Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Теоретические проблемы исследования интернет-дискурса 13
1.0. Предварительные замечания 13
1.1. Определение герменевтического пространства дискурса: языковедческий аспект 14
1.1.1. Соотношение «дискурс - речь» 14
1.1.2. Корреляция «дискурс - текст»
1.1.3. Взаимосвязь «дискурс - диалог» 28
1.1.4. Оппозиция «дискурс - коммуникация» 33
1.1.5. Взаимозависимость «дискурс - стиль» 40
1.1.6. Дискурс как комплексный лингвистический конструкт 43
1.2. Парадигмальные особенности интернет-дискурса 44
1.3. Жанровая стратификация интернет-дискурса 56
Выводы по первой главе 72
ГЛАВА II. Конститутивные признаки синхронного интернет-дискурса 74
2.0. Предварительные замечания 74
2.1. Хронотоп 78
2.2. Тематика
2.3. Участники
2.4. Ценности 104
2.5. Прецедентные феномены и дискурсивные формулы
Выводы по второй главе 129
ГЛАВА III. Специфика реализации речевых стратегий участников синхронного интернет-дискурса: русский и английский языковые сегменты 132
3.0. Предварительные замечания 132
3.1. Людическая речевая стратегия
3.2. Эндемическая речевая стратегия
3.3. Оценочная речевая стратегия
3.4. Девиантная речевая стратегия
3.5. Речевая стратегия фасцинации
Выводы по третьей главе 216
Заключение 221
Библиография 225
Словари компьютерно-сетевой лексики 261
Источники иллюстративного материала 264
Список сокращений 273
- Оппозиция «дискурс - коммуникация»
- Парадигмальные особенности интернет-дискурса
- Предварительные замечания
- Людическая речевая стратегия
Введение к работе
Диссертационная работа посвящена изучению языковой специфики реализации речевых стратегий участников синхронного интернет-дискурса в пределах дискурсивно-коммуникативной парадигмы. Исследование проводится на материале жанрового формата русско- и англоязычных чатов.
Интернет, определяемый как signum temporis [Атабекова 2003: 181] и продуцирующий новый тип социальных взаимоотношений «индивиде <-> компьютер-машина <-» индивид », в начале XXI столетия уже не рассматривается только лишь как хранилище сверхбольших объемов информации или обладающее узкой спецификой технологическое средство. Удовлетворяя разнообразные потребности языковой личности (от презентационных до лингвокреативных), Всемирная паутина в условиях сокращения доли непосредственных контактов закладывает основы новой формы взаимодействия в обществе постнеокультуры. Таким образом, актуальность работы обусловлена действием ряда экстралингвистических факторов: бурным развитием информационных технологий и формирующихся на их основе социально-коммуникативных практик, стремительным количественным ростом «киберпопуляции» и, как следствие, потребностью современной лингвистики в осмыслении вопросов конструирования человеческой идентичности в виртуальной среде. Помимо этого, требуют системной научной проработки проблемы моделирования языковых личностей участников интернет-дискурса, его жанровой и тематической специфики, ценностей, хронотопа, прецедентных феноменов, коммуникативных целей и стратегий. Возникает необходимость дать теоретическое обоснование характера осуществления речевого взаимодействия, опосредованного электронным каналом передачи информации. Актуальность также определяется недостаточной разработанностью теоретико-методологической базы и терминологического инструментария формирующейся парадигмы интернет-лингвистики.
Уже существует немало языковедческих исследований, затрагивающих. проблемы семиотического кода, используемого в процессе коммуникации, опосредованной компьютером. На сегодняшний день накоплена значительная база научных работ, в которых рассматриваются характеристики интернет-дискурса как особой среды функционирования языка [Асмус 2001; Белозерцев 2008;
Валиахметова 2001; Виноградова 2004; Галичкина 2001; Горошко 2007; Журавлева 2002; Компанцева 20066, 2008а; Лутовинова 2009; Сидорова 2006а, 20066; Смирнов 2004, 2006; Трофимова 2004; Crystal 2006; Davis 1997; Lengel 2004; Nielsen 1990; Rozina 2002; Warschauer 2000 и др.], психо- [Бабаева 1983; Войскунский 1991, 2000, 2002 и др.], социо- [Атабекова 2002, 2003; Кондратов 2004; Патаракин 2002; Русакова 2007; Чистяков 2006, 2008; Шеремет 2003; Komito 1998; Paolillo 1999 и др.] и прагмалингвистические аспекты осуществления межличностного взаимодействия между виртуальными собеседниками [Компанцева 20086; Малая 2008а, 20086; Погорелова 2003; Хребтова 2002; Шкапенко 2008 и др.]. Также подвергаются анализу гендерные параметры [Горошко 2004; Компанцева 2006а, 20086 и др.], жанровая дифференциация [Вавилова 2001; Горошко 2006; Ковальская 2003; Краснокутская 2007; Лутовинова 2009; Матвеева 2006; Овчарова 2008; Crystal 2006; Smith 2005 и др.], национально-культурная специфика [Бондаренко 2004; Браславский 2004; Варламова 2006; Волкова 2007; Галичкина 2001; Данилюк 2005; Лукашенко 2006; Смирнов 2004; Трубчанинова 2008 и др.], интердискурсивная сущность [Егорова 2008; Какорина 2007; Моргун 2002; Новикова 2005; Тагильцева 2006 и др.], системно-языковая и культурно-речевая проблематика электронного дискурса [Иванов 2001; Костомаров 2007; Лысенко 2008, 2009; Усачева 2005; Millard 1997; Voiskounsky 1998 и др.].
