Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Категория имплицитности как объект исследовании 11
1.1. Теоретические основы исследования 11
1.1.1. «Дискурс» и «текст»: проблема дефиниций 1Ї
1.1.2. Категория имплицитности как текстовая категория 16
1.1.3. Информативное содержание текста как основа реализации категории имплицитности 26
1.1.4. Вопрос о разграничении категории имплицитности и подтекста 30
1.2. Исследования имплицитных конструкций в отечественной лингвистике 32
1.2.1. Проблема определения понятий «импликация» и «имплицитность» 32
1.2.2. Сущность терминов «пресуппозиция» и «презумпция» 42
Выводы 59
Глава II. Имплицитные прсдтекстовые когнитивно-мыслительные операции при порождении текста в русском языке 62
2.1. Имплицитные конструкции, построенные на основе пресуппозиции ...62
2.2. Имплицитные конструкции, построенные на основе презумпции 70
2.2.1. Презумпция категорического силлогизма 70
2.2.2. Презумпция аптилогизма 84
2.2.3. Презумпция условно-категорического силлогизма 94
2.3. Парафраза как синкретичный способ выражения имплицитного смысла 99
2.4. Имплицитные конструкции в сложном синтаксическом целом 102
2.4.1. Сложное синтаксическое целое как структурная единица
текста 102
2.4.2. Типы сложных синтаксических целых с имплицитным звеном... 109
Выводы 119
Глава III. Имплицитные предтекстовые когнитивно-мыслительные операции при порождении текста в английском языке 124
3.1. Исследование имплицитных конструкций в зарубежной лингвистике 124
3.2. Имплицитные конструкции на основе пресуппозиции в английском языке 130
3.3. Имплицитные конструкции на основе презумпции в английском языке 139
Выводы 152
Заключение 155
Литература 161
Список источников лингвистического материала 181
Приложение 182
- Теоретические основы исследования
- Исследования имплицитных конструкций в отечественной лингвистике
- Имплицитные конструкции, построенные на основе пресуппозиции
- Исследование имплицитных конструкций в зарубежной лингвистике
Введение к работе
Выбор темы данного исследования - категория имплицитности как основа для формирования единиц дискурса и текста (на материале русского и английского языков) - не случаен. Изучение имплицитного способа передачи информации является необходимым, так как оно оказывает содействие выявлению более полной картины соотношения языка и мышления (Багдасарян, 1983: 13). В современной лингвистике нет однозначного понимания имплицитности, что объясняется ее сложной и многогранной природой, наличием множества смежных с ней явлений, а также тем, что «имплицитное содержание ... подобно содержанию мысли, практически не имеет пределов и ничем не ограничено» (Хоанг Фэ, 1985: 399). Будучи языковой реальностью, свойственной речевой деятельности человека в целом, имплицитность «играет специфическую роль в функционировании человеческого языка» (Багдасарян, 1983: 10), заключающуюся в рациональном использовании его средств, Как один из эффективных способов экономии языка, достигаемой благодаря увеличению семантической емкости элементов языковой системы, с одной стороны, и уплотнению их формы, с другой, имплицитность, как полагают ряд лингвистов, в конечном итоге служит одним из проявлений асимметрического дуализма (Лисоченко, 1992: 9; Черникова, 1998: 105). Вместе с тем существует и другая точка зрения, согласно которой в языке нет ни экономии, ни избыточности, а есть принцип достаточности средств выражения, обеспечивающий ему оптимальную организацию (Панина, 1979: 49).
Предварительный анализ данного явления уже говорит о неоднородности и неоднозначности категории имплицитности.
Актуальность темы исследования определяется общим направлением развития лингвистики на современном этапе и недостаточной изученностью проблемы имплицитности. Несмотря на
существование ряда научных работ, посвященных изучению имплицитности в сфере словосочетаний и предложно-падежных сочетаний (Н.С. Власова, СЕ. Никитина), в сфере простых предложений (В.Л. Медынская), сложных предложений (Т.А. Колосова, М.И. Черемисина), в разных конструкциях разговорной речи (Г.Г. Инфантова), работ, посвященных функционированию имплицитных структур в художественных произведениях (теория подтекста) (И.Р. Гальперин, В.А, Кухаренко, Т.И. Сильман), категория имплицитности в художественном тексте все ещё остаётся недостаточно изученной.
На современном этапе в лингвистике отсутствует анализ и подробное описание предтекстовых мыслительных операций, необходимых для порождения текста и имеющих имплицитное выражение в готовом произведении, а также типология конструкций, основанных на данных предтекстовых категориях. Актуальность исследования обусловлена также и необходимостью изучения категории имплицитности как основы для формирования дискурса и текста и типологического сопоставления подобных имплицитных структур в русском и английском языках.
Объектом исследования выступает текстовая категория имплицитности.
Предметом является выявление на основе текста предтекстовых и имплицитных мыслительных операций, косвенно выраженных в тексте, а также типология презумпций и пресуппозиций.
