Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Глагол как концептуализирующая часть речи и его роль в когнитивной структуре художественного текста 11
1.1. Глагол в системе частей речи современного русского языка: общая характеристика лингвистических параметров 11
1.2. Русский глагол как концептуализирующий знак: семантика, функциональность, прагматика 33
1.3. Текст как модель авторской языковой картины мира: к проблеме многообразия интерпретации 45
Выводы 69
Глава 2. Потенциал глагольной лексики как когнитивного механизма создания авторской языковой картины мира 71
2.1. Теории представления знаний о мире в лингвистике: виды и характеристика языковых картин мира 71
2.2. Языковая личность автора текста и его картина мира 84
2.3. Система глагольных форм как средство формирования и отражения авторской языковой картины мира (на материале романа Е. Замятина «Мы») 92
2.3.1. Инфинитив как прагматический знак 96
2.3.2. Личные формы глагола в художественном пространстве языкового ; сознания автора текста 99
2.3.3. Семантико-функциональные особенности прагматики причастий в авторской языковой картине мира 106
2.3.4. Деепричастие как средство создания автором виртуального мира: когнитивно-семантический аспект 119
Выводы 124
Заключение 127
Библиографический список
- Русский глагол как концептуализирующий знак: семантика, функциональность, прагматика
- Текст как модель авторской языковой картины мира: к проблеме многообразия интерпретации
- Языковая личность автора текста и его картина мира
- Личные формы глагола в художественном пространстве языкового ; сознания автора текста
Введение к работе
В XX веке филология начинает рассматриваться в целом как одно из фундаментальных направлений в системе гуманитарного знания, так как стало очевидно, что «данные о языке — специально отобранные и специально обработанные - могут и должны использоваться для освещения более широкого круга проблем, касающихся как природы человеческого разума и интеллекта, так и его поведения, проявляющегося во всех процессах взаимодействия человека с окружающим его миром и другими людьми» (Кубрякова, 2004 9)
Развитие лингвистики на современном этапе характеризуется
усилением интереса к лингвокультурологической, лингвоконцептуальной и лингвокогнитивной проблематике, что отражено в трудах В А Масловой, 10 С Степанова, Ю Д Апресяна, А Н Баранова, Д О Добровольского, В А Звегинцева, А Г Лыкова, В П Абрамова, Ю С Степанова, Ю М Лотмана, ГГТ Нем па, А А Бурова, Л Ю Буяновой Л А Исаевой, ВИ Карасика, Ю И Леденева, Е Н Рядчиковой, С Г Воркачева и др Это обусловлено пониманием языка не только как уникального феномена, рассматриваемого в изоляции, но в значительной мере и как средства доступа ко всем ментальным процессам, происходящим в голове человека и определяющим его собственное бытие и функционирование в обществе (см Кубрякова, 2004) Наиболее актуальной для русистики становится проблема неразрывности и взаимосвязи явлений по линии «язык культура - мысль - менталитет», что обусловливает дальнейшее развитие лингвокогнитивного направления в филологии Ю С Степанов, характеризуя разные «образы языка» в XX веке, определяет язык как «пространство мысли и дом духа» (Степанов, 1995) РМ Фрумкина отмечает, что «в новой лингвистике и новой психологии на первый план выдвинулись проблемы означивания и роли культурных составляющих, те изучение человека как детерминированного, прежде всего, культурой и историей, а не природой» (Фрумкина, 1999 27)
К настоящему времени значительно увеличилось количество работ, в которых рассматриваются способы построения и особенности авторской языковой картины мира, что указывает на устойчивую тенденцию к изучению языковых явлений в широком культурном контексте, с пониманием концептуализирующей роли языка в процессе формирования и функционирования в человеческом сознании концептуальной системы, т е, по определению Р И Павилениса, системы представлений, знаний, мнений (Павиленис, 1983 12,101) Актуальными становятся также проблемы художественной речи и поэтического языка, вопросы специфики идиостиля, особенностей репрезентации языкового сознания автора художественного произведения Все эти факторы обусловили актуальность избранной в работе проблематики, кроме того, творчество Е Замятина в последние годы стало предметом активного и пристального изучения литературоведами,
исследователями современного русского языка, а также
липг во культурологами
