Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Теоретические и методологические проблемы описания коммуникативного феномена лжи 18
1.1. Дефиниции понятия лжи в отечественной и зарубежной литературе IS
1.2. Структура и функции лжи как объекта лингвистики 35
1.3. Истоки и этапы развития «лингвистики лжи» в Германии и России . 45
1.4.Лингвистические теории лжи в германской и отечественной филологии 55
Выводы по первой главе 72
ГЛАВА II. Семиотические аспекты анализа коммуникативного феномена лжи в немецком языке 75
2.1. Семантика лжи 77
2.2. Синтактика лжи 101
2.3. Прагматика лжи 119
Выводы по второй главе 145
ГЛАВА III. Модель измерения лжи в коммуникации 148
3.1. Понятие модели измерения в науке. Подходы к измерению лжи в коммуникации 148
3.2. Современная прагмалингвистика: истоки и направления 160
3.3. Понятие ложного речевого акта в прагмалингвистике 173
3.4. Измерение лжи с позиции теории речевых актов 181
3.5. Измерение лжи в речевом общении 219
Выводы по третьей главе 258
ГЛАВА IV. Культурная вариативность феномена лжи в немецком речевом общении 261
4.1. Потенциал лингвистических измерений лжи в речевом общении 261
4.2. Культура лжи в современном дискурсе 275
4.3. Измерение лжи в институциональном дискурсе 281
4.4. Измерение лжи в бытовом дискурсе 302
Выводы по четвёртой главе 315
Заключение 317
Библиографический список 322
- Дефиниции понятия лжи в отечественной и зарубежной литературе
- Семантика лжи
- Понятие модели измерения в науке. Подходы к измерению лжи в коммуникации
- Потенциал лингвистических измерений лжи в речевом общении
Введение к работе
Представленная диссертация посвящена кругу проблем, связанных с изучением лингвистической стороны коммуникативного феномена лжи, которая, будучи не только социально-психологическим компонентом жизнедеятельности человека в обществе, но и своеобразным кодом любой коммуникации, в последнее время всё чаще оказывается в фокусе исследовательского интереса самых различных направлений – философии, социологии, психологии, юриспруденции и лингвистики. Изучение лжи в коммуникации, вопросов, связанных с темой «лингвистика лжи», стало особенно интенсивным в последнее время. Внимание исследователей лжи переключилось с вопроса о том, как оформляется ложь в языке, на вопрос о том, как она функционирует в речевом общении и возможно ли измерить её основные параметры.
Настоящее исследование посвящено трём важным аспектам коммуникативного феномена лжи, определяющим его взаимоотношение с лингвистическими механизмами и системой кодирования смысла высказывания, с одной стороны, и с культурной системой действий в обществе – с другой стороны. Соответствующие вопросы сгруппированы в нашем исследовании вокруг трёх тем: 1) лингвистика, 2) семиотика, 3) культура.
Работы, посвящённые изучению лингвистического и семиотического аспектов лжи, в отечественной лингвистике, весьма немногочисленны (Н.В. Глаголев (1987), Й. Кубинова (2002), Ю.И. Левин (1974), С.Н. Плотникова (2000), В.И. Шаховский (2005)). За рубежом активно развивается «лингвистика лжи» (Н. Weinrich (1966)), прежде всего, в немецком языкознании, как самостоятельное направление, где обобщаются и интегрируются теоретические результаты исследований лжи в области философии, психологии, социологии, юриспруденции, литературоведения (S. Bok (1980), D. Busse (1992), R. Chisholm, T.D. Feehan (1977), Die Lge… (1927), S. Dietz (2002), U. Eco (1985), E. Eggs (1976), G. Falkenberg (1980, 1982), B. Giese (1992), K. Gloy (1979), E. Goffman (1969), J. Meibauer (2005), J.M. Vincent, C. Castelfranchi (1981) и др.).
Наметившиеся в лингвистических исследованиях лжи два направления различаются своими предметами и методами. Представители первого направления занимаются изучением языковых единиц, номинирующих ложь/обман, методами логического анализа (Н.Д. Арутюнова (1991, 1994), И.Б. Шатуновский (1991), J. van der Auwera (1985), S. Dietz (2002), L. Gustafsson (1980) и др.), структурного анализа (Н.В. Глаголев (1987), К. Ehlich, К. Martens (1972), U. Fllgrabe (1995) и др.) и методами когнитивной семантики (А. Вежбицкая (2001), Е.И. Морозова (2008), Н.Н. Панченко (1999), W. Abraham (1976), S. Dnninghaus (1999), H.-J. Heringer (1977) и др.). Постулаты когнитивной семантики потребовали от исследователей перехода от описания к интерпретации связей языкового выражения со структурами знаний и процедурами их обработки (Е.С. Кубрякова (1995), Дж. Лакофф, М. Джонсон (1987), С.Н. Плотникова (2000), Р.С. Столнейкер (1985), М. Schwarz, J. Chur (1993) и др.).
Внимание представителей другого направления сосредоточено на изучении прагматических характеристик ложных высказываний, т.е. сознательного, намеренного нарушения условий выполнения речевого акта, принципов кооперативного общения (Й. Кубинова (2002), Дж. Остин (1986), Дж.Р. Сёрль (1986), W. Abraham (1979), С. Castelfranchi, I. Poggi (1994), R. Chisholm, T.D. Feehan (1977), G. Falkenberg (1982), J. Meibauer (2005)). Исследователями привлекается методологический аппарат теории речевых актов (S. Dietz, 2002, В. Giese (1992)), применяются методы дискурсного анализа для выявления манипулятивного характера лжи (М.Л. Макаров (1997), Т.М. Николаева (1999), С.Н. Плотникова (2000), U. Dubravka (1995), F. Hundsnurscher (1994)). Однако задача изучения феномена лжи как кода с позиции его структуры, содержательного состава семиотических законов её функционирования вышеназванными исследователями не ставится.
