Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические основы изучения прецедентных феноменов библейского истока 14
1.1. Исходные единицы анализа 14
1.2. Интертекстуальность и прецедентность 27
1.3. Прецедентные феномены библейского истока 34
1.4. Роль типа дискурса при анализе прецедентных феноменов библейского истока. Когнитивная матрица 41
1.5. Универсальный характер библейской прецедентности 46
1.6. История создания и переводов библейских текстов 53
1.7. Текстовые источники изучения библейской прецедентности 67
Выводы по главе 1 71
Глава 2. Тематическая классификация лексики Библии как основа концептуальной картины мира 74
2.1. Из истории предметно-тематической классификации лексики 74
2.2. Принципы тематической классификации лексики 76
2.3. Вопрос о выделении тематических групп в составе библейской лексики 80
2.4. Мир Библии: тематическая классификация лексики как основа концептуальной картины мира 84
2.5 Тематические группы библейской лексики 96
Выводы по главе 2 122
Глава 3. Компоненты тематических групп в прецедентном поле библейского текста 125
3.1 Наименования натур-/артефактов и амбивалентность их онтологического статуса 125
3.1.1 Натурфакты 125
3.1.2. Артефакты 134
3.2. Содержательные параметры прецедентных ситуаций и концептов библейского истока 146
3.2.1. Библейский сюжет как генератор прецедентности 147
3.2.2. Общеязыковые концепты, сформировавшиеся под влиянием библейской прецедентности 151
3.2.3. Концепты библейского истока 155
3.3. Структурно-семантическая характеристика номинантов концептов библейского истока 162
Выводы по главе 3 177
Глава 4. Прецедентные ситуации Ветхозаветного истока и их ключевые концепты 179
4.1. Гибель Содома и Гоморры 179
4.1.1. Прецедентная ситуация «Гибель Содома» и концепт 'содом' в языке и литературе 179
4.1.2. Текстообразующая функция ПС «Гибель Содома» в современных художественных текстах 185
4.1.3. Инна Лиснянская. В пригороде Содома. Основные когнитивные линии 188
4.1.4. Непослушание как грех и как память: субситуация «Жена Лота» 190
4.1.5. Когнитивная линия 'ужас' 195
4.1.6. Когнитивная линия 'грех' 198
4.1.7. Текстообразующий концепт 'содом' в современной прозе 201
Выводы 206
4.2. Иона-пророк 208
4.2.1. Основные когнитивные линии текста 208
4.2.2. Субситуация «Иона в чреве кита» и ее ключевой концепт ('кит') 210
4.2.3. Роль ПС и ее ключевых концептов в текстообразовании
(Анатолий Ким. Остров Ионы; Маргарита Хемлин. Про Иону) 225
4.2.4. Прецедентная ситуация «Иона-пророк» как текстообразующее средство современной поэзии 232
Выводы 257
4.3. Неопалимая Купина 258
4.3.1. Неопалимая Купина как компонент концептосфер 'свет' и 'Бог' 258
4.3.2. Неопалимая Купина как поэтический символ 261
4.3.3. «Неопалимая Купина» как текстообразующий фактор
(Л. Улицкая. Даниэль Штайн, переводчик) 271
4.3.4. «Неопалимая Купина» как текстообразующий фактор поэтического текста (Олег Чухонцев, Александр Кушнер) 274
4.3.5. Концепт 'Неопалимая Купина' и его трансформация
в советской литературе 278
4.3.6. Смысловая эволюция концепта 'Неопалимая Купина' 280
Выводы 283
4.4. Авраам и Исаак 284
4.4.1. 'Жертва/жертвоприношение' как ключевой концепт ПС 284
4.4.2. 'Жертвоприношение Авраама' как Ветхозаветный концепт в литературных текстах 289
4.4.3. Текстообразующая функция концепта 'жертвоприношение Авраама' 295
Выводы 305
4.5. Сарра и Агарь 306
4.5.1. Религиозно-философский смысл ситуации и ее прецедентные возможности 306
4.5.2. «Плачущая Агарь» и концепты 'любовь', 'ревность', 'измена' 311
4.5.3 Возможности иронического переосмысления прецедентной ситуации «Сарра и Агарь» 316
4.5.4. Агарь и агаряне 319
Выводы 325
4.6. Руфь 327
4.6.1. Основные когнитивные линии ситуации «Руфь»,
реализуемые в художественных текстах 327
4.6.2. Концепт 'иноземность' 330
4.6.3. Концепт 'семья' и его связь с другими концептосферами ('женственность', 'скромность', 'трудолюбие') 331
4.6.4. Субситуация «Руфь, собирающая колосья». Концепты 'грусть' и 'времена года' 335
4.6.5. Текстообразующая роль прецедентной ситуации «Руфь»
(Евг. Козловский. Руфь) 338
4.6.6. Трансформации прецедентной ситуации «Руфь» в художественных текстах 340
Выводы 343
Выводы по главе 4 344
Глава 5. Изначальные ипостаси: свет и тьма 348-
5.1. Формирование концептов 'свет' и-'тьма' 348
5.1.1. Этимологический уровень концепта 'свет' 348
5.1.2. Влияние Библии на формирование концепта 'свет'. Солнце 350
5.1.3. Заря, звезды 353
5.1.4. День и ночь. Луна 354
5.1.5. Огонь 356
5.1.6. Искусственные источники света в Библии 359
5.1.7. Тьма как библейская противоположность свету. Развитие и взаимодействие концептосфер 'света' и 'тьмы' 360