Цель диссертации - выявить на основании текстовых средств предтекстовые имплицитные категории презумпции и пресуппозиции.
В соответствии с этой целью в работе были поставлены следующие задачи:
1. Определить предтекстовые имплицитные категории дискурса при порождении текста;
Классифицировать типы языкового выражения имплицитных мыслительных процессов в дискурсе;
Представить классификацию типов сложного синтаксического целого (далее ССЦ) неаналогичного сложносочиненному предложению как синтаксической единицы с имплицитным звеном;
' 4. Провести сопоставительный анализ предтекстовых имплицитных
категорий (пресуппозиций и презумпций) в русском и английском языках, На защиту выносятся следующие положения: І.Имшшцитность связана с формами мыслительной деятельности, с жизненным и практическим опытом говорящего (фоновыми знаниями) или с результатом логического мышления (построения силлогизмов и опущение, элиминация общей или частной посылки - закономерная экономия речевых усилий). В качестве предтекстовых категорий порождения текста выступают пресуппозиции и презумпции. Под
» пресуппозициями понимается «фонд общих знаний»,
экстралингвистические и лингвистические знания коммуникантов,
необходимые для экспликации имплицитно выраженной информации. Под
презумпциями рассматриваются имплицитные пропозиции,
эксплицирующиеся посредством операций логического вывода. Пресуппозиции и презумпции требуют эксплицитного выражения лишь в случае сбоя в коммуникации.
2. Способы языкового выражения пресуппозиций и презумпций классифицируются следующим образом: имплицитные конструкции на основе пресуппозиции и имплицитные конструкции на основе презумпции. В свою очередь имплицитные конструкции на основе презумпции подразделяются на имплицитные конструкции на основе презумпции силлогизма, имплицитные конструкции на основе презумпции антилогизма и имплицитные конструкции на основе презумпции условно-категорического силлогизма. Имплицитные конструкции на основе
пресуппозиции представляют собой синтаксические конструкции на основе собственно экзистенциальной, прагматической, коммуникативной, лингвистической пресуппозиции и пресуппозиции опущения пропозиций, не влияющих на адекватное восприятие текста.
Сложное синтаксическое целое как единица текста и сфера пересечения синтаксиса собственно предложенческого и синтаксиса текстового характера представляет собой формирующуюся синтаксическую единицу, которая может являться языковой реализацией предтекстовых имплицитных категорий, Данные сложные синтаксические целые с имплицитным звеном подразделяются на две группы: ССЦ с имплицитными звеньями на основе презумпции и ССЦ с имплицитными звеньями на основе пресуппозиции.
Сопоставление имплицитных структур, представленных в русском и английском языках, и выявление однотипных моделей с имплицитным
к звеном свидетельствует об общих для данных языков когнитивных
процессах и аналогичных закономерностях их проецирования на языковые
факты. Различия этих структур находятся в концептуальной сфере
русского и английского языков, что, в свою очередь, позволяет говорить об
универсальности предтекстовых имплицитных категорий дискурса при
порождении текста на русском и английском языках.
Методологическая база исследования. Диссертационная работа
выполнена в русле диалектико-материалистической концепции, в
соответствии с принципами всеобщей связи явлений, формы и содержания, t
причины и следствия, категории количества и качества и др.
Общенаучной базой исследования послужило содержание научных работ отечественных и зарубежных авторов в области синтаксиса русского и английского языков: И.В. Арнольд (1982), Н.Д. Арутюновой (1973, 1990), А.В. Бондарко (197S), ЮЛ. Власовой (1978), Г.Ф. Гавриловой (1979, 1998), К.А. Долинина (1983), Г.Г. Инфантовой (1978), Л.В. Лисоченко (1992), Е.В.
Падучевой (1985), Т.А. ваіі Дейка (1989), Дж. Остина (1986), Ф. Кифера (1978) и др.
Основополагающими для данного исследования стали работы А.Т. Кривоносова (1996) в области соотношения языка и мышления, Л.В. Лисоченко (1992) в области изучения высказываний с имплицитной семантикой и Н.В. Малычевой (2003) в сфере системно-функционального аспекта рассмотрения текста и его основных единиц.
Методы исследования, В работе использовались различные взаимодополняющие методы исследования: описательно-аналитический метод, метод сопоставления, метод наблюдений и моделирования, элементы методов трансформации, лингвистического эксперимента и количественной оценки. Следует отметить, что данные методы использовались не изолированно друг от друга, анализ проводился комплексно, с привлечением на каждом этапе работы тех приемов и методов, которые более всего удовлетворяют поставленным целям и задачам исследования.