Возможность раскрыть лингвистические и семиотические особенности реализации лжи в коммуникации даёт модель измерения лжи, разработанная в данной работе на материале немецкого языка. Обращение к анализу семиотического аспекта лжи на примере только одного языка представляется правомерным, так как признаётся мнение об особенностях использования коммуникантами лингвистических средств в процессе общения в каждом конкретном языке. В работах, близких настоящему исследованию по кругу поднимаемых вопросов, исследуются лингвистические категории на материале отдельных языков и в сопоставительном плане (О.С. Иссерс (1999), С.Н. Плотникова (2000), И.И. Сущинский (1991), Т.Е. Янко (2001)).
В изучении данной проблематики лидирующее положение занимает зарубежная прагмалингвистика (прежде всего, это исследования, выполненные в США, Великобритании, Германии, Франции). В настоящее время отсутствуют крупные работы обзорно-аналитического характера, посвящённые достижениям зарубежных исследователей в области «лингвистики лжи» на материале немецкого языка. Для российского читателя работы современных немецкоязычных и англоязычных авторов по данной теме являются труднодоступными. Поэтому в данной диссертации внимание сконцентрировано на исследованиях лжи, написанных на немецком и английском языках и выполненных на базе немецкого, английского, русского, французского, итальянского и других языков. Анализ позволил сделать вывод об общих законах и тенденциях в подходе к проблеме и в то же время увидеть специфику их языковой реализации немецкими коммуникантами.
Кроме того, остаются недостаточно разработанными как общие вопросы лжи с позиции теории языка (ложь как коммуникативный феномен, аргументирующий эффект лжи, результативность экспертизы ложных высказываний), так и частные (дефиниция лжи как понятия прагмалингвистики, выявление типов лжи с позиции лингвистической прагматики, определение действенного характера лжи, обнаружение импликаций при передаче ложного сообщения, культуры лжи в дискурсе). В диссертации разработан лингвистический и семиотический подходы к анализу и трактовке ложных высказываний в немецком языке.
Исследование лингвистического аспекта лжи как полноправное направление в общелингвистической теории лжи в отечественной науке ещё не сформировалось. Не существует пока и детального измерения ложных высказываний в коммуникации, которое позволило бы составить их классификацию. В связи с изложенным выше данное комплексное исследование лжи на материале немецкого языка является актуальным как для развития общей лингвистической теории лжи, теории коммуникации, прагмалингвистики, так и для выявления своеобразного языкового варьирования лжи в рамках частного германского языкознания.
Объектом настоящего исследования является коммуникативный феномен лжи в его лингвистическом и семиотическом аспектах.
Предметом исследования являются лингвистические единицы немецкого языка, которые используются отправителем при осуществлении ложных высказываний.
Материалом исследования послужили ложные высказывания, собранные на основе сплошной выборки из художественных произведений XX–XXI вв. на немецком языке, примеры из газетно-публицистической немецкой прессы и выступлений немецких политиков. Кроме того, с привлечением информационных ресурсов Интернета использовались фрагменты, полученные из базы корпусов немецких текстов (AAC, IDS: Cosmas, DWDS, Limas, Schweizer Textkorpus), Интернет-источников по публицистической проблематике (Zeitungstexte), из кинофильмов, записей живой речи.
Основанием для использования литературно-художественного материала и кинофильмов послужила философская теория возможных миров, которая трактует представление об истинности/ложности с точки зрения положения вещей не в мире в целом, а в некоем возможном мире (С.Н. Плотникова (2000), Р.С. Столнейкер (1985)). В связи с этим литература является естественным объектом для семиотического анализа лжи (Р. Aron (1927), К. Corino (1988), B. Dewitz, R. Scotti (1997), Н. Hafenbrack (1985), Kann denn Lge… (1995), Ch. Zeller (2004)). Совокупный объём рассмотренного немецкоязычного материала составляет свыше 60 000 страниц.
Цель настоящего диссертационного исследования заключается в разработке лингвистической теории феномена лжи, в построении модели её измерения и в выявлении языковых структур, посредством которых оформляется ложная информация в современной немецкой коммуникации.
В соответствии с намеченной общетеоретической целью в работе решены следующие задачи:
-
определена структура и функции коммуникативного феномена лжи;
-
описаны характеристики собственно философских, социолингвистических, психолингвистических, юрислингвистических, лингвокультурологических, педагогических и лингвистических аспектов феномена лжи;
-
выявлены и объяснены семиотические механизмы оформления ложной информации средствами немецкого языка;
-
рассмотрена ложность как прагмалингвистическая категория;
-
разработана классификация ложных речевых актов на материале немецкого языка. В связи с чем:
а) дано определение ложного речевого акта;
б) выявлены и систематизированы ложные речевые акты на уровне локуции и иллокуции;
-
установлены основные типы манипулятивных стратегий и тактик навязывания лжи в немецком речевом общении;
-
разработана для коммуникативного феномена лжи модель измерения, позволяющая сделать выводы о вербальном оформлении ложного речевого акта, его иллокутивной силе, намерении отправителя ложного высказывания, а также о коммуникативном взаимодействии участников речевого общения;
-
верифицирована модель измерения лжи на примере немецкого институционального и бытового дискурсов (в монологе и диалоге).
Методологической базой научного изыскания являются общефилософские диалектико-материалистические принципы связи мышления и языка, категорий количества и качества, формы и содержания, причины и следствия. В качестве методологических принципов настоящего исследования избираются принцип антропоцентризма и интегративный подход к исследованию феномена лжи.
