Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Уголовная ответственность и ее дифференциация 11
1. Понятие уголовной ответственности 11
1.1. Признаки юридической ответственности 11
1.2. Признаки уголовной ответственности 20
2. Понятие, средства и основания дифференциации уголовной ответственности 30
Глава 2. Публичная власть и публичные служащие в РФ 48
1. Понятие публичной власти 48
2. Публичная служба: понятие, отличие от частной службы. Публичные и частные служащие 54
Глава 3. Состояние и перспективы дифференциации уголовной ответственности за преступления гл. 30 УК РФ 77
1. Характер общественной опасности: проблемы дифференциации уголовной ответственности за преступления в сфере осуществления публичной власти 77
2. Роль типовой степени общественной опасности в дифференциации уголовной ответственности за посягательства публичных служащих 105
3. Значение санкций и примечаний гл. 30 УК РФ в дифференциации уголовной ответственности 125
Заключение 149
Список использованных источников 156
Приложение № 1 176
- Понятие уголовной ответственности
- Понятие, средства и основания дифференциации уголовной ответственности
- Понятие публичной власти
- Характер общественной опасности: проблемы дифференциации уголовной ответственности за преступления в сфере осуществления публичной власти
Введение к работе
Актуальность исследования теоретических и законотворческих проблем дифференциации уголовной ответственности за преступления против интересов публичной власти предопределено разными обстоятельствами, главное из которых заключается в том, что правильная и законная деятельность публичного аппарата управления является одной из основ существования государственной и других видов публичной власти. Для сегодняшней России данное суждение приобрело особое звучание и значимость, поскольку целый ряд проводимых в стране преобразований, широкое распространение как «низовой», так и элитарной коррупции привели к кризису легитимной власти: пошатнули ее авторитет, вызвали у населения недоверие к ней, подорвали веру в возможность добиться справедливости законными средствами, что обусловило появление «альтернативной» власти криминальных образований.
Динамика коррупционных преступлений в нашей стране имеет устойчивую тенденцию к росту. Так, в 1997 г. было зарегистрировано 18 068 преступлений, предусмотренных гл. 30 Уголовного кодекса Российской Федерации1, в 1998 г. - 20 057, в 1999 г. - 22 908, в 2000 г. - 25 272, в 2001 г. -264632. Проблема коррупции уже «перешагнула» национальные границы и является одной из самых острых проблем современности. О степени озабоченности мирового сообщества данной проблемой свидетельствует выработка фундаментальных международных документов о борьбе с коррупцией, примером чего являются Конвенция Совета Европы 1999 г. об уголовной ответственности за коррупцию, Конвенция ООН против коррупции, принятая в 2003 г.
Несмотря на общепризнанность международного характера коррупции, следует констатировать, что средства борьбы с ней и с другими преступлениями должностных лиц остаются преимущественно национальными. Не по-
1 Далее-УК РФ или УК.
2 См.: Феоктистов М.В. Экономические и служебные преступления: методические материалы по спецкурсу
для студентов дневной формы обучения. Саратов, 2003. С. 152-153.
следнюю роль среди них играют меры уголовно-правового характера. С одной стороны, круг норм, запрещающих соответствующие деяния, на протяжении многих десятилетий остается практически стабильным. С другой -вступивший в силу УК РФ и последующие его изменения несколько иначе решили вопросы ответственности за должностные преступления: появились новые основные составы и квалифицирующие признаки, изменены санкции.
Традиционно предметом исследования многих ученых является лишь содержание основных и квалифицирующих признаков должностных преступлений. Проблемы, касающиеся именно дифференциации ответственности за преступления главы 30 УК, не получили в теории удовлетворительного освещения. Однако именно от решения вопросов социальной обусловленности и оптимального использования норм, описывающих основные составы и квалифицирующие признаки, справедливости сопряженных с ними санкций, оправданности специальных случаев освобождения от уголовной ответственности в конечном счете зависит достижение уголовным правом цели предупреждения преступлений. Поэтому сквозной анализ дифференциации уголовной ответственности за преступления против интересов публичной службы необходим, поскольку служит повышению эффективности уголовно-правовых средств борьбы с этими преступлениями.