В частности, активно исследуются вопросы синонимии в электронной коммуникации [Чепель 2009], типологии англо- и русскоязычных сокращений, используемых в сети Интернет [Баринова 2008], отступления от орфографической нормы [Быковский 2006, Гусейнов 2009], лингвокреативных установок [Галичкина 2007], тематической организации [Кармызова 2002] и лингвокогнитивного моделирования терминосистемы жаргона пользователей Глобальной сети [Виноградова 2002; Киселева 2007; Турко 2007] и пр.
Объектом настоящего исследования выступает синхронный интернет-дискурс, понимаемый как когнитивно-коммуникативное пространство жанрового формата чатов, взаимодействие в котором осуществляется в режиме реального времени в хронотопе «здесь и сейчас», а предметом - речевые стратегии участников данного типа дискурса.
Цель диссертационной работы заключается в выявлении специфики и языковых особенностей реализации речевых стратегий и их промежуточных тактик в синхронном интернет-дискурсе.
Достижение поставленной цели предопределило решение ряда частных задач:
1) выявить корпус дискурсивных фрагментов англо- и русскоязычных
интернет-чатов;
дать релевантные определения понятиям «дискурс», «интернет-дискурс», «речевая стратегия»;
выделить парадигмальные особенности интернет-дискурса;
описать конститутивные признаки синхронного интернет-дискурса;
5) построить и проанализировать типологию доминантных речевых
стратегий (и их фазовых тактических сценариев) участников синхронного
интернет-дискурса;
6) определить список типичных языковых средств, маркирующих речевые
стратегии виртуальных собеседников;
7) обозначить ведущие тенденции развития прагматикона (т.е.
деятельностно-коммуникативных потребностей, мотивов и целеустановок) англо- и
русскоязычных участников синхронного интернет-дискурса.
Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней с учетом междисциплинарного подхода и данных современных лингвистических исследований впервые осуществляется комплексное осмысление прагматикона виртуальной языковой личности, в частности, подробно описываются конститутивные признаки синхронного интернет-дискурса, среди которых особое внимание уделяется построению типологии доминантных речевых стратегий и тактик пользователей русско- и англоязычного сегментов Глобальной сети. Помимо этого, в работе на основе анализа соответствующих библиографических источников определяются основные подходы к дефинированию понятий «дискурс» и «интернет-дискурс», обосновывается необходимость введения в научный обиход
некоторых терминов («дискурсоид», «транспарентные речевые стратегии» / «прагматические примитивы», «людема»).
Материалом исследования послужили 1500 трансакций из 115 популярных русско- и англоязычных интернет-чатов, в которых коммуниканты прибегают к описанным в диссертации речевым стратегиям. Под трансакцией в работе понимается дискурсивный фрагмент, представляющий собой «последовательность нескольких речевых шагов, соединенных тематически и служащих достижению поставленной цели общения» [Шевченко 2005в: 75]. Отметим, что выбор иллюстративного материала не случаен, т.к. обращение именно к синхронному интернет-дискурсу, протекающему в режиме реального времени, на наш взгляд, позволяет вскрыть механизмы целеполагания коммуникативного праксиса интернет-пользователей.
Теоретико-методологическую базу диссертации составили работы по проблемам:
дискурс-анализа (Н.Д. Арутюновой, Э. Бенвениста, Т.А. ван Дейка, В.З. Демьянкова, В.И. Карасика, В.Б. Кашкина, А.А. Кибрика, Е.С. Кубряковой, М.Л. Макарова, М. Пеше, Ю.Е. Прохорова, О.Г. Ревзиной, П. Серио, М. Фуко, З.С. Харриса, Т.А. Ширяевой и др.);
интернет-общения (М.Б. Бергельсон, А.Е. Войскунского, Е.Н. Галичкиной, Е.Н. Горошко, Г.Ч. Гусейнова, Л.Ф. Компанцевой, О.В. Лутовиновой, Д. Кристала, М.Ю. Сидоровой, Ф.О. Смирнова, Г.Н. Трофимовой, А.В. Ходоренко и др.);
коммуникативистики (Т.Г. Винокур, О.Я. Гойхмана, В.В. Дементьева, П.В. Зернецкого, В.Б. Кашкина, Т.М. Надеиной, Г.Г. Почепцова, Ю.Е. Прохорова, И.А. Стернина, Н.И. Формановской, P.O. Якобсона и др.);
« риторики (А.А. Ворожбитовой, И.Н. Кузнецова, Ю.В. Рождественского, И.А. Стернина и др.);
теории речевых стратегий (И.Н. Борисовой, Т.А. ван Дейка, O.K.
Ирисхановой, О.С. Иссерс, С.Н. Плотниковой, Д.Н. Узнадзе, Л.В. Цуриковой, Т.Е.