В качестве основных общенаучных методологических концепций в диссертации использовались такие исследовательские процедуры, как гипотетико-дедуктивный метод, описательно-сопоставительный метод, метод конверсационного анализа речи.
Для описания семантических, синтаксических и прагматических принципов оформления лжи в речи использовался метод семиотического анализа. Для понимания и истолкования ложных речевых актов использовался интерпретативный метод. В основу интерпретативного метода в диссертации положена концепция дискурсивного анализа, разработанная Т. ван Дейком (Т. ван Дейк (1989), М.Л. Макаров (1998)). В рамках интерпретативного метода используются теория интенциональных состояний Дж. Сёрля (1986), процедура исчисления речевых актов Дж. Сёрля, Д. Вандервекена (1986). В свете вышеназванных теоретических и методологических положений ложный речевой акт рассматривается как стратегическое средство, способствующее реализации манипулятивного воздействия на коммуникантов дискурса.
Полиаспектный подход к изучаемому объекту потребовал следующего инструментария в современной лингвистике:
теория речевых актов (ТРА) (Н.Д. Арутюнова (1998), В.В. Богданов (1989), Д. Вандервекен (1990), А. Вежбицка (1985), В.З. Демьянков (1986, 1989), И.М. Кобозева (1986), Дж. Остин (1986), Дж.Р. Сёрль (1986), П.Ф. Стросон (1986), И.П. Сусов (1984), К.Н. Ebert (1973), Р. Ernst (2002), G. Gabriel (1976), P. Mller (1977), Н. Wagner (2001), K. Zimmermann (1982) и др.);
анализ коммуникативных правил речевого общения (Р.С. Аликаев (2000, 2003), В.З. Демьянков (1982), В.И. Карасик (2004), М.Л. Макаров (1998), Е.В. Милосердова (2001), Н.И. Формановская (2007), А.-Р. Alkofer (2004), Y. Cho (2005), N. Groeben, В. Scheele (1984), М. Hartung (1998), R. Hitzler u.a. (1996), Н. Knoblauch (1998), Е. Lapp (1992), D. Lewis (1975), N. Nixdorf (2002), J. Ossner (1985));
теория импликатур (Г.П. Грайс (1985), В.З. Демьянков (1982), J. Meibauer (2005));
конверсационный анализ (J. Dittmann (1982), K. Ehlich (1987), W. Holly (1987), F. Liedtke (1997), G. Meggle (1993), J. Meibauer (1997), E. Rolf (1994));
межкультурная прагматика (С.Г. Агапова (2004), И.А. Стернин (2002), H. Eckert, G. Parker (2005), H.-J. Heringer (1994), N. Nixdorf (2002), J. Rehbein (1985), J. Verschueren (1991));
корпусная лингвистика (А.Н. Баранов (2001), C. Scherer (2006));
теория измерений (Е.Ю. Артемьева (1999), А.И. Мягков (2002), А.И. Орлов (2002, 2004), А.П. Пахомов (2006), С. Стивенс (1960), И.А. Церковная (2005), N. Campbell (1952), R. Hettlage (2003) и др.).
Теория речевых актов задействована непосредственно при разработке и объяснении классификации ложных речевых актов, при анализе значимых признаков ложных речевых актов, описании условий их осуществления.
Для измерения феномена лжи в коммуникации актуальными явились метод анализа коммуникативных правил речевого общения, метод вычисления конверсационных импликатур, конверсационный анализ разговора и межкультурная прагматика. Метод анализа коммуникативных правил речевого общения применялся для вычисления тех компонентов смысла ложного высказывания, с помощью которых отправителю удаётся уклониться от соблюдения принципа Кооперации в общении.
Теория конверсационных импликатур использовалась для определения ложной информации с точки зрения имплицитных смыслов, где нарушения категорий Количества, Качества, Отношения и Способа осуществляются отправителем целенаправленно и осознанно. Нарушение выделенных категорий является коммуникативно-прагматическим условием осуществления ложных речевых актов в речевом общении.
Основы межкультурной прагматики использованы для определения кода (социально и индивидуально обусловленный) лжи, который выбирается коммуникантом в общении, а также регистра лжи (симметричный и асимметричный). Выбор кода и регистра существенно влияет на ход общения между людьми, принадлежащими к разным культурам.
Корпусная лингвистика использована для выборки иллюстративных примеров, подсчёта количественных показателей лексико-грамматических средств при осуществлении ложного высказывания.
Теория объективных измерений в современных исследованиях гуманитарных наук применена для выведения основных шкал –конститутивных признаков ложного высказывания, для построения модели измерения лжи, которая направлена на лингвистическое описание лжи и её прагматической системы организации и функционирования.
На защиту выносятся следующие положения:
-
Феномен лжи представляет собой коммуникативное явление, вербализуемое языковыми единицами разных уровней. Структура и функции лжи теоретически обосновывают недостаточно представленные в научной литературе лингвистические аспекты феномена лжи. Содержательная характеристика последней даётся через определение её функций в соответствии с внешними компонентами речевой ситуации лжи: метаязыковой, референтивной, эмотивной, фатической, поэтической и воздействующей.
-
Лингвистическая теория феномена лжи представляет собой полиструктурное образование, включающее в себя лингвофилософские, социолингвистические, психолингвистические, юрислингвистические, педагогические, семиотические и лингвокультурологические конституенты, которые, с одной стороны, обеспечивают его многоуровневую организацию, а с другой стороны, объясняют своеобразие функционирования лжи в процессе коммуникации.
