Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Диалог, текст, дискурс как категории лингвистической прагматики 10
1.1. Особенности диалога как формы речевого взаимодействия
1.1.1. Диалог в лингвистической теории 10
1.1.2. Текстовый статус диалога 16
1.2. Текст как основная категория дискурса
1.2.1. Семантические и функциональные категории текста 23
1.2.2. Роль ситуации в интерпретации текста 26
1.2.3. Имплицитные смыслы в тексте 27
1.3. Дискурс и дискурсивное взаимодействие
1.3.1. О понятии «дискурс» в современной лингвистике 36
1.3.2. Типологии дискурса. Подходы к изучению дискурса и методы
дискурсивного анализа 43
1.3.3. Речевые стратегии и тактики дискурсивного взаимодействия 48
1.3.4. Подходы к изучению языковой личности 52
Выводы 55
ГЛАВА II. Лингвопрагматические основания юридического и судебно-процессуального дискурса 57
2.1. Юридический и судебно-процессуальный дискурс в лингвопрагматическом аспекте
2.1.1. Юридический дискурс как объект междисциплинарных исследований 57
2.1.2. Виды речевого воздействия в судебно-процессуальном дискурсе 61
2.1.3. Основные типы диалога в юридическом дискурсе 65
2.1.4. Факторы эффективности судебного процесса 69
2.1.5. Речевые стратегии и тактики в ходе судебных прений 73
2.1.6. Типология речевых актов в рамках судебно-процессуального дискурса 79
2.2. Основные языковые и речевые особенности судебно-процессуального дискурса
2.2.1. Языковые особенности судебного дискурса 84
2.2.2. Основные характеристики дискурсивного взаимодействия в судебном процессе 91
2.2.3. Некорректные речевые приемы в судебно-процессуальном взаимодействии 98
2.2.4. Классификация вопросов и ответов в судебно-процессуальном дискурсе 103
2.3. Речевая прагматика судебно-процессуального дискурса
.3.1. Перформативы как основа модели социального взаимодействия 113
2.3.2. Косвенные речевые акты в судебно-процессуальном дискурсе 119
Выводы 123
ГЛАВА III. Коммуникативные срывы в судебно-процессуальном дискурсе. Стратегии и тактики речевого поведения в судебно-процессуальном дискурсе 125
3.1. Коммуникативные срывы в судебно-процессуальном дискурсе и способы их преодоления
3.1.1. Факторы возникновения коммуникативных срывов. Стратегии и тактики преодоления коммуникативных конфликтов 125
3.1.2. Нарушение постулатов Принципа Кооперации в судебно-процессуальном дискурсе 133
3.2. Стратегии и тактики юристов в судебно-процессуальном дискурсе
3.2.1. Основные институционально-обусловленные и индивидуально- личностные стратегии и тактики судей, государственных обвинителей и адвокатов 144
3.2.2. Классификация стратегий и тактик юристов в судебно-процессуальном дискурсе 149
Выводы 197
Заключение 198
Библиография 204
Приложение 222
- Особенности диалога как формы речевого взаимодействия
- Текст как основная категория дискурса
- Юридический и судебно-процессуальный дискурс в лингвопрагматическом аспекте
- Коммуникативные срывы в судебно-процессуальном дискурсе и способы их преодоления
Введение к работе
Вторая половина XX века ознаменовалась обращением исследовательских интересов к дискурсивно-прагматической стороне речевого взаимодействия. В центре внимания лингвистов оказались социальные, культурные, когнитивные, личностные и другие аспекты вербального общения, что позволило лингвистике перейти от описательной стадии к стадии описательно-объяснительной. Теория речевых актов, включая перформативные аспекты (Дж. Остин, Дж. Серль), теория дискурса (Э. Бенвенист, Т. ван Дейк, Е.С. Кубрякова), семантическая теория (Р. Столнейкер, Е.В. Падучева, Н.Д. Арутюнова) открыли новые пути в исследовании речевого взаимодействия.