Янко и др.);
« интертекстуальности и прецедентных феноменов (Р. Барта, М.М. Бахтина, Б.М. Гаспарова, Л.И. Гришаевой, Д.Б. Гудкова, Ю.В. Караулова, Ю. Кристевой, Е.А. Нахимовой, Г.Г. Слышкина, Ю.С. Степанова, Ю.Е. Прохорова и др.);
» аксиологической лингвистики (Ю.Д. Апресяна, Н.Д. Арутюновой, B.C. Григорьевой, В.И. Карасика, Н.В. Коробовой, Ч. Ларсона, Н.Н. Мироновой, Г.В. Серебряковой и др.);
о социо- и прагмалингвистики (П. Брауна, Г.П. Грайса, В.И. Карасика, С. Левинсона, СВ. Меликян, Дж. Остина, Е.В. Падучевой, А.А. Романова, Дж. Серля, И.А. Стернина, Н.И. Формановской, Д. Франк, М.А.К. Холлидея и др.);
о теории языковой игры (Л.П. Амири, Ю.Д. Апресяна, Л. Витгенштейна, Т.А. Гридиной, СВ. Ильясовой, Д. Кристала, Т.Ю. Колосовой, Б.Ю. Нормана, Т. Огарда, В. Раскина, В.З. Санникова и др.).
Основными методами исследования являются структурный, описательный и сравнительно-сопоставительный с использованием методик семного и семемного, контекстно-ситуативного и интенционального, интерпретативного и интроспективного анализа. Иллюстративный материал собран методом сплошной выборки.
Теоретическая значимость работы видится в дальнейшем развитии теории дискурса (в частности, интернет-дискурса), лингвопрагматики и социолингвистики, риторики и коммуникации. Теоретические положения исследования также проясняют отдельные аспекты теории языковой личности, интертекстуальности и прецедентных феноменов, аксиологической и эмотивной лингвистики. Диссертационная работа может послужить основой для сопоставительного исследования стратегического компонента речевого поведения представителей других лингвокультур, осуществляющих коммуникативное взаимодействие в асинхронных жанрах виртуального дискурса (веб-форумах, сетевых журналах, электронной почте, гостевых книгах и пр.).
Практическая ценность исследования заключается в возможности использования его результатов в курсах по теории языка (раздел «Прагматика предложения»), риторике, коммуникативистике, дискурс-анализу, PR-технологиям, методике преподавания иностранных языков; в научных исследованиях студентов
и аспирантов; на занятиях по переводу (прикладной аспект) и устно-письменной практике английского языка.
Поскольку на начальном этапе знакомства с конвенциями сетевого общения социализация языковой личности в новой семиотической реальности (виртуальном дискурсе) затруднена, некоторые положения диссертации могут быть также полезны при разработке рекомендаций по оптимизации коммуникативного взаимодействия в интернет-среде для пользователей-новичков.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Дискурс определяется, с одной стороны, как смысловое поле, а, с другой —
как сконструированная в нем особая семиотическая реальность, в которой с учетом
экстралингвистических факторов языковыми личностями интерпретируются те или
иные фрагменты окружающей действительности. В дискурсивном взаимодействии,
таким образом, вскрывается комплекс мотивов и целеустановок, которые
определяют индивидуально-личностный либо обусловленный социальной
принадлежностью выбор стратегий и тактик участников коммуникации.
2. Интернет-дискурс представляет собой когнитивно-коммуникативное
пространство Глобальной сети, в котором посредством электронного канала
передачи данных и гипертекстуального механизма их структурации и
маршрутизации с помощью (пара)вербальных средств осуществляется
коммуникативное взаимодействие, характеризующееся субституцией реального
образа вымышленным. Парадигмальные особенности виртуального дискурса,
таким образом, подразделяются на две группы: свойства первого порядка,
характеризующие интернет-дискурс как когнитивно-коммуникативную реальность
особого типа (электронный канал связи, гипертекстуальность, симулякрность), и
порождаемые ими свойства второго порядка (глобальность, дистантность,
прерывистость заполнения информационных лакун, визуализация,
дескриптивность, интердискурсивность, контекстно-ситуативная обусловленность,
преимущественная анонимность и добровольность контакта, неоднородность
временного зазора между мыслью и ее вербализацией, а также тенденция к
орализации).
3. Синхронный интернет-дискурс относится к разряду гибридных
дискурсивных форматов (дискурсоидов), сочетая в себе элементы статусно-
ролевого и персонального общения, обусловленного диффузией личностного и
группового начал виртуальной языковой личности.
Речевая стратегия определяется как некоторая проспекция того, как комплекс паттернов речевого поведения коммуниканта в процессе реализации речевого замысла посредством достгокения промежуточных коммуникативных целей получает актуализацию в дискурсе.
К доминантным речевым стратегиям участников синхронного интернет-дискурса относятся людическая, эндемическая, оценочная, девиантная и фасцинативная PC. Людическая PC, в основе которой лежит стремление к экспериментированию с языковыми формами, реализуется с помощью РТ сокращения коммуникативной дистанции, создания юмористического эффекта, эпатирования, обманутого ожидания, а также рекреационной и компетитивной РТ. Характерная для опытных коммуникантов эндемическая PC служит целям разграничения национальных интернет-сегментов. Эта стратегическая линия представлена в интернет-чатах коррекционной и экспертной РТ. Присвоение собеседнику отрицательного или положительного аксиологического знака осуществляется в рамках тактических сценариев оценочной PC (мелиоративные РТ комплимента и похвалы, а также пейоративная РТ). Нарушение прагматических канонов кооперативного общения является лейтмотивом претворения в жизнь девиантной PC (РТ леркинга, троллинга, спима, флейма, флуда). Прагматический эффект PC фасцинации направлен на достижение экспрессивности, образности, наглядности, эмоциональной выразительности и, как следствие, оптимизации восприятия презентируемой информации. Фазовыми РТ в пределах реализации фасцинативной PC являются тактические сценарии экземплификации и метафоризации, а также силенциальная и эмфазная РТ.
