исследования внедрены в практическую деятельность Приволжской транспортной прокуратуры. Они используются при проведении учебных занятий по ряду дисциплин в Нижегородской академии МВД России и Нижегородской правовой академии (институте).
Результаты исследования нашли отражение в тринадцати опубликованных работах общим объемом 2,6 п. л.
Объем и структура диссертации соответствуют нормативным требованиям, предъявляемым к кандидатской диссертации. Структура работы определяется целью и задачами исследования и состоит из введения, двух глав, включающих шесть параграфов, заключения и библиографии.
Методологические основы понимания природы производных доказательств в уголовном процессе
В данном параграфе мы рассмотрим некоторые методологические положения современной теории уголовно-процессуальных доказательств, которые имеют выход на рассматриваемую нами тему. При этом хотелось бы не ограничиться простым обзором классических воззрений на доказательства и доказывание. Потому мы попытаемся использовать новейшие разработки нижегородской школы процессуалистов в области теории доказательств, чтобы по-иному посмотреть на природу и значение производных доказательств в уголовном судопроизводстве.
В теории уголовного процесса общепринято считать, что доказывание по уголовному делу является познанием, то есть в своих сущностных чертах повторяет то, что в своей обыденной жизни любой человек совершает, взаимодействуя с окружающим миром, чтобы адаптироваться в нем. Нельзя разрывать познание и доказывание1. Методологическая база процессов познания и доказывания имеет общие корни, объединяя при этом процессы получения знаний и утверждения их истинности .
Естественно, этот тезис уточняется замечаниями о том, что уголовно-процессуальное доказывание более напоминает историческое познание, его объектом является событие, имевшее место в прошлом, это ретроспективное познание. На познание главного вопроса уголовного дела или, иначе говоря, юридического факта, события преступления, нацелена познавательная деятельность участников процесса3. Они справедливо указывают на то, что доказывание существования юридического факта составляет обязательный предварительный этап правоприменения.
Далее ученые-процессуалисты подчеркивают юридический характер уголовно-процессуального познания; указывают на то, что доказывание облечено в правовую форму4, реализуется в строгом соответствии с уголовно-процессуальным законом, который регламентирует все его стороны . Такие компоненты этой формы, как нормативный предмет доказывания, круг субъектов доказывания, источники доказательств, способы доказывания, сроки расследования и пр. выделяют уголовно-процессуальное доказывание из обычного, как впрочем, и научного (в частности, исторического) познания .
Правовой аспект доказывания - это главный момент в понимании природы уголовно-процессуальных доказательств. Несомненно то, что исходным пунктом в определении самого качества производности доказательства является действующий закон. Как будет показано в ходе дальнейшего анализа различия в трактовке производности доказательства, которые наблюдаются в отечественной и зарубежной науке и праве, а также генезис производности доказательств в истории русского законодательства определяются правовой традицией, особенностями национального государственно-правового устройства; в решающей степени свойство производности доказательств обусловлено действующим законом.
Значение правового фактора, как сущностной характеристики уголовно-процессуального познания, неоспоримо. Однако выводы из наличия этого фактора специалисты по уголовному процессу делают разные. Некоторые ученые видят в уголовно-процессуальной форме, образованной законом, причину ограниченности познавательных возможностей субъектов доказывания и выводят концепцию так называемой юридической или процессуальной истины . Другие, напротив, полагают, что юридический момент не помеха, а гарантия достижения объективной истины в уголовном процессе: «все значимые моменты доказывания урегулированы юридическими нормами, отражающими выработанные наукой и практикой наиболее эффективные способы достижения истины»о.
Впрочем, какие бы выводы не делались из того, что уголовно-процессуальное доказывание осуществляется в порядке, установленном законом, т.е. в правовой форме, важно само по себе признание, что есть некая структура, модель, которая как-то влияет на познавательный процесс (в худшую или лучшую сторону для выявления «объективной истины» - это другой вопрос). Значит, структура, матрица для уголовно-процессуального доказывания существует, и этот тезис имеет методологическое значение для понимания природы производных дoкaзaтeльcтв .