5.2. Смысловая структура концептов 'свет' и 'тьма' и ее языковое выражение 366
5.2.1. Понятийный уровень концепта 'свет' 366
5.2.2. Сигнификативный и символический аспекты концептов 'свет' и 'тьма' 374
5.2.3. Солнце и звезда 376
5.2.4. Заря, луч, луна 380
5.2.5. Огонь, искра 381
5.2.6. Метонимические преобразования в кругу вербальных компонентов концептосфсры 'свет' 383
5.2.7. Реализация смыслового потенциала концепта 'тьма' 385
5.3. Текстообразующая роль концептов 'свет' и 'тьма'
(на материале мемуарного дискурса) 387
Выводы по главе 5 396
Заключение 398
Библиография 402
Приложение 457
- Исходные единицы анализа
- Из истории предметно-тематической классификации лексики
- Наименования натур-/артефактов и амбивалентность их онтологического статуса
- Гибель Содома и Гоморры
Введение к работе
Проблемы прецедентности, изначально связанные с теорией интертекста, в настоящее время находятся на пересечении лингвокультурологии и когнитивной лингвистики, поскольку прецедентность – это явление, значимое в культурном и когнитивном отношении и имеющее «сверхличностный характер» (Ю.Караулов), а этнокультурная специфика мировосприятия находит отражение в языковом сознании индивида и лингвокультурного сообщества в целом. Разноуровневые и разноплановые прецедентные феномены подвергались изучению с позиции теории лингвострановедения (Е.М.Верещагин, В.Г.Костомаров), языковой личности (Ю.Н.Караулов), особенно активно развивается исследование прецедентности в парадигме сопоставления языковых картин мира носителей разных языков. Проблему прецедентности текстов культуры разрабатывают Д.Б. Гудков, В.В. Красных, Г.Г.Слышкин, И.В. Захаренко и др., а также – в координатах «карнавализации» русского языка в переломную эпоху современного социума – Н.Д. Бурвикова и В.Г. Костомаров. До настоящего времени многие понятия когнитологии в целом и теории прецедентности в частности остаются дискуссионными, что дает возможность для выработки новых подходов, уточнения терминологического аппарата, использования новых методик анализа текста. В современной научной парадигме не подвергается сомнению факт существования прецедентных текстов разной степени значимости. Прецедентно «сильные» (В.Н.Топоров) тексты, т.е. произведения, обладающие культурной значимостью для многих народов и носителей многих языков, могут быть отобраны для специального изучения и включены в литературный канон (Harold Bloom The Western Canon, J.A. Jauregui Europa, Tema y variciones). При всем многообразии подходов и принципов, на которых предлагается строить канон, Библия имеет в нем особый статус в качестве одного из «первотекстов». С учетом того, что современной социокультурной ситуации свойственны тенденции к обнаружению общего пространства и единых начал, сохранению европейски значимого культурного достояния, библейский текст имеет прецедентную значимость в масштабах мировой цивилизации. Уникальный по длительности своего существования и времени воздействия на все сферы культуры текст Библии не теряет своего прецедентного значения, живет в сознании миллионов носителей европейской и мировой культуры и бесконечно воспроизводится во вновь продуцируемых речевых произведениях на разных языках, что, в свою очередь, ведет к его постоянному динамическому варьированию.
Установление внутренней динамики и исторических судеб прецедентных феноменов библейского истока позволяет рассмотреть значительный пласт языковых явлений под новым углом зрения в парадигме библейской прецедентности, глубже осмыслить закономерности эволюции внутренней формы библейских концептов, их роль в формировании литературного языка и в конечном итоге – специфику лингвопространства, ориентированного на библейскую концептосферу.
Все это обусловило актуальность настоящего исследования.
Объект исследования – Библейский текст и его прецедентная представленность в текстах, продуцированных в русской и европейской лингвокультурах. Предмет исследования – типологические свойства библейского текста как прецедентного феномена с когнитивной и лингвокультурологической точки зрения.
Цель работы – выявить механизмы освоения Библии как прецедентного текста, принципы концептуализации и функционирования прецедентных структур разного типа в языке и тексте в корпусе художественной литературы, а также публицистики и нефикциональных жанров.
Для достижения этой цели необходимо было решить ряд задач:
-
Проанализировать различные подходы к изучению прецедентных феноменов библейского истока, выработать принципы и методику анализа библейской прецедентности.
