Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Эволюция и сравнительно-правовая характеристика уголовного законодательства об ответственности за преступления, совершенные в составе организованной группы 12
1. Становление и развитие отечественного уголовного законодательства об ответственности за преступления, совершенные в составе организованной группы 12
2. Компаративный анализ зарубежного уголовного законодательства об ответственности за преступления, совершенные в составе организованной группы 43
Глава 2. Понятие и виды организованных преступных групп 74
1. Понятие и признаки организованной преступной группы по Уголовному кодексу Российской Федерации 74
2. Уголовно-правовая классификация организованных преступных групп и проблемы их разграничения 97
Глава 3. Проблемы квалификации и назначения наказания за преступления, совершенные в составе организованной группы 121
1. Правила квалификации преступлений, совершенных в составе организованной группы 121
2. Назначение наказания за преступления, совершенные в составе организованной группы 147
Заключение 165
Библиография
- Компаративный анализ зарубежного уголовного законодательства об ответственности за преступления, совершенные в составе организованной группы
- Понятие и признаки организованной преступной группы по Уголовному кодексу Российской Федерации
- Уголовно-правовая классификация организованных преступных групп и проблемы их разграничения
- Назначение наказания за преступления, совершенные в составе организованной группы
Введение к работе
Актуальность темы исследования обуславливается потребностью в дальнейшем развитии и совершенствовании теории и практики реализации уголовной ответственности за преступления, совершаемые в составе организованной преступной группы.
Исследования в сфере противодействия организованной преступности показывают, что именно в составе организованных преступных групп совершаются наиболее опасные и трудно раскрываемые преступления. При этом доля таких преступлений в общей структуре преступности за последние годы не снижается.
В рамках решения задачи повышения эффективности уголовного закона в части борьбы с организованной преступностью в последние годы предпринят ряд существенных шагов, связанных с изменением понятия организованной группы и преступного сообщества, модернизацией уголовно-правовых норм об ответственности за создание организованных групп, ограничением возможности освобождения от наказания лиц, участвующих в преступном сообществе. Эти новации во многом определяют современные направления развития уголовно-правовой науки, обостряя имеющиеся и порождая новые теоретические и прикладные проблемы, связанные с квалификацией преступлений, совершаемых в составе организованной группы, разграничением по видам самих организованных групп, отграничением организованных групп от иных форм участия нескольких лиц в совершении преступления, решением вопросов множественности преступлений, с назначением уголовного наказания и др.
Объективно существующие различия в теоретической трактовке концепции уголовной ответственности за преступления, совершенные в составе организованной группы, не способствуют формированию единообразной практики применения уголовного закона. Более того, оставаясь в заданных уголовным законом рамках и признавая организованную группу формой соучастия в преступлении, представители уголовно-правовой науки, основываясь преимущественно на лингвистическом и догматическом толковании закона, выдвигают лишь частные, а от того в ряде случаев несогласованные и противоречивые суждения по поводу совершенствования отдельных уголовно-правовых норм, ориентированных на борьбу с организованной преступностью. В итоге наблюдается консерватизм и недостаточность научного знания, самым негативным образом отражающиеся на содержании уголовного закона и практике противодействия преступности.
Учитывая эти обстоятельства, представляется оправданным поиск и обоснование новых решений, учитывающих отечественный и зарубежный опыт, а также современные потребности в теории и практических подходах к квалификации и назначению наказания за преступления, совершаемые в составе организованной группы.
В основу такого исследования положена гипотеза о том, что организованная группа не является формой соучастия в преступлении, а создание и участие в организованной группе целесообразно рассматривать в качестве самостоятельного состава преступления. Аргументация этого положения открывает новые перспективы в совершенствовании теоретических основ уголовной ответственности за преступления, совершенные в составе организованной преступной группы, и практики борьбы с проявлениями организованной преступности.
Степень научной разработанности темы. Исследованию проблем уголовной ответственности участников организованных преступных групп были посвящены работы П.В. Агапова, Е.А. Галактионова, Л.Д. Гаухмана, А.И. Долговой, И.А. Дубровина, С.В. Дьякова, А.Р. Зайнутдиновой, С.В. Иванцова, В.С. Комиссарова, О.Н. Литовченко, С.В. Максимова, В.В. Малиновского, А.В. Шеслера и др. Однако все имеющиеся к настоящему времени исследования основаны на идее признания организованной преступной группы формой соучастия в преступлении, что предопределяет содержание заключенных в них выводов и предложений. К тому же часть из них по объективным причинам не учитывает изменений уголовного законодательства и динамики современной правоприменительной практики. Новации законодательного характера, нерешенные проблемы правоприменения, потребность в развитии теории уголовного права обуславливают в своей совокупности потребность дальнейшего теоретического осмысления путей и средств уголовно-правовой борьбы с преступлениями, совершаемыми в составе организованных групп. В этой связи выбор темы исследования представляется вполне закономерным, оправданным и своевременным.
