Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Дискурс и его конструктивные элементы 10
1.1. Понятие дискурса 10
1.2. Прагматическое истолкование дискурса 12
1.3. Интерактивная природа дискурса 15
1.4. О прагматической семантике дискурсивной номинации 20
1.5. Конструкция дискурса 25
1.6. Закономерность конструкции дискурса 30
1.7. Элементы дискурсивной конструкции 32
Выводы 33
Глава 2. Структурно-семантические свойства фигуры сравнения 36
2.1. Сравнение как объект лингвистической стилистики 36
2.2. Сравнение как языковой прием 38
2.3. Сравнение и метафора 46
2.4. Сравнение и полуотмеченные структуры 48
2.5. Характерные черты сравнения 49
2.6. Типы сравнений 54
2.7. Формально-семантические и структурные аспекты сравнения .59
2.8. Сравнение и образность дискурса 73
2.9. Семиотическая природа художественного сравнения 84
Выводы 89
Глава 3. Функционально-конструктивные свойства фигуры сравнения 92
3.1. Психологические эффекты сравнения. Сравнение и установка .92
3.2. Сравнение и визуализация восприятия 97
3.3. Сравнение и вариативность восприятия 101
3.4. Сравнение и смысловые механизмы 105
3.5. Сравнение и денотатная структура дискурса 108
3.6. Роль сравнения в построении модальности дискурса 121
3.7. Роль сравнения в управлении вербальным поведением реципиента дискурса 129
Выводы 132
Заключение 135
Список литературы 140
Приложения 154
- Интерактивная природа дискурса
- Сравнение как языковой прием
- Формально-семантические и структурные аспекты сравнения
- Психологические эффекты сравнения. Сравнение и установка
Введение к работе
Настоящее исследование посвящено лингвопрагматическому анализу фигуры сравнения как конструктивного элемента текста. Изучение лингвистического и литературоведческого аспекта сравнения широко представлено в литературе, однако это явление нуждается в лингвопрагматическом освещении в функциональном плане, относительно роли, возлагаемой на сравнение в построении текста как коммуникативно-действенной знаковой системы. Рассмотрение сравнения как элемента, участвующего в выражении содержания, влагаемого в текст автором (экспрессивист-ский подход к текстовой констукции), оказывается недостаточным, и целый ряд вопросов об интерактивных возможностях сравнения остается пока без должного ответа.
Мы полагаем, что ответы на эти вопросы можно найти, рассматривая речевую коммуникацию как коммуникативный, социопсихически значимый и содержательный процесс взаимной регуляции речевой деятельности его участников. При этом возникает реальная возможность установить целый класс мотиваций употребления сравнения как частных манифестаций одной общей детерминации языкового употребления - оказания речевого воздействия на адресата текста, управления его коммуникативно-познавательной деятельностью в соответствии с замыслом автора текста.
Таким образом, рабочая гипотеза предпринятого научного исследования состоит в предположении, что сравнение как элемент текста представляет собой речевое явление, социально и психолингвистически значимое в плане реализации говорящим его коммуникативных намерений. Исходя из допущения об интерактивной природе дискурса, мы предполагаем, что сравнение в дискурсе является интерактивно значимым элементом речевой ткани, что его значение и структура обеспечивают выполнение им определенных функций по управлению деятель-
ностью адресата в интересах реализации замысла автора как участника интеракции.
Исследование сравнения как конструктивного элемента дискурса должно позволить вскрыть закономерности социо- и психолингвистической обусловленности речевого поведения человека, употребления им языка, что предполагает решение ряда научных задач, а именно: сбора и систематизации материала - разнообразных случаев употребления сравнения в дискурсе; описания семантических, структурных и функциональных характеристик сравнений; на основе психолингвистических представлений формулирования закономерностей коммуникативной обусловленности употребления сравнения.
Актуальность изучения феномена сравнения как конструктивного элемента дискурса обусловлена необходимостью, испытываемой теорией языка, в получении достоверных, научно обоснованных знаний о закономерностях речевого поведения людей, закономерностях построения дискурса, о причинах, побуждающих коммуникантов к использованию тех или иных средств языка.