Однако, несмогря на имеющиеся работы, посвященные выявлению своеобразия художествешюі о метода писателя, а также основной тематике его произведений, в том числе романа «Мы» (С И Абакумов, 1937, А И Моисеев, 1952, НА Метлина, 1953, ОП Ермакова, 1955, ВП Сухотин, 1960, ДЕ Анмегикян, 1961, СЮ Аветисян, 1965, НГ Чиликина, 1965, НМ Лаврентьева, 1969, Л С Муравьева, 1975, ЕВ Алтабаев, 1977, ИВ Бондаренко, 1979, С Б Матвеев, 1991, AM Хахаева, 1991, МК Кулибали, 1992, ВН Абашина, 1997, ОН Журавлева, 1999, НА Рыжков, 2000 и др), специфика индивидуального стиля Е Замятина, его языковое мастерство и своеобразие авторской языковой картины мира еще не становились предметом специального исследования в рамках современного русского языка, а изучение идиостиля писателя-языковой личности находится на начальном зіапе развития Этими причинами также обусловлена актуальность данной диссертационной работы, так как анализ языка прозы Е Замятина, исследование особенностей и закономерностей функционирования глагольной лексики в художественном языковом пространстве романа « Мы» является актуальной задачей русистики
В данной работе образ мира, репрезентированный, в том числе, глагольной лексикой, исследуется как существующий в сознании конкретно взятой ' языковой личности (автора художественного произведения) личности, по мнению Ю Н Караулова, «выраженной в языке и через язык , реконструированной в своих чертах на базе языковых средств» (Караулов, 1987 38)
Лингвистический анализ функционирования глагольной лексики в художественном пространстве романа Е Замятина, ее роли в формировании авторской языковой картины мира, на наш взгляд, является актуальным и в связи с выявлением когнитивно-прагматической аспектности механизмов и средств создания авторской языковой картины мира как специфического ментально-языкового феномена
Объектом исследования данной диссертационной работы является глагольная лексика, представленная системой глагольных форм
Предметом изучения выступают основные средства и механизмы формирования авторской языковой картины мира (АЯКМ) посредством глагольной лексики
Практическим языковым материалом исследования послужила глагольная лексика, извлеченная из текста романа Е Замятина «Мы», что составило около 3000 словоупотреблений, выявленных путем сплошной выборки Под глагольной лексикой в работе понимается непосредственно сам глагол и его синтаксические дериваты (причастия и деепричастия) Синтаксические дериваты можно отнести к рангу особых художественных средств, так как они приобретают способность выражать дополнительную экспрессивность и обогащают через формы других частей речи художественное восприятие модификацией глагольного признака
Целью данной работы является изучение и описание глагольной лексики как особого средства создания авторской языковой картины мира
Поставленная цель и логика исследования предопределили необходимость решения следующих задач
обзор и анализ работ, посвященных изучению творческою наследия Е Замятина, изучению романа «Мы», а также научных трудов, затрагивающих лингвистические аспекты языка творчества писателя и проблемы языковой картины мира, языкового сознания, языковой концептуализации действительности,
рассмотрение общетеоретических вопросов глагольности и глагола как аспекта языка,
интерпретация глагола как особого вербального знака, формирующего авторскую языковую картину мира,
установление закономерностей функционирования глагольной лексики в художественном пространстве романа «Мы», характеристика языкового механизма преобразований глагольных значений,
понятийное осмысление и дефинирование понятия «авторская языковая картина мира» (АЯКМ),
исследование семантико-прагматической специфики построения авторской ЯКМ на основе глагольной лексики
Методологической базой работы послужили фундаментальные концепции в области исследований языковой картины мира, методологические принципы неразрывной связи мышления, языка и речи, основные принципы семантических исследований
Теоретические положения диссертационной работы опираются на
труды отечественных и зарубежных ученых в области русистики, теории
текста, теории языковой личности и когнитивной лингвистики
(В В Виноградов, Н Ф Алефиренко, Ю М Лотман, Г П Немец,
Е С Кубрякова, Н Д Арутюнова, А А Буров, Л А Новиков, В П Абрамов, А Г Лыков, Ю Н Караулов, Л Г Бабенко, Ю Д Апресян, Л Ю Буянова, Л А Исаева, В И Карасик и др )
Научная новизна исследования и полученных результатов состоит в выявлении особенностей функционирования глагольной лексики в художественном пространстве романа «Мы», в установлении статуса глагола как особой концептуализирующей части речи и как фактора построения авторской ЯКМ, в определении лексико-синтаксических, функционально-семантических и функционально-стилистических аспектов глагольной лексики в языке художественного произведения
