Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Фразеологизм как единица языка и речи: общетеоретические аспекты интерпретации 10
1.1. Фразеологизм в совокупности отличительных (квалифицирующих) признаков: общая характеристика .10
1.2. Структурно-семантическая аспектность ФЕ и проблема классификации .29
Выводы 41
Глава 2. Фразеологизм как средство представления специфики национальной культуры и языка .43
2.1. Язык и культура: механизмы и особенности взаимодействия 43
2.2. Интерпретация и типы картин мира в теории языка .51
2.3. Фразеологизм как маркер национальной культуры: лингвострановедческий аспект .63
Выводы 72
Глава 3. Фразеологизм как языковой механизм формирования и презентации этнокультурной картины мира .74
3.1. Понятие этнокультурной картины мира 74
3.2. Сегмент ЭКМ «Человек и его отношение к миру» 75
3.3. Философская и конфессионально-религиозная специфика ЭКМ .107
3.4.Фауна в ЭКМ .117
3.5. Нумерологическая специфика ЭКМ .126
Выводы 130
Заключение 133
Библиографический список .141
- Структурно-семантическая аспектность ФЕ и проблема классификации
- Интерпретация и типы картин мира в теории языка
- Фразеологизм как маркер национальной культуры: лингвострановедческий аспект
- Сегмент ЭКМ «Человек и его отношение к миру»
Введение к работе
Фразеологические ресурсы языка как предмет исследования в теории языка, лингвокультурологии и лингвострановедении выступают «ценнейшим источником сведений о культуре и менталитете народа, в них как бы законсервированы представления народа о мифах, обычаях, обрядах, ритуалах, привычках, морали, поведении и т.д.» (Маслова, 2001: 43). Корреляция языка и национальной культуры может реализовываться разными способами: в виде фоновых знаний (Ю.А. Сорокин), посредством актуализации национально-культурного компонента (Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров), а также через культурно-маркированную коннотацию (В.Н. Телия), возникающую в результате соотнесения ассоциативно-образного основания ФЕ с культурно-национальными стереотипами и эталонами. Как ни одно другое явление в языке, фразеология связана с идиоматичностью и лингвокреативными механизмами вторичной номинации (метафоризацией, переносным смыслом слов, окказиональностью их употребления и т.д.). Это обусловливает особое многообразие и вариативность фразеологических единиц по сравнению с основным словарным составом языка и их более чуткое реагирование на внешние факторы существования языка (социальные, культурно-исторические, национальные). Именно поэтому изучение фразеологических единиц в разных языках в русле лингвокультурной и лингвокогнитивной парадигмы позволяет обнаружить как их универсальные тенденции и свойства, так и специфические, отражающие уникальность каждой языковой картины мира и ментальность носителей языка. Например, часто не совпадает образ или внутренняя форма фразеологизмов в разных языках, выражающих при этом один и тот же смысл. Подобные несоответствия могут объясняться особенностями таких связанных с данной языковой культурой факторов, как природные реалии, исторические события, религиозные верования и др. Определённые тенденции в организации образного плана фразеологизмов в том или ином языке могут рассматриваться как отражение мировоззрения и национального характера носителей этого языка.
Актуальность диссертационного исследования обусловлена неослабевающим интересом лингвистов к проблеме фразеологизма как особого – этнокультурного – знака в системе языка, отражающего национально-культурные особенности мировосприятия, оценки, мировоззренческих и ментальных установок носителей языка; необходимостью в связи с этим выявления и описания общих и специфических, уникальных аспектов семантики, прагматики и функционирования ФЕ в разноструктурных языках, что отражает как общечеловеческие, так и этноспецифические, культурно-исторические и этноконфессиональные особенности формирования и развития соответствующих национальных картин мира.
Объектом исследования выступают фрагменты фразеологического корпуса русского и китайского языков – разноструктурные фразеологизмы с компонентами-этнокультуремами, в которых в наибольшей степени проявляются этнокультурные особенности ФЕ.
Предметом исследования является культурно-национальное и этноментальное своеобразие ФЕ китайского и русского языков, проблема сходства и различий формируемых ФЕ этнокультурных картин мира данных языков, что обусловлено их структурным несоответствием и условиями исторического развития, а также ментальными, культурными, природными и другими аспектами их существования.
Практическим материалом исследования являются данные выборки лексем, фразеологизмов, пословиц, поговорок русского и китайского языков, извлечённых из двуязычных, толковых, этимологических и фразеологических китайских и русских словарей: Сиа Чжэннон «Большой словарь китайского языка» (2011); Н.Ф. Алефиренко, Л.Г. Золотых «Фразеологический словарь: Культурно-познавательное пространство русской идиоматики» (2008); А.В. Королькова, А.Г. Ломов, А.Н. Тихонов «Фразеологический словарь современного русского литературного языка» (2004); А.И. Молотков «Фразеологический словарь русского языка» (1968); Т.С. Аристова, М.Л. Ковшова и др. «Словарь образных выражений русского языка» (1995); В.И. Зимин, А.С. Спирин «Пословицы и поговорки русского народа: Большой объяснительный словарь» (1996); В.П. Жуков, М.И. Сидоренко, В.Т. Шкляров «Словарь фразеологических синонимов русского языка» (1987) и др. Китайские ФЕ даются в работе написанными буквами латинского алфавита, в скобках представлен их буквальный перевод и толкование.