Цель и задачи исследования. Цель данного исследования состоит в выявлении роли сравнения как одного из ярких языковых средств в построении текста как действенной коммуникативной системы. В соответствии с целью исследования в диссертации ставятся следующие задачи:
систематизировать разработанные в языкознании научные взгляды на языковую природу сравнения для формирования теоретического основания анализа ситуаций употребления сравнения в дискурсе;
исследовать контексты употребления сравнения как особого средства языковой номинации в плане выявления его семантико-прагматической мотивации;
исследовать разнообразные ситуации употребления сравнений с целью установления основных структурных типов данных коммуникативных образований;
выявить основные виды функциональной нагрузки сравнений в пострении дискурса как действенного целого;
- рассмотреть возможные формы зависимости между структурными типами изучаемых коммуникативных образований и разновидностями возлагаемых на них функциональных нагрузок.
Научная новизна настоящей работы заключается в следующем:
1. Феномен сравнения впервые получает лингвопрагматическое истолкова
ние и впервые вводятся в научный оборот способ описания языкового тропа (фигу
ры) как конструктивного элемента координационно-деятельностной системы дис
курса, лингвопрагматическои регуляции коммуникативной деятельности адресата
дискурса. Впервые выявлен и описан коммуникативный прием регуляции коммуни
кативной деятельности адресата (реципиента) способом сравнения в составе целост
ного дискурса.
Впервые получили систематическое описание семантические особенности и определены основные структурные типы сравнения в свете их конструктивной роли в дискурсе на материале русского и английского языков.
Впервые выявляются основные типы функционально-конструктивной нагрузки сравнения в целостном дискурсе.
4. Впервые обосновывается идея приоритета интеракциональных мотивов пе
ред экспрессивными в употреблении сравнения как номинации особого рода, а
именно в качестве конструктивного элемента дискурса.
На защиту выносятся следующие научные положения:
Сравнение как употребляемое в речи языковое средство имеет не просто номинативную и не просто экспрессивную природу, но природу координационно-деятельностную, значимую с точки зрения организации управления коммуникативной деятельностью реципиента в вербальной коммуникации.
Сравнение как конструктивный элемент дискурса является средством эмоционально-оценочного влияния на реципиента, направленного на достижение коммуникативных и экстракоммуникативных целей коммуникации как системы координационной интеракции деятельностей ее участников.
Разнообразие структурных и семантических типов сравнения обеспечивает многообразие функций, выполняемых данным коммуникативным средством в целесообразном формировании дискурса.
Сравнение как конструктивный компонент дискурса позволяет формировать целостный дискурс как знаковую программу управления коммуникативной деятельностью адресата, выполняя функции:
обеспечение двуплановости семантической структуры дискурса;
детализация определенного звена денотативной основы текста для создания развернутого фрагмента «возможного мира»;
синтез денотативных и коннотативных компонентов в фрагменте системы «возможного мира» текста;
визуализация отдельных фрагментов денотатной основы текста;
формирование определенного способа подачи, особого способа предъявления коммуникативно-ведущего образа в системе образов для реципиента;
логическая экспликация, выделение отдельного, коммуникативно приоритетного денотата в системе дискурса.
формирование плана модальности дискурса качестве: а) строевого элемента субъективной модальности в системе «возможного мира» текста, б) строевого элемента в конструкции пласта неоценочной семантики, в) средства сцепления двух планов, в частности, в роли приема выделения элемента субъективной модальности на фоне модально нейтрального контекста и др.
Изучение сравнения как конструктивного элемента дискурса позволяет рассматривать употребление этого языкового средства в качестве особого коммуникативного приема регуляции коммуникативной деятельности адресата (реципиента), а именно, регуляции его коммуникативной деятельности способом сравнения в составе целостного дискурса.
