Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Доказывание в досудебных стадиях по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности: теоретико-методологический аспект
1. Уголовно-процессуальное доказывание: сущность, форма и содержание
2. Предмет и пределы досудебного доказывания по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности
3. Процессуально-правовые проблемы использования результатов оперативно-розыскной деятельности в досудебном доказывании по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности
Глава 2. Доказывание обстоятельств совершенных преступлений экстремисткой направленности в досудебных стадиях уголовного судопроизводства
1. Актуальные уголовно-процессуальные аспекты проверки сообщений о преступлениях экстремистской направленности в стадии возбуждения уголовного дела
2. Доказывание преступлений экстремистской направленности в стадии предварительного расследования
3. Досудебная подготовка фактических материалов уголовного дела о преступлении экстремистской направленности к судебному доказыванию
Заключение
Список использованной литературы .
- Предмет и пределы досудебного доказывания по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности
- Процессуально-правовые проблемы использования результатов оперативно-розыскной деятельности в досудебном доказывании по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности
- Доказывание преступлений экстремистской направленности в стадии предварительного расследования
- Досудебная подготовка фактических материалов уголовного дела о преступлении экстремистской направленности к судебному доказыванию
Предмет и пределы досудебного доказывания по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности
Традиционно в уголовно-процессуальной науке имеет место отождествление уголовно-процессуального доказывания и познания фактических обстоятельств дела – оснований для применения уголовно-правовых и уголовно-процессуальных норм. Вместе с тем, нет сомнений в том, что познание, проводимое по уголовному делу, всегда объемнее, глубже доказывания, ибо содержит в себе не только результаты применения нормативно-закрепленных способов постижения интересующих обстоятельств предмета, но также использует сведения (информацию), получаемые от применения иных научных (рациональных) и ненаучных (иррациональных) способов познания. Их использование, как правило, имеет место в практике судопроизводства, но не афишируется или скрывается субъектами доказывания. Подобного рода сведения оказывают существенное воздействие на лицо, проводящее проверку сообщения о преступлении либо ведущее производство по уголовному делу. В этой связи уместно задаться вопросом о достаточности и надежности процессуальных средств познания, имеющихся в распоряжении органов уголовной юстиции, для выяснения фактов по делу и принятия решений, что предполагает уяснение сущности, формы и содержания судебного доказывания.
Связанная с этим вопросом проблематика остается одной из самых злободневных. Расширение границ познания по уголовному делу зачастую происходит вынужденно, ввиду недостаточной эффективности применения процессуальных способов17. Вот и законодатель, неоднократно, с момента вступления в действие УПК РФ, изменял перечень следственных действий, производство которых разрешается до возбуждения уголовного дела. Дискуссия относительно возможностей использования результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании остается одной из наиболее принципиальных в современной отечественной науке уголовного процесса. Ввиду исключительно высокой степени общественной опасности преступлений экстремистской направленности, значение, которое придают борьбе с экстремизмом, в среде теоретиков и практиков продолжается обсуждение проблемы «достаточности» процессуальных средств выявления, раскрытия и расследования преступлений данного вида. Сложность проблемы в массовости проявлений экстремизма с одной стороны, и недопустимости (ввиду конституционно закрепленных положений о том, что Россия демократическое и правовое государство) необоснованного ограничения прав и законных интересов лиц, оказавшихся в сфере судопроизводства (независимо от процессуального статуса лица необоснованное ограничение прав и законных интересов – недопустимо). Очевидно, что процесс дифференциации уголовно-процессуальной формы досудебного производства, в зависимости от вида преступлений будет продолжаться. Данное утверждение особенно актуально для преступлений экстремистской направленности. Но также очевидным является то, что в гносеологическом аспекте законы научного познания справедливы для любых разновидностей преступлений. Такой вывод основывается на методологической основе, традиционной для советской и российской науки уголовного процесса – диалектико-материалистической теории познания. Из сказанного следует вывод: прежде чем предметно разрабатывать дополнительные процессуальные (частные) методы и способы познания преступлений экстремистской направленности, следует критически проанализи 17 Весьма показательной является широко распространившаяся в некоторых органах предварительного расследования практика использования нетрадиционых средств и способов раскрытия преступлений, в частности, обращение к экстрасенсам и т.п. ровать на всех уровнях институт уголовно-процессуального доказывания: методологическом, нормативном и правоприменительном.