Объём картотеки выборки включает по 500 фразеологических единиц из каждого языка.
Основной целью данного исследования является выявление и интерпретация этнокультурных свойств ФЕ в русском и китайском языках как особых прагматических знаков, отражающих национально-исторические аспекты формирования и развития национальных картин мира в данных языках.
Гипотеза данного исследования состоит в том, что фразеологизм, содержащий этнокультурный компонент семантической структуры, выступает уникальным средством формирования особой картины мира – этнокультурной (ЭКМ), отражающей этноспецифические для каждой страны образы и сегменты реального мира. В центре каждой ЭКМ находится ЧЕЛОВЕК как объект фразеологической концептуализации и как субъект её (ЭКМ) формирования, семиотизации и трансформации.
Для достижения этой цели в работе ставятся следующие задачи:
1) исследовать теоретические аспекты различных интерпретаций понятия фразеологизма в теории языка и типологически систематизировать фразеологизмы в русском и китайском языках;
2) рассмотреть специфику формирования и современного состояния фразеологических систем русского и китайского языков с учётом их лингвокультурных особенностей;
3)проанализировать особенности феномена национального языка как средоточия культуры с учетом современных достижений лингвострановедения и лингвокультурологии;
4) обосновать в теоретическом плане и проанализировать понятия «картина мира», «языковая картина мира», «фразеологическая картина мира», «культура», «лингвокультура», «этнокультурема», «этнокультурная доминанта», «национально-культурный концепт», «этнокультурная картина мира» как базовые элементы системы представлений человека о мире;
5) выявить этнокультурные особенности ФЕ русского и китайского языков, а также их общие и специфические свойства, и связать их с культурно-историческими, конфессионально-религиозными факторами, национальным менталитетом и условиями жизни и быта каждого из народов.
Методологической базой исследования являются философские, культурологические и лингвистические концепции, отражающие общую взаимосвязь и взаимозависимость языковых и внеязыковых явлений; положение В. Гумбольдта о языке как носителе духа народа, а также теоретические позиции представителей неогумбольдтианских направлений в лингвистике (Э. Сепира, Б. Уорфа, Л. Вайсгербера); положения и идеи Г. Гачева и А. Вежбицкой о связи языка с национальным характером; изыскания российских и зарубежных специалистов в области теории языка, когнитивистики, этнолингвистики и фразеологии (Ш.Балли, Н.Ф. Алефиренко, В.В.Виноградов, А.Н.Баранов, Н.Н. Семененко, Г.Д. Сидоркова, В.Н. Телия, В.М.Мокиенко, Л.А.Лебедева, С.А. Мегентесов, З.У. Блягоз, Л.Ю.Буянова, В.И.Карасик, Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров, Го Синь-и, Чжао Чжицян и др.).
Язык интерпретируется как главный инструмент категоризации мира, средоточия, хранения и трансляции знаний человека и социума об окружающем мире. В качестве методологических оснований анализа фразеологических единиц в этнокультурном аспекте выступают теоретические основы лингвокультурологии, лингвострановедения и когнитивной лингвистики.
Научная новизна исследования заключается в том, что впервые фразеологизм как этнокультурный феномен комплексно рассматривается в пространстве фразеологии русского и китайского языков на основе синтеза лингвокультуроведческого и лингвострановедческого подходов; новым является установление и описание фразеологических этнокультурных доминант и этнокультурных констант; введение в научный оборот понятия «этнокультурная картина мира (ЭКМ)», выявление её ключевых сегментов, вербализованных посредством ФЕ как специфических этнокультурем.
Теоретическая значимость исследования связана с определённым вкладом в дальнейшее развитие теории языка в аспекте подхода к проблеме национальной картины мира и этнокультурной обусловленности её отражения в национальных языках.
Практическая значимость работы заключается в том, что её результаты и выводы могут быть рекомендованы для применения в теоретических курсах по русской и китайской фразеологии, фразеографии, лингвострановедению; в лекциях по стилистике, общему языкознанию, по теории языка; в спецкурсах по лингвокультурологии и межкультурной коммуникации, а также на занятиях по китайскому и русскому языкам как иностранным.
Результаты исследования также могут быть использованы при составлении одно- и двуязычных фразеологических словарей, при составлении различных учебных и учебно-методических пособий по межкультурной коммуникации, лингвокультурологии и лингвострановедению, при подготовке к занятиям по теории перевода и в переводческой практике.