Актуальность исследования. Дискурсивное взаимодействие в ходе судебного заседания привлекает внимание лингвистов, работающих в области речевой прагматики, прежде всего потому, что, во-первых, при довольно жесткой регламентации судебного дискурса говорящему приходится решать целый ряд задач, связанных с выбором стратегий речевого поведения, что в условиях состязательности на процессе придает особые черты речевому взаимодействию; во-вторых, во многом именно речевое взаимодействие, учитывая юридические функции суда, и его результат оказывают решающее влияние на характер выносимых судом решений, что требует от субъектов судебного процесса особого рода коммуникативной компетенции, в которую базовым элементом входят прагматические пресуппозиции, связанные со знанием установлений и правил судебного дискурса; в-третьих, состязательность речевого взаимодействия, его экстремальность в смысле столкновения интересов требует от коммуникантов умений как стратегического планирования, так и навыка оперативной оценки ситуации и принятия решений; в-четвертых, особым явлением в судебном дискурсе можно назвать коммуникативный срыв, когда коммуникативная неудача одного субъекта в состязательном общении может оказаться удачей для другого участника
процесса. В этом отношении судебно-процессуальный дискурс, рассматриваемый в данной работе как подвид юридического, представляет собой широкое поле для исследований. Сказанное, как нам представляется, обусловливает актуальность исследования.
Объектом исследования избраны речевые произведения юристов (судей, государственных обвинителей, адвокатов), составляющие судебно-процессуальный дискурс, а также регламентирующие его правила и установки.
В качестве предмета исследования выступают прагматические особенности речевого взаимодействия в судебно-процессуальном дискурсе, в частности, речевые стратегии и тактики профессиональных участников судебного процесса.
Цель работы - выявление стратегий и тактик речевого поведения в судебно-процессуальном дискурсе, а также коммуникативных срывов, неизбежно присутствующих в этом виде речевого взаимодействия.
Для достижения поставленной цели решаются следующие задачи:
Исследование прагматических особенностей судебно-процессуального дискурса, в том числе в рамках теории речевых актов.
Изучение факторов эффективности судебно-процессуального взаимодействия.
Исследование как лингвистических, так и экстралингвистических факторов и механизмов возникновения коммуникативных срывов и конфликтов.
Выявление стратегий и тактик преодоления коммуникативных срывов и конфликтов.
Анализ институциональной и индивидуально-личностной обусловленности выбора стратегий и тактик в судебно-процессуальном дискурсе.
Определение основных для судебно-процессуального дискурса стратегий и тактик.
7. Исследование и классификация прагматических предпочтений в выборе стратегий и тактик юристов.
Материалом для диссертационного исследования послужили скрипты аутентичных фрагментов судебных заседаний, сделанные с сентября по ноябрь 2006 г. во Дворце Правосудия г. Ставрополя. Проанализировано более 70-ти уголовных дел длительностью 1-1,5 часа. Кроме того, часть эмпирического материала получена в результате целенаправленного опроса (интервью) профессиональных участников процесса (судей, государственных обвинителей, адвокатов).
В качестве основных методов используются методы наблюдения и системного описания, метод дискурсивного анализа (транскрибирование лингвистических и экстралингвистических составляющих взаимодействия). Помимо этого, применяются семантический анализ, комплексно-функциональный прагматический анализ, метод целенаправленной выборки, сравнительно-сопоставительный анализ, а также элементы когнитивного анализа семантических составляющих дискурса. Каждый из методов привлекается только в рамках синхронного исследования.
Теоретическая основа исследования. Исследование опирается на теории, разработанные в трудах И.Р. Гальперина, Е.С. Кубряковой, В.А. Кухаренко, А.А. Леонтьева (по теории текста и дискурса); П. Серио, В.З. Демьянкова, В.И. Карасика (по теории дискурса); Дж. Остина, Дж. Серля, П.Ф. Стросона, Г.П. Грайса (по теории речевых актов), дополненные идеями Е.А. Ножина, П. Сергеича (П.С. Пороховщикова), СИ. Поварнина, Н.С. Алексеева и З.Н. Макаровой (по теории судебно-процессуального дискурса), что позволяет рассмотреть судебно-процессуальный дискурс с разных сторон, глубоко проанализировать суть исследуемых феноменов.
