Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Преступное неисполнение судебного акта: исторический аспект 25
1. Законодательство досоветского периода об уголовной ответственности за неисполнение судебного акта 25
2. Уголовная ответственность за неисполнение судебного акта по законодательству советского и начала постсоветсткого периодов 34
Глава 2. Объект преступления, предусмотренного ст. 315 УК РФ: вопросы правовой регламентации и правоприменения 45
1. Общественные отношения, обеспечивающие общеобязательность судебного акта, как основной объект злостного неисполнения судебного акта и воспре пятствования его исполнению 45
2. Судебный акт как акт, исходящий от суда 63
3. Судебные акты, общеобязательность которых обеспечивается с помощью статьи 315 УК РФ, как результат правосудия 79
Глава 3. Проблемы законодательной регламентации и практического установления признаков объективной стороны преступления, предусмотренного ст. 315 УК РФ, и его субъективных признаков 97
1. Объективная сторона преступного неисполнения судебного акта: проблемы законодательной регламентации и практического установления признаков со става преступления 97
2. Субъективные признаки преступления, предусмотренного ст. 315 УК РФ: вопросы законодательной техники и правоприменения 128
Глава 4. Вопросы соотношения преступного неисполнения судебного акта с другими составами преступления 167
1. Соотношение состава преступного неисполнения судебного акта с другими составами преступлений против правосудия 167
2. Проблемы соотношений преступления, предусмотренного ст. 315 УК РФ, с отдельными преступлениями, предусмотренными другими главами Уголовного кодекса Российской Федерации 178
Заключение 189
Список использованных источников 193
- Законодательство досоветского периода об уголовной ответственности за неисполнение судебного акта
- Общественные отношения, обеспечивающие общеобязательность судебного акта, как основной объект злостного неисполнения судебного акта и воспре пятствования его исполнению
- Объективная сторона преступного неисполнения судебного акта: проблемы законодательной регламентации и практического установления признаков со става преступления
- Соотношение состава преступного неисполнения судебного акта с другими составами преступлений против правосудия
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. Идея соблюдения прав человека и гражданина, получившая официальное оформление еще до
распада Союза ССР в принятой 5 сентября 1991 г. Декларации прав и свобод
і человека , сыграла немалую роль в разрушении тоталитарной системы, а также
послужила одним из стимулов для решительного поворота нашей страны к демократическим преобразованиям.
В действующей Конституции Российской Федерации человек, его права и свободы объявлены высшей ценностью (ст. 2) и охарактеризованы как непосредственно действующие, определяющие смысл, содержание и применение законов, деятельность органов власти, обеспеченные правосудием (ст. 18). Как справедливо отмечают специалисты, в Основном Законе России для ее граждан «практически провозглашен весь комплекс прав и свобод человека, зафиксированный во Всеобщей декларации и Международных пактах о правах человека»2. Так, согласно ч. 1 ст. 46 Конституции РФ каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод.
Сегодня суд в России обладает высоким юридическим статусом. На конституционном уровне судебная власть представлена в качестве самостоятельной ветви государственной власти (ст. 10 Конституции РФ). Однако эффективность права на судебную защиту во многом определяется тем, насколько в реальной действительности окажется независимой от администрации, неуязвимой для всякого неправомерного воздействия, а также авторитетной судебная
1 См.: Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР. 1991. №. 37.
Ст. 1083.
2 Ростовщиков И.В. Основные права личности в истории и современной России: законода
тельное признание и судебная практика // Вестник Волгоградского государственного уни
верситета: Серия 5 «Юриспруденция». Вып. 8, 2006. С. 29. См. также: Всеобщая Декларация
прав человека от 10 декабря 1948 г. // Международное право в документах: Учебное посо
бие / Сост.: Н.Т. Блатова и Г.М. Мелков. 4-е изд., перераб. и доп. М., 2003. С. 101-106; Меж
дународный пакт о гражданских и политических правах 1966 г. // Международное право в
документах: Учебное пособие / Сост.: Н.Т. Блатова и Г.М. Мелков. 4-е изд., перераб. и доп.
М., 2003. С. 117-134.
власть и, в частности, тем, насколько быстро и точно будут реализованы акты правосудия.
Небезосновательной является обеспокоенность общественности проблемой обеспечения реализации решений Конституционного Суда РФ и конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации. Так, игнорирование судами общей юрисдикции, включая Верховный, актов высшего органа конституционного правосудия послужило темой открытого обращения группы известных правозащитников к Президенту России В.В. Путину1. Должное уважение к решению конституционных судов проявляют и далеко не все представители правотворческих органов. Из политической жизни страны не исключены факты волокиты с реализацией этих актов, принятие норм, идентичных тем, которые признаны не соответствующими Конституции РФ.
Задача обеспечения исполнения судебных актов приобрела для нашего государства особую актуальность в связи с принятием Россией на себя новых обязательств по соблюдению прав человека в результате ратификации в 1998 г. Конвенции о защите прав человека и основных свобод . Ратифицировав Конвенцию, Российская Федерация признала себя ответственной за приведение в соответствие европейским стандартам по защите прав человека правоприменительной практики российских судов. Благодаря ратификации нашим государством данного международно-правового документа россияне получили реальную возможность для реализации своего конституционного права, зафиксированного в ч. 3 ст. 46 Основного Закона, - права на обращение в соответствии с международными договорами Российской Федерации в межгосударственный судебный орган при условии, если все имеющиеся средства внутригосударственной правовой защиты исчерпаны. Теперь они могут направлять свои индивидуальные жалобы в Европейский Суд по правам человека (г. Страсбург).
В средствах массовой информации и в юридической печати приводятся красноречивые данные, свидетельствующие о том, что граждане России актив-
1 .
2 См.: О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к
ней // Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. № 14. Ст. 1514.
но используют названное правомочие. Так, в 2006 г. пятая часть почты Европейского Суда пришлась именно на их обращения, суд принял около 34 тыс. жалоб, что на 14% больше, чем в 2005 г.1.
Участившиеся жалобы в Европейский Суд по правам человека на действия и решения российских властей поднимают проблему обеспечения реализации актов правосудия на новый уровень, что связано, по крайней мере, с двумя моментами.
Во-первых, данный межгосударственный судебный орган последовательно в своих решениях придерживается линии признания неисполнения судебных актов внутригосударственных судов нарушением норм международного права, права на судебную защиту. Из этого исходит он и при принятии решений по жалобам российских граждан . По оценкам специалистов, проблема неисполнения судебных решений в России способна приобрести характер системного нарушения норм международного права, в связи с чем высказываются опасения, что «последуют политические меры воздействия на нашу страну, может быть даже введен международный мониторинг мер, предпринимаемых Россией для устранения существующей проблемы неисполнения судебных актов»3.
Во-вторых, проблема обеспечения реализации актов правосудия обрела новый аспект, связанный с реагированием на решения Европейского Суда по правам человека Российского государства. Исполнению актов названного межгосударственного органа призвано способствовать закрепление в процессуальном законодательстве в качестве основания для пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам установленного Европейским Судом по правам человека нарушения положений Европейской конвенции при рассмот-
1 Данные приведены, в частности, в статье С.З. Рамазанова и М.К. Омаркадиевой (см.: Рама-
занов С.З., Омаркадиева М.К. Значение международно-правовых аспектов права граждан на
судебную защиту и права на квалифицированную юридическую помощь // Российская юсти
ция. 2007. № 6. С. 32.
2 См.: Российская газета. 2002. 4 июля; Европейский Суд по правам человека и Российская
Федерация: Постановления и решения, вынесенные до 1 марта 2004 г. / Отв. ред. Ю.Ю. Бере-
стнев. М.: Норма, 2005. С. 95.
3 Старженецкий В.В. Неисполнение судебных актов - нарушение Россией своих междуна
родных обязательств // Законодательство и экономика. 2006. № 1. С. 25; см. также: Рамазанов
С.З., Омаркадиева М.К. Указ. соч. С. 32.
рении конкретного дела. Такая норма есть в Арбитражном процессуальном кодексе РФ (далее также - АПК РФ) (п. 7 ст. 311) и Уголовном процессуальном кодексе РФ (далее также - УПК РФ) (п. 2 ч. 4 ст. 413).
Наличие подобных норм в процессуальном законе само по себе еще не гарантирует решения обозначенной проблемы. Их еще предстоит претворить в жизнь. К тому же акты межгосударственных судов обращены не только к субъектам, осуществляющим производство по делу, но и к другим властным структурам, в том числе и к законодательным органам, а также правительству. Отметим также, что не все процессуальные кодексы содержат аналог положений п. 2 ч. 4 ст. 413 УПК РФ (или п. 7 ст. 311 АПК).