Признавая научным только материалистический метод познания объективной реальности и событий, в ней происходящих независимо от сознания субъекта познания, следует обратить особое внимание на формальный аспект доказывания – познания в уголовном судопроизводстве, т.е. предусмотренный уголовно-процессуальным законом порядок получения, накопления, использования информации субъектами уголовно-процессуальной деятельности. Уголовно-процессуальный закон определяет в статье 85 УПК РФ основные элементы доказывания в виде собирания, проверки и оценки доказательств. Доказывание направлено на установление произошедшего в прошлом события преступления, то есть того, что на самом деле было или не было в действительности. Отыскание носителей сведений, с помощью которых могут быть получены сведения об этом событии, познание следов преступления путем собирания, процессуального закрепления, проверки и оценки этих сведений – общий смысл доказывания. Уголовно-процессуальное доказывание, несомненно, носит научный, исследовательский характер, ввиду признаваемого нами как истинного, диалектико-материалистического учения о свойствах бытия.
Из уже сказанного вытекает вывод о многоаспектности доказывания по уголовному делу. Во-первых, мы выделяем познавательный аспект доказывания. В ходе него получаются сведения (информация) об отдельных элементах расследуемого события, т.е. слагаемых предмета доказывания: место, время, участники, их действиях и т.п. Во-вторых, в доказывании необходимо усматривать удостоверительно-обосновательный или аргу-ментационный аспект. Вообще, уголовно-процессуальное доказывание имеет коммуникативный характер. Сведения об обстоятельствах исследуемого события отражаются в материалах уголовного дела и передаются по эстафете от одних к другим участникам уголовного судопроизводства. Установленные в ходе применения специфических, познавательных средств, сведения об обстоятельствах дела, обязаны быть легитимными. Собственно в этом и заключается основное назначение уголовно-процессуальной формы – легализация и легитимация деятельности властных субъектов доказывания, недопущение с их стороны произвола. Только полученные в рамках соответствующей процессуальной формы сведения пригодны для их дальнейшего использования в уголовном деле. Легитимация знания состоит не в механическом заполнении документальной формы (протоколов, постановлений и т.п.), а в обосновании и мотивировании процессуальных действий и решений по делу. Это своего рода отчет или оправдание органов уголовной юстиции перед обществом о проделанной работе.
Не будем в очередной раз повторять рассуждения о том, что уголовно-процессуальное доказывание есть разновидность познавательной деятельности, т.е. вид гуманитарного, ретроспективного (исторического) познания. На наш взгляд, это очевидно. Бесспорно и то, что доказывание является установлением фактических обстоятельств, входящих в нормативно определенный предмет доказывания (ч. 1 ст. 73 УПК РФ). Познавательная деятельность субъектов доказывания, включающая собирание, фиксацию, представление, проверку, исследование, оценку доказательств18, другие познавательные акты, всегда целенаправленна. Каждый из субъектов доказывания, участвуя в том или ином элементе доказывания, решает определенную задачу, обусловленную как его процессуальным интересом, так и конечной целью познания – истиной. Без такой целесообразности акты познания/доказывания лишены смысла19
Процессуально-правовые проблемы использования результатов оперативно-розыскной деятельности в досудебном доказывании по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности
Несмотря на общую теоретико-методологическую базу советской науки уголовного процесса, дискуссии относительно сущности и содержания базовых понятий доказательства, предмета доказывания и др. имели место. Так, в качестве основы для понятия предмета доказывания А.И. Трусов выдвигал понятие факта93, авторы «Теории доказательств в советском уголовном процессе» рассматривали в этом качестве фактические обстоятельства94, а В.Д. Арсентьев полагал, что к ним следует причислять и факты, и обстоятельства