Основной метод исследования - метод лингвистического наблюдения и описания конкретных языковых фактов с целью получения обобщенных данных. Наряду с этим в работе осуществляется дедуктивный подход, поскольку на исследование проецируются теоретические посылки существующих научных концепций. Ряд понятий в силу их общеизвестности используется априорно. Фрагментарно используются в работе понятия и подходы иных гуманитарных областей знаний -психологии, психолингвистики, логики, теории познания, В ряде случаев к материалу применялся комплексный филологический подход.
Научная новизна работы заключается в том, что категория имплицитное представлена в когнитивном аспекте как формы мыслительной деятельности, связанные с жизненным и практическим опытом говорящего (пресуппозиции) или представляющие собой результат
логического мышления (построения силлогизмов и опущение, элиминация общей или частной посылки) (презумпции).
Этот важный аспект по-новому представляет сам факт порождения высказывания или текста, проекции мыслительной деятельности на язык, основанной на скрытых имплицитных, но необходимых для построения эксплицитных высказываний факторов. Впервые в работе раскрыт системный характер мыслительных процессов, предшествующих тексту, и выявлено соотношение имплицитных логических форм определенным формам высказывания - предложения в русском и в английском языках.
Степень достоверности полученных результатов обеспечивается репрезентативной выборкой фактического материала, непротиворечивостью избранных методологических позиций, адекватностью методов исследования изучаемому материалу, ссылками на авторитетные научные источники.
Теоретическая значимость работы заключается в том, что она вносит вклад в разработку проблемы взаимодействия определенных когнитивных мыслительных процессов с характером их проекции на определенные языковые формы простых предложений, сложных предложений и сложного синтаксического целого. Данное исследование относится к одному из перспективных направлений в лингвистике -когнитивному - и представляет собой разработку одной из проблем данного направления.
Практическая ценность работы состоит в том, что результаты исследования могут найти применение в школьной и вузовской практике преподавания современного русского и английского языков, в частности, при чтении курса «Современный русский язык», «Стилистика современного русского языка», «Стилистика современного английского языка», «Сравнительная типология русского и английского языков», спецкурсов и спецсеминаров по когнитивной лингвистике. Материалы и
выводы исследования могут применяться в преподавании русского языка в иноязычной аудитории.
Источниками языкового материала послужили произведения художественной литературы XX века российских и англоязычных авторов (М.А. Булгаков, ИЛ. Ильф и Е.П. Петров, ДА. Донцова, J.D.Salinger, W.S. Maugham). В результате сплошной выборки из произведений российских и англоязычных авторов создана картотека, насчитывающая около 3400 единиц.
Апробация работы. Основные теоретические положения диссертации, фрагменты ее содержания получили отражение в докладах на международных научных конференциях «Язык. Дискурс. Текст» в Ростовском государственном педагогическом университете (2004, 2005), на всероссийской научной конференции «Актуальные проблемы современной лингвистики» в Ростовском государственном педагогическом университете (2005), на всероссийской научной конференции «Активные процессы в современном русском языке» в Таганрогском государственном педагогическом институте (2006), результаты исследования доклады вались па заседаниях кафедры русского языка и культуры речи, кафедры иностранных языков и методики преподавания Ростовского государственного педагогического университета (2003 - 2006), По теме диссертации опубликовано восемь статей.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, списка литературы, списка источников языкового материала и приложения.
Теоретические основы исследования
Проблема определения понятия «дискурс» имеет давнюю традицию в лингвистической литературе и сопряжена с проблемой терминологического разграничения понятий «дискурс» и «текст».
Одним из первых, кто придал понятию «дискурс» дифференциальное значение, стал Э. Бенвенист, дополнивший определение термина discours, существовавшего во французской лингвистике в значении «речь вообще», новым существенным признаком - «речь, присваиваемая говорящим» (Бенвенист, 2002), Таким образом, объект своего исследования Э. Бенвенист усматривал в изучении мыслительных потенций говорящего при порождении высказывания.
Наряду с термином «дискурс» в 1952 году появляется термин «discourse analysis», принадлежащий 3- Харрису, который расширил границы применения дистрибутивного метода с предложенческого до текстового уровня, а также включил в его описание социокультурную ситуацию. Объектом исследования 3. Харриса стал отрезок текста больший, чем предложение (Арутюнова, 1998; 137).
Изначально дискуссионный термин получил впоследствии свое дальнейшее развитие, приобретая вес большую многозначность. При этом вплоть до 80-х годов происходит отождествление понятий «дискурс» и «текст». Так в своей статье «Об одном условии связности текста» И, Бсллерт пишет: «Примем следующее рабочее определение связного текста, или дискурса. Дискурс - это такая последовательность высказываний, в которой семантическая интерпретация каждого высказывания зависит от интерпретации высказывания, выступающего в дискурсе, требует знания предшествующи го контекста. Такое определение касается как конверсационного дискурса, так и лекции, а также литературных и научных текстов» (Беллерт, 1978: 172).
