Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Понятие и общая характеристика преступлений, связанных с осуществлением потерпевшим служебных обязанностей и выполнением общественного долга . 9
1 Понятие и признаки осуществления потерпевшим служебных обязанностей и выполнением общественного долга .
2 Исторический и сравнительно-правовой аспект проблемы . 18
3 Уголовно-правовая охрана деятельности лиц, осуществляющих служебную деятельность и выполняющих общественный долг по российскому уголовному законодательству( УК РФ 96г.). 52
Глава 2. Проблемы квалификации преступлений, связанных с осуществлением потерпевшим служебной деятельности и выполнением общественного долга . 68
1 Социологическая характеристика преступлений, связанных с осуществлением потерпевшим служебных обязанностей и выполнением общественного долга . 68
2 Проблемы квалификации преступлений против личности, связанных с осуществлением лицом служебной деятельности и выполнением общественного долга . 75
3 Проблемы квалификации преступлений против государственной власти, связанных с осуществлением лицом служебной деятельности и выполнением общественного долга. 97
Заключение. 145
Список литературы. 149
- Понятие и признаки осуществления потерпевшим служебных обязанностей и выполнением общественного долга
- Исторический и сравнительно-правовой аспект проблемы
- Социологическая характеристика преступлений, связанных с осуществлением потерпевшим служебных обязанностей и выполнением общественного долга
- Проблемы квалификации преступлений против личности, связанных с осуществлением лицом служебной деятельности и выполнением общественного долга
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Принятие и введение в действие нового Уголовного кодекса Российской Федерации (1996г.) закономерно порождает немало трудностей для правоприменительных органов в связи с новыми конструкциями многих уголовно-правовых норм и их существенным отличием от существовавших в прежнем УК РСФСР. К таким проблемам относится и проблема квалификации преступлений, посягающих на осуществление потерпевшим своей служебной деятельности или выполнение им общественного долга.
Во-первых, в связи с тем, что большинство норм об ответственности за такие преступления сформулированы в УК РФ 1996 г. по-новому ( например, ст. 318 об ответственности за применение насилия в отношении представителя власти, ст. 321 об ответственности за дезорганизацию нормальной деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества).
Во-вторых, в УК РФ появились новые нормы, неизвестные прежнему Уголовному кодексу ( например, посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование - ст. 295).
В-третьих, при конструировании новых и обновлении старых уголовно-правовых норм законодатель использовал принципиально противоположные приемы законодательной техники. Применительно к нормам об ответственности за одни преступления ( например, за посягательство на жизнь лица, осуществляющего служебную деятельность или выполняющего общественный долг) он пошел по пути увеличения специальных уголовно-правовых, выделяемых из общих.
В отношении же норм об ответственности за другие преступления (например, за применение насилия в отношении представителя власти в связи с исполнением им своих должностных обязанностей)
законодатель прибегнул к обратному приему - сокращению числа специальных норм. Такая противоречивая тенденция использования приемов законодательной техники также затрудняет понимание правоприменителем содержания новелл и не может не вызывать дополнительных трудностей в квалификации соответствующих преступных деяний. Это - трудности технически-правового плана.
Существуют, однако, и сложности в применении рассматриваемых норм нового УК общесоциального плана, вызванные коренными изменениями , происшедшими в обществе в результате его реформирования. Принципиальные изменения в экономической и политической сферах, закрепленные в Конституции Российской Федерации , -разделение государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную , признание равенства всех форм собственности ( в том числе и частной ), провозглашение свободы экономической деятельности и предпринимательства, не могли не повлечь изменений и в нравственно-правовой сфере. В частности, это привело к значительной деидеологизации многих уголовно-правовых понятий и институтов. Это напрямую относится и к пониманию осуществления служебной деятельности и, в особенности, выполнения общественного долга.
Разумеется, что судебная практика и практика правоохранительных органов не успевает своевременно преодолевать указанные трудности, связанные с введением в действие нового УК. Не поспевает пока и уголовно-правовая наука. В изданных в последнее время многочисленных комментариях к новому Уголовному кодексу статьи об ответственности за преступления, связанные с посягательством на осуществление потерпевшим его служебной деятельности или выполнением им общественного долга, нередко содержат противоречивые рекомендации, подчас только запутывающие практических работников ( в принципе, это вполне объяснимо, так как для освоения нового уголовного материала и практике, и науке требуется время ).