Цель исследования заключается в выработке теоретических положений, характеризующих основание и специфику реализации уголовной ответственности за преступления, совершаемые в составе организованной преступной группы.
Достижение этой цели обусловило постановку и решение следующих задач:
- проведение историко-правового и компаративного анализа уголовного законодательства об ответственности за преступления, совершаемые в составе организованной группы;
- изучение нормативных и социально-криминологических признаков организованной преступной группы, разработка классификации организованных преступных групп, определение основания и критериев их разграничения;
- теоретическое обоснование необходимости признания создания и участия в организованной группе разновидностью приготовления к преступлению;
- разработка правил квалификации преступлений, совершаемых в составе организованных групп, с учетом особенностей самих групп, роли, выполняемой в них лицом, и самих совершаемых преступлений;
- анализ практики назначения наказания лицам, совершившим преступления в составе организованной группы, разработка рекомендаций, направленных к ее оптимизации, и к совершенствованию санкций статей УК РФ, устанавливающих ответственность за участие в организованных преступных группах.
Объектом исследования выступили уголовно-правовые отношения, возникающие в связи с совершением преступления в составе организованной преступной группы.
Предмет исследования – признаки и виды организованной группы, практика квалификации преступлений, совершенных в составе организованной группы, и назначения наказания за эти преступления.
Нормативными источниками диссертации являются нормы национального и международного права, определяющие основание ответственности за организованную преступную деятельность. Среди исследованных документов: Конституция РФ, решения Конституционного Суда РФ о соответствии Конституции отдельных предписаний УК РФ, международные нормативные акты (прежде всего, Конвенция ООН против транснациональной организованной преступности), УК РФ, а также уголовные законы России предшествующих эпох и законодательство зарубежных стран (США, Великобритании, ФРГ, Французской Республики, Китайской Народной Республики, Японии).
Теоретическую основу работы образует сложившееся в российской науке уголовно-правовое и криминологическое учение о предупреждении организованной преступности, которое было развито в трудах А.И. Гурова, В.С. Комиссарова, Р.Р. Галиакбарова, П.И. Гришаева, Г.А. Кригера, А.И. Долговой, В.С. Овчинского, Э.Ф. Побегайло. Диссертация базируется также на теоретических концепциях соучастия в преступлении (А.В. Бриллиантов, Ф.Г. Бурчак, М.И. Ковалев) и неоконченного преступления (Н.Ф. Кузнецова, В.Д. Иванов), а также иных позициях, имеющих отношение к теме диссертационного исследования.
Эмпирическую основу диссертации составили результаты анализа статистических данных ГИАЦ МВД России о состоянии, динамике и тенденциях преступлений, совершаемых организованными группами, а также преступлений, предусмотренных статьями 208, 209, 210, 282.1 УК РФ (2000 – 2012 г.г.); материалы судебной практики Верховного Суда РФ (в частности, размещенные в свободном доступе определения и постановления кассационной и надзорной инстанции по делам о преступлениях, совершенных в составе организованной группы; всего изучено 78 документов); данные экспертного опроса сотрудников правоохранительных органов (63 сотрудника Следственного комитета при МВД РФ (Следственного Департамента МВД РФ) и 87 судей федеральных судов г. Москвы, Московской и Калужской областей, Нижегородской области и Ставропольского края); материалы 123 уголовных дел о преступлениях, совершенных в составе организованной группы, рассмотренных судами указанных регионов в период с 2000 по 2012 годы.
Методологической основой диссертации выступили положения и принципы диалектической теории познания и требования системного подхода к проведению исследования; использованы методы догматического, сравнительно-правового, историко-правового анализа, метод экспертного опроса и анализа документов.
Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней обосновывается решение проблем ответственности за преступления, совершенные в составе организованной группы, основанное на идее о том, что организованная группа не является формой соучастия в преступлении, а создание и участие в организованной группе теоретически более обоснованно рассматривать в качестве самостоятельного состава преступления.
Исходя из этого, в работе: уточнены характеристики института соучастия в преступлении применительно к такой его форме, как «организованная группа»; определены основные направления эволюции законодательного понятия «организованная преступная группа» и тенденции его дальнейшего развития; дано уточненное определение этого вида криминального образования; разработана классификация организованных преступных групп; теоретически аргументированы правила квалификации преступлений, совершенных в составе организованной группы; дана оценка практики назначения наказания и определены перспективы совершенствования санкций за преступления, совершенные в составе организованной группы.