Гипотеза исследования состоит в том, что в основе выбора стратегий и тактик речевого взаимодействия в судебном дискурсе лежат как дискурсивно-ролевые установки говорящего, которые оказывают решающее влияние на
характер этого взаимодействия, так и его индивидуально-личностные характеристики. Речевому поведению судьи и государственного обвинителя более присущи конструктивные стратегии и тактики дискурсивного взаимодействия, речевому поведению адвоката более свойственны деструктивные стратегии и тактики дискурсивного взаимодействия. Коммуникативные срывы в ходе дискурсивного взаимодействия на судебном процессе в большинстве случаев обусловлены либо целенаправленными действиями адвоката, либо целенаправленными или непреднамеренными речевыми действиями допрашиваемых.
Научная новизна работы заключается в том, что в ней впервые проводится исследование судебно-процессуального дискурса с позиций дискурсивно-ролевых статусов в аспекте стратегических и тактических предпочтений юристов, а также коммуникативных срывов и путей их преодоления в аспекте прагматического выбора.
Теоретическая значимость настоящей работы состоит в том, что ее результаты могут рассматриваться как дальнейшее развитие общей теории дискурса, а также как расширение теоретических оснований для исследования институциональных типов дискурса.
Практическая ценность диссертации заключается в возможности использования ее результатов в преподавании таких курсов, как «Практикум по культуре речевого общения», «Межкультурная коммуникация в деловом общении» и «Семиотика», а также при разработке спецкурсов и спецсеминаров. Кроме того, результаты диссертационного исследования могут быть полезны при подготовке студентов юридических факультетов.
На защиту выносятся следующие положения:
- судебно-процессуальный дискурс характеризуется динамическим сочетанием подготовленного и спонтанного в речи, что оказывает влияние на характеристики коммуникативного взаимодействия;
- судебно-процессуальному дискурсу характерно использование
определенных классов перформативов, эксплицитная форма передачи
информации доминирует над имплицитной;
стратегии и тактики, выбираемые юристами, зависят от режима ведения диалога, процессуального статуса и конструктивного/деструктивного поведения допрашиваемого, а также целей допроса;
в профессиональном взаимодействии юристы (судьи, государственные обвинители, адвокаты) актуализируют как институционально-обусловленные, так и индивидуально-личностные стратегии и тактики, направленные на оптимальное ведение судебного процесса и реализацию собственных профессиональных функций;
в зависимости от процессуального статуса речевое поведение юриста характеризуется определенной преференцией в выборе стратегий и тактик.
Структура работы. Диссертация включает в себя Введение, три главы, Заключение, Библиографический список и Приложение. Общий объем работы -292 страницы.
Особенности диалога как формы речевого взаимодействия
Наше исследование посвящено особенностям судебно-процессуального дискурса, который представляет собой диалог с участием нескольких сторон со всеми его структурно-семантическими, интеракциональными, композиционными и прочими особенностями, поэтому изучение теоретических подходов к диалогу, а также определение основных параметров диалогового взаимодействия мы посчитали первостепенными задачами нашей работы.
Диалогичность всегда была свойственна мышлению, познавательной деятельности, межличностному взаимодействию людей. Академик Л.В. Щерба противопоставил естественность диалога искусственности монолога: «монолог является в значительной степени искусственной языковой формой, ... подлинное свое бытие язык обнаруживает лишь в диалоге» (Щерба 1915: 3-4). Важной причиной глубокого изучения диалога Л.В. Щерба называл факт невозможности существования вербального взаимодействия вне диалога. Академик также отмечал, что существуют группы людей, знающие только диалог.
По представлениям В.Г. Гака, диалог - это «изначальная и вечная форма» языка (Гак 1979: 75). Той же точки зрения придерживаются и такие лингвисты, как В.З. Демьянков и В.Н. Волошинов, которые считают единицей языка-речи не изолированное монологическое высказывание, а взаимодействие высказываний, то есть диалоговое единство (Демьянков 1992: 12-13).