Объект исследования составляют отношения, возникающие при осуществлении публичной власти в РФ, сущность посягательств в этой сфере, а также вопросы дифференциации уголовной ответственности за преступления против интересов публичной службы.
Предметом исследования выступают правовые акты, регламентирующие осуществление публичной службы в РФ; нормы, содержащие составы преступлений публичных служащих, как действующего отечественного и зарубежного уголовного права, так и их исторические аналоги, утратившие силу; научная литература по исследуемой теме, а также современная практика применения рассматриваемых правовых норм и другой собранный авто-
ром эмпирический материал (статистические данные, результаты анкетирования и т.п.).
Цели и задачи исследования. Целью настоящего исследования является научная оценка норм о преступлениях против интересов публичной службы с точки зрения оптимальности дифференциации уголовной ответственности, а также разработка предложений по устранению выявленных недостатков.
Для ее достижения поставлены следующие задачи:
определить сущность уголовной ответственности как объекта дифференциации;
решить вопросы, касающиеся понятия, оснований и средств дифференциации уголовной ответственности, а также правил ее осуществления;
определить сущность публичной службы, понятие и признаки публичного служащего;
выяснить характер общественной опасности преступлений публичных служащих;
выявить используемые в гл. 30 УК средства дифференциации и проанализировать их влияние на ответственность. Определить случаи неправильного использования этих средств законодателем;
проанализировать нормы, устанавливавшие и устанавливающие ответственность за преступления против интересов публичной службы, в дореволюционном, советском и зарубежном законодательстве;
изучить судебную практику, а также мнение практических работников по исследуемым вопросам;
сформулировать выводы и предложения по совершенствованию законодательства.
Методологической основой исследования послужил диалектический метод, который является общенаучным методом познания. В работе применялись также частнонаучные методы: исторический, логико-юридический,
системно-структурный, сравнительно-правовой и др. Соблюдались методологические требования, предъявляемые к диссертационным исследованиям.
Теоретическая база исследования. В процессе написания диссертации использовались труды по общей теории права, работы, посвященные конституционному праву и регламентации публичной службы в России, труды дореволюционных, советских и современных авторов по уголовному праву и криминологии. Тема диссертации обусловила использование широкого круга научных работ, посвященных трем основным темам. Проблемы юридической и уголовной ответственности стали предметом рассмотрения в работах С.С. Алексеева, Л.В. Багрий-Шахматова, Я.М. Брайнина, И.М. Гальперина, СИ. Дементьева, О.С. Иоффе, М.П. Карпушина, М.И. Ковалева, И.Я. Козаченко, А.И. Коробеева, П.В. Коробова, Л.Л. Кругликова, В.Н. Кудрявцева, Н.Ф. Кузнецовой, В.И. Курляндского, О.Э. Лейста, Е.Я. Мотовилов-кера, П.П. Осипова, А.И. Санталова, А.Н. Тарбагаева, и др. Заметный вклад в изучение проблемы дифференциации ответственности сделали такие ученые, как А.В. Васильевский, И.М. Гальперин, М.Н. Каштан, П.В. Коробов, Л.Л. Кругликов, Т.А. Лесниевски-Костарева, Ю.Б. Мельникова, А.П. Чугаев и др.
Публичная власть в России, проблемы функционирования различных видов службы являлись предметом исследования В.К. Бабаева, М.В Баглая, Д.Н. Бахраха, В.М Манохина, М.Н. Марченко, Л.А. Солдатовой, Ю.Н. Ста-рилова, В.Е. Чиркина и др.
Наконец, вопросы регламентации ответственности за совершение преступлений против интересов публичной службы рассматривались в работах Б.В. Волженкина, А.В. Галаховой, Н. Егоровой, Б.В. Здравомыслова, СВ. Изосимова, М.В. Феоктистова, В.Н. Ширяева, П.С Яни и др.
Нормативной основой диссертационного исследования явились Конституция РФ, законодательство, регламентирующее публичную службу в России, уголовное, уголовно-процессуальное и уголовно-исполнительное за-
конодательство России, уголовное законодательство дореволюционного периода, СССР, уголовное законодательство зарубежных стран. Эмпирическую основу диссертации составили:
1) опубликованная судебная практика в виде разъяснений Пленума
Верховного Суда РФ и его решений по конкретным делам;
данные изучения материалов более 100 уголовных дел о преступлениях против интересов публичной службы за 1998 - 2004 гг., совершенных в Ярославской области;
данные анкетирования более 50 практических работников по проблемам, затрагиваемым в диссертации.