Основные положения, выносимые на защиту:
-
Организованная группа это управляемое объединение двух или более лиц, образованное на основе предварительной договоренности в единое целое в целях осуществления приготовительной и (или) дальнейшей деятельности по совершению одного или нескольких преступлений. Ее отличительными признаками выступают управляемость, наличие целостной структуры, устойчивость и сплоченность. С учетом того, что конфигурация участников организованной группы может быть построена как на основании признаков сложного соучастия, так и на основании признаков соисполнительства, обосновано положение о том, что организованная группа не вписывается в общую законодательную логику классификации форм соучастия и должна быть исключена из их числа.
-
На основе сравнительно-правового анализа уголовного законодательства зарубежных стран обосновывается вывод о возможности включения в отечественное уголовное право норм, позволяющих в большей степени эффективно противодействовать организованной преступности: а) рассматривать создание, руководство и участие в организованной группе в качестве особого вида приготовления к преступлению, требующего криминализации на уровне самостоятельного состава; б) отказаться от классификации организованных групп на виды в зависимости от степени устойчивости, сплоченности и структурированности; в) не использовать квалифицирующий признак «совершение преступления организованной группой».
-
В работе обоснован вывод о том, что усиление профилактического потенциала уголовного закона следует осуществлять за счет установления ответственности за создание, руководство и участие в любой организованной группе, состоявшейся для целей совершения преступления, вне зависимости от степени структурированности группы, категории и цели планируемых преступлений.
-
Соблюдение требований полноты (беспробельности) правого регулирования и дифференциации уголовной ответственности за преступления, связанные с созданием организованных групп, обуславливают необходимость конструирования системы норм об ответственности за создание и участие в организованных группах, включающую в себя общую норму об ответственности за создание, руководство и участие в организованной группе, а также специальные нормы об ответственности за аналогичные действия в отношении банды, организованной экстремистской группы и организованной террористической группы. Наряду с этим, как самостоятельное преступление должна оцениваться деятельность по объединению организованных групп в преступное сообщество и по координации криминальной деятельности самостоятельно функционирующих организованных групп.
-
Аргументированы правила квалификации преступлений, совершенных в составе организованной группы, которые могут быть реализованы при изменении теоретической и нормативной оценки деятельности по созданию и участию в ней: а) все члены группы, включая организатора, должны нести ответственность лишь за те преступления, в совершении или подготовке которых они принимали непосредственное участие; б) при квалификации их действий потребуется учет конкретной роли лица в совершении преступления и ссылка на соответствующую часть ст. 33 УК РФ; в) организация (участие) в организованной группе и совершение в составе группы конкретных преступлений должны квалифицироваться на основе правил совокупности преступлений.
-
Основным направлением карательной политики государства в части борьбы с преступлениями, совершаемыми в составе организованной группы, должно стать не повышение санкций, а расширение законодательной возможности и практики применения штрафа и конфискации имущества, как мер, подрывающих финансовую основу деятельности организованных групп.
Теоретическая значимость диссертации определяется содержанием сформулированных выводов и предложений. Результаты исследования дополняют и развивают такие разделы науки уголовного права, как история уголовного закона, учение о соучастии в преступлении, учение о преступлениях против общественной безопасности, сравнительное правоведение в сфере уголовного права, теория квалификации преступлений, учение о наказании. В этой связи они способствуют развитию науки уголовного права в целом и могут быть использованы в дальнейших научных исследованиях проблемы ответственности за преступления, совершаемые в составе организованных преступных групп.
Прикладное значение диссертации. В работе представлено обоснование возможных направлений совершенствования института соучастия в преступлении, института преступлений против общественной безопасности, а потому она может служить теоретической основой для дальнейшего реформирования уголовного законодательства.
Рекомендации о квалификации преступлений, совершенных в составе организованной группы, а также о квалификации создания и участия в организованной преступной группе могут быть использованы в правоприменительной практике следственных и судебных органов.
Сформулированные в работе положения и выводы могут использоваться в учебном процессе при изучении курса «Уголовное право», спецкурса «Теория квалификации преступлений», а также в процессе учебной подготовки впервые назначенных судей, в системе повышения квалификации судей и сотрудников следственных подразделений правоохранительных органов.
