Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1 ПОНЯТИЕ ДИСКУРСА В ПАРАДИГМЕ СОВРЕМЕННОГО ЯЗЫКОЗНАНИЯ
1.1 Дискурс как объект лингвистической науки 11
1.2 Художественная картина мира как воплощение многих типов дискурса 31
1.3 Концепт как составляющая дискурса 39
1.4 Понятие религиозного дискурса и аспекты его изучения в отечественной лингвистике 56
Выводы по 1 главе 64
ГЛАВА 2 ЛЕКСИЧЕСКОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ РЕЛИГИОЗНЫХ КОНЦЕПТОВ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ И. ШМЕЛЁВА И В. БАХРЕВСКОГО
2.1 Макроконцепт «Бог» 67
2.2 Макроконцепт «Человек» 107
2.3 Микроконцепт «Вера» 142
2.4 Микроконцепт «Душа» 158
2.5 Микроконцепт «Церковь» 176
Выводы по 2 главе 193
Заключение 196
Список использованных источников и литературы
Источники 203
Список использованных словарей 203
Библиография 205
Приложение 222
- Дискурс как объект лингвистической науки
- Художественная картина мира как воплощение многих типов дискурса
- Макроконцепт «Бог»
Введение к работе
Воздействие религии на менталитет народа исключительно глубоко и разнообразно. В качестве формы общественного сознания религия — это система важнейших и часто очень ранних представлений социума о мире, о человеке и обществе, о добре и зле, красоте, правде и т.д.
Особенности культуры народа, обусловленные его вероисповеданием, оказываются в значительной степени общими для всех этносов определенного культурно-религиозного мира. Место вышедших из употребления реалий занимают новые, меняется и уклад жизни в целом. И все-таки существуют традиции, благодаря которым не прерывается связь между поколениями. В новое время, как и в прошлом, религиозные традиции не столько разъединяют, сколько объединяют народы и культурные миры. «Самобытность конкретного народа создается соединением всех факторов этнообразия, а главное — неповторимостью исторического пути каждого народа, включая историю его религиозного развития» [Гузенко, 2007: 41].
Так, длительный перерыв в возможности нормально развиваться и совершенствоваться не мог известным образом не деформировать российское православие, долгие годы выживавшее под жесточайшим прессингом тоталитарного государства. Беспрестанная опека со стороны властных структур и специальных служб неизбежно наложила трагический отпечаток на историческую судьбу Русской Православной Церкви.
В настоящее время интерес к религии вообще, к институту религии и коммуникации в рамках данного института в частности продолжает оставаться высоким; в постсоветской действительности в жизни людей появилась ситуация общения, воспринимающаяся как новая, обладающая своей неповторимой спецификой. Существование религиозного дискурса становится очевидным, исследования этого объекта в разных областях гуманитарной науки продолжают множиться. В связи с этим изучение религиозного дискурса и составляющих его концептов представляется
4 актуальным, поскольку, с одной стороны, позволяет рассмотреть специфику данного типа дискурса, особенности его словоупотребления и состав концептосферы, а с другой — дает возможность проследить способы вхождения его элементов в лексическую структуру художественных текстов.
Немаловажным источником изучения религиозного дискурса служит художественная литература, где для воссоздания эпохи и соответствующего колорита широко используется пласт религиозной лексики, являющийся одним из важнейших в русской культуре и в духовной жизни нашего народа. Определенно, произведения для такого лингвистического исследования должны отличаться характерной сюжетной и тематической направленностью, которые часто находят свое отражение уже в названии литературного текста.
Так, биографические произведения В. Бахревского и И. Шмелёва отражают языковую личность реального человека, погруженного в реальную культуру, а не просто модель реальной языковой личности, какой, например, предстает персонаж художественного текста в перспективе вымышленной реальности.
И.Шмелёв (1873-1950 гг.) - писатель начала XX века, В. Бахревский (1936 года рождения) — конца XX — начала XXI века. В нашем исследовании мы объединили для анализа тексты этих двух писателей, принадлежащих к разным эпохам, потому, что в своих произведениях они затронули одни и те же временные рамки. Тема православной России на рубеже XIX-XX веков присуща обоим авторам.
