Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Общая характеристика преступлений против семьи и несовершеннолетних 11
1. История уголовно-правовой регламентации ответственности за преступления против семьи и несовершеннолетних 11
2. Объект и классификация преступлений против семьи и несовершеннолетних в Уголовном кодексе РФ. Место и значение главы 20 в Особенной части УК РФ 35
Глава II. Техника конструирования основных составов преступлений против семьи и несовершеннолетних 58
1. Понятие законодательной техники и ее значение в теории права ..58
2. Средства законодательной техники 76
3. Использование возможностей законодательной техники при конструировании основных составов преступлений против семьи и несовершеннолетних 87
Глава III. Дифференциация уголовной ответственности за преступления против семьи и несовершеннолетних 117
1. Дифференциация уголовной ответственности: понятие, пределы и средства 117
2. Дифференциация уголовной ответственности за преступления против семьи и несовершеннолетних, средствами Общей части УК РФ 140
3. Дифференциация уголовной ответственности за преступления против семьи и несовершеннолетних средствами Особенной части УК РФ 150
Заключение ...180
Список использованных источников 185
- История уголовно-правовой регламентации ответственности за преступления против семьи и несовершеннолетних
- Объект и классификация преступлений против семьи и несовершеннолетних в Уголовном кодексе РФ. Место и значение главы 20 в Особенной части УК РФ
- Понятие законодательной техники и ее значение в теории права
- Дифференциация уголовной ответственности: понятие, пределы и средства
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В цивилизованном обществе необходимость охраны семьи, материнства и детства не ставится под сомнение, ведь именно благополучие отдельно взятых «ячеек» социума и каждого конкретного ребенка обеспечивает стабильное будущее государства. Понимая важность этой проблемы, государства пытаются предпринять различные меры по созданию наиболее благоприятных условий для существования семей и несовершеннолетних. В Российской Федерации охрана указанных ценностей становится как никогда актуальной, так как условия жизни в пореформенном обществе серьезно сказались на положении самых незащищенных слоев населения, прежде всего детей. Одной из тяжелейших проблем в России является проблема детской беспризорности. По разным оценкам в стране насчитывается от 3 до 5 млн. безнадзорных детей, при этом лишь небольшое число этих детей -сироты. Большинство же уходит из семей из-за постоянных конфликтов, насилия и иных форм жестокого обращения со стороны родителей: по данным социологических исследований в России ежегодно 2000 детей гибнут в результате насилия в семье. Следствием общего кризиса семьи и детства является рост социального сиротства: число детей-сирот и детей, лишенных родительского попечения, увеличивается в год примерно на 20 тысяч . Па такой благодатной почве расцвел бизнес по незаконному усыновлению, торговле детьми. Серьезную проблему представляет подростковая преступность, а особенно увеличение насильственных преступлений, совершаемых несовершеннолетними, на что обратил внимание в своем докладе Уполномоченный по правам человека в РФ2. Немалая доля этих преступлений совершается детьми под влиянием взрослых, с их поддержкой и участием.
Помимо экономических и социальных причин, обуславливающих вышеуказанные процессы, необходимо отметить несовершенство, плохую скоорди-нированность системы государственных органов, которые должны заниматься проблемами семьи и ребенка, их коррумпированность.
' См.: О соблюдении Российской Федерацией Международного Пакта об экономических, социальных и культурных правах. Альтернативный доклад российских неправительственных организаций // Российский бюллетень по правам человека. Вып. 18. М., 2004. С. 92. 2 См.: Российская газета. 2004. 29 июля.
В такой ситуации особенно пристальное внимание необходимо уделить совершенствованию законодательной базы, обеспечивающей охрану семьи, материнства и детства, в том числе уголовного законодательства. Определенные шаги в этом направлении делаются: прежде всего, надо отметить обособление в рамках Уголовного кодекса РФ3 самостоятельной главы, посвященной преступлениям против семьи и несовершеннолетних, появление новых составов, в том числе ст. 156 УК, осуществление дифференциации ответственности за совершение преступлений против несовершеннолетних. Однако с точки зрения законодательной техники многие статьи, входящие в главу 20, неудачны: при их создании нарушались правила использования терминологии, построения конструкций составов преступлений. В результате действующие нормы оказались непонятны, сложны, с их применением на практике возникают проблемы. Кроме того, правотворец в большинстве случаев не осуществил дифференциацию ответственности за преступления против семьи, не всегда правильно конструировал санкции.
Сказанное подтверждает актуальный характер избранной темы исслєдоеіз-ния.
Цель и задачи исследования. Целью настоящего исследования является научная оценка норм о преступлениях против семьи и несовершеннолетних с точки зрения их законодательно-технического совершенства и оптимальности дифференциации уголовной ответственности, а также разработка предложений по устранению выявленных недостатков. Для достижения названной цели автор поставил перед собой следующие задачи:
изучить историю регламентации уголовной ответственности за преступления против семьи и несовершеннолетних в российском уголовном законодательстве;
определить родовой объект деяний, описанных в гл. 20 УК, и классифицировать их;
раскрыть понятие законодательной техники и ее значение;
установить, какие элементы образуют содержание законодательной техники и каков их круг в уголовном праве;
3 Далее - кратко: УК РФ или УК.