Решение проблемы обеспечения реализации актов правосудия требует от государства принятия целого комплекса мер, в том числе и привлечения к ответственности лиц, виновных в неисполнении судебных актов. Для этого, разумеется, требуется прочная правовая основа.
Действующим законодательством предусмотрены различные негативные юридические последствия недолжного отношения к требованиям суда. Возможно и применение мер уголовной ответственности за неисполнение судебных актов, а равно воспрепятствование их исполнению. К уголовно-правовым средствам, обеспечивающим претворение в жизнь актов правосудия, принадлежит и ст. 315 Уголовного кодекса РФ (далее также - УК РФ). Данная статья не является широко востребованной на практике. Однако отдельные статистические данные, касающиеся ее применения, заставляют задуматься. Во-первых, с 2002 г. наметился неуклонный рост числа зарегистрированных фактов преступного неисполнения приговора суда, решения суда или иного судебного акта. Так, по данным МВД РФ, в 2002 г. было зарегистрировано 274 таких фактов, в 2003 г. - 429 (+ 56,6%); в 2004 г. - 679 (+ 58,3%); в 2005 г. - 1030 (+ 51,7%)1.
1 См.: Харьковский Д.А. Уголовно-правовая характеристика неисполнения приговора суда, решения суда или иного судебного акта. Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2007. С. 4.
Только за 8 месяцев текущего года правоохранительными органами было возбуждено 839 уголовных дел1.
На первый взгляд статистические данные по Волгоградской области в этом отношении не столь показательны. В период с 1997 г. по август 2007 г. включительно правоохранительными органами было возбуждено 225 уголовных дел по ст. 315 УК РФ2, в том числе, в 2004 г. - 40 уголовных дел, в 2005 г. -22 уголовных дела, в 2006 г. - 25 уголовных дел, а за восемь месяцев 2007 г. -13 уголовных дел. Вместе с тем неуклонно возрастает число случаев, когда правоохранительные органы названного субъекта Российской Федерации сталкивались с решением вопроса о возбуждении уголовного дела данной категории. Так, в 2004 г. таких фактов зарегистрировано 126, в 2005 г. - 243, а в 2006 г. - 2543.
Во-вторых, имеются обстоятельства, в совокупности своей позволяющие судить о злостном неисполнении судебного акта и воспрепятствовании его исполнению как о высоколатентном преступлении, особенно если учитывать такие составляющие латентной преступности, как искусственная латентность и пограничная латентная группа4. Такое предположение можно, например, выдвинуть, учитывая большое количество жалоб на неисполнение судебных актов, направленных россиянами в Европейский Суд по правам человека. Так, на 1 января 2005 г. в Европейский Суд поступило более 2000 жалоб подобного рода против Российской Федерации, в 2006 г. количество таковых составило уже 80005.
1 По данным ГИЦ МВД РФ.
2 По данным ИЦ ГУВД Волгоградской области.
3 По данным сводного отчета ГУ ФССП по Волгоградской области.
4 Подробнее о видах латентности см., например: Старков О.В. Криминопенология: Учебное
пособие. М.: Изд-во «Экзамен», 2004. С. 25. О псевдолатентной преступности, как о систем
ной совокупности сознательно не преследуемых преступлений, известных правопримените
лям, пишет также В.Г. Беляев (см.: Беляев В.Г. Применение уголовного закона: Учебное по
собие. 2-е изд. М.: Юпитер, 2006. С. 135).
5 См.: Рамазанов С.З., Омаркадиева М.К. Указ. соч. С. 32.
К подобному выводу может привести и анализ сведений об исполнимости судебных актов. Уровень принудительного исполнения последних в среднем по России не превышает 52%1.
Соответствующий показатель по Волгоградской области несколько выше среднего: в 2006 г. он составил 57,1%, однако по сравнению с 2005 г. произошло его снижение (- 6%)2.
Причины названных отнюдь не положительных явлений разнообразны. Но среди них можно назвать и недостаточный потенциал самой статьи 315 УК РФ. Погрешности законодательной техники, допущенные при формулировке диспозиции этой статьи, препятствуют уяснению практическими работниками целевого назначения закрепленной здесь нормы, а также содержания признаков предусматриваемого ею состава преступления, служат лазейкой, позволяющей уходить от ответственности лицам, игнорирующим судебные веления. Проведенный нами опрос практических работников подтверждает этот вывод. Например, на вопрос о том, следует ли считать одной из причин крайне редкого применения ст. 315 УК РФ нечеткость редакции данного законоположения, положительно ответили 79,52% респондентов. Кроме того, названная статья в ее действующей редакции не соответствует потребностям современного российского общества, в котором произошли заметные экономические, политические и социальные преобразования. Например, наделяя специальными свойствами субъекта злостного неисполнения судебного акта, законодатель не учитывает, в частности, тот очевидный факт, что ввиду изменившейся экономической ситуации исполнение судебных решений во многом зависит теперь от воли не только лиц, обремененных должностными или служебными полномочиями, но и также частных лиц. Подход российского правотворца к установлению уголовной ответственности за различающиеся между собой по уровню обществен-
1 См.: Федеральная целевая программа «Развитие судебной системы России» на 2007-
2011 гг., утвержденная Постановлением Правительства РФ от 21 сентября 2006 г. № 583 (с
изменениями от 10 апреля 2007 г.) // Собрание законодательства Российской Федерации.
2006. № 41. Ст. 4248; 2007. № 16. Ст. 1916.
2 См.: Сводный отчет отдела организации исполнительного производства ГУ ФССП по Вол
гоградской области за период 2005-2006 г.г.
ной опасности случаи преступного неисполнения судебного акта недостаточно дифференцирован. При конструировании санкции данной статьи не принята во внимание та большая роль, которую в осуществлении правозащитной функции судебной власти играет реализация судебных установлений. Преступное неисполнение судебного акта вряд ли справедливо оценено почти для всех ситуаций как преступление небольшой тяжести. Наконец, статья 315 УК РФ в ее современном виде не способна служить эффективным средством обеспечения общеобязательности актов конституционного правосудия и межгосударственных судебных органов.
Вышеизложенным определяется актуальность темы диссертационного исследования.
Степень разработанности проблемы. В настоящее время уже можно утверждать, что научные основы для исследования проблемы законодательной регламентации и реализации ответственности за преступное неисполнение судебного акта созданы.
Отдельные аспекты данной тематики затрагивались еще в трудах дореволюционных ученых (Н.С. Таганцева, И.Я. Фойницкого и др.). Некоторые ее проблемы глубоко изучены исследователями, посвятившими свои труды общим вопросам, связанным с преступлениями против правосудия (С.Э. Асликян, Д.И. Бектибаев, М.И. Бажанов, И.С. Власов, М.А. Гаранина, М.Н. Голоднюк, А.С. Горелик, А.Т. Гужин, И.В. Дворянсков, С.А. Денисов, Д.А. Донсков, В.Д. Иванов, Т.В. Кондрашова, А.П. Кузнецов, Ю.И. Кулешов, Я.М. Кульберг, Л.В. Лобанова, Н.В. Лясс, В.П. Малков, С.Ф. Милюков, А.А. Нечепуренко, Ш.С. Рашковская, Л.А. Спектр, П.В. Тепляшин, И.М. Тяжкова (И.М. Черных), Е.Ю. Хлопцева, А.В. Федоров, А.И. Чучаев и др). Нельзя не упомянуть и коллективную монографию, посвященную ответственности за преступления против правосудия, опубликованную в 2003 г. .
1 См: Уголовная ответственность за преступления против правосудия / Под ред. А.В. Галахо-вой.М.,2003.296с.
Активно изучаются проблемы соотношения преступного неисполнения судебного акта с другими составами преступлений учеными, осваивающими тематику экономических, служебных преступлений, преступлений против семьи и несовершеннолетних (Д.И. Алимов, Б.В. Волженкин, Н.А. Егорова, Г.Л. Кригер, Н.А. Лопашенко, М.Д. Лысов, А.А. Мамедов, Ю.Е. Пудовочкин, В.П. Ревин, B.C. Савельева, А.А. Сапожников, М.В. Талан, И.В. Шишко и др.).
