Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Человек говорящий
Сознание человека 17
Языковое сознание 23
Картина мира vs языковая картина мира 26
Сознание, мышление, интеллект 30
Понятие культуры 33
Сознание, мышление, интеллект и культура 36
Проблема знака, значения, смысла как
объект рассмотрения разных дисциплин 43
Язык и культура 51
Понятие "личность" 53
Процесс социализации 55
Феномен языковой личности 59
Человек говорящий 62
Знания и представления 66
Когнитивные пространства и когнитивная база 73
Когнитивные структуры 78
"Пространство" vs "база" 83
Русское культурное пространство х 84
ГЛАВА II. Коммуникация
Речевая деятельность 86
Коммуникация 91
Национально-лингво-культурное сообщество vs социум 96
Типы коммуникации 98
Цель коммуникации 103
Условия успешной коммуникации 106
Понятие пресуппозиции 110
Коммуникативный акт и его структура 120
Матрица коммуникативного акта 133
ГЛАВА III. Текст как единица дискурса
Понятие "дискурс" 141
Наше понимание дискурса 143
Понятие "текста" 146
Текст как объект рассмотрения разных направлений лингвистики 148
Наше понимание феномена "текст" 158
Основные аспекты текста 160
Дифференциальные признаки текста и текстообразующие категории 163
Концепт текста 164
Смысловое (семантическое) и логическое строение текста 169
Коммуникативное и структурное единства 173
Текстообразующие категории, компоненты и элементы 174
Направленные зависимости текстообразующих категорий при порождении и восприятии текста 176
Структурная организация текста 183
Модель порождения текста 188
Модель восприятия текста 193
Модель коммуникативного акта 196
ГЛАВА IV. Модель комплексного психолингвистического анализа текста
Общие замечания 198
Анализ фрагмента художественного текста 198
Анализ спонтанного речевого текста 208
ГЛАВА V. Прецедентные феномены
Прецедентные феномены: определение понятия 254
Социумно-, национально- и универсально-
прецедентные феномены 260
Прецедентная ситуация 267
Прецедентный текст 275
Прецедентное имя 283
Прецедентное высказывание 299
Канон vs эталон 305
Система прецедентных феноменов:
центр, периферия и зоны перехода 310
Система прецедентных феноменов в контексте
современных исследований 321
Соотношение прецедентных феноменов,
когнитивных структур и когнитивной базы 330
ГЛАВА VI. Фрейм-структуры сознания
Клише и штампы сознания 333
Фрейм-структуры сознания: определение понятия 349
Культурно значимый фрейм 363
ГЛАВА VII. Стереотипы (образыи ситуации)
Понятие стереотипа 367
Понятие стереотипа в контексте
современных исследований 371
Стереотипы vs прецедентные феномены 379
Стереотипы vs скрипты 388
"Предсказуемые" vs "свободные" ассоциации 390
Культурное vs когнитивное пространство,
когнитивное пространство vs база 403
Заключение 407
Список литературы 421
Приложение
Введение к работе
Развитие научной мысли в XX веке привело к значительной "гуманизации" исследований и обусловило антропоцентризм не только в сфере гуманитарных дисциплин. "Антропостремительные" (по аналогии с "центростремительными") тенденции в лингвистических изысканиях во многом предопределили изменения в научной парадигме филологии (о чем говорили и говорят многие видные ученые: Н. Д. Арутюнова, В. Н. Телия и др.).
Настоящая диссертация посвящена исследованию коммуникации, линг-во-когнитивных аспектов общения, а также анализу речевой деятельности человека говорящего как носителя определенного национального ментально-лингвального комплекса, участвующего в совместной - с другими личностями -деятельности и осуществляющего - среди других деятельностей - деятельность речевую. Диссертация содержит результаты наблюдений и исследования коммуникации, осуществляемой представителями русского национально-лингво-культурного сообщества. В работе предлагается подход к речевой коммуникации, который позволяет анализировать лингво-когнитивные аспекты и национальную специфику как самого процесса человеческого общения, так и основной единицы коммуникации - коммуникативного акта, а также и основной единицы дискурса - текста.
Развитие герменевтики, попытки толкования текстов, прояснения "потаенных" смыслов отражали интерес человека к Слову (к тому, что говорится, и что за словом стоит), и неистребимое желание человека Слово познать и понять. С другой стороны, человек пытался разобраться в себе, понять, что есть душа. Со временем "в европейской философии осуществился переход от понятия души к понятию сознания. Впервые у Декарта оформляется то понятие сознания, которое станет центральным для последующих столетий" [Никитина, 1993: 35]. Дальнейшее развитие психологической науки привело к изучению человека как личности во всей совокупности ее проявлений, как носителя сознания, осуществляющего ряд деятельностей, в том числе - деятельность речевую. И вот в середине XX века оформляется новая дисциплина -психолингвистика, понимаемая сегодня как теория речевой деятельности. Основное внимание новая наука обращала и обращает, в частности, на процессы порождения и восприятия речи, на языковое сознание личности. Параллельно с этим зарождается и развивается другое направление - когнитивная лингвистика, ставящая целью понять, изучить и по возможности описать "концептосферу" человека. Отталкиваясь от языковой картины мира, когнитивная лингвистика также подходит к изучению языкового сознания, образа мира, существующего в голове человека. Итак, "первый круг" познания Слова замкнулся: начавшись с попыток понять, вскрыть скрытые смыслы и объяснить их и пройдя "через тернии" различных научных дисциплин, он вернул нас к исходной проблеме - проблеме понимания, понимания себя и других. Будучи существом социальным, человек формируется как личность и проявляет себя в общении с другими, в совместной деятельности. Следовательно, проблема взаимопонимания относится к числу далеко не последних.