В настоящее время данные термины принято различать. В рамках дихотомии текст - дискурс Т.В. Милевская предлагает понимать дискурс «как совокупность речемыслительных действий коммуникантов, связанную с познанием, осмыслением и презентацией мира говорящим и осмыслением, реконструкцией языковой картины мира продуцента реципиентом» (Милевская, 2003). С точки зрения, существующих в настоящее время двух подходов к языку - off-line и on-line - данное определение относится к динамическому (on-line) подходу и отражает многообразие операций самой высокой степени сложности, совершаемых участниками коммуникации. В понимании дискурса Т.В, Милевской текст является точкой сопряжения разнонаправленных, но конгруэнтных по своей природе действий, совершаемых коммуникантами. Представление о дискурсе как процессе позволяет анализировать текст как явление статическое, зону погашения сил (Милевская, 2003). Данное определение термина текст перекликается с определением, предложенным З.Я. Тураевои, которая отмечает, что «как некая объективная реальность текст существует в определённых параметрах вне сознания творящего и воспринимающего его субъекта. В этом смысле он представляет собой закрытую систему, для которой характерно состояние покоя» (Тураева, 1986: 12). Следует отметить, что такое понимание текста не является традиционным для отечественного языкознания.
Традиционными для лингвистики текста признаны два определения дискурса, приведенные Н.Д. Арутюновой. Согласно первому из них дискурс рассматривается как связный текст в совокупности с экстралингвистическими (прагматическими, социокультурными, психологическими) факторами (Арутюнова, 1998: 136).
Тем не менее, следует отметить, что первоначально представители лингвистики текста обращали мало внимания на экстралингвистические факторы. Например, В Л. Кох в 1965 г. термином «дискурс» называл «связный текст». Текстом для него являлась любая последовательность предложений, которая графически была оформлена как замкнутая, а внутри категории «текст» он различал тексты «дискурсивные» и «недискурсивные». «Любой текст (или часть текста), который содержит проявление одного и того же конкретного мотива, будет считаться дискурсивным текстом» (Кох, 1978: 162), Особое внимание к экстралингвистическим факторам, которое и привело к стремлению дифференцировать понятия дискурса и текста, обозначилось гораздо позднее в работах ТА. ван Дейка. Под дискурсом Т.А. ван Дейк понимал не только единство языковой формы, значения и действия, но и личностные и социальные характеристики говорящего и адресата, а также другие параметры социальной ситуации (Дейк, 1989: 122).
По второму определению, предложенному Н.Д. Арутюновой, дискурс - «текст, взятый в событийном аспекте и интерпретируемый в качестве компонента взаимодействия людей и механизмов их сознания» (Арутюнова, 1998: 136). В рамках теории концептуальной интеграции важнейшей чертой дискурса считается корреляция с ментальным пространством (процессом) участников коммуникации. Это связано с этнографическими, психологическими, социокультурными обоснованиями и признаками правил и стратегий порождения и понимания/восприятия речи в тех или иных условиях, определяющих необходимый темп и ритм речи, индекс ее связности, соотношение общего и конкретного, нового и известного, эксплицитного и имплицитного. В данной интерпретации дискурсом может быть названо любое публичное монологическое выступление. В объем понятия дискурс включается также диалог, вне зависимости от степени его спонтанности (от обмена репликами в телепередаче, в той или иной мерс имитирующего живой диалог, до абсолютно спонтанного бытового речевого взаимодействия), полилог, взятый в совокупности всех аспектов коммуникативной ситуации, включая и «шумы» в канале информации, и многообразные изменения, являющиеся следствием данного события, действия.
В настоящее время в лингвистике приобрело актуальность еще одно понимание дискурса, связанное с работами Патрика Серио и поддержанное в России академиком Ю.С. Степановым, П, Серио в своей работе «Деревянный язык и его двойник // Квадратура смысла: французская школа анализа дискурса» рассматривал в качестве особого образования внутри русского языка своеобразный «язык» официальных документов, речей политических деятелей, газетных передовиц, лозунгов и т.п. советской эпохи. Полагая, что квалифицировать это образование как «язык» в полном смысле этого слова невозможно, Патрик Серио использовал для его обозначения термин «дискурс» (Серио, 1999),
По мнению М.Я Дымарского, в России примерно в этом же смысле пытается использовать понятие дискурс Е.В, Какорина. Однако М.Я, Дымарский полагает, что понимание этого термина П. Серио обладает большей определенностью: «...если «советский политический дискурс» обладает внутренним единством, то «современный политический дискурс» представляет собой открытый и беспорядочный конгломерат самых разнообразных стилевых и прочих тенденций, неспособный противостоять никакой новой тенденции и фактически лишенный какой бы то пи было внутренней организованности. Следовательно, если дискурс в понимании П. Серио (и Ю.С. Степанова) может претендовать на статус лингвистического понятия, то дискурс в понимании Е.В. Какориной претендовать на такой статус не может» (Дымарский, 2001; 40).