Теория доказательств в советском уголовном процессе. Часть общая. М., 1966. С. 185. дела95. При этом, законодатель проявлял завидную стабильность, по сути, не меняя содержание предмета доказывания на протяжении десятилетий. И только в 2006 году законодатель дополнил ч. 1 ст. 73 УПК РФ пунктом 8, в котором говорится, что установлению подлежат «обстоятельства, подтверждающие, что имущество, подлежащее конфискации в соответствии со статьей 104.1 Уголовного кодекса Российской Федерации, получено в результате совершения преступления или является доходами от этого имущества либо использовалось или предназначалось для использования в качестве орудия преступления либо для финансирования терроризма, организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации)». Как известно, специфика досудебного доказывания состоит не только в ретросказательном аспекте, но и в преимущественно негласном, письменном характере проведения и фиксации процессуальных действий и решений, при ощутимом доминировании стороны обвинения. Соответственно, предмет доказывания, ограничивая дискреционные возможности стороны обвинения, фактически обязывает ее вести исследование преступления по тем обстоятельствам, которые отражены в ст. 73 УПК РФ. Отчасти содержание ст. 73 УПК РФ компенсирует отсутствие дефиниции цели доказывания, вместе с тем ограничивая познание, осуществляемое по уголовному делу, рамками предмета доказывания. И сторона защиты, находясь в подчиненном (в плане возможностей доказывания) положении, тем не менее, гарантированно имеет право обжаловать те действия и решения стороны обвинения, которые не направлены на установление предмета доказывания. Поскольку для стороны обвинения в досудебном доказывании целеполагание не определено в нормах закона, то эту роль выполняет предмет доказывания. Соответственно, и процессуальная деятельность стороны защиты, так или иначе, связана с доказыванием, ориентированным на установление истины (в большей мере опосредованно, через обжалование действий и решений стороны обвинения). Предмет доказывания в досудебном производстве оказывает ориентирующее действие на доказательственную деятельность сторон. Сторона защиты, обжалуя действия и решения должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование, по мотивам несоблюдения/нарушения прав и свобод участников судопроизводства, тем самым «проверяет» качество доказывания, направленного к установлению истины по делу. С этой точки зрения, в понятие истины, устанавливаемой по делу, входит нравственная составляющая. Впрочем, корреляция между тяжестью совершенного преступления, его степенью общественной опасности и средствами осуществления уголовного преследования, давно очевидны. Понятно, что уголовный процесс не может предоставить равный масштаб для исследования всех преступлений. Без применения принципа процессуальной экономии (целесообразности) уголовное судопроизводство либо вынуждено экстенсивно наращивать систему органов и должностных лиц, «обслуживающих» уголовное судопроизводство, либо вырождается в формальную деятельность, только внешне напоминающую уголовный процесс, но по сути таковой не являющейся. Слишком затратное дело: расследовать одинаково тщательно все категории преступлений. Подтверждает наличие принципа целесообразности, не только предусмотренные законом нормы позволяющие прекратить уголовное преследование или уголовное дело по не реабилитирующим основаниям, но и дифференциация законодателем формы досудебного производства, в том числе и предмета доказывания.
Зависимость между объемом предмета доказывания и быстротой производства по уголовному делу очевидна, но не линейна, если форма уголовного судопроизводства не соответствует идеальной состязательной модели, при которой неустановление обстоятельства стороной обвинения, равноценно установление отсутствия или наличия данного обстоятельства - в пользу стороны защиты. При состязательной организации формы судопроизводства неполнота проведенного доказывания, в соответствии с принципом презумпции невиновности, предполагает решение суда в пользу защиты. В ин 63
квизиционном процессе, неполнота проведенного доказывания предполагает возобновление расследования, в том числе через механизм возвращения уголовного дела судом прокурору, причем с возможностью изменения обвинения, а значит и изменения предмета доказывания. Очевидно, что по делам о преступлениях экстремистской направленности, которые, очевидно, иногда выступают средством борьбы с политическими противниками - подобный правовой механизм – фактическое наращивание предмета обвинения или только угроза такового – могут выступать эффективным средством давления на инакомыслящих. Поэтому так важны института справедливого судебного разбирательства: состязательность, запрет на поворот к худшему, презумпция невиновности в делах о преступлениях экстремистской направленности.