Объектом исследования является религиозный дискурс, предметом — его базовые элементы - концепты «Бог», «Человек», «Вера», «Душа», «Церковь» и их лексические экспликации в художественном тексте.
Цель диссертации составляет анализ особенностей лексической экспликации элементов религиозного дискурса в художественной картине мира.
5 В связи с основной целью в исследовании предполагается решить следующие конкретные задачи:
— теоретически обосновать понятия «дискурс», «художественная
картина мира», «концепт»;
-обозначить специфику религиозного дискурса, продемонстрировать возможность существования религиозного дискурса не только в собственно религиозных текстах;
определить макро- и микроконцепты религиозного дискурса;
выделить экспликаторы религиозных макро- и микроконцептов, показать характерную для религиозного дискурса общность словоупотребления и близость значения лексем, вербализующих наиболее важные концепты;
-проанализировать представленную в лексической структуре текстов И.С. Шмелёва и В.А. Бахревского экспликацию макроконцептов «Бог» и «Человек», базовых в религиозном дискурсе;
-рассмотреть способы вербализации в художественном тексте микроконцептов «Вера», «Душа», «Церковь», непосредственно связанных с макроконцептами «Бог» и «Человек».
Материалом исследования религиозного дискурса и лексических экспликаций его элементов в художественных текстах послужили автобиографическая повесть И.С. Шмелёва «Лето Господне» и исторический роман В.А. Бахревского «Святейший патриарх Тихон». Объединение текстов И. Шмелёва, писателя начала XX века, и В. Бахревского, нашего современника, для анализа в одном исследовании объясняется единым повествовательным хронотопом - описываемые события в повести и романе происходят в России на рубеже ХГХ-ХХ веков. Одни и те же временные и пространственные рамки позволяют соотнести использование религиозного дискурса авторами разных эпох. Картотека текстовых фрагментов объемом около 4500 единиц, полученная методом сплошной выборки.
Методика исследования. Наиболее актуальными признаются те методы, которые позволяют максимально полно представить содержание художественного концепта. Анализ элементов религиозного дискурса в произведениях И.С. Шмелёва и В.А. Бахревского проводится поэтапно и заключается в следующем:
выявление особенностей видения ключевых концептов «Бог», «Человек», «Вера», «Душа», «Церковь» усредненной языковой личностью (анализ материалов различных словарей: толковых, синонимических, ассоциативных, литературоведческих и т.д.);
составление картотеки контекстов, в которых эксплицируют названные концепты (как отдельные лексемы, так и сверхсловные номинации);
выделение лексико-семантических полей концептов и анализ их компонентов;
реконструкция содержательной структуры концептов «Бог», «Человек», «Вера», «Душа», «Церковь» и выявление текстовых способов их экспликации;
сопоставление культурной и художественной составляющих религиозного концепта.
Таким образом, в качестве основных методов и приёмов исследования используются следующие: метод сплошной выборки, компонентный анализ с опорой на словарные дефиниции, сопоставительный анализ, метод контекстуального и дефиниционного анализа, а также приём полевых исследований.
В работе используются данные таких смежных наук, как литературоведение, культурология, религиозная философия, психология.