Разумеется, что автор строил своё исследование не на пустом месте . В диссертации он опирался на работы по данной проблематике отечественных авторов ( СВ. Бородина, Л.Д. Гаухмана, Н.И. Заго-родникова, Б.В. Здравомыслова, А.В. Наумова, Б.С. Никифорова, Э.Ф. Побегайло и других ). Однако эти работы относятся в основном к действию старого уголовного законодательства и, естественно, не учитывают новых реалий.
В связи с вышеизложенным тема настоящего диссертационного исследования представляется актуальной как в научном, так и в практическом плане.
Цели и задачи диссертационного исследования.
Целью диссертационного исследования является разработка теоретических основ уголовно-правовой квалификации преступлений, являющихся проявлением посягательств на осуществление потерпевшим служебной деятельности или выполнение им общественного долга.
Содержание указанной цели определяет следующие задачи диссертационной работы:
изучение особенностей уголовной ответственности за рассматриваемые преступления в УК Российской Федерации 1996 г.;
изучение судебной и прокурорско-следственной практики по делам о рассматриваемых преступлениях;
историко-правовое и сравнительно-правовое исследование уголовного законодательства об ответственности за рассматриваемые преступления;
анализ уголовно-правовой литературы о квалификации рассматриваемых преступлений;
- разработка научно-практических рекомендаций по квалификации преступных посягательств на осуществление потерпевшим служебной деятельности или выполнение им общественного долга.
Методология и методика исследования.
Основными методами исследования являются:
- логико-юридическое и сравнительно-историческое исследование уголовного законодательства, в том числе российского дореволюционного ( до октября 1917 г.) и зарубежного об ответственности за преступные посягательства на осуществление потерпевшим служебной деятельности или выполнение им общественного долга; методы конкретно-социологического исследования: анкетирование, интервьюирование и метод экспертных оценок.
Источники информации.
В целях глубокого изучения темы диссертационного исследования в качестве источников информации использовалось действующее уголовное законодательство ( как отечественное, так и зарубежное) об ответственности за рассматриваемые преступления; российское дореволюционное уголовное законодательство; разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации по квалификации указанных преступлений; специальная юридическая литература по теме.
Эмпирическую базу исследования составили материалы судебной практики по делам о рассматриваемых преступлениях ( было изучено 100 уголовных дел, рассмотренных в 1995-1996 гг. народными судами Владимирской области; среди них дела, квалифицированные: по ст.ст. 108,112,183, 191-1, 193 и 206 УК РСФСР ( имеющие свой аналог и в УК РФ 1996 г.). Проведен анкетный опрос 120 практических работников суда, прокуратуры и органов внутренних дел (исследование проводилось во Владимирской и Московской облас-
тях). Изучена также опубликованная практика Верховного Суда Российской Федерации за 1987-1997 гг.
Научная новизна работы определяется прежде всего выбором темы. Новизна настоящего исследования заключается в том, что оно представляет собой первое в современной уголовно-правовой науке комплексное исследование уголовно-правовой борьбы с посягательствами на осуществление служебной деятельности потерпевшего или выполнение им общественного долга. Ранее такие исследования проводились лишь в рамках исследования родового ( специального ) объекта соответствующих преступлений ( против жизни, против порядка управления и т.д.). Вместе с тем общность интересов, характеризующих непосредственный объект этих преступлений (осуществление служебной деятельности или выполнение общественного долга), требует именно их комплексного исследования. На основе исследования выработаны выводы и предложения по квалификации рассматриваемых преступлений.
Основные положения , выносимые на защиту.