Научная новизна исследования. В науке отечественного уголовного права впервые осуществлена попытка исследования преступлений против интересов публичной службы с позиций оптимальности проведенной законодателем дифференциации уголовной ответственности. В работе высказана авторская позиция относительно понятия уголовной ответственности, дифференциации уголовной ответственности, круга средств и оснований ее осуществления в Общей и Особенной части УК. Последние четко обозначены путем приведения их исчерпывающих перечней. Высказана авторская позиция относительно признаков публичной службы и публичных служащих.
Свое конкретное выражение научная новизна находит, в частности, в положениях, выносимых на защиту:
В авторском варианте под дифференциацией уголовной ответственности понимается установление государством в уголовном законе различного объема неблагоприятных уголовно-правовых последствий (видов и размера) вплоть до полного освобождения от уголовной ответственности для лиц, совершивших преступления, в зависимости от характера или типовой степени общественной опасности преступления и (или) личности виновного, а в некоторых случаях - в зависимости от потребностей уголовной политики.
Названием, более полно отражающим межродовой объект преступлений раздела X, является: «Преступления против публичной власти», по-
скольку «публичная власть» является родовым понятием, объединяющим власть Федерации, власть субъектов Федерации и органов местного самоуправления.
Публичные служащие - это лица, которые выполняют публичную службу, то есть профессионально осуществляют деятельность по организации исполнения и практической реализации публичной власти. Злоупотребления некоторых публичных служащих, которые являются субъектами преступлений гл. 30, не могут причинить ущерб объекту, описанному в названии этой главы. Поэтому необходимо уточнить название главы 30 УК, а именно заменить его на «Преступления против интересов публичной службы».
Основанием дифференциации уголовной ответственности за преступления публичных и «частных» служащих в УК РФ является характер общественной опасности, определяемый в первую очередь объектом посягательств.
Характер общественной опасности злоупотреблений нотариусов, а) работающих в государственных нотариальных конторах и б) занимающихся частной практикой, одинаков. Поэтому нет оснований для установления разной уголовной ответственности для таких лиц. По этой причине следует исключить частнопрактикующих нотариусов из числа субъектов ст. 202 УК и распространить на них определение должностного лица, содержащееся в прим. 1 к ст. 285 УК.
5. Не является оправданным ни с точки зрения дифференциации уго
ловной ответственности, ни с точки зрения удобства правоприменения, дроб
ление родового преступления «злоупотребление должностным положением»
на две его разновидности — «злоупотребление должностными полномочия
ми» и «превышение должностных полномочий» и помещение указанных ви
дов злоупотребления в разные статьи гл. 30 УК. Целесообразно объединить
эти составы и дать новую редакцию ст. 285. В целях экономии законода
тельного материала разумно также объединить ст. 2851 и 2852 и изложить
иначе диспозицию ст. 285 .
Необходимы повышенные пределы наказуемости за преступления, предусмотренные ст. 289,292,293 УК, если субъектом является должностное лицо, занимающее государственную должность РФ или государственную должность субъекта РФ, а равно глава органа местного самоуправления.
В целях углубления дифференциации следует предусмотреть повышенные пределы наказуемости за присвоение полномочий должностного лица (ст. 288 УК), если это деяние повлекло тяжкие последствия.
Недостатком ст. 290 УК является, во-первых, объединение в ч. 4 статьи неравнозначных по опасности квалифицирующих обстоятельств. Так, совершение преступления группой лиц по предварительному сговору, получение взятки в крупном размере, вымогательство взятки меньше сказываются на уровне опасности получения взятки, чем получение взятки организованной группой лиц. Поэтому следует переместить первые три обстоятельства вч. 2 ст. 290, предусматривающую менее строгую санкцию.
Во-вторых, санкция ч. 4 ст. 290 является завышенной, ее следует смягчить, а наилучшим решением является ликвидация этой части статьи и перемещение квалифицирующего признака «совершение преступления организованной группой» вч. 3 ст. 290.