Апробация результатов исследования. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на кафедре уголовного права Российской академии правосудия. Ее основные положения нашли отражение в 8 опубликованных работах, в том числе в 5 статьях, размещенных в изданиях, рекомендованных ВАК при Минобрнауки России. Отдельные результаты диссертации внедрены в учебный процесс ФГБОУ ВПО «Российская академия правосудия» и в практику работы Управления по расследованию организованной преступной деятельности против общественной безопасности и интересов государственной службы Следственного Департамента МВД РФ.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и приложений.
Компаративный анализ зарубежного уголовного законодательства об ответственности за преступления, совершенные в составе организованной группы
Ситуация кардинальным образом меняется в связи с историческими событиями первых десятилетий XX века. Первая мировая война, череда революций послужили одновременно и следствием, и источником существенной разбалансировки государственного, экономического, социального механизма, что согласно всем криминологическим законам повлекло за собой ухудшение криминальной обстановки в стране, в том числе активизацию деятельности различных групповых образований как политической, антиправительственной направленности, так и откровенно преступных.
Это различение общеуголовных и антигосударственных групп было заложено еще в средневековье, но в связи с революционными событиями начала прошлого века стало проявляться наиболее отчетливо и остро.
Свидетельством тому, среди прочего, - первые декреты советской власти . В силу революционной логики значительная их часть была направлена на подавление «врагов революции», борьба с которыми легитимировалась уголовно-правовыми категориями. Так, Обращение к населению «О победе Октябрьской революции и о задачах борьбы на местах» требовало самой беспощадной борьбы с преступными сообществами - с юнкерами и корниловцами, «поднявшими с первых дней прихода советской власти знамя контрреволюционного восстания». Декрет СНК от 28.11.1917 г. «Об аресте вождей гражданской войны против революции», Обращение СНК от 30.11. 1917 г. «О подавлении контрреволюционного восстания буржуазии, руководимого кадетской партией» прямо объявляли партию кадетов «организацией контрреволюционного мятежа» и предписывали арест и предание суду ее руководителей. А Постановление кассационного отдела ВНИК от 06.10.1918 г. «О подсудности революционных трибуналов» формулировало уже в общей форме состав «участия во всевозможных контрреволюционных заговорах и организациях, ставивших своей целью свержение Советского правительства, хотя бы в результате его деятельности и не было контрреволюционного выступления». Для состава преступления достаточно было наличия одной лишь организационной деятельности, направленной к совершению контрреволюционных преступлений, при этом виновный мог ранее и не состоять в какой-либо контрреволюционной организации, заранее мог и не знать о подготовке контрреволюционного выступления: сам факт его участия в таком выступлении определял его уголовную ответственность. Постановление СНК от 05.09.1918 г. «О красном терроре» указывало, что «все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам» подлежат расстрелу.
Здесь и далее, если не указано иное, нормативные акты первых лет советской власти, посвященные противодействию преступности, приводятся по изданию: Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. 1917 - 1952. / Сост. А.А. Герцензон; под ред. И.Т. Голякова. М., 1953. Различение антигосударственных и общеуголовных преступных групп впервые четко проявило себя в Декрете ВЦИК от 20.06.1919 г. «Об изъятиях из общей подсудности в местностях, объявленных на военном положении», согласно которому в ведение ВЧК передавалось рассмотрение уголовных дел, с одной стороны, о принадлежности к контрреволюционной организации и участии в заговоре против советской власти; а с другой стороны, о бандитизме (участии в шайке, составившейся для убийств, разбоя и грабежей, пособничестве и укрывательстве такой шайки). Вместе с тем власть не стремилась к дифференциации ответственности за участие в этих группах, предоставляя ВЧК право «непосредственной расправы вплоть до расстрела». Такой подход имел и теоретическое обоснование. Исходя из известного тезиса о том, что «преступность - есть форма классовой борьбы», многие специалисты указывали: «Между общеуголовными и антисоветскими преступлениями в этот период невозможно было провести резкого разграничения. Вчерашний вор сегодня становился грабителем, завтра он участвовал в бандитском вооруженном нападении, а послезавтра выполнял заказ контрреволюционной организации - участвуя в погромах, диверсиях, экспроприациях, террористических актах»; «в годы гражданской войны уголовный и политический бандитизм настолько тесно переплетались между собой, что представляется по сути дела невозможным их отграничение друг от друга»33.