Некоторые затрагиваемые в настоящей работе вопросы освещались в исследованиях, посвященных отдельным составам преступлений, предусмотренным ныне в главе 31 УК РФ, либо их группам (Е.Р. Абдрахмановой, К.Ф. Ами-рова, М.Р. Гарафутдинова, А.А. Гравиной, А.А. Гулого, В.И. Егорова, Л.Г. Крахмальника, В.В. Намнясева, Б.С. Райкеса, Б.В. Сидорова, К.Н. Харисова и
ДР-)-
Имеются научные труды, аккумулирующие в себе общетеоретические
проблемы обеспечения исполнения судебных установлений. Интерес к соответствующей проблеме всегда проявляли государствоведы и процессуалисты.
Однако работы, специально посвященные анализу состава преступления, предусмотренного ст. 315 УК РФ, проблемам применения содержащейся в данной статье нормы, изучению потенциала последней в предупреждении общественно опасных форм неисполнения судебных актов, немногочисленны. Причем в основном это небольшого объема работы (статьи, тезисы докладов) одних и тех же авторов (А.Н. Аксенова, Д. Гонтарь, Ф. Гребенкин, А.И. Друзин, Т.Д. Устинова, Д.А. Харьковский, Ю.Я. Чайка, Е.Ю. Четвертакова и др.).
Крупным событием следует считать появление в 2001 г. монографии1, а затем и диссертации2 А.И. Друзина. Однако в данных работах проблемы, имеющие отношение к ст. 315 УК РФ, рассматриваются автором наряду с другими вопросами, касающимися уголовно-правового обеспечения реализации судебного акта. Соответственно некоторые важные аспекты темы не попали в
1 См.: Друзин А.И. Воспрепятствование исполнению судебного акта / Под ред. А.И. Чучаева.
Ульяновск: Ульяновский Дом печати, 2001.184 с.
2 См.: Друзин А.И. Уголовно-правовое обеспечение реализации судебного акта: Автореф.
дисс.... канд. юрид. наук. Казань, 2001. 31 с.
поле зрения ученого. Кроме того, с момента выхода в свет указанных трудов произошли изменения в уголовном и процессуальном законодательстве, в законодательстве о судоустройстве и исполнительном производстве. Иначе теперь выглядит и правовая основа осуществления государственной и муниципальной службы. Данные нововведения в совокупности повлияли на содержание признаков состава неисполнения судебного акта. Более богатой, чем в 1997-2001 гг., стала и практика применения ст. 315 УК РФ. Все это позволило нам по ряду принципиальных вопросов занять иную позицию, чем у названного автора. Кроме того, А.И. Друзиным не был разработан сравнительно-правовой аспект соответствующей проблематики.
Говоря о степени разработанности заявленной темы, нельзя упустить из виду защищенную в текущем году кандидатскую диссертацию Д.А. Харьковского . Но и после появления данной работы вряд ли можно утверждать, что все проблемы, касающиеся правовой регламентации оснований и пределов ответственности за преступное неисполнение судебного акта, а также квалификации данного посягательства и отграничения его от других деяний, исчерпаны. Во-первых, с целым рядом сформулированных автором выводов и предложений мы не согласны, их система представляется нам внутренне противоречивой.
Во-вторых, в указанной работе сделан акцент на юридическом анализе признаков состава преступления, предусмотренного ст. 315 УК РФ, поэтому некоторые проблемы правовой регламентации и дифференциации оснований и пределов ответственности за преступное неисполнение судебного акта диссертантом не рассматривались. Не подвергался специальному анализу и вопрос о построении санкций за преступное неисполнение судебного акта.
В-третьих, исторические аспекты темы освещены названным ученым лишь в русле изучения процесса развития законодательства об ответственности за преступления против правосудия в целом. Изучению же истоков положений
1 См.: Харьковский Д.А. Уголовно-правовая характеристика неисполнения приговора суда, решения суда или иного судебного акта: Автореф. дисс. ...канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2007. 24 с.
закона о преступном неисполнении судебных актов, выявлению причин появления соответствующих норм, развитию таковых, а также выяснению факторов, обусловивших их эволюцию, внимания уделено незаслуженно мало.
В последние годы появились работы, посвященные проблемам обеспечения общеобязательности судебного приговора средствами уголовного права (учебное пособие Л.В. Лобановой1 и диссертация К.П. Андреева2). Однако в этих трудах анализа положений ст. 315 УК РФ не содержится, вопросы, связанные с реализацией данной статьи не затрагиваются.
Всем изложенным и может быть объяснен выбор темы нашей диссертационной работы.
Объектом исследования являются общественные отношения, связанные с комплексом проблем, обусловленных необходимостью противодействия общественно опасным нарушениям общеобязательности актов правосудия, с регламентацией средств такого противодействия в уголовном законе и их использованием в правоприменительной деятельности.
Предмет исследования составляют:
положения действующего отечественного и зарубежного уголовного законодательства, предусматривающие уголовную ответственность за преступное неисполнение судебного акта и воспрепятствование его исполнению, а также их исторические прообразы и аналоги;
нормативно-правовые акты других отраслей российского законодательства, необходимые для уяснения содержания анализируемых уголовно-правовых норм;
международно-правовые документы, регламентирующие вопросы соблюдения прав человека, функционирования правосудия, обеспечения реализации результатов последнего;
интерпретационные акты соответствующего содержания;
1 См.: Лобанова Л.В. Преступные нарушения обязательности судебного приговора: Учебное
пособие. Волгоград: Изд-во Волгоградского государственного ун-та, 2004. 72 с.
2 См.: Андреев К.П. Ответственность осужденных за неисполнение требований приговора
суда в российском уголовном праве: Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Казань, 2007. 19 с.
научные труды отечественных ученых и исследования практических работников, посвященные рассматриваемым в диссертации вопросам;
правоприменительная практика российских правоохранительных и судебных органов;
решения Европейского суда по правам человека;
данные официальной статистики и социологических исследований, проведенных нами, а также другими авторами.
Основная цель нашего исследования заключается в том, чтобы на основе комплексного (межотраслевого) анализа проблем, касающихся регламентации в уголовном законе и практической реализации норм, определяющих основание и пределы ответственности за неисполнение судебного акта и воспрепятствование его исполнению, разработать научно обоснованные рекомендации по оптимизации данных норм и практики их применения, по повышению потенциала уголовно-правовых средств, используемых в противодействии общественно опасным формам пренебрежительного отношения к судебной власти и ее установлениям.
Достижение названной цели обеспечивается решением следующих задач:
изучить эволюцию положений отечественного законодательства, регламентирующих вопросы уголовной ответственности за неисполнение судебных актов, а также воспрепятствование их исполнению, и выявить истоки происхождения исторических аналогов нормы, закрепленной в ст. 315 УК РФ, причины и основные тенденции развития соответствующих положений;
произвести юридический анализ состава преступления, предусмотренного названной статьей, осветив наиболее сложные аспекты толкования и применения соответствующей нормы, а именно:
выявить основные недостатки правовой регламентации основания уголовной ответственности за преступное неисполнение судебного акта и воспрепятствование его исполнению в названной статье как с позиции соответствия потребностям развития общества, так и с точки зрения законодательной техники, и выработать пути оптимизации соответствующей нормы;
произвести анализ санкции, предусмотренной в ст. 315 УК РФ, и определить основные направления возможной дифференциации ответственности за преступное неисполнение судебного акта с помощью квалифицирующих признаков;
изучить вопрос о необходимости конструирования специальных норм, предусматривающих ответственность за преступное неисполнение актов межгосударственных судебных органов и решений Конституционного Суда РФ;
проанализировать практику применения ст. 315 УК РФ, выявить типичные ошибки, допускаемые при установлении признаков соответствующего состава преступления, а также иные негативные тенденции в использовании уголовно-правовых средств для реагирования на факты игнорирования судебных установлений, определить способы преодоления этих недостатков;
изучить вопрос о возможности использования законодательного опыта зарубежных государств для совершенствования соответствующих норм отечественного уголовного права.
Методологическую основу настоящей работы составляют система философских знаний, диалектический метод познания мира, а также постулаты общей теории государства и права.
Своеобразие объекта и предмета исследования, его цели и задачи предопределили комплексный (межотраслевой) характер работы, а также необходимость использования различных методов, способов и приемов научного поиска (системно-структурного, анализа и синтеза, формально-логического, исторического, сравнительно-правового, конкретно-социологического и др.).