-
Разработать идеографическую схему для предметно-тематической классификации лексики Библии как основы концептуальной картины мира и дать наполнение этой схемы по тематическим группам.
-
Дать мультиаспектную классификацию компонентов тематических групп, представленных в прецедентном поле библейского текста, и выделить типы библейских сюжетов, служащих генераторами прецедентности.
-
Проанализировать формирование и смысловую структуру концептов ‘свет’ и ‘тьма’ как изначальных ипостасей и концептов исходного общечеловеческого статуса, в формировании которых текст Библии сыграл огромную роль.
-
Выявить механизмы и способы реализации прецедентного потенциала библейского текста, его смыслового варьирования и возможностей порождения новых смыслов.
Научная новизна проведенного исследования заключается как в самом материале, так и в создании методики анализа библейской прецедентности, опирающейся на достижения когнитивной лингвистики. При рассмотрении библейских текстов мы стремились с максимальной полнотой проследить путь от познания предметной сферы, отраженной в Библии (от интенсионала), к воплощению этой реальности в слове и тексте, имея в виду известный постулат когнитивной лингвистики о том, что «языковая компетенция носителей языка взаимодействует с другими видами знаний и умений» [Филлмор 1988: 90]. В концепции анализа библейской прецедентности нашли реализацию такие принципы современной лингвистики, как антропоцентризм, экспланаторность, понимаемая как закономерный, планомерный переход научного исследования от единиц элементарных и дискретных к единицам более объемным (принцип восходящей степени обобщения), и экспансионизм, ориентированный на междисциплинарный характер исследования.
Положения, выносимые на защиту:
1. Библию как важнейший компонент европейского и мирового литературного канона и как прецедентный феномен отличает культурный универсализм, что находит выражение на языковом уровне, в текстообразовании, интертекстуальных параллелях, общности эксплицируемых концептов, так или иначе связанных с Библией. Библейская прецедентность – это динамический конструкт, реализующийся в бесконечном множестве вариантов, пронизывающий различные дискурсы, оказывающий влияние на всю мировую культуру. При наложении когнитивной матрицы библейского текста на тексты, продуцированные в художественном дискурсе разных авторов, у Библейского текста как прецедентного феномена выявляются отчетливые признаки кросскультурной универсалии.
2. Жизненная сфера существования человека библейской эпохи, обозначенная нами как мир Библии, имела свою структуру и совокупность составляющих ее ингредиентов, свои территориальные, природные, социальные, культурно-исторические и этнографические начала. Всё, что окружало человека, определённым образом влияло на его духовный облик. Это, в свою очередь, оказывало влияние на создаваемый им труд – Священное Писание, или Библию, в тексте которой номинанты реалий предметного мира участвовали в формировании прецедентных ситуаций; на этой основе происходила их концептуализация. Наиболее существенные из этих начал представлены в виде классификационно-тематических разделов как объединений слов, основывающихся не «на лексико-семантических связях, а на классификации самих предметов и явлений» (Ф.П.Филин).
3. Способы концептуализации компонентов тематических групп, вовлеченных в прецедентное поле библейского текста, служащих именами концептов и участвующих в формировании прецедентных ситуаций, могут быть подвергнуты мультиаспектной типологии. Номинантам натурфактов и номинантам артефактов (ментифактов, социофактов и др.) свойственна амбивалентность их онтологического статуса, поскольку наименования предметного и природного мира неизбежно приобретают «духовные» смысловые кванты, сакрализуются, пополняют общеязыковую концептосферу. В типологии концептов библейского истока выделяются две группы: а) общеязыковые концепты, в формировании которых библейский текст сыграл значительную роль; б) собственно библейские концепты, смысловая структура которых сформировалась и продолжает развиваться на основе прецедентных ситуаций Библии, которые обогатили когнитивное пространство носителей многих языков.
Со структурно-семантической точки зрения номинанты концептов библейского истока могут быть однокомпонентными (чаще всего это собственные имена) и многокомпонентными (фразеологизмы). Третий вид номинантов – предикативные единицы (высказывания, цитаты, паремии).
4. Прецедентные ситуации генерируются двумя основными типами библейских сюжетов. Ситуации, где воплощаются мотивы, связанные с семейными или любовными отношениями, часто становятся основой для прозаических произведений, выполняют текстообразующую и сюжетообразующую функцию; особенно продуктивны они в порождении смыслов любовной лирики, поскольку их матрицы содержат концепты-репрезентанты ‘семья’, ‘любовь’, ‘женственность’, ‘ревность’, ‘измена’ и т.п. Важное условие для реализации прецедентного потенциала ситуаций этого типа – наличие в библейском нарративе женских образов. Второй тип ситуаций – тексты, повествующие о знаковых событиях Ветхозаветной истории, о проявлении Божественного промысла, о борьбе человека со страстями, о его «разговорах с Богом». Прецедентный потенциал этих ситуаций находит смысловые рефлексии в лирике философского характера, а номинанты их ключевых концептов прочно вошли в лексико-фразеологическую систему и в пословичный фонд.