Развитие цивилизации, появление новых технологий и новой техники привело к тому, что все более важное место в жизни человека занимают контакты с представителями других культур. И следовательно, все более активно развиваются исследования межэтнических, межкультурных контактов и, к сожалению, конфликтов. Все это привело в результате к формированию нового научного направления - этнопсихолингвистики. Помимо этого, в обществе имеют место и внутренние социальные расслоения, которые провоцируют (особенно в кризисные эпохи) обострение межсоциумных противоречий и конфликтов (см., напр., [Рождественский, 1999]).
Настоящее исследование имеет целью понять, что и как хранится в сознании человека, как личность оперирует этими "единицами хранения", как они проявляются в речи, как влияют на процесс коммуникации. Это - попытка обнаружить тот "магический кристалл", сквозь который мы смотрим на мир, членим и оцениваем его. Это - попытка "войти" в виртуальную реальность нашего сознания и исследовать реальную виртуальность феноменов, стоящих за речевой деятельностью, за коммуникативным поведением, обусловливающих успешность общения или провоцирующих коммуникативные сбои и провалы.
Объект исследования - коммуникативный акт как единица коммуникации (в том числе - осуществляемой на русском языке носителями русского мен-тально-лингвального комплекса) и текст как единица (в том числе - русского) дискурса; лингво-когнитивные аспекты коммуникации, влияющие на процессы порождения и восприятия текста, предопределяющие национальную специфику общения, обусловливающие успешность коммуникации или, наоборот, провоцирующие коммуникативные сбои и провалы.
Предмет исследования - коммуникативный акт как универсальный феномен и как единица специфически национальной речевой коммуникации; составляющие коммуникативного акта.
Актуальность исследования предопределяется необходимостью (и в теоретическом плане, и в практическом) изучения:
1) лингво-когнитивных факторов, влияющих на порождение и восприятие текста в процессе общения;
2) особенностей русской речевой коммуникации;
3) специфических и универсальных черт общения, характерных для коммуникации представителей русского национально-лингво-культурного сообщества.
Отметим, что процессы порождения и особенно восприятия текста (речи) рассматривались в целом ряде работ психологов, психолингвистов, (нейро)физиологов, нейропсихологов и т. д. (см., напр.: И. А. Зимняя, Т. В. Ря бова (Ахутина), школа Д. Н. Узнадзе, Л. А. Чистович и др.)- Вместе с тем, по мысли А. Е. Кибрика, "все, что имеет отношение к существованию и функционированию языка, входит в компетенцию лингвистики" [МЯДИС, 1987: 35].
В свете сказанного в работе рассматриваются универсальные характеристики текста, дискурса, коммуникативного акта и анализируется национальная специфика коммуникации, предопределяемая конкретным национально-детерминированным "наполнением" универсальных моделей и конкретным национально-маркированным проявлением универсальных параметров коммуникации. Основное внимание в работе сконцентрировано на структурировании основной единицы коммуникации - коммуникативного акта, а также на феноменах лингво-когнитивной природы, стоящих за вербальной формой речевого произведения и входящих в когнитивный пласт коммуникации, предопределяющих выбор, функционирование и восприятие собственно языковых средств. В этом заключается новизна и актуальность исследования. В то же время настоящая работа в значительной степени продолжает традиции лингвистических исследований, поскольку о "психологическом в языке", о бессознательном в языке, о соотношении сознания и бессознательности в связи с языком и речевой деятельностью писали И. Ф. Бодуэн де Куртенэ, Н. В. Кру-шевский, Ф. Ф. Фортунатов, Ф. де Соссюр, А. А. Потебня, Ф. Боас, Э. Сепир, Р. Якобсон. С 40-х - начала 50-х годов лингвистика обращается к изучению языковых нарушений и речевых расстройств (см., например, [Басин, 1955; Иванов, 1962; Мигирин, 1973]), что, по мысли Р. О.Якобсона, "можетвнести, заметный вклад в науку о языке" [Якобсон, 1996: 28]. (См. также: "...герметическое отграничение психологии от языкознания не на пользу обеим дисциплинам. Такой подход в методическом отношении обедняет лингвопсихоло-гию и подрывает ее основы, а языкознание лишает перспективы и гуманитарной базы" [Комлев, 1992: 90].) Таким образом, проблемы языкового сознания, его национальная специфика, а также когнитивные (лингво-когнитивные) фе номены, несущие на себе печать национально-культурной маркированности, могут являться предметом лингвистических исследований, поскольку влияют на процессы порождения и восприятия текстов, обусловливая успешность или, наоборот, неуспешность коммуникации.
Опыт общения с представителями разных национально-лингво-культур-ных сообществ, а также практика преподавания русского языка в иноязычной аудитории показали, что незнание базовых элементов русского ментально-лингвального комплекса, основных закономерностей русского речевого общения, т. е. того, что формирует культурный компонент коммуникации, приводит к коммуникативным неудачам. В связи с этим существует практическая потребность в настоящем исследовании. Вспомним в связи с этим два вида отсылок Якобсона, которые используются при интерпретации знака [Якобсон, 1996: 33]: к коду (т. е. языку) и к контексту (последний включает, как представляется, и культурный компонент).
Следовательно, диссертация посвящена исследованию двух граней, двух составляющих коммуникации: изучению общелингвистических, универсальных аспектов коммуникации и анализу национальной маркированности общения (его национально-культурной составляющей).