Нормативную основу настоящего исследования составляют Конституция Российской Федерации; другие источники российского конституционного права; международно-правовые документы, действие которых признано Россией; отечественное уголовное, гражданское, административное, финансовое, трудовое, семейное, процессуальное законодательство; нормативные акты о судоустройстве, о государственной и муниципальной службе в Российской Федерации; правовые документы отдельных государств Ближнего и Дальнего Зарубежья
(Австрии, Азербайджанской Республики, Республики Армения, Республики Беларусь, Республики Болгария, Германии, Дании, Испании, Израиля, Республики Казахстан, Республики Корея, Латвийской и Литовской Республик, Республики Сан-Марино, Украины, Узбекистана, Швеции, Швейцарии, некоторых штатов США (Техас) и Японии).
Теоретической базой работы послужили труды отечественных авторов в области философии, истории, общей теории государства и права, конституционного, уголовного, административного и процессуального права, посвященные проблемам диссертационного исследования и смежным темам.
Помимо работ упомянутых выше исследователей, мы опирались при написании диссертации на научные труды таких авторов, как В.Ю. Абрамов, М.Г. Авдюков, Н.Г. Александров, А.Д. Антонов, Е.Г. Бабелюк, Э.А. Бачурин, Л.С. Белогриц-Котляревский, А.И. Бойко, А. Бриллиантов, Г.И. Бушуев, Ю.И. Быт-ко, СЮ. Бытко, СИ. Вахмистрова, А.В. Васильевский, В.Н. Веселова, Н.В. Висков, СА. Воронцов, А.А. Востоков, В.К. Глистин, Н.А. Громов, Ю.М. Гро-шевой, М.А. Гурвич, К.Ф. Гуценко, Ю.А. Демидов, М.Е. Жаглина, А.В. Жуков, И.Э. Звечаровский, Н.Б. Зейдер, СИ. Зельдов, A.M. Иванов, А.В. Иванчин, И. Кант, СГ. Келина, Т.В. Кленова, В.О. Ключевский, А.С Кобликов, М.А. Ковалев, В. Конев, В.П. Коняхин, Н.И. Коржанский, А.Г. Корчагин, И.В. Котелев-ская, А.Н. Красиков, О.Ю. Красовская, Л.Л. Кругликов, В.А. Кряжов, В.Н. Кудрявцев, И.Н. Кузнеченко, В.А. Лазарева, Л.В. Лазарев, A.M. Ларин, В.Д. Ларичев, Н.С Лейкина, Т.А. Лесниевски-Костарева (Т.А. Костарева), Ю.А. Лукичев, П.А. Лупинская, Р.В. Маркизов, Е.А. Матвиенко, М.А. Митюков, СА. Муромцев, А.В. Наумов, А.С. Никифоров, Б.С Никифоров, В.В. Николайченко, М.К. Омаркадиева, Р. Орымбаев, В.Г. Павлов, К.К. Панько, Платон, Д.И. Полуморд-винов, П.П. Пусторослев, Н.В. Радутная, СЗ. Рамазанов, С. Расторопов, И.В. Ростовщиков, Л.К. Савюк, Л.Р. Сафин, Н.М. Свидлов, Н.Д. Сергиевский, B.C. Соловьев, В.В. Старженецкий, Г.А. Стеничкин, Ф.Р. Сундуров, М.В. Талан, А.А. Тер-Акопов, Г.В. Тимейко, Ю.А. Тихомиров, А.Н. Трайнин, СИ. Улезько,
В.В. Устименко, Т.Д. Чепига, М.А. Шакарян, В.Б. Шакин, А.П. Шептулин, А.В. Щербаков, Н.В. Щедрин и др.
Эмпирическую базу исследования составляют статистические сведения ГИЦ МВД РФ, данные, содержащиеся в отчетах различных подразделений службы судебных приставов по Волгоградской области за 2004-2006 гг. и восемь месяцев 2007 г., статистические сведения ИЦ ГУВД по Волгоградской области за период с 1997 г. по 2006 г. и за восемь месяцев 2007 г., статистические данные, полученные другими исследователями; опубликованная практика Европейского Суда по правам человека, Конституционного Суда Российской Федерации и Верховного Суда Российской Федерации; результаты изучения 132 уголовных дел, связанных с применением названной статьи, находившихся в производстве федеральных судов и мировых судей Волгоградской области в период с 2000 г. по 2006 г. и восемь месяцев 2007 г., а также органов прокуратуры Волгоградской и Тамбовской областей в период с 1997 г. по 2001 г., дознавателей ГУ ФССП по Волгоградской области за период с 2004 г. по 2006 г. и за восемь месяцев 2007 г.; 148 материалов об отказе в возбуждении уголовного дела, рассмотренных правоохранительными органами Тамбовской и Волгоградской областей с 1997 г. по 2006 г.; данные, собранные в результате анкетирования и интервьюирования судей, сотрудников правоохранительных органов, работников службы судебных приставов и других лиц, занимающихся юридической деятельностью в Астраханской, Ростовской, Тамбовской, Волгоградской областях; результаты опроса населения. Всего опрошено 254 профессиональных юриста и 240 граждан, из них 120 лиц, являвшихся взыскателями в исполнительном производстве. Автором использован также собственный опыт практической деятельности в качестве судьи и адвоката.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что оно является одной из первых полномасштабных работ, специально посвященных комплексу взаимосвязанных проблем регламентации в уголовном законе и практической реализации положений, определяющих основания и пределы ответственности за неисполнение судебных актов и воспрепятствование их ис-
полнению, написанных с учетом последних изменений в различных отраслях российского законодательства. В ней впервые детально проработан вопрос о возможности дифференциации уголовной ответственности за преступное неисполнение судебного акта с помощью квалифицирующих признаков, освещена проблема реконструирования санкций за это преступление, а также обоснована необходимость укрепления правовых гарантий общеобязательности актов конституционного правосудия. В диссертации дан более подробный, чем в предшествовавших ей работах, сравнительно-правовой анализ норм, предусматривающих ответственность за преступное неисполнение судебного акта и воспрепятствование его исполнению. При изучении исторических аспектов ст. 315 УК РФ соискателем реализовано стремление к выявлению тенденций становления и развития российского уголовного законодательства, закрепляющих общие запреты на неисполнение судебного акта либо воспрепятствование его исполнению. Оригинальностью отличается авторская трактовка ряда признаков состава преступления, предусмотренного ст. 315 УК РФ, а также авторская редакция этой статьи и обоснование необходимости законодательного обновления закрепляемой ею нормы. В работе получили дополнительную аргументацию некоторые выводы и предложения, высказанные другими исследователями.
Определенную новизну придают работе и некоторые результаты проведенного нами конкретно-социологического исследования, а равно отдельные предложения по согласованию между собой положений уголовного, процессуального и административного законодательства и законодательства о судоустройстве и исполнительном производстве.
Новизна диссертации находит отражение и в выводах, выносимых на защиту.
На защиту выносятся перечисленные ниже положения.
1. Анализ истории российского уголовного законодательства позволяет выявить следующую тенденцию. Нормы, предусматривающие ответственность за неисполнение судебного акта, имеющие более-менее высокий уровень обобщения, появлялись в отечественных правовых актах в те периоды, когда на
официальном уровне осознавалась необходимость создания юридических, в том числе и уголовно-правовых, гарантий обеспечения независимости и авторитета судебной власти, когда государство начинало воспринимать правосудие и как гаранта прав человека и гражданина.
Отнесение преступного неисполнения судебного акта к числу преступлений против правосудия действующим УК РФ представляется обоснованным, поскольку функционирование правосудия предполагает не только процессуальную деятельность суда, но и взаимодействие с внешней средой, которое включает в себя среди прочего исполнение судебных установлений.
Основным объектом преступления, предусмотренного ст. 315 УК РФ, являются общественные отношения, обеспечивающие общеобязательность судебных актов, базирующиеся на признании правосудия лучшим способом разрешения юридического конфликта и складывающиеся между самим судебным органом (властным субъектом) и подвластным ему адресатом веления, выраженного в судебном акте.
Общественные отношения, складывающиеся в сфере деятельности органов, призванных обеспечить исполнение судебных актов, являются разновидностью отношений, характеризующих порядок управления, и для рассматриваемого посягательства выступают в качестве дополнительного объекта.
С учетом своеобразия подвластных субъектов общественных отношений, обеспечивающих общеобязательность судебных актов, таковые могут быть подразделены на три вида: 1) отношения суда со стороной судебного разбирательства, вопреки интересам которой вынесен судебный акт; 2) отношения суда с органом или лицами, призванными обеспечить исполнение или принудительное исполнение судебных актов; 3) отношения суда со всеми иными лицами, обязанными воздерживаться от поведения, которое способно затруднить исполнение судебного акта. При совершении преступления, предусмотренного ст. 315 УК РФ, возможно и сочетание названных отношений.