6. Развитие прагматикона виртуальной языковой личности обнаруживает
следующие тенденции: (1) набор доминантных стратегий и тактик участников
общения в англо- и русскоязычном интернет-сегментах универсален, в то время как
реализующие их языковые показатели преимущественно различны; (2) в
виртуальном дискурсе зафиксирован процесс усложнения прагматических
интенций на фоне упрощения средств их передачи; (3) попытки экспериментального языкового нормотворчества в интернет-чатах создают предпосылки поэтапного перехода от стихийных, некодифицированных речевых форм к социально закрепленному узусу.
Основные положения диссертации прошли апробацию и получили положительную оценку на заседаниях кафедры теории и истории русского языка, а также кафедры иностранных языков специальных дисциплин Елецкого государственного университета им. И.А. Бунина. Результаты исследования докладывались на ежегодной научно-практической конференции аспирантов и докторантов ЕГУ им. И.А. Бунина (Елец, 2007, 2008, 2009), на региональном научно-практическом семинаре ученых Липецкой области, посвященном Году русского языка (Елец, 2007), на Межрегиональной научно-практической конференции «Язык. Культура. Коммуникация» (Липецк, 2008, 2009), на II Международном Молодежном Фестивале «Развитие», посвященном Году русского языка (Сочи, 2007), на I Международной научно-практической конференции «Лингвистика: теория и практика» (Ульяновск, 2007), на VIII Международной научной конференции «Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты» (Москва; Ульяновск, 2008), на Международной научной конференции «Лингвокультурные взаимодействия. Роль родного и иностранного языков в подготовке учителя» (Орехово-Зуево, 2008), на Международной научно-практической конференции «Педагогика, лингвистика и информационные технологии», посвященной 85-летию со дня рождения проф. Н.Н. Алгазиной (Елец, 2007), на VIII Международной научно-практической конференции «Коммуникативное пространство профессиональной культуры: Коммуникативные стратегии информационного общества» (Санкт-Петербург, 2008), на Международном конгрессе по когнитивной лингвистике (Тамбов, 2008), на IV Международной конференции РКА «Коммуникация в современной парадигме социального и гуманитарного знания» (Москва, 2008), на VII Международной научной конференции «Пред'явлення світу в гуманітарних дискурсах XXI століття» (Луганск, 2008), на Международной научно-практической конференции «Verbal Communication Techniques - 30^ь<)6о з^З^^З^О0^0 60d6roc(y)oo0oo>> (Тбилиси, 2008), на Международной научно-практической
конференции «Efektivni nastroje modernich ved - 2009» (Прага, 2009). По теме диссертации опубликовано 24 работы, из них 5 в изданиях, рекомендованных ВАК РФ.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, насчитывающей 377 единиц на русском и иностранных языках, списка источников иллюстративного материала (115 гипертекстуальных ссылок на интернет-ресурсы), перечня словарей компьютерно-сетевой лексики, а также указателя использованных сокращений. Объем диссертации составляет 273 страницы. Текст работы сопровождается 3 рисунками и 18 таблицами.
Во введении определяются предмет, объект, цель и задачи, материал, методы и теоретико-методологическая база исследования, его актуальность, научная новизна, теоретическая и практическая значимость, формулируются основные положения, выносимые на защиту, а также дается представление о структуре диссертации. Первая глава посвящена рассмотрению теоретических проблем исследования синхронного интернет-дискурса. С точки зрения разных научных школ уточняется дефиниция термина-полисеманта «дискурс», определяются парадигмальные особенности и жанровая специфика интернет-дискурса. Во , второй главе выявляются конститутивные признаки синхронного интернет-дискурса (хронотоп, тематика, участники, ценности, прецедентные феномены и дискурсивные формулы). В третьей главе приводится типология пяти доминантных речевых стратегий участников англо- и русскоязычных интернет-чатов. Анализ разработанной номенклатуры стратегических линий конкретизируется описанием их фазовых тактических сценариев и типичных языковых репрезентантов. В заключении обобщаются результаты исследования, формулируются выводы и намечаются дальнейшие перспективы изучения стратегического компонента интернет-общения.
Оппозиция «дискурс - коммуникация»
Обсуждение оппозиции «дискурс-коммуникация», менее частотной в современной лингвистической практике в сравнении с традиционным соположением дискурса и речи, дискурса и текста, дискурса и диалога, дискурса и стиля, тем не менее, приобретает сегодня особую актуальность в свете бурного развития теории коммуникации.
Под коммуникацией (от лат. communico - «делаю общим», «связываю», «общаюсь») понимается и форма взаимодействия людей по передаче разного рода информации от человека к человеку, осуществляющаяся при помощи языка и других знаковых систем [Основы теории коммуникации 2006: 11-12], и конститутивный элемент культуры, деятельности и социальных отношений, т.е. шире, чем просто обмен информацией или репрезентация внекоммуникативной действительности [Дементьев 2006: 5], и взаимообогащение друг друга мыслями, знаниями, чувствами, схемами поведения [Кашкин 2007: 7], и, наконец, «знаково-когнитивный, интеллектуальный процесс, который предполагает оперирование дискурсами» [Кожемякин 2008: 267].
Глубинные когнитивные механизмы (такие, как категоризация и концептуализация), лежащие в основе взаимной координации деятельности индивидов, обусловливают, на наш взгляд, необходимость рассмотрения понятий «дискурс» и «коммуникация» в одной плоскости анализа человеческого праксиса.