На защиту выносятся следующие положения, составляющие в целом концептуальную схему исследования:
Понятие и признаки осуществления потерпевшим служебных обязанностей и выполнением общественного долга
Конкретизация понятий осуществления потерпевшим служебных обязанностей и выполнения общественного долга представляет определенную трудность в судебной практике и практике правоохранительных органов ( прокурорско - следственных, дознания). Так, из 100 опрошенных нами на этот счет практических работников ( 70 -следователей МВД и прокуратуры, 10 - судей, 20 - прокуроров, их заместителей и помощников) на вопрос о том, что они понимают под осуществлением служебных обязанностей и выполнением общественного долга, 3-5 % ответили, что затрудняются ответить. Большее количество опрошенных ( 70 % ) признались, что в своей практике испытывали затруднения при квалификации преступлений, связанных с осуществлением потерпевшим своих служебных обязанностей или общественного долга. При этом последние указали и на причины этого. 10 % согласились с тем, что формулировки уголовного закона об этом являются слишком общими и не конкретизированными; 35 % указали на недостаточность раскрытия этих признаков в разъяснениях Пленума Верховного Суда как при рассмотрении конкретных уголовных дел, так и по отдельным категориям дел; 55% - на отсутствие у них официальных и неофициальных материалов ( сборников постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации, Комментариев к Уголовному кодексу, учебников ).
Все испытывающие затруднения ( 35 % ) считают необходимым, чтобы определение понятий осуществления служебных обязанностей и выполнения общественного долга давалось непосредственно в уголовном законодательстве.
Данные проведенного нами социологического опроса практических работников правоохранительных органов, по нашему мнению, вполне достоверно отражают действительную картину содержания профессионального сознания и профессиональной компетенции опрошенных. Об этом, в частности, может свидетельствовать и степень распространенности допущенных на этот счет ошибок в квалификации соответствующих преступлений в судебной практике. Так, по нашим подсчетам ( по материалам опубликованной судебной практики - в Бюллетене Верховного Суда Российской Федерации, за 10 лет с 1987 - 1996 гг.), высшая судебная инстанция в 34 случаях указала, что преступления, связанные с осуществлением потерпевшим своей служебной деятельности и выполнением общественного долга, были квалифицированы неправильно и соответственно переквалифицировала преступное деяние на другую статью УК или вернула в связи с этим уголовное дело на дополнительное расследование.
Серьезной причиной указанного затруднения, испытываемого практическими работниками, является явная недостаточность конкретизации указанных понятий в материалах судебной практики, что в свою очередь вызвано их недостаточной разработкой в доктрине уголовного права. До 1961 г., то есть до принятия Уголовного кодекса РСФСР 1960 г., практически этот вопрос не затрагивался в уголовно-правовой литературе . Теоретическое обсуждение его началось в связи с тем, что в УК РСФСР 1960 г. была сформулирована законодательная конструкция нового вида квалифицированного умышленного убийства - " умышленное убийство, совершенное в связи с выполнением потерпевшим своего служебного или общественного долга" ( п."в" ст. 102 ). Однако недостаточная доктриналь-ная разработка этих понятий явилась причиной того, что их толкование ( даже в самой общей форме ) не было дано в Постановлении
Пленума Верховного Суда СССР " О некоторых вопросах , возникших в судебной практике по делам об умышленных убийствах" от 3 июля 1963 г. № 9.
В комментариях к УК и учебниках уголовного права того времени под выполнением служебного долга понималось: " выполнение обязанностей по службе"2; " выполнение потерпевшим служебных обязанностей". 3 Под общественным долгом - " исполнение общественных обязанностей" ; " совокупность юридических и моральных обязанностей, вытекающих из постановлений закона и подзаконных актов, норм коммунистической морали и правил социалистического общежития ( например, обязанность свидетеля, обязанность членов различных общественных организаций - профсоюзов и их комиссий, товарищеских судов, обязанность граждан содействовать государственным органам в предотвращении и раскрытии преступлений и т.д.)"5; " любая общественно-полезная деятельность всякого гражданина, а не только представителя общественности ( например, задержание гражданами преступника, критика на собрании, в печати и т.п.)"6; " любая общественно-полезная деятельность ( например, деятельность депутатов Советов, выборных лиц в общественных организациях, рабселькоров, общественная работа в различного рода комиссиях, товарищеских судов, домовых и уличных комитетов и т.д.).
Примерно так же раскрывались эти понятия и в Курсах уголовного права, а также специальных работах монографического характеpa, посвященных квалификации убийств. В части толкования выполнения служебного долга существенным, на наш взгляд, является уточнение того, что потерпевшим при рассматриваемом виде квалифицированного убийства могут быть не только должностные лица, но и другие работники, выполняющие служебные или производственные функции ( рядовой служащий в учреждении, рабочий, кол-хозник, сторож и т.д.) .