На защиту выносятся следующие положения:
-
ФЕ русского и китайского языков репрезентируют своей семантикой уникальный для каждого народа этнокогнитивный пласт, сохранившийся в содержании различных устойчивых выражений, выступая этнокультурно маркированной формой и результатом членения и категоризации мира носителями данных разноструктурных национальных языков.
-
Фразеологизмы русского и китайского языков, являясь этнокультурным феноменом, формируют этнокультурную картину мира, аккумулируя, сохраняя и транслируя в своей семантике специфику собственной национальной культуры, её символов, образов, традиций, стереотипов и ментальных доминант.
-
Китайские ФЕ характеризуются исключительной формальной ригидностью, практически не допускают никаких замен или модификаций, что обеспечивает однозначность их понимания в условиях морфологической бедности изолирующего китайского языка и позволяет интерпретировать их как этнокультурные константы.
-
Русская и китайская этнокультурные картины мира формировались на основе процессов вербализации и фразеологизации исторических, национально-культурных и природных факторов, однако особенности структуры этих национальных языков обусловили их этнокультурные и лингвоментальные различия.
5. В структуре каждой ЭКМ Человек посредством ФЕ соотносится с окружающим миром через номинации частей тела, представителей животного мира (фауны), философско-религиозные, духовные категории, в которых через универсальность фразеологического знака транслируется уникальность мировидения двух народов, имеющих разные исторические судьбы, зафиксированные в разноструктурных языках.
Основным методом исследования выступает описательный метод синхронного анализа; для установления тождества и различия значений фразеологизмов в русском и китайском языках применяется метод компонентного анализа; дефиниционный анализ – для изучения особенностей дефиниций; метод семантического анализа для изучения семантической структуры фразеологизмов; метод семного анализа для определения составляющих фразеологического значения; метод компонентного анализа – для изучения плана содержания ФЕ, способов представления некоторых аспектов фразеологического значения и изучения фразеологически связанного значения.
Апробация работы. Основные положения диссертации докладывались и обсуждались на заседании кафедры общего и славяно-русского языкознания Кубанского государственного университета.
Результаты и выводы исследования были представлены на различных региональных и межвузовских научных и научно-практических конференциях – «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения» (Краснодар, 2012, 2013) и др.
Основное содержание работы представлено в 7 публикациях, в том числе 3 работы – в изданиях, рекомендованных списком ВАК РФ.
Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трёх исследовательских глав, Заключения и Библиографического списка.
Структурно-семантическая аспектность ФЕ и проблема классификации
Как готовые воспроизводимые языковые единицы, фразеологические обороты обычно выступают как структурное целое составного характера, которое состоит из различных по своим морфологическим свойствам слов, находящихся между собой в разных синтаксических отношениях. По структуре ФЕ подразделяются на две группы: фразеологизмы – предложения и фразеологизмы – словосочетания. Таким образом, по структуре фразеологизмы современного русского языка подразделяются на: 1) ФЕ, по структуре соответствующие предложению: куры не клюют (“очень много чего-нибудь”); руки не доходят (“нет времени, условий, возможностей заняться чем-либо, сделать что-либо”); кот наплакал (“очень мало”); то густо то пусто (говорится о плохом хозяйничании и неумении располагать своими средствами). 2) Фразеологизмы, по структуре соответствующие сочетанию слов: старший лейтенант; встречаться глазами; по старой памяти. Учитывая формально-структурные различия русского и китайского языков, следует остановиться на характеристике специфики структурной организации китайских ФЕ с целью выявления общих и специфических аспектов фразеологизма как особого этноментального знака.
Китайский фразеологизм – это также устойчивое по составу словосочетание или предложение, которые часто используются в речи. Он обычно состоит из четырёх иероглифов (в китайском языке существуют больше 50000 фразеологизмов и 96% из них состоят из четырёх иероглифов). Этот устойчивый по своему составу конструкт выступает как единое целое, в котором изменить ничего нельзя [Zhang yong yan, 1983]. Например: xin zhi shou kuai буквально означает “быстро думать и сразу на языке”, то есть «что на уме, то на языке»; Bu san bu si буквально означает “ни три ни четыре”, то есть «ни рыба ни мясо» [Королькова, Ломов, 2004]. В китайском языке также существуют фразеологизмы-предложения, однако такие ФЕ обычно являются пословицами или поговорками. Например: ming xiu zhan dao, an du chen cang переводится как “для вида чинить деревянные мостки, а втайне выступить в Чэньцан”, что подразумевает сокрытие стратегической цели за внешне невинными действиями. Каждая фразеологическая единица, по определению Го Синь-и, – это «микротекст, который принадлежит определенному стилю речи. Китайские ФЕ отличаются образностью, связанной с метафорической внутренней формой слова. Разные типы ФЕ играют роль наиболее выразительных средств языка, придающих речи яркую эмоциональную окраску, разговорную живость. Фразеологические единицы относятся к разным стилистическим уровням и имеют разную экспрессивную окраску» [Го Синь-и, 2004: 14].