Теоретическую базу исследования составляют идеи, заключенные в
работах по дискурсу вообще (труды Н.Д. Арутюновой, В.З. Демьянкова,
М.Я. Дымарского, В.И. Карасика, Е.С. Кубряковой, Г.Н. Манаенко,
Т.М. Николаевой, Е.В. Сергеевой, П. Серио, Г.Г. Слышкина,
Н.А. Слюсаревой и др.), по описанию религиозного дискурса в частности (труды
7
Н.Д. Арутюновой, Е.В. Бобыревой, И.В. Гузенко, А.С. Жулинской,
Е.Б. Казниной, В.И. Карасика, В.А. Масловой, А.С. Пригариной), по
художественной картине мира (труды Г.А. Брутяна, Е.В. Ковиной,
Г.В. Колшанского, Л.В.Миллер, А.Н. Михина, Л.Г.Пановой,
В.Ю. Прокофьевой, О.Я. Радченко,), по концепту и концептосфере (труды Н.С.Болотновой, В.В.Колесова, Д.С.Лихачева, В.А.Лукина, Ю.Е.Прохорова, С.А. Сергеева, Ю.С. Степанова, И.А. Стернина, И.А. Тарасовой). Научная новизна заключается в следующем:
религиозный дискурс рассматривается как общность религиозного текста и совокупности актов религиозной коммуникации;
впервые лингвистический анализ элементов религиозного дискурса проводится на примере художественных текстов, принадлежащих писателям разных эпох, описавших один временной период - конца XIX -начала XX века, что позволяет выявить способы репрезентации особого мира религиозных представлений в лексической структуре художественного текста с точки зрения наблюдателя эпохи (И. Шмелёв) и ее дистанцированного исследователя (В. Бахревский);
обозначаются базовые макро- и микроконцепты религиозного дискурса, функционирующие в художественном тексте, выделяются и анализируются вербализующие их лексико-семантические поля и текстовые лексико-тематические группы;
определяется смысловой объём выделенных религиозных концептов в произведениях И. Шмелёва и В. Бахревского в сопоставлении с данными исследований картины мира современной языковой личности.
Теоретическая значимость данного исследования связана с демонстрацией стилистической уникальности религиозного дискурса, выделением элементов его концептосферы - макро- и микроконцептов, значимых для художественного текста, выявлением способов их лексической экспликации, а также представлением объема концептов «Бог», «Человек»,
8 «Вера», «Душа», «Церковь» в русской художественной картине мира в сопоставлении с общеязыковой.
Практическая ценность исследования заключается в возможности использования теоретических положений и выводов в курсах лекций «Лексикология», «Филологический анализ текста», «Стилистика», спецкурсах, посвященных концептуальному анализу художественного текста и вопросам лингвокультурологии, истории языка, некоторые наблюдения уместны в литературоведческих, философских и культурологических курсах. Результаты работы могут быть использованы в качестве материала в преподавании русского языка и литературы в средних и специальных учебных заведениях, в практике преподавания русского языка как иностранного.
На защиту выносятся следующие положения:
В лексической структуре художественного текста можно обнаружить элементы религиозного дискурса, что обусловлено общим духовным обликом произведения и нарративными стратегиями автора.
Элементами религиозного дискурса являются макро- и микроконцепты, базовые для религиозной картины мира и определяющие мировосприятие человека, его речевое поведение и текстопорождение, фиксирующие два направления коммуникации: от Бога — к людям и от людей - к Богу.
Фундаментальными для русского национального сознания и важнейшими составляющими религиозного дискурса являются макроконцепты «Бог» и «Человек», поскольку они называют основных участников религиозной коммуникации. Присутствие этих концептов в художественном тексте, включающем элементы религиозного дискурса, обязательно.
Ценностная составляющая макроконцепта «Бог» в течение столетия подвергалась значительным изменениям, тогда как ядерная часть осталась
9 неизменной. В русской художественной картине мира смысловое наполнение концепта «Бог» полностью соотносится с его православным пониманием.
5. Религиозный макроконцепт «Человек» в художественном тексте
соотносится с концептами «Бог», «Вера», «Душа», «Церковь» и в силу
большого смыслового объёма имеет семь семантических компонентов,
которые формируют текстовые лексико-тематические группы,
представляющие его как существо духовное, индивидуальное, заключающее
в себе безусловное божественное начало.
В состав соотнесенных друг с другом и взаимопересекающихся макроконцептов религиозного дискурса «Бог» и «Человек» входят микроконцепты «Вера», «Душа», «Церковь», реконструкция которых возможна на основе анализа имени концепта, его деривации, грамматической оформленности, способа графического представления в тексте, сочетаемости, идиоматичности, вычленения формируемых им текстовых лексико-тематических групп, лексических пересечений с ассоциативно-семантическими полями других концептов, авторской метафоризации и образного представления.