С другой стороны, в начале XX в. в труде «О диалогической речи» Л.П. Якубинский, указывая на относительный характер понятий «естественность» и «искусственность», примененных Л.В. Щербой для описания диалога и монолога, отмечал, что обе формы речевого взаимодействия одинаково естественны для социума. Л.П. Якубинский настаивал на том, что рассмотрение диалога как более естественной формы речевого взаимодействия возможно только с точки зрения психофизиологии (Якубинский 1986: 34).
Отметим, что характерной особенностью психологического подхода, в основе которого лежит двустороннее отношение стимул - реакция, является изучение «говорящего человека», другими словами, языка коммуникантов (Каменская 1990: 6). Так, будучи сторонником психологического направления в изучении диалога, Л.П. Якубинский говорил о том, что человеческое взаимодействие «стремится избежать односторонности, хочет быть двусторонним, диалогичным и бежит монолога» (Якубинский 1986: 32). Прерывание монолога и превращение его в диалог он связывал со следующими факторами: реакция на воздействие является естественным свойством психики человека; эмоции и суждения состоят в тесной связи с речью; производство речи побуждает к реакции на нее (Якубинский 1986: 32).
В этой же работе Л.П. Якубинский критиковал современное ему языкознание за недостаточность исследований в области влияния социальной среды, целей общения, эмоционального состояния на производство речи. Кроме того, Л.П. Якубинский и такие лингвисты, как В.Г. Адмони и В.Б. Касевич, отводили важное место экстралингвистическим компонентам высказывания: мимике и жестам (Адмони 1994, Касевич 1988).
Итак, в первые десятилетия XX в. Л.В. Щерба и Л.П. Якубинский, называя диалог самой древней и универсальной формой вербального общения, проводят работу по изучению стилистических и структурно-функциональных черт диалога, отличных от письменных текстов.
Л.П. Якубинский акцентирует внимание на идее лексического, грамматического и синтаксического своеобразия каждой формы речи, что было важным для развития теории Пражской лингвистической школы, внедрявшей функционально-коммуникативный подход, в русле которого язык рассматривается в его действии, как средство общения (цит. по Бузаров 2001: 11).
В свою очередь, З.В. Валюсинская подчеркивала, что «диалог предстает как конкретное воплощение языка в его специфических средствах, как форма речевого общения, сфера проявления речевой деятельности человека и - шире -как форма существования языка. В первом случае анализируется речевая структура, возникшая в результате говорения, осуществления диалогической речи, во втором - исследователь имеет дело с выявлением условий порождения и протекания этой речи, в третьем случае проблемы диалога оказываются в кругу вопросов, связанных с изучением общественной функции языка» (Валюсинская 1979: 300).
В середине XX в. развивается грамматическое направление, исследующее структуру диалога, связанность реплик друг с другом. В результате лингвисты выделяют такие типы диалога, как параллельный, парный и полилог. Таким образом, можно сказать, что диалог рассматривается как сложный речевой комплекс (Винокур 1953, Шведова 1956).
Позднее в грамматическом направлении появились следующие подходы: функционально-грамматический, в рамках которого знак и его значение рассматривались с точки зрения коммуникативной функции реплики, и формально-грамматический, изучавший специфику знака и его структурные значения в диалоге (Арутюнова 1970, Балаян 1971, Янко 1986).
Текст как основная категория дискурса
Многие ученые говорят о «размытости» системных, онтологических и функциональных свойств текста (Гальперин 1981: 4). Лингвисты признают, что на сегодняшний день попытки систематизировать категории текста не привели к нужному результату. В логическом словаре-справочнике Н.И. Кондакова понятие «категория» трактуется как отображение наиболее общих и существенных признаков, связей и отношений предметов, явлений объективного мира. Тогда под текстовой категорией мы будем понимать типологический, постоянный признак текста (Кондаков 1975: 240). Выявление и описание категорий текста остаются важнейшими задачами лингвистики текста. Эти категории должны носить универсальный характер и быть применимыми к любому тексту.