проанализировать использование отдельных компонентов законодательной техники при конструировании составов преступлений против семьи и несовершеннолетних;
дать определение понятия дифференциации уголовной ответственности и очертить круг ее средств;
охарактеризовать использование средств Общей части при осуществлении дифференциации ответственности;
оценить дифференциацию уголовной ответственности с использованием средств Особенной части;
- выработать научно-обоснованные предложения и рекомендации по со
вершенствованию действующего уголовного законодательства в части
дифференциации ответственности и конструирования составов.
Объект и предмет исследования. Объектом диссертационного иссле
дования выступают техника конструирования составов и дифференциация от
ветственности за преступления против семьи и несовершеннолетних. Предме
том исследования являются нормы главы 20 УК, предусматривающие ответ
ственность за указанные преступления, практика их применения, а также ана
логичные положения зарубежного уголовного законодательства.
Методология и методика исследования. В процессе исследования темы автор руководствовался общенаучным диалектическим методом познания. Кроме того, в работе применялись также частнонаучные методы: исторический, логико-юридический, системно-структурный, сравнительно-правовой и др. Соблюдались методологические требования, предъявляемые к диссертационным исследованиям.
Теоретическая и нормативная база исследования. В процессе написания диссертации автором использовались труды дореволюционных, советских и современных авторов по общей теории права, уголовному праву, криминологии, истории. Тема диссертации обусловила использование широкого круга научных работ, посвященных трем основным аспектам темы. Проблемы законодательной и юридической техники стали предметом рассмотрения в работах С.С. Алексеева, В.К. Бабаева, Н.А. Власенко, Р. Иеринга, Д.А. Керимова, М.И. Ковалева, Д.А. Ковачева, Н.М. Коркунова, Л .Л. Кругли кова, Т. В. Кленовой,
6 Н.Ф. Кузнецовой, В.Н. Кудрявцева, Б.А. Миренского, А.С. Пиголкина, Н.С.
Таганцева, Ю.А. Тихомирова, М.Д. Шаргородского, А.Ф. Черданцева и др.
Категории «уголовная ответственность» свои работы посвятили Л.В. Баг-рий-Шахматов, ЯМ. Брайнин, М.П. Карпушин, В.И. Курляндский, О.Э. Лейст, Н.А. Огурцов, А.И. Санталов, Н.А. Стручков, А.Н. Тарбагаев и др. Заметный вклад в изучение проблемы дифференциации ответственности сделали такие ученые, как А.В. Васильевский, И.М. Гальперин, П.В. Коробов, Л.Л. Крутиков, Т.А. Лесниевски-Костарева, Ю.Б. Мельникова, А.П. Чугаев и др.
Наконец, вопросы регламентации ответственности за совершение преступлений против семьи и несовершеннолетних рассматривались в работах М.М. Бабаева, А.Э. Жалинского, А.Н. Игнатова, А.Н. Красикова, Л.Л. Крутикова, В.П. Малкова, А.А. Примаченка, Ю.Е. Пудовочкина, К.К. Сперанского, НИ. Трофимова, И.Н. Туктаровой, А.Я. Тупицы, Ю.В. Усковой и др.
В качестве нормативной базы работы использовались: международно-правовые документы, в том числе непосредственно посвященные охране интересов несовершеннолетних (Конвенция о правах ребенка 1989 г.. Всемирная Декларация об обеспечении выживания, защиты и развития детей 1990 г. и др.); Конституция Российской Федерации 1993 г.; уголовное законодательство России дореволюционного, советского и современного периода, а также зарубежных государств; Семейный и Гражданский кодексы РФ, Закон «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации» и иные нормативно-правовые акты.
Эмпирическую базу исследования составляет опубликованная судебная практика в виде разъяснений Пленума Верховного Суда РФ (РСФСР, СССР) и его решений по конкретным делам за период с 1969 по 2003 гл., а также неопубликованная практика судов г. Ярославля за 1999-2004 г.г.
Научная новизна работы. Впервые в отечественной науке уголовного права на монографическом уровне проведено исследование законодательной регламентации ответственности за преступления против семьи и несовершеннолетних, описанные в главе 20 УК РФ, с позиции их законодательно-технического совершенства и оценки оптимальности проведенной дифференциации уголовной ответственности. Новым является также сам подход к проблеме: до сих пор, как правило, изучение ограничивалось рассмотрением
групп норм либо отдельных норм, посвященных охране или семьи, или несовершеннолетних.
Свое выражение научная новизна находит, в частности, в положениях, выносимых на защиту:
Проведенный анализ родового объекта преступлений, описанных в гл. 20 УК РФ, и значения гл. 20 в Кодексе позволил сделать вывод о том, что ее расположение на последнем месте в разделе VII не в полной мере отражает общественную опасность входящих в нее деяний и нормы гл. 19 и 20 следует поменять местами. Кроме того, наименование гл. 20 неадекватно се сути, поэтому его следует изменить на «Преступления против несовершеннолетних и семейных отношений».