Теоретическая и практическая значимость работы определяется новым ракурсом исследования специфики авторской языковой картины мира, связана с выявлением особенностей употребления глагола (глагольной лексики) в пространстве художественного текста, заключается в установлении прагматических, семантических и эстетических возможностей инфинитива,
личных форм глагола, причастия и деепричастия как приоритетного средства создания АЯКМ в романе Е Замятина «Мы»
Полученные результаты и материалы диссертационного исследования являются практически значимыми для современного русского языка, лексикологии, синтаксиса и могут быть использованы при чтении соответствующих лекционных курсов в вузе, при разработке спецкурсов и спецсеминаров по стилистике, по проблемам ЯКМ, художественного стиля, стиля писателя, по методике лингвистического анализа художественного текста, могут найти применение в лексикографии, в частности, в практике составления словаря художественного текста, словаря писателя
На защиту выносятся следующие положения:
1 Авторская языковая картина мира (АЯКМ), представленная в
художественном произведении, выступает специфической формой
репрезентации индивидуально-личностного мировидения, системы морально-
этических и нравственных представлений, когнитивного освоения
действительности, личного опыта и жизненных установок автора
художественного текста, что интерпретируется как ментально-вербальное
пространство, отражающее его языковое сознание
2 Релевантным средством формирования авторской языковой картины
мира выступает глагольная лексика, представляющая собой процессуально-
временной континуум ментальных знаков языка, актуализирующих
универсальные и специфические представления о мире автора-творца текста
В АЯКМ представлены мотивы, установки, причины, интенции (побуждения)
и опыт автора, она выступает языковой проекцией концептуальной системы
авторского сознания, в силу чего характеризуется уникальностью,
неповторимостью стиля, богатством лексического наполнения, семантико-
смыслового, образного и ассоциативно-символьного содержания
Глагольная лексика, используемая при построении авторской языковой картины мира в романе «Мы», представлена разветвленной сетью форм это инфинитив, личные формы глагола, причастия и деепричастия Континуум форм позволяет языковой личности-автору отобразить все многообразие и специфику жизнедеятельности героев романа, показать всю систему их действий, переживаний, ощущений, состояний, мыследействия, речевой деятельности, то есть комплексно представить Человека через его Действия как художественный центр авторской языковой картины мира
Глагольную лексическую основу АЯКМ Е Замятина составляют высокоинформативные частотные глагольные единицы (личные глаголы, деепричастия, причастия) с семантикой чувства-ощущения, эмоционального состояния, движения и перемещения в пространстве, социально-личностных взаимоотношений, которые образуют целостное семантическое пространство, отражающее индивидуальные этические, эстетические, бытийные, духовные, морально-нравственные ценности и приоритеты личности писателя
Методы и методики исследования Как главный в работе используется описательный метод, наряду с которым при изучении текстового материала с
учетом его особенностей применялись компонентный метод (семный анализ), методы контекстуального и деривационного анализа, а также методы лмпирического исследования (наблюдение, лингвостати етика), методы теоретического плана (анализ, синтез, сравнение)
Работа прошла апробацию Основные положения диссертационного исследования докладывались и обсуждались на заседании кафедры общего и славяно-русского языкознания Кубанского государственного университета
Результаты исследования представлялись на различных международных, всероссийских, региональных научных и научно-практических конференциях «Русский язык на Северном Кавказе» (г Пятигорск, 2003), «Культура русской речи» (г Армавир, 2003), «Актуальные вопросы теории и практики русского языка» (г Армавир, 2003), «История языкознания, литературоведения и журналистики как основа современного филологического знания» (г Ростов-на-Дону - Адлер, 2003), «Наука и знания» (г Новороссийск, 2003, 2004, 2005), «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения» (г Краснодар, 2003,2005,2006,2008)
По теме диссертации опубликовано 11 научных работ, в том числе в издании, рекомендованном списком ВАК
Структура работы Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения, Библиографического списка
Русский глагол как концептуализирующий знак: семантика, функциональность, прагматика
Ограничение действия пределом означает ограничение действия абстрактным, внутренним пределом, представляющим действие как целостный акт, в отличие от репрезентации действия как процесса в его длительности или повторяемости.