5. Библейский прецедентный феномен представляет уникальное образование, способное к бесконечному динамическому варьированию, и может быть определен как динамический конструкт. Это связано в первую очередь со смысловой деформацией концептов Ветхозаветного истока при их дискурсивном перемещении, что подтверждается при сравнении когнитивных матриц Библии и художественных текстов, для которых текст Библии выступает как прецедентный. Используя методику наложения когнитивной сетки (матрицы) библейского текста на тексты художественной литературы, мы можем наблюдать неполное, частичное совпадение основных когнитивных линий, их искажения, привнесения.
При значительных искажениях и привнесениях в структуре когнитивной матрицы библейского текста по сравнению с текстами художественных произведений, написанных на разных языках, наблюдается как сохранение концептуальной связи с исходным (библейским) текстом, так и универсальный межъязыковой характер ключевых концептов и когнитивных линий.
6. Социопсихические образования ‘свет’ и ‘тьма’ относятся к числу приоритетных концептов русского и других народов. Значимость этих концептов для религиозной картины мира в том, что они выступают в Библии как символы фундаментальных религиозных ипостасей. Формирование смысловой структуры этих ментальных образований в европейских языках происходило под мощным влиянием Библии.
Тексты русской литературы содержат немало фактов, свидетельствующих об аксиологической функции концептов ‘свет’ и ‘тьма’, что находит подтверждение не только в беллетристике, но и в литературе non fiction. Как проявление аксиологического релятивизма, свойственного общественному сознанию различных эпох, может наблюдаться их «нейтрализация».
Теоретическая значимость исследования состоит в дальнейшем развитии методологии и категориального аппарата теории прецедентности. Впервые представлена мультиаспектная классификация компонентов тематических групп и способов их концептуализации, а также использована новая методика анализа библейской прецедентности, опирающаяся на достижения когнитивной лингвистики.
Практическая значимость исследования обусловлена возможностью применения ее результатов в лингвокультурологическом и лингвокогнитивном анализе художественных текстов и лексико-семантической и фразеологической системы в целом, в теории и преподавании межязыковой коммуникации. Общая методика может быть использована при анализе других прецедентных текстов, в преподавании таких лингвистических дисциплин, как общее языкознание, современный русский язык, филологический анализ текста, стилистика, риторика, а также в лексикографической практике.
Материалы исследования были положены в основу учебного пособия, автором читались спецкурсы по филологическому анализу библейских текстов и проблемам прецедентности, осуществлялось руководство курсовыми и дипломными работами по данной тематике.
Специфика проведенного исследования в том, что в нем предпринята попытка отразить библейский текст с точки зрения его прецедентной значимости – а мы исходим из постулата, что эта значимость огромна во многих языках и национальных литературах – и с позиции идей, ориентированных на достижения когнитивной лингвистики в синтезе лингвокультурологического и когнитивного направлений. Материалом исследования послужили выборки из художественной литературы (многочисленные тексты более чем 200 авторов), общеязыковых словарей, словарей языка писателей, публицистики; привлекался также Национальный корпус русского языка. Наибольшее количество примеров было привлечено по принципу отнесенности концептов к той или иной книге Ветхого Завета, а в рамках книг – к определенным прецедентным ситуациям: «Гибель Содома и Гоморры», «Авраам и Исаак», «Сарра и Агарь» (Бытие), «Неопалимая Купина» (Исход), «Руфь» (Книга Руфь), «Иона пророк» (Пророческие книги). Эти прецедентные ситуации, субситуации в их составе («Жена Лота» в рамках ситуации «Гибель Содома») и ключевые концепты рассматриваются наиболее подробно, особое внимание уделяется их роли в текстообразовании и т.д. Для иллюстрации того, как реализуется механизм концептуализации номинантов предметного мира, отраженного в Библии, привлекались многочисленные примеры обращения к другим прецедентным ситуациям ветхозаветного истока. При рассмотрении изначальных ипостасей, обозначенных нами как концепты исходного общечеловеческого статуса ‘свет’ и ‘тьма’, кроме того, использовались тексты, относящиеся к жанру non-fiction.