Обобщая ведущие тенденции развития дискурсивных исследований, Е.С. Кубрякова среди аспектов соотношения дискурса с реальной действительностью первым справедливо выделяет связь дискурса с коммуникацией [Кубрякова 2000]. Информационный обмен, «система экзистенциональных актов обнаружения Другого», знания, транслируемые и .воспроизводимые в коммуникации как процессе, имеют дискурсивный характер, т.е. выражаются семиотически и регулируются определенным типом рациональности и в соответствии с определенной социокультурной традицией [Кожемякин 2008: 267]. Ведущую роль коммуникативно-событийной составляющей дискурса подчеркивает и австрийский лингвист американского происхождения Р. де Богранд, метафорически отмечая следующее: «Вы не найдете голландский язык, прогуливающийся вдоль каналов, английский язык, наслаждающийся чашкой чая, а немецкий, бешено несущийся по автобану. Вы обнаружите лишь дискурсы, т.е. реальные коммуникативные события» [Beaugrande 1997: 36]. Действительно, дискурс есть реальная, не выводимая из других и не сводимая к другим, самостоятельная единица и в то же время форма протекания коммуникации, ее «виртуальная реальность» (термин В.В. Красных [Красных 1998]).
О двух измерениях дискурса, реальном и виртуальном, говорится и в работе Е.И. Шейгал [Шейгал 2004]. В потенциальном (виртуальном) измерении дискурсивное пространство представлено типичными моделями речевого поведения, ориентировано на обслуживание данной коммуникативной сферы. В реальном измерении дискурс как система коммуникации есть текущая речевая деятельность в заданном социальном хронотопе, с одной стороны, и творимый результат этой деятельности (речевые произведения) во взаимовлиянии экстралингвистических условий коммуникации, с другой.
А.А. Потебня, апеллируя к словам В. фон Гумбольдта, писал, что «всякое понимание есть вместе непонимание, всякое согласие в мыслях - вместе несогласие. Когда я говорю, а меня понимают, то я не перекладываю целиком мысли из своей головы в другую, - подобно тому, как пламя свечи не дробится, когда я от него зажигаю другую свечу» [Потебня 1989: 226]. В рассуждениях А.А. Потебни заложено осознание «творимой», «продуцируемой», «процессуальной», «континуальной» природы дискурса.
В анализе проблемы соположения понятий «дискурс» и «коммуникация» целесообразно, на наш взгляд, рассмотреть следующие три аспекта: соотнесение сущности дискурса с разработанными моделями коммуникации, с теорией идеальной коммуникации Ю. Хабермаса, а также с «голографической концепцией» Ю.Е. Прохорова.
Так, в попытке раскрыть суть оппозиции «дискурс-коммуникация» представляется рациональным соотнести понятие «дискурс» с конститутивными признаками моделей коммуникативного процесса. Исчерпывающий обзор более двух десятков моделей коммуникации (в социологическом, психологическом, мифологическом, семиотическом и приіоіадном ракурсах), по нашему мнению, был сделан в работе украинского лингвиста Г.Г. Почепцова «Теория коммуникации» [Почепцов 2001]. Рассмотрим лишь наиболее прецедентные из разработанных в разных парадигмах модели - кодово-информационную, инференционную и интеракционную.
Определяя дискурс в широком смысле как комплексное коммуникативное событие, Т. ван Дейк отмечает, что продуцирование дискурса представляет собой, прежде всего, трансляцию мыслей и убеждений, которая в соответствующих условиях призвана оказать определенное воздействие на коммуниканта [Dijk 1997]. Дискурс, в понимании голландского лингвиста, концептуально соотносится с информационно-кодовой моделью К. Шеннона [Shannon 1948], которая причисляется к разряду механистических, линейных, трансляционных, кибернетических. Модель американского исследователя предполагает наличие следующих элементов: источника информации, передатчика, кодирующего устройства, канала связи, шума (помех), приемника, декодирующего устройства и конечного результата. Введенное в структуру модели понятие семантического шума указывает на то, что «информация на входе», будучи опосредованной, с одной стороны, каналом связи в ходе ее трансляции, а, с другой - самой внешней средой, может существенно отличаться от «информации на выходе». Это обстоятельство постулирует важность интерпретативной компоненты коммуникации, однако интерпретация в данном случае часто поверхностна. Главным недостатком описываемой модели является то, что она, статичная, по сути, по словам М.Л. Макарова, «не может адекватно описывать реальные процессы коммуникации на том или ином естественном языке» [Макаров 2003: 34].
Парадигмальные особенности интернет-дискурса
Интернет (от англ. Interconnected networks - объединенные сети), изначально позиционировавшийся министерством обороны США как система передачи информации в сугубо военных целях, на сегодняшний день приобретает более широкую специфику. По замечанию А.Е. Войскунского, применение компьютерных сетей ведет к структурным и функциональным изменениям психики человека. «Эти изменения затрагивают познавательную, коммуникативную и личностную сферы, трансформируют операциональное (исполнительское) звено деятельности, процессы целеполагания, потребностно-мотивационную регуляцию» [Войскунский 2000: 245]. Продуцируя новый тип реальности, Глобальная сеть как особый когнитивно-коммуникативный медиум становится важным социальным феноменом, представляющим значительный интерес и для дисциплин гуманитарного толка.