До настоящего времени остается открытым спорный вопрос о том, можно ли относить к фразеологизмам пословицы и поговорки. Большинство фразеологов отделяют пословицы и поговорки от фразеологизмов на том основании, что первые представляют собой готовые высказывания, способные выступать самостоятельно в форме предложений, в то время как фразеологизмы структурно не соответствуют целому предложению-30 высказыванию, а представляют лишь часть его, не готовую к самостоятельному использованию в качестве коммуникативной единицы. Например, русский фразеологизм чужими руками жар загребать для формирования предложения-высказывания требует заполнения позиции подлежащего (Ср. «Ты просто пытаешься чужими руками жар загребать» или «Это называется чужими руками жар загребать»). Однако отграничение пословиц и поговорок от фразеологизмов по этому критерию представляется нам достаточно условным и не совсем продуктивным. Так, в своей словарной форме фразеологизм ходить со своим уставом в чужой монастырь соответствует понятию фразеологизма в приведенном выше смысле, но если употребить его в повелительном наклонении (не ходи со своим уставом в чужой монастырь!), то он уже будет отвечать критериям пословично-поговорочных паремий. Таким образом, грань здесь оказывается весьма размытой. Актуальным остаётся также вопрос о критериях разграничения пословиц и поговорок. Для русского языка главным критерием является то, что пословицы в логическом плане соотносятся с общим суждением, отражающим импликативную зависимость “Если А, то Б”, “каждому А соответствует Б”, в то время как поговорки соотносятся с каким-либо частным, конкретным фактом и не претендуют на общезначимость. Таким образом, паремии типа ласковый телёнок двух маток сосёт, на каждого мудреца довольно простоты, и на старуху бывает проруха следует отнести к пословицами, а паремии вроде не в коня корм, лёгок на помине, сапожник без сапог – к поговоркам. В то же время и здесь четкой границы нет, например, выражение на ловца и зверь бежит можно понимать и как констатацию частного случая («мы его ищем, а он сам идет нам навстречу»), и как констатацию некой статистической закономерности («когда кого-нибудь ищут, нередко случается, что он сам случайно оказывается там, где его ищут»). Вопросы классификации фразеологизмов коррелируют с актуальной проблемой установления и параметрирования их основных признаков, т.е. с вопросом о том, какие единицы следует относить к фразеологизмам и что должно служить основанием для такого отнесения. Языковеды в качестве критериев определения ФЕ в русском языке выделяют в самых различных комбинациях устойчивость, целостность значения, не выводимую из суммы значений составляющих его слов, раздельнооформленность, возможность структурных вариантов или новообразований, воспроизводимость, непереводимость на другие языки. Во фразеологизме исследователи находят метафоричность, образность, экспрессивно-эмоциональную окраску и национально-культурную специфику [Алефиренко, 1993; Буянова, Коваленко, 2012; Добровольский, 1997; Мокиенко, 1989 и др.].
По словам А.И. Молоткова, «анализ фразеологизмов русского языка со стороны значения, формы и употребления позволяет утверждать, что ни один из этих признаков, ни сам по себе, ни в совокупности с другими, не является категориальным, определяющим, различительным, дифференциальным признаком фразеологизма» [Молотков, 1968]. Думается, сказанное можно отнести и к другим языкам.
Серьёзные трудности до сих пор представляет проблема включения в состав ФЕ тех или иных устойчивых сочетаний, решение которой связано с типологией фразеологизмов, т.е. с выделением их основных типов. Важное значение имеет классификация фразеологических оборотов с учётом степени семантической слитности, спаянности их компонентов.
По мнению исследователей, фразеологические обороты всегда представляют собой единое смысловое целое, однако соотношение семантики ФЕ в целом и значений составляющих ее компонентов может быть различным. Основы именно такой классификации были заложены французским лингвистом Ш.Балли, который внес существенный вклад в развитие европейской лингвистики первой половины XX века, в частности, в сфере фразеологии [см.: Балли, 1961]. Учёный писал о том, что существует два полярных типа фразеологических групп: 1) свободные и 2) нерасчленимые, имеющие смысл только в неразрывном единстве словосочетания. Между двумя этими крайними полюсами располагается масса промежуточных случаев. Балли предложил выделить лишь два основных типа устойчивых выражений: 1) фразеологические группы (могут употребляться и в прямом, и в переносном значении); 2) фразеологические единства (возникают из фразеологических групп и в прямом значении не употребляются). К перифразам простых глаголов он отнес такие, как победить - одержать победу, решить - принять решение [Балли, 1955].
Интерпретация и типы картин мира в теории языка
Многие исследователи указывают на то, что языковая картина мира в последние годы стала одной из самых актуальных тем отечественного языкознания и находится в стадии активной разработки, однако и до настоящего времени не существует вполне четкого представления, какой именно смысл вкладывается в это понятие.