Из постулата о «реализме, зависящем от модели» (С. Хокинг)10 некоторыми выводится гипотеза о том, что существует «матрица» уголовно процессуального доказывания. Знание о предмете уголовного дела - это модель ее. Доказательства - средства доказывания - есть инструменты моделирования уголовно-процессуальной реальности, которая является фактическим материалом для приговора суда. Познание - это приобретение и осваивание (переработка) человеком по определенным когнитивным схемам, моделям информации, как из внешней, так и внутренней среды. Если само по себе явление или процесс существуют объективно, то сведения -доказательства, не являются их точными копиями в сознании, но всегда являются приблизительными знаниями. При доказывании в условиях состязательности содержание одного и того же источника может получать различные версии, интерпретации; доказательства сторон, конкурирующие между собой, могут не только «формироваться» в смысле объективизации, усиления убедительности, но и, наоборот, ослабляться и ликвидироваться.
Можно ли свести проблему «матрицы доказывания» к структуре доказательственного права или права вообще? Положительный ответ на этот вопрос наиболее четко сформулировал С. Пашин. Он пишет, что показания, а также документы и другие предметы, указанные в УПК - это абстрактные модели, матрицы процессуально приемлемых средств обоснования (подобно отдельным «составам преступления»: «краже», «неосторожному убийству», «халатности» - или «типовым искам»). В процессуальном смысле материалы, которым придана соответствующая матрице форма, и должны рассматриваться как доказательства. Источниками же доказательств служат: 1) человек, обладающий специальными познаниями или нет, оказавшийся уполномоченным должностным лицом или нет; 2) натуральный либо техногенный процесс, проявление которого зафиксировано человеком; 3) квазидоказательства. Под квазидоказательствами понимаются материалы, не образованные по предусмотренным в УПК матрицам, но легально (законом или судебной практикой) приравненные по юридическому значению к доказательствам11. Как отмечает С. Пашин, уголовно-процессуальным доказательством являются процессуально оформленные сообщения, а также документы и предметы, которые правомерно использовать в судопроизводстве для установления фактов, учитываемых при вынесении процессуальных решений, в особенности приговоров12.
Мы считаем возможным положить в основу нашего подхода приведенный выше вывод. Однако, считаем нужным уточнить его. Источником информации для субъектов доказывания и в конечном итоге -для суда, являются, во-первых, люди, с которыми субъекты доказывания вступает в коммуникацию, и во-вторых, объекты и процессы окружающей действительности, с которыми взаимодействуют субъекты доказывания (осматривая их, экспериментируя и пр.) Поэтому более прав, на наш взгляд, А.А. Кухта, который утверждает: «Доказательства могут быть получены любым законным способом из сообщений лиц, а также из предметов и документов»13.
Приведем пример из уголовного дела14, иллюстрирующий выше сказанное. В ходе рассмотрения данного дела был допрошен свидетель П., которому предъявлялись ранее сделанные им устные сообщения: в форме объяснения, допросов. При этом смысл ответов свидетеля во время судебного допроса сводился к тому, чтобы показать, что наиболее полной и достоверной была информация, данная им в первоначальном объяснении, все остальные доказательства оказались производными от него.
Основные виды производных доказательств в уголовном процессе
Выделяя различные виды производных доказательств, мы опираемся на ранее сделанные выводы относительно природы и свойств этого доказательства. В целом, как говорилось, мы исходим из того, что производное доказательство - это промежуточная, опосредующая инстанция в виде нового носителя информации, между следом преступления, оставшемся на каком-то объекте или в сознании субъекта, и судом, как субъектом доказывания. Производные доказательства позволяют установить обстоятельство дела посредством сведений, содержащимся в первичном источнике. Принципиальным моментом в нашем подходе является то, что производное доказательство воспринимается в суде или в условиях конкуренции с первоначальным доказательством, или в противопоставлении с другим производным доказательством в отсутствии первоначального; адресатом же производного доказательства является суд.