В собственно лингвистическом ракурсе новые информационные технологии рассматриваются в привязке к проблеме «язык и Интернет» (ср. «язык и мышление», «язык и общество», «язык и речь», «язык и искусственный интеллект» и др.). В англоязычных источниках для обозначения сферы функционирования языка в сети Интернет используются разные термины: geekspeak, leetspeak, netlingo, Netspeak, hackspeak, techalk, shorthand, Netlish, Weblish, Internet language, cyberspeak, e-language, e-discourse, ealk, electronic discourse, electronic language, interactive written discourse, computer-mediated communication и др.
Для отечественных языковедов наиболее прецедентными являются термины «компьютерно-опосредованная коммуникация» [Rozina 2002] (информационный обмен с помощью компьютера-машины), «виртуальный дискурс» [Вавилова 2001; Компанцева 20086; Лутовинова 2009] (способ репрезентации виртуальных языковых личностей через призму оппозиции «реальность / виртуальность»), «киберкоммуникация» [Трофимова 2004] (все виды диалогического общения, осуществляемые посредством интернет-технологий), «компьютерный дискурс» [Галичкина 2001; Кондратов 2004] (не только взаимодействие в компьютерных сетях, но и «околокомпьютерная» сфера функционирования языка, напр., образование особого социолекта специалистов по информационным технологиям, протестного жаргона субкультур сети Интернет), «электронное общение», «электронная коммуникация» [Аврамова 2005; Смирнов 2004; Хребтова 2002; Школовая 2005] (коммуникация через электронный канал связи), «сетевой дискурс» [Ковальская 2003] (интеракция, осуществляемая в сетевом режиме перекрестных гиперссылок), «интернет-дискурс» [Асмус 2001] (Интернет как сфера развертывания дискурса). Оговоримся, что в работе все эти термины, за исключением номинации «компьютерный дискурс», рассматриваются как онтологически не противоречащие друг другу. Так или иначе репрезентируя один из аспектов феномена представленности человека в интернет-пространстве, перечисленные понятия мыслятся нами как контекстуальные синонимы.
Дискурс в работе трактуется как конструируемая с учетом экстралингвистических факторов (напр., ситуативного контекста, фоновых знаний и социально-личностных характеристик собеседников) семиотическая реальность, где языковые личности (участники дискурса) в процессе, когнитивно-коммуникативного взаимодействия интерпретируют конкретный отрезок действительности. Более частный термин «интернет-дискурс», таким образом, можно определить как порождаемое в виртуальной реальности когнитивно-коммуникативное пространство, в котором посредством электронного канала передачи данных (технологических возможностей сети Интернет) и гипертекстуального механизма их структурации и маршрутизации (система ссылок, позволяющая осуществить быстрый переход от одного электронного текста к другому) с помощью (пара)вербальных средств осуществляется взаимодействие, характеризующееся субституцией реального образа вымышленным (сітулякрностью).
Симулякр (от лат. simulo - делать вид, притворяться) как одна из центральных лингвофилософских категорий постмодернизма, описанная в трудах Ж. Бодрийяра [Бодрийяр 2000], определяется в работе как «искусственная видимость изображения», «иллюзорная копия», «подражание оригиналу», обретшее свое собственное бытие. Но под симулякром в данном контексте нужно понимать «не простую имитацию, а, скорее действие, в силу которого сама идея образца или особой позиции опровергается, отвергается» [Емелин 1999].
«Картина мира, создаваемая средствами массовой информации, как и виртуальный мир Интернета, приобретают значение второй реальности. Влияние, которое это оказывает на жизнь человека и общества, дает основания говорить об эре нарастающих информационных потоков и, вместе с тем, об информационных технологиях и конструировании дискурсов как веяния времени» [Павлова 2007: 12]. С одной стороны, виртуальная среда, порождающая соответствующий дискурс, является опосредованной репрезентацией реальной действительности (укажем на такие пришедшие из реального мира транскультурные метафоры виртуального пространства, как «сеть», «комната», «страница», «скачать / загрузить», «ссылка», «бродить», «взламывать», «вирус» и пр.), ее редуцированным «зеркальным отображением», но с другой - интернет-пространство было бы ошибочно рассматривать как абсолютный прототип реального мира (в английской лингвокультуре - Outernet, meat space, IRL, brick and mortar / offline world), так как оно обладает собственным реляционным каркасом (сеткой отношений между участниками киберобщения), набором форм существования материи (в данном случае - информации), моделями ее продуцирования и восприятия, хранения и распространения. Подобная антагонистичная двойственность («виртуальная реальность vs. константная реальность») и составляет суть понятия симулякрности электронного дискурса, обусловливая «эффект расщепления человеческой самости», соприсутствия в реальном и виртуальном мирах, что не может не отразиться на специфике языкового осмысления киберпространства. Вот почему немецкий ученый С. Крамер, исследуя мифологемы Интернета, констатирует возникновение «искусственной коммуникации, в которой задействованы не люди, а лишь символические цепи» [Kramer 1997: 97].
Действительно, в интернет-среде на когнитивные механизмы обработки разрозненной информации накладывается определенный отпечаток: человеку в рамках формально неконтактного общения, осуществляемого по беспроводному каналу связи, приходится самостоятельно достраивать образ своего коммуникативного партнера. И подчас единственным средством, способным оптимизировать выполнение этой задачи в условиях виртуального общения, становится анализ стратегических и тактических линий поведения, которые через определенные языковые характеристики «проявляют» речевые портреты пользователей интерактивных ресурсов.
Поскольку интернет-дискурс - относительно новый объект научного поиска, описание его парадигмальных особенностей, которые бы характеризовали его как специфическую область функционирования языка, особую сферу представленности в нем человека, которые бы отличали данный тип дискурса от других, является одной из важных задач и нашего исследования.