Как известно, ключевой термин «картина мира» был впервые введен в языкознание Людвигом Витгенштейном в «Логико-философском трактате», в котором представлен глубокий анализ процессуальности языкового отражения и структурирования человеческого опыта. В семиотику, антропологию и в лингвистику это понятие (и термин) пришло из работ Л. Вайсгербера. В настоящее время в социологии, этнолингвистике, психолингвистике, в межкультурной коммуникации, философии и лингвистике широко используются также синонимичные понятию «картина мира» понятия «образ мира», «модель мира», «национальный образ мира», «языковая картина мира» (ЯКМ), «фрагмент языковой картины мира» и др. Сегодня наиболее востребовано в теории языка понятие языковой картины мира (ЯКМ).
Многие исследователи чаще всего понимают под ЯКМ исторически сложившуюся в обыденном сознании конкретного языкового коллектива и отраженную в языке совокупную множественность представлений о мире, определенный тип (вид, способ) концептуализации действительности. В понятие языковой картины мира включается также общая система взглядов и предписаний, содержащих в значении слов и выражений национального языка единый для всех его носителей образ мира.
А.А. Зализняк, И.Б. Левонтина и А.Д. Шмелёв в работе «Ключевые идеи русской языковой картины мира» рассматривают языковую картину мира как способ восприятия и устройства мир [2005]. Е. В. Петрухина интерпретирует языковую картину мира как совокупность знаний человека о мире, как систему жизненных ориентиров, культурных установок и стереотипов, этических ценностей, систематизированных и интегрированных в некое целое [Петрухина, 2012]. Ю. Л. Воротников отмечает: «Выражение «языковая картина мира» говорит о том, что могут существовать и другие способы его картинного представления, а в основе всех этих способов лежит сама возможность представления мира как картины». Исследователь приводит слова немецкого философа Мартина Хайдеггера, который в 1950 г. опубликовал статью «Время картины мира». По мнению М. Хайдеггера, в выражении «картина мира» мир не ограничивается лишь космосом, природой: «К миру относится и история. И все-таки даже природа, история и обе они вместе в их подспудном и агрессивном взаимопроникновении не исчерпывают мира. Под этим словом подразумевается и основа мира независимо от того, как мыслится ее отношение к миру». При этом, по Хайдеггеру, картина мира обозначает «не картину, изображающую мир, а мир, понятый в смысле такой картины» [цит. по: Воротников, 2007]. В. Шлюхтер отмечает, что картина мира «представляет собой единство когнитивного («чисто» познавательного) и нормативно-оценочного аспектов, так как синтезируемая в ней действительность интерпретируется под углом зрения определенной ее оценки и характер интерпретации «задает» человеку соответствующий способ действия и поведения» [цит. по: Давыдов, 1991: 236-237]. Исследователи данной проблемы пишут о том, что, «отражаясь в сознании человека по мере приобретения им всё новых и новых знаний и опыта, окружающая действительность оставляет в нём как бы свой «образный отпечаток» – образ мира, который личность использует в качестве основы своей жизнедеятельности, как некоторую репрезентацию реального мира, модель, которой человек пользуется как ментальным инструментом для ориентации в окружающем мире» [Яковенко, 2008: 21].
Е. Л. Мосунов считает, что «языковая картина мира не стоит в ряду со специальными картинами мира (химической, физической и др.), она им предшествует и формирует их, потому что человек способен понимать мир и самого себя благодаря языку, в котором закрепляется общественно-исторический опыт – как общечеловеческий, так и национальный» [Мосунов, 2007: 14] (выделено нами. – Х.Ж.). Как известно, учение Гумбольдта о внутренней форме языка было трансформировано в рамках неогумбольдтианства в теорию языковой картины мира. Последователем и сторонником идей Гумбольдта был Лео Вайсгербер. В своём понимании концепции языковой картины мира Вайсгербер шёл от указания на её объективно-универсальную основу к подчёркиванию её субъективно-национальной природы [см. Мосунов, 2007].