Главными сложностями ученые-лингвисты называют проблему разработки критериев разграничения категориальных и некатегориальных признаков текста и проблему абстрагированного анализа каждой категории, поскольку текстовые категории находятся во взаимодействии, что демонстрирует связность текста.
Тем не менее, мы рассмотрим следующие критерии, которых в настоящее время придерживаются лингвисты для определения некоторой последовательности предложений как текста (Филиппов 1989: 13).
1. Когезия («внешняя спаянность» по выражению В. Дресслера) охватывает описание грамматических и лексических средств выражения связности.
2. Когерентность («внутренняя спаянность» по В. Дресслеру) описывает глубинные содержательные отношения в тексте, лежащие в основе поверхностной структуры. И.Р.Гальперин называет содержательную связность «интеграцией» (Гальперин 1981: 124-135).
3. Интенциональность (эксплицитная/имплицитная) - некоторая последовательность языковых знаков может считаться текстом при условии наличия определенного намерения говорящего.
4. Модальность - определенное отношение говорящего к объективной действительности, выражаемая грамматическими, интонационными, композиционными и стилистическими средствами.
5. Акцептабельность выражает возможность или желание слушающего воспринять адресованное ему высказывание. Для того чтобы слушающий мог верно интерпретировать то, что было сказано, говорящий должен учесть фонд знаний, а также коммуникативно-языковые навыки партнера.
6. Информативность - текст должен содержать некоторые новые знания.
7. Ситуативность - текст всегда обусловлен определенной ситуацией. Коммуникантам прежде всего необходимо адекватно оценить ситуацию, чтобы затем правильно представить ее в высказывании.
8. Интертекстуальность - каждый текст относится к определенному типу и тем самым связан с другими текстами того же типа. Благодаря этой связи говорящий имеет возможность применять уже накопленный им опыт при необходимости в ознакомлении с другими текстами одного и того же типа (например, форма письма, заявления).
Е.С. Кубрякова, вслед за И.Р.Гальпериным, к названным выше критериям, образующим основу категории текста, добавляет ограниченность объема и законченность («завершенность» по И.Р.Гальперину 1981): по мысли И.Р. Гальперина текст завершен, если замысел автора полностью выражен (Кубрякова 2001: 72-81).
Некоторые исследователи считают, что нижним пределом текста являются два слова, а верхнего вообще не существует. Но, по мнению И.Р. Гальперина, при «правильном оформлении» у текста есть начало и конец. Для некоторых текстов, как, например, деловое письмо и статья пределы установлены. Текст без начала и конца рассматривается как отклонение от нормы (Гальперин 1981: 131).
Т.М. Николаева включает в число критериев текста его протяженность. Лингвист исходит из того соображения, что языковые элементы должны связываться, сплетаться, формируя ткань текста (Николаева 2000: 415).
В свою очередь, З.Я. Тураева делит все категории текста на две группы: структурные и содержательные или концептуальные (образ автора, информативность, причинность, подтекст). Причем концептуальные занимают ведущее место в иерархии категорий (Тураева 1986: 81).
Главными параметрами текста, с точки зрения Е.С. Кубряковой, можно назвать его содержание, информацию, структуру опыта и знаний (Кубрякова 2001).
Юридический и судебно-процессуальный дискурс в лингвопрагматическом аспекте
Как ранее отмечалось, к концу XX века существенно изменяются подходы к изучению лингвистического материала, особое значение приобретает анализ речи и социальной коммуникации. Об этом можно судить по развитию таких лингвистических направлений, как прагмалингвистика, функциональная грамматика, лингвистика текста, демонстрирующих переход современной науки от таксономической дескрипции языка к его изучению в динамике с позиции коммуникативно-деятельностного подхода. Основными проблемами для изучения становятся следующие: исследование функциональных характеристик языковых средств в построении речи, выявление механизмов речемыслительных процессов, а также изучение воздействующего эффекта речи.
В таких условиях языкознание, располагая накопленными в дискурсивном анализе, социолингвистике, теории аргументации, прагматике, психолингвистике концептуальными и эмпирическими данными, обращается к полиаспектным проблемам взаимодействия языка и общества, одной из которых является исследование коммуникативного взаимодействия в судебном процессе.