Предварительные замечания
В соответствии с представленной типологией жанров виртуального дискурса максимально приближенный к спонтанной речи формат чатов является коммуникативно-когнитивной базой синхронного развертывания интернет-дискурса (в основе - интеракция в режиме реального времени). Взаимодействие в данном случае осуществляется по полиадресатной модели «один - многим», т.е. интернет-пользователю предоставляется техническая возможность вступать в общение параллельно с несколькими собеседниками. Не отсроченная по времени обратная связь в виде ответной реплики в особом хронотопе uptime («здесь и сейчас») является дискурсивным императивом, обусловливающим синхронный характер мены коммуникативных ролей авторов виртуальных посланий. Одновременно в полилоге получает развитие сразу несколько траекторий информационного обмена, объединенных фактором общего адресанта.
Объектом настоящего исследования выступают послания интернет-чатов как «синхронного корпуса Всемирной паутины» {«synchronous corpus of the web»), «синхронных бесед» {«synchronous conversations»), «синхронных ситуаций использования Интернета» {«synchronous Internet-using situations») [Crystal 2006: 217, 134, 12], «синхронного средства информации» {«das synchrone Inforrnationsmittel») [Клемм 2003: 134], «синхронного общения посредством письменной речи» [Смирнов 2004: 39], «(квази)синхронной компьютерно-опосредованной коммуникации» [Чухарев 2009: 9], «синхронного компьютерно-медийного дискурса» [Ковальская 2003]. Именно эта жанровая разновидность электронного дискурса, на наш взгляд, (1) является наиболее точным аналогом «живого» общения константной реальности в киберпространстве, (2) не ограничена по сравнению с другими жанрами (например, форматом виртуальных конференций) строго регламентированными тематическими рамками (коммуникация в подавляющем большинстве случаев осуществляется по стихийному принципу «не содержание определяет общение, а общение содержание») и (3) представляет собой переходный дискурсивный формат, сочетающий в себе элементы статусно-ролевого и личностно-ориентированного общения.
Думается, последнее положение нуждается в дополнительном комментарии. Известно, что в рамках социопрагмалингвистического направления актуального дискурс-анализа устоявшимся является разграничение персонального (говорящий выступает во всем богатстве своего внутреннего мира) и институционального (говорящий - представитель определенного социального института) типов дискурса [Карасик 2000а].
Личностно-ориентированный (персональный) дискурс представлен двумя разновидностями: бытовым и бытийным общением [Карасик 2005]. Бытовое общение, как правило, сводится к решению обиходных проблем, что в некотором отношении коррелирует с коммуникативным взаимодействием в интернет-чате (напр., довольно частотные для виртуального пространства ситуации «вопросов-ответов» технической направленности). Примером носящего интроспективный характер бытийного общения, где происходит экстериоризация идентичности коммуниканта, является взаимодействие завсегдатаев конкретных интернет-чатов на продвинутом этапе социализации во Всемирной паутине, когда у участников дискурса уже выработалась система преференций в части выбора подходящего собеседника, осуществлена состыковка пресуппозиций и приобретен совместный коммуникативный опыт. Из этого следует, что каждое речевое произведение в процессе компьютерно-опосредованной коммуникации есть проявление виртуальной языковой личности.
В то же время комплексный мотив аффилиации - стремления индивида находиться в окружении себе подобных [Психология 1990: 34], потребность транслировать свое присутствие фатически (т.е. устанавливать межличностный контакт), строить общение в соответствии с кооперативным вектором статусно-ролевых отношений, быть частью социально значимого макроцелого, выражать корпоративное отношение к объектам ирреальной действительности - также приобретает особое значение при осуществлении интернет-коммуникации в рамках взаимодействия в виртуальных сообществах (internet communities).
с Вместе с тем социализация личности в интернет-среде проходит две фазы -инструментальную (овладение «электронной» грамотностью и навыками навигации в сети посредством технических артефактов гипертекста) и социальную (освоение социальных норм, ценностей и ролевых стереотипов как конкретных сетевых сообществ, так и виртуального пространства в целом) [Чистяков 2008: 172-173].
Рассматривая императив принадлежности социальной общности, А.П. Павлов справедливо замечает, что «в любой жизненной ситуации человек явно или неявно ссылается на свой круг, идентифицируя себя с ним» [Павлов 1998]. В этом отношении справедливым представляется тезис М. Кастельса о том, что современные компьютерные технологии продуцируют новый тип общества -сетевой [Castelles: 1997] (ср. с термином «юзер-общество» в работе [Калмыков 2008: 131]) - налицо институциональная специфика синхронного интернет-дискурса.
Надо сказать, что интернет-среда не является институтом в традиционной его трактовке. Тем не менее, по мнению известного французского теоретика дискурс-анализа П. Серио, к «институтам» следует относить не только такие типичные структуры, как, например, армия или церковь, но также любой параметр, накладывающий ограничения на действие самих высказываний, например, статусность участников {status d un individu), обстоятельства {cir Constances) и типы содержания дискурса (types de contenu d un discours) [Seriot 1985].