Реконструкция религиозного концепта основана в большинстве случаев на узуальном для данного типа дискурса словоупотреблении, индивидуально-авторская трактовка присутствует в небольшом объёме и соотносится с языковой концептосферой носителя православной культуры, что говорит о вхождении в художественный текст религиозного концепта с его основными дискурсивными экспликациями.
Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на аспирантских семинарах факультета филологии, на заседании кафедры русской филологии и методики преподавания русского языка Оренбургского государственного университета и кафедры русского языка Самарского государственного университета, а также были изложены в докладах на конференциях: «Филологические чтения» (г. Оренбург, 2006, 2007); «Студенческая наука в условиях глобализации образования» (г. Оренбург,
10 2006); «Poetica: инновационные идеи молодых ученых-филологов» (г. Ставрополь, 2007); «Русский язык как средство межкультурной коммуникации и консолидации современного общества» (г. Оренбург, 2007); «Современная русская литература: проблемы изучения и преподавания» (г. Пермь, 2007); «Через культуру - к профессии» (г. Оренбург, 2007); «Язык -текст - дискурс: традиции и новации» (г. Самара, 2009). Результаты исследования отражены в 10 публикациях, включая одну в издании, рекомендованном ВАК РФ для опубликования результатов кандидатских диссертаций.
Объем и структура диссертации. Диссертационное исследование изложено на 222 страницах и состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и литературы и приложения.
Дискурс как объект лингвистической науки
В современной лингвистике активно разрабатываются проблемы, связанные с когнитивным аспектом исследования языка. Так, языковая коммуникация формируется сегодня как самостоятельное междисциплинарное направление в системе гуманитарных наук. Перед современными исследователями стоят такие задачи, как создание теоретической базы данного направления, формирование его понятийно-терминологического аппарата, описание структуры коммуникативных процессов и их комплексный анализ. Эти задачи и определяют содержание теории дискурса.
Если в начале XX века лингвисты обращали внимание на вопрос, как устроен язык, то через несколько десятилетий они стали задумываться над тем, как он функционирует. Изменение системы научных представлений об объекте изучения привело к расширению сферы изучения языковых фактов, их более глубокому и всестороннему рассмотрению, «вот почему одновременно с углублением формальных аппаратов различных лингвистических концепций расширились и границы охвата материала в синтагматике. В поле зрения лингвистов именно теперь оказались «текст», «дискурс» и т.п. как непосредственные объекты описания» [Сусов, 1999: 89]. Теперь лингвистов больше интересует не отвлеченная языковая система, а ее реальное воплощение в речи, взятое во всем разнообразии форм этого воплощения.
К числу элементов нового лингвистического инструментария относится термин дискурс, который актуализировался в работах с конца 60-х годов XX века. Впервые дискурс был введен в научную теорию лингвистики текста американским ученым 3. Харрисом в 1952 году как лингвистический термин в словосочетании «анализ дискурса». С тех пор понятие «дискурс», заимствованное из структурной лингвистики, получает все более широкую научную интерпретацию и к концу XX века становится терминологически многозначным.
Необходимость уточнять смысловое наполнение этого понятия возникает и в связи с его принадлежностью целому ряду гуманитарных наук и исследовательских направлений (компьютерная лингвистика и искусственный интеллект, психология, философия и логика, социология, антропология и этнология, литературоведение, семиотика, историография, теология, юриспруденция, педагогика, теория и практика перевода, коммуникационные исследования, политология), и вследствие неоднозначности трактовок этого понятия непосредственно в современном языкознании. Споры возникают даже из-за того, на какой слог в этом слове падает ударение.
В настоящее время в европейской лингвистике существуют три основных подхода к изучению дискурса, которые выделил Д. Шифрин. Первый подход определяет дискурс как «язык выше уровня предложения или словосочетания» [language above the sentence or above the clause] [Schiffrin, 23]. Второй подход предполагает обусловленность анализа функций дискурса изучением функций языка в широком социокультурном контексте [the analysis of discourse is necessarily the analysis of language in use] [там же: 31]. Третий вариант подчеркивает взаимодействие формы и функции: «дискурс как высказывание» [discourse as utterances] [там же: 39-41]. Это определение подразумевает, что дискурс является не примитивным набором единиц языковой структуры «больше предложения», а целостной совокупностью функционально организованных, контекстуализованных единиц употребления языка.