Указанные доктринальные разработки сделали возможным официальное толкование рассматриваемых понятий. Оно было сделано в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР " О судебной практике по делам об умышленном убийстве " от 27 июня 1975 г. № 4: " -" По п. "в" ст. 102 УК РСФСР и соответствующим статьям УК других союзных республик следует квалифицировать убийство, совершенное с целью воспрепятствовать правомерной деятельности потерпевшего по выполнению своего служебного либо общественного долга, а также по мотивам мести за такую деятельность.
Исторический и сравнительно-правовой аспект проблемы
Впервые упоминание об усиленной уголовно-правовой охране выполнения потерпевшим служебной деятельности содержится еще в Русской Правде - основном правовом памятнике Древней Руси ( при всей сложности вопроса о времени его происхождения большинство исследователей связывают его с именем великого князя киевского Ярослава Мудрого и утверждают, что Пространная редакция Правды сложилась не позднее XI11 в). В статье 1 как Краткой Правды , так и Пространной Правды, отображавшей значительную дифференциацию древнерусского общества, наряду с традиционной 40-гривенной вирой ( своеобразным денежным штрафом в пользу князя) за убийство вводилась 80-гривенная вира за убийство представителя княжеской администрации.1 Правда, в самом законодательном тексте, конечно же, не оговаривались мотивы или цели убийства. Повышенная ответственность связывалась с самим фактом - убийства определенных лиц. Однако очевидно, что эта норма, отражавшая процесс феодализации Киевской Руси, имела в виду именно убийство лиц, занимавших строго определенное место в иерархическом строю высших представителей феодального общества в связи с теми важными функциями , которые они выполняли ( разумеется, не во временном понимании, а принципиально-содержательном). Княжеская администрация - опора феодальной власти, и убийство ее представителей посягало на эту власть, в связи с чем объектом такого преступления являлась не только жизнь указанных лиц, но и государственная власть в целом или хотя бы порядок управления.
В этом же смысле надо понимать и такое новое для того времени событие, как введенное ( в той же 1 статье Русской Правды ) установление 40-гривенной виры за убийство работника боярской вотчины, выполнявшего в ней функции управителя .
В судебнике 1497 г. ( этот памятник представляет собой результат усиления центральной власти, процесса преодоления феодальной раздробленности, что в первую очередь вызывалось усилением экономических связей между русскими землями) в статье 9 вводилась смертная казнь за убийство своего господина. Такое наказание ("господареним убойцом") обуславливалось учащением случаев выступления зависимого населения против своих господ и необходимостью защищать жизнь представителей господствующего класса.
В Судебнике 1550 г., изданном Иваном IV и отражавшем укрепление социально-политических основ Русского централизованного государства, впервые в качестве самостоятельного объекта уголовно-правовой охраны выделялась судебная деятельность. Так, в ст. 6 предусматривалась ответственность за ложное обвинение судей в умышленном неправосудии (виновный наказывался за это сверх вины, то есть помимо вынесенного ему приговором наказания, еще и битьем с тюремным заключением)3 . Примечательной в этом отношении является и ст. 26 Судебника, в которой дифференцировалась ответственность за нанесение бесчестья в зависимости от сословно-классовой принадлежности лица ( сумма штрафа за бесчестье представителей господствующего класса феодалов зависела от занимаемого им положения и получаемого вознаграждения4).
Дальнейшая дифференциация уголовной ответственности в указанном направлении связывается с нормами Соборного Уложения 1649 г., называвшегося еще Уложением царя Алексея Михайловича и являющегося крупным кодифицированным правовым актом , оказавшим серьезное влияние на дальнейшее развитие российского уголовного права. В ст. 3 главы I (объединявшей нормы об ответственности за преступления против религии и церкви ) устанавливалась смертная казнь ( путем сожжения) за оскорбление священнослужителя во время церковной литургии1. В ст. 1 главы 2 ( о преступлениях против государя) смертная казнь вводилась за обнаружение "голого" умысла направленного против жизни и здоровья государя.2 В ст. 12 главы VII ( о должностных преступлениях ) устанавливалась уголовная ответственность за ложный донос царю по обвинению бояр и воевод во взяточничестве.3 Все это соответствовало отражению в Уложении дальнейшего укрепления самодержавной власти и централизованного управления, юридического оформления крепостного права, усиления дворянского землевладения, закрепление православия как идеологического фундамента российского государства.