Процессуальный статус участников доказывания предполагает самостоятельное, индивидуальное определение пределов доказывания, если под ними понимать степень (глубину) познания преступного деяния. Кроме обязанности установить наличие или отсутствие обязательных для доказывания обстоятельств, закон дает возможность расширить пределы доказывания, в том числе и для установления обстоятельств которые могут иметь значение для уголовного дела. Этому способствуют дискреционные полномочия, которыми обладают некоторые участники доказывания, которыми они вправе пользоваться для отстаивания собственных, признаваемых законом интересов.
Предмет и пределы доказывания, как основополагающие понятия теории доказательств, стали активно разрабатываться в советский период развития науки уголовного процесса, а именно, с принятия ст. 15 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и Союзных республик 1958 г. В более детализированном виде, позитивное выражение предмета доказывания советский законодатель представил в ст. 68 УПК РСФСР 1960 г.
Доказывание преступлений экстремистской направленности в стадии предварительного расследования
Поиски возможностей расширения сферы применения результатов ОРД, в уголовном процессе велись и в советской науке уголовного процесса и, весьма активно, в 90-е годы прошлого века (в период разработки и принятия «первого» и «второго» законов об ОРД и в преддверии принятия УПК РФ). После вступления 01.07.2002 г. в действие УПК РФ, фактически общепризнанной стала позиция о невозможности использования результатов ОРД в доказывании без предварительной уголовно-процессуальной проверки. Причиной явилась норма ст. 89 УПК РФ, фактически запретившей использовать результаты ОРД в уголовно-процессуальном доказывании, если они не отвечают требованиям, которые уголовно-процессуальный закон предъявляет к доказательствам. Отдельные попытки обосновать возможность иного решения проблемы предпринимались на уровне концепции128, теории, однако широкого распространения они не получили.
Категорически не приемлющий какую-либо перспективу возможности «сближения» юридического значения результатов гласной ОРД, в виде протоколов гласного оперативного изъятия, с уголовно-процессуальными доказательствами Е.А. Доля ссылается на то, что по существу между доказательственной и оперативно-розыскной информацией нет непреодолимой границы, последняя при определенных в законе условиях может стать доказательственной129. Однако, по мнению данного автора, при производстве гласных оперативно-розыскных мероприятий невозможно выполнение в полной мере требований уголовно-процессуального законодательства. Поэтому результаты гласных оперативно-розыскных мероприятий не могут быть приравнены по своему доказательственному значению к доказательствам. Так же в каче-
На данное замечание следует заметить, что проведение гласных оперативно-розыскных мероприятий допускается только на основании судебного решения (если эти мероприятия ограничивают какие-либо Конституционные права граждан), либо с согласия лиц, в отношении которых они реализуются.
Пытаясь обосновать методологическую «несовместимость» результатов гласных оперативно-розыскных мероприятий и результатов процессуальных следственных действий, Е.А. Доля в своих рассуждениях выходи на уровень «философской рефлексии», подвергая оригинальному анализу диалектику таких парных категорий, как содержание и форма. Справедливо отмечая, что содержание и форма присущи всем процессам и явлениям, что эти категории взаимообусловлены и существуют в единстве, что единство содержания и формы выражается в невозможности существования бессодержательных форм и неоформленных содержаний, данный автор не допускает мысли о том, что в протоколе (являющимся формой) соответствующем требованиям УПК РФ может находится и содержание, соответствующее требованиям УПК РФ. весь непросто понять логику рассуждения данного автора сформулировавшего следующее: «то обстоятельство, что протоколы изъятия предлагается оформлять по правилам УПК, не меняет правовой природы того содержания, которое в них будет отражено. Оно сохранит свое оперативно-розыскное содержание в силу того, что его получение осуществлялось не в соответствии с требованиями УПК, а согласно оперативно-розыскным правилам, сформулированным с учетом целей и задач оперативно-розыскной (ст.