Материал исследования представлен произведениями литературной спонтанной речи. В ходе исследования были проанализированы:
1) спонтанные диалогические тексты, порожденные в процессе непосредственной коммуникации, записанные на аудиопленку и/или зафиксированные на бумаге в виде скриптов; тексты представляют собой речевые спонтанные тексты, порожденные в процессе общения носителей русского языка (около 50), а также переговоры экипажей воздушных судов - внутренние переговоры между членами экипажа и внешние переговоры членов экипажа с наземными службами (6 текстов); последние были выбраны нами, поскольку, во-первых, представляют собой речевые произведения (в основном - полилоги), порожденные представителями одного национально-лингво-культурного сообщества и членами одного социума, т. е. в условиях монокультурной моносо-циумной коммуникации, что позволяет при анализе самой коммуникации и текстов избежать национально- и социумно-детерминированных "шумов", во-вторых, все переговоры экипажа, все происходящее на борту бесстрастно фиксируется "черным ящиком", что позволяет практически полностью, с минимальными погрешностями восстановить (с лингвистической точки зрения) картину реальной ситуации общения, в-третьих, запись всех переговоров экипажа должна вестись всегда и автоматически, в силу чего члены экипажа не обращают внимание на микрофоны и тексты несут на себе печать абсолютной естественности и непринужденности;
2) речевые диалогические тексты, представляющие собой фрагменты произведений современной художественной литературы (в ходе исследования нами было проанализировано 100 текстов, подавляющее большинство которых являются фрагментами из произведений А. и Б. Стругацких);
3) материалы СМИ (газеты "Аргументы и факты", "Известия", "Новые известия", "Независимая", "Московский комсомолец", журнал-приложение "МК-бульвар", а также теле- и радиопередачи); произведения отечественной и зарубежной литературы, а также российские и иностранные художественные и документальные фильмы; всего было обработано около 1500 примеров прецедентных феноменов;
4) кроме этого, материалом исследования послужили данные "Ассоциативного тезауруса русского языка. Русского ассоциативного словаря" (Книги 1-4. М., 1994, 1996; далее - АТРЯ), подвергшиеся обработке и фрагментарно представленные как в основном тексте диссертации, так и в Приложении; было обработано 1277 и 2685 статей прямых словарей: слово-стимул и реакции на него (Книги 1 и 3) и приблизительно по 50 тысяч статей обратных словарей: реакция и слова-стимулы, ее породившие (Книги 2 и 4).
Цели исследования.
? Исследовать структуру речевой коммуникации и выявить ее универсальные черты.
? Выявить структуру коммуникативного акта как основной единицы коммуникации и его параметры (составляющие матрицы).
? Выявить основные закономерности порождения и восприятия текста, определить текстообразующие категории и компоненты.
? Выявить и структурировать национально-специфические составляюшие коммуникации.
? Определить факторы, обусловливающие специфику русской (речевой) коммуникации, русского коммуникативного акта, русского спонтанного речевого текста.
Другими словами, целью настоящего исследования является ответ на вопросы: кто осуществляет речевую деятельность и участвует в коммуникации (кто есть человек говорящий), что осуществляет человек говорящий (что есть речевая коммуникация и каковы ее типы), как он осуществляет речевую деятельность (каковы модели порождения и восприятия текста), какие факторы влияют на процессы порождения и восприятия текста и обусловливают национальную специфику общения.
Задачи исследования.
1) Определение коммуникативных и когнитивных категорий и феноменов. Выявление их иерархии. Разработка и обоснование, применительно к целям нашего исследования, понятийно-терминологического аппарата.
2) Описание феномена "человек говорящий", который в каждый момент своей речевой деятельности выступает одновременно в трех ипостасях: как личность 1) языковая, 2) речевая и 3) коммуникативная.
3) Определение "коммуникативного поля" (термин Ю. Е. Прохорова), в котором функционирует человек говорящий: индивидуальное и коллективное когнитивные пространства, когнитивная база, культурное пространство. Выявление их природы, их структуры, их соотношения, а также их сходств и различий. Выяснение влияния указанных феноменов на процесс коммуникации.
4) Выявление структуры коммуникативного акта как основной единицы коммуникации и определение его структурных составляющих (ситуация и дискурс) и компонентов (конситуация, контекст, пресуппозиция, речь).
5) Определение параметров (составляющих) и разработка матрицы коммуникативного акта
6) Рассмотрение и определение применительно к нашим целям и задачам феноменов "дискурс" и "текст". Выявление (в рамках предлагаемой концепции психолингвистики текста) основных аспектов текста, его дифференциальных признаков, текстообразующих категорий и направленных зависимостей последних при порождении и восприятии текста. Разработка в свете лингво-когнитивного подхода моделей порождения и восприятия текста, а также модели коммуникативного акта.
7) Разработка модели комплексного психолингвистического анализа текста, позволяющего делать выводы об осуществлении / неосуществлении коммуникантами совместной (речевой) деятельности, о реализации/нереализации цели/целей речевого общения, об успешности/неуспешности коммуникации, а также о коммуникативном поведении участников коммуникативного акта.
8) Определение феноменов, обусловливающих специфику национального ментально-лингвального комплекса, предопределяющих успешность / неуспешность коммуникации, влияющих на процесс общения. Выявление природы прецедентных феноменов, их системы и структурной организации.
9) Определение феномена "фрейм-структуры сознания". Определение клише и штампов сознания. Выявление их роли в процессе коммуникации, их влияния на выбор языковых средств и на ход коммуникации, изучение их проявления в речи в условиях естественного общения.
10) Разработка классификации феноменов, стоящих за фрейм-структурами сознания: прецедентных феноменов (прецедентный текст, прецедентная ситуация, прецедентное имя и прецедентное высказывание) и стереотипов (стереотипы поведения vs стереотипы-представления, среди последних выделяются стереотипы-образы и стереотипы-ситуации).
Методы исследования.
1. Собственно лингвистические методы изучения лингвистических аспектов феномена. Метод наблюдения.
2. Обработка материалов АТРЯ по методике сплошной выборки.
3. Лингвистический эксперимент. Интроспекция.
4. Составление опросников и проведение пилотажного анкетирования носителей русского языка.
Проблематика.
1. Определение психолингвистики текста как особого направления лингвистических исследований, учитывающей и использующей достижения различных научных дисциплин: психолингвистики (как теории речевой деятельности), социолингвистики, когнитивной лингвистики, теории коммуникации и этнопсихолингвистики.
2. Соотношение понятий: коммуникация, коммуникативный акт, дискурс, текст.
Определение "иерархии" понятий: коммуникативный акт как единица коммуникации; дискурс как составляющая коммуникативного акта; текст как единица дискурса.