Глаголы несовершенного вида не обладают признаком ограниченности действия пределом, признаком целостности действия, в чём- заключается категориальное значение несовершенного вида. Этим объясняется способность глаголов несовершенного вида выражать действие в процессе его протекания, в частности действие, стремящееся к достижению предела.
Предел в итоге достигается как определенная цель с сохранившимся после её достижения результатом действия (переписать, побелить). Это - одна из важных реализаций целостности действия, его ограниченности пределом. Соответствующие глаголы несовершенного вида (писать, белить) актуализируют семантику стремления к достижению предела действия. Другие глаголы совершенного вида означают достижение предела как непроизвольное завершение, осуществление перехода в состояние: ослабеть, вырасти, увянуть, растаять. Соотносительные глаголы несовершенного вида означают непроизвольное нарастание состояния, процесс перехода в состояние: слабеть и ослабевать, расти и вырастать, вянуть и увядать, таять.
Глаголы совершенного вида могут выражать и такой предел, который ограничивает действие во времени, фиксирует его начало (запеть, заговорить), окончание (но не исчерпанность) (отговорить, отшуметь, отобедать), некоторый временной отрезок (полежать, постоять), ограничение действия одним актом его совершения (прыгнуть, крикнуть).
Оппозиция видов проявляет себя как в видовых парах, т.е. в глаголах с одним и тем же лексическим значением, относящихся к разным видам, так и в одновидовых глаголах, обладающих только несовершенным или совершенным видом; это противопоставление разных глаголов, находящихся между собой в отношениях словообразовательной мотивации. Объединение глаголов в видовые пары - системная категориальная черта вида. У многозначных глаголов о видовой паре следует говорить применительно к отдельным значениям глагола. Один из членов видовой пары может быть представлен глаголом, имеющим в языке вариативное образование того же вида. В этом случае один из членов видовой пары может быть представлен не одним, а двумя глаголами. Кроме того, среди видовых пар выделяются еще двувидовые глаголы, видовое противопоставление которых устанавливается из контекста и не опирается на формально-морфологическое различие.
Одна из особенностей категории вида состоит в том, что формально-морфологическими средствами выражения видовых различий являются не отдельные морфемы слова, а целостная структура глагольной основы, состоящая из определенной комбинации морфем.
Категориальные грамматические значения совершенного и несовершенного вида реализуются в разных условиях контекста. В зависимости от этих условий дифференцируются определенные типы употребления видов. Они группируются на основании типов ситуаций, которые передаются при участии глагольного вида. Выделяются четыре типа таких ситуаций: 1) ситуация единичного (неповторяющегося) конкретного действия; 2) ситуация повторяющегося (в частности, обычного, типичного) действия; 3) ситуация постоянного отношения; 4) ситуация обобщенного факта. В этих ситуациях употребления видов представлены значения, репрезентируемые глагольным видом в сочетании с контекстом (в части случаев - также в сочетании со способом действия глаголов и их лексическим значением). обладают категорией лица формы сослагательного наклонения, инфинитива, причастий и деепричастий.
Категория числа свойственна почта всем формам глагола, кроме инфинитива и деепричастий.
Категория рода присуща - в единственном числе - лишь формам прошедшего времени и сослагательного наклонения; у причастий категория рода относится к тем морфологическим категориям, которые связывают причастия с прилагательными.
Морфологические категории глагола находятся в разных отношениях с лексическими значениями слов, с лексико-грамматическими разрядами. Наиболее тесно- связаны с лексикой категории вида и залога. Для них характерно широкое распространение непарных образований: таковы несоотносительные глаголы несовершенного или совершенного вида, не образующие видовых пар; несоотносительные глаголы действительного залога, не имеющие соответствия в страдательном залоге. Категория вида является несловоизменительной. Категория залога относится к смешанному типу: отчасти к словоизменительному, отчасти к несловоизменительному.