-
Вербальность лжи обосновывает её рассмотрение как объекта семиотики и её детерминацию как своеобразного кода в языке. При семиотическом подходе под таким кодом понимаются языковые констатации использования знаков коммуникантами с целью намеренного введения собеседника в заблуждение, навязывания лжи.
На семантическом уровне для оформления ложного высказывания в немецком языке используются: псевдонаучная манера выражения; игра слов; выбор идейно-эмоциональной лексики, метафор, вновь созданных слов. Своеобразие синтаксических механизмов оформления лжи в немецком языке заключается в применении правил грамматического построения высказывания, при которых грамматически правильно построенные предложения, тем не менее, позволяют отправителю намеренно ввести в заблуждение получателя и отвлечь его внимание от актуальной информации. Немецкими коммуникантами для оформления ложного высказывания используются следующие синтаксические явления: номинализация и именные группы; простые, эллиптические/ сложные предложения; инфинитивные формы глагола; модальный компонент. Анализ механизмов оформления лжи на прагматическом уровне проводится в связи со значением высказывания (подтекст, намёк), референцией говорящего, пресуппозицией.
-
Ложность рассматривается как прагмалингвистическая категория, которая определяется как несоответствие или нарушение отправителем основных прагматических правил и описывается на материале немецкого языка в прагматических видах толкования значения высказывания. Установлена внутренняя категориальная формула конститутивных признаков ложности как сумма постоянных и переменных признаков. Постоянные признаки представлены в общем виде как нарушение: нарушение намерения и нарушение искренности. Переменные признаки включают в себя: отправителя, получателя, пресуппозицию.
В процессе создания высказывания отправитель использует языковые средства для внедрения двусмысленности. Двоякий смысл ложного высказывания позволяет отправителю успешно манипулировать сознанием получателя и оказывать на него желаемое для отправителя воздействие. Участники коммуникации осуществляют двоякость смысла через передачу ложной информации, а также через частичное или полное преобразование истинной информации высказывания в ложную.
-
Ложный речевой акт определяется как вид речевого действия, при совершении которого намеренно нарушается ожидаемое соблюдение постулатов речевого общения. Получатель в процессе коммуникации может иногда осознавать эти нарушения, но чаще всего он их не осознаёт.
Классификация ложных речевых актов строится с учётом локутивного и иллокутивного уровней. Отправитель «подстраивается» под ожидания получателя и с этой позиции на уровне локуции ложные речевые акты разделяются на имитирующие (имитация отправителем голоса, акцента, вокабуляра), симулирующие (отправитель высказывания выражает установки, желаемые получателем), вуалирующие (скрытое сложное намерение, распознаваемое получателем частично).
На уровне иллокуции выделяются ложные констативные акты, ложные комиссивные акты, ложные директивные акты, ложные декларативные акты, ложные экспрессивные акты и ложные контактивные акты.
-
Манипулятивная сила лжи заключается в воздействии отправителя на получателя. Воздействие осуществляется отправителем с помощью таких языковых средств и речевых приёмов, которые влияют на принятие получателем выгодных для отправителя решений. Манипулятивная сила лжи реализуется отправителем имплицитными слоями информации – пресуппозиции, импликатуры высказывания, а также выбором различных коммуникативных стратегий и тактик.
Использование серии ложных высказываний позволяет немецкоговорящему коммуниканту реализовать определённые тактики оказания давления на получателя. Принцип Кооперации/Некооперации базируется на приоритете интересов отправителя над интересами получателя. Установка на Кооперацию/Некооперацию является одним из важных параметров в описании коммуникативных манипулятивных стратегий и тактик лжи.
В зависимости от установки коммуникантов манипулятивные стратегии делятся на кооперативные (аргументативные, ритуализированные, креативные), конфликтные (тактика нечестной игры, провокационные и деструктивные) и нейтральные стратегии (тактика игнорирования и тактика контроля над ситуацией). В зависимости от интенсивности навязывания лжи в коммуникации выделяются активные и пассивные тактики. Для институционального дискурса характерны деструктивные тактики и тактики контроля над ситуацией. Доминирующими тактиками в немецком бытовом дискурсе являются ритуализированные и креативные.
-
Процесс и условия создания ложного высказывания, прагматические особенности оформления лжи в речи образуют основу для построения модели её измерения в коммуникации. Модель измерения включает конститутивные признаки ложного высказывания: отправитель и его намерение обмануть получателя с помощью утверждения, получатель и его неосознаваемая вера в истинность утверждения отправителя. Они задают шкалы его измерения: шкала намерения; шкала знания и веры; шкала тактики внедрения ложного высказывания; шкала иллокутивной силы высказывания. Измерение ложных высказываний может быть построено по схеме: ложный речевой акт – манипулятивная тактика – манипулятивная стратегия.
-
Модель измерения лжи в коммуникации построена на основе исчисления совокупности лингвистических характеристик ложного высказывания по различным шкалам.
Модель измерения лжи в коммуникации верифицируется на основе анализа речевого взаимодействия немецких коммуникантов в институциональном и в бытовом дискурсах (на материале как монолога, так и диалога). Целью лжи в различных видах институционального дискурса выступает сохранение и/ или получение каких-либо общественных преференций. В институциональном дискурсе (на примере немецкого политического дискурса) коммуниканты используют аргументативные и деструктивные тактики. В бытовом дискурсе немецкие коммуниканты чаще применяют ритуализированные и креативные тактики лжи для сохранения эмоционального равновесия, соблюдения социальных норм и правил.
Научная новизна диссертации заключается в том, что настоящее комплексное описание лжи как коммуникативного феномена осуществлено в отечественной лингвистике впервые.