Сразу же подчеркнем, что нам представляется спорным отнесение судебно-процессуального дискурса к неестественноязыковому по причине того, что он заранее подготавливается, репетируется и проводится в интересах третьих лиц. Мы разделяем точку зрения исследователя Д. Лухьенбрурс, которая считает языковой материал судебных слушаний естественноязыковым дискурсом, отмечая его интерактивный, в отличие от письменного дискурса, режим, в котором принимаются решения по каждой порции вновь поступающей информации (Лухьенбрурс 1996: 145). Как показал опрос, юристы, участвовавшие в наблюдаемых нами судебных заседаниях, считают спонтанной до 80-ти процентов своей речи. Исключение составляют дела, представляющие особую сложность, к примеру, особо тяжкие преступления, где доля неподготовленной речи уменьшается.
В проанализированных нами фрагментах судебных заседаний четко прослеживаются черты институционального дискурса, каковым является судебный дискурс: это, к примеру, принятые в суде формы обращения («Ваша честь»), употребление перформативов («возражаю»), четкая аргументация своих доводов и т.д. Однако абсолютно очевидно, что высказывания профессиональных участников процесса также содержат компоненты, которые нельзя квалифицировать как институционально присущие юридическому дискурсу. Например, перебив речи предыдущего выступающего, что можно квалифицировать как определенного рода речевую тактику. Как правило, перебив представляет собой спонтанно принятое решение, и реализация этого решения свидетельствует о живом интерактивном характере юридического процесса. То же самое можно сказать об эмфатическом повторе, который представляет собой явление, выходящее за рамки институционального дискурса, хотя и относится к стратегиям убеждения, принятым в юридическом дискурсе. Заметим, что характер сочетания социальных и индивидуальных особенностей предопределяется, прежде всего, процессуальным статусом юриста, а также ситуацией судебного разбирательства.
Таким образом, с полной определенностью можно сказать, что диалогическое взаимодействие на суде представляет собой живой интерактивный дискурс. Хотя и не подлежит сомнению, что определенные его составляющие (серлевские регулятивные правила) позволяют говорить об институциональном характере данного дискурса.
Отметим, что первоначально анализ судебного типа дискурса, проводимый на основе аудиоматериалов судебных разбирательств, носил эмпирический характер. Концептуальная же основа появилась только в 80х гг. XX в. после проведения вашингтонской конференции «Язык в юридическом процессе» (Правикова 2006). Основные задачи в изучении юридического дискурса состоят в исследовании специфических черт на всех его лингвистических уровнях, анализе текстуальности, текстуальной независимости, аргументативности, а также коммуникативной ситуации. Причем в исследовании ситуации рассматриваются критерии юридического языка и дискурса, ассиметричныи характер речевых вкладов, а также использование лингвистических знаний в судебном процессе.
Также, обращаясь к типологическому аспекту, отметим, что на основании различия характеристик письменного и устного модусов судебного дискурса, Л.В. Правикова, вслед за У. Мейли, выделяет законодательный дискурс и дискурс в суде как интерактивный язык и ритуальный процесс. В нашем исследовании нас интересует последний тип дискурса (Правикова 2006).
Рост научного знания привел к тому, что изучением юридического дискурса заинтересовались не только лингвисты и юристы, но и психологи, социологи, а также философы. Полем для их взаимодействия является поиск механизмов оптимизации процедуры судебных прений, повышения эффективности деятельности судебного оратора в условиях состязательности судебного процесса. Таким образом, мы можем говорить о юридическом дискурсе как объекте междисциплинарных исследований.
Коммуникативные срывы в судебно-процессуальном дискурсе и способы их преодоления
Как отмечает Ю.М. Лотман в своем труде «Три функции текста», полностью идентичное восприятие сообщения адресатом возможно при тождественности кода, которая предполагает выполнение следующих требований: использование одного и того же естественного языка, единство языкового опыта, идентичность объема памяти, единое понимание нормы, референции и прагматики. Сверх того, следует учесть влияние культурной традиции и ее субъективного восприятия каждым из коммуникантов. Таким образом, Ю.М. Лотман справедливо приходит к выводу о том, что абсолютное совпадение кодов в реальной коммуникативной ситуации невозможно (Лотман 1999: 13-14). Н.В. Муравьева, в свою очередь, выводит такую закономерность: чем сложнее сообщение, тем маловероятнее совпадение кода и тем поверхностнее уровень, на котором возможно совпадение (Муравьева 1986: 361).