В Воинском артикуле Петра I (1715 г.), содержащем в отличие от Соборного Уложения нормы только церковного права и фактически представлявшим собой военно-уголовный кодекс без Общей части, наряду с другими квалифицированными видами умышленного убийства предусматривалась повышенная ответственность (путем колесования) за убийство офицера ( Артикул 163)4. Строгая ответственность вводилась за сопротивление различным судейским служителям, осуществляющим воинское судопроизводство при исполнении ими служебных обязанностей ( Артикул 204 - в толковании к этому Артикулу -статье разъяснялось, что указанные служители - слуги начальства (государевы), и сопротивление им должно рассматриваться как выступление против существующего порядка)5, за сопротивление осужденного конвою ( Артикул 205)6.
В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845г.(с учетом редакции 1885 г., действовавшего в России до апреля 1917г.), отличавшимся казуистичностью изложения и многостатейностью норм Особенной части (обилие специальных норм), был сконструирован уже не один десяток норм, специально отражавших исследуемый объект преступления. Назовем лишь некоторые статьи: ст.241- о всяком злоумышлении и преступном действии против жизни, здоровья или чести Государя Императора, ст.261 - об оскорблении иностранного дипломата , ст. ст.270-273- о сопротивлении исполнению судебных определений или иных постановлений и распоряжений властей, а равно и законным действиям чиновника при исполнении им должностных обязанностей, ст. 273 - об ответственности за умышленное недопущение лицом торгового надзора,ст.ст.282-286 -об оскорблении и насилии в отношении чиновников при исполнении ими служебных обязанностей ( в ст.286-1 особо выделялась деятельность часовых или военного караула от посягательств арестантов , а в ст.286-2 - деятельность членов Государственного Совета или членов Государственной Думы).
Социологическая характеристика преступлений, связанных с осуществлением потерпевшим служебных обязанностей и выполнением общественного долга
В последнем параграфе первой главы диссертации были выделены все( без исключения Предусмотренные Уголовным кодексом преступления, связанные с осуществлением потерпевшим своих служебных обязанностей или выполнением общественного долга. Однако реальное бытие этих уголовно-правовых норм существенно отличается от их законодательного аналога. И в первую очередь -по степени распространения соответствующих преступных деяний в реальной жизни. Так, среди 100 дел о таких преступлениях, рассмотренных народными судами Владимирской области в 1995-1996г.г. и изученных нами, оказались дела квалифицируемые по пяти нормам УК:
1) насильственное сопротивление работнику милиции, военнослужащему или народному дружиннику при исполнении этими лицами возложенных на них обязанностей по охране общественного по рядка ( 4.2 ст. 191-1 УК РСФСР; по новому УК РФ такие действия квалифицируются по ст. 318 ) - 47 дел ( 47 % );
2) хулиганство, связанное с сопротивлением представителю власти или представителю общественности, выполняющему обязанности по охране общественного порядка, или иным гражданам, пресекающим хулиганские действия, в том числе и с применением оружия, а равно других предметов, специально приспособленных для нанесения телесных повреждений ( ч. 2 и 3 ст. 206 УК РСФСР; по новому УК РФ такие действия квалифицируются по ч.2 и 3 ст. 213 УК )-28 дел ( 28 % );
3)угроза или насилие в отношении должностного лица или гражданина, выполняющего общественный долг( ст. 193 УК РСФСР; по новому УК РФ такие действия частично охватываются ст. 318) - 19 дел ( 19 % );
4)умышленное тяжкое телесное повреждение, причиненное лицу в связи с выполнением им своего служебного либо общественного долга или в отношении его близких родственников, а также иных лиц, на жизнь и здоровье которых совершается посягательство с целью воспрепятствовать законной деятельности указанного должностного лица ( ч. 2 ст. 108 УК РСФСР; по новому УК РФ такие действия квалифицируются по п. " б " ч.2 ст. 111 УК ) - 4 дела ( 4 % ) ;
5)понуждение свидетеля или потерпевшего к даче ложных показаний или эксперта к даче ложного заключения либо подкуп этих лиц ( ст. 183 УК РСФСР; по новому УК такие действия квалифицируются по ст. 302 ) - 2 дела ( 2 % ).