Научная новизна обусловлена привлечением к анализу лжи корпусной лингвистики, а также таких направлений в прагмалингвистике как теория коммуникативных постулатов, теория конверсационного анализа разговора и межкультурна прагматика. Основополагающим моментом при рассмотрении лжи с позиции прагмалингвистики является её понимание как нарушения. Все нарушения, реализуемые в дискурсе, рассматриваются на материале немецкого языка впервые, поскольку в большинстве работ, посвящённых лингвистической стороне феномена лжи, для исследования использовались материалы на английском или русском языках.
Новизна исследования связана также с построением оригинальной модели измерения лжи как коммуникативного феномена. Разработанная модель измерения ложных речевых актов релевантна для описания лжи в различных типах дискурса.
На материале немецкого языка комплексный семиотический анализ единиц разных уровней языковой системы, репрезентирующих ложь, проводится впервые.
Теоретическая значимость диссертации определяется тем, что выработанные принципы детального лингвистического описания коммуникативного феномена лжи способствуют развитию общей лингвистической теории лжи и лингвистической прагматики.
Разработка лингвистической теории лжи позволяет ввести в научный оборот понятий «коммуникативный феномен лжи», «ложный речевой акт» и «модель измерения лжи».
Предлагаемая в исследовании модель измерения, представляющая собой интегративное полиструктурное образование и объединяющая в единый анализ лингвистические аспекты ложного высказывания и семиотические аспекты, открывает новые возможности теоретического осмысления лжи как коммуникативного феномена.
Комплексный анализ семиотических аспектов осуществления лжи является теоретически значимым для исследований языковых средств всех уровней немецкого языка.
На основе выведения закономерностей осуществления лжи в институциональном (политическом) и бытовом дискурсах возможен дальнейший анализ лжи на материале других типов дискурса.
Практическая ценность работы определяется возможностью внедрения результатов исследования в курсы теории общего, германского и немецкого языкознания, грамматике, прагмалингвистике, социолингвистике, межкультурной коммуникации, лингвокультурологии, лексикологии, страноведению, в спецкурсы по анализу дискурса, лингвистике лжи, литературе Германии.
Материал, представленный в диссертации, может быть использован в практике преподавания немецкого языка, в частности, в обучении приемам речевого воздействия, манипуляции.
Апробация и реализация результатов диссертации. Концепция, теоретические положения и результаты исследования были представлены в докладах на научных семинарах в университетах г. Регенсбурга, г. Майнца (Германия) в 2006 г. Основные выводы исследования обсуждались на заседаниях кафедры немецкой филологии ПИ ЮФУ. Результаты проведённого исследования прошли апробацию в докладах и сообщениях, представленных на 18 международных, общероссийских и региональных конференциях: в Ростове-на-Дону (РИНяз, апрель 2005 г.), в Волгограде (ВолГУ, апрель 2006 г.), Ростове-на-Дону (РГУ, октябрь 2006 г.), Тольятти (ТГУ, декабрь 2006 г.), Кирове (ВГГУ, декабрь 2006 г.), Рязани (РГМУ, март 2007 г.), Благовещенске (БГПУ, апрель 2007 г.), Москве – Пензе (МНЭПУ, май 2007 г.), Таганроге (ТГПИ, июнь 2007 г.), Москве, (МГЛУ, сентябрь 2007), Пятигорске (МГЛУ, октябрь 2007), Москве – Вашингтоне (РУДН, октябрь 2007 г.), Стерлитамаке (ГПА, октябрь 2007 г.), Ростове-на-Дону (ПИ ЮФУ, ноябрь 2007 г.), Минске (МГЛУ, декабрь 2007 г.), Ростове-на-Дону (ДЮИ, март 2006, 2008, 2009 гг.). Теоретические положения и выводы диссертационного исследования были также апробированы автором при проведении лекционных и семинарских занятий по прагмалингвистике в Педагогическом институте Южного федерального университета.
Основные положения и материалы исследования представлены в 40 публикациях общим объемом 43,37 п.л., включая монографию, главу в коллективной монографии, учебное пособие, статьи в региональной и центральной печати, в том числе статьи в журналах, рекомендованных ВАК РФ для представления результатов докторских диссертаций.
Структура работы определяется целями и задачами исследования. Объём диссертации – 392 страницы. Диссертация включает: Введение, четыре главы, Заключение, список использованной литературы (более 600 наименований, из них 300 на иностранных языках: немецком и английском), списки цитируемой литературы и словарей.
Дефиниции понятия лжи в отечественной и зарубежной литературе
В XX веке внимание исследователей к феномену лжи, а именно общих принципов и причин её порождения, обратилось к ее внутреннему устройству. Учёные в России и за рубежом ставили перед собой задачу обобщения накопленного опыта в изучении лжи, правил и закономерностей её внутренней структуры и, в конце концов, в построении теории лжи. Появление и проявление форм лжи во всех сферах жизни человека стало очевидным и привело к необходимости глубокого изучения её лингвистической природы, а также систематизации инструментов её измерения в коммуникации с позиции лингвистики.