9. Конструирование чрезмерно широких санкций, а также установление
единых минимальных сроков лишения свободы в санкциях разных частей
статьи не соответствует целям дифференциации и индивидуализации. По
этой причине недопустимо установление единых минимальных сроков ли
шения свободы в ч. 2 ст. 285, 287, ч. 3 ст. 285 УК и ч. 1 этих статей. Следует
поднять минимальный предел срока лишения свободы в указанных нормах до
максимума ч. 1 соответствующих статей.
В целях ликвидации излишней широты санкций ч. 1 ст. 285, 286 необходимо увеличить в них размер штрафа до 400 тыс. рублей.
10. В примечание к ст. 291 УК следовало бы добавить еще одно усло
вие освобождения от уголовной ответственности — «лицо способствовало
раскрытию преступления».
Теоретическое и практическое значение исследования. Результаты настоящего исследования имеют значение для дальнейшей теоретической разработки основ дифференциации уголовной ответственности в целом и, в частности, применительно к группе преступлений против интересов публичной службы. Практическая значимость проведенного исследования состоит в том, что сформулированные в нем предложения могут быть учтены при совершенствовании уголовного законодательства в части ответственности за посягательства на интересы публичной службы. Кроме того, возможно использование материалов исследования в учебном процессе.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации отражены автором в 10 научных публикациях общим объемом около двух печатных листов. Выводы и рекомендации, изложенные автором, докладывались и обсуждались на аспирантских научных конференциях ЯрГУ им. П.Г. Демидова (Ярославль, апр. 2002 - 2004 гг.), Всероссийской научной конференции, посвященной 200-летию ЯрГУ им. П.Г. Демидова (30-31 окт. 2003 г.).
Понятие уголовной ответственности
В своей работе О.С. Иоффе и М.Д. Шаргородский справедливо отметили, что, какими бы специальными вопросами отраслевые юридические дисциплины ни занимались, для всех них важно установить, что такое юридическая ответственность и каковы общие основания ее возникновения1. Поэтому исследование вопросов дифференциации уголовной ответственности мы начнем с рассмотрения сущности уголовной ответственности и более широкого понятия - юридической ответственности. Как известно, надежным инструментом, обеспечивающим функционирование правовой системы, реальность правовых установлений, их общеобязательность, является государственное принуждение. Государственное принуждение, преломленное через право, правом «насыщенное», выполняющее в нем свои, специфические задачи, выступает в качестве правового принуждения2. Все меры правового принуждения С.С. Алексеев справедливо предлагает разделять на две группы: 1) юридические санкции (основная группа), т.е. государственно-принудительные меры, являющиеся реакцией государства в отношении конкретного лица на факт противоправного поведения; 2) иные государственно-принудительные меры (профилактические, превентивные, обеспечительные и др.). Эти меры входят в содержание регулятивных государственно-властных правоотношений. К ним, в частности, относятся: досмотр багажа и личный досмотр, проверка документов и т.п., процессуальные предупредительно-обеспечительные меры (обыск, выемка, наложение ареста на имущество, меры процессуального принуждения), принудительные меры медицинского и воспитательного характера (помещение в психиатрический стационар общего или специализированного типа), и др.3 Юридические санкции направлены на восстановление нарушенного правопорядка, предупреждение противоправного поведения, они состоят в наступлении для правонарушителя известного правового урона, и всем этим выражают особую правовую оценку противоправного поведения со стороны государства . В зависимости от способа, каким санкции служат охране правопорядка, их разделяют на две группы: 1. Правовосстановительные (меры защиты), целью которых является устранение вреда, возникшего в результате неправомерного поведения, восстановление нарушенных прав, обеспечение исполнения обязанности. Меры защиты носят абсолютно-определенный характер, они могут быть применены за объективно-противоправное поведение. Чтобы достичь целей мер защиты, иногда не обязательно прибегать к государственному принуждению, возможно добровольное восстановление нарушенных прав. 2. Штрафные (меры юридической ответственности), которые состоят в таком правовом уроне для правонарушителя, который заключается в новых, дополнительных для него обременениях - правоограничениях, специальных обязанностях. Меры ответственности — это, как правило, относительно-определенные санкции, допускающие их конкретизацию в порядке индивидуально-правового регулирования; эти меры по общему правилу устанавливаются за виновное правонарушение5. Отмечается, что понятие «юридическая ответственность» сложилось в связи с необходимостью отразить применение таких юридических санкций, которые выражают государственное и, следовательно, общественное осуждение противоправного виновного поведения