Исследования имплицитных конструкций в отечественной лингвистике
В настоящее время в лингвистике существует значительное количество работ (Е.И. Шендельса, А.В. Бондарко, Н.Д. Арутюновой, Л.В. Лисочснко, Е.В. Падучевой, В.А Звегинцева, А.Т. Кривоносова, Т.И. Сильман, Г\Г\ Инфантовой, Г.Ф, Гавриловой и др.), посвященных изучению импликации, имплицитности, а также смежных с ними явлений, в которых данные понятия раскрываются с разных позиций.
Известно, что текст представляет собой сложное смысловое единство, В процессе коммуникации не вся потенциально содержащаяся в тексте информация передается эксплицитно, часть ее имплицируется. Внешним выражением смыслового единства текста является структурная целостность его формы. Сигналы связности текста, в том числе разнообразные лексические средства, широко изучаются. В качестве одного из факторов связности текста ученые отмечают повторяемость лексических единиц, при этом не только вторичное употребление тех же единиц, но и использование синонимичной лексики, а также слов -заместителей - обычно местоимений. В основе регулярной повторяемости слов, связанных со смысловым ядром текста или какой-либо его части, лежит тождество референций этих слов. Как замечает О.И. Москальская, с этим же связано явление импликации, основанное на ситуативных связях или же на отношении части и целого. Упоминание предмета или ситуации предполагает наличие и соответственно дальнейшее упоминание других предметов или ситуаций, связанных с ним указанными отношениями (Москальская, 1981: 20). О.И. Москальская приводит следующий пример: если сказано, что причалил пароход, то ожидается, что далее будут упомянуты пассажиры, трап, набережная и прочее. Такое употребление термина «импликация» соответствует его энциклопедическому определению. Импликация - это «одна из логических операций в естественном языке. Импликации соответствует связка если.,., то» (Большая советская энциклопедия, 1972:162).
Как видно из приведенного выше определения, термин «импликация» используется в логике, где под этим термином понимается условное высказывание, «то есть логическая операция, связывающая два высказывания в сложное высказывание с помощью логической связки, которой в обычном языке в значительной мере соответствует союз «если.-, то...» (Кондаков, 1971; Попов, 1957).
Исследуя синтаксис разговорной речи, Л.П. Чахоян определяет импликацию как логическую операцию, связывающую два высказывания союзом «если...то», то есть в его понимании импликация - это реализация в предложении условных суждений. При этом в предложении полностью выражена связка: элемент А - условным предложением, а элемент Б -главным (Чахоян, 1973). Данная точка зрения поддержана в работе В.В. Богданова «Семантико-синтаксическая организация предложения» (Богданов, 1977).
В лингвистике под импликацией принято понимать нечто подразумеваемое. А.В. Бондарко называет импликацией семантические элементы, не выраженные в речевом акте языковыми средствами, но вытекающие из эксплицитно выраженных элементов. Его пример («Ты пойдешь гулять?» — «Я устал») отражает компонент А приведенной выше формулы, т. е. антецедент, а консеквент Б понятен из соположения вопроса и ответа и состоит в том, что второй собеседник гулять отказывается и мотивирует отказ усталостью. Имплицитные элементы «относятся к плану содержания текста, так как они вытекают из соотношения значений конкретных элементов этого текста и являются неотъемлемой частью его содержания. Вместе с тем это и элементы смысла текста» (Бопдарко, 1978),
Проблему текстовой импликации при построении художественного текста и выявление её основных признаков рассмотрела в своей статье И.В. Арнольд (Лрнольд, 1982). В её интерпретации текстовая импликация есть дополнительный подразумеваемый смысл, вытекающий из соотношения соположенных единиц текста. И.В, Арнольд также выделяет три основных дифференциальных признака, характеризующих текстовую импликацию; 1) выраженными могут быть или оба компонента связки, или только антецедент; 2) импликация может передавать только информацию первого рода, то есть предметно-логическую, или сообщать также информацию второго рода: эмоциональную, оценочную, функционально-стилистическую, экспрессивную; 3) импликация может быть основана на парадигматических или синтагматических связях слова (Арнольд, 1982: 85-86).
Обращая внимание на наличие в тексте нелинейных связей, В.А. Кухаренко включает в термин «импликация» не только подразумеваемый смысл, но и дополнительное эмоциональное наполнение единиц текста. Она различает импликацию предшествования, которая предназначена для создания «впечатления о наличии предшествующего тексту опыта, общего для писателя и читателя», и импликацию одновременности, цель которой -«создание эмоционально-психологической глубины текста, при этом полностью или частично изменяется линейно реализуемое смысловое содержание произведения» (Кухаренко, 1974: 72).