В последние годы в отечественной лингвистике активизировано направление, интегрирующее различные подходы к проблеме ЯКМ. Целью этого направления является реконструкция русской ЯКМ на основании комплексного (лингвистического, культурологического, семиотического) анализа лингво- и культуроспецифических концептов русского языка в межкультурном плане [работы Ю. Д. Апресяна, Н. Д. Арутюновой, Л.Ю. Буяновой, А. Вежбицкой, С.Г. Воркачёва, А. Зализняк, И. Б. Левонтиной, М.В. Пименовой, Е. В. Рахилиной, Г.В. Токарева, А.Д. Шмелёва, Е. С. Яковлевой и др.]. В. И. Постовалова, подчёркивая определяющую роль языка в формировании картины мира, пишет: «Язык непосредственно участвует в двух процессах, связанных с картиной мира. Во-первых, в его недрах формируется языковая картина мира у человека. Во-вторых, сам язык выражает и эксплицирует другие картины мира человека, которые через посредство специальной лексики входят в язык, привнося в него черты человека, его культуры. При помощи языка опытное знание, полученное отдельными индивидами, превращается в коллективное достояние, коллективный опыт» [Постовалова, 1982]. Такой «стереотипной» картине мира Ж. Вардзелашвили противопоставляет картину, построенную на метафоре, в которой заключено имплицитное противопоставление обыденного видения мира, соответствующего классифицирующим (таксономическим) предикатам, необычному, вскрывающему индивидную сущность предмета. По мысли учёного, метафора отвергает принадлежность объекта к тому классу, в который он на самом деле входит, и утверждает включенность его в категорию, к которой он не может быть отнесен на рациональном основании. «Таким образом, – заключает Ж. Вардзелашвили, – проблема языковой картины мира связана с проблемой метафоры как одним из способов создания глобального образа мира» [Вардзелашвили, 2001].
Всеми учёными признаётся, что ЯКМ отображает обиходно-эмпирический, культурный и/или исторический опыт некоторого языкового коллектива. В неё запечатлена наиболее существенная и важная часть общих представлений людей, принадлежащих к одному этносу, о действительности. Языковая картина мира выступает как своего рода «коллективная философия».
Фразеологизм как маркер национальной культуры: лингвострановедческий аспект
Фразеология – это величайшая сокровищница и непреходящая ценность национальной культуры и любого языка. В ней, как и в зеркале, отражается история и многовековой опыт трудовой и духовной деятельности народа, его нравственные ценности, религиозные воззрения и верования. Фразеология, как и паремиология, отражает мир чувств, образов, оценок того или иного народа, она самым непосредственным образом связана с культурой речепроизводства. Кроме того, паремиология и фразеология – неистощимый источник познания языка как развивающейся и изменяющейся системы. В ней заключены и современные языковые образования, и реликты древнейших эпох – слова, формы, конструкции. Н.Н. Семененко пишет о том, что, «транслируя моральные и эстетические принципы времён формирования и становления этноса, паремии, тем не менее, всячески стремятся избежать архаичности как в формальном, так и в содержательном плане, оставаясь одновременно и авторитетными, и актуальными для национального сознания» [Семененко, 2011: 18].
Фразеологические и паремические единицы всех типов представляют собой огромную ценность в методическом и воспитательном плане. Они выступают как мощнейшее средство воспитания языковой и общей культуры носителей языка, как важное средство развития их речи, способствуют приобщению их к национальным духовным сокровищам. Как отмечает Л.Ю. Буянова, фраземы с эксплицитным или имплицитным глагольным компонентом обычно обладают категориальным значением оценочной признаковости – «хорошо» или «плохо», что интуитивно осознаётся и признаётся носителями языка: вкладывать душу, с душой – «хорошо»; влезать в душу, кривить душой – «плохо»; есть поедом, ездить верхом, чужими руками жар загребать – «плохо» и т.п. Такого рода ФЕ образуют в пространстве фразеологической картины мира системно организованную этнокогнитивную суперструктуру, в которой закодированы выработанные в течение веков и закреплённые в вербально-ментальных образованиях кванты обыденного знания о человеческих взаимоотношениях и стереотипы поведения человека по отношению друг к другу; к родным; к чужому (-им); к порученному делу; к воспитанию и т.д. Спецификой подобных ФЕ является то, что в них заложена поведенческая «инструкция» преимущественно о том, как нельзя, плохо, некрасиво поступать, а не о том, как поступать или вести себя нужно и должно [см.: Буянова, 2012].