правонарушителя, «преследуют» цель глубокого воздействия на правонарушителя, на его врлю и сознание, на ценностные ориентиры его поведения, нравственно-психические мотивы поступков6. Главной функцией любой правовой ответственности является штрафная. Она направлена на достижение основной цели ответственности -снизить возможность новых правонарушений в будущем7. Применение мер государственного воздействия к лицу «настраивает» его против совершения новых правонарушений — осуществляется так называемая частная превенция (субъективный аспект ответственности). Возможность применения мер государственно-принудительного воздействия, «пример» этого воздействия способствуют также выработке у лиц мотивации к соблюдению юридических норм - этим достигается общая превенция (объективный аспект ответственности). В связи со сказанным, следует критически подойти к позиции О.Э. Лейста, который предлагает считать юридической ответственностью «применение к лицу, совершившему правонарушение, мер государственного принуждения, предусмотренных санкцией нарушенной нормы, в установленном для этого процессуальном порядке»8. Такое понимание слишком широкое, поскольку относит к мерам ответственности и меры защиты прав. Следует иметь в виду, во-первых, что правовосстановительные санкции (меры защиты) не преследуют цель предупреждения новых правонарушений. Конечно, это не означает, что любое правонарушение должно влечь применение штрафных санкций. В зависимости от обстоятельств причинения вреда нередко достаточно применения правовостановительной санкции для предупреждения нарушения такого же рода и вида. Однако функция предупреждения новых правонарушений имеет для мер защиты в любом случае второстепенное значение. Во-вторых, принуждение к исполнению обязанности, уже существовавшей до правонарушения, не порождает новых для правонарушителя обременении. Справедливо отмечается, что наряду со штрафной функцией правовая ответственность выполняет в ряде случаев еще одну функцию - правовос-становителъную. Эта функция не имеет общего значения. Она свойственна главным образом мерам воздействия в области имущественных отношений и прежде всего гражданско-правовым санкциям, большинство из которых органически сочетает штрафную и правовосстановительную (компенсационную) функции10. Юридические санкции реализуются в рамках правоохранительного отношения и в соответствующих процессуальных формах11. Поясним, о каких правоохранительных отношениях идет речь.
Понятие, средства и основания дифференциации уголовной ответственности
В предыдущем параграфе мы установили, что уголовная ответственность — это особое правовое состояние преступника, заключающееся в претерпевании им лишений или ограничений, возникающее после вступления судебного акта в законную силу, то есть до этого момента уголовной ответственности нет. Тогда что же установил законодатель в УК? Полагаем — что уголовную ответственность. Ведь ничто не мешает на будущее предусмотреть для лиц, которые совершат преступления, различные правовые состояния в зависимости от свойств их личности и обстоятельств содеянного. Установление и реализация ответственности — не одно и то же, однако и то, и то возможно разновременно. Поэтому вполне допустимо говорить о дифференциации в уголовном законе уголовной ответственности, учитывая, что речь идет, строго говоря, о будущей уголовной ответственности. Обратимся к исследованию этого вопроса.
Термин «дифференциация» означает разделение, расчленение, расслоение целого на различные части, формы и ступени67.
К «первому уровню» дифференциации исследователи справедливо относят дифференциацию общеправовую, результатом которой является установление, вычленение поступков, которые влекут кроме моральной, общественной еще и юридическую ответственность для лиц, их совершивших68. Ярким примером является различное по глубине правовое вмешательство в интимные отношения социумов69.
Определив, что является предметом правового регулирования, а также те деяния, которые должны влечь за собой отрицательную реакцию государства, законодатель устанавливает различные по степени строгости виды реагирования на такие деяния. Последствия для лиц, совершивших различные правонарушения, устанавливаются уголовным, административным, уголовно- и гражданско-процессуальным, гражданским и другим законодательством. Здесь мы сталкиваемся с разграничением, дифференциацией видов юридической ответственности, или «межотраслевой» дифференциацией, под которой справедливо предлагается понимать «установление в законе различных ее видов за различные правонарушения»70. Так, например, неправомерный отказ в предоставлении гражданину информации, непосредственно затрагивающей его права и свободы, влечет наложение на должностного лица штрафа в размере до 10 минимальных размеров оплаты труда (ст. 5.39 КоАП), а в случае, если это деяние причинило вред правам и законным интересом гражданина, — штраф до 200 тыс. рублей, либо лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью до 5 лет (ст. 140 УК).