Апробация результатов исследования представлены в виде докладов и обсуждены на международных конгрессах, симпозиумах и конференциях:
«Русский язык: исторические судьбы и современность» (Москва, 2004, 2007, 2010), «Предложение и слово» (Саратов, 2002, 2006, 2008), «Власть, общество, личность в речевом сознании взрослых и детей современной России» (Саратов, 2002), «Европейская русистика и современность» (под эгидой МАПРЯЛ, Познань, Польша, 2005), III Международные Бодуэновские чтения «Бодуэн де Куртенэ и современные проблемы теоретического и прикладного языкознания» (Казань, 2006), «Актуальные проблемы теории и практики обучения иностранных учащихся в вузах России» (Тула, 2007), «Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов» (Волгоград, 2007), «Исследование художественного образа в парадигме восприятия носителями русской и монгольской культуры (Саратов – Улан-Батор, 2007), «Язык – сознание – культура – социум» (Саратов, 2008), «Россия и Монголия: взаимосвязь языков и культуры» (Саратов – Улан-Батор, 2008), Международный конгресс по когнитивной лингвистике, Тамбов, 2008), «Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты» (Ульяновск, 2008), «Славянские языки и культуры в современном мире» (Москва, 2009), «Славянский мир: общность и многообразие» (Саратов, 2009); Всероссийских и межрегиональных конференциях «Слово русской культуры в мире» (Великий Новгород, 2007), «Взаимодействие лексики и грамматики в русском языке: итоги и перспективы» (Тамбов, 2009); Педагогического института СГУ разных лет.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка использованной литературы и приложения (тематический словарь «Мир Библии»).
Исходные единицы анализа
В качестве исходных и основных единиц филологического анализа в нашем исследовании признаются прецедентный феномен (ПФ) и формируемый под его воздействием концепт. Иными словами, нами предпринята попытка анализа текста Ветхого Завета как прецедентного феномена, связанного интертекстуальными связями с корпусом художественных текстов, с использованием методов, выработанных в рамках когнитивной лингвистики. При когнитивном подходе базисное является концепция- знаний, предполагающая осуществление концептуализации и категоризации внеязыковой действительности в процессе познавательной деятельности субъекта: Семантическое пространство развивается одновременно с процессом познания человеком окружающего мира, поэтому безгранично и беспредельно развитие как концептосферы, так и семантического пространства. Предмет когнитивной лингвистики обоснован когнитивной (эпистемологической) функцией языка; обоснование которой осуществлено в работах И.А.Бодуэна де Куртенэ: «...Из языкового мышления можно выявить целое своеобразное языковое знание всех областей бытия и небытия, всех проявлений мира, как материального, так и индивидуально-психологического и социального (общественного)» [Бодуэн де Куртенэ 1963, 2: 312]. Иными словами, Бодуэн не только указал на роль языка в «свертывании» человеческий знаний о мире, но и обозначил направления исследования картины мира через язык. Во всех своих формах язык особым образом кодифицирует знания об окружающей действительности, хранит и передает их, а слово является способом перекодирования единиц мышления — концептов.
В процессе мыслительной деятельности у человека формируются концепты, в которых отражается восприятие объектов и явлений действительности, иными словами,, формируются ментальные пространства (mental spaces).
Концепты как культурно-значимые понятия, занимающие приоритетное положение в национальном самосознании, как факты национальной культуры представляют собой многомерные и многослойные образования, в которых присутствует, кроме понятийного ядра, культурный слой. «Концепт - это как бы сгусток культуры в сознании человека, то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека. С другой стороны, концепт — это то, посредством чего «обычный человек», не творец культурных ценностей» — сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее» [Степанов 2001]. Истинный смысл концепта становится понятным, если учитывается этимология, современные ассоциации и социальные оценки- - все то, что составляет содержательный фон-национального самосознаниям
Употребление термина «концепт» в современных гуманитарных науках актуализировано в такой степени, что возникают терминологические неточности;, противоречия, терминологические недоразумения. Указанный термин находит в современной научной парадигме различные толкования, которые объединяет подход к концепту как к понятию, выраженному на уровне языковой системы. Словарные дефиниции терминов «концепт» и «понятие» достаточно близки, в том числе этимологически. Концепт — это понятие, т.е. мысль, отражающая в обобщенном виде реалии действительности посредством фиксации их свойств и отношений (восходит к лат. conceptum «понятие», от concipio «понять» «постичь», pass.concipi «брать начало»). Такая картина наблюдается в английском, французском, итальянском и в других языка. В английских словарях концепт - идея, лежащая в основе целого класса вещей, общепринятое мнение, точка зрения (general notion) [Hornby 1974: 176]; при этом concept может обозначать как понятие , так и общее представление (ср. у Вебстера: mentally conceived image). В современном французском языке концепт также понимается как обобщенная репрезентация объекта [Le Petit Robert 1979]. В русском языке, по свидетельству Ю.Степанова, слово «концепт» возникло путем транслитератации латинского conceptus, что означает буквально «понятие, зачатие» (от глагола concipere — зачинать). Ю.Степанов подчеркивает, что слова концепт и понятие одинаковы по своей внутренней форме [Степанов 2001: 43-47]. В.Г.Зусман в результате сравнения внутренней формы и этимологии термина в европейских языках приходит к выводу, что «концепт» содержит одновременно 1) «общую идею» некоего ряда явлений в понимании определенной эпохи и 2) этимологические моменты, проливающие свет на то, каким образом- общая идея- «зачинается» во множестве конкретных, единичных явлений [Зусман 2003: 4-6]. Таким образом; смысловая структура концепта содержит понятийный уровень, противопоставленный, собственно семантическому (языковому) уровню, находящему непосредственное выражение в лексических значениях.