В данном параграфе мы дадим общую характеристику наиболее распространенному в уголовном судопроизводстве виду производных доказательств, а именно тому, что в англоязычной литературе называется «hearsay». Этот вид производных доказательств является во многом модельным для всех остальных видов, в нем наиболее ярко воплотился подход современного законодателя к рассматриваемой нами проблеме.
При классификации производных доказательств можно исходить из различных оснований, в том числе учитывать: способ передачи сигнала от первоначального носителя информации ко вторичному; способ воспроизведения информации, содержащейся в первичном источнике, во вторичном носителе. Важен фактор правовой формы, предопределяющей квалификацию того или иного носителя информации как первоначального. Не менее важно учитывать фактор трансформации сведений, происходящий при их передаче из одного источника в другой и роль субъективного фактора, вносимого субъектом доказывания. Важно еще раз подчеркнуть, что под «источником» мы понимаем не «правовую матрицу»21 , а, во-первых, человека, из коммуникации с которым можно получить сведения (им может быть человек, обладающий специальными познаниями или нет, оказавшийся уполномоченным должностным лицом или нет); во-вторых, натуральный либо техногенный объект или процесс, который может быть воспринят человеком обычным путем или с помощью технических средств. Это позволяет нам в некоторых случаях найти действительно первоисточник информации, а не ограничиться формальным определением такового, что в условиях сохранения следственной формы чревато нарушением прав стороны защиты.
Вначале рассмотрим ранее предлагавшиеся учеными в теории классификации производных доказательств. Можно вспомнить, что старинные классификаторы, придерживавшиеся формальной теории доказательств, выделяли прямые доказательства (признание обвиняемым своей вины, показания свидетеля-очевидца, судейский осмотр), иначе говоря «полные доказательства» и «все остальные» средства доказывания, т.е. улики или презумпции, к последним относили и то, что мы называем производными доказательствами: показание одного обвиняемого в отношении другого обвиняемого; заявление, сделанное потерпевшим перед смертью, в котором он указывает на обвиняемого, молва о дурной репутации обвиняемого213.
Так, Бонье, Гарро делили все доказательства на три группы: 1) личное исследование, производимое судом, 2) доверие к свидетельству человека (сознание обвиняемого и показаний свидетелей) и 3) презумпции (под которыми имелась в виду такая индукция, которая покоится на уликах физических или моральных и которая может иметь место там, где наличие одного факта дает основание предположить существование другого факта)214. По Жиряеву, уголовный процесс знает три способа познания: «а) чувственное воззрение на самый предмет убеждения; б) умственное в него проникновение чрез указующие обстоятельства и в) восприятие или усвоение чужого убеждения»215.
Некоторые авторы продолжали держаться этого подхода и позднее. Так, СИ. Викторский указывал, что «все доказательства принято делить на прямые и косвенные»216. Варга и Стефан Глазер делили доказательства на непосредственные, или прямые, и посредственные, или косвенные, по способу получения судьей сведений по делу. Но как пишет М. Гродзинский, суд во всех без исключения случаях получает эти сведения путем рассмотрения тех или иных источников доказательств, почему этот момент не может служить разграничительным признаком. Признаком этим является то обстоятельство, что источник косвенных доказательств содержит в себе сведения не об основных искомых фактах дела, а о других фактах, служащих уликой по делу217.
В английской процессуальной литературе деление доказательств на прямые и обстоятельственные (косвенные) является общепризнанным и освященным временем218. Вигмор предлагал трехчленную классификацию: первую группу составляют свидетельские показания, где истинность данного положения устанавливается на основе соответствующего утверждения человека. Вторая группа состоит из обстоятельственных доказательств, т.е. из фактов, указывающих на какой-либо другой факт, относящийся к данному делу, причем эти доказательства в свою очередь могут быть установлены как путем свидетельских показаний, так и посредством других обстоятельственных доказательств. Наконец, третью группы образуют так называемые «autopie evidence», где доказывание происходит путем непосредственного восприятия судьей вещественного доказательства .