Общие черты с европейскими подходами к изучению дискурса находим в отечественной классификации, указанной Е.С. Кубряковой в книге «Дискурс, речь, речевая деятельность»: 1) структурно-синтаксический подход: дискурс как фрагмент текста, т.е. образование выше уровня предложения (сверхфразовое единство, сложное синтаксическое целое).
2) структурно-стилистический подход: дискурс как нетекстовая организация разговорной речи, характеризующаяся нечетким делением на части, господством ассоциативных связей, спонтанностью, ситуативностью, высокой контекстностью, стилистической спецификой.
3) коммуникативный подход: дискурс как вербальное общение (речь, употребление, функционирование языка), либо как диалог, либо как беседа, т.е. тип диалогического высказывания, либо как речь с позиции говорящего в противоположность повествованию, которое не учитывает такой позиции [Кубрякова, 2000: 7-25].
В рамках коммуникативного подхода термин «дискурс» трактуется как «некая знаковая структура, которую делают дискурсом ее субъект, объект, место, время, обстоятельства создания (производства)» [Леонтьева, http:// www.ebiblioteka.ru]. В этом случае «дискурс» может быть кратко определен как «текст в ситуации реального общения» [Карасик, 2004: 5].
Приведенные выше основные подходы классифицируют множество определений дискурса. Обратимся к научной интерпретации данной дефиниции. Нас интересует прежде всего когнитивное направление в интерпретации дискурса. Стоит отметить, что в своей работе «Язык. Познание. Коммуникация» (1989) Т. ван Дейк замечает, что дискурс представляет собой «размытую категорию». Эта «размытость» объясняется двумя причинами: историей формирования, когда в семантической памяти лексемы утверждаются признаки прежних подходов и употреблений, и полной неопределенностью места дискурса в системе категорий и модусов существования языка [Дейк, 1989: 46]. На наш взгляд, ученый в какой-то степени пытается объединить различные понимания дискурса по трем основным аспектам: средство макроструктуры, коммуникативное событие и связная последовательность предложений. По его мнению, дискурс — это «существенная составляющая социокультурного взаимодействия, характерные черты которого - интересы, цели и стили на уровне макроструктур». Т. ван Дейк определил макроструктуру как «семантическое содержание категорий, входящих в суперструктурные схемы». Макроструктуры являются структурами самого дискурса, часто единственными в своем роде, и только понятия, определяющие макропозиции, выводятся с помощью знаний о мире [Дейк, 1989: 53].
В Лингвистическом энциклопедическом словаре (1990) Н.Д. Арутюнова определяет дискурс как «связный текст в совокупности с экстралингвистическими — прагматическими, социокультурными, психологическими и др. факторами; текст, взятый в событийном аспекте... Дискурс — это речь, «погруженная в жизнь». Поэтому термин «дискурс», в отличие от термина «текст», не применяется к древним и другим текстам, связи которых с живой жизнью не восстанавливаются непосредственно» [Арутюнова, 1990: 136-137].
Таюке дискурс может пониматься: а) как текст в различных его аспектах; б) как связная речь (3. Харрис); в) как актуализованный текст в отличие от текста как формальной грамматической структуры (Т. ван Дейк); г) как когерентный текст (И. Беллерт), д) как текст, сконструированный говорящим для слушателя (Дж. Браун, Дж. Юл); е) как результат процесса взаимодействия в социокультурном контексте (К.Л. Пайк); ж) как связная последовательность речевых актов, т.е. как образование, включённое в коммуникативно-прагматический контекст, в отличие от текста как последовательности предложений, отвлечённой от коммуникативно-прагматического контекста (Н.Д. Арутюнова, И.П. Сусов); з) как единство, реализующееся как в виде речи, т.е. в звуковой субстанции, так и в виде текста, т.е. в письменной форме (В.В. Богданов); и) в философии — как рассуждение с целью обнаружения истины (Й. Хабермас) [Сусов, 1999: 170]. В любом случае, как утверждает Г.Н. Манаенко, независимо от национальной лингвистической школы или теоретического направления термин дискурс с самого момента своего появления всеми учеными применялся для исследования и описания явлений, относящихся к речи. Именно ориентация на противопоставление языка и речи, а порою и стремление преодолеть его во многом обусловливают наблюдаемую и в наше время множественность интерпретаций термина дискурс, а также выделение различных аспектов в изучении явлений, подводимых под его предметную область [Манаенко, 2003: 5].