Примером разграничения этих двух уровней может служить синонимический ряд: каждый из входящих в синонимический ряд синонимов обладает своим, предельно близким другим синонимам данного ряда лексическим значением, при этом все они объединяются в синонимической группе неким: общим смыслом, представителем которого (но не адекватным выразителем) выступает доминанта — один из членов синонимического ряда; носителем смысла синонимического ряда является понятийный уровень концепта.
Из истории предметно-тематической классификации лексики
В Новое время проблема тематической классификации лексики не только не утратила своей значимости, но получила дальнейшее углубление за счёт многочисленных небезуспешных попыток осмысления особого статуса этого вида классификационной деятельности, за счёт разграничения принципов тематической классификации с лексико-семантической, ассоциативной; полевой и другими видами лингвистической таксономии, за счёт реализации скорректированной методики классификационно-тематического описания различных пластов лексики разных языков, попыток связать классифицирующую деятельность с потребностями ономасиологии, аксиологии и когнитивной лингвистики. Тем не менее, при попытках классификации группы слов лингвисты говорят о семантических полях, о лексико-семантических группах, тематических группах («наименования птиц»), синонимических рядах, ономасиологических группах, причем авторы исследований зачастую произвольно оперируют указанными терминами, называя тематический ряд семантическим полем и т.п.
Система организации предметного мира, отраженная в систематизации наименований реалий, способствует дальнейшей категориальной классификации лексики [Кривченко 1998].
Используя для классификации библейской лексики термин «тематические группы», мы исходим из того, что выделение тематической (лексико-тематической) группы основывается на «системности окружающей действительности», которая «проявляется в различных группировках слов, объединяемых в лексико-тематические группы на основании общности обозначаемых ими реалий по сходству, смежности, назначению, устройству, функции и т.д.» [Алефиренко 1998:120]. Тематическая группа выделяется, таким образом, на основе предметно-тематической отнесенности [Кодухов 1974:226].
Вопрос о соотношении семантических полей, тематических групп слов и разделов идеографического словаря в синхронии и в диахроническом плане был подробно рассмотрен востоковедом А.Е.Бертельсом применительно к «универсальной схеме» Р.Халлига и В.Вартбурга, получившей положительные оценки В.В.Морковкина и Ю.С.Степанова [Бертельс 1982:52]. А. Бертельс исходит из того, что если «тесная связь «ближайших» и «дальнейших» (по А.А. Потебне) значений слов не подвержена сомнению, если все системы и процессы метафорических переносов значений слов должны рассматриваться во всей их сложности, то для понимания формирования разделов словаря в каждом данном языке в каждую эпоху надо знать общие очертания знаний эпохи о предметах, обозначаемых словами, входящими в разделы» [Бертельс 1982:53]. Можно условно выделить два вида групп слов, обладающих значительными отличиями: семантическое поле — группа слов, которые в содержательном отношении предопределяют значения друг друга [Караулов 1976:23], например, «поле радости», «поле знания», а тематическая группа - слова, обозначающие чем-то сходные предметы действительности («названия птиц, растений»). А.Е. Бертельс убедительно доказывает, что рассмотрение разделов словаря в историческом плане показывает, что, соприкасаясь с различными таксономиями науки, эти разделы могут иметь характер семантических полей, которые затем распадаются и становятся тематическими группами: «сами деления «кусочков действительности», одной и той же действительности в зависимости от научного (на разных этапах развития науки) или житейского подходов меняются»; так, «классификационные принципы средневекового раздела словаря «животные» .. . взяты из основных книг соответствующих религий, причем .. . в христианстве и исламе (ср. Книгу Бытие и Коран — Н.О.) они были почти одинаковыми» [Бертельс 1982: 54, 56].
Предметная лексика, таким образом, может быть рассмотрена как система тематических групп. Денотативный характер предметной лексики определяет выбор тематической группы (ТГ) в качестве единицы классификации (расчленения всего множества), так как тематические группы классифицируют явления действительности, которые получают словарные обозначения. Тематические группы выделяются на уровне языковой системы как отдельное образование, граничащее с лексико-семантической группой (ЛСГ), но отличное от нее. Значения слов-членов ТГ определяются через семантическую доминанту; тематические группы обеспечивают практическое описание лексики в рамках идеографической классификации.