Теоретическая значимость научных результатов исследования состоит в продуктивном развитии, которое получили в данной диссертации перспективные научные представления об употреблении языковых средств в речевом процессе как
системе взаимной координации деятельностей его участников и в дискурсе как средстве знакового управления коммуникативной деятельностью реципиента. Материалы исследования и полученные научные выводы существенным образом уточняют научное представление о коммуникативных мотивах употребления сравнения, о самом сравнении как языковом средстве регуляции деятельности реципиента дискурса, а также о семантических, функциональных и структурных свойствах такого рода средства как конструктивного элемента дискурса.
Практическое значение проведенного исследования заключается в том, что полученные в ходе исследования результаты могут использоваться в курсах стилистики, коммуникативной лингвистики, культуры речи, риторики, в лингвистической герменевтике, в практике развития навыков письменной речи в рамках курсов иностранных языков, в частности, при формировании навыков построения текстов, ориентированных на эффект воздействия.
Методологическую и теоретическую основу диссертации составили труды российских и зарубежных ученых, посвященные описанию речевой деятельности как важнейшей стороны языка, анализу речевой коммуникации как взаимодействию людей.
Методы исследования определены его целью и задачами, а также объективной спецификой изучаемого предмета и включают моделирование речепсихических процессов как основной метод с опорой на психолингвистическую методологию, разработанную в отечественной теории речевой деятельности Л.В.Щербой, Л.С.Выготским, А.Н.Леонтьевым, А.А.Леонтьевым, А.Р.Лурией и их последователями, метод интроспекции и интерпретации текста, метод контекстно-ситуативного анализа высказываний, элементы структурно-функционального анализа.
Материалом настоящего исследования послужили произведения художественной литературы, политической и экономической публицистики на русском и английском языках.
Апробация работы проходила в виде научных докладов на заседаниях кафедры английского языка (второго) Военного университета, на научных конференциях в Военном университете, на научных конференциях в других вузах.
Содержание работы отражено в научных публикациях (статья и три публикации тезисов).
Структура и объем работы. Во Введении обосновывается актуальность исследования, определяется теоретическая значимость полученных результатов, формулируются цель и задачи исследования, приводятся положения, выносимые на защиту, приводятся сведения об апробации научных результатов, о методах и материале исследования.
Интерактивная природа дискурса
С особой яркостью представления о социально-интерактивной природе высказывания сформулированы в работах М. М. Бахтина. В частности, выдающийся теоретик указывает, что конкретное высказывание «родится, живет и умирает в процессе социального взаимодействия высказывания». Его значение и форма в основном определяются формой и характером этого взаимодействия. Оторвав высказывание от этой реальной питающей его почвы, мы теряем ключ как к его форме, так и к его смыслу, - в руках у нас остается или абстрактно-лингвистическая оболочка, или абстрактная же схема смысла (пресловутая «идея произведения» старых теоретиков и историков литературы) (См. Волошинов В. Н., 2000, 83).
Излагая свои взгляды на социальную природу языкового знака, М. М. Бахтин отмечал, что «знак может возникнуть лишь на междуиндивидуальной территории» (Волошинов В. Н., 2000, 356), что высказывание строится между двумя социально организованными людьми. Слово ориентировано на собеседника, ориентировано на то, кто этот собеседник: человек той же социальной группы или нет, выше или ниже стоящий (иерархический ранг собеседника), связанный или не связанный с говорящим какими-либо более тесными социальными узами (отец, брат, муж и т.п.). Абстрактного собеседника не может быть. Значение ориентации слова на собеседника -чрезвычайно велико. В сущности, слово является двусторонним актом. Оно в равной степени определяется как тем, что оно, так и тем, для кого оно. Оно является как словом именно продуктом взаимоотношений говорящего со слушающим. Всякое слово выражает «одного» в отношении к «другому». В слове я оформляю себя с точки зрения другого, в конечном счете, себя с точки зрения своего коллектива. Слово - мост, перекинутый между мной и другим. Если одним концом он опирается на меня, то другим концом - на собеседника. Слово - общая территория между говорящим и собеседником (Там же, 420-421). Высказанные научные представления имеют непосредственное отношение к изучаемому нами явлению — к сравнению в дискурсе, изучение которого требует анализа целостного дискурса, в котором эти речевые образования употребляются с учетом предполагаемого мотива, семантического содержания и фактора адресата: ведь нет никакого смысла в том, чтобы говорящий сам себя информировал о том, что ему и без того известно (Барт Р., 2000, 220).