Основанием межотраслевой дифференциации справедливо предлагают считать характер общественной вредоносности соответствующего вида поведения .
По вопросу дифференциации ответственности в уголовном праве существуют две противоположные точки зрения: 1) УК не предусматривает никаких других видов ответственности, кроме уголовной ; 2) уголовное законодательство содержит кроме уголовной еще и иные виды ответственно-сти . В период действия УК РСФСР 1960 г. этот вопрос не ставился под сомнение75. В действующем кодексе в этом плане привлекают внимание принудительные меры воспитательного воздействия, поскольку согласно ст. 90 они используются взамен уголовной ответственности при освобождении от нее и содержат в себе правоограничения и лишения. Данные обстоятельства и наводят на мысль о признании этих мер мерами иных видов ответственности. В предыдущем параграфе было отмечено, что, несмотря на формулировку ч. 1 ст. 90, в которой речь идет об «освобождении от уголовной ответственности», применение принудительных мер воспитательного воздействия при условном освобождении от уголовной ответственности согласно ст. 90 является, по сути, формой реализации уголовной ответственности. А сами эти меры — мерами уголовной ответственности. На этом основании нам кажется, что более верным является мнение об отсутствии в УК мер других видов ответственности, кроме уголовной.
Понятие публичной власти
В классических философских концепциях власть - это особое отношение между людьми, способность осуществлять свою волю, используя различные ресурсы и технологии (авторитет, силу, традиции, закон, технику манипуляции сознанием, и т.д.)1. По сферам проявления выделяют власть государственную, партийную, профсоюзную, семейную и т.п.2 Власть государственную в литературе часто называют публичной властью3, относя к существенным ее признакам следующие: 1. Она производна, имманентна общественному коллективу, созданному на основе территориальной группировки населения4. 2. Отличается всеобщностью и безличностью: распространяется не на отдельных субъектов, а на всех физических и юридических лиц, «членов» территориального коллектива5. 3. Осуществляется через особый слой людей, для которых работа в публичном аппарате управления, властвование является профессией, т.е. основным видом деятельности . 4. Публичная власть имеет политический характер. Ее цель - привести расходящееся интересы различных слоев, групп и классов населения к какому-то «общему знаменателю»7. 5. Регулирует общественные отношения путем официального издания правовых норм - общеобязательных правил поведения. 6. Опирается на принудительные органы (армия, полиция, суды, прокуратура и др.), которые имеют право легально применять принуждение в отношении каждого, кто не подчинится предписаниям власти8. Предполагается, что основанием такого принуждения является воля объединения, его большинства, выраженная в правовых нормах. Итак, государственная власть является властью публичной. Рассмотрим особенности ее устройства в Российской Федерации. В соответствии с ч. 1 - 3 ст. 3 Конституции РФ (далее — Конституция) единственным источником власти в РФ является ее многонациональный народ, который осуществляет свою власть непосредственно (например, референдум, свободные выборы), а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления. Согласно ст. 10, 11 Конституции РФ государственную власть в РФ осуществляют органы исполнительной, законодательной и судебной власти, к которым в первую очередь относятся Президент РФ, Правительство РФ, Федеральное собрание РФ, суды РФ. В литературе отмечается, что одной из особенностей организации и деятельности государственной власти в РФ является разделение и единство ее ветвей9. Кроме «горизонтального» разделения властей (на законодательную, исполнительную, судебную), выделяют еще и «вертикальное»: в Федерации государственную власть осуществляют федеральные органы, а в субъектах Федерации согласно ст. 11 Конституции - органы, образуемые субъектами Федерации. В.Е. Чиркин подвергает сомнению обоснованность распространения понятия государственной власти на собственную власть ее субъектов. Действительно, поскольку власть населения субъекта Федерации не обладает суверенитетом11 - неотъемлемым и неотчуждаемым признаком государства и решающим признаком государственной власти, то собственная власть субъекта, строго говоря, является не государственной, а публичной властью на территории субъекта Федерации. «Государственная власть — это власть только Федерации. В субъектах РФ существует власть, но не государственная, а публичная власть территориального объединения, пределы которой определяются федеральной Конституцией. По существу это имеет место и сейчас, только такая власть субъекта РФ почему-то называется государственной. Государственной в субъектах РФ является та власть, которая осуществляется от имени государства (Федерации), его органами. Это суды общей юрисдикции (Верховные суды республик, краевые, областные и т.