При применении ст. 315 УК РФ следует учитывать возможность причинения вреда факультативным объектам и их многообразие, предопределяе-
мое многовариантностью защищаемых посредством правосудия прав и законных интересов, а также их носителей. Необходимость учета значительного повышения уровня общественной опасности преступного неисполнения судебного акта в случае причинения реального вреда данным объектам обусловливает целесообразность закрепления в законе в качестве квалифицирующего признака анализируемого состава преступления причинение деянием крупного ущерба или иных тяжких последствий. Величину крупного ущерба уместно определить в виде суммы, превышающей 250 тысяч рублей, непосредственно в законе путем оформления соответствующего примечания к рассматриваемой статье.
В целях уточнения круга судебных органов, общеобязательность актов которых обеспечивается с помощью средств ст. 315 УК РФ, целесообразно дополнить названную статью также примечанием следующего содержания: «Под судебными актами в настоящей статье понимаются не только акты судов, входящих в судебную систему Российской Федерации, но и акты иных судебных органов, общеобязательность которых признана в соответствии с законом указанными судами или вступившими в законную силу на территории Российской Федерации международными договорами».
Статья 315 УК РФ в ее действующей редакции не позволяет в должной мере учесть характер общественной опасности неисполнения или воспрепятствования исполнению актов Конституционного Суда РФ как деяний, способных причинить существенный вред основам конституционного строя России, что обусловливает целесообразность создания специальной нормы, предусматривающей ответственность за неисполнение актов этого органа, и закрепления подобной нормы в главе 29 УК РФ.
Статья 315 УК РФ рассчитана на обеспечение реализации результатов правосудия, итога судебной деятельности, а именно: 1) актов, посредством которых дело разрешается по существу; 2) актов, влияющих на развитие материально-правовых отношений; 3) актов, прекращающих процессуальные отношения; 4) решений, принятых в ходе досудебного производства, существенно затрагивающих права и законные интересы граждан. Неисполнение судебных ак-
тов вспомогательного характера, призванных создать предпосылки для отправления правосудия, по своей сути является воспрепятствованием последнему. Для предупреждения подобных деяний следовало бы расширить сферу применения ст. 294 УК РФ, внеся в нее изменения, которые бы позволили рассматривать бездействие в качестве формы воспрепятствования судебной деятельности.
9. В целях обеспечения общеобязательности судебных установлений, об
ращенных судом в соответствии с законом к немедленному исполнению, необ
ходимо в диспозиции анализируемой статьи заменить словосочетание «всту
пивших в законную силу» на формулировку «вступившего в законную силу или
обращенного в соответствии с законом к немедленному исполнению».
Внесение данного дополнения в Уголовный кодекс предполагает корректировку законоположений, закрепляющих свойство общеобязательности судебных актов (в частности, ч. 1 ст. 6 Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации», ч. 2 ст. 13 Гражданского процессуального кодекса РФ (далее также - ГПК РФ), ч. 1 ст. 16 АПК РФ).
10. Указать в законе без ущерба для уголовно-правовой охраны общеобя
зательности результатов правосудия какой-либо один критерий для установле
ния признака злостности неисполнения судебного акта или систему обязатель
ных для этого показателя свойств практически невозможно, поскольку злост
ность многовариантна. Закрепление самого этого признака в законе осуществ
лено без учета повышенного уровня общественной опасности всякого умыш
ленного неисполнения судебного акта, общеобязательность которого обеспечи
вается средствами ст. 315 УК РФ, и позволило сформировать ошибочную прак
тику применения данной статьи, поощряющую адресатов судебных велений
игнорировать их длительное время, оправдывающую дополнительные затраты
на привлечение людских и материальных ресурсов. Для преодоления подобной
практики целесообразно учесть опыт тех государств, в уголовных кодексах ко
торых отсутствует указание в соответствующих статьях на признак злостности,
а вместо этого форма вины описана как умысел. Профилактическую функцию
по предупреждению об уголовной ответственности за неисполнение судебного
акта в отношении лиц, не обремененных полномочиями по принудительному его исполнению, целесообразно возложить на суд как носителя судебной власти, для чего необходимо внести соответствующие дополнения в процессуальное законодательство.
Признаки субъектов злостного неисполнения судебного акта и воспрепятствования его исполнению не идентичны, хотя это различие и показано в законе недостаточно четко. Согласно ст. 315 УК РФ специальными свойствами наделен лишь субъект злостного неисполнения судебного акта. Сложившаяся практика перенесения этих свойств на лицо, подлежащее привлечению к уголовной ответственности за воспрепятствование исполнению судебного акта, имеющего место как в теории уголовного права, так и в правоприменении, является ошибочной. Такая позиция не учитывает ни сложного содержания объекта преступления, предусмотренного названной статьей, ни тонкостей формулировки диспозиции последней, ни сущности воспрепятствования как такового. Ее оправданием не может служить наличие в Кодексе Российской Федерации об административных правонарушениях (далее также - КоАП РФ) статьи, предусматривающей ответственность за воспрепятствование законной деятельности судебного пристава-исполнителя (ст. 17.8). Соответствующий состав административного правонарушения отличается от преступления, предусмотренного ст. 315 УК РФ, совершенного в форме воспрепятствования, не признаками субъекта, а иными признаками, свидетельствующими о том, что деяние не способно причинить существенного вреда общественным отношениям, обеспечивающим общеобязательность актов правосудия. Во избежание иного толкования закона следует структурно обособить в разных частях статьи 315 УК РФ составы злостного неисполнения судебного акта и воспрепятствования его исполнению при условии, если перечень субъектов преступления, выраженного в первой из названных форм, не будет расширен за счет указания на частных лиц.
Статью 17.8 КоАП РФ необходимо изложить в следующей редакции: «Воспрепятствование законной деятельности судебного пристава-исполнителя, находящегося при исполнении служебных обязанностей, при условии отсутст-
вия признаков состава преступления, предусмотренного Уголовным кодексом Российской Федерации».
Круг представителей власти, которые могут являться субъектами злостного неисполнения судебного акта, не ограничивается только лицами, призванными обеспечить принудительное исполнение судебного акта. Таковыми в ряде случаев могут выступать и другие лица, обладающие соответствующими признаками, если из содержания судебного акта и действующего законодательства вытекает, что именно на них лежит обязанность выполнить требования суда.
Следует поддержать мнение ученых и практических работников, высказывающихся за расширение круга субъектов неисполнения судебного акта за счет физических лиц, не обладающих специальными признаками, указанными в диспозиции ст. 315 УК РФ. В то же время ответственность за неисполнение судебного акта, а равно воспрепятствование его исполнению следует дифференцировать с учетом характера обязанностей, связанных с исполнением судебного акта. В этой связи предлагается предусмотреть в законе такой квалифицирующий признак посягательства, как совершение его лицом, на которое возложена обязанность обеспечить принудительное исполнение судебного акта, либо представителем власти. Санкцию за это преступление целесообразно установить в виде лишения свободы на срок до шести лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового.
Авторская редакция ст. 315 УК РФ.
Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования. Научная значимость диссертации заключается в том, что она представляет собой определенный вклад в разработку комплекса важных вопросов законодательного закрепления и применения уголовно-правовых средств обеспечения общеобязательности судебных актов. Сформулированные в работе выводы могут быть использованы другими исследователями для дальнейшего освоения этой злободневной тематики и смежных проблем. Внесенные нами предложе-
ния могут быть востребованы законодателем для совершенствования целого ряда нормативных актов, прежде всего Уголовного кодекса Российской Федерации, для приведения в соответствие друг другу норм различной отраслевой принадлежности.
Результаты диссертационного исследования способны оказать помощь правоприменителю при квалификации преступления, предусмотренного ст. 315 УК РФ, отграничении от сходных посягательств, а также при решении других вопросов, возникающих при реализации указанной статьи, а также некоторых положений административного законодательства. Они могут служить материалом для подготовки учебно-методических комплексов по отдельным дисциплинам, изучаемым будущими правоведами, а также повышающими квалификацию дипломированными юристами.