Наименования натур-/артефактов и амбивалентность их онтологического статуса
Наименования натурфактов (естественных объектов, природных явлений) содержатся в первую очередь в тематических группах «Климат. Природные явления», «Полезные ископаемые. Минералы», «Растительность», «Животный мир», отчасти в группе «География. Географические объекты» и некоторых других. Особенность номинантов-натурфактов в Библии состоит в том, что все они сакрализуются, а затем пополняют общеязыковую концептосферу, претерпевая дальнейшие семантические изменения. Сакрализация любого библейского понятия влечет за собой появление «духовных» смысловых квантов у наименований предметов природного мира. Поэтому рассматриваемые наименования не являются, в сущности, названиями натурфактов в чистом виде: они всегда в большей или меньшей степени связаны с духовной сферой бытия и имеют с ней амбивалентные зоны. Выше это явление было рассмотрено на примере номинантов козы, жало, волосы, железо, трава и др.; приведем еще несколько примеров.
Мы уже указывали, что номинант концепта ветер, входящий в ряд прецедентных высказываний библейского истока, обладает огромной значимостью во всех языках. Он участвует в формировании таких прецедентных феноменов, как кто сеет ветер, пожнет бурю (Ос. 8.7), возвращается ветер на круги своя (Екк. 1.6.). В текстах последний часто употребляется в деформированном («урезанном») виде; полная цитата содержит еще один весьма важный концепт библейского истока, также из Книги Екклесиаста (1.1), — суета сует . ... До мелочей доходящие совпадения достаточно определенно подтверждают факт стремления интеллигента, после каждой встречи с народом, «возвратиться на круги своя» — от разрешения проблемы социальной к разрешению индивидуальной проблемы (М. Горький. Разрушение личности).
Интертекстуальная отсылка может содержать указание на более точную цитату (включая «суета сует») и служить основой для создания развернутого поэтического образа: Над зеленой высокой осокой скамья, Как в усадьбе, как в детстве с колоннами дом. Возвращается ветер на круги своя, В суету суеты, осторожно, с трудом... Возвращается ветер кругами назад На пустыню библейских акрид и цикад, На гору Арарат, где шумит виноград Иудейски картаво. На Тигр и Евфрат. Возвращается ветер, пространством звеня, На крещенский парад, на родной Петроград, Возвращается вихрем, кругами огня... Над зеленой — Ветер, ветер, куда ты уносишь меня?.. (Ирина Одоевцева. высокой осокой скамья...) Ср.:
Корабли уплывают в чужие края. Тарахтят поезда. Разлетаются птицы. Возвращается ветер на круги своя, Выставляется весь реквизит репетиций ... .
Повторяется все, даоїсе прелесть твоя, Повторяется все без изъятъя на свете. Возвращается ветер на круги своя... Я — не ветер\ (Алексей Эйснер. Корабли уплывают в чужие края...) Опять возвращается ветер на круги своя, Трехцветное знамя на ветошь лоскутную рвется. (А. Городницкий) Другое высказывание, обладающее огромной степенью прецедентности и связанное с рассматриваемой реалией библейского мира, — «кто посеет ветер, пожнет бурю». Восходит к строкам книги пророка Осии: Так как они сеяли ветер, то и пожнут бурю: хлеба на корню не будет у него; зерно не даст муки; а если и даст, то чужие проглотят ее (Ос. 8.7). Данное прецедентное высказывание актуально в литературно-художественных и публицистических текстах, в том числе в качестве текстообразующего средства. Ср. названия книг: А. Костин «Посеяли ветер — пожали бурю» (книга о событиях гражданской войны в России; Э. Самарина «Посеяв ветер — пожнешь бурю» (фундаментальное исследование по проблемам терроризма); также «...Пожнет бурю?»: Олег Романцов под следствием и моэ/сет попасть за решетку (из газет) и др.
Наименования натурфактов-полезных ископаемых участвуют в формировании ряда концептов, например, номинант «глина» - в формировании концепта колосс на глиняных ногах . В книге пророка Даниила: Тебе, царь, было такое видение: вот, какой-то большой истукан; огромный был этот истукан, в чрезвычайном блеске стоял он пред тобою, и страшен был вид его. У этого истукана голова была из чистого золота, грудь его и руки его — из серебра, чрево его и бедра его медные, голени его железные, ноги его частью железные, частью глиняные. Ты видел его, доколе камень не оторвался от горы без содействия рук, ударил в истукана, в железные и глиняные ноги его, и разбил их (Дан. 2.31—34). В современных текстах:
Но хотя он Гитлер сам утверждал, что Советский Союз — это «колосс на глиняных ногах», в глубине сознания он начал постепенно ощущать, что война с Россией полна стихийных неоэ/сиданностей, и разгадать, предотвратить их не в силах ни его соратники, ни он сам (В. Кожевников. Щит и меч).
Ср. в современной публицистике: Две развеянные в пыль башни нью-йоркского Всемирного торгового центра — две глиняные ноги современного Колосса — «нового мирового порядка под эгидой США (пример из работы Н.Д. Голева).
Отдельные номинанты реалий растительного мира, принимают, на первый взгляд, косвенное участие в формировании концептов, однако, их значимость, несомненно, очень велика. Таково, например, наименование жало в прецедентном высказывании «Смерть! где твое жало?», кориандр, участвующее в формировании прецедентной ситуации «Манна небесная» и соответствующего концепта.