Основываясь на одном из словарных значений термина «импликация» - «подразумевание» (Ахманова, 1966; 145), Е.Н. Старикова определяет импликационность как «формальную» невыраженность элементов или звеньев глубинной структуры высказывания, рассматривая явление семантического эллипсиса, при котором невыраженность элемента высказывания не нарушает правильности грамматической структуры высказывания (Старикова, 1974; 134). Е.Н. Старикова устанавливает фонетические, лексические и грамматические индикаторы имплицитных структур, сигнализирующие о семантической разложимости высказывания, то есть о наличии имплицитных вариантов его смысла. На большом фактическом материале исследуются результаты семантического разложения отдельных высказываний, в целом представляющие собой возможные варианты их истолкования, В работе Е.Н. Стариковой имплицитное, невыраженное предстает как часть содержания законченной но своей форме языковой структуры. Она считает, что решающая роль в выявлении скрытых категорий принадлежит смысловому фактору, то есть когда лексические значения слов и их взаимодействие в предложении сигнализируют о наличии имплицитных звеньев (Старикова, 1974: 21-22). Соглашаясь с данной точкой зрения, Н.А. Некрасова уточняет, что утверждение соответствует действительности в тех случаях, когда имплицитность не отражается на грамматических свойствах предложения, то есть когда в формалыюм отношении предложение является полным, а в смысловом отношении имеет имплицитные пропозиции, легко восстанавливаемые в мозгу реципиента (Некрасова, 2003).
Явления, в которых импликация сопряжена с имплицитностью языкового выражения, Л.В. Лисоченко относит к «области импликационной специфики», включающей, по Ю.М. Скребневу, использование слов, актуальное значение которых приписывается им говорящим и доступно слушателю благодаря ситуации (Лисоченко, 1992:9).
Имплицитные конструкции, построенные на основе пресуппозиции
Предложения с имплицитными пропозициями на основе пресуппозиции представляют собой языковую проекцию процесса дискурса, при порождении которой элиминируется та часть информации, которая является общей для коммуникантов и заложена в «фонде общих знаний». Смысл подобных предложений в случае сбоя в коммуникации эксплицируется посредством фоновых знаний.
Вслед за традиционной классификацией видов пресуппозиций выделяем собственно экзистенциальную, прагматическую, коммуникативную, лингвистическую пресуппозиции (Л.В. Лисоченко, Н.Д. Арутюнова) и пресуппозицию опущения ряда пропозиций, не влияющих на общее понимание текста (данная пресуппозиция характерна для сложного синтаксического целого и текста).
Принимая за основу определение, предложенное В.А. Звегинцевым -«экзистенциальная пресуппозиция - это знания экстралингвистичсских фактов, или экстралингвистические знания» (Звегинцев, 1976: 245-246), считаем уместным дополнить данное определение. Под собственно экзистенциальной пресуппозицией понимаем экстралингвистические (фоновые) знания, относящиеся к знаниям об окружающем мире, знаниям о существовании явлений и предметов объективной действительности, их взаимосвязях и взаимодействии.
Выделение подвидов собственно экзистенциальных пресуппозиций может осуществляться в двух направлениях: в зависимости от вида экстралингвистических (фоновых) знаний, которые они собой представляют - общие и частные, а также в зависимости от сферы их употребления - научные, профессиональные.
Наиболее распространенным подвидом собственно экзистенциальной пресуппозиции являются пресуппозиции на основе общежитейских знаний. Приобретенный жизненный опыт позволяет не эксплицировать в тексте те знания, которые присущи всему социуму. В рамках когнитивной лингвистики подобные знания определяются как фреймы (определение «фрейма» мы приводили в первой главе). Фрейм организуется вокруг некоторого ядра и поэтому содержит информацию, ассоциирующуюся с данным ядром (Маслова, 2004: 47). Соответственно при порождении текста данная информация содержится в сознании говорящего, но не находит своего эксплицитно!-о выражения в законченном произведении. Например: Когда в приемную знаменитой психиатрической клиники, недавно отстроенной под Москвой на берегу реки, вошел человек с острой бородкой и облаченный в белый халат, быча половина второго ночи. Трое санитаров не спускали глаз с Ивана Николаевича, сидящего на диване. ... Доктор поклонился Рюхипу, но, кланяясь, смотрел не па него, а на Ивана Николаевича (М. Булгаков. Мастер и Маргарита). При восприятии данной информации не происходит сбоя в коммуникации, так как описываемая ситуация является результатом общежитейских знаний. Фрейм -«психиатрическая больница».
Рассмотрим следующий пример: Публика от прилавков обернулась и почему-то с изумлением поглядела на говорившего, хотя хвалить магазину того были все основания. Сотни штук ситиу богатейших расцветок виднелись в полочных клетках. За ними громоздились миткали и шифоны и сукна фрачные. В перспективу уходили целые штабеля коробок с обувью, и несколько граэгеданок сидели на низеньких стульчиках, имея правую ногу в старой потрепанной туфле, а левую - в новой сверкающей лодочке, которой они и топали озабоченно в коврик (М. Булгаков, Мастер и Маргарита), Фрейм - «магазин», предтекстовыми фоновыми знаниями явились все ассоциации, связанные с данным понятием.