В построении такой лингвистической системы «измерения» лжи мы опираемся на исследования отечественных и зарубежных ученых, которые пытаются решить следующие задачи - рассмотреть и описать ложь как лингвистическое понятие, определить основные виды лжи, выявить способы её оформления в речи и фиксации в языке, а также разработать приёмы распознавания лжи с точки зрения лингвистики [Аксёнов, 2005; Глаголев, 1987; Кубинова, 2002; Панченко, 1999; Плотникова, 2000; Шаховский, 2005;
Abraham, 1976, 1979; Aron, 1927; Bok, 1980; Dietz, 2002; Donninghaus, 1999; Eco, 1985, 2002; Eggs, 1976; Ehlich, Martens, 1972; Falkenberg 1981, 1981a, 1982, 1984, 1985, 1986; Fischer 2003; Franck, 1973; Frisk, 1936; Fullgrabe, 1995; Giese, 1992; Grice, 1957; Hundsnurscher, 1994; Kulturen der Luge, 2004; Meibauer, 2005; Мьііег-Fraureuth, 1965; Piwonka 2003; Vaichinger, 1911; Vincent, Castelfranchi, 1981; Wagner, 1920; Weinrich, 1966, 1986; Zagorin, 1990; Zimmermann, 1982, 1985; Zuckermann, Driver, 1985]. Изучение лингвистической стороны феномена лжи позволяет рассмотреть объект исследования как системно-структурированное образование.
Понятие лжи
Предельно общим для нашего исследования является само понятие лжи, рассмотрение которого целесообразно начать со сравнения дефиниций «лжи» в отечественной и зарубежной литературе. Обладая своими принципами членения внешнего мира, каждый народ имеет свой взгляд на окружающую его действительность. Вследствие этого И система понятий разных языков, так же как и конституирующие их лскснко-семантические поля, не совпадают. Сравнение дефиниций лжи на материале немецкого и русского языков позволят выявить сходство и различия в понимании данного феномена в разных культурах народов.
В немецких источниках ложь определяется как «сознательно ложное утверждение, утверждение, основанное на заблуждении, обмане; а также и в том случае, если в утверждении факты намеренно умалчиваются или искаженно передаются» (hewusst falsche Anssage, auf Tduschung cmgelegte Aussage; sie liegi auch dann vor, wenn Tatsachen mit Absicht verschwiegai oder entstellt wiedergegeben werden) [Brockhaus, 1998: 632]; «сознательно, умышленно высказанная неправда» {absichtlich wissentlich gedtmerte Unwahrheit) [Duden, 1989: 971]; «намеренно ложное, ошибочное утверждение, которое сознательно вводит в заблуждение другого» (absichtlich falsche Aussage, Aussage гиг bewussten Tauschung onderer) [Wahrig, 1997: 829].
Немецкие определения имплицитно и эксплицитно дают указание на коммуниканта, которого обманывают, вводят в заблуждение. Представления о правах человека так глубоко укоренились в западном коллективном или индивидуальном сознании, что находят своё отражение в определении дефиниций в толковых словарях. Подтверждение этому мы находим и в дефинициях обмана.
Обман (Betrug) понимается как «злоупотребление доверием другого, скрытное нарушение доверия» (das Hintergehen eines anderen, hinterhaltiger Vertrauensbruch) [Brockhaus, 1998: 238]; «сознательное введение в заблуждение другого» (bewusste Tauschung, Irrefiihrung eines anderen) [Duden, 1989: 251]; «злоупотребление доверием другого; обман с намерением получить выгоду, обогатиться; обсчёт, обвес, обмер» (Hintergehen eines anderen; Tauschung in der Absicht sich einen Vorieil zu schaffen, sich zu bereichern; Obervorteilt/ng, Schwindel) [Wahrig, 1997: 264].
Можно сделать вывод, что дефиниции «ложь» и «обман» имеют различное содержание. Отличие заключается в следующих критериях: ложь - слова, речь говорящего, которые намеренно искажают факты действительности (вербальное действие), обман - это слова или действия (поведение), которые при своеобразной подаче вводят партнёра в заблуждение (вербальное и невербальное действие).
В отечественных источниках толкование лжи сосредоточено, главным образом, на словесном искажении истины. Ложь понимается как «то, что солгано, слова, речи, противные истине» [Даль, 1981: 241], «намеренное искажение истины, неправда, обман» [Ефремов, 200 Ї: 801; Ожегов, Шведова, 1999: 331], «неправда, намеренное искажение истины; обман, выдумка, вымысел» [СТСРЯ, 2001: 504].
Семантика лжи
Семантика изучает законы смысла, т.е. отношение знаков к их денотатам и тем самым к объектам, которые они обозначают или могут обозначать. При семантическом изучении знака особую роль играют условия, определяющие возможность применения знака к объекту или ситуации. Такие условия, или «семантические правила», устанавливают соответствие между знаками и ситуациями, которые данные знаки могут обозначать [Моррис, 2001: 64].
В древних индоевропейских обозначениях лжи и обмана, выделились три основные семантических компонента значений, ставшие источником негативной коннотации лжи и обмана: нанесение ущерба, сокрытие намерений, искривление/ искажение действительности, психическое насилие [Панченко, 1999: 11; Filipenko, 2001: 12].
Заслуживает внимания этимология слов «Luge» и «ложь». Немецкий глагол «tugen» произошёл от средиеверхненемецкой формы глагола «licgen» (лежать). Существительное «Luge», а затем и глагол были преобразованы. чтобы избежать омонимии с глаголом «liegen» (лежать) [Kluge, 1999: 527].
В русском языке слово «ложь» образовано с помощью семы «лъгати» [Шанский, 1975: 244]. Слова «ложь» и «лгать» являются родственными словами с «предательский», «изменчивый» и являются производными от гог. laugnjan - «отрицать, отвергать»; logaissi; mendacii; fol-lugoim - «скрываю, утаиваю» [Фасмер, 1986: 469].
При раскрытии содержания высказываний с точки зрения семантического аспекта лжи выявляется их неадекватность отображаемой реальности. При этом важно определить, насколько значение высказывания, переданное отправителем, соответствует тому значению, которое понял получатель. В поисках ответа на этот вопрос в рамках семантического анализа лжи интересно изучить однозначность/ неоднозначность соответствия составляющих «семантического треугольника» (знак - понятие - денотат), которое выражается в омонимии, полисемии и синонимии.