3. Собственно лингвистические и лингво-когнитивные аспекты дискурса и текста как его основной единицы.
Определение феноменов; выявление параметров текста, его дифференциальных признаков, текстообразующих категорий, компонентов, элементов; определение границ текста; выявление структурной организации текста (микротекст vs макротекст); определение текста как основной единицы дискурса (дихотомия "текст - дискурс").
4. Психолингвистические и когнитивные аспекты дискурса и текста как его основной единицы.
Выявление с позиций психолингвистики текста (как одного из направлений лингво-когнитивного подхода к коммуникации) "алгоритмов" и моделей порождения и восприятия текста; представление модели восприятия текста в свете трехчастной структуры "восприятие -» понимание - интерпретация"; определение и классификация когнитивных и лингво-когнитивных категорий и феноменов (когнитивные структуры, когнитивная база, когнитивные пространства, культурное пространство, прецедентные феномены и стереотипы, фрейм-структуры, клише и штампы сознания).
5. Выявление особенностей русского ментально-лингвального комплекса и факторов, обусловливающих специфику и проявляющихся в коммуникации, дискурсе, тексте; определение оппозиций межкультурная vs монокультурная и межсоциумная vs моносоциумная коммуникация.
Выявление "зон" потенциальных коммуникативных неудач (сбоев и провалов) и их причин и определение путей их предотвращения.
Положения, выносимые на защиту
• Выявленные на основе обобщения существующего опыта описания и структурирования акта коммуникации, а также анализа, проведенного в ходе настоящего исследования, правила структурации коммуникации и выявленные и описанные в работе компоненты коммуникативного акта позволяют выявлять универсальные и национальные черты коммуникации, анализировать коммуникацию с учетом всех факторов, обусловливающих ее протекание.
• Дискурс, понимаемый как вербализованная речемыслительная деятельность, предстает как совокупность процесса и результата, обладающая лингвисти ческим и лингво-когнитивным планами. В работе представлены структура дискурса и принципы данного структурирования.
• Процессы порождения и восприятия текста как таковые носят столь же универсальный характер, как и языковое сознание как феномен, однако конечный продукт порождения - текст и особенности его восприятия несут на себе специфические черты национального языкового сознания. В работе основные феномены, предопределяющие указанную специфику, описываются в терминах "прецедентные феномены" и "стереотипы-представления".
• Данные феномены, обусловливающие специфику национального языкового сознания и непосредственно влияющие на коммуникацию, хранятся в виде фрейм-структур сознания, что доказывается в работе результатами лингвистического эксперимента (анализом фрагментов спонтанной речевой коммуникации, пилотажными опросами, ассоциативным экспериментом).
• Фрейм-структура сознания есть единица, с помощью которой в работе показан способ структурирования и описания национальной специфики языкового сознания, предопределяющей ход коммуникации, проявляющейся в дискурсе и влияющей на процессы порождения и восприятия текстов.
Данные положения призваны обосновать и аргументировать основную гипотезу - лингво-когнитивный подход позволяет: 1) структурировать коммуникацию с учетом всех факторов, влияющих на коммуникацию и обусловливающих ее протекание; 2) выявить и описать национальную специфику коммуникации.
Апробация работы
Основные положения диссертации были изложены в публикациях (в российских и зарубежных изданиях) общим объемом около 50 п. л. (вкл. научную монографию) и представлены на российских и международных конференциях, в том числе: на I и II Днях славистики в Андалусии (Гранада, 1992 и Баэса, 1996); на VII международной научной конференции по проблемам семантиче ских исследований "Текст и методика его анализа" (Харьков, 1994); на VII международной конференции "Язык и культура" (Киев, 1994); на III Международном семинаре "Славянская культура в современном мире" (Киев, 1994); на Ломоносовских чтениях на филологическом факультете МГУ (1996, 1997 и 1998); на международных конференциях и конгрессах МАПРЯЛ (Москва, 1994 и 1997); на международной конференции "Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы" (Москва, 1995); на международной юбилейной сессии, посвященной 100-летию со дня рождения академика В. В. Виноградова (Москва, 1995); на международной конференции "Лингво-методические и дидактические проблемы обучения русскому языку как иностранному в высших учебных заведениях" (Тайбей, 1996); на XIII Оломоуцких днях русистики (Оломоуц, 1997); на I, II, III рабочих совещаниях "Политический дискурс в России" (Москва, 1997, 1998, 1999); на Виноградовских чтениях "Когнитивные и культурологические подходы к языковой семантике" (Москва, 1999) и др.
Структура работы.
Диссертация содержит Введение, 7 глав и Заключение и снабжена Приложением. Основной текст диссертации представляет собой две части. В первую часть входят первые 4 главы, в которых рассматриваются собственно-лингвистические и лингво-когнитивные аспекты коммуникации (последние -также с точки зрения лингвистики). Вторую часть диссертации составили 5, 6, 7 главы, посвященные национальному компоненту коммуникации.
В первой главе диссертации рассматривается феномен "человека говорящего" как совокупности языковой личности, речевой личности и личности коммуникативной. Мы излагаем некоторые основные взгляды психологов и психолингвистов на феномен сознания как сознания языкового, представляем наше понимание когнитивных структур (феноменологических и лингвистических), формирующих нашу компетенцию (в том числе языковую и речевую), как содержательной формы хранения и кодирования информации. Особое внимание мы уделяем таким понятиям, как когнитивные пространства (среди которых выделяются индивидуальное и коллективное) и (национальная) когнитивная база, отраничивая их от понятия (национальное) культурное пространство. Разграничение национальной когнитивной базы и национального культурного пространства мы представляем в связи с общей совокупностью национально-маркированных элементов национального ментально-лингваль-ного комплекса.
Вторая глава содержит наши представления и размышления о человеческой коммуникации как таковой, классификацию типов коммуникации, понимание коммуникативного акта как основной единицы коммуникации и предлагаемую нами матрицу коммуникативного акта.