Апробация результатов исследования. Результаты диссертационного исследования были предметом обсуждения на Международной научно-практической конференции «Защита субъективных прав: история и современные проблемы» (г. Волжский, 2006 г.), VI региональной конференции молодых исследователей Волгоградской области (Волгоград, 2002 г.), а также в ходе научных сессий профессорско-преподавательского состава, молодых ученых и студентов Волгоградского государственного университета (Волгоград, 2002-2006 гг.). По теме исследования опубликовано 6 научных работ, включая монографию и две статьи, обнародованные в изданиях, рекомендованных ВАК РФ. Они также докладывались на заседании кафедры уголовного права Волгоградского государственного университета и используются в учебном процессе данного вуза при преподавании дисциплин «Уголовное право», «Уголовно-исполнительное право» и «Правоохранительные органы России», а также при осуществлении нами адвокатской деятельности.
Структура диссертации определяется целями и задачами исследования и подчинена логике изложения материала. Работа состоит из введения, четырех глав, объединяющих девять параграфов, заключения и сопровождается списком использованных источников.
Законодательство досоветского периода об уголовной ответственности за неисполнение судебного акта
Тщательный юридический анализ состава преступления, предусмотренного ст. 315 УК РФ, а также правильная оценка достоинств и недостатков закрепляемой этой статьей нормы невозможны без изучения эволюции становления и развития положений российского уголовного законодательства, направленных на обеспечение обязательности судебных актов. В изучении уголовно-правовых явлений исторический метод имеет столь же большое значение, как и при исследовании любых других социально значимых фактов и обстоятельств. «Всякая сторона, всякое слово уголовного закона, - писал еще в 1879 г. Н.Д. Сергиевский, - связано с плотью и кровью целых десятков поколений; для того, чтобы понять его и оценить по достоинству, необходимо проследить его происхождение, всю его генеалогию, на сколько хватают средства истории»1.
Важность освещения исторических аспектов уголовно-правовых проблем признавал также Н.С. Таганцев. «Устойчивость правовых норм, - писал ученый, - проверяется по преимуществу условиями их исторического развития. Право создается народной жизнью, живет и видоизменяется вместе с ней; поэтому понятно, что прочными могут оказаться только те положения закона, в которых выразились эти исторически сложившиеся народные воззрения: закон, не имеющий корней в исторических условиях народной жизни, всегда грозит сделаться эфемерным, сделаться мертвой буквой. Историческая оценка всякого нового закона является одним из первых приемов критического анализа права»2.
В истории российского законодательства довольно значительным был период, когда за неисполнение судебного акта вообще не предусматривалось никакой ответственности. В этом, видимо, долгое время и не было никакой надобности. А.И. Друзин справедливо замечает, что в период становления древнерусского государства «вряд ли ... могли возникнуть предпосылки для криминализации такого деяния, как неисполнение требований судебного акта: феодальная администрация в лице князя и его уполномоченных лиц сама принимала законы, сама вершила суд в соответствии с их предписаниями и сама же их исполняла. Применение мер уголовного принуждения со стороны власти по отношению к себе самой за неисполнение принятого ею же решения выглядит, по меньшей мере нелогичным в конкретно историческом контексте»1. Соответственно ни в Русской правде, ни в княжеских уставах нет норм, которые хотя бы отдаленно напоминали положения ст. 315 УК РФ.
Прообраз подобного положения появляется позднее - в Новгородской судной грамоте, памятнике феодального права XV века, хотя данный документ и «содержит главным образом гражданско-правовые и гражданско-процессуальные нормы»2.
Статья 34 упомянутого документа устанавливала месячный срок для урегулирования вопроса об уплате судебных пошлин и возмещении убытков. Если в этот срок пошлина уплачена не была или не было реализовано решение по существу, то по инициативе заинтересованной стороны начиналась процедура принудительного исполнения судебного акта с помощью приставов, взятых с веча.
Устанавливала статья и санкцию, хотя и не определенную, за попытку уклониться от платежа. Наказание в этом случае определялось «всем Великим Новгородом»1.
А.И. Друзин, объясняя причины появления нормы, обеспечивающей исполнение судебного акта, указывает, что в конкретно-историческом аспекте оно «есть свидетельство не столько развитости законодательства, сколько слабости судебной власти» . Вряд ли с этим можно согласиться в полной мере. Конечно, говорить о высоком уровне развития законодательства не приходится, коль скоро еще не существовало даже дифференциации нормативных актов по отраслям. Верно и то, что судебная власть не приобрела еще необходимой силы. Однако ст. 34 Новгородской судной грамоты является не только показателем слабости суда. Положения этой статьи в совокупности с другими статьями Грамоты ясно указывают на то, что необходимость правовой защиты правосудия уже познана правотворцем3.
Надо полагать, появлением подобной нормы общество было обязано феодальной республике с ее полисной демократией. Здесь наблюдалось рассредоточение государственной власти, в том числе и судебной, между различными органами и должностными лицами - князем, его наместниками, владыкой, вечем, тысяцким и посадниками, что не могло не затруднить исполнение судебных решений4. Последующая затем централизация государственной власти, возможно, может служить объяснением тому, что ни в Судебнике 1497 г., ни в Судебнике 1550 г. правовые средства обеспечения исполнения судебного акта не получили дальнейшего развития, хотя в этих документах число составов посягательств на правосудие значительно пополнилось1.
Общей нормы, предусматривающей ответственность за неисполнение судебного акта, не содержало и Соборное Уложение 1649 г., сыгравшее немалую роль в систематизации составов преступлений против правосудия. И все же Соборное Уложение внесло свою лепту в решение интересующего нас вопроса. К этому времени уже возникли некоторые элементы государственной системы обеспечения исполнения судебных установлений, появились государственные тюрьмы. «А тюрьмы на Москве, - гласит ст. 94 гл. XXI Уложения, - строить из Разбойного приказу государевою казною» . А несколько последующих статей (ст. ст. 95, 97, 98) по сути посвящено формированию и содержанию тюрем, а также источнику финансирования строительства тюрем в городах .
Примечательна и статья 101 Соборного Уложения, предусматривающая своеобразные меры предупреждения побегов. «А которые разбойники, -говорится в статье, - подрезав тюрмы в городах, утекут, а тюремные целовальники и сторожи про тех утеклецов с пыток учнут говорити, что тюрмы разбежались не их хитростью, а истцы учнут на них бити челом о вытях, и что бы выти велете на них правити на тех людех, кто тех губных целовальников и сторожей выбирал, и по тому челобитью выти правите на тюремных целовальников и на сторожех на самих. А чего будет на них доправите зачем не мощно, и то доправите на губных старостах и на уездных людях, кто тех целовальников и сторожей выбирал, и править на губных старостах за такие вины истцом выти, против губных целовальников, вдвое, для того, что в городех тюрмы ведают губные старосты, и губным старостам доведется тюрмы и тюремных сидельцев осматривати почасту, чтобы тюрмы были крепки, и у тюремных бы сидельцев в тюрмах ничего не было, чем им ис тюрмы вырезатися, и в городех ис тюрем воры уходят губных старост небрежением и недосмотром и за то на губных старостах истцом выти перед губными целовальники вдвое правити»1.
Некоторые специалисты качество нормы, направленной на обеспечение судебных актов, усматривают и в положениях ст. 104 гл. XXI Соборного Уложения. Считается, что в этой статье речь идет о нарушении правил досрочного освобождения от дальнейшего отбывания наказания2. Однако ознакомление с текстом данной статьи вряд ли позволяет сделать столь однозначный вывод. Ведь речь в данной статье идет не только об освобождении «без Государеву указу» в том случае, когда этот указ обязателен, но и об иной ситуации. «А будет до которых тюремных сидельцев разбойное и татиное и душегубное дело не дойдет, и доведется их ис тюрмы выпустить, и таких ис тюрем выпускать и к государю в Москве о указе не писав, а в холопство и во крестьянство их воеводам и приказным людям и губным старостам к себе не имати и иным ни кому по свойству или по дружбе, их в холопство и во крестьянство не отдавать. А будет кто воевода и приказной человек, или губной староста таких людей, которых доведется ис тюрмы выпустить, поневолят к себе, или к иным к кому в холопство, или во крестьянство, и им за то потому же чинити жестокое наказание, как в сей статье писано выше сего»3.
Общественные отношения, обеспечивающие общеобязательность судебного акта, как основной объект злостного неисполнения судебного акта и воспре пятствования его исполнению
Традиционно категория «объект» в философской литературе определяется через «то, что противостоит субъекту в его деятельности, на что направлена последняя» . Без опровержения данного положения в юридической литературе обращалось внимание на то, что объект преступления имеет многоплановое уголовно-правовое значение. Без установления такового нельзя понять сущность общественно опасного посягательства2. Исследователи отмечали, что неправильная квалификация содеянного во многих случаях «имеет своим источ У
ником неправильное решение вопроса об объекте» . В соответствии с выводами ученых преступные посягательства различаются между собой ценностью общественных отношений, на которые они посягают4. Подчеркивалось также, что свойства объекта посягательства позволяют выявить признаки других элементов состава преступления .