Такой взгляд на производные доказательства разделяет английское право по настоящее время: «Direct evidence», «evidence-in chief», с одной стороны, и «hearsay», наряду с прочими обстоятельственными доказательствами - с другой. Под категорию последних подпадают любые сведения, которые не были получены судьей непосредственно из уст живого очевидца следов преступления, непосредственно их воспринимавшего и способного адекватно сообщить о них в судебном заседании с обязательным выполнением процедуры противостояния защиты в виде перекрестного допроса220.
В число косвенных (несовершенных) доказательств входят производные. При этом, например, Бест выделял пять форм производных (unoriginal) доказательств: 1. Когда предполагаемое устное свидетельство выведено через другое устное сообщение; это - свидетельство по слуху, в строгом и первоначальном смысле этого термина. 2. Когда представляемое письменное доказательство передается другим письменным доказательством. 3. Когда представляемое устное доказательство приводится через представление письменного. 4. Когда предполагаемое письменное свидетельство представляют через устное. 5. Когда о вещественном доказательстве сообщают или устно или иначе .
Бест исходил из того, что доказательства бывают трех видов: личные доказательства, документы, вещественные доказательства. Современный закон знает семь источников доказательств. Поскольку каждое первоначальное доказательство может быть передано через один из источников, то теоретически может получить 49 разновидностей производных доказательств.
В отечественной процессуальной литературе приводятся различные классификации производных доказательств. Поскольку все они делались в контексте следственной процессуальной парадигмы, постольку все они в принципе однотипны. Так, М.А. Чельцов-Бебутов писал: «Следователь и суд могут почерпнуть сведения о доказательствах из показаний свидетеля, который получил их от очевидца. Сюда относятся: а) показания свидетеля, удостоверяющие существование или несуществование какого-либо факта со слов другого лица (обвиняемого, свидетеля) или передающие содержание какого-либо документа; б) такие же показания обвиняемого, рассказывающего о тех или иных фактах на основании других источников; г) копия какого-либо документа. Таким образом, средства доказывания могут быть в одних случаях первоначальным, а в других случаях - производным средством доказывания»222.
Передача устных показаний, сообщений участников уголовного процесса через документы
Как уже говорилось, личное доказательство, т.е. показания, может быть передано или 1) личным, или 2) письменным, или 3) вещественным доказательством.
На наш взгляд, наиболее актуальным для нашего процесса является вторая форма производного личного доказательства, т.е. когда сведения, сообщенные свидетелем в ходе досудебного производства, передаются суду в форме оглашения протокола его допроса, протокола иного следственного действия или иного документа.
О проблеме свидетельских показаний послуху в широком плане мы уже говорили, что же касается передачи показаний через вещественное доказательство, то случаи такого рода чрезвычайно редки. Речь идет, скажем, о таких приложениях к протоколу допроса как фотографические негативы и фотоснимки, диапозитивы, аудио-, видео- или кинозапись. Эти приложения при определенных условиях, о которых будет говориться в следующем параграфе, могут приобрести самостоятельную доказательственную ценность и стать предметом экспертного исследования. Например, свидетель, отказываясь от ранее данных показаний или существенно меняя их содержание, выдвигает версию о том, что дал показания на предварительном расследовании в результате физического или психического принуждения и в подтверждение своих слов сошлется на данные, зафиксированные на фотоснимке, видеозаписи, киноленте. При этом надо, чтобы доказательственное значение приобрела не только информация, но и сам носитель информации.
Итак, классическая форма представления устных доказательств через производные - письменные доказательства, принятая в следственном процессе, состоит в оглашении показаний, полученных в ходе досудебного расследования, в судебном заседании или же оглашение протоколов допросов участников процесса при проведении следственных действий во время досудебного производства.
Мнения о том, что протокол допроса является производным доказательством, разделяют многие ученые. Но некоторые ученые возражают против этого. Хотя вряд ли можно согласиться с мнением М.А. Чельцова о том, что «личная запись свидетелем сведений о воспринятых им фактах... приближает чтение протокола к восприятию даваемого показания. Это и позволяет считать такой протокол первоначальным средством доказывания»306. Между тем, техника документирования, на наш взгляд, не имеет значения. Важно то, что вместо человека в суде присутствует документ, из которого участники доказывания и получают сведения, т.е. имеет место производное доказательство.