Подчеркивание двусторонности речевого общения и его инструментального характера свойственно сторонникам школы символического интеракционизма в социолингвистике. В частности один из видных сторонников данной школы А. Бриттен писал, что язык является средством регуляции человеческого взаимодействия. «Люди используют язык как средство, дабы произвести впечатление, обмануть, принудить, обнаружить истину, выработать новый смысл деятельности. Он представляет собой как средство взаимодействия, так и механизм конфликта» (Brittan А., 1973, 102). "В пределах языковой коммуникации я и ты предполагают друг друга с абсолютной необходимостью" (Барт Р., 2000, 220). Не только инициатор, но и адресат коммуникативного акта все более ясно осознаются как действенный факторы коммуникативного процесса, учитывать которые необходимо в их органической связи. Как начальная и конечная точки коммуникативного акта, инициатор и адресат неизбежно "входят в сущностную характеристику речевого произведения, они составляют органическое единство, не могут быть расчленимы... Совокупность условий, определяющих формирование того или иного речевого произведения субъектом, и соответствующее восприятие его адресатом, включающее условие адекватности речевого воздействия на коммуниканта, составляют неразрывную целостность и сущность самой языковой коммуникации" (Колшанский Г. В., 1984, 139).
В современных исследованиях речевой коммуникации, для которых органическая функциональная связь отправителя и адресата высказывания расценивается как фундаментально важное отношение коммуникации, и ориентирующихся на системно-деятельностную парадигму взглядов, содержание специфической речевой потребности истолковывается как переживание субъектом необходимости знаковыми средствами управлять деятельностью другого в интересах собственной жизнедеятельности (Сидоров Е. В., 1986, 1997; Князева Е. Г., 1999). Это значит, что и язык в целом, в аспекте его коммуникативного употребления рассматривается в качестве средства знакового управления деятельностью другого в интересах говорящего, и одновременно сферы осуществления такого рода управления.
Близких позиций придерживаются и исследователи, применяющие к речевой коммуникации приемы когнитивного анализа и психологии субъективных семантик (Артемьева Е. Ю., 1980). В частности, ими отмечается, что суть коммуникации состоит в построении в когнитивной системе реципиента концептуальных конструкций, "моделей мира", которые определенным образом соотносятся с "моделями мира" говорящего, но не обязательно повторяют их. В связи с этим язык можно рассматривать как эффективное средство внедрения в когнитивную систему реципиента концептуальных конструкций, часто помимо сознания реципиента, тогда язык выступает как социальная сила, средство навязывания взглядов.
Особое значение это обстоятельство приобретает в конфликтных ситуациях при неполной или недостоверной информации. В этих условиях тексты, которыми обмениваются участники общения, зачастую оказывают большее влияние на формирование у них моделей ситуации, чем фактическое положение дел. Происходит парадоксальная трансформация онтологии мира, при которой модели мира и знаний участников ситуации становятся не менее, а, может быть, даже более "вещественны", чем внешние, объективно определяемые обстоятельства (Сергеев В. М., 1998, 7).
Сравнение как языковой прием
Одно из основных положений теории поэтической речи - идея о разграничении практического (повседневного) и поэтического языков. По словам Г. О. Винокура, поэтическая функция языка не совпадает с функцией языка как средства общения, а представляется ее образным осложнением. В этом смысле поэтический язык представляет собой так называемый образный язык. Попытка смягчить определение «поэтический язык/практический язык» была предпринята Р. Якобсоном в работе «Новейшая русская поэзия», в которой поэтические тексты противопоставлены не потому, что им свойственна эстетическая функция, а потому, что для поэтического языка она является доминантой (Якобсон Р., 1987).
Провозглашенный формальной школой подход к литературному произведению как к замкнутой системе приемов разного уровня позднее позволили ряду исследователей определить характерные признаки, к числу которых относятся наличие языковой основы, коллективность использования и функциональная ориентированность на специфические черты идиомы. При таком понимании художественного приема сравнение должно рассматриваться как языковое средство, участвующее в актуализации замкнутого пространства и - шире - поэтической функции языка.