О.Н. Журавлева отмечает, что словоизменительные категории лица и наклонения в меньшей степени зависимы от лексики, однако эта зависимость все же так или иначе проявляется - как частичная лексическая обусловленность самой возможности образования той или иной формы. Среди личных глаголов немало таких, которые неупотребительны в формах 1 и 2 лица, а также в формах повелительного наклонения, что связано, прежде всего, с лексическим значением глаголов. Одно из важных проявлений связи морфологических категорий глагола с лексикой - это различие в способности слов, в зависимости от их принадлежности к определённому лексико-грамматическому разряду, выражать те или иные морфологические значения или вступать в противопоставления в пределах морфологических категорий. Основными лексико-грамматическими разрядами глаголов являются способы действия -например, начинательный, ограничительный, финитивный, одноактный, уменьшительно - смягчительный, многократный, прерывисто - смягчительный, разряды переходных и непереходных глаголов, разряды возвратных глаголов (с аффиксом -ся) - с собственно-возвратным, взаимно-возвратным, косвенно возвратным, активно-безобъектным, характеризующе-качественным, общевозвратным и побочно-возвратным значениями, разряды личных и безличных глаголов (см. Журавлева, 1999:122). Подобная широкая формально грамматическая амплитуда глагола как части речи способствует усилению его потенциала служить средством образования авторской языковой картины мира, отражает эстетическую, прагматическую и смысловую ёмкость каждой глагольной лексемы.
Глагол как специфический языковой знак и как маркер определённой ситуации исследуется в рамках и морфологии, и синтаксиса. Морфология, включающая в себя правила изменения слов, то есть правила образования форм слов, изучает как системы форм и самые эти формы в их внутреннем единстве и различиях, зависящих от принадлежности разных типов слов к разным системам словоизменения, к разным морфологическим и отчасти словообразовательным категориям, к разным частям- речи. В синтаксисе же включаются в сферу рассмотрения слова и формы слов с точки зрения- их сочетаемости друг с другом и с позиции их функций в составе словосочетания и предложения.
Текст как модель авторской языковой картины мира: к проблеме многообразия интерпретации
Новый смысл формируется в опоре на языковые, энциклопедические и иллокутивные знания реципиента, а единицей представления иллокутивных знаний адресата является иллокутивное действие, предпринятое им, раскрывающее суть коммуникативного-намерения автора. Следовательно, текст - это инструмент коммуникации, а коммуникативная функция текста признается в качестве основной, т.к. обладает своей структурой и, «как единица коммуникации, существует во взаимодействии с другими компонентами/ элементами системы коммуникации» (Васильева, 1998: 25).
Обращение к языковым знаниям реципиента с позиции, когниции наблюдается у Т. ван Дейка. Текст — понятие, относящееся к системе языка, формальных лингвистических знаний, это сфера проявления лингвистической компетентности.
Текст понимается одновременно «как двухмерная структура, образуемая в результате использования авторами специфической системы кодифицирования, как разновидность речевого акта, т.е. акта коммуникации между автором (адресантом) и читателем (адресатом)» (Молчанова, 1988: 11). Для обозначения содержательной стороны текста как самого сложного языкового знака стал активно использоваться и термин «семантическое пространство», при этом его употребление отмечено многозначностью и пересекаемостью с другими текстовыми явлениями в связи с широким пониманием категории текстового пространства. Исследователи феномена текста отмечают наличие разновидностей текстового пространства и анализируют их различия. При подобном подходе собственно семантическая структура текста осмысляется как ментальное образование, ментальное пространство, имеющее определенную специфику, которая как раз и закрепляется термином, избранным в данном случае для номинации содержания текста.
Проблема смысла текста, по мнению В.В. Васильевой, — это проблема обнаружения этого смысла, «раскапывания» его в недрах текста (Васильева, 1998: 65-68). Смысловое поле авторской языковой картины мира. характеризуется уникальностью, неповторимостью многих семантических конфигураций, так как в ней (АЯКМ) отражается неповторимый, самобытный образ мира, преломлённый через призму авторского мировидения и особенности мышления.
Как показывают научные исследования в области лингвистики текста, текст способен оказывать общее воздействие на входящие в его состав элементы, оставаясь в то же время при всей своей членимости всегда семантически и концептуально целостным, сохраняющим коммуникативное и смысловое единство, образующееся в результате объединения его отдельных частей в целое (Баженова, 2001: 274 - 278).
Отметим, что коммуникативный характер всего текста предполагает в каждой его единице выделение, прежде всего, содержательных признаков в широком смысле (намерение коммуникантов, денотат, ситуацию и т.д.). По мнению Г.В. Колшанского, именно эти признаки входят в компетенцию текста (1990). От коммуникативной функции текста зависит и его членение, которое; в свою очередь, направлено на то, чтобы помочь адресату воспринять информацию наиболее полно и точно.