Людическая речевая стратегия
Классификация предложенных типов участников дискурса («адресат», «квазиадресат», «косвенный адресат») может быть далее конкретизирована на основе набора критериев для построения типологии адресатов, предложенного в работах Н.Д. Арутюновой [Арутюнова 1981], А.Б. Добровича [Добрович 1987], В.И. Карасика [Карасик 20026], К.Ф. Седова [Седов 2004], С.А. Сухих и В.В. Зеленской [Сухих 1998], Г.Г. Кларка [Clark 1987] и некоторых др. Полагаем, что участники синхронного интернет-дискурса могут быть сгруппированы по следующим признакам: 1) по численности (количеству): один на один, малая / большая группа, массовая коммуникация [Карасик 20026]; 2) по способности перестраиваться по ходу разворачивания интеракции: мобильный (быстрая смена речевых параметров в зависимости от коммуникативной ситуации), ригидный (неспособность моментально переключиться с одних речевых тактик на другие) [Добрович 1987]; 3) по характеру достигнутого перлокутивного эффекта: успешный (коммуникативная цель достигнута, речевое воздействие на собеседника оказано), переменно успешный (коммуникативная цель не достигнута в планируемом объеме, речевое воздействие на собеседника оказано не полностью), неуспешный (коммуникативная цель не достигнута, речевое воздействие на собеседника не оказано); 4) по степени включения в общение: актуальные (изначально включенные в круг общения виртуальной языковой личности) [Карасик 20026] и случайные («зеваки» и «подслушивающие») [Clark 1987]; 5) по способности к кооперации: конфликтно-агрессивный (негативная иллокуция, выражающаяся в виде прямой агрессии в совокупности с конкурирующей интенцией), конфликтно-манипуляторский (негативная иллокуция, выражающаяся в виде косвенной агрессии по отношению к коммуникативному партнеру, воспринимаемому как объект самоутверждения), активно-центрированный (нейтрально-негативная иллокуция, выражающаяся в нежелании / неспособности коммуниканта принять точку зрения партнера по общению), пассивно-центрированный (нейтральная иллокуция, как правило, обладающая низким прагматическим потенциалом и имеющая коммуникативную неудачу в качестве результата; в терминологии Н.Д. Арутюновой -«кооптированный адресат», т.е. «непосредственно не связанный с содержанием коммуникации, ее целью и перлокутивным эффектом» [Арутюнова 1981: 363]), кооперативно-конформный (умеренно-позитивная иллокуция, выражающаяся в имитации настроенности на коммуникативного партнера при демонстрации полного согласия с его точкой зрения), кооперативно-актуализаторский (позитивная иллокуция, выражающаяся в стремлении поставить себя на место собеседника, продемонстрировать ему неформальный интерес к его мыслям переживаниям, фактам жизни и т.д.) [Седов 2004: 88-90], [Сухих 1998: 78]; 6) по степени известности говорящему / пишущему [Карасик 20026]: знакомый (у виртуальных собеседников уже имеется совместный коммуникативный опыт), малознакомый (у виртуальных собеседников мало совместного коммуникативного опыта либо он отсутствует, ср. с англ. bowing acquaintance), незнакомый (совместный коммуникативный опыт отсутствует); 7) по степени рефлексивности (способность вести виртуальный диалог с самим собой, осмысливая, анализируя, изучая что-то, размышляя над чем-то): рефлексивный, нерефлексивный; 8) по степени «общественного веса»: авторитетные (занимающие вследствие большей компетентности и опытности превосходящую позицию в микросообществе чата), маргинальные (коммуниканты переходного типа, чей опыт общения в новых для них условиях виртуальной среды является все-таки не достаточным для преодоления возникающего дискурсивного барьера), неавторитетные (интернет-пользователи, которые не обладают статусно-ролевой исключительностью и влиянием в силу отсутствия у них опыта социального взаимодействия в том или ином формате интернет-дискурса). Думается, что при описании участников электронного дискурса особое внимание необходимо обратить на сетевые никонимы, т.е. вымышленные имена-прозвища, принимаемые интернет-пользователями для участия в коммуникативном взаимодействии. Представленные отдельными лексемами, словосочетаниями, предложениями, а иногда и сверхфразовыми единствами эти средства самоподачи виртуальной языковой личности выполняют, помимо собственно номинативной и апеллятивной, еще и манипулятивную функцию, обладая, таким образом, иллокутивным потенциалом воздействия. Как следует из работы А.В. Ходоренко [Ходоренко 2007], имена-прозвища пользователей интерактивных ресурсов соотносятся со всеми типами речевых актов (по классификации Дж.Р. Серля [Серль 1986]): ассертивами (напр., «Утро_добрым_не_бывает»), директивами (напр., «Hey, babe, take_me_in»), комиссивами (напр., «I M YOURS»), экспрессивами (напр., «Просто КЛАССненъкоШ») и декларативами (напр., ПродаМ_УдовольствиЕ ).
Еще одним важным аспектом определения сущностных характеристик участников киберкоммуникации является описание парадигматики сформировавшихся на просторах Интернета тематических классов наименований «человека кликающего» (от англ. click - щелчок кнопкой «мыши» компьютера), которые, по мнению Е.И. Шейгал, имеют «дескриптивно-квалификативный характер» [Шейгал 1996: 209].
Так, в виртуальном дискурсе (как в русско-, так и в англоязычном сегментах) на сегодняшний день семантически оформилась и грамматически определилась тематическая система (далее - ТС) «Пользователь». Входящие в нее тематические классы (далее - ТК), как представляется, могут быть структурированы по архисеме «субъект действия в сети Интернет». Для моделирования структуры приведенных ниже ТК мы обращались к данным электронных словарей компьютерно-сетевой лексики (см. список на стр. 261 диссертации).