Явление синонимии в семиотике интерпретируется весьма широко. Равнозначность, но не тождественность синонимов понимается как соотнесённость знака с одним и тем жз понятием, или с той его частью, которая содержит характеризующую информацию (интенсиональная синонимия), или соотнесённость знака с одним и тем же денотатом (экстенсиональная синонимия) [Степанов, 1990: 438]. Понятия интенсиоиала и экстенсионала, введенные Р. Кариапом для анализа значения языковых выражений, представляют собой модификацию и дальнейшую разработку семантической концепции Г. Фрегс [Frege, 1966].
В лингвистике исследуется преимущественно интенсиональная синонимия. Под интенсионалом понятия понимается его содержательная сторона Её образует совокупность свойств и признаков, с помощью которых конструируется определенный класс [Балли, 1955: 87]. Интенсиональная синонимия позволяет не только определить типы лексических объединений и изучить ареал синонимов, но и выявить существующие различия в использовании коммуникантами языковой единицы в той или иной ситуации.
Возможность существования различных типов лексических объединений, в которых слова относятся к одной предметной и понятийной области, привлекала внимание ученых ещё в XIX веке [Кузнецов, 1990: 380]. Выделемие используемых при толковании слова признаков осуществляется на основе его сопоставления с другими словами, близкими к нему по значению, так как «слова того или иного языка не являются обособленными носителями смысла, каждое из них, напротив, имеет смысл только потому, что его имеют также другие, смежные с ним слова» (перевод наш. - Л.Л.) [Trier, 1932: 417]. Слова, связанные между собой семантическими отношениями, относятся к одному семантическому полю, под которым понимается «совокупность языковых, главным образом лексических единиц, объединённых общностью содержания и отражающих понятийное, предметное или функциональное сходство обозначаемых явлений» [Кузнецов, 1990: 380].
В зависимости от типичных признаков языковых единиц, образующих то или иное поле, и от критериев, служащих основой для такого объединения, выделяются лексические, ассоциативные, словообразовател ьные, морфологические, морфологосемантические, семантические, грамматические, грамматико-лексические, синтаксические, трансформационные, парадигматические и синтагматические поля [Щур, 1974: 21]. На современном этапе активно изучаются вопросы поля.
Например, проблемы функционально-семантических и словообразовательных полей, их специфика, закономерности межкатегориального взаимодействия, взаимосвязи функционально-семантических полей различных типов интенсивно разрабатываются исследователями на примере английского, немецкого языков [Власова, 2002: 25, Радченко, 2005: 203]
Понятие модели измерения в науке. Подходы к измерению лжи в коммуникации
Для построения модели измерения лжи и определения основных параметров измерения необходимо рассмотреть некоторое общие положения, а именно понятие модели измерения в технических и гуманитарных науках, принцип построения модели измерения, существующие подходы к построению классификации видов лжи.
Сегодня моделирование используется практически в каждой научной дисциплине. Оно применяется в том случае, если объект по каким-либо причинам затруднительно или вообще невозможно изучать в естественных условиях [Кондаков, 1975: 360]. К таким объектам относится и ложь, модель измерения которой мы построим.
В науке любое изыскание, производимое для изучения тех или иных параметров какого-либо явления, по существу представляет собой моделирование, так как объектом исследования является конкретный вариант модели, наделенной необходимыми характеристиками. Моделирование объекта представляет собой эффективный способ познания и описания его формы и содержания.
Существует множество определений понятия «модель», каждое из которых трактуется в соответствии с целью и задачами проводимого исследования. Самое общее определение модели, которым мы воспользуемся, дается в «Логическом словаре-справочнике»: «Искусственно созданный объект в виде схемы, чертежа, логико-математических знаковых формул, физической конструкции, который, будучи аналогичен исследуемому объекту ... , отображает и воспроизводит в более простом уменьшенном виде структуру, свойства, взаимосвязи и отношения между элементами исследуемого объекта» [Кондаков, 1975: 360-361]. Главное свойство модели быть не копией, а аналогом изучаемого объекта, поскольку модель является обобщённым результатом процесса моделирования.
В лингвистике имеется множество определений модели. Чаще всего под этим термином понимают: тип, образец каких-либо текстовых единиц; символы, схемы для описания языковых объектов; структуру, формализованную фиксированным метаязыком [Булыгина, Крылов, 1990: 305; Lewandowski, 1994: 717]. Понятие лингвистической модели возникло в структурной лингвистике и прочно вошло в научный обиход в 60-70-х годах XX века с возникновением математической лингвистики и проникновением в лингвистику математических методов. В единстве с другими методами изучения языка моделирование выступает как средство углубленного познания скрытых механизмов речевой деятельности.
Модели в лингвистике различаются не только по направленности на определённый объект, но и по используемым средствам моделирования -алгоритма и исчисления. Различие между алгоритмом и исчислением состоит в следующем: алгоритм есть последовательность команд, т.е. строгая последовательность предписывающих для выполняемых действий правил. Исчисление представляет собой систему разрешений (позволений), т.е. множество разрешающих правил. Для нашего исследования актуально исчисление, которое как вид математической системы включает: исходные (первичные или неопределяемые) понятия; первичные (недоказываемые) утверждения о связях между этими понятиями (аксиомы); правила вывода новых утверждений (теорем) из уже имеющихся. Критерием адекватности любой модели служит измерение её" составляющих на практике.