Исследование семантики сравнения опирается на выдвинутое А. А. Потебней положение о многозначности поэтического слова, о теории его значения. Слово, по А. А. Потебне, в поэтической речи имеет не самостоятельную функцию, а оттеночную, так как не дана полностью смысловая ценность слова, а только даны обозначения пределов в каждом, случае разного ассоциативного развития смысла речи. Ю. Н. Тынянов в работе «Проблемы стихотворного языка» сформулировал основной закон художественной речи как закон «единства стихового ряда», благодаря которому в слове выделяют колеблющиеся признаки значения (Тынянов Ю. Н., 1959, 76).
Сравнение создает новый художественный смысл предположительно в результате смыслового синтеза его компонентов. Но какова в действительности природа семантического эффекта фигуры сравнения? В решении данного вопроса необходимо обратить внимание на следующее положение. Классическое (полное) сравнение трехчленно; его можно выразить формулой - А и В на основании общего признака. Полное сравнение - термин Томашевского Б. В. - включает три элемента: предмет, образ и признак. В примере, к которому прибегает автор статьи о Гойе, великий художник сравнивается с Беховеным: «Не could not, like Beethoven, hold one end of a stick clenched between his teeth and rest the end on top of the piano so that when the notes were played they were channelled directly into his skull». В данной фигуре сравнения предметом сравнения является Гойя, образом - Бетховен; в качестве основания сравнения, общего признака, выступает прием, с помощью которого глухой композитор мог вопроизводить звуки пианино.
Основным признаком построения сравнения является положение о смысловом единстве сравниваемых языковых единиц. Мысль о сопоставлении двух понятий, обладающих общим признаком, впервые была высказана Аристотелем и в настоящее время является общепризнанной. Однако относительно общего признака мнения ученых расходятся. В подавляющем большинстве работ, посвященных данному вопросу, основание фигуры сравнения рассматривается как причина сопоставления, в других - как цель.
Наличие общих семантических признаков позволило определить круг лексических единиц, содержащих в своем значении совпадающие семы. При этом сложный процесс сравнивания сводится к простой подстановке выявленных слов в сравнительную конструкцию. Процесс образования сравнения характеризуется замещением некоторых «слабых» признаков темы и/или заполнением иных ячеек соответствующими признаками образа. Предварительные значения компонентов сравнительной конструкции — темы и образа - расчленяются на отдельные семантические признаки, располагающиеся в виде цепочки от самых общих, категориальных, до более конкретных, индивидуальных.
Рассматривая языковой механизм образования сравнения, необходимо отметить, что потребность в сравнении возникает при условии затрудненности, невозможности передачи своеобразия изображаемого предмета через прямое перечисление его признаков. Исходя из этого, языковой механизм образования сравнения определяется как последовательный процесс, развивающийся по определенной схеме: выбор субъекта (который воспринимается как нечто неизвестное, новое) предшествует выбору объекта сопоставления (воспринимаемому как нечто известное). Процесс сравнения, в котором на семантическом уровне могут участвовать любые языковые единицы, должен опираться на общие смысловые признаки. Это изначально ограничивает свободу выбора компонентов сравнительной конструкции: основание позволяет очертить круг лексических единиц, содержащих в структуре значения семы заданного типа.
«Она чувствовала, что нервы ее, как струны, натягиваются все туже и туже...». Незанятые позиции объектов легко восстанавливаются путем последовательного подбора слов, в смысловой структуре которых выделяются семы, общие и для предложенного основания. В данном примере это - «струны» (значение слов «нервы» и «струны» связываются через общий семантический компонент - «напряженность» («сосредоточенность», «сконцентрированность»), входящий в их содержание как потенциальная сема, как основная - для слова «напряженность»). При этом существенным оказывается рассмотрение общего признака сравнения (его языкового оформления, структуры).