Каждому виду правотворчества соответствует свой вид техники: законам - законодательная, подзаконным нормативным актам - техника подзаконных нормативных актов, индивидуальным правовым актам - техника индивидуальных правовых актов. Необходимо дополнить понятийный аппарат термином «техника подзаконных нормативных актов», более точно отвечающим специфике подзаконного нормотворчества.
Под законодательной же техникой следует понимать систему средств и приемов, а также правил их применения, используемую в процессе правотворчества и необходимую для создания законов, объективно отражающих волю законодателя.
К сфере законодательной и правотворческой техники в целом целесообразно относить приемы, средства и правила только тех видов систематизации, которые осуществляются на официальном уровне законодательными (или правотворческими) органами и завершаются появлением нового нормативного акта — кодекса, основ законодательства и т.п.
Название и диспозицию ст. 150 необходимо скорректировать, указав на вовлечение несовершеннолетнего в совершение общественно опасного деяния, запрещенного уголовным законом. В примечании-дефиниции к ст. 150 следует указать: под вовлечением в статьях настоящего Кодекса, кроме ст. 205', понимаются действия, направленные на возбуждение желания совершить антиобщественное деяние или на привлечение лица к участию в таком деянии.
Требуется изложить ст. 155 УК РФ в следующей редакции: «Разглашение тайны усыновления (удочерения) вопреки воле усыновителя, совершенное из корыстных или иных низменных побуждений,—...».
В действующем уголовном законе состав подмены ребенка сформулирован очень широко. В связи с тем, что, как правило, данное преступление совершается в отношении новорожденных детей, предлагаем в диспозиции ст. 153 УК РФ конкретизировать, что подмена возможна в отношении новорожденного ребенка.
Уголовная ответственность - это претерпевание лицом, совершившим преступление, лишений личного, имущественного или организационного характера, возлагаемых на него принудительно компетентными органами от имени государства в пределах, установленных законом.
Дифференциация уголовной ответственности - это осуществляемое законодателем разделение уголовной ответственности, изменение ее пределов на основании указанных в уголовном законе обстоятельств путем выделения различных ее форм, видов и размеров.
Ответственность за совершение сделок с людьми необходимо дифференцировать, установив в главе о преступлениях против семьи и несовершеннолетних наказание за те сделки с несовершеннолетним, которые не упомянуты в ст. 1271 УК, в том числе куплю-продажу, при которой не преследуется цель эксплуатации ребенка.
Нормы, описывающие квалифицированные и особо квалифицированные составы вовлечения в совершение преступления или иных антиобщественных действий, нуждаются в совершенствовании:
ч. 2 ст. 150 и 151 следует изложить в следующей редакции: «2. То же деяние, совершенное: а) лицом, на котором лежит обязанность по воспитанию несовершеннолетнего или осуществлению за ним надзора, а равно лицом, в зависимости от которого находится несовершеннолетний; б) группой лиц по предварительному сговору...»;
ч. 3 ст. 150 и 151 дополнить признаками «совершение деяния в отношении двух или более лиц» и «организованной группой»;
в ч. 4 ст. 150 квалифицирующие признаки изложить в пунктах с буквенной нумерацией: «4. Деяние, предусмотренное частями первой, второй или
третьей настоящей статьи, связанное с вовлечением несовершеннолетнего: а) в преступную группу; б) в совершение тяжкого или особо тяжкого преступления...».
10. Предлагается произвести дифференциацию ответственности за совер
шение преступлений, описанных в ст. 153-157 УК, с помощью квалифици
рующих признаков с учетом правил построения этих признаков «по горизон
тали» и «по вертикали».
11. Скорректировать санкции в ст. 150 и 157 УК путем:
-установления нижнего предела санкции в ч. 1 ст. 150 в шесть месяцев, в
ч. 2 - в один год лишения свободы;
- введения в санкцию наказания в виде лишения свободы сроком до 2 лет за совершение квалифицированных видов злостного уклонения от уплаты алиментов (ст. 157).
12. В примечании к ст. 151 указать еще один вид антиобщественного по
ведения, который также может быть следствием стечения тяжелых жизненных
обстоятельств, вызванных утратой источника средств существования или от
сутствием места жительства - попрошайничество.
Теоретическая и практическая значимость работы. Результаты настоящего исследования могут использоваться в ходе дальнейшей разработки теоретических проблем уголовного права, в том числе касающихся законодательной техники и дифференциации уголовной ответственности. Практическая значимость проведенной работы состоит в том, что сформулированные в ней выводы могут быть учтены в процессе совершенствования уголовного законодательства в части регламентации ответственности за преступления против семьи и несовершеннолетних. Кроме того, осуществленное исследование может оказаться полезным в учебном процессе: при ведении лекционных и практических занятий со студентами по уголовному праву.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации отражены автором в 9 научных публикациях.
Выводы и рекомендации, изложенные автором, докладывались и обсуждались на аспирантских научных конференциях ЯрГУ им. П.Г. Демидова (Ярославль, апр. 2002- 2004 г.), всероссийской научной конференции, посвященной 200-летию ЯрГУ им. П.Г. Демидова (30-31 окт. 2003 г.).
Структура работы соответствует целям и задачам исследования и включает в себя введение, три главы, объединяющие восемь параграфов, заключение и список использованных источников.