Отсутствие дифференцированного подхода обосновывалось и пониманием уголовно-правового значения соучастия в первые годы советской власти. Целый ряд постановлений советской власти («О взяточничестве» от 08.05.1918 г., «О спекуляции» от 22.06.1918 г., «О тыловом обеспечении» от 20.07.1918 г., «О набатном звоне» от 30.07.1918 г. и др.), различая исполнителей, подстрекателей, пособников, укрывателей,
В обобщенном виде концепция уголовно-правового регулирования, отвечавшая представлениям советской власти о должном, была воплощена в Руководящих началах по уголовному праву от 12.12.1919 г. Положения о соучастии в них были изложены в разделе V. Ключевое значение здесь имела статья 21, согласно которой «За преступления, совершаемые сообща группою лиц (шайкой, бандой, толпой) наказываются как исполнители, так и подстрекатели и пособники. Мера наказания определяется не степенью участия, а степенью опасности преступника и совершенного им деяния». Оценивая это законоположение, еще в середине прошлого века специалисты отмечали, что «установленный в ст. 21 Руководящих начал общий принцип определения соучастникам наказания по сути дела противоречит самой идее ответственности соучастников. Указывая, что «мера наказания определяется не степенью участия, а степенью опасности преступника и совершенного им деяния», Руководящие начала тем самым отказываются от института соучастия: с этой точки зрения нет никакой надобности устанавливать по конкретным делам роль подстрекателей, исполнителей и пособников, а достаточно подходить ко всем соучастникам с критерием их опасности» .
Изменение подхода наблюдается только в первом полноценном советском кодексе - УК РСФСР 1922 г., который в ст. 15 установил, что мера наказания каждому из соучастников «определяется как степенью участия, так и степенью опасности преступника и совершенного им преступления». Это же правило было подтверждено с. 18 УК РСФСР 1926 г.
Важно отметить, что ни Руководящие начала, ни общие положения УК РСФСР 1922 и 1926 годов не содержали законодательной разработки форм соучастия и не упоминали об организаторе преступления как
Герцензон А.А., Грингауз Ш.С., Дурманов Н.Д., Исаев М.М., Утевский Б.С. История советского уголовного права. 1919-1947 г.г. М., 1948. С. 171. самостоятельной фигуре среди соучастников35. В первом собственно и не было особой необходимости при установленном законодателем правиле общей, равной ответственности всех соучастников. Как указывал Э.Я. Немировский, «всякое соучастие даже двух лиц становится шайкой -группой и повышает наказуемость в законных рамках»36. Что касается отсутствия организатора среди соучастников, то оно оценивалось в науке как существенный пробел закона. В частности, А.А. Пионтковский писал: «Понятие организаторов преступления не укладывается в рамки прежнего деления соучастников на подстрекателей, пособников и исполнителей. Деятельность организатора качественно отличается от указанных видов соучастия. Однако она может включать в себя каждый из видов соучастия как один из составных элементов общей деятельности организаторов преступления»37.
Отдельные, наиболее опасные, по мнению законодателя, формы организованной преступной деятельности криминализировались как самостоятельные преступления в Особенной части советских уголовных кодексов. В УК РСФСР 1922 и 1926 г.г., в частности, устанавливалась ответственность за следующие деяния: ст. 60 - участие в организации
Понятие и признаки организованной преступной группы по Уголовному кодексу Российской Федерации
Если создание или участие в организованной группе предусмотрено законом в качестве самостоятельного преступления (ст. ст. 208, 209, 210. 282.1 УК РФ), то действия организаторов и участников такой группы подлежат квалификации по совокупности преступлений, предусмотренных указанными статьями уголовного закона, и статьями, устанавливающими ответственность за конкретные преступления, совершенные организованной группой. Это правило закреплено в ч. 5 ст. 35 УК РФ. Подтверждается оно и в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 12 от 10.06.2010 г., а также в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ 3 1 от 17.01.1997 г. «О судебной практике по делам о бандитизме», в котором, в частности, сказано: «Статья 209 УК РФ, устанавливающая ответственность за создание банды, руководство и участие в ней или в совершаемых ею нападениях, не предусматривает ответственность за совершение членами банды в процессе нападения преступных действий, образующих самостоятельные составы преступлений, в связи с чем в этих случаях следует руководствоваться положениями ст. 17 УК РФ, согласно которым при совокупности преступлений лицо несет ответственность за каждое преступление по соответствующей статье или части статьи УК РФ».
При квалификации конкретных преступлений, совершенных участниками банды, преступного сообщества, незаконного вооруженного формирования, экстремистского сообщества, необходимо вменять квалифицирующий признак «совершение преступления организованной группой».