Третья глава посвящена дискурсу и его основной единице - тексту. Мы излагаем наши взгляды на данные феномены, уделяя основное внимание тек-стообразующим категориям. В главе приводятся модели порождения и восприятия текста, а также модель коммуникативного акта как такового.
В четвертой главе приводится пример комплексного психолингвистического анализа текстов, который призван проиллюстрировать предлагаемый нами подход. Данный материал являет собой один из возможных практических выходов предлагаемой концепции, неоднократно апробированный на практике. В главу включен разбор двух текстов, один из них представлен диалогом и является завершенным фрагментом художественного произведения, второй текст представляет собой полилог и является фрагментом аутентичных переговоров членов экипажа воздушного судна (как внутренних - между членами экипажа, так и внешних - членов экипажа с наземными службами).
В пятой главе мы представляем систему прецедентных феноменов, обосновываем и развиваем концепцию, разрабатываемую научным семинаром "Текст и коммуникация" (к. ф. н. Д. Б. Гудков, И. В. Захаренко, Д. В. Багаева и автор настоящего исследования). Мы излагаем наше понимание данной си стемы прецедентных феноменов как таковой и в контексте современных научных исследований.
В шестой главе вводится понятие фрейм-структуры сознания и излагается наше понимание данного феномена, кристаллизующегося в виде клише и штампов сознания.
В седьмой главе предлагается наше понимание стереотипа (стереотипа-представления: стереотипного образа и стереотипной ситуации), отграничиваем его от стереотипа поведения и рассматриваем феномен стереотипа-представления в контексте современных исследований. В главе предлагается и обосновывается разграничение "предсказуемых" и "свободных" ассоциативных связей, что помогает нам более точно определить феномен фрейм-структуры и стоящие за таковой прецедентные феномены и стереотипы.
В Заключении изложены основные выводы исследования и намечены перспективные направления дальнейших исследований. Представленный в работе анализ лингвистических и лингво-когнитивных аспектов коммуникации в свете лингво-когнитивного подхода показал, что коммуникация поддается структурации, категоризации и систематизации. Лингво-когнитивный подход позволяет выделять и анализировать два основных "плана" коммуникации: 1) общелингвистический аспект (релевантен для любой коммуникации, любого дискурса, любого коммуникативного акта, любого языка, на котором осуществляется общение); 2) национально-детерминированный компонент (актуален для национального дискурса, предопределяя национальную специфику последнего).
Диссертация имеет Приложение, состоящее из двух частей. Первую часть Приложения составил корпус проанализированных аутентичных текстов, представленных переговорами экипажей воздушных судов. Дополнительный иллюстративный материал, помещенный в Приложение, позволяет, на наш взгляд, продемонстрировать возможности предлагаемой модели комплексного психолингвистического анализа текста.
Вторую часть Приложения составили предварительные рабочие материалы к словарю фрейм-структур русского языкового сознания, представляющие собой обработку выборки из "Ассоциативного тезауруса русского языка. Русского ассоциатив-ного словаря" (М., 1994, 1996; Книги 1-4). Данные материалы лягут в основу указанного словаря, однако в том виде, как они представлены в Приложении, они служат дополнительным иллюстративным материалом концепции, изложенной в основном тексте диссертации, поскольку являются "избыточными" по сравнению с предполагаемой статьей будущего словаря (они содержат блоки "свободных" ассоциаций, не связанных с фрейм-структурами сознания, которые не планируется включать в словарную статью. Такое "расширительное" представление материала обусловлено необходимостью включить в диссертацию обширный материал, который, во-первых, мог бы проиллюстрировать теоретические положения и выкладки; во-вторых, дал бы некоторое представление о включаемых и не включаемых в словарь феноменах; в-третьих, показал бы принцип обработки материала.
Сознание человека
XX век ознаменовался особым интересом к человеку, к его внутреннему миру, к его сознанию и подсознанию. Наше столетие отмечено сугубо научными исследованиями физиологии и функций мозга, психики и психологии человека, развитием философской мысли через "тернии" экзистенциализма и увлечение восточной философией, искусством и философией постмодернизма, искусством "потока сознания" (с очень сложными переплетениями в виде фи-лософских литературных трудов) и, в том числе, увлечением идеями фрейдизма, что называется, "в быту". Возможно, мы имеем дело с неким новым "Возрождением" с его интересом к человеку и с его мировоззрением, в центре которого стоит человек. Однако на новом витке особо притягательной силой обладает не просто homo sapiens как некий индивид, но homo sapiens-личность, носитель сознания, обладающий сложным внутренним миром. Этим в определенной степени объясняется антропоцентризм в гуманитарных (и не только) исследованиях, развитие таких дисциплин, как психолингвистика, когнитивная лингвистика, все большее распространение получает изучение кон-цептосферы, языковой картины мира, языкового сознания.
Сознание человека
Итак, что же "хранится" в голове человека? Как функционируют эти "единицы хранения"? Чтобы ответить на эти вопросы и, возможно, наметить некоторые структурные элементы "концептосферы"1, нам необходимо остановиться на определенных взглядах на природу человека и человеческого сознания, изложенных в трудах Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьева, А. Р. Лурии, Н. И. Жинкина, а также их последователей2. Тем более, что именно этим взглядам мы следуем в наших собственных рассуждениях.
Начнем с самого начала, с определения психики как таковой. "Психика, - пишет А. Н. Леонтьев [Леонтьев, 1972: 18], - свойство живых, высокоорганизованных материальных тел, которое заключается в их способности отражать своими состояниями окружающую их, независимо от них существующую действительность. Психические явления - ощущения, представления, понятия -суть более или менее точные и глубокие отражения, образы, снимки действительности..." Следовательно, делает вывод ученый, они вторичны, действительность - первичное, определяющее. При этом специфика психики заключается в том, что "ощущение предметно, отражает свойства предметов действительности" [Леонтьев, 1972: 158]. (Следует, очевидно, в скобках заметить, что понимание действительности, свойственное представителям русской, советской психологии и философии, сводится приблизительно к следующему: действительность есть "наличное бытие природных и социальных явлений, закономерная реализация конкретных возможностей развития природы и общества,
все существующее, в противоположность всему неосуществленному, т. е. тому, что могло быть и не будет" [Брудный, 19722: 7]).