История уголовно-правовой регламентации ответственности за преступления против семьи и несовершеннолетних
Известный дореволюционный юрист Н.С. Таганцев отмечал: «Семья, составляя необходимое условие общежития, должна быть охраняема государством во всех ее сферах. Эта охрана необходима во имя общественных интересов...» . Однако история развития русского уголовного права показывает, что семья, ее устои никогда не были первостепенными объектами уголовно-правовой охраны. Вместе с тем, законодатель, начиная с первых писаных памятников права, в определенной степени пытался регламентировать семейные отношения, в том числе путем установления достаточно суровых уголовных наказаний за посягательства на их нормальное существование и развитие.
В одном из первых систематизированных источников права Древней Руси - Русской Правде - первоначально содержались в основном нормы уголовного права, но каких-либо составов преступлений против семьи или несовершеннолетних не упоминалось. Семейные же отношения охранялись нормами наследственного и семейного права, а не уголовного . Так, в ст. 99 Русской Правды, в которой регламентировалось право опеки над сиротами (в целях управления их имуществом), за нарушение правил опеки устанавливалась имущественная ответственность опекуна, а в ст. 101 предусматривалась ответственность матери, «растерявшей» имущество детей от первого брака, и определялось право этих детей на содержание (прообраз современных алиментных обязательств членов семьи)6.
Первые упоминания о преступлениях, нарушающих семейные устои, можно найти в церковных уставах князя Владимира Святославовича (XI век) и князя Ярослава (XII век), положения которых затем воспроизводились в Смоленских Уставных грамотах 1136 г. и в Уставе великого князя Всеволода о церковных судах (XIII век). Устав Святого князя Владимира (крестившего Русскую землю) о церковных судах относит к проступкам, которые с точки зрения церковного права расценивались как преступления, нарушающие семейные отношения и нравственность: роспуст (развод супругов без разрешения церковного суда), заставанье (нарушение супружеской верности, доказанное свидетелями), смилное (не освященная церковью совместная жизнь мужчины и женщины) . Возможно, к данной группе преступлений следует отнести и умыкание, т.е. обрядовое похищение невесты для брака. Осуждались церковью и половые отношения в кругу близких родственников и свойственников; причем данная норма, преследующая цель исключить половые влечения сына к матери, брата к сестре и т.д., была призвана охранять мирные отношения в семье. Меру наказания за все вышеперечисленные деяния Устав не определяет8.
Одновременно с Уставом Владимира или сразу вслед за ним был издан «Закон судный людем». Этот сборник церковно-гражданских византийских установлений, которые впоследствии постоянно вносились в Русскую Правду по мере ее распространения, включал ряд положений по семейному праву и предусматривал наказания за их нарушение. Например, тому, кто имел двух жен или женился на родственнице, назначалось телесное наказание, а виновным в незаконной связи (прелюбодеям) предписывалось отрезать носы. Данный акт запрещал расторжение брака и устанавливал страшную кару тому, кто расторгнет брак насильственной смертью: муж или жена, оказавшиеся преступниками, предавались сожжению. Но позднее все эти наказания, явно не соответствующие духу русского общества, были смягчены и заменены денежной пеней .
В Уставе князя Ярослава - памятнике права XII века - число норм, посвященных нарушениям семейных устоев, нравственное ти и морали, увеличилось. Кроме того, было установлено, что данные преступления подлежат суду церкви и денежному штрафу в пользу церковных властей с добавочным уголовным наказанием со стороны князя. Так, ст. 13, 15, 16, 22, 24-26 и 28 Устава князя Ярослава (Пространная редакция) определяли ответственность за половые сношения в кругу кровных родственников, духовных родственников (кум и кума) и свойственников. Уже тогда были сделаны первые попытки дифференциации ответственности за данные преступления: наиболее строго наказывались кровосмесительные связи между братом и сестрой, отцом и дочерью, свекром и снохою, а также между «ближним родом»11 - помимо уплаты епископу 40 гривен, на виновных налагалась епитимья. Половые же отношения кума с кумой, деверя со свекровью, отчима с падчерицей или пасынка с мачехой карались лишь штрафом в 12 гривен золота. Брак же близких родственников или свойственников1" влек не только самое строгое уголовное наказание, но и признавался недействительным . Духовные родители (крестные, или кум и кума) также не могли вступить в брак .
Чтобы обезопасить отношения в семье и не вызывать дух соперничества между братьями или сестрами, в Уставе предусматривалась ответственность за вступление в половую связь мужчины одного рода с двумя сестрами другого рода (ст. 23) и за связь женщины с двумя братьями из другою рода (ст. 27). Показательно, что и в том, и в другом случае штраф налагался только на мужчин, при этом санкция ст. 27 была более строгой.
Преследовались церковью также двоеженство в собственном смысле, т. е. одновременное сожительство с двумя женами (ст. 17), и двоеженство не в собственном смысле, т. е. женитьба на другой без правильного расторжения первого брака (ст. 9); прелюбодеяние со стороны мужа (ст. 8)15; самовольное отпущение жены мужем (развод по согласию супругов без воли епископа, ст. 18), причем более суровое наказание предусматривалось за расторжение освященного церковью брака. Новой для русского права стала ст. 10 Пространной редакции Устава князя Ярослава (в Краткой редакции данная норма отсутствовала), которая предусматривала наказание для женщины, заключившей брак без расторжения первого. Как второй, так и первый брак объявлялись недействительными, жена передавалась под опеку церкви, наказывался и второй муж. Описанные в ст. 10 последствия влекло также несоблюдение верности мужу.