Одна из важнейших проблем в теории языка, не имеющая до сих пор однозначного решения, – проблема установления семантической структуры ФЕ. Фразеологическое значение структурируется исследователями на разное число компонентов. А.В. Кунин, Л.Е. Кругликова и некоторые другие учёные вычленяют в его составе три компонента: сигнификативный, денотативный и коннотативный. Другие исследователи добавляют в этот ряд структурный и этнокультурный компоненты значения. По мнению Ю.П. Солодуба, в состав фразеологического значения входят пять компонентов: коннотативный, сигнификативный, денотативный, структурный, которые являются обязательными для формирования фразеологического значения, и этнокультурный, являющийся факультативным [Солодуб, 1990: 55]. Этнокультурный компонент как составная части фразеологического значения выделяется не всеми учёными, и этот вопрос считается сложным и спорным в научной лингвистической литературе. Например, Л.Е. Кругликова замечает, что «национально-культурный компонент – это не какой-то особый компонент фразеологического значения, а один из элементов денотативного или коннотативного… содержания, который выделяется, лишь при сопоставлении единиц различных языков» [Кругликова, 1988: 23]. Подобную точку зрения высказывает и В.Н. Телия, отмечая, что «национально-культурное видение – это реакция на объективную информацию, выраженная в форме чувств-отношений» [Телия, 1990: 38-39]. Ю.П. Солодуб определяет этнокультурный компонент как самостоятельную часть семантической структуры ФЕ. Учёный доказывает, что большое количество фразеологических единиц имеет специфический этнокультурный характер, непосредственно влияющий на его значение [Солодуб, 1995: 45]. Результаты наших наблюдений дают все основания поддержать эту точку зрения. Например, этнокультурная маркированность чётко прослеживается в таких русских ФЕ, которые отражают специфику быта, обычаев и стереотипов поведения русского народа. Так, ФЕ греть руки связан с обычаем разводить костры во время поминок умерших, чтобы покойники могли прийти и погреться у костра, погреть руки. Выражение выносить сор из избы отражает существовавшее мнение о том, что можно причинить человеку вред, воздействуя на мусор, оставшийся после него. Поэтому сор из избы не выметался, а подметался к порогу, собирался и сжигался в печи. Фразеологизм сбоку припеку (“о чем-то ненужном, необязательном”) возник из прототипной (реальной) ситуации печения хлеба, когда сбоку у основного каравая возникают наплывы из теста, которые в пищу не употребляются. Фразеологизм дело в шляпе (“о благоприятном разрешении какого-либо вопроса, об удачном исходе дела”) связан с обыкновением должностных лиц, разбиравших судебные дела, брать взятки, которые клались в головной убор. Значение фразеологизма идти/пойти насмарку (“оказываться ненужным, бесполезным, оканчиваться впустую”) связано, вероятно, с речью чертежников: смарка – от глагола смарывать – «стирать написанное». Прокатить на вороных (набросать черных шаров при голосовании), зарубить на носу (нос – это дощечка, бирка, на которой делались заметки на память). ФЕ закрыть глаза кому-то означает «присутствовать при чьей-то смерти», он отражает обычай закрывать глаза покойнику.
В китайском языке многие фразеологизмы также отмечены лингвострановедческой и этнокультурной спецификой, например: da hai lao zhen буквально означает “искать иголку в море”, то есть «найти что-то очень трудно»; ср. с русск. искать иголку в стоге сена; zhi sang ma huai буквально означает “имеет в виду тутовник, но ругает софору”, то есть «ругать одного, имея в виду другого». Xue zhong song tan буквально означает “принести уголь в мороз” (смысловая доминант – согреть, обогреть кого-либо), то есть «помочь кому-то в нужную ситуацию/минуту»; ср. с русск. дорога ложка к обеду (смысловая доминанта – накормить кого-либо). Как видно из этих примеров, этнокультурный компонент русских и китайских ФЕ, фиксирующих и отражающих однотипную ситуацию, отражает различие в культурно-историческом контексте бытия: в трудной жизненной ситуации для китайцев важнее обогреть человека, дать ему внешнее тепло; для русских – накормить человека, то есть дать ему внутреннее тепло; хаос и беспорядок при поиске чего-либо у китайцев связан с образом огромного моря, у русских – со стогом сена, что отражает существенные этнокультурные различия в быту и пространственных координатах.
Сегмент ЭКМ «Человек и его отношение к миру»
В центре каждой этнокультурной картины мира находится ЧЕЛОВЕК как объект фразеологической концептуализации и как субъект её (ЭКМ) формирования, семиотизации и трансформации. Все выделяемые учёными картины мира представляют собой отражение того, что видит, осмысливает, переживает, интерпретирует и оценивает Человек, поэтому деление любой КМ на различные логико-понятийные фрагменты, части, блоки, сегменты является в достаточной степени условным, определяемым целью конкретного исследования и спецификой материала лингвокультурного анализа.
Уважение к человеку, его достоинству составляет ядро многих гуманистических качеств, отраженных в китайской и русской фразеологии. Под уважением, как отмечают Л.Ю. Буянова и Е.Г. Коваленко, понимается отношение к другому человеку, основанное на признании особой важности, значимости, авторитетности, добродетельности его личности, на признании присущих ему благородных качеств, достоинств, талантов, способностей. Это качество имеет социальную окраску, так как только те помыслы и поступки человека вызывают уважение, в которых проявляется действие морального закона и которые свидетельствуют о высокой социальной значимости личности [Буянова, Коваленко, 2012: 73].