Таким образом, мы приходим к необходимости остановиться немного подробнее на феномене отражения действительности, являющемся краеугольным камнем не только в психологии, но и в философии. Важным моментом психологических исследований следует признать постулат о том, что отражение у живых организмов никогда не является пассивным процессом, при этом сама организация и деятельность живого организма является отражением объ
ективных свойств окружающей среды. Более того, всякое психическое отражение есть результат реальной связи, реального взаимодействия живого, высокоорганизованного, материального субъекта и окружающей его материальной действительности [Леонтьев, 1972: 54, 287-288].
Наличие психики, т. е. способности активного отражения окружающей действительности, отличает живой субъект от неживого. Однако в самой этой способности заложено и разграничение внутри класса "живых высокоорганизованных материальных тел" - отличие человека от животных, ибо психическое отражение, характерное для животных, оказывается противопоставленным сознательному отражению, специфически присущему человеку; последнее же есть отражение предметной действительности в ее отделенности от наличных отношений к ней субъекта, т. е. отражение, которое выделяет объективные устойчивые свойства окружающего предметного мира3. Так мы подходим к понятию сознания, которое есть специфически человеческая форма отражения действительности и высший тип психики [Леонтьев, 1972: 263, 273, 285].
Последнее утверждение, с которым мы не можем не согласиться, безусловно, требует определенных уточнений. Во-первых, что есть действительность, и во-вторых, как понимается отражение. Разбирая концепцию О. Розен-ток-Хюсси, К. Гарднер пишет, что, по мнению философа, человечество было сформировано четыремя типами речи: 1) племенная речь отсылала человека к прошлому), 2) храмовая речь, наподобие той, что родилась в Древнем Египте, направляла человека к звездам, 3) речь Древней Греции посредством поэзии и философии сосредоточивала человека на его внутреннем "я", 4) речь народа Израиля посредством пророчеств обращала человека к его будущему. Христианство сплавило эти четыре модуса речи в единое целое.
Речевая деятельность
Противопоставление языка и речи можно найти в работах представителей разных школ и направлений и имеет свою богатую историю: это и идеи младограмматиков, социологистов, и труды Ф. де Соссюра, А. Гардинера, Л. В. Щербы, и исследования психологов и психолингвистов. Не имея возможности подробно излагать основные существующие точки зрения (поскольку это требовало бы отдельного большого исследования, в цели и задачи нашей работы не входящего), остановимся лишь на тех взглядах и идеях, которые оказали основное влияние на формирование нашей концепции.
Итак, основополагающее разграничение языка, языковой способности, речевой деятельности и речи мы находим в трудах Ф. де Соссюра (об этом мы более или менее подробно говорили при обсуждении феномена языковой личности). Л. В. Щерба рассматривал 3 аспекта языка: речевую организацию, языковую систему и речевую деятельность, речевой материал [Щерба, 1965]. В работах психологов также представлено разграничение речевой деятельности, речевых актов, языковых средств и языковой структуры (Карл Бюлер); речевой деятельности как функции, "языка" как системы, говорения как речевого произведения и "речи" как речевого механизма (А. Делакруа). В целом наиболее важной для психологов является оппозиция механизм/процесс [Леонтьев, 1969 22 и далее]. При этом речь понимается как "применение языка в процессе общения", но сама речь не является "простой манифестацией языка, она имеет собственную структурную и функциональную специфику" [Жинкин, 1958: 13; 21].
Современные психологи, психолингвисты и лингвисты, вслед за Л. С. Выготским и А. Н. Леонтьевым, рассматривают речевую деятельность как один видов деятельности как таковой. Но что есть деятельность? В психологии деятельностью называются "только такие процессы, которые, осу ществляя то или иное отношение человека к миру, отвечают особой, соответствующей им потребности" (например, запоминание) и которые характеризуются психически тем, что то, на что направлен данный процесс в целом (его предмет), всегда совпадает с тем объективным, что побуждает субъекта к данной деятельности, т. е. мотивом [Леонтьев, 1972: 509-510]. Психолингвисты понимают речевую деятельность как "единство общения и обобщения, которое можно представить как одновременное осуществление в речевой деятельности нескольких функций языка" [Леонтьев, 1969j: 31], как "особым образом организованную активную и целенаправленную деятельность человека, регулируемую некоторой системой мотивов" [Гридин, 1975: 56].
"Речь встраивается в другую деятельность и существует как "самодовлеющая" активность, субъективно реализуемая ради нее самой. Она существует одновременно как средство достижения неречевых целей и как самоцель. Речь есть одновременно орудие деятельности и деятельность" [Пименов, 1975: 33]. Ср.: "Речь - это инструмент, наиболее приспособленный для развития мысли" [Бутон, 1984: 320]. Более того, речь - это еще и "средство регуляции поведения других людей, целиком подчиненное задачам информирующего", из чего следует, что речь может выступать в двух функциях: инструментальной и символической [Тарасов, 1973: 39-40]. "Речевое поведение -последовательный (серийный) процесс, в котором задаются генерализованные схемы действия, т. е. постоянные модули речевого выражения, которые и определяют последовательность специфических актов (речевых высказываний). Такие акты сами по себе и по своим ассоциациям, наверное, не имеют временной соотнесенности" [Титоне, 1984: 348].