В этих условиях весьма важным представляется уяснение тех общественных отношений6, для защиты которых специально создана ст. 315 УК РФ. Такое
уяснение не только необходимо для определения содержания всех признаков предусмотренного данной статьей преступления, но и способно помочь увидеть недостатки уголовно-правовой регламентации, ответственности за неисполнение судебных актов и воспрепятствование их исполнению1.
Решая данную задачу, на наш взгляд, необходимо учитывать следующие моменты:
1. Преступление, предусмотренное ст. 315 УК РФ, способно нарушать различные общественные отношения, хотя бы уже потому, что судебные акты затрагивают интересы, различные по характеру. Однако сущность соответствующего общественно опасного посягательства определяется лишь одним из таких отношений . Эти общественные отношения в юридической науке обозна чаются как основной объект . Уместным будет по этому поводу привести слова П.П. Пусторослева, высказанные еще в начале XX столетия. Автор писал: «Если уголовное правонарушение постоянно содержит в себе посягательство одним поступком на несколько правоохраняемых благ различного разряда, в таком случае это уголовное правонарушение классифицируется по тому благу, которое сильнее или яснее всех прочих характеризует особенность этого уголовного правонарушения сравнительно с другими преступлениями и проступками»2.
Для определения основного объекта рассматриваемого нами преступления важным представляется учет того места, которое отвел данному составу преступления в системе Особенной части Уголовного кодекса законодатель. Справедливо утверждение А.В. Наумова указывающего, что «вопрос о том, какой именно непосредственный объект является основным, а какой дополнительным, решается в зависимости не от важности правоохраняемого блага, а от его связи с родовым объектом»3.
Как и в УК 1960 г., в действующем Уголовном кодексе состав неисполнения судебного акта помещен в главу о преступлениях против правосудия. Соответственно основной объект данного преступления лежит в плоскости тех общественных отношений, для защиты которых создана глава 31 УК РФ.
В юридической литературе нет единодушия относительно объекта преступлений против правосудия. Однако при всем многообразии позиций большинство исследователей исходит из того, что в соответствующей главе Уголовного кодекса речь идет о правосудии не в процессуальном смысле этого слова, что данной главой охраняется не только деятельность по отправлению правосудия, но и отношения, которые складываются при осуществлении деятельности других органов, призванных содействовать решению стоящих перед правосудием задач1.
На наш взгляд, удачным и емким является определение объекта преступлений, включенных в главу 31 УК РФ, предложенное Л.В. Лобановой, по мнению которой таковым выступают «общественные отношения, призванные обеспечить предпосылки, осуществление в рамках закона, а также реализацию результатов охранительной, познавательно-правоприменительной деятельности суда и содействующих ему органов и лиц»2.
Такое широкое понимание объекта преступлений, включенных в главу 31 УК РФ, базируется на разграничении понятий процессуальной деятельности суда и функционирования правосудия. Г.И. Бушуев верно, думается, замечает, что «функциональный аспект системного анализа правосудия имеет два главных направления: раскрытие "механизма" осуществления правосудия и исследование того, в чем заключается взаимодействие правосудия со средой... Взаимодействие правосудия, - пишет далее автор, - в самом общем виде заключается в обращении к исполнению вступивших в законную силу судебных решений, принятых в результате разрешения гражданских и уголовных дел, в воспитательно-преобразующем воздействии на среду и во влиянии среды на правосудие. Воздействие правосудия на среду и сам процесс его осуществ ления и составляет то, что следует понимать под функционированием правосудия»1.
Интересным в свете сказанного представляется решение Европейского Суда по правам человека, вынесенное 19 марта 1997 г. по делу Хорнсби против Греции.
Господин Дэвид Хорнсби и госпожа Ада Энн Хорнсби вынуждены были обратиться в Европейский Суд в связи с тем, что государственные органы исполнительной власти Греции в течение длительного времени не исполняли решение Государственного совета (высший административный суд) о признании неправомерным запрета на открытие частной школы, нарушив тем самым положение п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод2, согласно которому каждый человек имеет право при определении его гражданских прав и обязанностей или при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявленного ему, на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Руководство Греции не усматривало нарушений указанной статьи Конвенции. Оно настаивало, что жалоба заявителей не подпадает под действие статьи 6, которая гарантирует только справедливость «процесса» в буквальном смысле термина, т.е. лишь процедуру рассмотрения дела в суде.В кратком изложении материал, рассмотренный в настоящей главе, может быть представлен в виде следующих выводов:
1. Для определения основного объекта преступления, предусмотренного ст. 315 УК РФ, важным представляется учет того места, которое отвел данному составу в системе Особенной части Уголовного кодекса законодатель. Соответственно этот объект лежит в плоскости общественных отношений, для защиты которых создана глава 31 УК России. Отнесение преступного неисполнения судебного акта к числу преступлений против правосудия представляется обоснованным, ибо функционирование правосудия предполагает не только процессу альную деятельность суда, но и взаимодействие с внешней средой, которое включает в себя, среди прочего, исполнение судебных установлений. Такой подход к характеристике объекта уголовно-правовой охраны для упомянутой главы Уголовного кодекса соответствует позиции Европейского Суда по правам человека, занятой им по вопросу о содержании права на судебную защиту. В зарубежном уголовном законодательстве также наметилась тенденция помещения общих норм, предусматривающих ответственность за преступное неисполнение судебного акта, в те разделы уголовного кодекса, которые посвящены преступлениям против правосудия, при условии наличия таких норм и разделов в кодексе.
2. Основной непосредственный объект преступления, предусмотренного ст. 315 УК РФ, не является тождественным по своему объему всему кругу общественных отношений, охраняемых соответствующей главой Уголовного кодекса. Он также не исчерпывает всего богатства отношений по реализации судебных актов, ибо эти социальные связи неоднородны и включают в себя дварода отношений.
Объективная сторона преступного неисполнения судебного акта: проблемы законодательной регламентации и практического установления признаков со става преступления
В юридической литературе неоднократно подчеркивалось, что важной предпосылкой уголовной ответственности является объективная сторона преступления, которую образуют признаки, характеризующие преступное посягательство с его внешней стороны1. Указывалось также, что названные признаки выполняют разные функции, не все из них имеют уголовно-правовое значение. Внешние свойства посягательства, которые играют существенную роль в формировании его общественной опасности, в их типичном выражении закрепляются в уголовном законе и приобретают статус признаков, характеризующих объективную сторону тех или иных составов преступления .
В качестве обязательного признака объективной стороны любого состава преступления выступает общественно опасное деяние, которое может выразиться в уголовно наказуемом действии и уголовно наказуемом бездействии. Предусмотренное ст. 315 УК РФ деяние также имеет разные формы проявления. В законе они обозначены, во-первых, как злостное неисполнение судебного акта; во-вторых, как воспрепятствование его исполнению .
Вопрос о форме выражения деяния в случае злостного неисполнения судебного акта не получил в юридической литературе однозначного решения.
Распространенной является позиция, согласно которой данное деяние может быть совершено лишь путем бездействия1. Некоторые авторы, однако, допускают возможность неисполнения судебного акта и посредством активных дей-ствий . При этом в качестве примера чаще всего приводится ситуация, при которой должностное лицо вопреки требованию, содержащемуся в обвинительном приговоре, принимает на работу лицо, лишенное права заниматься определенной деятельностью.
Некоторые авторы четкого суждения по поводу формы выражения преступного деяния вообще не высказывают. Так, например, Ю.И. Кулешов ограничивается указанием на то, что «неисполнение - это либо игнорирование обязательных предписаний, содержащихся в приговоре, решении или ином судеб-ном акте, вступивших в законную силу, либо их прямое нарушение» . При этом остается неясным, считает ли автор допустимым прямое нарушение предписания судебного акта путем действия.
С решительной критикой позиции ученых, считающих возможным совершение злостного неисполнение судебного акта как путем действия, так и путем бездействия, выступил А.И. Друзин. Автор пишет: «На наш взгляд, приведенная позиция не учитывает того, что бездействие в юридическом смысле имеет нормативную сущность. Речь в данном случае должна идти не о фактическом действии, а о невыполнении возложенной законом (судом) обязанности по исполнению судебного акта»4. Как нам представляется, разобраться в анализируемой проблеме можно, лишь ответив на два важных вопроса:
1. Что из себя представляет неисполнение судебного акта?