Это правило четко сформулировано в Постановлении Пленума Верховного Суда, посвященном проблемам квалификации организации и участия в преступном сообществе. Там указано: «При совершении участником преступного сообщества (преступной организации) тяжкого или особо тяжкого преступления его действия подлежат квалификации по совокупности преступлений, предусмотренных частью 2 статьи 210 УК РФ и соответствующей частью (пунктом) статьи Уголовного кодекса Российской Федерации, с учетом квалифицирующего признака «организованная группа». Если состав совершенного преступления не предусматривает в качестве квалифицирующего признака совершение его организованной группой, действия лица подлежат квалификации по части 2 статьи 210 УК РФ и соответствующей части (пункту) статьи Уголовного кодекса Российской Федерации, содержащей квалифицирующий признак «группой лиц по предварительному сговору», а при его отсутствии - по признаку «группой лиц».
Формулируя это правило, следует сделать оговорку относительно квалификации преступлений, совершенных незаконным вооруженным формированием. Это формирование (по крайнее мере, в существующей трактовке) не всегда обладает признаками организованной группы, а потому тезис о вменении квалифицирующего признака («совершение преступления организованной группой») будет справедливым для оценки действий участников тех незаконных вооруженных формирований, которые обладают признаками организованной группы.
Квалификация эксцесса участников организованной группы обладает спецификой и не в полной мере урегулирована предписаниями ст. 36 УК РФ.
Этот тезис основан на расширительном толковании правила, сформулированного в Постановлении Пленума Верховного Суда России № 12 от 10.06.2010 г. Там указано: «В случаях, когда участник преступного сообщества (преступной организации), совершает преступление, которое не охватывалось умыслом других участников сообщества (организации), его действия как эксцесс исполнителя подлежат квалификации по соответствующей статье Уголовного кодекса Российской Федерации без ссылки в этой части на статью 210 УК РФ, если содеянное таким лицом совершено не в связи с планами преступного сообщества (преступной организации). При отсутствии договоренности с другими участниками преступного сообщества (преступной организации) совершение участником этого сообщества (организации) действий, которые были направлены на обеспечение функциональной деятельности сообщества (организации), например убийства в целях сокрытия иного преступления, совершенного участником преступного сообщества (преступной организации), подлежит квалификации по соответствующей статье Уголовного кодекса Российской Федерации и по статье 210 УК РФ». Можно заключить отсюда, что при квалификации эксцесса участника организованной группы, который совершил неоговоренное с иными соучастниками преступление в интересах организованной группы и в соответствие с общим планом ее деятельности, этот эксцесс квалифицируется как совершенный организованной группой.
Представленные правила квалификации преступлений, совершенных организованной группой, в целом можно признать устоявшимися. Некоторые из них по отдельности иногда вызывает критическую оценку в уголовно-правовой литературе (особенно это касается правил о вменении квалифицирующего признака «совершение преступления организованной группой» при квалификации конкретных преступлений, совершенных участниками преступного сообщества, экстремистского сообщества, банда и незаконного вооруженного формировании; вопроса о квалификации действий организаторов указанных разновидностей организованных групп без ссылки на ст. 33 УК РФ). Однако судебная практика считает эти правила обоснованными и соответствующими как предписаниям уголовного закона, так и актуальным потребностям уголовно-правового противодействия организованной преступности, а потому существующие научные рекомендации остаются маловостребованными.
И все же, исследуя систему правил квалификации преступлений, совершенных в составе организованной группы, в комплексе, как связанную совокупность нормативных и ненормативных положений, следует признать, что в отечественной науке не было предпринято общей оценки этой системы, как представляется, по причине того, что специалисты практически единодушно соглашаются с законодательной позицией, признающей организованную группу формой соучастия, со всеми вытекающими отсюда последствиями в части установления правил квалификации преступлений.
Приступая к критическому анализу существующих проблем квалификации, обратим внимание на вопрос, на первый взгляд, терминологического свойства - о каких преступлениях должна идти речь: о преступлениях, совершенных организованной группой или преступлениях, совершенных в составе организованной группы? За внешней несущественностью такая постановка вопроса имеет глубокое, можно сказать, фундаментальное значение, поскольку непосредственно связана с обсуждением проблемы основания уголовной ответственности за преступление, совершенное в соучастии вообще, и совершенное организованной группой (в составе организованной группы), в частности. Как справедливо указывает А.В. Бриллиантов, «решение этого вопроса имеет принципиальное значение как в аспекте непосредственного определения оснований уголовной ответственности соучастников, так и в плане определения объема их ответственности, квалификации преступлений. Последнее значение в настоящее время наиболее ярко проявляется в тех случаях, когда речь идет о квалификации деяний, по существу являющихся деяниями организаторов, пособников, подстрекателей, но ответственность за которые законодателем установлена в специальных нормах» .