Насколько же речевое поведение спонтанно или прогнозируемо? Носит ли речевая деятельность абсолютно творческий характер или она предполагает постоянное воспроизведение предшествующего опыта, так сказать, "цитирования по памяти"? Существуют две диаметрально противоположные точки зре ния. Один "полюс" представлен исследователями, считающими, что осуществлять речевую деятельность - это значит постоянно продуцировать и интерпретировать новые высказывания, которые говорящий (воспринимающий) никогда не слышал раньше. В соответствии с этой точкой зрения, речевая деятельность является творческим процессом, по выражению И. И. Ильясова и Т. В. Рябовой, "создания уникальных комбинаций единиц речи", т. е. деятельности, которой нельзя обучить в строгом смысле этого слова [Негневицкая, 1975: 131]. Другой "полюс" представлен, например, работами Б. М. Гаспарова, который считает, что в основании мнемонического владения языком лежат коммуникативные фрагменты (КФ) - "отрезки речи различной длины, которые хранятся в памяти говорящего в качестве стационарных частиц его языкового опыта и которыми он оперирует при создании и интерпретации высказываний", "КФ - это целостный отрезок речи, который говорящий способен непосредственно воспроизвести в качестве готового целого в процессе своей речевой деятельности и который он непосредственно опознает как целое в высказываниях, поступающих к нему извне" [Гаспаров, 1996: 117; 118 и далее] (выделено нами. - В. К). Основывась на факте своего "личного языкового мира", Б. М. Гаспаров выдвигает тезис о том, что языковая память выносит те или иные коммуникативные фрагменты на поверхность сознания, поскольку в своем предыдущем языковом опыте человек либо сам употреблял их в своей речи, либо встречал в устных или письменных текстах, с которыми ему приходилось соприкасаться [Гаспаров, 1996: 118]. Следовательно, "вся наша языковая деятельность - и создаваемая, и воспринимаемая нами речь - пронизана блоками-цитатами из предшествующего языкового опыта" [Гаспаров, 1996: 119].
Понятие "дискурс"
Термин "дискурс" сколь популярен, столь и малоопределен. Сам термин ввел в обиход Ю. Хабермас для обозначения вида речевой коммуникации, предполагающий рациональное критическое рассмотрение ценностей, норм и правил социальной жизни. В научной литературе дискурс рассматривается как совокупность текстов с учетом их экстралингвистических параметров (в лингвистике); как общение, характеризуемое как реализация определенных дискурсивных практик (по Фуко) (в социологии, социальной семиотике и политологии); как вид речевой коммуникации, предполагающий рациональное критическое рассмотрение ценностей, норм и правил социальной жизни (по Хабемасу) (в логике, философии, социологии и социальной семиотике) [Миронова, 1997: 42, 47]. Однако даже в рамках лингвистической науки термин "дискурс" используется исследователями для обозначения феноменов разного порядка: спектр его употребления весьма широк, понимание же его колеблется от почти синонимичного терминам речь, связная речь (Г. Г. Почепцов), поток речи, сложное синтаксическое целое, сверхфразовое единство, текст (В. Г. Борботь-ко), от коммуникативно целостного и завершенного речевого произведения [Клобуков, 1995] до определенного типа ментальности (Н. Д. Арутюнова), от вербализованного работающего сознания (О. Г. Ревзина, О. В. Жукова) до сложного коммуникативного явления, включающего наряду с текстом внеязыко-вые факторы, которые влияют на его производство и восприятие [ванДейк, 1989; Каримова, 1991], от реального, естественного текста до речевых жанров. В целом следует отметить, что термин используется в узком и широком понимании. Дискурс в узком понимании является проявлением речевой деятельности (наряду с текстоидами) в разговорно-бытовой речи и представляет собой обмен репликами без особого речевого замысла (концепция О. Б. Сиро-тининой). Дискурс в широком понимании трактуется как проявление речедея тельностных возможностей отдельной языковой личности (П. В. Зернецкий), как система коммуникации (Ю. А. Шрейдер, В. М. Сергеев) (см. обзор разных точек зрения в [Герасименко, 1998; Менджерицкая, 1997; Макаров, 1998; Brown, Yule, 1996], в работах Н. Н. Мироновой, а также см. историю вопроса в [Борботько, 1998j; Макаров, 1998]). Обобщая существующий опыт анализа дискурса, D. Schiffrin выделяет три подхода к определению данного понятия [SchifFrin, 1994: 20-43]: во-первых, дискурс определяется с позиций формально ориентированной лингвистики, когда дискурс понимается как произведение, превышающее по объему предложение; во-вторых, дискурс с функциональной точки зрения определяется как любое употребление языка; в-третьих, дискурс рассматривается с точки зрения взаимодействия формы и функции, как совокупность функционально организованных, контекстуализованных единиц употребления языка (см. обзор подходов к изучению дискурса в [Макаров, 1998: 69 и далее]).
Дискурс, как и текст, представляет собой сложный и неоднозначный феномен. Именно поэтому, очевидно, он не поддается единой (и единственно возможной) трактовке. Интересно, что исследователи, занимающиеся дискурсом на протяжении многих лет, дают подчас, если не противоречивые, то по крайней мере различные дефиниции феномена. Приведем в качестве иллюстрации определения "дискурса" из работ В. Г. Борботько, который изучает дискурс в течение долгого времени и докторская диссертация которого посвящена именно этому феномену. Итак, "дискурс - текст связной речи, состоящий из последовательности коммуникативных единиц языка, превышающих по объему простое предложение, которое находится в смысловой связи, выраженной лингвистическими средствами" [Борботько, 1981 j: 19]. При этом сам автор признает, что не всякий текст есть дискурс: например, таковым не является "текст упражнения по грамматике" [там же]. Дискурс - внутренне организованная последовательность комплексных единиц языка [Борботько, 1983:26]. Дискурс - комплексная коммуникативная единица языка с собственными структурно-семантическими характеристиками. Если дискурс завершен, т. е. в нем присутствуют такие характеристики, как связность, цельность, полнота и автосемантия (под которой понимается разрешенность всех вопросов референции внутри текста), то для его понимания адресату достаточно владеть синтаксисом и семантикой того языка (подъязыка), на котором он создан [Борботько, 1982:9-11].