На наш взгляд, производное доказательство будет наличествовать в ситуации, когда при оглашении протокола допроса (реже протокола других следственных действий) сообщается некое новое сведение или иное по сравнению с тем, что показывает допрашиваемый в суде. Производное доказательство выступает средством проверки показаний свидетеля, в том числе может установить какие-либо побочные или вспомогательные факты. В другой ситуации, а именно: когда суд лишен возможности исследовать непосредственно показания свидетеля, протокол допроса, иной документ могут стать прямыми доказательствами.
Современным законом предусмотрено несколько исключений из общего правила о непосредственности, допускающих по решению суда оглашение показаний, данных при производстве расследования, которые предусмотрены ст.ст. 276 и 281 УПК РФ. Правила эти различны для показаний свидетелей, потерпевших, с одной стороны, и подсудимых, с другой.
Положения статьи 281 УПК РФ распространяются и на показания эксперта, специалиста, если они ранее составляли заключение или (и) давали показания объяснения, приобщенные к материалам уголовного дела.
Согласно ч. 1 ст. 281 УПК РФ оглашение показаний потерпевшего и свидетеля, ранее данных при производстве предварительного расследования или судебного разбирательства допускаются с согласия сторон в случае неявки потерпевшего или свидетеля, за исключением случаев, предусмотренных частью второй ст. 281 УПК РФ.
Демонстрация фотографических негативов и снимков, диапозитивов, сделанных в ходе допроса, а также воспроизведение аудио- и (или) видеозаписи, киносъемки допроса допускаются только после устного оглашения зафиксированных в протоколе показаний. По аналогии следует вывод, что таким же образом следует поступать и при оглашении протоколов следственных действий, иных процессуальных документов, где были зафиксированы устные сообщения участников о фактах по делу, а также приложений к ним.
Очевидно, что указанные приложения могут быть квалифицированы как производные доказательства по отношению к устному сообщения свидетеля, но также к протоколу допроса, следственного действия, иному документу. Причем их доказательственное значение производно от содержания протокола, документа. Но они могут приобрести значительный вес, если объективно подтверждают сведения сообщаемые свидетелем на суде вопреки содержанию протокола допроса или следственного действия.
Можно заключить, что оглашение показаний не явившегося в судебное заседание свидетеля (потерпевшего) возможно только с согласия или по ходатайству сторон. Суд по собственной инициативе не вправе предавать огласке показания свидетеля, который не явился в суд. Суд должен добиваться явки в суд свидетеля, без показаний которого невозможно установление существенных обстоятельств по делу. Когда стороны не возражают против оглашений показаний неявившегося свидетеля и соглашаются признать факты, установленные этим средством доказывания, то суд имеет право не останавливать судебного следствия и приступать к оглашению показаний в порядке, установленном частью 1 ст. 281 УПК РФ.
Между тем, как отмечает Н.М. Кипнис, толкование российскими судами норм уголовно-процессуального законодательства об основаниях оглашения в изъятие из общего условия о непосредственности судебного разбирательства, показаний, данных свидетелем и потерпевшим при производстве дознания или предварительного следствия, а также ранее данных ими в суде при отсутствии в судебном заседании свидетеля или потерпевшего по причинам, исключающим возможность их явки в суд, при наличии чрезвычайных обстоятельств, препятствующих явке в суд, осуществляется в большинстве случаев без учета положений п. 3d ст, 6 Конвенции и обширной практики Европейского Суда по правам человека по применению данной нормы Конвенции307.