В ЭКМ китайского и русского языков зафиксирована и широко представлена информация о том, что Человек неразрывно связан с традициями, бытом, обрядами, обычаями своего народа, сохраняя знание о них и передавая его от поколения к поколению. В национальном языке, опирающемся на контекст культурных традиций, опредмечивается национальное мировидение и миропонимание, что позволяет характеризовать ФЕ (как единицу языка) именно как этнокультурный феномен, как фразеологизм-этнокультурему (термин Л.Ю. Буяновой). Например, в китайской ЭКМ в сегменте «Человек и его отношение к миру» также достаточно много фразеологизмов-этнокультурем, которые возникают из быта, традиции или обычая народа, отражая их в своей семантической аспектности. Например, ФЕ sha xue wei meng («заключить священный союз кровью»). В древности в Китае существовала такая традиция: когда заключали союз, мазали губы кровью животных, чтобы показать свою искренность. Jin bang ti ming (букв. “победить на императорских экзаменах”, т.е. «выдержать большое испытание»). Издавна в Китае существовал императорский экзамен, и когда получали результат, то расклеивали объявление, в котором было написано имя человека, который победил на экзамене. Zhang deng jie cai (букв.“иллюминировать китайскими фонариками”, т.е. устраивать грандиозное торжество). В Китае существует такая традиция: по праздникам люди вешают фонарики на деревья, крыши домов, даже в комнатах, чтобы добавить праздничной атмосферы. ФЕ Tao li man tian xia ( tao – персик; li – слива. Tao li man tian xia (букв. “везде персики и сливы”, т.е. «у учителя много учеников или последователей»). Он отражает такую специфику китайской жизни, что в Китае почти везде растут персики и сливовые деревья, поэтому во время сбора урожая этих фруктов получают очень много плодов. ФЕ Luo yang zhi gui буквально означает “в Лояне (город Китая) бумагу продают дорого”; современное значение фразеологизма – «стать бестселлером». Своей «культурной» семантикой этот фразеологизм восходит к древности, когда в Китае в городе Лояне жил известный литератор, произведения которого были очень популярны. В то время ещё не было полиграфии, поэтому человек, который хотел почитать их, должен быть сам переписать текст. Из-за этого бумаги не хватало и её цена намного повышалась. Таких ФЕ в целом в китайской фраземике встречается достаточно много, например: jing jing you tiao (“все в порядке и аккуратности”), ср. с русск. «все на мази»; Ru xiang sui su (“вступая в чужую страну, соблюдай её обычай”), ср. с русск. «в чужой монастырь со своим уставом не ходят»; Wu gu feng deng (“богатый урожай всех зерновых культур”); Hua hao yue yuan (букв. “красивые цветы и полная луна”, т.е. «прекрасный и счастливый»); Ci jiu ying xin («проводить старый год и встречать новый год») и т.д.[см.: Wang Fu Xing, 1994].
Как отмечает в своём исследовании Го Синь-и, «телесный код во фразеологии является ключом к открытию кода культуры, он демонстрирует своеобразие языка, впитавшего национальные традиции понимания и осмысления явлений действительности» [Го Синь-и, 2004: 3]. По нашим наблюдениям, наиболее ярко специфика ФЕ как этнокультурного феномена проявляется в китайских ФЕ с лексическими компонентами, формирующими тематическую группу «тело и его составляющие», причём в этих знаках китайской лингвокультуры отражено учение о теле. Традиционное китайское мировоззрение рассматривает и интерпретирует мир как одно целое, характеризующееся свойством единотелесности. Следует также учитывать, что в китайской медицине распространено представление о том, что тело являет собой микрокосм, в котором есть всё то, что существует во Вселенной. В основе подобных интерпретаций лежит миф о Пан Гу – космическом гиганте, тело которого разделилось, превратившись в составные элементы Вселенной. Таким образом можно считать, что корреляция человеческого тела и мироздания, отражённая в символьно-ассоциативной структуре китайских ФЕ, в китайской традиции носит буквальный, а не метафорический смысл. Спецификой соматического кода русской фразеологии является система таких номинаций, как скула, бок, ноготь рука, лопатка и другие, которые не зафиксированы в китайских ФЕ. Специфика китайского соматического кода обусловлена такими номинациями, как ресницы, подбородок, мясо, предплечье, бедро, легкие, желчный пузырь, селезенка, желудок.
Во фразеологии, по мнению исследователей, возможно особое «перекрещивание» кодов в составе ФЕ. В русской и китайской фразеологии это в основном цветовой и соматический коды, причём цвет того или иного органа отнюдь не случаен: он или обозначает реальный цвет, или имеет метафорическое значение. Рука/shou Рука/shou – очень важное понятие в истории человеческой эволюции, эксплицирующее самое первое орудие труда. Человек создал мир именно своими руками, поэтому во фразеологизмах с компонентом рука воплощается идея важности рук в социальной жизни. Рука – распространенный во многих культурах символ власти, господства; олицетворяет силу, верность. Первоначальные значения этого образа связаны с олицетворением защиты, мощи; затем изображение руки используется для выражения доверия, дружелюбия, преданности и покровительства. Отпечатки рук представляли самого человека, служили его двойником. По мнению исследователей, помимо практических нужд, то есть своих производственных и бытовых функций, рука человека всегда являлась важнейшим символом в сфере ритуалов, а идиоматика, связанная с рукой, обширна и многогранна [Катермина,1997].