д., но все они - суды РФ, а не субъектов РФ), управления и отделы министерств РФ, полномочные представители Президента РФ в федеральных округах. Что же касается законодательных и исполнительных органов субъектов РФ, то они избираются территориальным объединением (народом, обществом) субъекта РФ и являются органами его публичной власти» . Субъекты Федерации, однако, обладают и самостоятельными властными полномочиями относительно «остаточных» предметов ведения (ст. 73 Конституции). Предложенный В.Е. Чиркиным подход к пониманию власти субъектов Федерации нам представляется обоснованным, поскольку он снимает проблему двух государственных властей в одном и том же субъекте Федерации, уточняет сущность власти субъектов, подчеркивает ее зависимость и подчиненность от власти Федерации. Правильнее говорить не о разделении государственной власти в государстве, а о разделении публичной власти в государстве13. Согласно ст. 3 Конституции одной из форм осуществления народом власти является местное самоуправление. Местное самоуправление в РФ -форма осуществления народом своей власти, обеспечивающая в пределах, установленных Конституцией РФ, федеральными законами, законами субъектов РФ самостоятельное и под свою ответственность решение населением непосредственно и (или) через органы местного самоуправления вопросов местного значения исходя из интересов населения с учетом исторических и иных местных традиций (ч. 2 ст. 1 Федерального закона от 6 октября 2003 г. № 131-ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации"14).
Характер общественной опасности: проблемы дифференциации уголовной ответственности за преступления в сфере осуществления публичной власти
Структура Особенной части Уголовного кодекса непосредственно связана с дифференциацией уголовной ответственности. В первой главе мы отмечали, что в зависимости от различного характера общественной опасности деяний законодатель помещает их составы в различные главы и разделы Особенной части, то есть дифференцирует основания уголовной ответственности. Обычно такая операция сопровождается установлением неодинаковой уголовной ответственности, поскольку разнородные деяния, как правило, имеют разный уровень общественной опасности, что обуславливает разные санкции за их совершение. Налицо уже дифференциация уголовной ответственности, результатом которой являются различные основные составы с соответствующими санкциями. Рассмотрим, насколько удачно законодатель осуществляет такую дифференциацию уголовной ответственности на основании характера общественной опасности преступлений служащих, во-первых, в масштабе Особенной части, во-вторых, в масштабе главы 30. 1.1. Обращаясь к первому вопросу, следует отметить, что Уголовный кодекс РФ 1996 г. принципиально изменил существовавшую в прежнем уголовном законодательстве регламентацию ответственности за служебные преступления. Следствием этого явилось появление в Особенной части главы 23 «Преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях», относительно обоснованности существования которой как в период обсуждения проекта кодекса, так и в настоящее время высказываются сомнения. Можно выделить три основные позиции по этому вопросу.
Ряд ученых считают, что предпочтительнее распространить понятие должностного лица на всех служащих предприятий независимо от форм собственности, если эти лица выполняют соответствующие функции1, следовательно, достаточно одной главы, посвященной «должностным» преступлениям.
Приверженцы второй точки зрения считают, что выделение главы, объединяющей составы преступлений против службы в негосударственных организациях, является излишним ввиду отсутствия особого правоохраняемого объекта . В связи с этим предлагается «расформировать» указанную главу и поместить ее составы в другие главы УК РФ3.
Третья группа ученых считает необходимым существование такой главы, но считает включение ее в раздел VIII УК «Преступления в сфере экономики» необоснованным4.
С первой из приведенных точек зрения трудно согласиться. Служебные преступления публичных и частных служащих обладают разной социальной сущностью и уровнем общественной опасности, что обусловливает разную строгость уголовной ответственности за такие деяния. Для доказательства этого тезиса обратимся к сущностным характеристикам публичной власти.