В связи с этим, мы должны обратиться к вопросу интерпретации информации. Так, В.З. Демьянков определяет термин «интерпретация» как такой режим декодирования выражения, «который заключается в том, что одновременно со сканированием самого выражения выполняются те действия, которые навязываются человеку-интерпретатору правилами интерпретации выражений данного вида в данной ситуации» (Демьянков 1988: 84).
Расхождения в интерпретации текста связаны с расхождениями в социокультурном опыте и индивидуальных предпочтениях собеседников. Так, облегчающими восприятие средствами являются локальная связность, пресуппозиция, фоновые знания и контактоустановительные средства (Дейк 1989).
В.З. Демьянков выделяет три основные причины неудачной интерпретации: избыточность/недостаточность речи, использование в ней нестандартных выражений, незнакомых единиц, а также нетипичная ситуация, новая мотивация и небуквальное использование языка и речи; автор, речь которого непонятна ввиду неверной организации, формы передачи или ораторской неумелости; интерпретатор, чьи интеллектуальные способности, психологическое состояние неадекватны или он некомпетентен (Демьянков 1988: 30). В свою очередь, неудачная интерпретация может вести к ситуации коммуникативного конфликта.
Конфликтное общение характеризуется наличием коммуникативных срывов («коммуникативных сбоев» в терминологии Е.В. Падучевой, «коммуникативных неудач» по И.М. Кобозевой и Е.А. Земской). Коммуникативным срывом называется абсолютное или частичное непонимание высказывания собеседником, которое приводит к неосуществлению коммуникативного намерения говорящего (Городецкий, Кобозева, Сабурова 1985: 64-66). Между тем оптимальным для нашего исследования мы считаем определение коммуникативного срыва как целенаправленного или непроизвольного нарушения речевого взаимодействия, следствием которого является нереализованность коммуникативных намерений одной из сторон либо обеих сторон.
Причинами коммуникативной неудачи могут быть разные смысловые позиции коммуникантов, разные интересы, цели, установки, несовпадение эмоционального состояния, а также пренебрежение коммуникативными принципами (Агапова 2003: 20).
Однако не каждый коммуникативный сбой перерастает в коммуникативный конфликт (лат. conflictus - столкновение), который предполагает противоборство участников по поводу несовпадающих интересов, позиций и коммуникативных интенций. Так, коммуникативные срывы эффективно устраняются посредством переспроса, уточнения, дополнительного вопроса или изменения формулировки сообщения.
Механизм же речевого конфликта инициируется осознанным включением одной из сторон провоцирующих негативных свойств языкового знака, которые порождают конфликтную ситуацию. Далее в зависимости от ситуации участники действуют или в конструктивном, или в деструктивном направлении.
Потенциально конфликтогенными можно считать такие параметры интеракции: 1. Речевое поведение коммуникантов, координируемое различными внешними и внутренними факторами (нормы, конвенции, социальные роли, интенции, установки, позиции). 2. Языковые/речевые, невербальные средства коммуникации.
С одной стороны, источником-провокатором конфликта могут быть оба коммуниканта. Основными причинами отказа от коммуникации признаются следующие:
1. Говорящий не может найти комбинацию языковых единиц, подходящую для адекватного понимания слушающим, соответственно дешифровка информации слушающим невозможна. Между прочим, это нарушение грайсовского постулата Качества (Грайс 1985).
2. Избранная говорящим форма передачи информации не соответствует языковому опыту слушающего, который рассматривает такое сообщение как неактуальное и неценное нарушение постулата Способа.
3. Передача имеющейся информации в данной ситуации неуместна (Муравьева 1986: 358). Это нарушение постулата Релевантности.