Показание, признанное второстепенным, несущественным, может быть исключено из числа доказательств и не оглашаться в судебном заседании. Решение об этом принимается судом с обоюдного согласия сторон. Как некогда было сказано: «Суд вправе ... обойтись без словесных показаний только таких свидетелей, которые или не в состоянии явиться в заседание, или не представляются существенными»308. «Иначе и быть не может, ибо предоставление Суду права увольнять от явки к судебному следствию главных по делу свидетелей, без указанных в законе непреодолимых или особенных к тому препятствий, было бы равносильно праву обращать устный и состязательный процесс в письменный и лишать подсудимого тех средств защиты, которыми он может воспользоваться при допросе свидетелей на Суде и перекрестном их передопросе, или наоборот дать возможность подсудимому избегнуть следуемого ему по закону наказания»309.
Когда личное доказательство имеет существенное значение, суд должен использовать все возможности непосредственного допроса свидетеля в судебном заседании для выяснения существенных фактов. Обращение к производному доказательству, как средству проверки показаний свидетеля, является крайним средством. Когда стороны не возражают против оглашений показаний не явившегося свидетеля и соглашаются признать факты, установленные этим средством доказывания, то суд имеет право не дать разрешение стороне на оглашение показаний в порядке, установленном частью 1 ст. 281 УПК РФ.
Правила, перечисленные в части второй ст. 281 УПК РФ, позволяют оглашать в суде показания свидетелей в специальных случаях. В основе их лежат объективные причины, воспрепятствовавшие явке свидетеля в суд. Законодатель считает оправданным обращение в производному источнику доказательства (протоколу) вместо первоначального (устных показаний в суде), в нижеследующих случаях; а) смерти потерпевшего или свидетеля; б) тяжелой болезни, препятствующей явке в суд; в) отказа потерпевшего или свидетеля, являющегося иностранным гражданином, явиться по вызову суда; г) стихийного бедствия или иных чрезвычайных обстоятельств, препятствующих явке в суд. Во всех указанных в ч. 2 ст. 281 УПК РФ ситуациях суд вправе по ходатайству одной из сторон принять решение об оглашении ранее данных по делу свидетелем (потерпевшим) показаний.
Актуальные проблемы использования иных видов производных доказательств в доказывании по уголовным делам
В данном параграфе главным образом будут рассматриваться вопросы, связанные с передачей цифровой информации в уголовном процессе - в свете понятия производных доказательств. Доказательная база по многим уголовным делам строится на аудио-, видеозаписях переговоров фигурантов во время ОРМ, цифровой информации, полученной в результате проведения некоторых следственных действий (контроля и записи телефонных и иных переговоров), информации о контактах абонентов, абонентских устройств, А по сути, она строится на производных доказательствах, ведь суду зачастую первичный носитель информации не представляется суду и защите для исследования (иногда это и не возможно по техническим причинам).
В связи с развитием новых информационных технологий проблематика использования производных доказательств получила новый вид. Весьма актуальным и дискуссионным является вопрос о производности доказательств, получаемых в ходе проведения следственных действий, предусмотренных статьями 186, 186.1 УПК РФ, Очевидно, что сюда же примыкают ОРМ, регламентированные пунктами 9-10 статьи 6 ФЗ «Об ОРД» (в ред. ФЗ от 28.12.2010г. № 404-ФЗ), в том числе так называемая «детализация телефонных звонков», запрос данных билинга у сотового оператора. На наш взгляд, несмотря на разницу в правовых режимах сам процесс получение информации об обстоятельствах дела в этих случаях примерно одинаков. Компетентный государственный орган, получив в установленном законом порядке разрешение суда, с помощью технических средств копирует на носитель информацию, которая проходит по контролируемому каналу связи или фиксирует сами контакты и их технические параметры.
Традиционные формы производных доказательств вроде таких, как передача личного доказательства через письменное, или вещественное доказательство, передача письменного доказательства (электронного документа) через иное письменное доказательство, или личное, или вещественное доказательства, передача вещественного доказательства через другое вещественное, или личное, или письменное доказательства получают существенное своеобразие в случае, если информация передается в цифровом формате.