Уголовно-правовая классификация организованных преступных групп и проблемы их разграничения
Очевидно, что уголовный закон должно адекватно реагировать на существующие криминальные угрозы и учитывать криминологические характеристики преступности при конструировании правовых институтов и понятий. В силу этого не случайно, что уголовное законодательство России и до изменения ст. 35 УК РФ в 2009 году, и после этих изменений предусматривает два уровня консолидации членов организованных групп: собственно организованную группу и объединение организованных групп, т.е. преступное сообщество. При всех сложностях, возникающих в правоприменительной деятельности (59% опрошенных специалистов указали, что испытывают серьезные трудности в понимании, установлении и доказывании признаков объединения организованных групп), такое деление вполне обоснованно.
Вместе с тем, рассматриваемая градация, в том виде, в каком она закреплена в УК РФ, выглядит не достаточно последовательной. Во-первых, законодатель в ст. 35 УК РФ предусматривает градацию самих организованных групп на «простые» и «структурированные» (до 2009 г. -«сплоченные»), относя последние к разновидности преступного сообщества. В итоге, преступное сообщество может являть собой и объединение организованных групп, и одну (структурированную) организованную группу. На некорректность этого законодательного решения обратили внимание 74% опрошенных специалистов. А во-вторых, к преступному сообществу в соответствие со ст. 210 УК РФ приравнивается собрание организаторов, руководителей (лидеров) или иных представителей организованных групп, которое само по себе может и не обладать признаками организованной группы, прежде всего, признаком устойчивости. К этому следует добавить и известную проблему о соотношении преступного сообщества и преступной организации. Несмотря на то, что Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней) от 10.06.2010 г. указал, что закон не устанавливает каких-либо правовых различий между понятиями «преступное сообщество» и «преступная организация», в литературе этот вопрос решается далеко не так однозначно143.
Не исключено, что в криминологическом отношении такое решение справедливо, поскольку позволяет провести грань между различными группами по степени их организованности (структурированности, устойчивости, сплоченности), а также признать преступлением так называемые «воровские сходки», которые определяются криминологами как высшее проявление организованной преступности. Однако в уголовно-правовом, сугубо догматическом плане, для которого законы формальной логики и чистоты текста закона имеют первостепенное значение, такой подход представляется малоудачным. Надо признать, что отечественная уголовно-правовая наука постоянно обращает внимание на некорректность законодательных решений, связанных с разграничением организованной группы и преступного сообщества. Не повторяя хорошо известных аргументов, позволим себе высказать солидарность с мнением тех специалистов, которые усматривают признаки преступного сообщества лишь в объединении организованных групп, относя все разновидности самих организованных групп (структурированных и неструктурированных, сплоченных и несплоченных) к одной классификационной группе144. В нашем исследовании с целесообразностью такой классификации согласились 89% опрошенных специалистов.
Такая классификация, безупречная с точки зрения законов логики, заставляет по новому оценить качество законодательных решений в части выделения организованных форм соучастия и криминализации организации преступного сообщества. Здесь очевидны сразу несколько проблем: 1. Обоснованность признания преступным сообществом структурированной организованной группы; 2. Обоснованность признания преступным сообществом «воровских сходок»; 3. Обоснованность криминализции на уровне самостоятельной статьи уголовного закона преступного сообщества и отказа в криминализации организованной группы как таковой.
Назначение наказания за преступления, совершенные в составе организованной группы
От их решения во многом зависит качество нормативной базы борьбы с организованной преступностью и эффективность правоприменения в этой части. Однако прежде чем дать собственный ответ на поставленные вопросы, представляется необходимым рассмотреть еще одну классификацию организованных преступных групп.
Второй критерий, который может быть положен в основу классификации организованных групп, состоит в характеристике совершаемых ею преступлений. Согласно положениям ст. 35 УК РФ, организованная группа создается в целях совершения преступлений любой категории тяжести, в то время как преступное сообщество создается для совершения тяжких или особо тяжких преступлений. Именно наличие этой цели превращает организованную группу в преступное сообщество. Причем Верховный Суд России, рассматривая в кассационном порядке дело по обвинению нескольких лиц в организации преступного сообщества, указал, что во всех процессуальных документах должно быть четко указано, для совершения каких именно тяжких и особо тяжких преступлений создается группа. В определении по этому поводу сказано: «Из описания преступного деяния в предъявленном осужденным обвинении следует, что преступное сообщество (организация) создавалось для совершения краж автомобилей. В свою очередь кражи (ст. 158 УК РФ), относятся как к тяжким преступлениям, так и к преступлениям небольшой (ч.1 ст. 158 УК РФ) и средней тяжести (ч.2 ст. 158 УК РФ). Такая неопределенность в формулировке обвинения влечет нарушение права обвиняемых на защиту от предъявленного обвинения»145. В святее рассматриваемого вопроса представляется крайне важной еще одна позиция Верховного Суда РФ, который в упомянутом Постановлении Пленума от 10.06.2010 г. указал: «Если участники организованной группы, первоначально объединившиеся для совершения преступлений небольшой и (или) средней тяжести, совершили одно или несколько тяжких и (или) особо тяжких преступлений, их действия подлежат квалификации по соответствующей части статьи 210 УК РФ при условии, что эта организованная группа до совершения тяжкого или особо тяжкого преступления преобразовалась в преступное сообщество (преступную организацию), то есть стала обладать признаками, предусмотренными частью 4 статьи 35 УК РФ».