Одним из этапов процесса познания и интерпретации текста является создание единого категориального аппарата, позволяющего абстрагироваться от конкретных, единичных объектов реальной действительности и на очень высоком уровне абстракции приписать объекту статус элемента системы научного знания. Т.Ю. Губарева выявила и описала категориальные признаки письменного текста, с учетом которых текст как сложный многомерный объект предстает как целостная система, состоящая из компонентов, каждый из которых являет собой одномерную структуру (1996). Взаимодействие компонентов целостной системы приводит к образованию внутренней организации текста (его общей структуры) и, как следствие, порождает присущие целому качественные особенности или его универсальные свойства.
Текст характеризуется определенными универсальными лингвистическими категориями; большое значение для адекватной репрезентации интенции автора имеет логическая последовательность изложения (высказывания), которая является неотъемлемой частью любого.связного текста.
Мы считаем, что фундаментальным свойством любого текста, особенно художественного, поэтического, является антропоцентричность. Абсолютная антропоцентричность, по мнению Е.А. Гончаровой, как качество художественного текста проявляется в том, что у него есть как бы три центра: 1) автор - создатель художественного произведения; 2) действующие лица; 3) читатель - «сотворец» художественного произведения (см.: Гончарова, 1983: 3). Иными словами, текст создается человеком, предметом его изображения чаще всего является человек, и создается он чаще всего для человека, что и обусловливает его абсолютную антропоцентричность.
Другой фундаментальной категорией текста выступает социологичность, означающая, что он, с одной стороны, связан с определенным временем, эпохой, социальным устройством общества, а с другой - сам выполняет социальные функции. М.М. Бахтин высказывал убеждение в том, что всякое литературное произведение внутренне имманентно-социологично, так как «в нем скрещиваются живые социальные силы, каждый элемент его формы пронизан живыми социальными оценками. Поэтому и чисто формальный анализ должен брать каждый элемент художественной структуры как точку преломления живых социальных сил, как искусственный кристалл, грани которого построены и отшлифованы так, чтобы преломлять их под определенным углом» (Бахтин, 1994:9).
Языковая личность автора текста и его картина мира
Для более полного представления специфики глагольной лексики как фактора формирования авторской языковой картины мира (АЯКМ) необходимо определить такие базовые понятия лингвистики, как «картина мира», «языковая картина мира», «национальная картина мира», которые связаны с проблемой языкового» представления действительности в современном русском языке, в теории языка, этнолингвистике и в лингвокультурологии.
Исследование языковых систем, отражающих представления человека об окружающей его действительности, обусловило введение в научный оборот следующих понятий: 1)картина мира - система представлений, человека об окружающей действительности, своего рода «встроенный в сознание концептуальный каркас, включающий как невербальные, так и вербальные модели» (Борухов, 1991: 109); 1) языковая картина мира, интерпретируемая как знание, зафиксированное в содержании языковых форм и конвенциональных способах их выражения, как своеобразная система членения мира- и форма его категоризации (Булыгина, Шмелев, 1997); 2) языковое сознание - совокупность представлений о явлениях, процессах и событиях, закрепленных в лексических и грамматических значениях (Диброва, 1996). Представление о том, что в языке отражается конкретный, специфичный для него способ концептуализации мира, а направление и характер самой концептуализации ментально, социально и культурно обусловлены, относится к наиболее существенным положениям лингвистики (см.: Э. Сепир, Б.Л. Уорф, Ш. Балли, Ы.Ф. Алефиренко, Н.Д. Арутюнова, Е.С. Кубрякова, Ю.Н. Караулов, И.А. Стернин, В.И. Постовалова, Б.А. Серебренников, Ю.Д. Апресян, Ю.С. Степанов, Г.П. Немец, Е.В. Бабаева, Л.Ю. Буянова и др.). В современной русистике эта проблематика стала базой актуального направления многих исследований, а реконструкция целостной картины мира, изучение образа мира по данным языка признаётся важнейшей задачей теоретической семантики, сравнительной лингвистики, лексикографии, лингвокультурологии (см.: Звегинцев, 1981; Карасик, 1996; Воробьев, 1997; Апресян, 1999; Фрумкина, 1999; Язык и наука..., 1995).