Первоисточником информации является человек или его речь; эта речь фиксируется техническими устройствами и в последующем представляется в качестве доказательства. Если речь передается по каналам связи, то перехватывается и записывается информационный процесс, протекающий в каналах связи. Сделанная запись переговоров уже есть копия тех данных, которые передавались по каналу связи. Существующая уголовно-процессуальная форма делает необходимым для органа уголовного преследования производство ряда документов и предметов, которые получают статус «источников доказательств», с соответствующими правовыми последствиями. Будучи в действительности только носителями информации, документы, вещественные доказательства принимаются иногда некритически судом за объективные средства установления истины.
Хотя общие закономерности доказывания при использовании сведений в цифровом формате сохраняются, тем не менее, есть повод обсудить вопрос, что является первоначальным, а что выступает производным доказательством в ситуации, когда информация (аудио, видеофайлы) накапливается в неких базах данных (зачастую контролируемых только техническими службами правоохранительных органов), а оттуда уже выявить386.
Проблема соотношения первоначального/производного доказательства при передаче цифровой информации становится предметом как ряда следственных действий, так и ряда ОРМ. Обычно, официально направляемый в суд документ, существующий в электронном или письменном виде, является производным доказательством, ибо составляется органом предварительного расследования и весьма часто источник информации недоступен для непосредственного исследования во время судебного разбирательства.
Электронный документ - это документ, в котором информация представлена в электронно-цифровой форме. В целом, либо сам электронный документ, либо его электронно-цифровой носитель должны обладать какими-либо индивидуализирующими признаками. Если проводилось ОРМ, указанный электронный документ сопровождает рапорт оперативного сотрудника спецслужбы. В нем дается описание признаков преступления, подтверждаемых электронным документом, либо его электронно-цифровой носителем (диском), он представляет собой копию цифровых аудио- и(или) видеозаписей, «добытых», как указывается, в ходе оперативно-розыскной деятельности (ОРД). Записанные на представленном электронно-цифровой носителе аудио-, видеофайлы, осматриваются следователем, приобщаются к материалам уголовного дела и могут стать в конечном итоге основой обвинительного довода против подсудимого. Вокруг генезиса и репрезентативности данных, записанных на электронно-цифровом носителе, иногда разворачиваются споры, одним из ключевых вопросов которых является вопрос о первоисточнике и корректности обработки первичной информации, зафиксированной в производных доказательствах: протоколах, стенограммах.
Судебная практика свидетельствует о том, что при доказывании в качестве вещественных доказательств часто используются результаты ОРД -это компьютерные диски с копиями цифровых записей, происхождение которых подтверждалось рапортами, постановлениями, иными документами, составляемыми оперативными сотрудниками. Не менее часто эти вещественные доказательства даже не подвергаются проверке ни следователями, ни судами на подлинность их содержания путем проведения фонологических экспертиз. Таким образом, суд основывается на следственных производных доказательственных материалах. Приведем в качестве примера уголовное дело № 1-260/05387, в котором в качестве доказательства была представлена фонограмма переговоров, а в суде выступил в качестве свидетеля специалист, проводивший контроль и запись переговоров.
Вопрос прокурора: Что можете показать по поводу документов в т. 34, л.д. 131-134? Прошу суд прежде всего огласить эти документы.
Возражений нет. Судом оглашается т. 34, л.д. 131- 134 - разговор между Сметаниным и Гималдиновым.
Свидетель: Я подтверждаю, что данные распечатки направлены мною, и они являются копиями сводок телефонных переговоров с собеседниками Гималдинова: Сметаниным и Костериным. Данные материалы были получены с санкции заместителя председателя Нижегородского областного суда Хохлова Николая Дмитриевича. Подлинники разговора находятся в деле оперативного учета, (л.д. 165) Материал готов предоставить суду для обозрения.
Председательствующий обозревает дело оперативного учета в подлиннике и санкцию областного суда. Более никаких действий по проверке происхождения данного доказательства не проводится.
Суды до последнего времени в своих решениях ссылались на те электронные документы и(или) их материальные носители, которые были составлены оперативными аппаратами, как доказательства. При этом надо понимать, что так называемая легализация результатов ОРД путем следственного осмотра носит во многом формальный характер, процессуальные гарантии доброкачественности получаемого вещественного доказательства, оставляют за скобками вопрос о первоисточнике информации.