. Что имел ввиду данный специалист, утверждая фундаментальные различия между содержанием и формой оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельности обусловлены объективными факторами, уходящими в особенности тех частей бытия, для познания и преобразования которых эти виды деятельности в конечном итоге и предназначены132. В гносеологическом аспекте познание события преступления и всех иных элементов образующих предмет доказывания опирается на диалектико-материалистическую теорию познания. В этом контексте уголовно-процессуальная форма скорее отдаляет субъектов доказывания от материальной (объективной) истины по делу. В наши дни критерий допустимости, являющийся квинтэссенцией, уголовно-процессуальной формы для доказательств, призван обеспечивать защиту прав и законных интересов участников судопроизводства, не допускать необоснованного, несоразмерного ограничения прав личности. Справедливо ли утверждение о том, что при проведении гласной ОРД уровень защищенности прав личности не соответствует уголовно-процессуальному, в том числе и ввиду неопределенности статуса (точнее его отсутствия как такового, ведь уголовного дела то нет)? Полагаем, что нет. Хорошо известное процессуалистам постановление Конституционного суда РФ № 14-П по так называемому «делу Маслова» отчасти содержит ответ на данный вопрос: соблюдение гарантий прав личности, соответствующих его фактическому положению, является обязательным для всех должностных лиц публичных органов исполнительной власти, в т.ч. осуществляющих ОРД. При этом, как подчеркивает Конституционный суд, обеспечение прав и законных интересов личности должностными лицами должно осуществляться на требуемом уровне независимо от формального наличия процессуального статуса или возбужденного уголовного дела.
Многочисленные изменения, внесенные за последние годы в уголовно-процессуальный закон (и не менее многочисленные законопроекты, находящиеся в стадии разработки и обсуждения) свидетельствуют о достаточной гибкости законодателя. Можно предположить, как вариант, направление дальнейшего реформирования в сторону деформализации доказывания, в том числе в вопросе использования результатов ОРД в качестве обвинительных доказательств. При наличии соответствующей методологической основы, введение позитивных норм о включении отдельных результатов гласной ОРД в состав источников уголовно-процессуальных доказательств окажет сугубо позитивное влияние на эффективность уголовного преследования. При существующем порядке нормативного регулирования гласной ОРД мы полагаем вполне обоснованным инициативное обращение оперативных сотрудников суд за разрешением на проведение гласного обследования, при наличии достаточных оснований полагать, что владелец помещения добровольно не согласится на проведение данного оперативно-розыскного мероприятия.
Анализ материалов следственной и судебной практики, в части заявляемых стороной защиты жалоб на нарушения законности сотрудниками оперативных подразделений полиции при проведении гласных оперативно-розыскных мероприятий и ходатайств, о признании их результатов недопустимыми доказательствами, свидетельствует о том, что причины значительной части допускаемых нарушений обусловлены несовершенством нормативного регулирования гласной оперативно-розыскной деятельности, что в свою очередь свидетельствует о методологической проблеме дифференциации оперативно-розыскной деятельности на гласную и негласную, в контексте дальнейшей разработки правового режима ограничения прав и законных интересов физических и юридических лиц попадающих в сферу гласных оперативно-розыскных меропиятий
Досудебная подготовка фактических материалов уголовного дела о преступлении экстремистской направленности к судебному доказыванию
Потому задача прокурорско-надзорных органов, осуществляющих надзор за законностью регистрации и разрешения сообщений о преступлениях экстремистского характера, состоит в том, чтобы выйти на более высокий уровень анализа и обобщения криминогенной ситуации, определить факторы, ее создающие и принять меры к устранению причин, порождающих экстремистские настроения. Принять меры прокурорского реагирования по фактам противоправных действий лиц, которые своим действием, либо бездействием, способствовали совершению преступлений экстремистской направленности.
Следует отметить, что соответствующие задачи ставятся в рамках ведомственного контроля руководством Следственного Комитета России. Так в пункте 2.8. Приказа Следственного Комитета РФ от 12 июля 2011 г. № 109 «О мерах по противодействию экстремистской деятельности»169, следователям предписывается: принимать по каждому уголовному делу указанной категории профилактические меры, направленные на предупреждение экстремизма. Строго следить за тем, чтобы при производстве допросов и других следственных действий в обязательном порядке выяснялись причины и условия, способствующие осуществлению экстремистской деятельности. Там же, предписывается направлять в порядке ч. 2 ст. 158 УПК РФ представления об устранении всех выявленных обстоятельств, способствовавших совершению экстремистских преступлений, и других нарушений закона. Принимать участие в рассмотрении представлений, контролировать их исполнение и уведомление следственных органов в установленный законом срок. Председатель Следственного Комитета РФ требует исключить формализм при оценке принятых мер по внесенным представлениям. ствия: Использовать все формы межведомственного взаимодействия, включая оперативный обмен необходимой информацией, разработку согласованных планов деятельности по противодействию экстремизму, издание совместных организационно-распорядительных документов, создание межведомственных рабочих (экспертных) групп для проработки отдельных вопросов, совместное изучение и распространение положительного опыта работы, проведение межведомственных совещаний, конференций, семинаров, занятий и других мероприятий.