Гибель Содома и Гоморры
Можно предположить, что прецедентно сильными и наиболее плодотворными в отношении генерирования ключевых концептов окажутся те ситуации, которые содержат драматический элемент, историю новеллистического характера. Это предположение оказалось верным лишь отчасти. Действительно, ситуации, где воплощаются мотивы, связанные с семейными или любовными отношениями, часто становятся основой для прозаических произведений, где они могут выполнять не только текстообразующую, но и сюжетообразующую функцию; сам текст обычно содержит переложение библейского сюжета, его рефлексию, варьирование при сохранении общего смыслового наполнения когнитивной матрицы. Такие ситуации особенно продуктивны в порождении смыслов любовной лирики, поскольку их матрицы содержат концепты-репрезентанты семья , любовь , женственность , ревность , измена и т.п. Это ситуации «Сарра и Агарь», «Руфь», последовательный ряд сюжетов Книги Бытие, включающих всю историю рода Израилева («Иосиф и его братья» Томас Манна), в особенности «Рахиль и Лия», и др. Нетрудно заметить, что необходимое условие для реализации прецедентного потенциала ситуаций этого типа -наличие в библейском нарративе женских образов.
Так, упоминание о сходстве героини повести Людмилы Улицкой «Сонечка» с библейской праматерью Лией, а следовательно, о том, что жизненная ситуация, нашедшая художественное воплощение, коррелирует с прецедентной ситуацией «Рахиль и Лия», позволяет читателю и интерпретатору текста осуществить когнитивную ретроспекцию, в результате которой по-новому перечитывается упоминание о близорукости Сонечки («Лия была слаба глазами»), о 17 годах, которые прожил с ней муж, о лишенной ревности «сестринской» привязанности к молодой сопернице. В ахматовской «Рахили» когнитивная матрица библейского текста деформируется в соответствии с законами античной трагедии, т.е. «заблуждения» Иакова. Заметим, что «слабые глаза» Лии, которые в Библии прочитываются либо как «некрасивые» (вероятно, на некрасивом лице), либо как символ «слабости» духовной жизни, в ряде художественных текстов трансформируются в «близорукие», «подслеповатые» (А. Ахматова: «И Лию незрячую твердой рукой...»), — т.е. остаются характеристикой физических качеств. Между тем, уже в Средние века Лия становится символом деятельной (земной) жизни — в полном соответствии с ее слабым духовным зрением, что не сказывается на ее внешней привлекательности. Эту мысль донесла до нас «Божественная комедия» Данте: Мне снилось — на лугу цветы сбирала Прекрасная (bella) и юная (giovane) жена, И так она, сбирая, напевала: « Чтоб всякий ведал, как я названа, Я-Лия, и, прекрасными руками (le belle mani) Плетя венок, я здесь брожу одна. Для зеркала я уберусь цветами; Сестра моя Рахиль с его стекла Не сводит глаз и недвижима днями. Ей красота ее очей мила, Как мне — сплетенный мной убор цветочный;
Ей любо созерцанье, мне — дела» (lei lo vedere, е me l ovrare appaga). Проявившаяся в русском переводе этимологическая близость корней (Рахиль = со-зерцание; Рахиль смотрится в зеркало, «зерц-ало») позволила М. Лозинскому придать отрывку неожиданно новую точность и глубину, что, в свою очередь, дало жизнь поэтическим текстам, прецедентно связанным не только с Библией, но - непосредственно — с «Божественной комедией». В русской поэзии концепты Лия и Рахиль включают соответствующие смысловые кванты ( деятельность и созерцательность ). Ср. у Вяч. Иванова в поэме «Сфинкс» и в сонете «Transcende te ipsum»: Два жала есть у царственного змия; У ангела Порывов — два крыла. Краспутию душа твоя пришла: Вождь сей тропы — Рахиль; и оной — Лия. Как двум вожжам послушны удила, Так ей — дела, а той — мечты благие. Ей Отреченье имя, — чьи дела; Той — Отрешенье ...
О. Манделынам, почти дословно воспроизводящий мысль Данте в известном стихотворении «Он дирижировал Кавказскими горами...», также упоминает о «тропах»: Он дирижировал кавказскими горами Имашучи ступал на тесных Альп тропы, И, озираючись, пустынными брегами Шел, чуя разговор бесчисленной толпы. Толпы умов, влияний, впечатлений Он перенес, как лишь могущий мог: Рахиль глядела в зеркало явлений, А Лия пела и плела венок.
Космический масштаб любого библейского концепта, их изначальная привязанность к религиозному дискурсу, не препятствует, таким образом, их дальнейшему философскому осмыслению и переосмыслению, однако можно утверждать, что ситуации, сюжет которых содержит любовные линии, чаще осмысляются именно в этой парадигме, и в целом ситуация «Рахиль и Лия» генерировала значительно больше текстов, эксплицирующих концептосферу любовь :