Формально-семантические и структурные аспекты сравнения
В конце 60-х - начале 80-х годов исследование сравнения продолжается в двух направлениях, которые можно условно обозначить как формально-структурное и семантическое.
Работы формального направления обнаруживают следующие тенденции: 1) усиленное внимание к «внешним» средствам оформления сравнения (морфологическому выражению компонентов сравнения; союзам); 2) интерес к проблеме соотношения предложения и сравнительной конструкции в его составе; 3) переход от синтаксической теории сравнения к практике выявления и изучения его структурных типов и особенностей. Обзор диссертационных работ (конец 60-х - начало 70-х годов) свидетельствует о пристальном внимании к вопросу разграничения сравнительных оборотов и придаточных предложений со значением сравнения. Традиционно любая сравнительная конструкция с союзом рассматривается как придаточное (полное или неполное) в составе сложноподчиненного предложения с обстоятельственным значением. Согласно другой точке зрения, существующей среди лингвистов, сравнительный оборот признается промежуточным звеном между членом предложения и неполным придаточным предложением. Большинство исследователей определяют статус сравнительного оборота в зависимости от характера выражаемых им отношений. Вариант такого описания сравнения можно найти в работе В. И. Дьяконова «Сравнение Тургенева», где рассматривается вопрос об источниках и особенностях тургеневских сравнений. В своем исследовании автор изучает своеобразие и не 60 ожиданность сравнений, согласованность общего тона и манеры писателя с используемыми им сравнениями, а также силу их воздействия на читателя. Изучая сравнения Тургенева, В. И. Дьяконов, во-первых, описывает их внешнюю (формальную сторону). Так, к числу наиболее употребительных автор относит сравнительные выражения с союзом «как», которые по своей структуре являются более подчеркивающими фигуру сравнения, что сильнее выделяет используемый для сравнения образ. Во-вторых, глубокому исследованию подвергается психологический аспект тургеневских сравнений. Также большое внимание уделяется вопросу об источниках сравнений, так как его решение определяет круг ситуаций и художественных образов, которыми руководствовался писатель в конкретной области стиля (Дьяконов В. И., 1923). В рамках данного подхода к исследованию фигуры сравнения представляется необходимым рассмотреть структурные типы сравнений. В зависимости от структурного своеобразия выделяются следующие типы сравнений: 1. Сравнительные обороты, которые являются наиболее распространенным типом. Как правило, они употребляются с союзами как, точно, будто, словно и пр. 2. Сравнительные придаточные предложения, в которых вместе с подлежащим есть и сказуемое; такие предложения присоединяются к главным с помощью сравнительных союзов. Примером такого сравнения может служить предложение, взятое из статьи «Old, deaf and happy» о Гойе. Говоря о его болезни, автор статьи отмечает: «he remained as deaf as a dead man who will not be woken from his cold sleep, no matter how loudly you shout». В данном случае глухота художника срвнивается с мертвым, который не очнется независимо от того, как громко его будить. В примере фигура сравнения выражена придаточным предложением в составе сложного. 3. Сравнения, выраженные творительным падежом, который си нонимичен обычному сравнительному обороту. Например, у Пушкина в «Евгении Онегине»: «Швейцара мимо он стрелой...», то есть как стрела. 4. Сравнения, выраженные родительным падежом вместе со сравнительной степенью прилагательного, например темнее тучи. 5. Сравнения, образованные с помощью прилагательного похожий, которое синонимично союзу как. Например, в «Тихом Доне» Пантелей Прокофьевич, рассердившись на сноху, «был похож в этот миг на вытащенного из воды судака». 6. Сравнение, представляющее собой своеобразную антитезу, развернутое сравнение. Обычно такое сравнение состоит из двух само стоятельных и иногда очень больших предложений, может быть, даже абзацев, которые как бы противопоставляются друг другу- Как правило, вторая часть такого сравнения начинается со слова так. Например, в стихотворении М. Ю. Лермонтова «Я не люблю тебя»: «Я не люблю тебя; страстей / И мук умчался прежний сон; / Но образ твой в душе моей /Все жив, хотя бессилен он. / Другим предавшися мечтам, / Я все забыть его не мог. / Так храм оставленный - все храм, I Кумир отверженный - все бог.» в предложении, начинающемся словом так образы оставленного храма и отверженного кумира раскрывают состояние отсутствия любви. Такое сравнение также называется присоединительным, или «опрокинутым» (Томашевский Б. В., 1996, 212). 