2. Чем преступное бездействие отличается от действия в уголовно-правовом смысле?
К определению понятия неисполнения попробуем подойти исходя из семантического толкования противоположной категории - «исполнение». В словарях русского языка последнее определяется как совершение действий, направленных на достижение результата1. Отсюда можно заключить, что неисполнение судебного акта должно означать воздержание от тех действий, которые необходимы для защиты объекта уголовно-правовой охраны, который определен нами как общественные отношения, обеспечивающие общеобязательность судебного акта.
Не делая окончательного вывода, попытаемся определиться по второму сформулированному нами вопросу.
Следует заметить, что специфика преступного бездействия в юридической литературе характеризуется по-разному. Так, одни авторы, говоря о различии уголовно наказуемых действий и бездействия, связывают последнее с от-сутствием физического телодвижения . Другие обращают внимание на ничтожность значения физической стороны в разграничении данных форм преступного поведения. Так, Е. Врублевский пишет, что «"действие" описывается само по себе, без каких бы то ни было противоречий. С "воздержанием" другое дело. В юридическом языке, чтобы сказать, что субъект воздержался от действий, мы обязательно должны констатировать, что действия нет. Иначе говоря, мы ут-верждаем, что нет определенных движений субъекта» .
А.В. Наумов, рассуждая о преступном бездействии, также пишет, что пассивность поведения лица - это не физическая его (поведения) характеристика, а социальная. В физическом смысле лицо может вести себя очень активно, но если оно при этом не выполнило определенной обязанности, нарушив уго ловно-правовой запрет, налицо уголовно-правовое бездействие»1. В целом с последним автором можно согласиться.
Сущность уголовно наказуемого бездействия на самом деле не может быть понята вне характеристики его как неисполнения возложенной на лицо обязанности. Но она не может быть показана и без учета специфики механизма воздействия юридически пассивного поведения на объект уголовно-правовой охраны.
Как правильно отмечает А.И. Бойко, «при активной форме поведения поступок однозначно выглядит причиной наступившего результата... При пассивном способе причинения вреда ситуация меняется: поступок подыгрывает внешним условиям» . Можно заключить, что бездействие в уголовно-правовом смысле как и действие относится к числу детерминантов разрушения системообразующих связей. Но метод разрушения в этом случае особый3.
Правомерно предположить, что речь идет о саморазрушении системы, поскольку и субъектом бездействия может быть лишь лицо, включенное в систему отношений, охраняемых данной уголовно-правовой нормой4.
Именно активное поведение субъекта, выраженное в осуществлении требуемого действия, в этом случае служит системоукрепляющим фактором, без которого система может оказаться уязвимой для любых внешних обстоятельств .
Попробуем с учетом сказанного оценить приведенный выше хрестоматийный пример. Вписывается ли подобная ситуация в рамки уголовно-правового бездействия? Нам представляется, что не совсем. Верно, конечно, что исполнение судебного акта предполагает согласование субъектом собственного поведения с его содержанием. Но сам судебный акт может рассматриваться в качестве регулятора общественных отношений, носящего индивидуальный характер . Любой судебный акт заключает в себе требование, которое неукоснительно должен выполнять субъект . Но требование это может означать необходимость как активного, так и пассивного поведения. Остается задать вопрос - если суд в судебном решении требует от адресата воздержания от определенных указанных в этом решении действий или подобное воздержание вытекает из сути требования, может ли игнорирование данного требования рассматриваться только в качестве бездействия, пусть и в уголовно-правовом смысле?
Соотношение состава преступного неисполнения судебного акта с другими составами преступлений против правосудия
Неисполнение судебного акта образует одну группу с некоторыми другими составами преступлений против правосудия, а именно с преступлениями, предусмотренными ст. ст. 312-314 УК РФ.
Для всех этих преступлений характерна общность группового объекта посягательства, в качестве которого выступают общественные отношения, обеспечивающие обязательность судебных и иных процессуальных актов. Соответственно далеко не каждое преступное неисполнение судебного акта будет квалифицироваться по ст. 315 УК РФ.
Сходный подход к регламентации ответственности за подобные деяния, как было показано в первой главе настоящей работы, был присущ и другим нормативным актам российского законодательства, содержащим общего характера нормы, направленные на обеспечение обязательности судебных актов. Присуще это и многим уголовным кодексам зарубежных государств. Причем в некоторых из них перечень норм, рассчитанных на частные случаи неисполнения судебного акта и воспрепятствования его исполнению, выглядит более представительно, чем в УК РФ.
Так, законодатели некоторых государств, стремясь обеспечить реализацию уголовного наказания, установили уголовную ответственность за уклонение от него не только в отношении лишения свободы. В частности, по УК Украины уголовная ответственность за уклонение от наказания дифференцируется посредством установления двух статей Уголовного кодекса в зависимости от того, связано или не связано наказание с лишением и ограничением свободы (соответственно ст. ст. 389, 390 УК Украины)1.
Сходным образом решен этот вопрос законодателем Литовской Республики (соответственно ст. ст. 242, 243 УК Литовской Республики). Однако Уголовный кодекс Литовской Республики содержит еще одну интересную норму, предусматривающую ответственность за уклонение от отбывания наказания, назначенного юридическому лицу1.
В Уголовном кодексе Республики Сан-Марино предусмотрена ответственность осужденного к лишению прав за нарушение соответствующего обязательства (ст. 364), а также за несоблюдение порядка высылки2.
В Уголовном кодексе Республики Беларусь можно обнаружить шесть самостоятельных статей, посвященных уклонению от отбывания различных видов уголовного наказания, а именно: лишения свободы или ареста (ст. 414), ограничения свободы (ст. 415), исправительных работ (ст. 416), лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью (ст. 417), штрафа (ст. 418), общественных работ (ст. 419)3.
В отдельных государствах вопрос о привлечении к уголовной ответственности за воспрепятствование работе исправительного учреждения или иного учреждения, в котором отбывается наказание, решается именно в разделах, посвященных преступлениям против правосудия (ст. 315 УК КНР4, ст. 239 УК Литовской Республики5, ст. 392 УК Украины6).
Имеются и другие специальные составы неисполнения судебного акта или воспрепятствования его исполнению в целом ряде зарубежных уголовных кодексов.
В отечественной уголовно-правовой литературе установление самостоятельной уголовной ответственности за злостное уклонение от отбывания наказания также нередко рассматривают в качестве идеальной модели уголовно-правовых средств предупреждения подобного противоправного поведения осужденных . Российские ученые в большинстве своем критично относятся к положениям Общей части уголовного закона, регламентирующим условия и порядок применения более строгих наказаний по сравнению с назначенными по приговору при уклонении от некоторых видов наказания (ст. ст. 46, 49, 50, 53). Приводимые при этом доводы представляются убедительными.
Замечено, например, что установление ответственности за злостное уклонение в Общей части Уголовного кодекса является «латентной криминализацией» , что «назначение наказания по постановлению судьи представляет собой суррогат ответственности» . Обращено также внимание на отсутствие при подобном решении вопроса ряда важных процессуальных гарантий: не проводится предварительное следствие в установленном законом прядке, участие адвоката необязательно, решение об участии осужденного в судебном заседании принимает суд и др4. Подчеркнуты и другие недостатки норм, закрепленных в ст. ст. 46, 49, 50, 53 УК РФ, относящиеся как к содержанию данных норм, так и к технике их выражения в законе5.
Думается, что реализация поддерживаемого нами предложения о расширении круга субъектов преступного неисполнения судебного акта за счет частных лиц могла бы рассматриваться в качестве одного из вариантов решения проблемы регламентации в Особенной части УК РФ ответственности за уклонение от отбывания наказаний, не связанных с лишением свободы. В отношении уклонения от этих видов наказания мы разделяем позицию СИ. Зельдова, который полагает, что достаточно высокой степенью общественной опасности обладает уклонение от отбывания любого назначенного наказания, «поскольку оценка характера опасности проявления неуважения к суду не зависит от вида и размера наказания, назначенного за ранее совершенное преступление; лишь степень общественной опасности личности осужденного может и, как правило, является различной»1. Думается, что подобное деяние в то же время по уровню общественной опасности существенно не отличается от среднего варианта злостного неисполнения судебного акта в отличие от побега из мест лишения свободы, из-под ареста, из-под стражи либо уклонения от отбывания лишения свободы, которые не только связаны с нарушением работы соответствующих уголовно-исполнительных учреждений, а также материальными затратами на по-иски нарушителей, но и создают угрозу для общественной безопасности .