Интересно развивались и трансформировались нормы об ответственности родителей за злоупотребление брачной судьбой детей, т. е. за отказ в согласии на брак или принуждение к нему. Если в ст. 24 Краткой редакции Устава16 родителям запрещено было под страхом церковного наказания насильно выдавать замуж девку или женить отрока, то с XI века церковь обязывала родителей выдавать дочерей замуж под угрозой наказания - ст. 7 Пространной редакции устанавливала штраф, размер которого зависел от принадлежности девуш-ки к тому или иному сословию (боярам, «простой чади» и т.п.) . Родители несли ответственность перед митрополитом за выдачу дочери замуж силой лишь в случае, если девушка что-нибудь «учинит над собой».
Объект и классификация преступлений против семьи и несовершеннолетних в Уголовном кодексе РФ. Место и значение главы 20 в Особенной части УК РФ
Выражения «семья - это ячейка общества» и «дети - наше будущее» давно стали хрестоматийными и зачастую не воспринимаются всерьез. Тем не менее, нормальная жизнь всего общества зависит от нормальной жизни его самых маленьких частей - семей, от отношений между членами этого союза. А главное, семья оказывает огромное влияние на формирование поведения растущего и воспитывающегося в ней ребенка. Она, в известной мере, «является моделью взаимоотношений индивида с обществом, выполняет функцию приспособления человека к жизни в обществе» . Поэтому государство и общество заинтересованы в сохранении стабильных и прочных семейных отношений, «благоприятного климата» внутри семьи и, конечно, в охране интересов воспитания и развития несовершеннолетних, защите их прав. Уместно здесь будет вспомнить слова известного русского педагога А.С. Макаренко: «Наши дети - это наша старость. Правильное воспитание - это наша счастливая старость, плохое воспитание - это наше будущее горе, это - наши слезы, это - наша вина перед другими людьми, перед всей страной»1 .
В XX веке проблема охраны семьи и детства серьезно обеспокоила мировое сообщество. Свидетельством того является провозглашение Всеобщей Декларацией прав человека " права семьи на защиту со стороны общества и государства (ч. 3 ст. 16) и права на особое попечение и помощь, которое имеют материнство и младенчество (ч. 2 ст. 25) .
Преамбула Конвенции «О правах ребенка» от 20 ноября 1989 г.1 (вступившей в силу для СССР в 1990 году) также обращает внимание на то, что «семье как основной ячейке общества и естественной среде для роста и благополучия всех ее членов и особенно детей должны быть предоставлены необходимые защита и содействие, с тем чтобы она могла полностью возложить на себя обязанности в рамках общества»65. С этой целью Конвенция предлагает государствам-участницам принять необходимые законодательные меры.
Так же, как международные акты, ст. 38 Конституции РФ устанавливает, что «материнство и детство, семья находятся под защитой государства». Охрану данных ценностей обеспечивают нормы практически любой отрасли права: семейного, трудового, жилищного, гражданского, административного и т.д. Кроме того, ряд федеральных законов непосредственно направлен на обеспечение защиты семьи и детей, в частности Закон «О дополнительных гарантиях по социальной защите детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родите-лей» и Закон «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации» . Во исполнение международных документов и российских законов принимались различные указы Президента, постановления Правительства, Президентские программы, направленные на улучшение положения детей и семьи.
Особую роль в деле охраны материнства, детства и семьи играет установление уголовной ответственности за наиболее общественно опасные деяния, посягающие на интересы несовершеннолетних и семейные отношения. УК РФ предусматривает систему норм, направленных на охрану различных прав и интересов членов семьи: их жизни, здоровья, половой свободы и неприкосновенности, чести и достоинства, собственности и т.д. Но, как верно отмечает Я.Я. Соотак, «не все преступления, совершаемые против членов семьи, составляют в уголовно-правовом смысле единую группу преступлений, характеризующихся единым родовым объектом»68. В рамках действующего УК РФ 7 статей, описывающих восемь составов, непосредственно направлены на охрану семьи и ее членов. В связи с тем, что они имеют один родовой объект . законодатель объединил их в главу 20 «Преступление против семьи и несовершеннолетних» раздела VII «Преступления против личности» . Но прежде чем исследовать содержание этого объекта, необходимо определиться с понятием объекта преступления и классификацией объектов «по вертикали». Уяснение этого вопроса позволит в дальнейшем обосновать классификацию преступлений, входящих в главу 20 УК РФ, определить место и значение последней.