7. Сравнение, представляющее собой параллелизм. Высказываются две параллельные мысли, причем одна из них не играет самостоятельной роли в контексте, а приводится в порядке простого сравнения. Этот вид сравнения особенно свойственен народной поэзии: «Раскачалась в бору грушица, / Разыгралась в саду Устенька». В словах песни первый стих - только образ, а дальше речь будет идти не о грушице, а о героине данной песни, характеризуемой данным сравнением. В зависимости от степени, в какой развит тот или другой член сравнения, и от соотношения их друг с другом выделяются более законченные и менее законченные сравнения (классификация Б. В. Томашевского). В примере «он спал как убитый» сравнение «как убитый» не получает никакого распространения, ограничивается одним словом и характеризует только слово «спал». Такие сравнения ученый называет «проходными». Ко второму типу сравнений относятся более законченные сравнения, являющиеся, фактически, развернутыми (или «развитыми»). Как правило, в них сначала довольно подробно излагается предмет, а затем присоединяется собственно сравнение, где дается законченный образ. В таких сравнениях не подчеркивается какое-нибудь одно слово, а образ строится параллельно всему, что было перед этим.
Классификация фигуры сравнения на основании семантического сдвига внутри слов была предложена Ж. Дюбуа. В соответствии с предложенной классификацией выделяются следующие виды сравнений:
Психологические эффекты сравнения. Сравнение и установка
Для всестороннего исследования фигуры сравнения как конструктивного элемента дискурса необходимо рассмотреть вопрос о том, какие эффекты вызывает употребление сравнений у читателя. При ответе на данный вопрос большую роль может сыграть теория установки Д. Н. Узнадзе (Узнадзе Д. Н., 1997, 418 - 447). Согласно данной теории, каждое живое существо, в частности человек, вследствие импульса какой-нибудь потребности и в аспекте этой потребности вынужден установить определенное отношение с внешней действительностью. После этого, по данной теории установки, у него, как у целого - субъекта этого взаимоотношения, - возникает установка определенной активности, и последующая его активность, в частности, и психологическая, направляется этой установкой. То, как отражается внешняя действительность, к которой он обращается, обусловлено его установкой. Это один из слоев психической жизни, простейший слой, который является специфическим для мира животных: ориентация животного в действительности протекает под непосредственным руководством установки.
Психическая жизнь человека содержит второй, более высокий слой. Когда вследствие какой-либо причины, например, усложнения потребности, ее удовлетворение задерживается или становится невозможным с помощью непосредственного импульса установки, тогда субъект на некоторое время останавливается, чтобы начать повторное осознание, скажем, повторное восприятие предмета своего восприятия или других психических процессов: он производит объективацию своего восприятия, или же, как мы говорим в таких случаях, обращает внимание на предмет своего восприятия. Начинается второй слой активности психической жизни - переработка психических содержаний на более высоком уровне, уровне объективации: повторное переживание уже пережитого на основе установки, повторное восприятие объективированного содержания.
Целью этого процесса повторного осознания должно быть, в первую очередь, конечно, одно — точно найти место объективированного содержания в объективной действительности, выяснить, где, в круг каких категорий его нужно поместить.
Очевидно, что начало действия внимания субъекта, или объективацию, вызывает та или иная задержка. Это означает, что человек в процессе всякой своей активности, в частности и особенности в процессе труда, вынужден противостоять непосредственному руководству импульса актуальной установки и, вместо продолжения активности, обратиться к актам объективации. Поскольку активность человека, в особенности труд, представляет собой явление социальной природы, поскольку она подразумевает необходимость и возможность сотрудничества людей, естественно, что у субъекта в случае задержки своей активности и объективации соответствующих содержаний может возникнуть потребность — заставить и другого объективировать то, объективацию чего производит сам, привлечь на то же самое внимание и другого и тем самым сделать сотрудничество более возможным и плодотворным. В таких условиях слово может выполнить особенно большую роль. Автор не говорит, что с самого начала речь зародилась именно так. Имеется в виду, что в таких условиях необходимость словотворчества должна была бы стать особенно актуальной, поскольку, в первую очередь и в особенности лишь слову под силу стимулировать объективацию, лишь оно может заставить другого также совершить объективацию того, что объективирует сам субъект.