Таким образом, организованные группы в зависимости от категории совершаемых преступлений, могут быть классифицированы на три группы: - группы, совершающие преступления небольшой или средней тяжести; - группы, создаваемые в целях совершения преступлений небольшой или средней тяжести, которые в процессе своего функционирования перешли к совершению тяжких или особо тяжких преступлений - группы, создаваемые в целях совершения тяжких или особо тяжких преступлений.
Уголовно-правовое значение данной классификации проявляется, прежде всего, в установлении различных правовых последствий деятельности по созданию и участию в таких группах. Создание, руководство и участие в организованной группе для целей совершения преступлений небольшой или средней тяжести не влечет уголовной ответственности как самостоятельное преступление и не наказуемо в качестве приготовления к преступлению на основании предписаний ч. 2 ст. 30 УК РФ. Члены такой группы попадают в сферу уголовной ответственности только в случае реального совершения ими преступлений небольшой или средней тяжести, когда факт участия в организованной группе будет служить обстоятельством, отягчающим уголовное наказание (п. «в» ч. 1 ст. 63 УК РФ).
Представляется, что в данном случае профилактический потенциал уголовного законодательства неоправданно ослаблен. Сам факт существования организованной группы, деятельность по ее созданию, вовлечению в группу участников, разработке планов преступной деятельности создает существенный фактор общественной безопасности. Закон обязан реагировать на него в целях защиты интересов личности, общества и государства. Не случайно, проведенное нами исследование показало, что 65% специалистов полагают целесообразным установить уголовную ответственность за факт создания и участия в организованной группе вне зависимости от того, для целей совершения каких преступлений эта группа создается.
Важно обратить внимание, что законодатель не ограничился классификацией организованных групп в зависимости от категории преступлений. В 2009 г. он предусмотрел в УК РФ еще одно основание для их градации. В зависимости от того, совершает ли группа преступления в целях получения прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды, следует выделять «простую» организованную группу и ту, которая оценивается законодателем в качестве преступного сообщества. Такое законодательное решение стало следствием отражения в законе положений Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 10.06.2010 г. разъяснил, что под прямым получением финансовой или иной материальной выгоды понимается совершение одного или нескольких тяжких либо особо тяжких преступлений (например, мошенничества, совершенного организованной группой либо в особо крупном размере), в результате которых осуществляется непосредственное противоправное обращение в пользу членов преступного сообщества (преступной организации) денежных средств, иного имущества, включая ценные бумаги и т.п.; а под косвенным получением финансовой или иной материальной выгоды - совершение одного или нескольких тяжких либо особо тяжких преступлений, которые непосредственно не посягают на чужое имущество, однако обусловливают в дальнейшем получение денежных средств и прав на имущество или иной имущественной выгоды не только членами сообщества (организации), но и другими лицами. Очевидно, что в данном случае речь идет о хорошо известной уголовному праву корыстной цели (98% опрошенных респондентов поставили знак равенства между корыстной целью и целью получения материальной выгоды).
Градация организованных преступных групп в зависимости от рассматриваемой цели вызывает сомнения. В криминологии убедительно доказывается, что «бизнес составляет сущность организованной преступности», а сама «организованная преступность выступает, прежде всего, как предпринимательство, бизнес, индустрия, производство товаров и/или услуг; ее главной целью является экономическая выгода, прибыль» . Полагаем, нет достаточных оснований связывать корыстную цель функционирования исключительно с преступным сообществом, она свойственна и всем остальным организованным группам; выступает для них не столько квалифицирующим, сколько конститутивным, основным признаком. Это подтверждается анализом статистических данных МВД России о преступлениях, совершаемых в составе организованных групп или преступных сообществ, который показывает, что на получение прямой или косвенной финансовой или иной материальной выгоды было направлено 92% совершаемых этими группами преступлений (и лишь 8% преступлений