Ранее отмечалось, что в основе большинства определений власти лежит мысль, что власть - это способность и возможность проводить собственную волю. На чем же основана такая возможность у государства?
Государственная власть «стоит на двух китах» - силе и согласии. Согласие подчиняться основано не только на примитивном силовом давлении на волю подвластных, а, в первую очередь, на наличии у подвластных различных мотиваций подчинения. Одной из наиболее благоприятных для власти мотиваций подчинения является авторитет5. Авторитет представляет собой высоко ценимые качества, которыми подчиненные наделяют руководителя и которые детерминируют их повиновение без убеждения или угрозы санкций. Авторитет означает уважение к руководящей личности или институту, доверие к ним, их соответствие ценностным представлениям большинства граждан6. Именно благодаря своему авторитету власть становится леги-тимной. Таким образом, нормальная сила государственной власти не в мече, а в авторитетном влиянии8.
Публичная власть осуществляется посредством деятельности своих органов, реализацией полномочий и обеспечением исполнения полномочий которых занимаются публичные служащие.. Злоупотребления этих служащих предоставленным им публичной властью положением посягают на интересы службы, нарушают нормальную деятельность аппаратов законодательной, исполнительной и судебной власти, подрывают их авторитет, то есть авторитет самой власти, что в итоге приводит к ее ослаблению и ставит в опасность само ее существование9. Указанный объект посягательств и является чертой, качественно отличающей преступления публичных служащих от аналогичных преступлений частных служащих. Именно объект обусловливает разный характер (качество) анализируемых преступлений. В остальном «корреспондирующие» преступления, составы которых расположены в гл. 23 и 30 УК, практически одинаковы.
На основании изложенного мы приходим к выводу, что дифференциация уголовной ответственности за преступления служащих в зависимости от характера их общественной опасности справедлива10, и законодатель обоснованно поместил составы преступлений публичных и частных служащих в разные главы Особенной части УК и предусмотрел за первые повышенное наказание. Такого же мнения придерживаются 73% опрошенных нами практических работников11.
Чтобы определиться по двум другим позициям относительно обоснованности существования гл. 23 УК, следует ответить на два вопроса: 1) «нужны» ли Кодексу составы, собранные в гл. 23? 2) если да, то где должна располагаться такая глава?
Необходимость наличия в УК ст. 204 «Коммерческий подкуп» не вызывает сомнений. Известно, что одним из приоритетов уголовной политики нашей страны и всего мирового сообщества является противодействие коррупции. Фактически общепринятым является мнение, что подкуп-продажность служащих, в том числе служащих частного сектора (т.е. разнообразнейших некоммерческих и коммерческих организаций всех форм собственности), является самым опасным проявлением коррупции12.
Россия подписала Конвенцию Совета Европы «Об уголовной ответственности за коррупцию»13 и Конвенцию ООН против коррупции 2003 г.14 Данные Конвенции обязывают всех стран-участниц принимать законодательные меры, чтобы признать в качестве уголовных правонарушений под куп и получение предмета подкупа в частном секторе. Таким образом, защита независимости осуществления службы в частном секторе является задачей государства. Одним из средств решения этой задачи служит ст. 204 УК РФ.
Наличие в УК состава, предусмотренного ст. 204, уже обусловливает необходимость существования отдельной главы, поскольку эта статья из-за специфики своего видового объекта (интересы службы в коммерческих и иных организациях) не «вписывается» ни в одну другую главу кодекса.
Относительно ст. 201 необходимо заметить, что расширение сферы деятельности негосударственных структур (речь идет о многочисленных коммерческих и некоммерческих организациях15), усиление их влияния на макроэкономические процессы, на судьбу отдельных граждан позволяют признать общественную опасность злоупотреблений полномочиями служащих этих организациях достаточно высокой, чтобы влечь уголовную ответственность. Криминализация деяний, предусмотренных ст. 202, 203, обусловлена спецификой служебной деятельности аудиторов, служащих частных охранных и детективных служб, которая выражается в том, что служебные полномочия указанных лиц значительно увеличивают возможность при их использовании причинять существенный вред охраняемым государством ценностям.