Традиционно в юридической литературе под объектом преступлений понимают общественные отношения, которые поставлены под охрану уголовного закона и которые нарушаются при совершении преступления 1. Однако общественные отношения неоднородны по своему характеру, участникам и т.п., они многообразны, возникают в различных сферах жизни. Поэтому ученые стали разрабатывать классификацию объектов. В 1938 г. В.Д. Меньшагин предложил деление охраняемых уголовным правом общественных отношений на общий, родовой и непосредственный объекты ". «Трехстепенному делению — Особенная часть - глава Особенной части - состав преступления - соответствует и трехстепенное деление объекта охраны: общий объект — родовой объ-ект - непосредственный объект» . «Общий объект - это совокупность тех общественных отношений, которые поставлены под охрану уголовного закона. Родовой объект, именуемый некоторыми авторами специальным или групповым, образует отдельная группа однородных общественных отношений, со-ставляющих определенную область общественной жизни» . В теории господствующей стала точка зрения, что «родовой объект служит основанием построения системы Особенной части, позволяя разделить все преступления на большие группы, объединяемые в самостоятельные главы УК» . Непосредственный объект — это общественное отношение, которое нарушается (или ставится под угрозу нарушения) конкретным преступлением \
Однако, несмотря на то, что в теории права трехчленная классификация была преобладающей, в 1970 году Н.И. Коржанский предложил выделить еще одну ступень в классификации объектов «по вертикали» — видовой объект, то есть тот, на который посягает преступление отдельного вида (убийство, оскорбление и т.д.). Под непосредственным же объектом ученый понимал уже нарушенное отношение, то есть объект, который изменен отдельным конкретным преступлением или который поставлен в условия реальной опасности .
Но и это деление не является законченным, полным: можно заметить, что внутри главы статьи расположены, как правило, не хаотично, и их можно разделить на более мелкие группы, имеющие общие черты. Л.Л. Кругл и ко в предлагает называть объект такой совокупности преступлений групповым и определяет его как такое общественное отношение, на которое посягает определенная группа преступлений78. Значение группового объекта заключается в том, что с его помощью составы преступлений можно скомпоновать внутри главы, а также расположить эти небольшие группы в определенной последовательности, друг за другом, учитывая важность, значимость охраняемого общественного отношения. Как правило, составы преступлений внутри группы и сами группы внутри главы расположены в порядке убывания их общественной опасности. Охарактеризуем это на примере гл. 20 УК РФ. В ней можно выделить в самом общем виде две группы преступлений: объектом первой являются отношения, обеспечивающие нормальное развитие и воспитание несовершеннолетних (ст. 150-151 УК), а объектом второй - семейные отношения (ст. 153-157 УК). Поместив ст. 150-151 УК РФ в начало главы, законодатель, таким образом, поставил интересы развития несовершеннолетних на первое место. В группе преступлений против несовершеннолетних, судя по санкциям статей, наиболее общественно опасным признан состав вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления, он и открывает гл. 20 УК. Пели же рассматривать группу преступлений, направленных на нарушение семейных отношений, то подмена ребенка (ст. 153 УК) считается более серьезным уголовным правонарушением, а наименьшую опасность, по мнению законодателя, представляет уклонение от уплаты средств на содержание детей или нетрудоспособных родителей (ст. 157 УК).
Применительно к УК РСФСР 1960 г. вычленение общего, родового, группового, видового и непосредственного объекта можно считать обоснованным, отвечающим строению кодекса. Но в Уголовном кодексе 1996 г. помимо глав появились еще и разделы, и это заставило критически пересмотреть данную классификацию. «Если согласиться с прежним наименованием объектов такой структурной единицы, как главы, - пишет Л.Л. Кругликов, - то объекты разделов целесообразно было бы называть межродовыми»79. Мы поддерживаем эту позицию, так как предложенная классификация дает четкое представление о строении Особенной части кодекса как системы взаимосвязанных норм.
Понятие законодательной техники и ее значение в теории права
На современном этапе развития правотворчества интерес к законодательной технике становится все более сильным и тому есть объяснение: в РФ каждый год выходят сотни законов, тысячи изменений и дополнений к ним, но далеко не каждый из этих документов совершенен с точки зрения техники, о чем свидетельствует и Закон «О внесении изменений и дополнений в УК РФ» 2003 г. - , отсюда и немало трудностей при применении их на практике. Во многом такое положение вызвано игнорированием или использованием не в полной мере различных технико-юридических средств, приемов и правил, которые просто необходимо знать и соблюдать в процессе создания нормативно-правовых актов.
Исследования законодательной техники, ее природы и содержания начались сравнительно давно. Еще в XIX веке был опубликован труд Иеремии Бентама «Номография» (1843 г.), в котором автор впервые в науке осуществил детальную разработку названной проблемы в целом. В России вопросами совершенствования законодательства стали заниматься во второй половине XIX в., но наибольший интерес русских юристов проявился в период с і 900 по 1917 г.г. В это время исследованиями техники законодательства занимались такие крупные ученые, как Н.С. Таганцев, Ф.П. Буткевич, М.А. Унковский, П.И. Люблинский 30, переводились на русский язык и издавались работы европейских ученых - Р. Иеринга и И. Бентама131. В советской правовой науке эта тема тоже изучалась, но не столь глубоко и комплексно.
За долгие годы сложилось множество самых разнообразных мнений относительно сущности законодательной техники, но единства так и не было достигнуто. Каждый ученый вносит свою лепту в общую картину понимания проблемы. Мы преследуем цель установить, как толкуется понятие законодательной техники, какие компоненты составляют ее содержание и какую роль она играет при построении, в том числе уголовного, закона.