Не очень сильно от этих данных отличаются и данные, полученные нами при изучении судебной практики, опубликованной в Бюллетене Верховного Суда Российской Федерации за те же годы ( 1995-1996 ) . Из этих материалов вытекает, что среди исследуемых преступлений были представлены следующие: ч. 2 ст. 206 - 4; ст. 191-1 -1; п. "в" ст. 102 - 1; ч. 2 ст. 108 -1; ст. 176 - 3 - 1).
Субъективная сторона изученных преступлений характеризуется ( как это и отвечает составам изученных преступлений ) умышленной виной. Во всех случаях умысел был прямым, в большинстве внезапно возникшим, четко связанным с поводом - осуществлением потерпевшим служебной деятельности или выполнением общественного долга.
Субъективная сторона также характеризуется следующими мотивами: месть - 37 % хулиганские побуждения - 10 % стремление воспрепятствовать деятельности потерпевшего - 43 % иные ( корысть, ревность, стремление избежать уголовной ответственности) -10 %.
Полученные данные свидетельствуют о том, что несмотря на разнообразие уголовно-правовых норм, охраняющих осуществление потерпевшим служебной деятельности или выполнения общественного долга, в большинстве случаев фактически исследуемые преступления ( официально регистрируемые) совершаются против работников милиции при исполнении ими своих служебных обязанностей по охране общественного порядка и граждан, пресекающих хулиганские действия. Основным поводом к такой деятельности потерпевших являются также разнообразные нарушения общественного порядка, чаще всего хулиганство ( как уголовно-наказуемое, так и административное - мелкое ). Место и время совершения этих преступлений обычно соответствует как этим характеристикам хулиганства, так и характеристикам личности виновных в этом преступлении.1 Делая такие выводы, мы вместе с тем специально оговариваем, что они касаются лишь официально зарегистрированных преступлений. Из наших бесед с судьями и сотрудниками правоохранительных органов ( к сожалению, по известным причинам не нашедших отражения в заполненных ими и нами анкетах - интервью) видно, что всё большему воздействию представителей преступного мира стали подвергаться судьи и другие работники судебных учреждений , а также такие участники уголовного процесса, как потерпевшие ( эти в особенности), эксперты и свидетели. Таким образом уже сейчас можно говорить о значительной латентности преступлений, связанных с осуществлением указанными лицами служебной деятельности или выполнением общественного долга. Можно также прогнозировать, что, по-видимому, эти преступления в недалеком будущем все-таки будут попадать в официальную статистику. И, наконец, последний фактор свидетельствует о своевременности реагирования законодателя ( увеличение соответствующих норм в новом УК РФ ) на указанный феномен преступности.
Проблемы квалификации преступлений против личности, связанных с осуществлением лицом служебной деятельности и выполнением общественного долга
Вместе с тем изучение судебной и проку-рорско-следственной практики свидетельствует, что, как уже отмечалось, правоприменительные органы по ряду вопросов квалификации преступлений, связанных с уголовно-правовой охраной указанной деятельности потерпевших( что подтверждается и приводимыми в первой главе результатами опроса на этот счет практических работников ), испытывают определенные затруднения. Положение усугубляется и тем, что и теория уголовного права по ряду таких вопросов не выработала достаточно четких рекомендаций. Применительно к преступлениям против личности такими вопросами являются: - определение круга лиц, подлежащих уголовно-правовой охране на основании норм об ответственности за преступления против личности; во многом это зависит от определения признака ( признаков) состава преступления ( объекта, субъективной стороны), к которому относятся отягчающие обстоятельства при убийстве и причинении вреда здоровью при выполнении потерпевшим служебного или общественного долга; - проблемы совокупности убийства и причинения вреда здоровью при выполнении потерпевшим служебного или общественного долга и других отягчающих обстоятельств этих преступлений, а также отграничения их друг от друга.