Дискурс является центральным моментом человеческой жизни «в языке», того, что Б.М. Гаспаров называет языковым существованием: «Всякий акт употребления языка — будь то произведение высокой ценности или мимолетная реплика в диалоге — представляет собой частицу непрерывно движущегося потока человеческого опыта. В этом своем качестве он вбирает в себя и отражает в себе уникальное стечение обстоятельств, при которых и для которых он был создан... К этим обстоятельствам относятся 1) коммуникативные намерения автора, 2) взаимоотношения автора и адресатов, 3) всевозможные «обстоятельства», значимые и случайные, 4) общие идеологические черты и стилистический климат эпохи в целом и той конкретной среды и конкретных личностей, которым сообщение прямо или косвенно адресовано, в частности, 5) жанровые и стилевые черты как самого сообщения, так и той коммуникативной ситуации, в которую оно включается; 6) множество ассоциаций с предыдущим опытом, так или иначе попавших в орбиту данного языкового действия» [Гаспаров, 1996: 10].
Художественная картина мира как воплощение многих типов дискурса
Неопределенность термина дискурс еще более очевидна, когда речь идет об исследовании художественного слова. Каждый из типов дискурса в разной степени может присутствовать в художественном дискурсе, который Л.В. Миллер понимает, «во-первых, как совокупность художественных текстов либо в связи с породившим их языком, либо в связи с историческим периодом их возникновения. Во-вторых, очевидна конкуренция терминов «художественный дискурс» и «художественный текст». В-третьих, художественный дискурс часто рассматривается как ментальное образование, возникающее в сознании как в процессе порождения художественных высказываний, так и в процессе их рецепции» [Миллер, 2005: 237-238].
В основном текст рассматривается как «продукт речемыслительной деятельности, вербально выраженный и знаково зафиксированный, обладающий, с точки зрения его автора, информативной и содержательной самодостаточностью» [Гудков, 2000: 97]. В таком случае дискурс, «не являющийся воспроизводимой последовательностью знаков и обращенный одной стороной к языку, а другой - к ментальности участников художественной коммуникации, не может в отличие от текста рассматриваться в качестве оформленной и завершенной материальной структуры» [Миллер, 2005: 243]. По мысли Л.В.Миллер, дискурс представляет собой речемыслительный процесс и специфический способ организации речевой деятельности в сфере художественного. Он лишь задает генеральный эстетический контекст, общий для создающего и воспринимающего художественный смысл [там же: 243]. Еще одной характерной чертой дискурса является его внесюжетность.
Учитывая всё вышесказанное и опираясь на языковую природу дискурса, приведем еще одно определение художественного дискурса, сформулированное Л.В. Миллер: «Художественный дискурс — это исторически сложившаяся и обусловленная художественной картиной мира специфическая форма языкового существования разнородных смыслов, представляющая собой пространство рассеянного множества художественных высказываний, упорядоченных на основе тематического принципа и детерминированных эстетически» [там же: 243].