Чтобы дать определение законодательной техники, прежде всего необходимо установить содержание термина «техника». Г.И. Муромцев выделил четыре уровня, или аспекта, содержания данного понятия. Первый, наиболее широкий, в его понимании, предполагает технику, применяемую в любой сфере жизни - производственной и непроизводственной, второй, более узкий - лишь непроизводственную сферу общества (науку, искусство, спорт и т.д.), в которую входит и право. Следующий аспект предполагает технику, используемую в сфере права. Наконец, в ее рамках выделяется несколько подвидов: техника правотворчества (законодательная техника), техника правоприменения, толкования, техника судебной речи, допроса, нотариальной деятельности и т.д. (четвертый уровень). В последнем случае многозначность понятия «техника» дополнится неоднозначностью граней, сторон правовой деятельности, к которым это понятие применимо """.
Общее, применимое во всех областях общественной жизни, определение анализируемого понятия содержится в различных толковых и энциклопедических словарях. Большая советская энциклопедия гласит: «Техника - это совокупность средств человеческой деятельности, создаваемых для обслуживания непроизводственных потребностей общества»1 "\ В. Даль определял технику как знание, умение, приемы работы и приложение их к делу, обиход, сноровку . В словаре СИ. Ожегова можно найти сразу два толкования понятия, аналогичные представленным выше. Таким образом, в русском языке «техника» имеет разные значения, но они не дают представления о сущности юридической, или законодательной, техники. Рамки применения указанного понятия, содержание, вкладываемое в него, очерчивают употребляемые с ним термины - «законодательная», «юридическая», правоприменительная» и т.д.
Некоторые авторы рассматривают законодательную технику в двух аспектах - как совокупность правил подготовки нормативных актов и как степень технического совершенства законодательства . Мы склонны поддержать позицию А.С. Пиголкина, который считает такую трактовку не совсем верной, так как представленные определения «хотя и близкие, но все же различные и самостоятельные категории» . Справедливо этот ученый раскритиковал и определение законодательной техники, данное Л.С. Явичем, понимавшим законодательную технику как определенную степень совершенства изложения и редакции действующего законодательства . Действительно, высокий технический уровень законодательства - это результат соблюдения правил указанной техники, а не она сама. Позиция Л.С. Явича не нова, ранее Ф.В. Таранов-ский высказывал мнение, будто законодательная техника представляет лишь степень совершенства (технического) самого законодательства и даже, более того, уровень профессионального мастерства, искусства законодательствования .
Думается, также неправильно относить законодательную технику к числу родовых понятий, как это делает А.А. Ушаков1 . Он считает, что о ней можно говорить «как о личных профессиональных качествах, умении, искусности, таланте законодателя, что составляет субъективную ее сторону; как о совокупности различных средств, приемов, используемых законодателем при создании права, включая сюда нематериальные (логические) и материальные средства (кибернетические устройства, чернила, бумага), что составляет ее объективную сторону; как о той или иной степени совершенства действующего законодательства, что составляет объективно-субъективную сторону законодательной техники; как известном учении, которое входит в теорию правотворчества, что составляет научную сторону законодательной техники; как о некоторой совокупности правил, которые представляют собой разновидность так называемых юридико-технических норм и составляют юридическую сторону законодательной техники» . По нашему мнению, употреблять один и тот же термин для обозначения таких разных понятий неразумно, это вносит излишнюю путаницу в и без того дискуссионный вопрос. Останавливаясь на отдельных фрагментах представленного толкования, заметим, что включение в понятие законодательной техники материальных средств, используемых правотворцем при создании права, кажется абсурдным: все-таки необходимо разграничивать технику как нечто материальное, средства производства, и технику как набор приемов, средств, правил создания закона. Излишне также включать в объем рассматриваемого понятия личностные качества законодателя, так как они, по нашему мнению, могут лишь накладывать отпечаток на процесс законотворчества, но не образовывать сторону законодательной техники.
Помимо вышеназванных точек зрения, в правовой науке выделяют еще ряд, более традиционных, подходов к пониманию сущности законодательной техники. Сторонники одного из них ставят знак равенства между понятиями «законодательная» и «юридическая техника»142, определяя последнюю как совокупность (систему) соответствующих приемов и методов подготовки и издания наиболее совершенных по форме и структуре правовых актов. Некоторые авторы считают, что сфера применения юридической техники - правотворчество1 3. Это утверждение, на наш взгляд, ошибочно.
Дифференциация уголовной ответственности: понятие, пределы и средства
Дифференциация уголовной ответственности относится к числу тех фундаментальных проблем правовой науки, которые в настоящее время привлекают пристальное внимание ученых. Причина такого интереса объясняется в том числе тем, что она в опубликованной в 1992 году Концепции уголовного законодательства была названа принципиальным направлением реформы отечественного уголовного законодательства385. Ее признают также целью386, принципом , ключевым направлением уголовно-правовой политики в целом . Насколько удалось законодателю придерживаться избранного пути при создании УК 1996 г., нам и предстоит выяснить в третьей главе работы. На основе теоретического анализа имеющихся воззрений на понятие дифференциации уголовной ответственности, ее оснований и средств возможно наметить пути совершенствования и развития уголовного закона в части дифференциации ответственности за преступления против семьи и несовершеннолетних.