Относительно первого аспекта проблемы, то есть определения круга лиц, подлежащих уголовно-правовой охране на основании норм об ответственности за преступления против личности (ив особенности за умышленные убийства при отягчающих обстоятельствах), судебная практика длительное время исходила из ограничительного толкования. Верховный Суд СССР, например, исходил из того, что ответственность за умышленное убийство, предусмотренное п. "в" ст. 102 УК РСФСР, наступает лишь в том случае, если убийство совершено в связи с выполнением служебного долга самим потерпевшим, а не его родственниками. Так, Пленум Верховного Суда РСФСР отменил приговор и кассационное определение по делу А. и предложил Верховному Суду автономной республики квалифицировать действия А. по ст. 15 и п. "в" ст. 102 УК РСФСР, мотивируя это тем, что А. покушался на жизнь П. в связи с выполнением женой потерпевшего своего служебного долга. Пленум Верховного Суда СССР отменил постановления Президиума Верховного Суда РСФСР, признав, что последний расширительно толкует уголовный закон.1
В уголовно-правовой литературе эта позиция Верховного Суда оценивалась по-разному. Так, например, СВ. Бородин поддерживал ее, признав решение Верховного Суда по данному делу " вполне обоснованным " 2. Напротив, М.Д. Шаргородский не согласился с такой позицией и считал такое толкование уголовного закона ограничительным толкованием. При этом М.Д. Шаргородский привел доводы, заслуживающие внимания. " Такое толкование, - справедливо утверждал М.Д. Шаргородский, - можно было бы признать правильным, если считать, что квалифицирующим обстоятельством в этом составе является личность потерпевшего. Между тем следует полагать, что основанием повышения ответственности являются мотивы действия субъекта" ...
Решение этого вопроса во многом зависело ( и зависит ) от того, к какому элементу состава преступления ( в данном случае убийства) авторы относят такое обстоятельство как выполнение потерпевшим служебного или общественного долга. И в этом случае разброс мнений в теории уголовного права был довольно значителен. Одни авторы относили указанное обстоятельство к объекту преступления1, другие - к субъективной стороне преступления2, третьи - к субъективной стороне и субъекту преступления ( личности виновного ).3 Последняя точка зрения нам представляется уточняющей первую. Дело в том, что закон не только связывает квалификацию данного вида умышленного убийства с фактом выполнения потерпевшим своего служебного или общественного долга, но ставит ее также в зависимость от содержания и направленности умысла виновного лица, мотивов целей и других обстоятельств совершения преступления.4
То, что данное обстоятельство нельзя связывать только с объектом ( личностью потерпевшего) преступления, свидетельствует о возможности фактической ошибки виновного. Допустим, последний совершил убийство не лица, выполнявшего свой общественный или служебный долг, а его брата - близнеца, как " две капли" похожего на выполнявшего указанный долг. В этом случае квалификация действий виновного не меняется, так как она не зависит от ошибки в личности потерпевшего ( сразу же отметим, что при квалификации посягательства на жизнь государственного или общественного деятеля, а также посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа в силу несколько иной законодательной конструкции преступлений, предусмотренных ст.ст. 277,317 УК РФ 1996 г., этот вопрос должен решаться несколько иначе; предметно он будет рассмотрен в параграфах втором и третьем данной главы диссертации). Не меняется же в связи с тем, что и в случае ошибки в личности потерпевшего мотивы и цели остаются такие же, что и при убийстве действительно лица, выполнявшего свой служебный или общественный долг. Таким мотивом обычно выступает месть за служебную или общественную деятельность потерпевшего( то есть фактически уже выполненную), а целью - стремление воспрепятствовать выполнению потерпевшим своего служебного или общественного долга.
Однако считать ли в этом случае убийство оконченным или же его следует квалифицировать как покушение на убийство при отягчающих обстоятельствах Как было отмечено, в этих случаях налицо такая разновидность фактической ошибки как ошибка в личности потерпевшего, являющаяся ( применительно к обсуждаемой проблеме ) разновидностью ошибки, связанной с квалифицирующими обстоятельствами. В теории уголовного права отсутствует единая на этот счет позиция. Так, по мнению А.А. Пионтковского, " совершение преступления при ошибочном предположении лица о наличии квалифицирующих преступление обстоятельств следует рассматривать как покушение на совершение квалифицированного преступления."2 Напротив, В.Ф. Кириченко полагал, что в подобных случаях действия виновного должны квалифицироваться по совокупности как оконченное преступление без отягчающих обстоятельств и как покушение на аналогичное преступление при отягчающих обстоятельствах.3