Базовый термин «картина мира» был впервые введен в языкознание Людвигом Витгенштейном в «Логико-философском трактате». В этом труде представлен анализ языкового отражения и структурирования человеческого опыта. В антропологию, семиотику и в лингвистику данное понятие мигрировало из работ Лео Вайсгербера, который «поставил знак равенства между «внутренней формой» Гумбольдта и «языковой организацией мира» (Караулов, 1976: 244). В настоящее время в межкультурной коммуникации, социологии, этнолингвистике, психолингвистике, философии и лингвистике используются также синонимичные понятию «картина мира» понятия «образ мира», «модель мира», «национальный образ мира», «языковая картина мира», «фрагмент языковой картины мира» и др.
Многими исследователями признаётся, что картина мира - это как бы субъективный образ объективной реальности, мира действительного (см. Юсова, 2003). Там, где есть субъективный образ, всегда есть творец этого образа, языковая личность автора текста.
«Еще до знакомства с языком, - пишет Р.И. Павилёнис, - человек в определенной степени знакомится с миром, познает его; благодаря известным каналам чувственного восприятия мира он располагает определенной... информацией о нем, различает и отождествляет объекты своего познания.
Усвоение любой новой информации о мире осуществляется каждым индивидом на базе той, которой он уже располагает. Образующаяся таким образом система информации о мире и есть конструируемая им концептуальная система как система определенных представлений человека о мире» (1983: 101).
В. Шлюхтер считает, что картина, мира представляет собой единство когнитивного («чисто» познавательного) и нормативно-оценочного аспектов, так как синтезируемая в ней действительность интерпретируется под углом зрения определенной ее оценки и характер интерпретации «задает» человеку соответствующий способ действия и поведения (цит. по: Давыдов, 1991: 236-237). Отражаясь в сознании человека по мере приобретения им всё новых и новых знаний и опыта, окружающая действительность оставляет в нём как бы свой «образный отпечаток» - образ мира, который личность использует в качестве основы своей жизнедеятельности, как некоторую репрезентацию реального мира, модель, которой человек пользуется как ментальным инструментом для ориентации в окружающем мире.
Интересна в этом плане позиция Е.С. Кубряковой: «Поскольку языковая картина мира создается в ходе номинативной деятельности, характер соотношения концептуальной и языковой систем лучше всего изучать, исследуя саму эту деятельность и устанавливая в процессе такого анализа и направление номинативной деятельности на обозначение вполне определенных фрагментов мира, и реальные средства и приёмы номинации, и национальный и культурный колорит происходящего, и, наконец, причины, мотивы и интенции говорящих... Языковая картина мира - это особое образование, постоянно участвующее в познании мира и задающее образцы интерпретации воспринимаемого.... В то же время языковая картина мира - это проекция концептуальной- системы нашего сознания, куда, возможно, входят как некоторые врожденные концепты, так и концепты, сложившиеся в ходе предметно-познавательной деятельности, и, наконец, концепты, вычлененные из повторяющихся в семантических структурах слов объединений значений» (2004: 64-65).
Личные формы глагола в художественном пространстве языкового ; сознания автора текста
Установлено, что основной художественной функцией деепричастий ощущения, эмоционального-процесса и состояния является функция передачи сложных градуальных ощущений главного героя и других персонажей. По мнению Э.В. Кузнецовой, такие сложные переживания-«... имеют в русском языке специальные системные средства-своего выражения. На грамматическом уровне — это деепричастия...» (Кузнецова, 1980: 71). Деепричастия ощущения реализуют в АЯКМ Замятина дополнительное чувство, переживание одного и того же субъекта художественного повествования; тем самым связывая. второстепенный, обстоятельственный глагольный признак с главным, предикативным признаком: «И все это - разрывая мясо - стремительно кружится там - за расплавленной от огня поверхностью, где «душа»; «Тогда 1 медленно, медленно, все глубже вонзая_мне в сердце острую, сладкую иглу, -прижалась плечом, рукою, вся...» («Мы»: 600, 603).
Деепричастия входят в образные контексты, принимая участие в создании ярких, как бы зримых образов: «Там, спасаясь от какой-то невидимой погони, мчались... тучи...») (там же: 670); «... Круглые синие глаза мне широко раскрыты — синие окна внутрь, - и я проникаю внутрь, ни за что не зацепляясь...»; «Сжавшись в комочек, забившись под навес лба — я как-то исподлобья, крадучись видел...»; «Весь пружинный, все так же крепко держа её глазами на привязи, я медленно протянул руку к столу» (там же: 569, 641, 666); «Это было, в сущности, противоестественное зрелище: вообразите себе человеческий палец, отрезанный от целого, от руки — отдельный человеческий палец, сутуло согнувшись, припрыгивая, бежит по стеклянному тротуару. Этот палец - я» (там же: 606, 659); «И сверкнули глаза - два острых буравчика, быстро вращаясь, ввинчивались все глубже, и вот сейчас довинтились до самого дна...» (там же: 568).