Эстетическая система конкретного литературного произведения конструирует особую художественную реальность, что порождает множественность художественных мировидений. Вполне оправданно говорить, что внутри произведения всегда есть художественная картина мира, «которая представляет собой результат особой коллективной художественной деятельности» [Миллер, 2005: 41]. Не будучи выраженной, она взаимодействует с созданной, выраженной в тексте. Именно поэтому, окунаясь в мир художественного посредством литературного произведения, человек всегда оказывается в некотором пространстве, особом мире, который «не есть историческая обстановка или общественная среда. Они суть лишь его проекции, варианты. За ними угадываются очертания мира в целом, его картина, свойственная не только данному произведению, но и историко-культурной эпохе в целом, ее разным уровням и вариантам» [Софронова, 1995: 83]. При этом само произведение представляет собой «кадр» общей картины мира, ее фрагмент [Родина, 1986: 57].
В современном общенаучном процессе становится весьма актуальным целостное исследование человеческого отношения к миру. Доказано, что любая познавательная деятельность теснейшим образом связана с личностными когнитивными процессами. «Человеческая личность, её структура и направленность, с одной стороны, детерминируют, а с другой стороны, становятся конечной целью всякой деятельности» [Ковина, 2005: 18].
Применение понятия «картина мира» дает уникальную возможность целостного изучения места человека в мире и одновременного учета фактора личности в формировании концепции бытия. Следует отметить, что содержание термина «художественная картина мира» допускает свободное проникновение в него достижений и открытий других наук и соответствующих им «картин мира» — языковой, религиозной, естественнонаучной (физической, химической, биологической и т.д.), тем самым затрагиваются различные аспекты рассматриваемого понятия.
Предметом интереса философов, психологов, социологов, искусствоведов и лингвистов всегда становились «способность видеть мир именно так, а не иначе, складывающаяся в ответ на практические потребности человека, и взаимосвязь этого видения с системой его интуитивных представлений о реальности и с его жизнедеятельностью» [Миллер, 2005: 26]. На рубеже XIX-XX веков в рамках физики был выдвинут термин картина мира, наиболее адекватно отражающий специфику этого нового проблемного поля и ставший одним из фундаментальных понятий при описании человеческой деятельности.
Так называемая научная картина мира стала пониматься как логизированный свод знаний о внеязыковой действительности, как «система наиболее общих представлений о мире, вырабатываемых в науке и выражаемых с помощью фундаментальных понятий и принципов этой науки» [Роль человеческого фактора в языке: язык и картина мира, 1988: 14]. В дальнейшем термин картина мира стал широко использоваться в различных областях гуманитарного знания для обозначения того способа отражения и структурирования действительности, который характерен для конкретной исторически сложившейся социокультурной общности.
Макроконцепт «Бог»
В структуре религиозного дискурса выделяется ряд элементов, без которых само существование религиозных лингвокультур было бы невозможно. Так, в христианском дискурсе все они направлены на анализ сути ряда объектов, главными из которых являются Бог и человек.
Понятие о Верховном Существе всегда было присуще человеческому сознанию. По классификации А.П. Бабушкина, концепт «Бог» относится к абстрактным концептам, то есть к таким, «которые есть в сознании, но которого нет физически, это концепт, представляющий определенную «ценность» или «антиценность», но который нельзя увидеть или ощутить» [Бабушкин, 1996: 66].
Макроконцепт «Бог» — базовый концепт религиозного дискурса, является фундаментальным для русского национального сознания. В словаре В.И. Даля, который, по мнению И.А. Бодуэна де Куртенэ, является «единственной в своем роде и самой обширной энциклопедией русской речи, охватывающей одновременно все проявления внутренней и внешней обиходной русской жизни и быта» [Даль, 1989], номинирующей лексеме дается следующее толкование: Бог — Творец, Создатель, Вседержитель, Всевышний, Всемогущий, Предвечный, Сущий, Господь; Предвечное Существо, Создатель вселенной. Данное толкование со всей полнотой отражает исконное, многовековое мироощущение русского человека, проявляющееся в признании Бога как некой Высшей сущности, которая управляет миром.