При выявлении экстремистских групп в подростковой и молодежной среде давать объективную оценку упущениям в работе каждого конкретного органа и учреждения системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних. Инициировать перед уполномоченными органами принятие мер по ликвидации или запрету деятельности организаций в связи с их причастностью к экстремизму, а также по пресечению деятельности средств массовой информации и интернет-сайтов, содержащих материалы экстремистского характера. Регулярно обобщать состояние работы по предупреждению экстремизма и направлять в соответствующие органы предложения о принятии конкретных профилактических мер.
Следует отметить ряд положений Приказа Генеральной прокуратуры РФ от 19 ноября 2009 г. № 362170 «Об организации прокурорского надзора за исполнением законодательства о противодействии экстремистской деятельности». В пункте 1.5. приказа генеральный прокурор требует: «При реализации мер уголовно-правового характера по противодействию экстремистской деятельности обеспечить надзор за законностью и обоснованностью принятия правоохранительными органами решений по материалам, заявлениям, обращениям и другим сообщениям о проявлениях экстремизма, а также задержанием лиц, осуществляющих экстремистскую деятельность; соблюдением законности при проведении оперативно-розыскных мероприятий уполномоченными органами, легализации полученных результатов и использовании
Нельзя не отметить положения приказа в пункте 1.1 которого, Генеральный прокурор РФ Ю. Чайка требует: на основе анализа состояния законности систематически проводить проверки исполнения федеральными органами исполнительной власти, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления и их должностными лицами в пределах своей компетенции требований законодательства о противодействии экстремистской деятельности, в том числе о приоритетном порядке принятия профилактических мер. Таким образом, важной задачей прокурорско-надзорной деятельности, решение которой начинается именно в стадии возбуждения уголовного дела, является оценка прокуратурой состояния профилактической работы ведущихся различными государственными органами и их должностными лицами по противодействию экстремистской преступности. Наличие достаточных оснований для возбуждения уголовного дела по «тяжелым» экстремистским статьям является объективным критерием неудовлетворительного характера этой работы на каком-либо направлении. В соответствии с приказом Генеральной прокуратуры России № 362, одновременно с реализацией надзорных полномочий, направленных на проверку законности приема, регистрации и разрешение сообщений о преступлениях экстремистской направленности, а так же законности и обоснованности проведения проверочных действий и принятия на их основе соответствующего процессуального решения, должностные лица органов прокуратуры обязаны исследовать и установить причины способствовавшие совершению преступления экстремистской направленности. Материалы этой деятельности прокурора могут иметь существенное значение в рамках судебного разбирательства и учитываться судом, при соответствующей позиции одной из сторон, как обстоятельства смягчающие или отягчающие ответственность лиц, совершивших преступное деяние экстремистской направленности.
Целью проведения проверочных действий в стадии возбуждения уголовного дела, после регистрации сообщения о преступлении, является установление следователем законности поступившего повода для возбуждения уголовного дела, а также достаточных оснований (фактических данных) для возбуждения уголовного дела либо обоснованной констатации отсутствия оснований для принятия подобного решения.
Под законностью повода для возбуждения уголовного дела понимается его соответствие положениям, отраженным в части 2 статьи 140 УПК РФ и статьях 141-143 УПК РФ. Открытый перечень поводов приводится в части 1 статьи 140 УПК РФ. С точки зрения доказательственной ценности особый интерес среди них представляет явка с повинной (ст. 142 УПК РФ) - добровольное сообщение лица о совершенном им преступлении, которое оформляется в соответствии с правилами часть 3 статьи 141 УПК РФ.