Деепричастия обладают способностью связывать обстоятельственный глагольный признак с предикативным признаком в хронологическом аспекте, что принципиально отличает деепричастия от наречий, которые характеризуют глагольный признак безотносительно к плану временных отношений.
Деепричастные формы- глагола реализуют в. АЯКМ два вида времешзых отношений: отношения одновременности и отношения предшествования. ІСак показали наблюдения, деепричастия ощущения и эмоционального процесса в пространстве романа «Мы» гораздо чаще объективируют отношения одновременности: «Весь пронизанный холодом, цепенея, я вышел в коридор»; «...я обо что-то ударился головой и, уже темнея,.падая — туманно услышал » («Мы»: 592, 663); «Мерными рядами, по четыре, восторженно отбивая шаг, шли нумера — сотни, тысячи Нумеров, в голубоватых юнифах, с золотыми бляхами на груди - государственный нумер каждого и каждой» (там же: 601) и
ДР Объективирование временных отношений предшествования происходит в АЯКМ значительно реже, что связано с авторским замыслом. - показать множественность и многообразие- самых разнообразных действий, контиызГУм которых олицетворяет Жизнь: «... она шла так же, как. и я - с закрытыми глазами, слепая, закинув вверх голову, закусивтубы, - и слушала музыку: nvroio чуть слышную дрожь» (там же: 603).
Преобладание в романе «Мы» отношений одновременности, выраженных деепричастиями при передаче ощущений, чувств, эмоциональных переживаний, обусловлено тем, что писатель стремится главным образом увеличить передаваемый объем информации, опосредующей быстротечные, кратковременные ощущения, чувства, эмоциональное состояние, нахождение субъекта в том или ином эмоциональном состоянии, а также проявление эмоционального состояния: «Не прощаясь, - я- кинулся вон из комнаты»; «О подняла лицо из подушек и, не отрывая глаз, сказала: - Уйдите...»; «Я вскочил, не дожидаясь звонка, и забегал.по комнате» (там же: 580, 592, 605); «А, может быть, это — не что иное, как моя «душа», подобно-легендарному скорпиону древних, добровольно жалящая себя всем тем, что...» («Мы»: 374); «И, машинально отбивая такт, опускаюсь вниз, отмечаю своё имя в книге уходящих - как все» (там же: 374).
Особенностью АЯКМ, представленной в романе «Мы», является приём создания фраз с деепричастиями при отсутствии личных глагольных форм: «А что, если не дожидаясь — самому вниз головой?»; «На пол - возле её кресла, обняв её ноги, закинув голову...» («Мы»: 647, 651). Такие фрагменты АЯКМ характеризуются некоторой эстетической и информационной недосказанностью, заставляют читателя творчески воспринимать и интерпретировать происходящее. Сам Е. Замятин считал, что «читатель... сумеет договорить картину, дорисовать слова — и им самим договоренное будет врезано в него неизмеримо прочнее, врастет в него органически» (Замятин, 1985: 114). Таким образом, этот прием недосказанности можно признать одним из важнейших способов создания АЯКМ с помощью глагольной лексики, чему способствуют синтаксические конструкции без предикативных глагольных форм. Деепричастные (непредикативные) формы в таких .фрагментах выступают в функции смысловых «намеков» на отсутствующий глагольный признак, который, выражаясь словами Е. Замятина, «договаривается», в сознании читателя с помощью деепричастий: «И потом - все ещё держа у меня на плечах свои руки и глазами не опуская моих глаз»; («Мы»: 652) и др.
Деепричастия ощущенй и эмоционального процесса самым активным образом участвуют в создании различных образных контекстов: 1) метафоры -«Взволнованно, негодующе раздувая жабры, она сказала...»; «Нелепо опрокинутый, подвешенный за ноги - я молчал, весь полыхая от стыда» («Мы»: 597, 656); 2) олицетворения - «Станки молча, насупившись, стоят»; «... из глаз выскользнула у него улыбка, юркнула вниз по лицу и, чуть пошевеливая хвостиком, присела где-то в правом углу рта...» («Мы»: 633, 642) и др.