Вначале установим содержание составляющих рассматриваемое понятие терминов. Лексическое значение слова «ответственность» - «необходимость, обязанность отвечать за свои действия, поступки, быть ответственным за них»389. Это слово употребляется в самых разных сочетаниях: говорят о чувстве ответственности и ответственном поведении; повышении ответственности и привлечении лица к ней; есть лица, занимающие ответственное положение, а в хозяйственной сфере действуют общества с ограниченной и дополнительной ответственностью. Все эти различные по смыслу понятия, обозначаемые единым термином, имеют отношение к одному многогранному явлению - социальной ответственности. Социальная ответственность является формой взаимосвязи личности и общества. Порождается она совместной деятельностью, противоречием интересов личности, группы и общества390 и предполагает объективно обусловленную необходимость соблюдения индивидом основных правил, требований, принципов, устоев совместного общежития. Такое поведение - непременное условие нормального функционирования общества, коллективной жизни. «Социальная ответственность» - это родовое понятие, которое объединяет моральную, политическую, юридическую, общественную, гражданскую, профессиональную и другие виды ответственности . Конечно, каждый из этих видов существует в совокупности общих признаков, свойств, функций, но в то же время обладает специфическими чертами и особенностями. Уголовная ответственность - это разновидность юридической ответственности, поэтому соотношение общесоциальной, юридической и уголовной ответственности можно представить как соотношение философских категорий «общее» - «особенное» - «единичное».
Установим, какие же общие черты характерны для всех видов юридической ответственности, в том числе уголовной. Многие теоретики права подразумевают под юридической ответственностью применение к правонарушителю предусмотренной санкцией правовой нормы меры государственного принуж-дения . Более развернутую формулировку предложили О.С. Иоффе и М.Д. Шаргородский, определив юридическую ответственность как меру государственного принуждения, основанную на юридическом и общественном осуждении нарушителя и выражающуюся в форме ограничений личного и имущественного порядка393. Очень популярна трактовка ответственности как обязанности лица претерпевать меры государственно-принудительного воздействия (санкции) за совершенное правонарушение394 или необходимости для виновного лица подвергнуться мерам государственного воздействия, претерпеть определенные отрицательные последствия 95. Сторонники этих двух позиций, как представляется, однобоко подходят к данному явлению, освещают лишь какую-то одну его сторону. Тем не менее, в содержании юридической ответственности всегда четко прослеживается ее двойственный «субъективно-объективный» характер. С одной стороны, она обладает свойством субъективности (персональности), ибо в конечном счете ее несет конкретный субъект за свои конкретные действия и она связана с обязанностью виновного «отвечать» за содеянное, «претерпевать» меры принудительного воздействия396. Именно восприятие нарушителем мер принуждения за содеянное через призму частной превенции является одним из главных оснований дифференциации ответственности и влияет на характер и объем применяемой меры принуждения путем учета постпреступного поведения 97. Одновременно, с другой стороны, юридическая ответственность есть и обязанность государства, его органов и должностных лиц перед обществом и его гражданами по установлению, реальному применению ее мер к виновным лицам398.
Высказывались и иные мнения: О.Э. Лейст считал, что ответственность -это возникшие в результате правонарушения «правовые отношения между правонарушителем и государственными органами» . Сторонники такого понимания ответственности, на наш взгляд, не вычленяют сущности явления, его специфических особенностей, в чем и заключается ущербность данной позиции. Ответственность, действительно, реализуется, существует в форме правоотношений личности с государством, его органами, но не сводится только к отношениям.
М.Н. Каплин, проанализировав сложившиеся в науке точки зрения, подверг сомнению их справедливость в связи с тем, что не всякая ответственность реализуется принудительно с помощью сил государства: так, по мнению автора, гражданско-правовая ответственность может быть реализована добровольно400 (кстати, ранее об этом же говорили И.С. Самощенко и М.Х. Фарукшин,
В.А. Тархов и др.401). Отсюда ученый делает вывод, что «мера принуждения» не подходит на роль родового признака юридической ответственности и предлагает трактовать указанное понятие как лишения личного, имущественного или организационного характера, которым в принудительном или доброволь-ном порядке подвергается лицо, совершившее правонарушение . Однако подавляющее большинство определений юридической ответственности содержат указание на принудительный характер воздействия, осуществляемого компетентными государственными органами. Кто же прав? На этот вопрос аргументированно ответил С.Н. Братусь: то, что указанные выше ученые считают юридической ответственностью, на самом деле представляет собой обязанность, которую должник может исполнить добровольно (например, по своей доброй воле возместить причиненный вред). Л вот юридическая ответственность возникает тогда, когда по инициативе кредитора (или иных правомочных лиц) применяется государственное принуждение. Принуждение к исполнению обязанности в случае уклонения от этого - это реализация санкции, то есть исполнение обязанности в состоянии принуждения . Таким образом, думается, юридическая ответственность предполагает только принудительные меры воздействия на правонарушителя.