Таким образом, мы как бы оказываемся перед ситуацией перворождения того или иного слова. Следовательно, основываясь на теории установки, можно сделать вывод о том, что эффект сравнения заключается именно в том, чтобы найти звуковое выражение объективированного и затем осознанного человеком содержания, выражение, которое смогло бы и в другом вызвать объективацию такого же содержания, что обусловлено необходимостью в коммуникации. Каким должно быть это звуковое выражение, зависит от того, как отражено субъектом, в каком виде осознано им то содержание, объективацию которого он должен обеспечить посредством слова.
При этом возникает вопрос: как случается, что психическое отражение предмета или вообще объективного положения вещей, определенное содержание сознания, идея, вызывают в субъекте речи определенные звукомоторные акты и формируются в определенных формах звукового материала, как происходит, что идея связывается со звуком и в виде слова превращается в одно неделимое целое? Ведь идея и звук - гетерогенные в своей основе процессы. Каким образом делается возможным, что они встречаются друг с другом и проявляются в слове в соединенном виде? С точки зрения теории установки этот вопрос не представляет трудности, поскольку, согласно одному из основных положений этой теории, подтвержденному также и экспериментально, не только воздействие самого объективного положения вещей вызывает непосредственный эффект в субъекте в виде смены его установки, но и воздействие идейных содержаний. Следовательно, ничто не мешает полагать, что достаточно воздействия хотя бы только идеи на субъекта, чтобы в нем, в соответствующих условиях, проявилась соответственная установка.
Однако, по мнению Д. Н. Узнадзе, если это действительно так, то, очевидно, процесс словотворчества мы могли бы представить себе следующим образом: когда то или иное объективированное содержание окончательно формируется в виде определенной идеи, оно, в случае потребности в коммуникации, начинает воздействовать на субъекта и вызывает в нем определенную установку — специфическое, целостное отражение этой идеи, оформленное на фоне потребности в коммуникации, своеобразную модификацию личности, модификацию, которая дает единый источник интеллектуального содержания этой идеи и ее звуко-моторного выражения. Слово, как расчлененное единство идеи и звука-мрторной формы, является реализацией этой специфической установки — языковой установки.
Основой слова является языковая установка, обусловленная объективированным содержанием и потребностью в коммуникации. Она определяет его, как целое, она придает ему специфический звуковой вид, вообще — всю внешнюю форму. Следовательно, можно сказать, что в сущности она является тем, что выполняет роль так называемой «внутренней формы» языка.
Рассматривая вопрос о том, какие эффекты вызывает сравнение у читателя, нельзя не коснуться обсуждения нормы в противовес понятию отклонения в речи. По мнению Цв. Тодорова, стилистические эффекты, вызываемые сравнением, существуют только в силу противопоставления норме, принятому употреблению. В отличие от данной точки зрения, Ж. Дюбуа полагает, что то, что вызывает эти эффекты, отражает в равной степени и отклонение, и норму. Именно отношение норма/отклонение, а не исключительно отклонение является определяющим при возникновении эффектов. Однако, с психологической точки зрения данный принцип не совсем справедлив, поскольку читатель обычно не соотносит прочитанное с какой-либо нормой. Он воспринимает фигуру сравнения непосредственно, без дополнительных операций. Но здесь можно различить несколько разных случаев. Так, неискушенный читатель больше внимания уделяет содержанию сообщения, а не его форме. В то же время процесс чтения образованного читателя, вероятно, предполагающий возвращение к прочитанному, сводится к многократному сравнению имеющихся отклонений с одной или несколькими нормами.