Данные определения дискурса вызывают ряд серьезных возражений. Во-первых, по сути они представляют собой определения текста (о несводимости понимания дискурса к тексту - см., напр., [Виноград, 1978]). Но даже по отношению к тексту утверждение насчет достаточности знаний семантико-синтаксической системы языка по меньшей мере спорно. Во-вторых, дискурс никак не единица языка. Язык, речь, дискурс - явления если и не одного порядка, то во всяком случае не связанные отношениями иерархии. Они, безусловно, взаимосвязаны и взаимообусловлены, но как неправомерно говорить о речи как единице языка или языке как единице речи или дискурса, так же едва ли можно рассматривать дискурс как единицу языка или речи.
И наконец: "Дискурс, называемый также текстом связной речи, представляет собой речемыслительныи процесс, приводящий к образованию структуры" [Борботько, 19982: 1]. Данное определение весьма показательно, т.к. в нем "совместились" те понятия, которые подчас обозначаются термином "дискурс" и которые как раз и должны быть отграничены от последнего: это и текст, и связная речь, и речемыслительныи процесс, и некоторая структура как результат данного процесса.
Анализ фрагмента художественного текста
Данная глава содержит практический материал, представляющий нашу модель комплексного психолингвистического анализа текста. При создании данной модели мы опирались на основные теоретические положения, изложенные в предыдущих главах настоящей диссертации. Отметим, что предлагаемая нами модель анализа представляет собой иллюстрацию одного из возможных практических выходов разрабатываемой концепции. Кроме того, данная модель анализа была неоднократно апробирована нами на практике.
Мы предлагаем практический разбор двух текстов (дополнительный иллюстративный материал вынесен нами в первую часть Приложения). Первый текст является фрагментом художественного произведения, второй текст представляет собой аутентичный оригинальный текст - фрагмент переговоров экипажа воздушного судна. Первый текст мы рассматриваем как "чистый" "лабораторный" вариант, который позволяет показать работу предлагаемой модели анализа текста. Можно сказать, что это - "редуцированный" вариант, который дает возможность продемонстрировать основные черты предлагаемой модели. Второй текст подвергся полному анализу, такому, какой проводится нами при обработке звучащих текстов, по которым необходимо сделать выводы и дать заключение как о работе экипаже (совместной деятельности коммуникантов - членов социальной группы), так и о коммуникативном поведении каждого из участников коммуникации.
Анализ фрагмента художественного текста
Для анализа нами был взят макротекст, представленный диалогом и имеющий сложную структуру. Предлагаемый текст позволяет обсудить целый ряд проблем, представляющихся актуальными: 1) правомерность использования фрагментов художественных произведений в качестве материала для исследования и иллюстрации положений, касающихся порождения и восприятия текста; 2) релевантность текстообразующих категорий и признаков текста для диалогического макротекста со сложной структурой; 3) релевантность таких категорий, как контекст, пресуппозиция, когнитивные структуры и когнитивное пространство при анализе текста, как такового, а также процессов его порождения и восприятия.
Остановимся на вопросе о правомерности использования фрагментов художественных произведений. Действительно, художественное произведение -цельный, неделимый и нечленимый феномен, если анализировать его как текст (впомним, например, что Л. Н. Толстой на вопрос о содержании "Анны Карениной" сказал, что для того, чтобы ответить на него, он должен повторить роман от первого до последнего слова; см. также [Выготский, 1982: 347]). Вместе с тем, писатель (Автор) создает образы "реальных", "живых" людей и воссоздает ситуации реального, живого общения (речь идет, конечно, в первую очередь, о "реалистическом" художественном творчестве), в котором участвуют некие коммуниканты: автор (авторы) и реципиент (реципиенты). Иначе говоря, считая мир, в котором живут персонажи, "реальным" и в то же время "вторичным", поскольку он является творением Автора, речь персонажей можно признать "вторичным" дискурсом1 (в отличие от "первичного" - речевого, импровизационного). В реалистическом художественном произведении сохраняются законы порождения и восприятия "реального" текста (это происходит, очевидно, с одной стороны, интуитивно, а с другой - вполне осознанно, поскольку именно к этому, и стремится писатель-реалист). Отличие вторичного дискурса от первичного, таким образом, заключается в первую очередь в степени обработанности текста (что в данном случае для нас не является реле вантным). Следовательно, мы полагаем возможным проанализировать фрагмент, представляющий собой цельный диалог-эпизод. Данный текст взят нами из произведения Стругацких "Улитка на склоне". Приведем его целиком. МТ2 мТі і. _ Нава, - сказал Кандид, - иди в деревню. 2. - Как оке я пойду в деревню, - рассудительно сказала Нава, - если ты туда не пойдешь?Вот если бы ты тооке пошел в деревню... 3. - Перестань болтать, - сказал Кандид. - Сейчас же беги в деревню и жди меня. И ни с кем не разговаривай. мТг 4. - А ты? 5. - Я мужчина, - сказал Кандид, - мне никто ничего не сделает. 6. - Еще как сделают, - возразила Нава. - Я тебе говорю: вдруг это мТз уроды? Им ведь все равно, мужчина, женщина, мертвяк, они тебя самого уродом сделают, будешь тут ходить, страшный, а ночью будешь к дереву прирастать... Кйк же я пойду одна, когда они, мТі может быть, там, сзади? мТз 7. - Никаких уродов на свете нет, - не очень уверенно сказал Кандид. -Вранье это все...
Он посмотрел назад. Там тоже был поворот, и что было за этим поворотом, угадать он тооке не мог. Нава что-то говорила ему, много, быстро и шепотом, отчего становилось особенно неприятно. Он взял дубину поудобнее.
МТ4 8. - Хорошо. Иди со мной. Только держись рядом и, если я буду что-нибудь приказывать, сразу оке выполняй. И молчи, закрой рот и молчи до самых Выселок. Пошли.