Измерение является основным средством объективного познания окружающего мира, поэтому неудивительно обращение исследователей различных научных направлений к теории измерения. В самом широком смысле измерение может пониматься как «показ неизвестного посредством известного» [Артемьева, 1999: 42].
Сначала теория измерений развивалась как теория психофизических измерений. В послевоенных публикациях американский психолог С.С. Стивене основное внимание уделял шкалам измерения. Во второй половине XX века сфера применения данной теории стремительно расширяется [Орлов, 2004]. Термин «теория измерений» применяется для обозначения целого ряда научных дисциплин: классической метрологии, репрезентативной теории измерении, алгоритмической теории измерений. Теория измерений является также одной из составных частей прикладной статистики.
В физике под измерением понимается последовательность экспериментальных и вычислительных операций, осуществляемая с целью нахождения значения физической величины, характеризующей некоторый объект или явление [Широков, 1983: 208]. Измерения в гуманитарных системах существенным образом отличаются от измерений в технических системах. Это заставило нас искать аналогии и проводить сравнение с теориями измерения в социологии и психологии. В социальных системах большинство исследуемых переменных являются латентными, т.е. измеряются не в явном виде, как, например, длина или вес в технике. Основное различие гуманитарных и технических измерений заключается в специфике исследуемых переменных.
Потенциал лингвистических измерений лжи в речевом общении
С практической точки зрения, возможны различные подходы к лингвистическому измерению лжи. На наш взгляд перспективными являются дискурси ый анализ, ориентированный на выявление манипулятивного характера лжи в коммуникации (манипулятивные стратегии и тактики) (см. 4.3.) и анализ языкового материала, репрезентирующего осуществление ложного высказывания, с помощью словарных описаний или корпусов текстов. На основе полученных данных в настоящем параграфе мы представим потенциал измерений лжи в речевом общении с привлечением корпусной лингвистики. В рамках настоящего параграфа также систематизируются, обобщаются и выделяются центральные моменты в отечественных и зарубежных исследованиях лжи как составляющей институционального и бытового дискурса.
О перспективах развития научного направления «лингвистика лжи» высказывались и высказываются как отечественные, так и зарубежные исследователи [Бушев, 2003; Шаховский, 2005; Dietz, 2002; Donninghaus, 1999; Falkenberg, 1982; Eco, 1989]. Говоря о перспективах изучения лжи, учёные имеют в виду: анализ языковых явлений, при помощи которых осуществляется ложь [Аксёнов, 2005; Гловинская, 1998; Левин, 1974; Donninghaus, 1999; Filipenko,2000; Weinrich, 1966; Zuckermann, Driver, 1985]; влияние социальных факторов на оформление лжи в речи (профессия, статус отправителя) [Bohme, 1985; Bok, 1980; Boventer, 1986; Eisermann, 1991; Ooftman, 1971; Hettlaga 2003, 2003a; Loftier, 2005; Ottermann, 2000; Schmid, 2003; Vogelgesang, 1998]; влияние эмоционального состояния, а также пола и возраста отправителя и получателя на оформление лоэюного высказывания [Берн, 1992; Гвоздева, 2004; Майерс, 1996; Мельникова, 2002; Осиновская, 2002; Flierl, 2005; Fullgrabe, 1995; Hollander, 1999; Knill, 2004; Lohmann, 2000; Strubel, 1985; Ullmann, 1975; Weichelt, 2002]; степень воздействия передаваемой отправителем ложной информации [Арутюнова, 1992; Бушев, 2003; Быкова, 1999; Глаголев,. 1987; Falkenberg, 1982; Giese, 1992; Genzmer, 1988; Gloy, 1979; Meibauer, 2005; Vincent, Castelfranchi, 1981] национально-культурную специфику понимания и измерения лжи; лингвокультурные аспекты языковой реализации концепта «ложь» [Дешсрисва, 2002; Земскова, 2006; Панченко, 1999; Eckert, Parker, 2005; Ehlich, 1987; Hall, Whyte, 1960; Hann, 1986].
Очевидно, что учёных объединяет необходимость учитывать в лингвистическом исследовании лжи так называемый «человеческий фактор» [Булыгина, 1981: 333]. К числу человеческих факторов относятся: 1. Языковая компетенция, т.е. знание некоего языкового кода, с помощью которого общающиеся обмениваются информацией. 2. Национальная принадлежность. 3. Социально-культурный статус (социальная принадлежность, профессия, занимаемая должность, культурные нормы и обычаи, уровень Образования, место жительства, семейное положение). 4. Биолого-физиологическис данные. 5. Психологический тип коммуниканта. 6. Текущее психологическое состояние (настроение, текущие знания, цели и интересы). 7. Степень знакомства коммуникантов. 8. Устойчивые вкусы, пристрастия и привычки. 9. Внешний вид (одежда, манера и т.п.) [Богданов, 1990: 29].
С обращением языкознания к человеческому фактору внимание учёных от формальных критериев анализа лжи [Abraham, 1976; Eggs, 1976; Frisk, 1936] повернулось в сторону выяснения влияния вышеназванных обстоятельств или факторов на ложь в коммуникации.
Языковая личность, её речевая деятельность, коммуникация и проблемы её описания оказались в центре внимания корпусной лингвистики. Корпусная лингвистика занимается разработкой общих принципов построения и использования лингвистических корпусов с использованием компьютерных технологий. В основе корпусной лингвистики лежит положение о том, что язык - это социальное явление, и его можно описать данными, основанными на речевом опыте коммуникантов [Баранов, 2001]. Большинство текстов оформляются в виде речевых актов, которые представляют взаимодействие между членами языкового сообщества. Ложь проявляет себя в текстах как коммуникативный феномен, который можно описать и проанализировать с помощью корпусной лингвистики.