Следующий подвид собственно экзистенциальных пресуппозиций -знания частные, к которым мы относим социальные знания, знания имён собственных, знания исторических событий и фактов, бытийные знания.
Социальные знания, являясь разновидностью собственно экзистенциальной пресуппозиции, - это знания экстралингвистических фактов, относящихся к социуму, к эпохе, в которой проживает реципиент. Например: Ипполит Матвеевич сунул сухощавые ноги в довоенные штучные брюки, завязал их у щиколоток тесемками и погрузился в короткие мягкие сапоги с узкими квадратными носами (Ильф И.А., Петров ЕЛ. Двенадцать стульев). Экзистенциальная пресуппозиция -социальные знания, имплицитно выражено значение признака.
Необходимым условием адекватной коммуникации является также знание имён собственных. Например, в следующем предложении имплицитно выражено значение предиката: Но это, конечно неКрещатик, это улица Лассаля. бывшая Дерибасовская (Ильф И.А., Петров Е.Н Двенадцать стульев), Имплициттго выражено значение признака: Голос у нее быч такой силы и густоты, что ему позавидовал бы Ричард Львиное Сердце, от крика которого, как известно, приседали кони (Ильф И.А., Петров ЕЛ. Двенадцать стульев). Имплицитно выражено значение субъекта: Но предложение отправить Канта в Соловки не только не поразило иностранца, но далее привело в восторг (М. Булгаков, Мастер и Маргарита). Надо заметить, что редактор был человеком начитанным и очень умело указывал в своей речи на древних историков, например, на знаменитого Филона Александрийского, на блестяще образованного Иосифа Флавия, никогда не упоминавших о существовании Иисуса (М. Булгаков. Мастер и Маргарита).
Под бытийными знаниями понимаем знания о конкретных отдельных событиях, фактах, ситуациях, происходивших в действительности и известных реципиенту: Последняя статистическая перепись населения определила числеипость населения союзных республик в сто сорок три миллиона человек (Ильф И.А,Ч Петров Е.П. Двенадцать стульев).
В сферу научных знаний включаются знания, необходимые в той или иной области пауки: медицины, физики, географии и т.д.; знания, необходимые в определенных специальностях, профессиях. Например: Остап с любопытством взирал на развернувшуюся перед ним панораму Кавказской горной цепы (Ильф И.А., Петров ЕМ, Двенадцать стульев). Имплицитный смысл эксплицируется посредством экзистенциальной пресуппозиции - географические знания. Имплицитно выражено значение пропозиции. Она (изобраэгсеиие смерти на картине- О.Ж.) была сделана как бы из протезов и ортопедических частей и стояла, широко расставив ноги, на пустой холмистой земле (Ильф И.А., Петров ЕЛ. Двенадцать стульев). Экзистенциальная пресуппозиция - медицинские знания, имплицитно выражено значение объекта. Запахло эфиром, Иван ослабел в руках четырех человек, и ловкий врач воспользовался этим моментом и вколол иглу в руку Ивану (М Булгаков Мастер и Маргарита), Экзистенциальная пресуппозиция - медицинские знания, имплицитно выражено значение предиката. Из-за дыма вскоре появились контуры уисполкомовского автомобиля Гос. №1 с крохотньш радиатором и громоздким кузовом (Ильф ИА., Петров ЕЖ Двенадцать стульев). Экзистенциальная пресуппозиция - технические знания, имплицитно выражено значение признака.
Исследование имплицитных конструкций в зарубежной лингвистике
Вопрос об имплицитных структурах в английском языке достаточно сложен и неоднозначен, и прежде всего возникает терминологическая проблема.
Представители трансформационной лингвистики считают, что любое повествовательное предложение должно анализироваться как имплицитно-перформативное. Например, Дж. Росс (J, Ross) полагает, что каждое повествовательное предложение содержит интродукцию «Я говорю тебе, что...» (Ross, 1970). Подобную точку зрения разделяет Дж. Лаков (G. Lakoff) (Lakoff, 1972), который считает, что логическая форма любого высказывания непременно предполагает отношение к нему говорящего, это оті юшение должно находить своё выражение в предваряющей высказывание псрформативной конструкции» Однако, как верно замечает Г.Н. Иванова, подобная интродукция является лишь констатацией авторства, а не выражает субъективной оценки или характеристики того, о чём идёт речь в высказывании (Иванова, 1980: 67). Она рассматривает интродукцию «Я говорю тебе, что...» как метаязыковое явление. Источник сведений о каком-либо явлении может вводиться эксплицитно (I say that,,.; as we know; according to.,,; one poet said) и имплицитно: через прилагательные и наречия оценочной семантики, модальные глаголы сап, may, must в значении предположения.