Концепт «Бог», как и любой другой концепт, не остался неизменным во времени. Однако ситуация, присущая многим концептам, когда исторические изменения, развитие знания, обогащение культурных представлений расширяют и углубляют концептуальное поле, не совсем распространяется на концепт «Бог». Так, если до советской эпохи языковое сознание человека пронизывали непосредственные составляющие элементы концепта «Бог» (простейшие богословские понятия, евангельские сюжеты, знания об устройстве православного храма и особенностях православного богослужения, имена почитаемых святых, названия чудотворных икон, наименования церковной иерархии и т.д.), то за годы советской власти религиозная лексика была отодвинута в пассивный запас и практически вытеснена из языкового сознания людей.
В рамках концептосферы православной культуры все это подвергло большим изменениям фоновую часть и ценностную составляющую концепта «Бог», тогда как его ядерная часть осталась неизменной. В подтверждение нашей мысли приведем дефиницию лексемы Бог, зафиксированную в «Толковом словаре современного русского литературного языка» в 17 томах (1950-1965): Бог. В древнейших религиях (политеистических) одно из высших, стоящих над миром неземных существ; в монотеизме и идеалистической философии — некая высшая сила, верховное существо, стоящее над миром (по одним учениям — являющееся только творцом вселенной, по другим — также управляющее миром и оказывающее помощь при упрашивании, молитве и т.п.). Как видим, помимо монотеизма толкование охватывает политеизм и идеалистическую философию, причем толкование начинается именно с политеизма, не являющегося органичным для русского менталитета, православного в своей основе. Дефиницию можно признать достаточно нейтральной, за исключением лексем некая и упрашивание, которые снижают стилистический ранг слова Бог. Есть основания утверждать, что данное определение опирается на атеистические принципы. Специально в словарной статье отмечается, что «в устойчивых выражениях религиозное значение слова бог часто не осознается или совсем утрачено». Однако с крушением коммунизма, несмотря на наступившую после этого идеологическую разнородность нашего общества, можно говорить о возвращении идеологии религиозной. В последнее время активизируются лингвистические исследования религиозной лексики, начинают выходить специализированные словари, отражающие данную область культуры. Один из первых лексикографических опытов — «Словарь православной церковной культуры» Г.Н. Скляревской, где центральный концепт православия толкуется следующим образом: Бог. Только ед. Предвечный, бессмертный Дух, Всевышний Творец, обладающий всемогуществом, абсолютным совершенством и абсолютным знанием, сотворивший мир и управляющий им и являющий людям любовь, милосердие и всепрощение; в христианстве Бог троичен: Бог-Отец (Саваоф), Бог-Сын (Иисус Христос) и Бог-Святой Дух.
Автор словаря указывает и на важное грамматическое свойство слова в условиях православной церковной культуры — употребление только в единственном числе. Таким образом, впервые в современной лексикографической практике лексема Бог, как и многие другие лексические единицы, имеющие в русском литературном языке советского периода смещенную, специфическую идеологическую отрицательную оценку, помещается в органичную для него контекстную среду, способствующую реализации содержательного потенциала концепта.
Обратим внимание на различия в русской орфографии при написании Бог и бог. С заглавной буквы слово пишется, когда речь идет о Едином Боге. Написание со строчной буквы соотносится с политеизмом или свидетельствует о крайнем атеизме. Архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховский) писал, что «в Советском Союзе даже при переиздании классиков русской литературы (писавших, конечно, слово Бог всегда с большой буквы, когда речь шла о Боге единобожия) всюду вытравливается заглавная буква великого этого слова. Откройте любое, советского издания, классическое произведение русской литературы - Державина, Пушкина, Гоголя, Толстого, Достоевского, Лескова — во всех книгах (кроме нескольких, дозволенных специально, изданий Московской Патриархии), всюду вы увидите, что инквизиторская рука прошла по страницам русской литературы и всюду вытравила большую букву в слове Бог» [Шаховский, 1992: 38].
В повести И. Шмелёва «Лето Господне» и романе В. Бахревского «Святейший патриарх Тихон» описаны события досоветской эпохи, когда нравственные ориентиры русского человека во многом формировали понятия, отражающие мир православия и религиозно-церковной жизни. Все -экспликации концепта «Бог» в анализируемых произведениях написаны с заглавной буквы, поэтому и мы в соответствии с православным дискурсом будем использовать это написание.