В зарубежной лингвистической литературе имплицитность ассоциируется с разного рода пресуппозициями: работы С- Хэмпшайра, П. Стросона, Дж, Остина, Э. Кипэпа, Ч, Филлмора, Дж, Лакоффа. Некоторые лингвисты полагают, что пресуппозиции являются котшотативными элементами предложения. Например, Дж. Лакофф считает, что предложение включает утверждение (assertion) и пресуппозицию (presupposition) (Lakoff, 1972: 133), Ч. Филлмор (Ch, Fillmore) говорит о том, что пресуппозиции сопутствуют высказыванию, но не входят в его значение. Это доказывается тем, что употребление предложения в отрицательной форме может изменить его смысл, но не изменит его пресуппозиции (Fillmore, 1969: 120-121).
Дж. Остин сравнивает пресуппозицию («presupposition») с импликацией и следствием (entailment implication). Остин пишет: «Если р влечет за собой q, то q влечет за собой р: если из того, что «кошка сидит на коврике», следует, что «коврик находится под кошкой», то высказывание «коврик не находится под кошкой» означает, что «кошка не сидит на коврике» (Austin, 1962: 47-52), Здесь истинность одной пропозиции означает истинность следующей, или истинность одного несовместима с истинностью обратного. Однако пресуппозиция не равна следствию: высказывание «дети Джона лысые» предполагает, что у Джона есть дети, по обратное неверно; из того, что у Джона нет детей, не следует, что дети Джона не лысые. Более того, оба высказывания «дети Джона лысые» и «дети Джона не лысые» предполагают, что у Джона есть дети. Иначе обстоит дело с высказываниями «кошка па коврике» и «кошка не на коврике», из которых нельзя вывести общего следствия, что «кошка под ковриком».,. Что следует сказать о высказывании «дети Джона лысые», если оно делается, когда у Джона нет детей? Теперь принято говорить, что оно не является ложным, поскольку оно лишено референции; референция необходима для определения как истинности, так и ложности». Эти рассуждения приводят к выводу, что предложения, лишенные референции (для которых не выполнены экзистенциальные пресуппозиции (то есть пресуппозиции «существования»), не являются бессмысленными. В терминологии Дж. Катца (Katz, 1972) значение таких высказываний является неопределенным (indeterminate).
Альтернативный взгляд на проблему представлен Б. Расселом. Б. Рассел считает, что предложения типа «The present king of France is bald» («Нынешний король Франции лыс») ложны- По Б. Расселу, данное предложение следует понимать как конъюнкцию трех пропозиций. Он черпает свою аргументацию из того факта, что неродовой (то есть контекстно-обусловленный) артикль означает экзистенциальность и единичность. Однако данная точка зрения вызвала резкие возражения со стороны ряда зарубежных лингвистов, в том числе П. Гича (Gcach, 1964), Дж. Катца (Katz, 1972), Ф. Кифера (Кифер, 1978).
Ференц Кифер (Ferenc Kiefer) выдвинул утверждение, что пресуппозиции подразделяются на лексические и нелексические пресуппозиции и на экзистенциальные и неэкзистенциальные пресуппозиции. Как лексические, так и нелексические пресуппозиции могут быть экзистенциальными и пеэкзистенциальпыми. Большинство лексических пресуппозиций и все неэкзистенциальные пресуппозиции могут функционировать как селективные ограничения. Третья классификация пресуппозиций - это их разделение на частные (характеризующие) и общие, или универсальные, пресуппозиции. Это различие также проявляет себя как на лексическом, так и на синтаксическом уровне. Общие пресуппозиции (лексические и нелексические) входят в общую семантическую теорию. Характеризующие пресуппозиции устанавливаются отдельно для каждого языка (Кифер, 1978).
Р. Лакофф рассматривает в своей статье употребление союзов if, and, but с точки зрения лежащих в их основе пресуппозиций (Lakoff, 1971). Она приходит к выводу, что для употребления указанных союзов необходимо наличие общей темы (common topic). Эта тема может получать явное выражение во внешней структуре предложения или выводиться из более или менее сложного комплекса пресуппозиций и дедукций.
По мнению Р. Лакофф, во всех случаях, когда необходимо учитывать виды внешних структур, включающих данные союзы, следует обращаться в производимых грамматических описаниях к понятиям пресуппозиции и дедукции. Существует определенная «иерархия естественности» у пресуппозиций и дедукций. Некоторые из них являются универсальными или, во всяком случае, широко распространенными в пределах данной культуры, другие сводятся к некоторому субклассу или даже идеолекту. Чем более широка пресуппозиция, тем легче принимается употребление союзов слушающим. Отсюда следует, что известные предложения, которые, на первый взгляд, представляются грамматичными (правильными), оказываются странными и непоследовательными, а другие, представляющиеся двусмысленными, имеют лишь одно обычное «прочтение» (reading). В связи с этим Р. Лакофф выделяет два типа употребления союзов if, and, but - симметрический и ассиметрнческий - и устанавливает их координационные отношения с or, since, although. Таким способом выявляется «скрытая грамматика» употребления союзов.
